– Нет, обычно мой брат помогает, но он заболел, и я заменила его, пока он не поправится. Думали недолго, а вот что получилось.
– Как тебя на самом деле зовут?
– Лирика.
– Лирика… Ты красивая, – мальчику стало грустно, он вспомнил сестёр, мать. Девочка тоже тяжело вздохнула, её печалило раскрытие тайны, но часть какого-то ненужного груза свалилась с души.
– Хорошо, что это ты меня услышал, а не кто-то другой. Мне кажется, ты не разболтаешь.
– Ладно, не бойся. Не скажу никому. Надо же, не знал, что такие бывают… пастушки. Привлекательные.
– Я тоже думала, что принцы другие, – она захихикала, – казалось эти господа важные, надутые, как индюки.
– Индюки, ну ты выдумаешь! – Мальчик тоже засмеялся. – Разрешите представиться, барышня, надутый индюк по имени Флорен.
– Очень приятно. Привлекательная простушка Лирика, – прыснув, проговорила девочка, и оба они расхохотались. Даже эхо откликнулось просыпавшимся горошком.
Девочке было одиноко в долине. Не имея возможности ни с кем и словом перемолвиться, она всё светлое время суток посвящала вязанью. С дедушкой виделась редко, но даже когда говорила с ним, приходилось шептать, опасаясь случайных свидетелей. Кармель, следивший за ходом прядильно-вязальных работ, иногда давал «пастушку» выходной, жалея щуплого паренька, проводящего целые дни со спицами в руках. Лирика, пользуясь этим временем, уходила подальше от людей и разговаривала в полный голос, представляя рядом маму, бабушку, кто-нибудь из подруг. Девочка рассказывала воображаемым собеседницам, как ей живётся, как здоровье дедушки, что происходит в долине. Иногда пела свои любимые песни, знакомые с детства, или пробовала повторить те, что слышала в исполнении Ирилея, они ей тоже нравились. Теперь, когда принц раскрыл её тайну, она с удовольствием болтала с ним.
Дети Энварда первым из иностранных языков изучали макрогальский, как родственный титанийскому, используемому в Полонии. Когда-то давно флот из десятка галер покинул берега небольшой Галии, захваченной Титанией, преодолел море, и достиг берегов Полонии, тогда ещё плотно заселённой коренными жителями. Путешественники нашли тёплый приём, но им не позволили остаться и они отправились на юг в поисках свободных земель. Так была заселена Макрогалия, получившая своё название от имени предводителя Макра. Язык переселенцев претерпел за это время изменения, как и старотитанийский, перенявший многое из гальского, но жителям Полонии и Макрогалии было проще понять друг друга, чем араксийцев и ладельфийцев, имевших другие корни.
Некоторые слова и выражения, произносимые Флореном, смешили Лирику, как непривычные уху, но это только вносило дополнительное оживление в их беседу. Мальчик рад был встретить человека, не отягощённого общими заботами. Он уже устал считаться «взрослым». Даже детскую игру при подготовке к турниру жители долины умудрились превратить в жёсткое состязание, в котором нет места тринадцатилетнему человеку. Конечно, Эльсиан выбирал время поговорить с братом, вспомнить былую жизнь в родном дворце, игры, прогулки, занятия. Ирилей, Чек, некоторые молодые гвардейцы с удовольствием общались с юным принцем, но все они, скорее сами отдыхали душой, занимаясь с ним. Флорен же, чувствуя опеку со стороны старших, постоянно доказывал всем, что он не маленький!
Другое дело Лирика. Подростки говорили о чём угодно, не опасаясь выглядеть смешными. Искали красивые камешки в ручье, обсуждали вылупившихся голубят, – их уже тренируют, и это очень интересно. Скоро можно будет пользоваться голубиной почтой внутри Драконьего Чрева. У каждого нашлись любимые места в долине, любимые лошадки и кролики. Они с удовольствием сравнивали особенности своих любимцев. Детскость, ещё не покинувшая их, нашла выход. За бесконечными разговорами о доме, о вкусных блюдах, интересных играх, о приключениях, которые удалось пережить, время пролетело незаметно. Детям не хотелось расставаться, но солнце собиралось прятаться за вершиной горы, и чтобы не спотыкаться в темноте, надо спешить в лагерь. Лирика и Флорен разошлись, пообещав друг другу, что следующий выходной, предоставленный Кармелем вязальщице, они проведут вместе. Приподнятое настроение ещё долго не покидало новых приятелей, неожиданно нашедших друг друга.
