Я смутилась: наедине, да с мужчиной, которого, как не суди, не знаю.
- Лучше комнату сниму, да и тебе не надо со мной нянчиться, не маленькая уже.
- Не глупи. Чем комната в неизвестном месте, у незнакомых людей, лучше комнаты в академии.
- Ты ещё здесь? - раздался сзади голос архимагистра. - Передумала уезжать?
- Мы уже уходим. Я провожу, - Алексей перехватил у меня рюкзак и мы пошли к воротам. Отойдя на несколько шагов, он проворчал. - Ну вот, пока думала...Теперь обязательно придёт с проверкой.
За отдельную комнату в гостинице, как я не противилась, заплатил Алексей. Оставив меня, он сходил куда-то, и через несколько минут нам принесли большой поднос еды.
Велев мне закрыть дверь, покушать и никого не впускать, парень ушёл.
Пообедав и сдвинув поднос на край стола, достала сундучок с инструментом. Возможно, это очень глупо, но мне не терпелось убрать руны со своего запястья. Знаю: постепенно они исчезнут, а мне не хотелось ждать. Желание избавиться от всякой связи с Орловой слишком сильно владело мной, и я приступила к работе.
Если бы знала, как это больно. Будто раскалённую проволоку тянешь. Порой в глазах меркло, а к горлу подступала тошнота, тогда я останавливалась, отдыхала, шла в ванную, мыла лицо холодной водой, и после упрямо продолжала распутывать многослойный рисунок.
Покорность, послушание, согласие, молчание, безмолвность, верность, преданность...Достаточно было двух рун, но Наталия накрутила столько, что к моменту, когда я подобралась к рунам наставника, по подбородку текла кровь из прикушенной от боли губы.
Плетение для Орловой было обычным, таким как у всех, кто преподаёт. Выдернув его, я сложила руки на столе и опустила на них голову. То, что пачкаю рукава кровью, меня не волновало, сил идти умываться не было...я заснула.
Вернувшийся Алексей пытался разбудить меня. Я слышала его сквозь сон, чувствовала, как мягкая влажная ткань оттирает моё лицо и руки, но проснуться не могла.
Он перенёс меня на кровать, а спустя какое-то время матрас прогнулся под его телом: он лёг рядом со мной и плотно закутал меня в одеяло.
Мне снился чудесный сон. Я гуляла возле озера с чистой, нежно-голубого цвета, со странным розовым оттенком, водой. И в воде, вдоль берега, среди огромных, похожих на тарелки листьев, цвели прекрасные белые и розовые цветы-чаши с необыкновенным, нежным ароматом. Это было так странно, потому, что я знала, что это сон, а во сне запахов нет.
А потом пришла она, девушка с голосом, похожим на перезвоны колокольчиков над дверью лавки отца Сашко, нежным и звонким.
Она была столь призрачна, невозможно разглядеть, и в тоже время красивой - текучая, как вода, ласковая, как тёплый ветерок.
Девушка легко подхватила меня на руки, зашла по пояс в воду и посадила меня на лист, а после толкнула его, чуть закручивая.
- Это лотос. Твой цветок. Запомни - лотос.
Лист повернулся на один оборот вправо, потом, влево, остановился, раскачиваясь на потревоженной воде. А потом вдруг наклонился, и я, испуганно взвизгнув, скатилась с него, как с горки в воду. Только здесь она была не голубой, а тёмно-синей с зеленовато-коричневым, не совсем прозрачной. И очень тёплой.
Вспомнила про трость и оглянулась, надо же найти её. Девушка, видимо догадавшись, что я ищу, тихонечко рассмеялась.
- Здесь тебе не нужна трость.
- Где мы?
По её лицу пробежала тень огорчения, как рябь по воде. Она нахмурилась, а я снова удивилась: почти не вижу её, но знаю, вот сейчас она нахмурилась. Задумалась. Успокоилась.
- Я не могу тебе сказать. И никто не сможет. Такова сила дара и проклятия нашей семьи. Каждая из нас ищёт это место сама.
Она взяла меня за руку, а второй махнула и растения расступились, давая мне пройти сквозь них. Девушка вывела меня на чистую воду.
- Смотри.
Я огляделась.
