Она казалась прозрачным горным озером, свежим воздухом, такой прямолинейной, такой простой и бесхитростной по сравнению с другими магессами. С той же Эльгааной, например, которая вовремя увела жертву нападения с бала и даже не придала случившееся огласке. Или Рамми, предавшей союзницу. Или Ммикё, которой ничего не стоило прикончить часть гостей и создать с их страха себе сокровищницу.
Нет, не хотелось верить, что Ммикё жестока. Сама воплощённая грация, бушующий Огонь. Вполне вероятно, она по-своему справедлива… А потом снова вспоминались плечи Эльгааны, тёмные, чуть прищуренные глаза, во взгляде которых наконец-то исчезли столь обидные придирчивость и равнодушие... Не зря с его маскарадным нарядом так долго возились, а талию перетянули корсетом. Не зря. И от воспоминаний о невесте какое-то странное тепло разливалось по телу.
Адди приснился глупый сон, скорее даже бредовое видение. Будто его руки сами собой зажглись, и он подпалил край одеяла. А потом с ловкостью мастерицы магии он убрал зарождающееся пламя… Всё это казалось наваждением. Эльгаана, Ммикё… Словно на самом деле они заодно. Вот они вместе смеются над королевичем. У обеих на уме слишком сложный план, который он просто не способен осознать. А принц Аддиан — как птичка между двумя правительницами, опытными интриганками, птичка, совершенно ничего не понимающая, которую гоняют из одного угла в другой. Она пугается взмаха вееров и не замечает открытое окно…
Верховная Рыцарка и императрица сидят вместе за кружечкой сока, обсмеивают и его, и союзниц, которых они ловко смогли одурачить. А где-то рядом Альтрина, в улыбке больше нет ни искренности, ни чистоты, ни благородства, а лишь нахальная усмешка, точно такая же, как у Ммикё… Жар всё не спадал.
Проснувшись утром, Адди понял, что не один. Несколько пожилых женщин, явно целительниц, едва слышно переговаривались на имперском и покачивали головами — такими жестами тут выражали недоумение или смятение. Его одеяло почему-то заменили на новое… Неужели сон был правдой, и у него получилось что-то подпалить? Нет, ерунда какая-то.
— Как вы себя чувствуете, ваш высочество? — приторным тоном обратилась к нему одна из дам на не очень хорошем вьюжном.
— Сейчас… нормально, — смутился Адди. — Ночью почему-то было жарковато.
И только подумать — десяток или больше таких старух будут проверять его юнственность! Интересно, нельзя ли как-то упростить процедуру? Пусть осматривает невеста хотя бы. А не посторонние седовласые (возможно, сластолюбивые!) хрычовки. Кто знает, может, они тайно перемещаются на земли Ордена и покупают там юнцов для порки, унижений и не только…
— Если с вашим здоровьем не всё в порядке, день лучше провести в постели, — нахмурилась целительница.
— А что со мной? — осведомился принц.
Но одеяло натянул повыше. С виду-то благообразные старушки, а что на уме у них, кто знает? Смотрят как-то странно… С огоньком в глазах. Может, уже предвкушают, как именно проверят его непорочность.
— Ваша природная энергия сегодня вышла из-под контроля, — многозначительно ответила другая женщина со шрамами на тёмной коже — явно боевая волшебница в прошлом.
Аддиан недоверчиво посмотрел. Так Ммикё была права? У него есть наклонности к магии?
— Причину мы пока не нашли, но для вас сейчас главное — не волноваться.
— А что будет, если я всё-таки поволнуюсь?
— Состояние ухудшится. Станете женоподобным и будете воспламеняться, когда злитесь или переживаете, — строго сообщила врачиня. — А её величество против того, чтобы вы обучались магии. Вы же не хотите ослушаться невесту?
— Что вы, разумеется, нет, — заверил принц.
Ему стало очень любопытно, что ещё за природная энергия, но дамы вернулись к беседе на имперском и перестали обращать на Адди внимание… Нет, естественно, он не хотел заниматься женским делом. Но ведь наглец Иоми, вообще-то, обучался стихиям! И с юных лет! Почему ему нельзя?!