3. Драконье Чрево
Бывает, идя к одной цели, нечаянно достигаешь более значимую. Этой рад, но первой жаль
Флорен вернулся в лагерь, проверил добычу охотников, поставил задачи на следующий день, отправился на поиски Ирилея. Друзья собирались петь дуэтом новую песню, принц вспомнил об этом. Теперь, когда обиды за неудачу с рыбоневодом ушли, захотелось сделать что-нибудь для праздника. Музыкант помогал Хокасу у озера, принц нашёл его на берегу.
Придерживая лошадей, Ирилей ждал, когда помощники ваятеля отобьют обвязанную верёвкой глыбу – материал для будущей скульптуры от скалы. Устроившись на удобном камне, Флорен под руководством Ирилея напевал. Вдруг раздался плеск воды и людские крики. Певцы побежали к воде. Лодка была цела, но люди в ней что-то возбуждённо обсуждали. Показалось, будто вода отступила примерно на три локтя – над поверхностью видна часть входа в пещеру. Чек разделся и прыгнул в воду, чтобы определить, как далеко освободился проход. Свод обрушился, когда гвардейцы отбили от скалы выступающую часть, и она упала в воду. Свидетели происшествия наперебой рассказывали принцу и музыканту, как уступ, приглянувшийся художнику, увлёк за собой на дно огромный пласт породы.
Вернулся в лодку Чек. Он проплыл далеко вглубь пещеры. Свод возвышается над поверхностью воды совсем немного, но дышать можно. Теперь надо нырнуть там, где обрушение не затронуло свод, и осмотреть его под водой. Однако старший в лодке не позволил, прежде они доложат командующему и королю. Чеку не терпелось произвести подводную разведку, но он вместе с другими принялся грести к берегу. Когда участники событий оказались на суше, началось бурное обсуждение. Расстроен произошедшим был только один человек – Хокас. Превосходный материал потерян безвозвратно. Когда произошло обрушение, верёвку, привязанную к несостоявшейся скульптуре, перерубили осколки, и уступ ушёл на дно вместе с плитой, понижавшей свод пещеры.
Ночью в штабной палатке состоялся малый совет. На него пригласили Чека. Парень в который раз рассказал, как они отбивали уступ от скалы и тот, падая, увлёк за собой внушительную плиту, которая и была сводом пещеры со стороны озера. После того, как плита обрушилась, между поверхностью воды и сводом появилось пространство, позволяющее плыть внутри пещеры. Он бы, конечно пронырнул и дальше, но офицер запретил. Это напоминало чудесное вмешательство. У всех присутствующих было приподнято-радостное настроение, хотя ещё не ясно, что даёт эта освободившаяся от воды часть.
– Можно отбивать свод и дальше в глубину пещеры, – предложил командующий, – Если скала состоит из таких плит, может быть, они будут обрушаться, освобождая нам путь?
– Я запрещаю это делать, – строго сказал король, – хорошо, что сегодня все находились снаружи, а если кто-нибудь окажется внутри пещеры? Обрушаясь, свод может увлечь на дно и людей.
– Устроив такой обвал, мы рискуем перекрыть выход к морю, – поддержал отца Эльсиан, – неизвестно где он, вдруг у самого дна.
– Чек прав, – взял слово Разин, – нужна разведка. Разрешите завтра, как только станет светло, заняться этим. Подготовим ныряльщиков, они, обвязавшись веревками, проплывут внутрь пещеры, может быть, поймём её устройство.
– Хорошо, – ответил Шелом и, глядя на Чека, строго добавил, – остальные работы следует продолжать, как обычно и без самовольных действий!