- Вниз смотри.
Под водой росли водоросли, такие как в моём кубике, а среди них виднелись красивые раковины. Девушка опустилась, мне даже показалась, что она стала водой, и поднялась. Отпустив меня, она открыла раковину, которую подняла и показала мне небольшую розовую жемчужину.
- Здесь его много. Жемчуга. Потому это место скрыто, иначе его разорят. Ты должна найти это озеро и тогда узнаешь всё.
Я рассердилась. Иди туда, куда не знаешь, найди то, о чём не ведаешь. Лёгкая задачка.
- Как я его найду?
- Не злись. Для озера это плохо.
Как бы в подтверждение её слов поднялся ветер и стал гнать волны в сторону берега.
- Видишь? Это плохо.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Озеро успокаивалось вместе со мной.
- У тебя есть дневник. Он даст ответы на некоторые вопросы. Почему ты не открыла его?
- Это книжка в бархатной обложке? - уточнила я, девушка кивнула. - Так она на замке и не открывается!
- Не открывался, - поправила она. - Ты же не пыталась открыть его сейчас. Ты повзрослела - он откроется.
- Чёрт! - раздался громкий мужской голос. - Что происходит? Рани!
Сон резко прервался. Я открыла глаза...
Села на кровати. С одеяла на пол капала вода. Я покраснела от стыдной мысли, а после до меня дошло - не могла я, даже при большом желании, столько напрудить. Да и мокрым одеяло было от пояса. Видимо, незнакомка не хотела, чтобы я отнеслось к сну легкомысленно. А теперь-то уж точно я его запомню, надолго, с таким-то пробуждением.
Алексей отвернулся, сказав:
- Вставай, переодевайся, а то простынешь.
Да меня и просить не надо. Быстро соскочив с кровати, подхватила рюкзак и понеслась в ванную. Умывшись и переодевшись, задержалась: надо придумать хоть какое-то объяснение, а в голову, как назло ничего умного не приходит. Все мысли лишь о дневнике и том, что он мне расскажет.
- Рани, завтрак принесли. Ты долго ещё? Остынет ведь.
Сиди-ни сиди, а выйти придётся.
- Что здесь произошло? - Алексей с недоумением разглядывал постель.
- Мне снилось, что я купаюсь в озере, а проснулась, и вот. - Пожала плечами. Лучше полуправда, чем ложь.
Когда врёшь, приходится запоминать где, когда, кому и что соврал. Запутаться легко, а поймают - стыдно. Давно поняла: лучше не врать, можно не договорить - это же не ложь. Да и мало ли - забыла я всё сказать.
- Странно, - парень помолчал немного, видимо надеясь, что я ещё что-нибудь добавлю. Но я молчала, и он продолжил: - Могу просушить, но здесь парилка будет.
Осторожно отжала воду, сколько смогла, парень внимательно наблюдал, как я выписываю руны, и подняла руки ладонями вверх. Как я и надеялась, вода послушно собиралась в шар. Алексей кинулся к окну и открыл его. Толкнула - водяной шар вылетел на улицу, я его отпустила, и он упал. Только сейчас мелькнула запоздавшая мысль -" Чёрт, там ведь кто-нибудь мог быть".
Алексей подсушил бельё и поторопил меня:
- Кушай быстрее. Я договорился о месте для тебя в карете моих знакомых. Они через ваш город едут. Не захотели до границы на порталы тратиться. А время, между прочим, почти полдень, - он улыбнулся, - долго спишь. - Он посмотрел на поднос, стоявший на столе: - Остыло всё-таки.
Теперь я могла посмотреть на его работу. Руны, которые рисовал он, отличались от моих. Основа одна, но различная магия: вода у меня, огонь у него, вносила особенности. Небольшие, но очень интересные. И я старалась запомнить их, вдруг пригодятся.
Горячий хлеб с мягким сыром, крохотные, сочные колбаски, даже и не знала, что такие бывают, и большая чашка кофе с молоком. Безумно вкусно.
Пока я ела, Алексей иногда бросал взгляды на моё лицо. Наконец я не выдержала:
- Ну и чего ты меня разглядываешь?
- Мне казалось, что у тебя серые глаза.
- Ну да.
