— Я попала в эту переделку, потому что дуре захотелось приключений, — уклоняется от ответа Лоис. — Еле ноги унесла...
— Ноги и я помогал нести, — напоминает Руслан.
— Ты — мой спаситель!
— Если на фото не дочь... — доходит до таджика. — Может, и Пит — не муж?
— Муж... Но не мой, — улыбается Лоис, взглянув на Пита. — Он мой брат.
— А ты не замужем?
— Со вчерашнего дня в моем аккаунте стоит статус «свободна». — Опустив спинку кресла, Лоис отклоняется.
Довольный Сафаров открывает книгу.
Денисов ехидничает по-русски:
— Новая ситуация — новая цель?
Руслан не может сдержать масляной улыбки.
«Гольфстрим» кренится, уходя в вираж. Повернув, пролетает юго-восточную грань азиатского континента. Впереди — Китай.
Сев боком, таджик поворачивается назад:
— Лоис, а что с моим револьвером?
— Оставила себе на память.
— Один вопрос. Представь: когда мы в горах пересекали вброд реку, боевики всех убили, а меня с тобой захватили в плен. Надеясь позабавиться, говорят: «Или мы вас тоже убиваем, или играйте в русскую рулетку». Если помнишь, тогда в шестизарядном барабане моего револьвера оставалось два расположенных рядом патрона. Я первым кручу барабан и стреляю себе в рот. Осечка. Твоя очередь. Ты прокрутила бы барабан или нет?
— Руслан, мог бы спросить что-нибудь полегче! Я же не математик. Но я подумаю, время есть.
Сафаров обращается к спецагенту и гангстеру:
— А вы оба, если знаете ответ, не подсказывайте.
Командир экипажа разрешает отстегнуть ремни.
В кресле первого ряда сидит скромно одетая Кианг и задумчиво смотрит в иллюминатор. На пальце ее правой руки сверкает бриллиант. На экране лежащего на коленях планшета — изображение женщины с младенцем.
Мрачные стены угнетают нескольких угрюмых арестантов, находящихся в тюремной камере. Сидящие на нарах Денисов и Сафаров с тоской разглядывают железную решетку под потолком и солнечные лучи, проникающие через нее и напоминающие о воле. Тени от решетки незаметно ползут по камере. Рядом с подследственными на тумбочке лежит книга их адвоката.
Печальный Денисов, криво усмехнувшись, вспоминает:
— Блин. Спокойно жил, любил жену и борщ. Завод послал... в командировку, в гостиницу «Фортуна»...
— И Фортуна повернулась голым задом, — язвит Сафаров.
— Вот ты мне устроил, братан: первый раз в жизни я предстану перед судом.
— Лучше Фортуна задом, чем Фемида передом.
— Ты не напомнишь, гедонист, как это нас сюда занесло?
— Только не делай из меня паровоза! — начинает раздражаться Руслан. — Я просто предложил…
— А мы с Булатом просто подключились к твоему сценарию.
— Ты че мне мозг выносишь?!
— А ты уверен, что его туда занесли? — в оборотку язвит Антон.
Сафаров принимает угрожающий вид, ставит распальцовку, качает кистью и меняет тон:
— Ты мне тут свою шнягу не разводи! И ваще, ты че на мня едешь? Ты че, в натуре, нюх потерял? Хочешь на понт взять, бесогон! Ты че разблатовался? Да ты хоть знаешь свою масть? Ты инженер — значит, фраер!
— Быстро адаптируешься, босота, — улыбается Денисов. — Стремишься здесь на место смотрящего?
— Держись меня, фраерок, а то поплывешь один на льдине!
— Было бы куда плыть, корешок.
Сафаров унимается:
— Инспектор не развел нас по разным камерам, значит, не намерен упрятать надолго.
— Надеюсь...
— Что мы сделали не так? — чешет затылок Руслан.
— Да наша затея с самого начала была какой-то мутной. Последствия засады не просчитывались. Теперь я понимаю, что подписался на твою авантюру чисто на эмоциях — психанул на бывшую.
