– Я пришла, чтобы проведать Вермута, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Раз так, то пошли, он, должно быть, уже ждёт меня. Примерно в это время он и прилетает на ночлег.
С этими словами Изи поднялся, и мы направились в хижину. Вермут действительно сидел перед домом на дереве и ждал, пока ему откроют дверь. Увидев нас, птица плавно спустилась к Изи на плечо. Мне это показалась таким трогательным и милым, что я не выдержала и протянула руку, чтобы погладить попугая по его пёстрой головке, но он мне этого не позволил, пригрозив большим клювом.
– У меня есть немного кокосового сока, – пройдя внутрь хижины, предложил мне добряк Изи и протянул стакан. Я, конечно же, не отказалась и почти залпом выпила всё без остатка.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила я, возвращая пустой стакан.
– Не за что! Пустяки, мне не жалко, – Изи в этот момент угощал Вермута кусочком сушёного яблока.
– Я долгое время старался заслужить его доверие, – улыбался он, глядя на гордую птицу, – но только совсем недавно он стал доверять мне настолько, что остаётся спать здесь, в моей хижине. Раньше он ночевал снаружи, на дереве. Он, наверное, мой единственный настоящий друг на этом острове, – Изи печально вздохнул и протянул попугаю ещё кусочек яблока.
– Мы с ним очень подружились. Понимаешь, когда ты держишь в доме живое создание против его воли, это совсем другое чувство по сравнению с тем, когда существо само к тебе тянется, особенно, такая умная птица, как попугай. Нет преданнее дружбы, чем дружба между животным и человеком. Она самая искренняя, и это высшая степень доверия, которую может заслужить человек. Вот он прилетает ко мне каждый вечер, радует меня, а утром я его опять выпускаю. Конечно, ему часто перепадают всякие вкусности, вроде этих кусочков яблока, но он и без того всегда мне рад.
Вермут в этот момент будто в подтверждение сказанного расправил перья хохолка и смешно покивал головой. Затем он аккуратно спустился с плеча Изи на кровать. Он так ловко это проделал, что не оставил ни единой царапины от своих длинных когтей на его коже.
– Сегодня один наглый мальчишка предлагал мне продать ему Вермута. Услышав эти слова, я сразу вспомнила его встречу с Идрисом.
– Едва пронюхав о попугае, он тут же явился ко мне, – искренне возмущался Изи. – Да, эта птица и в правду лакомый кусочек! Он подумал, я так запросто отдам ему Вермута, чтобы того зажарили под кисло-сладким соусом какие-нибудь гурманы. Обойдутся они и курами! Я то, дурак, думал, что если пацан и придёт, то хоть врать начнёт, что, мол, в целях безопасности нашёл попугаю дом, где ему ничего не грозит или ещё что в таком же роде. Всё равно я бы ему не поверил, но это было бы, по крайней мере, куда уважительнее по отношению ко мне. Так нет, пришёл и говорит прямо в лоб, мол, продай, проси что хочешь, птица пойдёт за дорогой деликатес. Я думал, не выдержу и поколочу этого наглеца. Они нас здесь за людей не считают, думают, мы на всё готовы ради еды и воды! А я, знаешь ли, лучше вовсе от голода умру, чем отдам его!
Слушая его рассказ, я не могла поверить, что речь идёт о том человеке, который был так добр ко мне ещё неделю назад. Но, к сожалению, я сама всё видела своими глазами сегодня и поэтому молча слушала, ни словом не возражая.
– Вермут милый и умный, и очень бы не хотелось, чтобы из него сварили суп, – соглашалась я с ним.
– Ты пойми, Марьяна, он сильно мне дорог, – и Изи с неподдельным отчаянием посмотрел на меня. – Без него я точно с ума здесь сойду!
Видимо, он и впрямь очень умён, – принялся он нахваливать Вермута. – На острове стоит множество ловушек для птиц, а он ни к одной не летит, только у меня берёт всякие вкусности. Скорее всего, он вообще последний остался, кого не изловили, я очень давно не видел здесь таких попугаев.