Молодой гвардеец всё-таки попал в ныряльщики, хотя была его очередь охотиться. Он уговорил Флорена отпустить его, обещая подробнейшим образом сообщить принцу результаты разведки. Несмотря на строгий приказ командующего не прерывать повседневные работы, на берегу собралась толпа зрителей. Кто-то был нездоров и освобождён, кто-то договорился с командирами, пообещав, как только что-нибудь станет известно, прибежать и рассказать. Чек нырял четвёртым. Сначала Разин отправлял более опытных, как он считал. Третьему не хватало воздуха, его даже вытаскивали веревкой, когда он условным сигналом подёргал её. Отдышавшись, ныряльщик объяснил, что не рассчитал и заплыл слишком далеко, но никаких изменений не заметил – свод и вода, вплотную к нему. Разин уже хотел сворачиваться, но Чек так умолял позволить сделать попытку и ему, что командир согласился. Обвязавшись верёвкой и проговорив условные знаки, парень прыгнул в воду. Все внимательно следили за тем, как уходит верёвка, два крепких гвардейца пропускали её через руки, определяя натяжение, дабы не пропустить условный знак. Сначала Чек плыл медленно.
– Пока ещё держится на поверхности, – сказал один из ныряльщиков, – там плохо видно, надо вовремя заметить понижение свода.
– Остановился, сейчас отдышится, и воздух наберёт, – откликнулся другой, – Смотрите, как быстро уходит верёвка! Разве можно так плыть?
– Рывками идёт, может быть, толкается от стены? – предположил Разин. Некоторое время все молчали.
– Пора бы обратно, – покачал головой гвардеец, в руках которого была убегающая верёвка, – воздуха не хватит на возвращение, больно далеко заплыл.
– Начнём тянуть? – предложил второй.
– Уверенно плывёт. Приготовься быстро вытягивать, – откликнулся первый. – Смотри! Остановился.
– Может, зацепилось? – Гвардеец попытался потянуть верёвку на себя, она в ответ дёрнулась два раза. – Говорит, всё в порядке.
– Наверное, полость нашёл, сейчас отдышится и обратно поплывёт, – с надеждой в голосе сказал Разин.
– Дальше идёт, – тихо сообщил гвардеец с верёвкой, – медленно, осторожничает.
– Плывёт, как здесь на входе, – уточнил второй.
– Полость, видно, большая, – подал голос один из ныряльщиков, – обследует.
– Смотрите, верёвки почти не осталось! Пора давать сигнал к возвращению.
– Есть ещё кусок, – вмешался Разин, – привяжите. Надо добиться результата, зря что ли он так далеко заплыл.
Гвардейцы удлинили верёвку и долго наблюдали, как она уходит в воду.
– Всё, уже и эта кончается.
– Давай сигнал обратно, – отдал команду Разин.
Гвардеец выполнил, но последовал сигнал Чека, о намерении продолжить. Команду повторили. Верёвка замерла. Через некоторое время её потянули, но она не поддавалась.
– Похоже, он закрепил её, – растерянно проговорил тот, кто держал верёвку.
– Неужели отвязался? Как он найдёт её в темноте? – командир побледнел.
– Может быть, поплыть за ним? – спросил ныряльщик.
– Другой верёвки нет, да и как ты проплывёшь столько?
Наступила тишина. Гвардеец время от времени осторожно дёргал конец, проверяя, не возвращается ли Чек. Все с надеждой смотрели на руки, держащие верёвку. Наконец она поддалась, и её стали потихоньку выбирать. У людей в лодке невольно вырвался вздох облегчения. Вот уже и узел показался, через некоторое время движение остановилось.
– Сейчас воздуха наберёт и нырнёт, – нарушил тишину Разин.
– Быстро пошёл.
– Скорее бы.
– Может подтягивать? – спросил ныряльщик.
– Если сигнал подаст, – откликнулся гвардеец. – Да! Есть сигнал. Тянем!
Через некоторое время герой показался над поверхностью воды. Его подтянули к лодке и дали возможность отдышаться, затем несколько сильных рук подняли пловца из воды.
– Отлично вы меня прокатили! – пошутил Чек, оказавшись среди друзей, – в жизни так быстро не плавал!