— Похоже, не стоило начинать. Когда-то кто-то из юристов сказал: «Это хуже, чем преступление — это ошибка».
— Когда на холме я еще колебался, начинать или нет, ты подзадорил меня словами, которые приписывают Чингисхану...
— Ну да, помню: «Боишься — не делай, делаешь — не бойся».
— Так вот, я нашел конец этой фразы: «...а сделал — не сожалей».
— Между прочим, фильм «Монгол» начинается с того, что Чингисхан сидит в китайской тюрьме. Наверное, тогда ему и пришли в голову эти мысли.
— И, следуя им, он стал властелином Азии. — Денисов ложится на нары. — Я буду сожалеть о нашем турне, если получу такой срок, при котором моя декабристка меня не дождется.
Сафаров, увидев шахматы на общем столе, приносит их и предлагает сыграть:
— Я младше, поэтому буду играть белыми. Кто проиграет — тридцать раз приседает.
Денисов соглашается. На шестом ходу Сафаров понимает: если не отдаст ферзя, получит мат.
— Все, что ли? — удивляется он.
— Соблазнился пешкой, вот жадность фраера и сгубила. Надеюсь, ты понимаешь, что в выигрыше остался ты?
— Конечно! Всего за тридцать приседаний я узнал про классную ловушку. Где такую нарыл?
— Этот «шиллинговый гамбит» мама показала мне лет в шесть, — вспоминает Денисов.
— Она шахматистка?
— Она инженер. Играет иногда в шахматном клубе. Меня до сих пор обыгрывает.
— Я на этом дебюте еще уйму денег выиграю.
— Присядешь и можешь начинать, — усмехнувшись, Денисов кивает на мрачных соседей.
Лоис и Кианг в приемной, сидя на кожаном диване, молча разглядывают панели из красного дерева, которыми отделаны стены. Ровно в двенадцать часов секретарша кладет трубку и приглашает посетительниц в кабинет. Там их встречает интеллигентный немолодой адвокат в темном деловом костюме. Он поднимается из кресла и приглашает клиенток сесть перед своим шикарным письменным столом.
— Господин Ян Вэй позвонил мне и сообщил вкратце, что его приятели попали в передрягу. Обещал, что мой гонорар и, если понадобится, залог за освобождение ваших друзей я получу от вас. Я с большим уважением отношусь к инспектору, поэтому согласился взяться за столь необычное даже для меня дело. Но мне нужно знать подробности. Хочу подчеркнуть: чем честнее вы расскажете историю моих подзащитных, тем квалифицированнее окажется защита. С задержанными я планирую встретиться сегодня в шестнадцать часов.
— Начну я, а продолжит Кианг.
— Пожалуйста.
К пятизвездочному отелю подруливает кроссовер. Ожидающий у входа Пит садится на заднее сиденье к Ян Вэю. Ниу отъезжает от отеля и, втиснувшись в нужный ряд, неторопливо ведет кроссовер в общем потоке машин.
— Утром я был у прокурора, — рассказывает инспектор. — Покошмарил немного, вынудил его поторопиться с судом.
— Зря я впутал этих разбойников с большой дороги в нашу историю. Сразу надо было им рассказать, куда влезли. Но раз уж так получилось, наказывать их не следует.
— Трафик мы перекрыли, а это была наша главная задача. Мы все сделали правильно.
— Надеюсь, отмажем как-нибудь, — неуверенно говорит Пит.
— Не сомневайся.
— С Джафаром мы разделались. Но если не уничтожим лаборатории, новый хозяин найдет новые лазейки. Предложение увеличится, цены на белый в Афганистане упадут, а на доставку поднимутся. В Штатах из-за дефицита смеси цены тоже вырастут. Значит возрастет и маржа. А это привлечет новых дилеров, которые возьмутся за разработку своих маршрутов. И нам придется все начинать заново.
Кроссовер тормозит на парковке у высокого каменного забора, окружающего строения следственного изолятора.
По пути к воротам инспектор говорит:
— Я обещал не раскрывать мой источник, но он подтвердил, что к американским берегам этот особо чистый везут через океан.