– Теперь у нас, конечно, большая проблема, – после небольшой паузы заключил Изи, – раз этот проныра знает о том, что одна из этих птиц всё ещё остаётся на острове. Но мы будем вдвойне осторожны! Да, мой маленький пернатый друг? – и он заботливо посмотрел на Вермута. Тот в свою очередь повернул клюв в его сторону и забавно склонил маленькую головку в бок.
– Я читала в одной из книг, что некоторые виды попугаев можно обучить человеческой речи, это правда?
– Некоторые – да, без сомнения, – кивнул Изи, – но не Вермута. Он не разговаривает. Если ты до сих пор не заметила, он вообще не издает никаких звуков. Может ещё и по этой причине его до сих пор не изловили. Его никто не слышит. Поверь, Марьяна, молчаливый друг куда ценнее друга болтуна, – и он добродушно рассмеялся. Затем, подумав о чём-то немного, добавил, – хотя многие очень заблуждаются, полагая, что человек своим молчанием говорит о себе только хорошее.
Я не совсем поняла смысл сказанных им слов, но сделала вид, что эта мысль меня очень впечатлила.
– Тебя нужно проводить до твоей хижины? – неожиданно спросил он.
– Я сама дойду, не переживайте, – и я больше не стала его задерживать.
– Доброй ночи, – пожелал он и поводил меня до двери.
– Вам тоже всего хорошего, — отвечала я и, оказавшись с наружи, услышала, как он задёрнул внутреннюю щеколду.
Этой ночью я много размышляла о том, что сказал Изи. До конца мне не верилось, что Идрис и вправду мог предложить такое, да ещё в такой грубой форме. «Нужно в любом случае узнать версию самого Идриса», – подумала я и сама не заметила, как крепко уснула.
Утром меня разбудил шёпот мамы и Лизы. С трудом преодолевая грань между сном и реальностью, я услышала, как они говорят о какой-то записке.
– Мамочка, ну дай хоть краешком глаза взглянуть, что там, – уговаривала её Лиза.
– Это не тебе адресовано, если Марьяна захочет, то сама даст тебе прочитать. Даже я не читала её, хотя мне тоже интересно.
– Давай тогда вдвоём прочтём, а ей просто не будем говорить.
Почувствовав, что мама в этот момент призадумалась и, возможно, даже сейчас согласится на предложение Лизы, я резко подскочила и побежала к двери, не оставив им времени на размышление. Увидев меня, мама сразу же отдала мне клочок бумаги и сообщила, что это предназначено мне.
– А вместе с запиской мы нашли утром этот ящик с фруктами и водой, – быстро добавила она.
– А ещё там лежала пачка овсяного печенья. Точно таким же нас угощал Изи, – заметила Лиза.
Я развернула записку и пробежала её глазами:
«Дорогая Марьяна,
прошу принять от меня скромный подарок в качестве извинений за моё вчерашнее поведение. В своё оправдание лишь скажу, что был чересчур опечален одним обстоятельством и потому прошёл мимо. В любом случае, у меня давно было желание сделать что-нибудь хорошее для твоей семьи. Но только сейчас выпала такая возможность. Не буду вдаваться в подробности, но лишь сегодня мне доставили всё необходимое. Идрис»
В ящике мы нашли также большую пачку соли, которую мама и Лиза не сразу заметили. Отец очень этому обрадовался.
– Казалось бы, такая мелочь, а как преображает вкус рыбы, – говорил он.
Все мы без исключения были очень благодарны Идрису за такой ценный подарок. Но моё сердце сжалось при мысли, что ему, скорее всего, пришлось всю неделю работать не покладая рук и днём, и ночью, чтобы заполучить такие сокровища. Я всерьёз расстроилась и разрывалась между желанием вернуть подарки и оставить их, чтобы порадовать Лизу, маму и папу. «Если ему опять вздумается что-то мне подарить, я точно не возьму», – поразмыслив, я пошла на компромисс со своей совестью и решила оставить всё как есть.