- Ну нет, - передразнил он меня, - они голубые.
- Ну да, ну да. Блазнится тебе что ли?
Алексей поднялся, подошёл к шкафу и открыл дверцу.
- Иди, посмотри.
Встала, облизнула пальцы: уж очень вкусен сок колбаски...
- Салфетка на столе - буркнул парень
Ой, да ладно, облизнула ещё раз. Он покачал головой, но промолчал.
Голубые, у меня голубые глаза. Я дрогнула, и цвет глаз стал меняться, становясь зеленовато-синим. Аквамарт. Мои глаза, как аквамарт - камень, один из немногих, что нельзя использовать для амулетов, из-за их перемечивости.
О близнув разом пересохшие губы, продолжала всматриваться в своё отображение. Голубые...
Что делать? Все сразу заметят. Как бы отвечая на мои тревоги, глаза снова поменяли цвет, став обычными - серыми.
- Скажешь тоже. Серые они, серые...
Алексей посмотрел на меня, отвернулся, снова посмотрел.
- Привиделось наверно.
- Вот и говорю. Блазнится тебе...
Алексей познакомил меня с семьёй, с которой мне предстояло путешествовать и попросил написать ему, когда я прибуду домой.
А я, глупая, до последнего момента выглядывала Наталию. Мне казалось: она придёт, поговорит со мной, что все эти годы я для неё что-то значила. Трудно было поверить, что она выбросила меня из своей жизни вот так, просто, не попрощавшись как следует, слова доброго не сказав. Хотя и я ведь не поблагодарила её за знания. Я бы сказала ей "спасибо", сказала бы, но она не пришла.
Мы попрощались с Алексеем и тронулись в путь.
Путешествовать нам предстояло довольно большой группой: та семья, что согласилась взять меня с собой, ещё одна семья, несколько путешествующих по одиночке, двенадцать человек - отряд охраны. В общем, набралось - четыре полные кареты и семнадцать человек - всадников.
В нашей карете ехало трое: я, женщина лет сорока и её дочь, лет четырнадцати. Глава семейства предпочел ехать верхом. И через пару часов я поняла почему. Дама болтала, не умолкая. Я узнала и то, что они приехали навестить сына, который вслед за другом перевёлся в эту академию. И то, что она была категорически против. И то, что мальчик очень умный, и мать боится, что его здесь окрутит и женит какая-нибудь неподходящая особа.
Девочка читала книгу, изредка бросая на меня лукавые, сочувствующие взгляды.
К моменту первой остановки, я была готова сбежать и подыскать другой способ добраться до дома. Но Алексей, теперь мне было очевидно, хорошо знал характер дамы, и взял с меня обещание, что я доеду с ними, чтобы он не волновался.
В отличии от Орловой, мои спутники предпочитали уют и хорошее питание быстроте, поэтому мы часто останавливались: отдохнуть, размять ноги, переночевать, покушать. Поездка растянулась на четыре дня.
На второй день я поступила некрасиво - заткнула уши, и голос собеседницы, хотя какая она собеседница - я и слова не могла вставить, стал неясным, но необременительным шумом. Мне оставалось лишь кивать иногда.
Так что, когда, наконец-то, мы добрались, и, невзирая на мои возражения, меня довезли до ворот приюта, я была счастлива, безумно.
Забрав рюкзак, выйдя из кареты и сделав пару шагов, я успела услышать, как дама пожаловалась дочери - " Такая молодая и такая болтушка". Что ответила девочка я не услышала: дверца закрылась и карета тронулась.
Бросив рюкзак возле своей кровати, даже не переодевшись, я направилась к выходу. Увидить Сашко было самым большим желанием. Всё остальное потом, потом.
- Ты куда? - остановил меня у открытой двери голос сестры Анны. - Тебе не кажется, что ты уже привыкла жить в приюте, как на постоялом дворе. Когда хочешь - уходишь, когда хочешь - возвращаешься. Или правила существуют не для тебя?
- Я в город ненадолго, честное слово, скоро вернусь. Пожалуйста, отпустите.
Конечно, знала, что она имеет полное право не выпустить меня, поэтому постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и без дерзости.
- Если ты к Сашко, то его в городе нет. И никогда больше не будет. Он не вернётся сюда. Никогда.