Аддиан даже позавидовал будущему пасынку. Хотя завидовать нечему вообще-то. До двадцати восьми сидеть в матчем доме и так и не реализоваться как мужчина! Сколькими бы элементами Иоми ни владел, чего бы ни добился в магии и науках, это не сделает его счастливым. Пусть он станет хоть лучшей волшебницей мира (он, конечно, мужчина, но если представить…), он всё равно не получит того блаженства, которое испытывает любой подженатый. Магия никогда не займёт место в его сердце, отведённое для госпожи.
Несомненно, Иоми глубоко несчастлив. В душе у него лишь боль, это понятно всем. Альтрина правильно сказала — наглец завидует будущему отчиму, ведь тот выходит поджену. Старикашку Иоми-то вряд ли кто-нибудь возьмёт. Тем более, как поговаривают, раз он уже не невинен. Как минимум в мыслях. А кому нужен использованный юноша? Да и просто нецеломудренный? Это всё равно, что мыться в воде, в которой помылась другая. Неприятно и противно. Какой нормальной женщине нужно подобное? Тем более, если дама благородна, богата и может позволить себе молодого и красивого юнственника. А исключительно за такую царевича отдаст мать… Нет, вряд ли найдётся ему подходящая невеста.
В общем, жизнь Иоми бессмысленна. Кто он? Так, пустоцвет. Такого только Чёрному Ордену отдавать, чтобы гражданки, не брезгующие попользованным товаром, могли утолить потребность Иоми в любви и женской власти.
Ведь каждый мужчина об этом мечтает, пусть и не всегда признаётся. О заботе, защищённости, о том, чтобы его, малоразумного, направили и заставили служить… Несчастный Иоми знает, что его мечты не сбудутся… Но всё равно он — пресыщенный, избалованный грубиян!
— Нет, ваше высочество, — отвлеклась одна из волшебниц от разговора и укоризненно глянула, — вы переживаете. А вам это противопоказано. Представьте что-нибудь хорошее. Как выбираете платье для следующего бала, например.
— Я не переживаю, вы что… — замялся Адди.
Нашлись тюремщицы! Подумать о пасынке уже нельзя! Мать не предупреждала, что в Империи Солнца не только не разрешают одеваться на свой вкус, а ещё и мысли контролируют!.. Кажется, магесса вновь угадала его эмоции.
— Послушайте, ваше высочество, — неодобрительно продолжила та, — не к лицу принцу злиться. Вы же юноша! Богиня создала мальчиков из птиц не чтобы они стали свирепыми как медведицы или кровожадными как тигрицы. А чтобы стали скромными как зяблики, хрупкими как колибри и спокойными как селезни. И да, безусловно, прекрасными как павлины… А злиться юноше нельзя.
Аддиан удивился — из птиц? Да в Империи Солнца вообще могут договориться о религиозных вопросах? Религия — женская сфера. А мужчины тут просто слушают. Как юноши могут понять, где правда, если сами дамы говорят разное?
— Есть мнение, мастерица, — отозвался Адди, — что мальчики произошли от обезьян, а не птиц.
«И может, я не как ваша калибря, а своенравен как орангутан!» — не стал добавлять он.
Магессы очень удивились.
— Что, ваше высочество? — любезно, но с явным напряжением в голосе, переспросила целительница.
— Услышал я об этом не где-нибудь, а в Ониксовом шпиле, — сообщил он.
— Это вам сказала какая-то еретичка! — разозлилась она. — Кто посмела направить нежную мужскую душу по ложному пути? Назовите имя, ваше высочество!
— Может, и еретичка, — ничуть не смутившись, только усмехнувшись про себя, ответил принц. — Но её величество приказала мне обо всех ересях докладывать лично ей. Так что имя я назову исключительно невесте.
— Что ж… как её величеству будет угодно, — согласилась врачиня.
Ещё немного посовещавшись и попросив Адди напоследок зачем-то показать язык и руки, женщины вышли.