– Заставил нас поволноваться! – бормотал один из гвардейцев, вытирая Чека большим полотенцем. – Всю гору что ли проплыл насквозь? У нас уже и верёвка вышла вся.
– То-то я смотрю, назад меня волочёте.
– Что там? – строго спросил командир, когда парню помогли одеться и укутали одеялом.
– Огромная полость, с высоким сводом. Не видно ничего, но я покричал, по звуку похоже, что пространство огромное. Проплыл вокруг по стене, с другой стороны чувствовал течение, чуть не утянуло меня, я ведь уже без верёвки был. Наверное, там выход к морю, но нырять не стал, не знаю на какой он глубине.
– Эх! Нырнул бы, может, уже и на свободе был, – подметил кто-то.
– Ага! А если там подводный ход ещё длиннее этого? Или сужается. И не выгребешь потом против течения. Да и видел я этот водопад с той стороны. Высоко и прямо на камни. Возможно, с фрегата и заметили бы моё разбитое тело, подобрали и доставили в Полонию, но мне бы не хотелось прибыть туда в подобном виде, матушка не обрадуется. Лучше уж я со всеми, живым здоровым.
– Ты уверен, что вода уходит из этой пещеры наружу? – прервал эти рассуждения Разин.
– Наружу или нет, не знаю. Может там дальше ещё пещера глубже этой, но шум волн я, кажется, слышал, похоже на прибой, хотя, может это у меня в ушах из-за долгого пребывания под водой.
– Как же доложить командующему?
– Когда уровень воды в озере снизится ещё на локоть примерно, можно будет проплыть до этого зала внутри горы с факелами и осмотреть всё хорошенько. Потом с верёвкой нырнуть, найти выход и проплыть по нему насколько можно.
– Понятно. Благодарю тебя, Чек, за отвагу. Буду просить командующего присвоить тебе звание лучшего разведчика! – Разин похлопал паренька по плечу. – Давайте к берегу.
Лодка послушно повернула.
Зрителей за это время прибавилось, едва герои вышли на берег, их обступили плотной толпой. Разин, крепко взяв Чека за плечи, решительно пробивался к ожидавшим лошадям. Для него главное было доложить о результатах командующему. Их пропускали, остальным же пришлось подробно рассказывать новости о пещере и о том, как проходила разведка.
Обсуждение в штабной палатке не было долгим. Внимательно выслушав Разина и Чека, Шелом отдал приказ выставить охрану на берегу озера с тем, чтобы какие-нибудь смельчаки не занялись в одиночку исследованием пещеры. Разведчиков отпустили. Прихватив с собой Ирилея, Чек, как и обещал, поспешил к Флорену. Ему не терпелось обсудить своё приключение с друзьями, не стоять навытяжку, а поговорить по-человечески – прихвастнуть, где надо, – поделиться переполнявшими надеждами и сомнениями. Флорен оказался благодарным слушателем, он был рад – не зря Чека освободил сегодня от охоты, именно он добился результата.
– Теперь, наверное, ускорят работы по рытью канала, надо поскорее освободить от воды вход в пещеру, – рассуждал принц.
– Не думаю, – ответил один из охотников, присутствующих при разговоре, – сейчас главное подготовиться к зиме. Раньше весны мы не сможем убраться отсюда.
– Почему? Если поднажать, можно к концу осени вырыть ещё пару локтей глубины, – возразил принц.
– И что? Неизвестно, как глубоко расположен выход к морю, Чек говорит, он ниже уровня воды. А в конце осени начинаются шторма и фрегат не сможет нас забрать отсюда. Придётся зимовать здесь в пещерах и выстроенных казармах, – настаивал Солод.
– Ну что ж, – весело сказал Чек, – значит, не зря мы так усердно готовились к зимовке.
– Хокас расстроен. Уступ, который отбивали для скульптуры, утонул, – вспомнил художника Флорен, – а ведь благодаря его намерению расширился вход в пещеру.
– Ну, и благодаря нашему неунывающему Чеку произвели разведку! – обнял героя Солод.
– Скульптуры жаль, конечно. Хокас собирался изваять шедевр и надеялся успеть к празднику, – посетовал Ирилей.