На следующий день по дороге домой после окончания работы я увидела Идриса на пирсе, который служил местом погрузки и выгрузки, в тот момент, когда он помогал жителям деревни грузить казанки с едой в лодку. Закончив работу, он присел на дощатый настил, свесив ноги над водой. Наверное, ждал, когда лодка вернётся уже за ним. Я решила не упускать момент и подойти, чтобы поблагодарить его. Танцующей походкой я приблизилась к нему и присела рядышком, тоже свесив ноги. Его глаза улыбались, в них не было злобы, он был прежним.
– Спасибо тебе за всё. Но не стоило, правда, – начала я, скромно опустив глаза. – Мы уже привыкли к несолёной рыбе, мне даже понравился этот пресный вкус, – я чуть закатила глаза, произнося откровенную ложь.
– Мне хотелось сделать для тебя что-то хорошее, — объяснил он. – А тому, чего желает само сердце, препятствовать нельзя.
– Значит у тебя доброе сердце, Идрис.
– Я бы с этим поспорил, – он прищурил глаза и скривил нижнюю губу.
– Ты ждёшь здесь кого-то?
– Не совсем, – отвечал он. – Скорее ждут меня, а я размышляю о том, стоит идти или нет.
– Ты говоришь загадками.
Но вместо ответа на его лице появилось уже знакомое по нашему первому разговору выражение, означавшее, что он не намерен ничего объяснять. Это я поняла сразу же и потому перешла к сути.
– Ты уже принял решение?
– Думаю, что не пойду. У меня другая идея, я хочу тебе кое-что показать, идём со мной, – неожиданно предложил он. Я кивнула, и мы двинулись через деревню на противоположную сторону острова. Туда, куда мне вход был строго запрещён. Но в сопровождении Идриса я прошла без проблем, никто не остановил нас, да мы никого и не встретили по дороге.
– Без меня сюда никогда не ходи, хорошо? – предупредил он.
– Хорошо, – пообещала я, с любопытством осматриваясь по сторонам. Вокруг стояли обыкновенные хижины, ничего необычного я не успела заметить. Но когда мы вышли на пляж, для меня стало открытием, что на острове, оказывается, существовал ещё один деревянный причал. Пустая лодка, привязанная к нему веревкой, казалось, только и ждала нашего появления.
– Садись, – сказал Идрис и подал мне руку.
– А мы вернёмся до заката?
– Конечно. Ни о чём не переживай!
После такого уверенного заявления я отбросила сомнения, разместилась поудобнее, и лодка отчалила. Как и все остальные, мы сначала двигалась на вёслах, и только покинув лагуну, Идрис завёл мотор.
– Мы плывём вон туда? – спросила я, указывая на небольшое судно, которое стояло на якоре в километрах двух от берега. С нашей стороны острова его невозможно было увидеть, на него открывался вид только со стороны деревни. Мне пришлось прокричать свой вопрос ещё раз, так как шум мотора заглушал мой голос, на этот раз Идрис утвердительно кивнул головой.
Впервые за долгое время я покидала остров и, не буду скрывать, меня переполняла в этот момент необъяснимая радость. Ветер трепал мои волосы, океан солёными брызгами хлестал по лицу. Пахло свободой, и я не могла ею надышаться. Я так жадно вдыхала воздух свободы, что, казалось, он разорвёт мои лёгкие изнутри. И тут мне вспомнился сон, в котором я с таким же упоением парила над водой. «Так это был вещий сон?!» – обрадовалась я и, опустив руку в воду, наблюдала за тем, как коралловый стражник острова, выпустив нас из своих владений, оставался далеко позади.
За очень короткое время мы добрались до цели. Идрис закрепил швартовый конец, подал мне руку и помог подняться на борт небольшой яхты, которую легонько покачивало на волнах. Судно было не новым, но, судя по всему, за ним хорошо следили.
– Она что – пустая?
– Да, – ответил парень, крепя подвесной мотор лодки на кормовом релинге.
– Зайди внутри, осмотрись, – предложил он, и я, не раздумывая, проскользнула через небольшую дверь в каюту, где передо мной предстала шикарная картина. Комната была обставлена элегантно и со вкусом. Внутри царил идеальный порядок. Стильная мебель из светлого дерева, яркий текстиль и все предметы интерьера сверкали чистотой. Что за педант и чистюля здесь живёт?