— В конторе на примете осталось три яхты.
— Я думаю, мы на правильном пути.
— Арестуем этих, придут другие.
Предъявив документы, Ян Вэй и Пит проходят через КПП во двор и заходят в здание с железными решетками на окнах.
В комнате допросов их уже ждет обрадованный Абдул:
— Приветствую дорогих гостей.
— Гость здесь ты, а хозяин — я, — по-дружески поправляет инспектор. — С твоей помощью мы перекрыли трафик. Ты правильно поступил, тебе зачтется. Сорок плохих парней нейтрализованы. Кстати, русского и таджика мы тоже нашли.
— Не повезло ребятам, — разочарован Абдул. — Могли бы погулять подольше. Они мне понравились...
— Прохлаждаются теперь здесь, выше этажом.
— А окна куда выходят? Может, докричусь, поздороваюсь.
— Я попросил определить твоих приятелей на другую от твоей хаты сторону. Чтоб вы голоса себе не сорвали... Мне передали, ты просил о срочной встрече. Не тяни, мы слушаем.
— Хочу поблагодарить за разрешение поговорить с женой, — Абдул прикладывает руку к сердцу. — Я ее немного успокоил. Она рассказала, что после нападения русского вертолета с броневиком на его людей Джафар подумал, что его решили убрать. Тогда он подарил свой телефон одному из провинившихся боевиков. А когда в машину того боевика чей-то беспилотник запустил ракету, Джафар приказал распустить слух, что убили его, а сам спрятался в своем убежище. Моя жена тоже поверила и перестала скрываться. Люди Джафара нашли в Баграме мою семью, забрали дочь и поместили ее в один из своих домов. Жена сказала, что Гульали будут держать там, пока я не соглашусь на свадьбу. Или до тех пор, пока не узнают, что я арестован или мертв. Если вы хотите знать, где находится фабрика Джафара, отвезите меня туда, я покажу. Заодно освободим дочь.
— Ты уже показывал на карте, хотя сам же и сомневался, — напоминает Пит.
— Отвезите меня туда, на месте я вам пальцем ткну в фабрику и в склад.
— Я мог бы попробовать уговорить своего директора, — говорит инспектор. — Но включать в операцию еще и освобождение девочки он не станет.
— Тогда слушайте. Четыре года назад на своем минивэне я отвозил бегунов Джафара в Сирию. Они тащили миллион долларов на организацию взрыва на русском самолете. Путин объявил, что даст пятьдесят миллионов зелени тем, кто сможет поймать организатора теракта. Я знаю, как его захватить и как передать ФСБ. И я придумал, как заодно освободить Гульали.
— Этот Джафар всем порядком надоел, — соглашается инспектор. — Ну давай, поведай нам о своем прожекте, а мы оценим, насколько он осуществим.
Абдул принимается в подробностях рассказывать придуманный план. Выслушав его, Пит обещает достоверно выяснить в ЦРУ, на самом ли деле Джафар еще жив, а если так, поискать свежую информацию о нем. Инспектор соглашается подумать над возможными вариантами ареста производителя героина.
В маленьком зале суда Гонконга идет судебное заседание. Выше всех сидит судья с посеребренными сединой волосами. Смотря поверх элегантных очков, она внимательно слушает адвоката и одновременно, глядя через стекла очков, просматривает бумаги.
Денисов и Сафаров сидят в стеклянном боксе, перед которым расположен стол, а рядом ним стоит адвокат — автор книги о пределах самообороны. Опытный юрист приводит аргументы в защиту обвиняемых.
В зале всего несколько попарно сидящих человек: Кианг и Лоис в деловых костюмах, инспектор Ян Вэй с Ниу в форме сотрудников Наркоконтроля, ошарашенная Лин с озадаченным женихом и пострадавший охранник банка с дочерью. Юная девушка с разноцветными волосами и с наушником в одном ухе слушает речь адвоката, одновременно жуя жвачку и листая свежие ролики в Тик-Токе.