Я не верила её словам. Не могла поверить. Сашко не бросил бы меня. У нас были планы. Как же так?
- Вы врёте. Он не мог так поступить!
- Не кричи, - монахиня махнула рукой в сторону своего кабинета. - Пойдём поговорим. И не кричи больше, перепугаешь всех.
В кабинете сестра Анна тяжело опустилась на стул за столом и приказала:
- Сядь. Не виси у меня над головой.
Я взяла стул, села, и с трудом разжала пальцы: сжала рукоять трости так, что рука неметь стала.
- Он когда-нибудь рассказывал тебе о нашей матери?
Я попыталась ответить, но голос не шёл, пришлось покачать головой.
- Нет. Я так и думала. - она помолчала, вроде как решая продолжать или нет, качнула головой. - Она ведьма.
Она снова замолчала, давая мне время осознать сказанное.
Ведьма. Наталия рассказывала. Она относилась к таким с презрением, говоря, что они грязнят магию. Ведьмы есть только среди людей. Каким-то непостижимым для магов образом они накапливают не магию - силу, жизненную силу, выделяя её и отнимая у всего, что их окружает. Но, как не раз напоминала Орлова, у всего есть цена, так как в мире всё взаимосвязано. Нельзя собрать силу и выбросить её.
Я в ужасе посмотрела на монахиню и прошептала:
- Она умерла? Да? Умерла?
Сестра Анна кивнула:
- Да, умерла. Она была ведьмой, но не такой как ты...
- Я не ведьма!
Она поморщилась и продолжила:
- Мне всё равно ведьма ты или нет. Она была такой же одержимой, всё носилась со своим...даром. Те, кто жил рядом с нами, не хотели терпеть её. И она уехала. Но, отец любил её, очень любил, и заставлял нас навещать её. Она выбрала старшую сестру себе на замену, но, когда пришёл срок, та отказалась...
- И вы послали Сашко?! Сашко!
- Не ори на меня! Кто-то должен был. Я монахиня, старшие отказались наотрез. И мы попросили Сашко.
Я горько усмехнулась. Добрый, терпеливый, всем сочувствующий Сашко. Конечно, он не отказался.
- Он не отказался, - она подтвердила то, о чём я уже и сама догадалась. - И уехал. Теперь он будет жить там. Вот и всё.
Сестра Анна поднялась.
- Ну уж нет. Где он?
Она устало вздохнула, села, посмотрела на меня, помолчала и наконец сказала:
- Он не помнит тебя. Он почти никого и ничего не помнит.
Замещение! Что-то Орлова говорила. Я напряглась, ругая себя за то, что слушала тогда плохо: мне это было не интересно.
Замещение, замещение. Что же...Гады! Слёзы брызнули из глаз. Я училась владеть магией. Человека тоже необходимо учить владению силой, долго. Старшую наверняка учили. А Сашко получил всё неподготовленным. И заплатил за это, за них за всех расплатился. Новое вытеснило старое.
- Он знал, что всё забудет?
- Знал. Мы ему сказали.
Вы слишком быстро ответили, сестра Анна. Она и сама поняла это. Покраснела...
Мир "поплыл", теряя очертания, как тогда, в день смерти мамы.
Но сейчас рядом не было старухи-ведьмы, способной остановить меня. И я спокойно растворялась в безвремении, так называла это безумие старуха.
Уходила вглубь своей памяти, вспоминая времена и места, где когда-то я была счастлива.
Чувствовала, как замедляет свой ритм сердце, как холодеют пальцы. Здесь меня больше ничего не держало. И я шагнула на дорогу, нарисованную воображением и уводившую меня в мир снов.
Слышала, как кричит и зовёт сестра Анна, потом голос сестры Симы.
Мне было тепло, уютно, будто кто-то сильный забрал всё плохое, оставив лишь умиротворение и сладкий сон. Перед глазами каруселью вертелись картинки прошлого. Стоило только пожелать, и я попадала в любой день из тех, что были приятны мне.
- И давно она так? - скрипучий старческий голос казался знакомым, но напрягаться и вспоминать не хотелось.
- Уже восемь дней.
- Чего ж раньше не звали?