– Как тебя на самом деле зовут?
– Лирика.
– Лирика… Ты красивая, – мальчику стало грустно, он вспомнил сестёр, мать. Девочка тоже тяжело вздохнула, её печалило раскрытие тайны, но часть какого-то ненужного груза свалилась с души.
– Хорошо, что это ты меня услышал, а не кто-то другой. Мне кажется, ты не разболтаешь.
– Ладно, не бойся. Не скажу никому. Надо же, не знал, что такие бывают… пастушки. Привлекательные.
– Я тоже думала, что принцы другие, – она захихикала, – казалось эти господа важные, надутые, как индюки.
– Индюки, ну ты выдумаешь! – Мальчик тоже засмеялся. – Разрешите представиться, барышня, надутый индюк по имени Флорен.
– Очень приятно. Привлекательная простушка Лирика, – прыснув, проговорила девочка, и оба они расхохотались. Даже эхо откликнулось просыпавшимся горошком.
Девочке было одиноко в долине. Не имея возможности ни с кем и словом перемолвиться, она всё светлое время суток посвящала вязанью. С дедушкой виделась редко, но даже когда говорила с ним, приходилось шептать, опасаясь случайных свидетелей. Кармель, следивший за ходом прядильно-вязальных работ, иногда давал «пастушку» выходной, жалея щуплого паренька, проводящего целые дни со спицами в руках. Лирика, пользуясь этим временем, уходила подальше от людей и разговаривала в полный голос, представляя рядом маму, бабушку, кто-нибудь из подруг. Девочка рассказывала воображаемым собеседницам, как ей живётся, как здоровье дедушки, что происходит в долине. Иногда пела свои любимые песни, знакомые с детства, или пробовала повторить те, что слышала в исполнении Ирилея, они ей тоже нравились. Теперь, когда принц раскрыл её тайну, она с удовольствием болтала с ним.
Дети Энварда первым из иностранных языков изучали макрогальский, как родственный титанийскому, используемому в Полонии. Когда-то давно флот из десятка галер покинул берега небольшой Галии, захваченной Титанией, преодолел море, и достиг берегов Полонии, тогда ещё плотно заселённой коренными жителями. Путешественники нашли тёплый приём, но им не позволили остаться и они отправились на юг в поисках свободных земель. Так была заселена Макрогалия, получившая своё название от имени предводителя Макра. Язык переселенцев претерпел за это время изменения, как и старотитанийский, перенявший многое из гальского, но жителям Полонии и Макрогалии было проще понять друг друга, чем араксийцев и ладельфийцев, имевших другие корни.
Некоторые слова и выражения, произносимые Флореном, смешили Лирику, как непривычные уху, но это только вносило дополнительное оживление в их беседу. Мальчик рад был встретить человека, не отягощённого общими заботами. Он уже устал считаться «взрослым». Даже детскую игру при подготовке к турниру жители долины умудрились превратить в жёсткое состязание, в котором нет места тринадцатилетнему человеку. Конечно, Эльсиан выбирал время поговорить с братом, вспомнить былую жизнь в родном дворце, игры, прогулки, занятия. Ирилей, Чек, некоторые молодые гвардейцы с удовольствием общались с юным принцем, но все они, скорее сами отдыхали душой, занимаясь с ним. Флорен же, чувствуя опеку со стороны старших, постоянно доказывал всем, что он не маленький!
Другое дело Лирика. Подростки говорили о чём угодно, не опасаясь выглядеть смешными. Искали красивые камешки в ручье, обсуждали вылупившихся голубят, – их уже тренируют, и это очень интересно. Скоро можно будет пользоваться голубиной почтой внутри Драконьего Чрева. У каждого нашлись любимые места в долине, любимые лошадки и кролики. Они с удовольствием сравнивали особенности своих любимцев. Детскость, ещё не покинувшая их, нашла выход. За бесконечными разговорами о доме, о вкусных блюдах, интересных играх, о приключениях, которые удалось пережить, время пролетело незаметно. Детям не хотелось расставаться, но солнце собиралось прятаться за вершиной горы, и чтобы не спотыкаться в темноте, надо спешить в лагерь. Лирика и Флорен разошлись, пообещав друг другу, что следующий выходной, предоставленный Кармелем вязальщице, они проведут вместе. Приподнятое настроение ещё долго не покидало новых приятелей, неожиданно нашедших друг друга.