Посередине каюты стояла большая кровать, она занимала львиную долю пространства. С левой стороны от кровати располагался узкий, но длинный, во всю комнату, и высотой почти в потолок шкаф с бесчисленным количеством полок и ящиков. Помимо этой мебели в каюте имелись ещё две табуретки возле стены, а пол украшал яркий шерстяной габбех, очень приятный на ощупь и явно дорогой.
– Ничего себе! – воскликнула я, поражённая увиденным.
– Это ещё не всё, – хвастался стоявший у меня за спиной Идрис, – на этой яхте имеется суперсовременная туалетная комната с ванной, но вход в неё с другой стороны. Уверен, у тебя ещё будет время всё как следует здесь изучить, так что потом покажу.
– А чьё это судно? – спросила я, аккуратно скользя рукой по деревянной спинке кровати и наслаждаясь гладкостью лакового покрытия, которое казалось мне теперь чем-то невероятным в сравнении с грубой шершавостью, сбитой на скорую руку из едва ошкуренных досок, мебели в нашей хижине.
– Скажем так, я могу иногда им пользоваться, а кому принадлежит, не знаю. Можем прокатиться, если хочешь?
– Нет, не сегодня, – замялась я, – давай в другой раз, когда времени будет больше?
– Договорились, – ответил Идрис с особой, многозначительной интонацией. Каюту внезапно наполнила знакомая мелодия. Я сразу же её узнала, это был знаменитый трек Майкла Джексона «I'm bed».
– Здесь есть даже магнитофон? – вне себя от восторга, перекрикивая музыку, воскликнула я. Идрис с улыбкой кивнул.
– И много у тебя альбомов? – я изучала полку, на которой стопками лежали музыкальные диски в ярких упаковках.
– Больше двухсот, – поспешно уточнил Идрис, увидев, что я собираюсь их пересчитывать. Затем он наклонился к маленькой неприметной дверце в шкафу, за которой, как выяснилось, прятался холодильник, доверху набитый напитками в алюминиевых банках.
Идрис достал холодную запотевшую банку кока-колы и протянул мне. Мгновение – и она зашипела в моих руках, я сделала большой глоток и задержала сладкую ледяную жидкость во рту, как бы заново узнавая с детства любимый вкус.
– Я думала, что уже и забыла, какая она.
– Да нет, такое вряд ли забудешь, – доставая вторую банку для себя, усмехнулся Идрис. Окончательно развеселившись, я стала слегка пританцовывать. Затем снова подошла к дискам и принялась выбирать:
– Так куда же мне вернуться сейчас? – перечитывая названия композиций, слух размышляла я.
– Ты о машине времени?
– Да, только я её называю по-другому – машина воспоминаний, – и мы оба рассмеялись.
Я всегда знала, что все люди в мире связывают свои воспоминания с музыкой. Но признаться, меня удивило, что Идрис, живя так далеко от цивилизации, оказался таким же, как и все, в то время как я понимала, что в нём однозначно есть нечто особенное. Именно эта уникальность так сильно притягивала меня к нему. Определившись с выбором песни, я легла прямо на пол и позволила мелодии полностью завладеть моим сознанием. Через мгновение в моей душе уже на полную катушку бурлили эмоции. Между тем Идрис молча стоял в стороне, потягивая колу и не сводя с меня глаз. Его пристальный цепкий взгляд меня совершенно не смущал, ведь мыслями я была далеко, очень далеко отсюда.
Когда тебе хорошо, время, как на зло, летит быстрее. Мне так не хотелось уезжать, но незаметно стемнело, и пора было возвращаться домой. Как не жаль было нам обоим, но Идрису пришлось отвезти меня обратно на остров.
Моё отсутствие прошло незамеченым для всех, кроме Лизы. Она уже давно меня искала и, увидев издалека, тут же выбежала навстречу.
–Марьяна, ты где была?
–Да так, нигде, – спокойно отвечала я.