Красноречивый адвокат продолжает выступление:
— Мои подзащитные — люди с исключительно активной позицией, неравнодушные к чужой беде. Там, где большинство людей предпочли бы отвернуться, не вмешиваться, ребята готовы рисковать жизнью, пресекая терроризм и наркоторговлю. Два века назад насаждение англичанами опиума в нашей стране вылилось в две опиумные войны и многочисленные смерти. Миллионы китайцев тогда утратили здоровье. Мы все обязаны противостоять подобному развитию событий. Поэтому мы должны не обвинять моих подзащитных в излишней инициативе, а напротив, благодарить их за проявленную смелость. Да, действия во благо иногда приводят и к не совсем желаемым результатам — человеку невозможно предвидеть абсолютно все последствия. Миром правит случай. Но никакого злого умысла в действиях этих молодых людей не было. Пытаясь пресечь противоправные действия преступников, мои подзащитные могли превысить допустимые законом меры самосохранения только при условии, что у них был выбор средств самозащиты. Но в рассматриваемой ситуации у них не было другого выбора, кроме как применить оружие для самообороны. А когда выбора нет, человек имеет право защищать свою жизнь любым доступным способом. Став объектом охоты мафии, подозреваемые ежеминутно подвергались смертельной опасности! В подобных случаях законодательство не ограничивает самооборону временными рамками, тем более при противостоянии мафиозным структурам. Подозреваемые виновны только в проявлении излишней активности, но квалифицировать произошедшее надо как их беду, а не вину. Я присоединяю ходатайство инспектора Ян Вэя об эффективной помощи обвиняемых в перекрытии одного из маршрутов трафика афганского героина через Сянган в Соединенные Штаты. Офицер Управления по борьбе с наркотиками Пит Бейкер в своем заявлении придерживается мнения, что без содействия моих подзащитных остановить поставку героина в Америку было бы затруднительно. Он берет на себя ответственность за нелегальное использование американских паспортов. Такие меры были необходимы для оперативного вмешательства в целях пресечения преступных действий наркомафии. Что касается инцидента в банке, то присутствующий в зале пострадавший согласен на компенсацию морального ущерба в размере тридцати тысяч долларов США, фигурирующих в деле и хранящихся в его же банке. Ваша честь, задача правосудия сводится не к возмездию за уже свершившиеся преступления, а к профилактике правонарушений, которые еще не произошли. Ведь правосудие должно побуждать потенциальных преступников отказаться от своих планов из-за неизбежности наказания. И наоборот, правосудие не должно под страхом незаслуженного наказания сдерживать тех, кто готов встать на защиту интересов общества. Эмпатия не должна быть наказуема! Мои ребята принадлежат к великому ордену добровольцев, которые во все времена сражались за добро против зла! Ваша честь, учитывая, что процесс над наркомафией может затянуться на несколько месяцев, прошу вас, пока вина моих подзащитных не доказана, проявить к ним снисхождение и не держать в заключении героев, заступившихся за здоровье китайского и американского народов. Это было бы незаслуженно, негуманно и несправедливо!
Судья, проникшаяся доводами адвоката, смотрит на него поверх очков:
— Сомневаюсь, что ваши высокопарные речи освободят ваших «героев» от наказания, но на домашний арест вы сегодня наговорили.
Она просит подойти Кианг и после разъяснения ее прав и обязанностей, спрашивает:
— Вы согласны выступить поручителем, подписать все необходимые документы и взять на себя ответственность за выполнение обвиняемыми всех предписаний следственных органов?
— Да, я согласна, — уверенно отвечает Кианг и после разрешения судьи возвращается на свое место.
— В ходе первого заседания суд не выявил у обвиняемых преступных побуждений. Их действия в сложившихся обстоятельствах не были злонамеренными, — заключает судья. — Возможное превышение пределов самообороны должно иметь более веские доказательства. Так как залог в один миллион гонконгских долларов уже внесен, задержанные немедленно освобождаются из-под стражи до следующего заседания суда. Подозреваемым предписывается не покидать Сянган и по первому требованию являться для проведения следственных мероприятий.