Какие религиозные старушки… А сами наверняка бесстыжие! Зачем иначе так долго разглядывали его оголённые запястья? Всё с ними в порядке, не посинели за ночь. Что на них так долго хрычовки таращились? Любовались его гладкой кожей, бессовестные! Всё смаковали, какие проверки устроят…
Завтрак принесли принцу в постель, хоть чувствовал он себя прекрасно и лежать ему надоело уже через полчаса. Ну почему его мариновали? Он будет больше волноваться, если ему не дать какого-нибудь дела. Мужского дела, разумеется — наряды примерять, слоняться по замку, местные танцы разучивать…
Никого, кроме слуг, Адди за весь день так и не увидел. А к вечеру уже умирал от скуки. Он, пожалуй, был готов и поучить имперские слова, только бы хоть как-нибудь развлечься. Но нет! Даже несносной учительницы так и не появилось. И унылейший день перешёл в такой же вечер.
Аддиана заставили лечь пораньше, «чтобы выспаться». Но как можно высыпаться, если совершенно не устал? Естественно, он и не думал засыпать. Лишь бродил по комнате.
Но в определённый момент Адди начало казаться, будто в покоях кто-то затаилась. Он вертел головой и оглядывался, даже зажёг несколько свечей на люстре, но никого не увидел. Адди бы назвал это глупостью, но случай несколько дней назад в Верхнем Новом Городе… Наверное, стоило кого-нибудь позвать.
— Не торопись, Аддиан, — остановил знакомый голос, когда принц дошёл до дверей.
— Вы же сказали, что не придёте, если я не помешаю на маскараде! — возмутился он, не оглядываясь. Уж очень не хотелось видеть демонесскую ухмылочку. Нет, не потому что та была противной. Наоборот… слишком зачаровывала.
— Не приду? Я говорила лишь, что тебе не стоит со мной ссориться.
— Что вы хотите? — Адди повернулся.
Ммикё, эта диковинная дама с короткими позолоченными волосами, явилась сегодня в ослепительно белом костюме, напоминающим воинский. Украшен он был золотыми знаками отличий. И нашивкой в виде чёрной розы… Неужели она пришла в официальных одеяниях Верховной Рыцарки?
— Может, потанцевать?
— Не думаю, — оглядел её Аддиан.
Но восемнадцатилетнее юношеское сердечко предательски застучало. Нет, прямо заскакало. Да что же с ним творилось такое? Может, и правильно порой говорят: выйти поджену надо пораньше, через год-два, как начнутся мужские особенности — критические ночи. Потом — поздно, страсти слишком донимают слабый пол.
— Тогда, может, поговорить? Может, я люблю поболтать перед сном?
— Это уже больше похоже на правду… Но зачем вы приходите ко мне?
— Потому что здесь рады меня видеть? — предположила Ммикё. — А я «питаюсь» эмоциями — они меня укрепляют?
— Не думаю, что вы честно назовёте цель своих визитов.
— Раз ты умный… что, конечно, плохо, ведь таких юношей никто не любит… вот как тебя, например, Аддиан. Раз умный, тогда, может, просто побеседуем без лишних глупых вопросов?
Но королевич только хлопал глазами. Что Ммикё от него хотела? Зачем рассказывала о своих планах? Надеялась, что в его голову заглянет невеста? И тандем Эльгаана-Иольза получится пустить по ложному следу? Или хотя бы запутать?
— Да, ты весьма сообразителен для юноши, тем более молоденького.
— Ну… тут считают, что я не очень-то молоденький, — кисло отозвался принц.
— А у нас — что мальчик молод до двадцати двух, — свернула она белыми зубами, так контрастирующими со смуглой кожей.
— Вы так много рассказываете о своей земле… Хотите, чтобы я попросился к вам? И тогда вы меня украдёте?
Женщина усмехнулась. А за её спиной, прямо рядом с кроватью, начал вырастать украшенный трон.
— Но я же сейчас не боюсь, и не злюсь! — удивился Адди.
— Чужие эмоции — только подпитка. Они необязательны, чтобы создавать. Тем более мне. У меня достаточно и собственной силы, — Ммикё вальяжно развалилась на новом престоле. — Но ты будто не слушаешь, Аддиан. Я помогу тебе. Если ты сам захочешь себя спасти.