– Я тебя везде искала!
– Раз так, то пошли, он, должно быть, уже ждёт меня. Примерно в это время он и прилетает на ночлег.
С этими словами Изи поднялся, и мы направились в хижину. Вермут действительно сидел перед домом на дереве и ждал, пока ему откроют дверь. Увидев нас, птица плавно спустилась к Изи на плечо. Мне это показалась таким трогательным и милым, что я не выдержала и протянула руку, чтобы погладить попугая по его пёстрой головке, но он мне этого не позволил, пригрозив большим клювом.
– У меня есть немного кокосового сока, – пройдя внутрь хижины, предложил мне добряк Изи и протянул стакан. Я, конечно же, не отказалась и почти залпом выпила всё без остатка.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила я, возвращая пустой стакан.
– Не за что! Пустяки, мне не жалко, – Изи в этот момент угощал Вермута кусочком сушёного яблока.
– Я долгое время старался заслужить его доверие, – улыбался он, глядя на гордую птицу, – но только совсем недавно он стал доверять мне настолько, что остаётся спать здесь, в моей хижине. Раньше он ночевал снаружи, на дереве. Он, наверное, мой единственный настоящий друг на этом острове, – Изи печально вздохнул и протянул попугаю ещё кусочек яблока.
– Мы с ним очень подружились. Понимаешь, когда ты держишь в доме живое создание против его воли, это совсем другое чувство по сравнению с тем, когда существо само к тебе тянется, особенно, такая умная птица, как попугай. Нет преданнее дружбы, чем дружба между животным и человеком. Она самая искренняя, и это высшая степень доверия, которую может заслужить человек. Вот он прилетает ко мне каждый вечер, радует меня, а утром я его опять выпускаю. Конечно, ему часто перепадают всякие вкусности, вроде этих кусочков яблока, но он и без того всегда мне рад.
Вермут в этот момент будто в подтверждение сказанного расправил перья хохолка и смешно покивал головой. Затем он аккуратно спустился с плеча Изи на кровать. Он так ловко это проделал, что не оставил ни единой царапины от своих длинных когтей на его коже.
– Сегодня один наглый мальчишка предлагал мне продать ему Вермута. Услышав эти слова, я сразу вспомнила его встречу с Идрисом.
– Едва пронюхав о попугае, он тут же явился ко мне, – искренне возмущался Изи. – Да, эта птица и в правду лакомый кусочек! Он подумал, я так запросто отдам ему Вермута, чтобы того зажарили под кисло-сладким соусом какие-нибудь гурманы. Обойдутся они и курами! Я то, дурак, думал, что если пацан и придёт, то хоть врать начнёт, что, мол, в целях безопасности нашёл попугаю дом, где ему ничего не грозит или ещё что в таком же роде. Всё равно я бы ему не поверил, но это было бы, по крайней мере, куда уважительнее по отношению ко мне. Так нет, пришёл и говорит прямо в лоб, мол, продай, проси что хочешь, птица пойдёт за дорогой деликатес. Я думал, не выдержу и поколочу этого наглеца. Они нас здесь за людей не считают, думают, мы на всё готовы ради еды и воды! А я, знаешь ли, лучше вовсе от голода умру, чем отдам его!
Слушая его рассказ, я не могла поверить, что речь идёт о том человеке, который был так добр ко мне ещё неделю назад. Но, к сожалению, я сама всё видела своими глазами сегодня и поэтому молча слушала, ни словом не возражая.
– Вермут милый и умный, и очень бы не хотелось, чтобы из него сварили суп, – соглашалась я с ним.
– Ты пойми, Марьяна, он сильно мне дорог, – и Изи с неподдельным отчаянием посмотрел на меня. – Без него я точно с ума здесь сойду!
Видимо, он и впрямь очень умён, – принялся он нахваливать Вермута. – На острове стоит множество ловушек для птиц, а он ни к одной не летит, только у меня берёт всякие вкусности. Скорее всего, он вообще последний остался, кого не изловили, я очень давно не видел здесь таких попугаев.