- Они бы и сейчас не позвали, если бы не я...
- Лучше комнату сниму, да и тебе не надо со мной нянчиться, не маленькая уже.
- Не глупи. Чем комната в неизвестном месте, у незнакомых людей, лучше комнаты в академии.
- Ты ещё здесь? - раздался сзади голос архимагистра. - Передумала уезжать?
- Мы уже уходим. Я провожу, - Алексей перехватил у меня рюкзак и мы пошли к воротам. Отойдя на несколько шагов, он проворчал. - Ну вот, пока думала...Теперь обязательно придёт с проверкой.
За отдельную комнату в гостинице, как я не противилась, заплатил Алексей. Оставив меня, он сходил куда-то, и через несколько минут нам принесли большой поднос еды.
Велев мне закрыть дверь, покушать и никого не впускать, парень ушёл.
Пообедав и сдвинув поднос на край стола, достала сундучок с инструментом. Возможно, это очень глупо, но мне не терпелось убрать руны со своего запястья. Знаю: постепенно они исчезнут, а мне не хотелось ждать. Желание избавиться от всякой связи с Орловой слишком сильно владело мной, и я приступила к работе.
Если бы знала, как это больно. Будто раскалённую проволоку тянешь. Порой в глазах меркло, а к горлу подступала тошнота, тогда я останавливалась, отдыхала, шла в ванную, мыла лицо холодной водой, и после упрямо продолжала распутывать многослойный рисунок.
Покорность, послушание, согласие, молчание, безмолвность, верность, преданность...Достаточно было двух рун, но Наталия накрутила столько, что к моменту, когда я подобралась к рунам наставника, по подбородку текла кровь из прикушенной от боли губы.
Плетение для Орловой было обычным, таким как у всех, кто преподаёт. Выдернув его, я сложила руки на столе и опустила на них голову. То, что пачкаю рукава кровью, меня не волновало, сил идти умываться не было...я заснула.
Вернувшийся Алексей пытался разбудить меня. Я слышала его сквозь сон, чувствовала, как мягкая влажная ткань оттирает моё лицо и руки, но проснуться не могла.
Он перенёс меня на кровать, а спустя какое-то время матрас прогнулся под его телом: он лёг рядом со мной и плотно закутал меня в одеяло.
Мне снился чудесный сон. Я гуляла возле озера с чистой, нежно-голубого цвета, со странным розовым оттенком, водой. И в воде, вдоль берега, среди огромных, похожих на тарелки листьев, цвели прекрасные белые и розовые цветы-чаши с необыкновенным, нежным ароматом. Это было так странно, потому, что я знала, что это сон, а во сне запахов нет.
А потом пришла она, девушка с голосом, похожим на перезвоны колокольчиков над дверью лавки отца Сашко, нежным и звонким.
Она была столь призрачна, невозможно разглядеть, и в тоже время красивой - текучая, как вода, ласковая, как тёплый ветерок.
Девушка легко подхватила меня на руки, зашла по пояс в воду и посадила меня на лист, а после толкнула его, чуть закручивая.
- Это лотос. Твой цветок. Запомни - лотос.
Лист повернулся на один оборот вправо, потом, влево, остановился, раскачиваясь на потревоженной воде. А потом вдруг наклонился, и я, испуганно взвизгнув, скатилась с него, как с горки в воду. Только здесь она была не голубой, а тёмно-синей с зеленовато-коричневым, не совсем прозрачной. И очень тёплой.
Вспомнила про трость и оглянулась, надо же найти её. Девушка, видимо догадавшись, что я ищу, тихонечко рассмеялась.
- Здесь тебе не нужна трость.
- Где мы?
По её лицу пробежала тень огорчения, как рябь по воде. Она нахмурилась, а я снова удивилась: почти не вижу её, но знаю, вот сейчас она нахмурилась. Задумалась. Успокоилась.
- Я не могу тебе сказать. И никто не сможет. Такова сила дара и проклятия нашей семьи. Каждая из нас ищёт это место сама.
Она взяла меня за руку, а второй махнула и растения расступились, давая мне пройти сквозь них. Девушка вывела меня на чистую воду.
- Смотри.
Я огляделась.
- Вниз смотри.