— Ноги и я помогал нести, — напоминает Руслан.
— Ты — мой спаситель!
— Если на фото не дочь... — доходит до таджика. — Может, и Пит — не муж?
— Муж... Но не мой, — улыбается Лоис, взглянув на Пита. — Он мой брат.
— А ты не замужем?
— Со вчерашнего дня в моем аккаунте стоит статус «свободна». — Опустив спинку кресла, Лоис отклоняется.
Довольный Сафаров открывает книгу.
Денисов ехидничает по-русски:
— Новая ситуация — новая цель?
Руслан не может сдержать масляной улыбки.
«Гольфстрим» кренится, уходя в вираж. Повернув, пролетает юго-восточную грань азиатского континента. Впереди — Китай.
Сев боком, таджик поворачивается назад:
— Лоис, а что с моим револьвером?
— Оставила себе на память.
— Один вопрос. Представь: когда мы в горах пересекали вброд реку, боевики всех убили, а меня с тобой захватили в плен. Надеясь позабавиться, говорят: «Или мы вас тоже убиваем, или играйте в русскую рулетку». Если помнишь, тогда в шестизарядном барабане моего револьвера оставалось два расположенных рядом патрона. Я первым кручу барабан и стреляю себе в рот. Осечка. Твоя очередь. Ты прокрутила бы барабан или нет?
— Руслан, мог бы спросить что-нибудь полегче! Я же не математик. Но я подумаю, время есть.
Сафаров обращается к спецагенту и гангстеру:
— А вы оба, если знаете ответ, не подсказывайте.
Командир экипажа разрешает отстегнуть ремни.
В кресле первого ряда сидит скромно одетая Кианг и задумчиво смотрит в иллюминатор. На пальце ее правой руки сверкает бриллиант. На экране лежащего на коленях планшета — изображение женщины с младенцем.
Глава. 28-й день. Окаянный
Мрачные стены угнетают нескольких угрюмых арестантов, находящихся в тюремной камере. Сидящие на нарах Денисов и Сафаров с тоской разглядывают железную решетку под потолком и солнечные лучи, проникающие через нее и напоминающие о воле. Тени от решетки незаметно ползут по камере. Рядом с подследственными на тумбочке лежит книга их адвоката.
Печальный Денисов, криво усмехнувшись, вспоминает:
— Блин. Спокойно жил, любил жену и борщ. Завод послал... в командировку, в гостиницу «Фортуна»...
— И Фортуна повернулась голым задом, — язвит Сафаров.
— Вот ты мне устроил, братан: первый раз в жизни я предстану перед судом.
— Лучше Фортуна задом, чем Фемида передом.
— Ты не напомнишь, гедонист, как это нас сюда занесло?
— Только не делай из меня паровоза! — начинает раздражаться Руслан. — Я просто предложил…
— А мы с Булатом просто подключились к твоему сценарию.
— Ты че мне мозг выносишь?!
— А ты уверен, что его туда занесли? — в оборотку язвит Антон.
Сафаров принимает угрожающий вид, ставит распальцовку, качает кистью и меняет тон:
— Ты мне тут свою шнягу не разводи! И ваще, ты че на мня едешь? Ты че, в натуре, нюх потерял? Хочешь на понт взять, бесогон! Ты че разблатовался? Да ты хоть знаешь свою масть? Ты инженер — значит, фраер!
— Быстро адаптируешься, босота, — улыбается Денисов. — Стремишься здесь на место смотрящего?
— Держись меня, фраерок, а то поплывешь один на льдине!
— Было бы куда плыть, корешок.
Сафаров унимается:
— Инспектор не развел нас по разным камерам, значит, не намерен упрятать надолго.
— Надеюсь...
— Что мы сделали не так? — чешет затылок Руслан.
— Да наша затея с самого начала была какой-то мутной. Последствия засады не просчитывались. Теперь я понимаю, что подписался на твою авантюру чисто на эмоциях — психанул на бывшую.
— Похоже, не стоило начинать. Когда-то кто-то из юристов сказал: «Это хуже, чем преступление — это ошибка».