– Теперь у нас, конечно, большая проблема, – после небольшой паузы заключил Изи, – раз этот проныра знает о том, что одна из этих птиц всё ещё остаётся на острове. Но мы будем вдвойне осторожны! Да, мой маленький пернатый друг? – и он заботливо посмотрел на Вермута. Тот в свою очередь повернул клюв в его сторону и забавно склонил маленькую головку в бок.
– Я читала в одной из книг, что некоторые виды попугаев можно обучить человеческой речи, это правда?
– Некоторые – да, без сомнения, – кивнул Изи, – но не Вермута. Он не разговаривает. Если ты до сих пор не заметила, он вообще не издает никаких звуков. Может ещё и по этой причине его до сих пор не изловили. Его никто не слышит. Поверь, Марьяна, молчаливый друг куда ценнее друга болтуна, – и он добродушно рассмеялся. Затем, подумав о чём-то немного, добавил, – хотя многие очень заблуждаются, полагая, что человек своим молчанием говорит о себе только хорошее.
Я не совсем поняла смысл сказанных им слов, но сделала вид, что эта мысль меня очень впечатлила.
– Тебя нужно проводить до твоей хижины? – неожиданно спросил он.
– Я сама дойду, не переживайте, – и я больше не стала его задерживать.
– Доброй ночи, – пожелал он и поводил меня до двери.
– Вам тоже всего хорошего, — отвечала я и, оказавшись с наружи, услышала, как он задёрнул внутреннюю щеколду.
Этой ночью я много размышляла о том, что сказал Изи. До конца мне не верилось, что Идрис и вправду мог предложить такое, да ещё в такой грубой форме. «Нужно в любом случае узнать версию самого Идриса», – подумала я и сама не заметила, как крепко уснула.
Утром меня разбудил шёпот мамы и Лизы. С трудом преодолевая грань между сном и реальностью, я услышала, как они говорят о какой-то записке.
– Мамочка, ну дай хоть краешком глаза взглянуть, что там, – уговаривала её Лиза.
– Это не тебе адресовано, если Марьяна захочет, то сама даст тебе прочитать. Даже я не читала её, хотя мне тоже интересно.
– Давай тогда вдвоём прочтём, а ей просто не будем говорить.
Почувствовав, что мама в этот момент призадумалась и, возможно, даже сейчас согласится на предложение Лизы, я резко подскочила и побежала к двери, не оставив им времени на размышление. Увидев меня, мама сразу же отдала мне клочок бумаги и сообщила, что это предназначено мне.
– А вместе с запиской мы нашли утром этот ящик с фруктами и водой, – быстро добавила она.
– А ещё там лежала пачка овсяного печенья. Точно таким же нас угощал Изи, – заметила Лиза.
Я развернула записку и пробежала её глазами:
«Дорогая Марьяна,
прошу принять от меня скромный подарок в качестве извинений за моё вчерашнее поведение. В своё оправдание лишь скажу, что был чересчур опечален одним обстоятельством и потому прошёл мимо. В любом случае, у меня давно было желание сделать что-нибудь хорошее для твоей семьи. Но только сейчас выпала такая возможность. Не буду вдаваться в подробности, но лишь сегодня мне доставили всё необходимое. Идрис»
В ящике мы нашли также большую пачку соли, которую мама и Лиза не сразу заметили. Отец очень этому обрадовался.
– Казалось бы, такая мелочь, а как преображает вкус рыбы, – говорил он.
Все мы без исключения были очень благодарны Идрису за такой ценный подарок. Но моё сердце сжалось при мысли, что ему, скорее всего, пришлось всю неделю работать не покладая рук и днём, и ночью, чтобы заполучить такие сокровища. Я всерьёз расстроилась и разрывалась между желанием вернуть подарки и оставить их, чтобы порадовать Лизу, маму и папу. «Если ему опять вздумается что-то мне подарить, я точно не возьму», – поразмыслив, я пошла на компромисс со своей совестью и решила оставить всё как есть.