Под водой росли водоросли, такие как в моём кубике, а среди них виднелись красивые раковины. Девушка опустилась, мне даже показалась, что она стала водой, и поднялась. Отпустив меня, она открыла раковину, которую подняла и показала мне небольшую розовую жемчужину.
- Здесь его много. Жемчуга. Потому это место скрыто, иначе его разорят. Ты должна найти это озеро и тогда узнаешь всё.
Я рассердилась. Иди туда, куда не знаешь, найди то, о чём не ведаешь. Лёгкая задачка.
- Как я его найду?
- Не злись. Для озера это плохо.
Как бы в подтверждение её слов поднялся ветер и стал гнать волны в сторону берега.
- Видишь? Это плохо.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Озеро успокаивалось вместе со мной.
- У тебя есть дневник. Он даст ответы на некоторые вопросы. Почему ты не открыла его?
- Это книжка в бархатной обложке? - уточнила я, девушка кивнула. - Так она на замке и не открывается!
- Не открывался, - поправила она. - Ты же не пыталась открыть его сейчас. Ты повзрослела - он откроется.
- Чёрт! - раздался громкий мужской голос. - Что происходит? Рани!
Сон резко прервался. Я открыла глаза...
Села на кровати. С одеяла на пол капала вода. Я покраснела от стыдной мысли, а после до меня дошло - не могла я, даже при большом желании, столько напрудить. Да и мокрым одеяло было от пояса. Видимо, незнакомка не хотела, чтобы я отнеслось к сну легкомысленно. А теперь-то уж точно я его запомню, надолго, с таким-то пробуждением.
Алексей отвернулся, сказав:
- Вставай, переодевайся, а то простынешь.
Да меня и просить не надо. Быстро соскочив с кровати, подхватила рюкзак и понеслась в ванную. Умывшись и переодевшись, задержалась: надо придумать хоть какое-то объяснение, а в голову, как назло ничего умного не приходит. Все мысли лишь о дневнике и том, что он мне расскажет.
- Рани, завтрак принесли. Ты долго ещё? Остынет ведь.
Сиди-ни сиди, а выйти придётся.
- Что здесь произошло? - Алексей с недоумением разглядывал постель.
- Мне снилось, что я купаюсь в озере, а проснулась, и вот. - Пожала плечами. Лучше полуправда, чем ложь.
Когда врёшь, приходится запоминать где, когда, кому и что соврал. Запутаться легко, а поймают - стыдно. Давно поняла: лучше не врать, можно не договорить - это же не ложь. Да и мало ли - забыла я всё сказать.
- Странно, - парень помолчал немного, видимо надеясь, что я ещё что-нибудь добавлю. Но я молчала, и он продолжил: - Могу просушить, но здесь парилка будет.
Осторожно отжала воду, сколько смогла, парень внимательно наблюдал, как я выписываю руны, и подняла руки ладонями вверх. Как я и надеялась, вода послушно собиралась в шар. Алексей кинулся к окну и открыл его. Толкнула - водяной шар вылетел на улицу, я его отпустила, и он упал. Только сейчас мелькнула запоздавшая мысль -" Чёрт, там ведь кто-нибудь мог быть".
Алексей подсушил бельё и поторопил меня:
- Кушай быстрее. Я договорился о месте для тебя в карете моих знакомых. Они через ваш город едут. Не захотели до границы на порталы тратиться. А время, между прочим, почти полдень, - он улыбнулся, - долго спишь. - Он посмотрел на поднос, стоявший на столе: - Остыло всё-таки.
Теперь я могла посмотреть на его работу. Руны, которые рисовал он, отличались от моих. Основа одна, но различная магия: вода у меня, огонь у него, вносила особенности. Небольшие, но очень интересные. И я старалась запомнить их, вдруг пригодятся.
Горячий хлеб с мягким сыром, крохотные, сочные колбаски, даже и не знала, что такие бывают, и большая чашка кофе с молоком. Безумно вкусно.
Пока я ела, Алексей иногда бросал взгляды на моё лицо. Наконец я не выдержала:
- Ну и чего ты меня разглядываешь?
- Мне казалось, что у тебя серые глаза.
- Ну да.
- Ну нет, - передразнил он меня, - они голубые.