— Так вот зачем вы приходите! Значит, слова, как я вам не нужен — обыкновенная ложь!
— Нет, мне лишь обидно смотреть, как талантливый юноша тухнет в дремучем волчьем краю. И из-за кого — отставших от времени деспоток!
— Всё оказалось куда проще, чем я гадал… — заключил он.
— Даже не надейся, Аддиан, что тебя кто-нибудь ценит. Нет. И мы уже обсуждали, почему. Но мне стало тебя жаль. Жаль, что пропадает одарённый танцор и неплохая магесса.
Принц недоверчиво поджал губы.
— Сначала ты был для меня добычей, Аддиан, — хищно оглядела его с головы до ног Ммикё, — которую надо получить, чтобы утихомирить разбушевавшийся Восток. Потом кража потеряла всякий смысл. Но у меня появился интерес. Ты сообразителен, красив, музыкален. А вдобавок пылок, своенравен, горяч… А я, знаешь ли, Аддиан, люблю укрощать своенравных. Но не будем обо мне — я уже не в том возрасте, чтобы прытко приударять за красавцами. Да и двоих постоянных любовников мне вполне хватает. Поговорим лучше о тебе. Мне стало жаль, что ты прозябаешь здесь, среди старомодных нарядов и невежества, среди спеси и притворства, глупейших обычаев. Здесь, где всю жизнь будешь бояться не так подумать и не так повернуться. И я поняла, что могу предложить тебе какое-то место у нас. Да хотя бы работу танцором.
Ммикё снова оглядела его. Адди смутил такой пронизывающий взгляд.
— Сидеть сложа руки ты у нас не будешь. Станешь честно зарабатывать на жизнь. Потому что в Союзе все гражданки, как ты помнишь. Нет этого вашего унизительного деления на благородных и неблагородных, знатных и простых. У нас все равны. Просто из-за происхождения никто никого не кормит… У нас так заведено — либо мужчина трудится по дому, но тогда пусть не жалуется, что госпожа попрекает его куском рыбы, унижает, а то и бьёт. Либо тоже зарабатывает. И, безусловно, всё ещё трудится по дому. Не женское ведь это дело — убирать и готовить, — она усмехнулась. — В таком случае, правда, хозяйка всё равно может потрепать…
— А вы ещё говорите, что у Эльгааны волчий край! — перебил принц. — Она ни разу меня не ударила!
— Потому что ты жених. Наших «женихов» тоже редко бьют, Аддиан, — улыбнулась Ммикё. — Но не забывай, что потом всё меняется. Но наших мужчин защищают законы! А ваших — нет. И беспредел в дремучих семьях остановить никак нельзя. А вот у нас, если «жена» сильно поколотила, «муж» может обратиться к блюстительнице порядка. И та выпишет «жене» штраф.
Магесса с полуулыбкой поглядела в даль.
— Хотя, что уж скрывать, наши «супруги» редко пользуются этим правом, — добавила она. — Говорят, из-за того, что после штрафа госпожа изобьёт ещё сильнее. Якобы мужчины этого боятся. Или понимают, что если будут возникать, то окажутся на улице, возможно, вместе с сыновьями. Из-за жалости к детям и терпят. Ведь сыновья отцов-одиночек у нас нередко потом попадают в публичные дома… Ещё поговаривают, будто у «супругов» возникает какая-то там «эмоциональная зависимость», ведь с детства их ориентируют на семью и любовь… Ой, чего только не говорят наши мальчики-политикессы! Но на самом деле всё, конечно, проще. Мужчинам нравится, когда их бьют, вот в чём секрет. Это их природа.
— Не думаю, что многим это нравится, — не согласился Адди.
— Ты очень молод и наивен, — добродушно усмехнулась Ммикё. — Если бы хоть раз хозяйка тебя наказала, ты бы понял, как это приятно. На словах, разумеется, ты бы отнекивался, говорил, какое она чудовище. Но сам только и мечтал, чтобы она повторила то же самое… А желательно, чтобы сначала побила, а потом «изнасиловала».
Адди скривился.