Прода от 18.04.2018, 21:30
3. Драконье Чрево
Бывает, идя к одной цели, нечаянно достигаешь более значимую. Этой рад, но первой жаль
Флорен вернулся в лагерь, проверил добычу охотников, поставил задачи на следующий день, отправился на поиски Ирилея. Друзья собирались петь дуэтом новую песню, принц вспомнил об этом. Теперь, когда обиды за неудачу с рыбоневодом ушли, захотелось сделать что-нибудь для праздника. Музыкант помогал Хокасу у озера, принц нашёл его на берегу.
Придерживая лошадей, Ирилей ждал, когда помощники ваятеля отобьют обвязанную верёвкой глыбу – материал для будущей скульптуры от скалы. Устроившись на удобном камне, Флорен под руководством Ирилея напевал. Вдруг раздался плеск воды и людские крики. Певцы побежали к воде. Лодка была цела, но люди в ней что-то возбуждённо обсуждали. Показалось, будто вода отступила примерно на три локтя – над поверхностью видна часть входа в пещеру. Чек разделся и прыгнул в воду, чтобы определить, как далеко освободился проход. Свод обрушился, когда гвардейцы отбили от скалы выступающую часть, и она упала в воду. Свидетели происшествия наперебой рассказывали принцу и музыканту, как уступ, приглянувшийся художнику, увлёк за собой на дно огромный пласт породы.
Вернулся в лодку Чек. Он проплыл далеко вглубь пещеры. Свод возвышается над поверхностью воды совсем немного, но дышать можно. Теперь надо нырнуть там, где обрушение не затронуло свод, и осмотреть его под водой. Однако старший в лодке не позволил, прежде они доложат командующему и королю. Чеку не терпелось произвести подводную разведку, но он вместе с другими принялся грести к берегу. Когда участники событий оказались на суше, началось бурное обсуждение. Расстроен произошедшим был только один человек – Хокас. Превосходный материал потерян безвозвратно. Когда произошло обрушение, верёвку, привязанную к несостоявшейся скульптуре, перерубили осколки, и уступ ушёл на дно вместе с плитой, понижавшей свод пещеры.
Ночью в штабной палатке состоялся малый совет. На него пригласили Чека. Парень в который раз рассказал, как они отбивали уступ от скалы и тот, падая, увлёк за собой внушительную плиту, которая и была сводом пещеры со стороны озера. После того, как плита обрушилась, между поверхностью воды и сводом появилось пространство, позволяющее плыть внутри пещеры. Он бы, конечно пронырнул и дальше, но офицер запретил. Это напоминало чудесное вмешательство. У всех присутствующих было приподнято-радостное настроение, хотя ещё не ясно, что даёт эта освободившаяся от воды часть.
– Можно отбивать свод и дальше в глубину пещеры, – предложил командующий, – Если скала состоит из таких плит, может быть, они будут обрушаться, освобождая нам путь?
– Я запрещаю это делать, – строго сказал король, – хорошо, что сегодня все находились снаружи, а если кто-нибудь окажется внутри пещеры? Обрушаясь, свод может увлечь на дно и людей.
– Устроив такой обвал, мы рискуем перекрыть выход к морю, – поддержал отца Эльсиан, – неизвестно где он, вдруг у самого дна.
– Чек прав, – взял слово Разин, – нужна разведка. Разрешите завтра, как только станет светло, заняться этим. Подготовим ныряльщиков, они, обвязавшись веревками, проплывут внутрь пещеры, может быть, поймём её устройство.
– Хорошо, – ответил Шелом и, глядя на Чека, строго добавил, – остальные работы следует продолжать, как обычно и без самовольных действий!