— Когда на холме я еще колебался, начинать или нет, ты подзадорил меня словами, которые приписывают Чингисхану...
— Ну да, помню: «Боишься — не делай, делаешь — не бойся».
— Так вот, я нашел конец этой фразы: «...а сделал — не сожалей».
— Между прочим, фильм «Монгол» начинается с того, что Чингисхан сидит в китайской тюрьме. Наверное, тогда ему и пришли в голову эти мысли.
— И, следуя им, он стал властелином Азии. — Денисов ложится на нары. — Я буду сожалеть о нашем турне, если получу такой срок, при котором моя декабристка меня не дождется.
Сафаров, увидев шахматы на общем столе, приносит их и предлагает сыграть:
— Я младше, поэтому буду играть белыми. Кто проиграет — тридцать раз приседает.
Денисов соглашается. На шестом ходу Сафаров понимает: если не отдаст ферзя, получит мат.
— Все, что ли? — удивляется он.
— Соблазнился пешкой, вот жадность фраера и сгубила. Надеюсь, ты понимаешь, что в выигрыше остался ты?
— Конечно! Всего за тридцать приседаний я узнал про классную ловушку. Где такую нарыл?
— Этот «шиллинговый гамбит» мама показала мне лет в шесть, — вспоминает Денисов.
— Она шахматистка?
— Она инженер. Играет иногда в шахматном клубе. Меня до сих пор обыгрывает.
— Я на этом дебюте еще уйму денег выиграю.
— Присядешь и можешь начинать, — усмехнувшись, Денисов кивает на мрачных соседей.
***
Лоис и Кианг в приемной, сидя на кожаном диване, молча разглядывают панели из красного дерева, которыми отделаны стены. Ровно в двенадцать часов секретарша кладет трубку и приглашает посетительниц в кабинет. Там их встречает интеллигентный немолодой адвокат в темном деловом костюме. Он поднимается из кресла и приглашает клиенток сесть перед своим шикарным письменным столом.
— Господин Ян Вэй позвонил мне и сообщил вкратце, что его приятели попали в передрягу. Обещал, что мой гонорар и, если понадобится, залог за освобождение ваших друзей я получу от вас. Я с большим уважением отношусь к инспектору, поэтому согласился взяться за столь необычное даже для меня дело. Но мне нужно знать подробности. Хочу подчеркнуть: чем честнее вы расскажете историю моих подзащитных, тем квалифицированнее окажется защита. С задержанными я планирую встретиться сегодня в шестнадцать часов.
— Начну я, а продолжит Кианг.
— Пожалуйста.
***
К пятизвездочному отелю подруливает кроссовер. Ожидающий у входа Пит садится на заднее сиденье к Ян Вэю. Ниу отъезжает от отеля и, втиснувшись в нужный ряд, неторопливо ведет кроссовер в общем потоке машин.
— Утром я был у прокурора, — рассказывает инспектор. — Покошмарил немного, вынудил его поторопиться с судом.
— Зря я впутал этих разбойников с большой дороги в нашу историю. Сразу надо было им рассказать, куда влезли. Но раз уж так получилось, наказывать их не следует.
— Трафик мы перекрыли, а это была наша главная задача. Мы все сделали правильно.
— Надеюсь, отмажем как-нибудь, — неуверенно говорит Пит.
— Не сомневайся.
— С Джафаром мы разделались. Но если не уничтожим лаборатории, новый хозяин найдет новые лазейки. Предложение увеличится, цены на белый в Афганистане упадут, а на доставку поднимутся. В Штатах из-за дефицита смеси цены тоже вырастут. Значит возрастет и маржа. А это привлечет новых дилеров, которые возьмутся за разработку своих маршрутов. И нам придется все начинать заново.
Кроссовер тормозит на парковке у высокого каменного забора, окружающего строения следственного изолятора.
По пути к воротам инспектор говорит:
— Я обещал не раскрывать мой источник, но он подтвердил, что к американским берегам этот особо чистый везут через океан.