— Все мальчики обожают грубость, это их природа. А уж я повидала достаточно ваших, не сомневайся. На словах все, как ты, отнекиваются, — Верховная Рыцарка снова нескромно его оглядела. — А потом привыкают и просят ещё. И ты бы попросил.
Нет, не хотелось верить, что Ммикё жестока. Сама воплощённая грация, бушующий Огонь. Вполне вероятно, она по-своему справедлива… А потом снова вспоминались плечи Эльгааны, тёмные, чуть прищуренные глаза, во взгляде которых наконец-то исчезли столь обидные придирчивость и равнодушие... Не зря с его маскарадным нарядом так долго возились, а талию перетянули корсетом. Не зря. И от воспоминаний о невесте какое-то странное тепло разливалось по телу.
Адди приснился глупый сон, скорее даже бредовое видение. Будто его руки сами собой зажглись, и он подпалил край одеяла. А потом с ловкостью мастерицы магии он убрал зарождающееся пламя… Всё это казалось наваждением. Эльгаана, Ммикё… Словно на самом деле они заодно. Вот они вместе смеются над королевичем. У обеих на уме слишком сложный план, который он просто не способен осознать. А принц Аддиан — как птичка между двумя правительницами, опытными интриганками, птичка, совершенно ничего не понимающая, которую гоняют из одного угла в другой. Она пугается взмаха вееров и не замечает открытое окно…
Верховная Рыцарка и императрица сидят вместе за кружечкой сока, обсмеивают и его, и союзниц, которых они ловко смогли одурачить. А где-то рядом Альтрина, в улыбке больше нет ни искренности, ни чистоты, ни благородства, а лишь нахальная усмешка, точно такая же, как у Ммикё… Жар всё не спадал.
Проснувшись утром, Адди понял, что не один. Несколько пожилых женщин, явно целительниц, едва слышно переговаривались на имперском и покачивали головами — такими жестами тут выражали недоумение или смятение. Его одеяло почему-то заменили на новое… Неужели сон был правдой, и у него получилось что-то подпалить? Нет, ерунда какая-то.
— Как вы себя чувствуете, ваш высочество? — приторным тоном обратилась к нему одна из дам на не очень хорошем вьюжном.
— Сейчас… нормально, — смутился Адди. — Ночью почему-то было жарковато.
И только подумать — десяток или больше таких старух будут проверять его юнственность! Интересно, нельзя ли как-то упростить процедуру? Пусть осматривает невеста хотя бы. А не посторонние седовласые (возможно, сластолюбивые!) хрычовки. Кто знает, может, они тайно перемещаются на земли Ордена и покупают там юнцов для порки, унижений и не только…
— Если с вашим здоровьем не всё в порядке, день лучше провести в постели, — нахмурилась целительница.
— А что со мной? — осведомился принц.
Но одеяло натянул повыше. С виду-то благообразные старушки, а что на уме у них, кто знает? Смотрят как-то странно… С огоньком в глазах. Может, уже предвкушают, как именно проверят его непорочность.
— Ваша природная энергия сегодня вышла из-под контроля, — многозначительно ответила другая женщина со шрамами на тёмной коже — явно боевая волшебница в прошлом.
Аддиан недоверчиво посмотрел. Так Ммикё была права? У него есть наклонности к магии?
— Причину мы пока не нашли, но для вас сейчас главное — не волноваться.
— А что будет, если я всё-таки поволнуюсь?
— Состояние ухудшится. Станете женоподобным и будете воспламеняться, когда злитесь или переживаете, — строго сообщила врачиня. — А её величество против того, чтобы вы обучались магии. Вы же не хотите ослушаться невесту?
— Что вы, разумеется, нет, — заверил принц.
Ему стало очень любопытно, что ещё за природная энергия, но дамы вернулись к беседе на имперском и перестали обращать на Адди внимание… Нет, естественно, он не хотел заниматься женским делом. Но ведь наглец Иоми, вообще-то, обучался стихиям! И с юных лет! Почему ему нельзя?!