На следующий день по дороге домой после окончания работы я увидела Идриса на пирсе, который служил местом погрузки и выгрузки, в тот момент, когда он помогал жителям деревни грузить казанки с едой в лодку. Закончив работу, он присел на дощатый настил, свесив ноги над водой. Наверное, ждал, когда лодка вернётся уже за ним. Я решила не упускать момент и подойти, чтобы поблагодарить его. Танцующей походкой я приблизилась к нему и присела рядышком, тоже свесив ноги. Его глаза улыбались, в них не было злобы, он был прежним.
– Спасибо тебе за всё. Но не стоило, правда, – начала я, скромно опустив глаза. – Мы уже привыкли к несолёной рыбе, мне даже понравился этот пресный вкус, – я чуть закатила глаза, произнося откровенную ложь.
– Мне хотелось сделать для тебя что-то хорошее, — объяснил он. – А тому, чего желает само сердце, препятствовать нельзя.
– Значит у тебя доброе сердце, Идрис.
– Я бы с этим поспорил, – он прищурил глаза и скривил нижнюю губу.
– Ты ждёшь здесь кого-то?
– Не совсем, – отвечал он. – Скорее ждут меня, а я размышляю о том, стоит идти или нет.
– Ты говоришь загадками.
Но вместо ответа на его лице появилось уже знакомое по нашему первому разговору выражение, означавшее, что он не намерен ничего объяснять. Это я поняла сразу же и потому перешла к сути.
– Ты уже принял решение?
– Думаю, что не пойду. У меня другая идея, я хочу тебе кое-что показать, идём со мной, – неожиданно предложил он. Я кивнула, и мы двинулись через деревню на противоположную сторону острова. Туда, куда мне вход был строго запрещён. Но в сопровождении Идриса я прошла без проблем, никто не остановил нас, да мы никого и не встретили по дороге.
– Без меня сюда никогда не ходи, хорошо? – предупредил он.
– Хорошо, – пообещала я, с любопытством осматриваясь по сторонам. Вокруг стояли обыкновенные хижины, ничего необычного я не успела заметить. Но когда мы вышли на пляж, для меня стало открытием, что на острове, оказывается, существовал ещё один деревянный причал. Пустая лодка, привязанная к нему веревкой, казалось, только и ждала нашего появления.
– Садись, – сказал Идрис и подал мне руку.
– А мы вернёмся до заката?
– Конечно. Ни о чём не переживай!
После такого уверенного заявления я отбросила сомнения, разместилась поудобнее, и лодка отчалила. Как и все остальные, мы сначала двигалась на вёслах, и только покинув лагуну, Идрис завёл мотор.
– Мы плывём вон туда? – спросила я, указывая на небольшое судно, которое стояло на якоре в километрах двух от берега. С нашей стороны острова его невозможно было увидеть, на него открывался вид только со стороны деревни. Мне пришлось прокричать свой вопрос ещё раз, так как шум мотора заглушал мой голос, на этот раз Идрис утвердительно кивнул головой.
Впервые за долгое время я покидала остров и, не буду скрывать, меня переполняла в этот момент необъяснимая радость. Ветер трепал мои волосы, океан солёными брызгами хлестал по лицу. Пахло свободой, и я не могла ею надышаться. Я так жадно вдыхала воздух свободы, что, казалось, он разорвёт мои лёгкие изнутри. И тут мне вспомнился сон, в котором я с таким же упоением парила над водой. «Так это был вещий сон?!» – обрадовалась я и, опустив руку в воду, наблюдала за тем, как коралловый стражник острова, выпустив нас из своих владений, оставался далеко позади.
За очень короткое время мы добрались до цели. Идрис закрепил швартовый конец, подал мне руку и помог подняться на борт небольшой яхты, которую легонько покачивало на волнах. Судно было не новым, но, судя по всему, за ним хорошо следили.
– Она что – пустая?
– Да, – ответил парень, крепя подвесной мотор лодки на кормовом релинге.
– Зайди внутри, осмотрись, – предложил он, и я, не раздумывая, проскользнула через небольшую дверь в каюту, где передо мной предстала шикарная картина. Комната была обставлена элегантно и со вкусом. Внутри царил идеальный порядок. Стильная мебель из светлого дерева, яркий текстиль и все предметы интерьера сверкали чистотой. Что за педант и чистюля здесь живёт?