Молодой гвардеец всё-таки попал в ныряльщики, хотя была его очередь охотиться. Он уговорил Флорена отпустить его, обещая подробнейшим образом сообщить принцу результаты разведки. Несмотря на строгий приказ командующего не прерывать повседневные работы, на берегу собралась толпа зрителей. Кто-то был нездоров и освобождён, кто-то договорился с командирами, пообещав, как только что-нибудь станет известно, прибежать и рассказать. Чек нырял четвёртым. Сначала Разин отправлял более опытных, как он считал. Третьему не хватало воздуха, его даже вытаскивали веревкой, когда он условным сигналом подёргал её. Отдышавшись, ныряльщик объяснил, что не рассчитал и заплыл слишком далеко, но никаких изменений не заметил – свод и вода, вплотную к нему. Разин уже хотел сворачиваться, но Чек так умолял позволить сделать попытку и ему, что командир согласился. Обвязавшись верёвкой и проговорив условные знаки, парень прыгнул в воду. Все внимательно следили за тем, как уходит верёвка, два крепких гвардейца пропускали её через руки, определяя натяжение, дабы не пропустить условный знак. Сначала Чек плыл медленно.
– Пока ещё держится на поверхности, – сказал один из ныряльщиков, – там плохо видно, надо вовремя заметить понижение свода.
– Остановился, сейчас отдышится, и воздух наберёт, – откликнулся другой, – Смотрите, как быстро уходит верёвка! Разве можно так плыть?
– Рывками идёт, может быть, толкается от стены? – предположил Разин. Некоторое время все молчали.
– Пора бы обратно, – покачал головой гвардеец, в руках которого была убегающая верёвка, – воздуха не хватит на возвращение, больно далеко заплыл.
– Начнём тянуть? – предложил второй.
– Уверенно плывёт. Приготовься быстро вытягивать, – откликнулся первый. – Смотри! Остановился.
– Может, зацепилось? – Гвардеец попытался потянуть верёвку на себя, она в ответ дёрнулась два раза. – Говорит, всё в порядке.
– Наверное, полость нашёл, сейчас отдышится и обратно поплывёт, – с надеждой в голосе сказал Разин.
– Дальше идёт, – тихо сообщил гвардеец с верёвкой, – медленно, осторожничает.
– Плывёт, как здесь на входе, – уточнил второй.
– Полость, видно, большая, – подал голос один из ныряльщиков, – обследует.
– Смотрите, верёвки почти не осталось! Пора давать сигнал к возвращению.
– Есть ещё кусок, – вмешался Разин, – привяжите. Надо добиться результата, зря что ли он так далеко заплыл.
Гвардейцы удлинили верёвку и долго наблюдали, как она уходит в воду.
– Всё, уже и эта кончается.
– Давай сигнал обратно, – отдал команду Разин.
Гвардеец выполнил, но последовал сигнал Чека, о намерении продолжить. Команду повторили. Верёвка замерла. Через некоторое время её потянули, но она не поддавалась.
– Похоже, он закрепил её, – растерянно проговорил тот, кто держал верёвку.
– Неужели отвязался? Как он найдёт её в темноте? – командир побледнел.
– Может быть, поплыть за ним? – спросил ныряльщик.
– Другой верёвки нет, да и как ты проплывёшь столько?
Наступила тишина. Гвардеец время от времени осторожно дёргал конец, проверяя, не возвращается ли Чек. Все с надеждой смотрели на руки, держащие верёвку. Наконец она поддалась, и её стали потихоньку выбирать. У людей в лодке невольно вырвался вздох облегчения. Вот уже и узел показался, через некоторое время движение остановилось.
– Сейчас воздуха наберёт и нырнёт, – нарушил тишину Разин.
– Быстро пошёл.
– Скорее бы.
– Может подтягивать? – спросил ныряльщик.
– Если сигнал подаст, – откликнулся гвардеец. – Да! Есть сигнал. Тянем!
Через некоторое время герой показался над поверхностью воды. Его подтянули к лодке и дали возможность отдышаться, затем несколько сильных рук подняли пловца из воды.
– Отлично вы меня прокатили! – пошутил Чек, оказавшись среди друзей, – в жизни так быстро не плавал!