Аддиан даже позавидовал будущему пасынку. Хотя завидовать нечему вообще-то. До двадцати восьми сидеть в матчем доме и так и не реализоваться как мужчина! Сколькими бы элементами Иоми ни владел, чего бы ни добился в магии и науках, это не сделает его счастливым. Пусть он станет хоть лучшей волшебницей мира (он, конечно, мужчина, но если представить…), он всё равно не получит того блаженства, которое испытывает любой подженатый. Магия никогда не займёт место в его сердце, отведённое для госпожи.
Несомненно, Иоми глубоко несчастлив. В душе у него лишь боль, это понятно всем. Альтрина правильно сказала — наглец завидует будущему отчиму, ведь тот выходит поджену. Старикашку Иоми-то вряд ли кто-нибудь возьмёт. Тем более, как поговаривают, раз он уже не невинен. Как минимум в мыслях. А кому нужен использованный юноша? Да и просто нецеломудренный? Это всё равно, что мыться в воде, в которой помылась другая. Неприятно и противно. Какой нормальной женщине нужно подобное? Тем более, если дама благородна, богата и может позволить себе молодого и красивого юнственника. А исключительно за такую царевича отдаст мать… Нет, вряд ли найдётся ему подходящая невеста.
В общем, жизнь Иоми бессмысленна. Кто он? Так, пустоцвет. Такого только Чёрному Ордену отдавать, чтобы гражданки, не брезгующие попользованным товаром, могли утолить потребность Иоми в любви и женской власти.
Ведь каждый мужчина об этом мечтает, пусть и не всегда признаётся. О заботе, защищённости, о том, чтобы его, малоразумного, направили и заставили служить… Несчастный Иоми знает, что его мечты не сбудутся… Но всё равно он — пресыщенный, избалованный грубиян!
— Нет, ваше высочество, — отвлеклась одна из волшебниц от разговора и укоризненно глянула, — вы переживаете. А вам это противопоказано. Представьте что-нибудь хорошее. Как выбираете платье для следующего бала, например.
— Я не переживаю, вы что… — замялся Адди.
Нашлись тюремщицы! Подумать о пасынке уже нельзя! Мать не предупреждала, что в Империи Солнца не только не разрешают одеваться на свой вкус, а ещё и мысли контролируют!.. Кажется, магесса вновь угадала его эмоции.
— Послушайте, ваше высочество, — неодобрительно продолжила та, — не к лицу принцу злиться. Вы же юноша! Богиня создала мальчиков из птиц не чтобы они стали свирепыми как медведицы или кровожадными как тигрицы. А чтобы стали скромными как зяблики, хрупкими как колибри и спокойными как селезни. И да, безусловно, прекрасными как павлины… А злиться юноше нельзя.
Аддиан удивился — из птиц? Да в Империи Солнца вообще могут договориться о религиозных вопросах? Религия — женская сфера. А мужчины тут просто слушают. Как юноши могут понять, где правда, если сами дамы говорят разное?
— Есть мнение, мастерица, — отозвался Адди, — что мальчики произошли от обезьян, а не птиц.
«И может, я не как ваша калибря, а своенравен как орангутан!» — не стал добавлять он.
Магессы очень удивились.
— Что, ваше высочество? — любезно, но с явным напряжением в голосе, переспросила целительница.
— Услышал я об этом не где-нибудь, а в Ониксовом шпиле, — сообщил он.
— Это вам сказала какая-то еретичка! — разозлилась она. — Кто посмела направить нежную мужскую душу по ложному пути? Назовите имя, ваше высочество!
— Может, и еретичка, — ничуть не смутившись, только усмехнувшись про себя, ответил принц. — Но её величество приказала мне обо всех ересях докладывать лично ей. Так что имя я назову исключительно невесте.
— Что ж… как её величеству будет угодно, — согласилась врачиня.
Ещё немного посовещавшись и попросив Адди напоследок зачем-то показать язык и руки, женщины вышли.