Посередине каюты стояла большая кровать, она занимала львиную долю пространства. С левой стороны от кровати располагался узкий, но длинный, во всю комнату, и высотой почти в потолок шкаф с бесчисленным количеством полок и ящиков. Помимо этой мебели в каюте имелись ещё две табуретки возле стены, а пол украшал яркий шерстяной габбех, очень приятный на ощупь и явно дорогой.
– Ничего себе! – воскликнула я, поражённая увиденным.
– Это ещё не всё, – хвастался стоявший у меня за спиной Идрис, – на этой яхте имеется суперсовременная туалетная комната с ванной, но вход в неё с другой стороны. Уверен, у тебя ещё будет время всё как следует здесь изучить, так что потом покажу.
– А чьё это судно? – спросила я, аккуратно скользя рукой по деревянной спинке кровати и наслаждаясь гладкостью лакового покрытия, которое казалось мне теперь чем-то невероятным в сравнении с грубой шершавостью, сбитой на скорую руку из едва ошкуренных досок, мебели в нашей хижине.
– Скажем так, я могу иногда им пользоваться, а кому принадлежит, не знаю. Можем прокатиться, если хочешь?
– Нет, не сегодня, – замялась я, – давай в другой раз, когда времени будет больше?
– Договорились, – ответил Идрис с особой, многозначительной интонацией. Каюту внезапно наполнила знакомая мелодия. Я сразу же её узнала, это был знаменитый трек Майкла Джексона «I'm bed».
– Здесь есть даже магнитофон? – вне себя от восторга, перекрикивая музыку, воскликнула я. Идрис с улыбкой кивнул.
– И много у тебя альбомов? – я изучала полку, на которой стопками лежали музыкальные диски в ярких упаковках.
– Больше двухсот, – поспешно уточнил Идрис, увидев, что я собираюсь их пересчитывать. Затем он наклонился к маленькой неприметной дверце в шкафу, за которой, как выяснилось, прятался холодильник, доверху набитый напитками в алюминиевых банках.
Идрис достал холодную запотевшую банку кока-колы и протянул мне. Мгновение – и она зашипела в моих руках, я сделала большой глоток и задержала сладкую ледяную жидкость во рту, как бы заново узнавая с детства любимый вкус.
– Я думала, что уже и забыла, какая она.
– Да нет, такое вряд ли забудешь, – доставая вторую банку для себя, усмехнулся Идрис. Окончательно развеселившись, я стала слегка пританцовывать. Затем снова подошла к дискам и принялась выбирать:
– Так куда же мне вернуться сейчас? – перечитывая названия композиций, слух размышляла я.
– Ты о машине времени?
– Да, только я её называю по-другому – машина воспоминаний, – и мы оба рассмеялись.
Я всегда знала, что все люди в мире связывают свои воспоминания с музыкой. Но признаться, меня удивило, что Идрис, живя так далеко от цивилизации, оказался таким же, как и все, в то время как я понимала, что в нём однозначно есть нечто особенное. Именно эта уникальность так сильно притягивала меня к нему. Определившись с выбором песни, я легла прямо на пол и позволила мелодии полностью завладеть моим сознанием. Через мгновение в моей душе уже на полную катушку бурлили эмоции. Между тем Идрис молча стоял в стороне, потягивая колу и не сводя с меня глаз. Его пристальный цепкий взгляд меня совершенно не смущал, ведь мыслями я была далеко, очень далеко отсюда.
Когда тебе хорошо, время, как на зло, летит быстрее. Мне так не хотелось уезжать, но незаметно стемнело, и пора было возвращаться домой. Как не жаль было нам обоим, но Идрису пришлось отвезти меня обратно на остров.
Моё отсутствие прошло незамеченым для всех, кроме Лизы. Она уже давно меня искала и, увидев издалека, тут же выбежала навстречу.
–Марьяна, ты где была?
–Да так, нигде, – спокойно отвечала я.
– Я тебя везде искала!