- Ну да, ну да. Блазнится тебе что ли?
Алексей поднялся, подошёл к шкафу и открыл дверцу.
- Иди, посмотри.
Встала, облизнула пальцы: уж очень вкусен сок колбаски...
- Салфетка на столе - буркнул парень
Ой, да ладно, облизнула ещё раз. Он покачал головой, но промолчал.
Голубые, у меня голубые глаза. Я дрогнула, и цвет глаз стал меняться, становясь зеленовато-синим. Аквамарт. Мои глаза, как аквамарт - камень, один из немногих, что нельзя использовать для амулетов, из-за их перемечивости.
О близнув разом пересохшие губы, продолжала всматриваться в своё отображение. Голубые...
Что делать? Все сразу заметят. Как бы отвечая на мои тревоги, глаза снова поменяли цвет, став обычными - серыми.
- Скажешь тоже. Серые они, серые...
Алексей посмотрел на меня, отвернулся, снова посмотрел.
- Привиделось наверно.
- Вот и говорю. Блазнится тебе...
Алексей познакомил меня с семьёй, с которой мне предстояло путешествовать и попросил написать ему, когда я прибуду домой.
А я, глупая, до последнего момента выглядывала Наталию. Мне казалось: она придёт, поговорит со мной, что все эти годы я для неё что-то значила. Трудно было поверить, что она выбросила меня из своей жизни вот так, просто, не попрощавшись как следует, слова доброго не сказав. Хотя и я ведь не поблагодарила её за знания. Я бы сказала ей "спасибо", сказала бы, но она не пришла.
Мы попрощались с Алексеем и тронулись в путь.
Путешествовать нам предстояло довольно большой группой: та семья, что согласилась взять меня с собой, ещё одна семья, несколько путешествующих по одиночке, двенадцать человек - отряд охраны. В общем, набралось - четыре полные кареты и семнадцать человек - всадников.
В нашей карете ехало трое: я, женщина лет сорока и её дочь, лет четырнадцати. Глава семейства предпочел ехать верхом. И через пару часов я поняла почему. Дама болтала, не умолкая. Я узнала и то, что они приехали навестить сына, который вслед за другом перевёлся в эту академию. И то, что она была категорически против. И то, что мальчик очень умный, и мать боится, что его здесь окрутит и женит какая-нибудь неподходящая особа.
Девочка читала книгу, изредка бросая на меня лукавые, сочувствующие взгляды.
К моменту первой остановки, я была готова сбежать и подыскать другой способ добраться до дома. Но Алексей, теперь мне было очевидно, хорошо знал характер дамы, и взял с меня обещание, что я доеду с ними, чтобы он не волновался.
В отличии от Орловой, мои спутники предпочитали уют и хорошее питание быстроте, поэтому мы часто останавливались: отдохнуть, размять ноги, переночевать, покушать. Поездка растянулась на четыре дня.
На второй день я поступила некрасиво - заткнула уши, и голос собеседницы, хотя какая она собеседница - я и слова не могла вставить, стал неясным, но необременительным шумом. Мне оставалось лишь кивать иногда.
Так что, когда, наконец-то, мы добрались, и, невзирая на мои возражения, меня довезли до ворот приюта, я была счастлива, безумно.
Забрав рюкзак, выйдя из кареты и сделав пару шагов, я успела услышать, как дама пожаловалась дочери - " Такая молодая и такая болтушка". Что ответила девочка я не услышала: дверца закрылась и карета тронулась.
Бросив рюкзак возле своей кровати, даже не переодевшись, я направилась к выходу. Увидить Сашко было самым большим желанием. Всё остальное потом, потом.
- Ты куда? - остановил меня у открытой двери голос сестры Анны. - Тебе не кажется, что ты уже привыкла жить в приюте, как на постоялом дворе. Когда хочешь - уходишь, когда хочешь - возвращаешься. Или правила существуют не для тебя?
- Я в город ненадолго, честное слово, скоро вернусь. Пожалуйста, отпустите.
Конечно, знала, что она имеет полное право не выпустить меня, поэтому постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и без дерзости.
- Если ты к Сашко, то его в городе нет. И никогда больше не будет. Он не вернётся сюда. Никогда.