Какие религиозные старушки… А сами наверняка бесстыжие! Зачем иначе так долго разглядывали его оголённые запястья? Всё с ними в порядке, не посинели за ночь. Что на них так долго хрычовки таращились? Любовались его гладкой кожей, бессовестные! Всё смаковали, какие проверки устроят…
Завтрак принесли принцу в постель, хоть чувствовал он себя прекрасно и лежать ему надоело уже через полчаса. Ну почему его мариновали? Он будет больше волноваться, если ему не дать какого-нибудь дела. Мужского дела, разумеется — наряды примерять, слоняться по замку, местные танцы разучивать…
Никого, кроме слуг, Адди за весь день так и не увидел. А к вечеру уже умирал от скуки. Он, пожалуй, был готов и поучить имперские слова, только бы хоть как-нибудь развлечься. Но нет! Даже несносной учительницы так и не появилось. И унылейший день перешёл в такой же вечер.
Аддиана заставили лечь пораньше, «чтобы выспаться». Но как можно высыпаться, если совершенно не устал? Естественно, он и не думал засыпать. Лишь бродил по комнате.
Но в определённый момент Адди начало казаться, будто в покоях кто-то затаилась. Он вертел головой и оглядывался, даже зажёг несколько свечей на люстре, но никого не увидел. Адди бы назвал это глупостью, но случай несколько дней назад в Верхнем Новом Городе… Наверное, стоило кого-нибудь позвать.
— Не торопись, Аддиан, — остановил знакомый голос, когда принц дошёл до дверей.
— Вы же сказали, что не придёте, если я не помешаю на маскараде! — возмутился он, не оглядываясь. Уж очень не хотелось видеть демонесскую ухмылочку. Нет, не потому что та была противной. Наоборот… слишком зачаровывала.
— Не приду? Я говорила лишь, что тебе не стоит со мной ссориться.
— Что вы хотите? — Адди повернулся.
Ммикё, эта диковинная дама с короткими позолоченными волосами, явилась сегодня в ослепительно белом костюме, напоминающим воинский. Украшен он был золотыми знаками отличий. И нашивкой в виде чёрной розы… Неужели она пришла в официальных одеяниях Верховной Рыцарки?
— Может, потанцевать?
— Не думаю, — оглядел её Аддиан.
Но восемнадцатилетнее юношеское сердечко предательски застучало. Нет, прямо заскакало. Да что же с ним творилось такое? Может, и правильно порой говорят: выйти поджену надо пораньше, через год-два, как начнутся мужские особенности — критические ночи. Потом — поздно, страсти слишком донимают слабый пол.
— Тогда, может, поговорить? Может, я люблю поболтать перед сном?
— Это уже больше похоже на правду… Но зачем вы приходите ко мне?
— Потому что здесь рады меня видеть? — предположила Ммикё. — А я «питаюсь» эмоциями — они меня укрепляют?
— Не думаю, что вы честно назовёте цель своих визитов.
— Раз ты умный… что, конечно, плохо, ведь таких юношей никто не любит… вот как тебя, например, Аддиан. Раз умный, тогда, может, просто побеседуем без лишних глупых вопросов?
Но королевич только хлопал глазами. Что Ммикё от него хотела? Зачем рассказывала о своих планах? Надеялась, что в его голову заглянет невеста? И тандем Эльгаана-Иольза получится пустить по ложному следу? Или хотя бы запутать?
— Да, ты весьма сообразителен для юноши, тем более молоденького.
— Ну… тут считают, что я не очень-то молоденький, — кисло отозвался принц.
— А у нас — что мальчик молод до двадцати двух, — свернула она белыми зубами, так контрастирующими со смуглой кожей.
— Вы так много рассказываете о своей земле… Хотите, чтобы я попросился к вам? И тогда вы меня украдёте?
Женщина усмехнулась. А за её спиной, прямо рядом с кроватью, начал вырастать украшенный трон.
— Но я же сейчас не боюсь, и не злюсь! — удивился Адди.
— Чужие эмоции — только подпитка. Они необязательны, чтобы создавать. Тем более мне. У меня достаточно и собственной силы, — Ммикё вальяжно развалилась на новом престоле. — Но ты будто не слушаешь, Аддиан. Я помогу тебе. Если ты сам захочешь себя спасти.
— Так вот зачем вы приходите! Значит, слова, как я вам не нужен — обыкновенная ложь!
— Нет, мне лишь обидно смотреть, как талантливый юноша тухнет в дремучем волчьем краю. И из-за кого — отставших от времени деспоток!