— В конторе на примете осталось три яхты.
— Я думаю, мы на правильном пути.
— Арестуем этих, придут другие.
Предъявив документы, Ян Вэй и Пит проходят через КПП во двор и заходят в здание с железными решетками на окнах.
В комнате допросов их уже ждет обрадованный Абдул:
— Приветствую дорогих гостей.
— Гость здесь ты, а хозяин — я, — по-дружески поправляет инспектор. — С твоей помощью мы перекрыли трафик. Ты правильно поступил, тебе зачтется. Сорок плохих парней нейтрализованы. Кстати, русского и таджика мы тоже нашли.
— Не повезло ребятам, — разочарован Абдул. — Могли бы погулять подольше. Они мне понравились...
— Прохлаждаются теперь здесь, выше этажом.
— А окна куда выходят? Может, докричусь, поздороваюсь.
— Я попросил определить твоих приятелей на другую от твоей хаты сторону. Чтоб вы голоса себе не сорвали... Мне передали, ты просил о срочной встрече. Не тяни, мы слушаем.
— Хочу поблагодарить за разрешение поговорить с женой, — Абдул прикладывает руку к сердцу. — Я ее немного успокоил. Она рассказала, что после нападения русского вертолета с броневиком на его людей Джафар подумал, что его решили убрать. Тогда он подарил свой телефон одному из провинившихся боевиков. А когда в машину того боевика чей-то беспилотник запустил ракету, Джафар приказал распустить слух, что убили его, а сам спрятался в своем убежище. Моя жена тоже поверила и перестала скрываться. Люди Джафара нашли в Баграме мою семью, забрали дочь и поместили ее в один из своих домов. Жена сказала, что Гульали будут держать там, пока я не соглашусь на свадьбу. Или до тех пор, пока не узнают, что я арестован или мертв. Если вы хотите знать, где находится фабрика Джафара, отвезите меня туда, я покажу. Заодно освободим дочь.
— Ты уже показывал на карте, хотя сам же и сомневался, — напоминает Пит.
— Отвезите меня туда, на месте я вам пальцем ткну в фабрику и в склад.
— Я мог бы попробовать уговорить своего директора, — говорит инспектор. — Но включать в операцию еще и освобождение девочки он не станет.
— Тогда слушайте. Четыре года назад на своем минивэне я отвозил бегунов Джафара в Сирию. Они тащили миллион долларов на организацию взрыва на русском самолете. Путин объявил, что даст пятьдесят миллионов зелени тем, кто сможет поймать организатора теракта. Я знаю, как его захватить и как передать ФСБ. И я придумал, как заодно освободить Гульали.
— Этот Джафар всем порядком надоел, — соглашается инспектор. — Ну давай, поведай нам о своем прожекте, а мы оценим, насколько он осуществим.
Абдул принимается в подробностях рассказывать придуманный план. Выслушав его, Пит обещает достоверно выяснить в ЦРУ, на самом ли деле Джафар еще жив, а если так, поискать свежую информацию о нем. Инспектор соглашается подумать над возможными вариантами ареста производителя героина.
Глава. 29-й день. Судный
В маленьком зале суда Гонконга идет судебное заседание. Выше всех сидит судья с посеребренными сединой волосами. Смотря поверх элегантных очков, она внимательно слушает адвоката и одновременно, глядя через стекла очков, просматривает бумаги.
Денисов и Сафаров сидят в стеклянном боксе, перед которым расположен стол, а рядом ним стоит адвокат — автор книги о пределах самообороны. Опытный юрист приводит аргументы в защиту обвиняемых.
В зале всего несколько попарно сидящих человек: Кианг и Лоис в деловых костюмах, инспектор Ян Вэй с Ниу в форме сотрудников Наркоконтроля, ошарашенная Лин с озадаченным женихом и пострадавший охранник банка с дочерью. Юная девушка с разноцветными волосами и с наушником в одном ухе слушает речь адвоката, одновременно жуя жвачку и листая свежие ролики в Тик-Токе.