Я не верила её словам. Не могла поверить. Сашко не бросил бы меня. У нас были планы. Как же так?
- Вы врёте. Он не мог так поступить!
- Не кричи, - монахиня махнула рукой в сторону своего кабинета. - Пойдём поговорим. И не кричи больше, перепугаешь всех.
В кабинете сестра Анна тяжело опустилась на стул за столом и приказала:
- Сядь. Не виси у меня над головой.
Я взяла стул, села, и с трудом разжала пальцы: сжала рукоять трости так, что рука неметь стала.
- Он когда-нибудь рассказывал тебе о нашей матери?
Я попыталась ответить, но голос не шёл, пришлось покачать головой.
- Нет. Я так и думала. - она помолчала, вроде как решая продолжать или нет, качнула головой. - Она ведьма.
Она снова замолчала, давая мне время осознать сказанное.
Ведьма. Наталия рассказывала. Она относилась к таким с презрением, говоря, что они грязнят магию. Ведьмы есть только среди людей. Каким-то непостижимым для магов образом они накапливают не магию - силу, жизненную силу, выделяя её и отнимая у всего, что их окружает. Но, как не раз напоминала Орлова, у всего есть цена, так как в мире всё взаимосвязано. Нельзя собрать силу и выбросить её.
Я в ужасе посмотрела на монахиню и прошептала:
- Она умерла? Да? Умерла?
Сестра Анна кивнула:
- Да, умерла. Она была ведьмой, но не такой как ты...
- Я не ведьма!
Она поморщилась и продолжила:
- Мне всё равно ведьма ты или нет. Она была такой же одержимой, всё носилась со своим...даром. Те, кто жил рядом с нами, не хотели терпеть её. И она уехала. Но, отец любил её, очень любил, и заставлял нас навещать её. Она выбрала старшую сестру себе на замену, но, когда пришёл срок, та отказалась...
- И вы послали Сашко?! Сашко!
- Не ори на меня! Кто-то должен был. Я монахиня, старшие отказались наотрез. И мы попросили Сашко.
Я горько усмехнулась. Добрый, терпеливый, всем сочувствующий Сашко. Конечно, он не отказался.
- Он не отказался, - она подтвердила то, о чём я уже и сама догадалась. - И уехал. Теперь он будет жить там. Вот и всё.
Сестра Анна поднялась.
- Ну уж нет. Где он?
Она устало вздохнула, села, посмотрела на меня, помолчала и наконец сказала:
- Он не помнит тебя. Он почти никого и ничего не помнит.
Замещение! Что-то Орлова говорила. Я напряглась, ругая себя за то, что слушала тогда плохо: мне это было не интересно.
Замещение, замещение. Что же...Гады! Слёзы брызнули из глаз. Я училась владеть магией. Человека тоже необходимо учить владению силой, долго. Старшую наверняка учили. А Сашко получил всё неподготовленным. И заплатил за это, за них за всех расплатился. Новое вытеснило старое.
- Он знал, что всё забудет?
- Знал. Мы ему сказали.
Вы слишком быстро ответили, сестра Анна. Она и сама поняла это. Покраснела...
Мир "поплыл", теряя очертания, как тогда, в день смерти мамы.
Но сейчас рядом не было старухи-ведьмы, способной остановить меня. И я спокойно растворялась в безвремении, так называла это безумие старуха.
Уходила вглубь своей памяти, вспоминая времена и места, где когда-то я была счастлива.
Чувствовала, как замедляет свой ритм сердце, как холодеют пальцы. Здесь меня больше ничего не держало. И я шагнула на дорогу, нарисованную воображением и уводившую меня в мир снов.
Слышала, как кричит и зовёт сестра Анна, потом голос сестры Симы.
Мне было тепло, уютно, будто кто-то сильный забрал всё плохое, оставив лишь умиротворение и сладкий сон. Перед глазами каруселью вертелись картинки прошлого. Стоило только пожелать, и я попадала в любой день из тех, что были приятны мне.
- И давно она так? - скрипучий старческий голос казался знакомым, но напрягаться и вспоминать не хотелось.
- Уже восемь дней.
- Чего ж раньше не звали?
- Они бы и сейчас не позвали, если бы не я...