— Всё оказалось куда проще, чем я гадал… — заключил он.
— Даже не надейся, Аддиан, что тебя кто-нибудь ценит. Нет. И мы уже обсуждали, почему. Но мне стало тебя жаль. Жаль, что пропадает одарённый танцор и неплохая магесса.
Принц недоверчиво поджал губы.
— Сначала ты был для меня добычей, Аддиан, — хищно оглядела его с головы до ног Ммикё, — которую надо получить, чтобы утихомирить разбушевавшийся Восток. Потом кража потеряла всякий смысл. Но у меня появился интерес. Ты сообразителен, красив, музыкален. А вдобавок пылок, своенравен, горяч… А я, знаешь ли, Аддиан, люблю укрощать своенравных. Но не будем обо мне — я уже не в том возрасте, чтобы прытко приударять за красавцами. Да и двоих постоянных любовников мне вполне хватает. Поговорим лучше о тебе. Мне стало жаль, что ты прозябаешь здесь, среди старомодных нарядов и невежества, среди спеси и притворства, глупейших обычаев. Здесь, где всю жизнь будешь бояться не так подумать и не так повернуться. И я поняла, что могу предложить тебе какое-то место у нас. Да хотя бы работу танцором.
Ммикё снова оглядела его. Адди смутил такой пронизывающий взгляд.
— Сидеть сложа руки ты у нас не будешь. Станешь честно зарабатывать на жизнь. Потому что в Союзе все гражданки, как ты помнишь. Нет этого вашего унизительного деления на благородных и неблагородных, знатных и простых. У нас все равны. Просто из-за происхождения никто никого не кормит… У нас так заведено — либо мужчина трудится по дому, но тогда пусть не жалуется, что госпожа попрекает его куском рыбы, унижает, а то и бьёт. Либо тоже зарабатывает. И, безусловно, всё ещё трудится по дому. Не женское ведь это дело — убирать и готовить, — она усмехнулась. — В таком случае, правда, хозяйка всё равно может потрепать…
— А вы ещё говорите, что у Эльгааны волчий край! — перебил принц. — Она ни разу меня не ударила!
— Потому что ты жених. Наших «женихов» тоже редко бьют, Аддиан, — улыбнулась Ммикё. — Но не забывай, что потом всё меняется. Но наших мужчин защищают законы! А ваших — нет. И беспредел в дремучих семьях остановить никак нельзя. А вот у нас, если «жена» сильно поколотила, «муж» может обратиться к блюстительнице порядка. И та выпишет «жене» штраф.
Магесса с полуулыбкой поглядела в даль.
— Хотя, что уж скрывать, наши «супруги» редко пользуются этим правом, — добавила она. — Говорят, из-за того, что после штрафа госпожа изобьёт ещё сильнее. Якобы мужчины этого боятся. Или понимают, что если будут возникать, то окажутся на улице, возможно, вместе с сыновьями. Из-за жалости к детям и терпят. Ведь сыновья отцов-одиночек у нас нередко потом попадают в публичные дома… Ещё поговаривают, будто у «супругов» возникает какая-то там «эмоциональная зависимость», ведь с детства их ориентируют на семью и любовь… Ой, чего только не говорят наши мальчики-политикессы! Но на самом деле всё, конечно, проще. Мужчинам нравится, когда их бьют, вот в чём секрет. Это их природа.
— Не думаю, что многим это нравится, — не согласился Адди.
— Ты очень молод и наивен, — добродушно усмехнулась Ммикё. — Если бы хоть раз хозяйка тебя наказала, ты бы понял, как это приятно. На словах, разумеется, ты бы отнекивался, говорил, какое она чудовище. Но сам только и мечтал, чтобы она повторила то же самое… А желательно, чтобы сначала побила, а потом «изнасиловала».
Адди скривился.
— Все мальчики обожают грубость, это их природа. А уж я повидала достаточно ваших, не сомневайся. На словах все, как ты, отнекиваются, — Верховная Рыцарка снова нескромно его оглядела. — А потом привыкают и просят ещё. И ты бы попросил.