Красноречивый адвокат продолжает выступление:
— Мои подзащитные — люди с исключительно активной позицией, неравнодушные к чужой беде. Там, где большинство людей предпочли бы отвернуться, не вмешиваться, ребята готовы рисковать жизнью, пресекая терроризм и наркоторговлю. Два века назад насаждение англичанами опиума в нашей стране вылилось в две опиумные войны и многочисленные смерти. Миллионы китайцев тогда утратили здоровье. Мы все обязаны противостоять подобному развитию событий. Поэтому мы должны не обвинять моих подзащитных в излишней инициативе, а напротив, благодарить их за проявленную смелость. Да, действия во благо иногда приводят и к не совсем желаемым результатам — человеку невозможно предвидеть абсолютно все последствия. Миром правит случай. Но никакого злого умысла в действиях этих молодых людей не было. Пытаясь пресечь противоправные действия преступников, мои подзащитные могли превысить допустимые законом меры самосохранения только при условии, что у них был выбор средств самозащиты. Но в рассматриваемой ситуации у них не было другого выбора, кроме как применить оружие для самообороны. А когда выбора нет, человек имеет право защищать свою жизнь любым доступным способом. Став объектом охоты мафии, подозреваемые ежеминутно подвергались смертельной опасности! В подобных случаях законодательство не ограничивает самооборону временными рамками, тем более при противостоянии мафиозным структурам. Подозреваемые виновны только в проявлении излишней активности, но квалифицировать произошедшее надо как их беду, а не вину. Я присоединяю ходатайство инспектора Ян Вэя об эффективной помощи обвиняемых в перекрытии одного из маршрутов трафика афганского героина через Сянган в Соединенные Штаты. Офицер Управления по борьбе с наркотиками Пит Бейкер в своем заявлении придерживается мнения, что без содействия моих подзащитных остановить поставку героина в Америку было бы затруднительно. Он берет на себя ответственность за нелегальное использование американских паспортов. Такие меры были необходимы для оперативного вмешательства в целях пресечения преступных действий наркомафии. Что касается инцидента в банке, то присутствующий в зале пострадавший согласен на компенсацию морального ущерба в размере тридцати тысяч долларов США, фигурирующих в деле и хранящихся в его же банке. Ваша честь, задача правосудия сводится не к возмездию за уже свершившиеся преступления, а к профилактике правонарушений, которые еще не произошли. Ведь правосудие должно побуждать потенциальных преступников отказаться от своих планов из-за неизбежности наказания. И наоборот, правосудие не должно под страхом незаслуженного наказания сдерживать тех, кто готов встать на защиту интересов общества. Эмпатия не должна быть наказуема! Мои ребята принадлежат к великому ордену добровольцев, которые во все времена сражались за добро против зла! Ваша честь, учитывая, что процесс над наркомафией может затянуться на несколько месяцев, прошу вас, пока вина моих подзащитных не доказана, проявить к ним снисхождение и не держать в заключении героев, заступившихся за здоровье китайского и американского народов. Это было бы незаслуженно, негуманно и несправедливо!
Судья, проникшаяся доводами адвоката, смотрит на него поверх очков:
— Сомневаюсь, что ваши высокопарные речи освободят ваших «героев» от наказания, но на домашний арест вы сегодня наговорили.
Она просит подойти Кианг и после разъяснения ее прав и обязанностей, спрашивает:
— Вы согласны выступить поручителем, подписать все необходимые документы и взять на себя ответственность за выполнение обвиняемыми всех предписаний следственных органов?
— Да, я согласна, — уверенно отвечает Кианг и после разрешения судьи возвращается на свое место.
— В ходе первого заседания суд не выявил у обвиняемых преступных побуждений. Их действия в сложившихся обстоятельствах не были злонамеренными, — заключает судья. — Возможное превышение пределов самообороны должно иметь более веские доказательства. Так как залог в один миллион гонконгских долларов уже внесен, задержанные немедленно освобождаются из-под стражи до следующего заседания суда. Подозреваемым предписывается не покидать Сянган и по первому требованию являться для проведения следственных мероприятий.