– Заставил нас поволноваться! – бормотал один из гвардейцев, вытирая Чека большим полотенцем. – Всю гору что ли проплыл насквозь? У нас уже и верёвка вышла вся.
– То-то я смотрю, назад меня волочёте.
– Что там? – строго спросил командир, когда парню помогли одеться и укутали одеялом.
– Огромная полость, с высоким сводом. Не видно ничего, но я покричал, по звуку похоже, что пространство огромное. Проплыл вокруг по стене, с другой стороны чувствовал течение, чуть не утянуло меня, я ведь уже без верёвки был. Наверное, там выход к морю, но нырять не стал, не знаю на какой он глубине.
– Эх! Нырнул бы, может, уже и на свободе был, – подметил кто-то.
– Ага! А если там подводный ход ещё длиннее этого? Или сужается. И не выгребешь потом против течения. Да и видел я этот водопад с той стороны. Высоко и прямо на камни. Возможно, с фрегата и заметили бы моё разбитое тело, подобрали и доставили в Полонию, но мне бы не хотелось прибыть туда в подобном виде, матушка не обрадуется. Лучше уж я со всеми, живым здоровым.
– Ты уверен, что вода уходит из этой пещеры наружу? – прервал эти рассуждения Разин.
– Наружу или нет, не знаю. Может там дальше ещё пещера глубже этой, но шум волн я, кажется, слышал, похоже на прибой, хотя, может это у меня в ушах из-за долгого пребывания под водой.
– Как же доложить командующему?
– Когда уровень воды в озере снизится ещё на локоть примерно, можно будет проплыть до этого зала внутри горы с факелами и осмотреть всё хорошенько. Потом с верёвкой нырнуть, найти выход и проплыть по нему насколько можно.
– Понятно. Благодарю тебя, Чек, за отвагу. Буду просить командующего присвоить тебе звание лучшего разведчика! – Разин похлопал паренька по плечу. – Давайте к берегу.
Лодка послушно повернула.
Зрителей за это время прибавилось, едва герои вышли на берег, их обступили плотной толпой. Разин, крепко взяв Чека за плечи, решительно пробивался к ожидавшим лошадям. Для него главное было доложить о результатах командующему. Их пропускали, остальным же пришлось подробно рассказывать новости о пещере и о том, как проходила разведка.
Обсуждение в штабной палатке не было долгим. Внимательно выслушав Разина и Чека, Шелом отдал приказ выставить охрану на берегу озера с тем, чтобы какие-нибудь смельчаки не занялись в одиночку исследованием пещеры. Разведчиков отпустили. Прихватив с собой Ирилея, Чек, как и обещал, поспешил к Флорену. Ему не терпелось обсудить своё приключение с друзьями, не стоять навытяжку, а поговорить по-человечески – прихвастнуть, где надо, – поделиться переполнявшими надеждами и сомнениями. Флорен оказался благодарным слушателем, он был рад – не зря Чека освободил сегодня от охоты, именно он добился результата.
– Теперь, наверное, ускорят работы по рытью канала, надо поскорее освободить от воды вход в пещеру, – рассуждал принц.
– Не думаю, – ответил один из охотников, присутствующих при разговоре, – сейчас главное подготовиться к зиме. Раньше весны мы не сможем убраться отсюда.
– Почему? Если поднажать, можно к концу осени вырыть ещё пару локтей глубины, – возразил принц.
– И что? Неизвестно, как глубоко расположен выход к морю, Чек говорит, он ниже уровня воды. А в конце осени начинаются шторма и фрегат не сможет нас забрать отсюда. Придётся зимовать здесь в пещерах и выстроенных казармах, – настаивал Солод.
– Ну что ж, – весело сказал Чек, – значит, не зря мы так усердно готовились к зимовке.
– Хокас расстроен. Уступ, который отбивали для скульптуры, утонул, – вспомнил художника Флорен, – а ведь благодаря его намерению расширился вход в пещеру.
– Ну, и благодаря нашему неунывающему Чеку произвели разведку! – обнял героя Солод.
– Скульптуры жаль, конечно. Хокас собирался изваять шедевр и надеялся успеть к празднику, – посетовал Ирилей.
