Вас когда-нибудь проигрывал в карты отчим? Нет? Повезло, а меня вот осчастливили этой новостью сегодня утром во время завтрака. Так мол и так, выпил, почувствовал кураж и проигрался в пух и прах. Убила бы!
Мама знатный скандал закатила с битьём посуды и угрозами о разводе, но быстро замолчала, когда отчим угнетённо обронил: или я, или плакал их процветающий бизнес. Подписал он по дурости какую-то бумажку, да непростую, а зачарованную.
Мама поджала губы, залепила благоверному пощёчину и, подхватив на руки Саймона — моего трёхгодовалого братика, убежала в слезах. А я так и сидела с открытым ртом.
Весело. Вот тебе и приехала на каникулы. Как чувствовала, не просто так меня домой выдернули.
Отчим пытался что-то объяснить, только я не слушала. Да и как этот поступок оправдать можно? В голове не укладывалось: меня просто обменяли!
Семейное благополучие перевесило «любовь ко мне». Конечно, я понимаю, Маркусу родной сын важнее, тем более отчим души в нём не чаял и постоянно его баловал. Но что же это получается? Меня можно вот так выкинуть, даже не попытавшись исправить ситуацию?
Выходило — да.
Можно расплатиться мной за привычный уклад жизни, уважение в глазах общественности, сохранённый статус и прочее, прочее, вот только на меня - гаранта их облюбованного образа жизни, всем было плевать.
Поступок отчима сам за себя говорил о его отношении ко мне, а мама... Тут всё сложно. Порой казалось, что она ненавидит меня. Что, смотря на меня, она видит моего родного отца, имени которого я до сих пор не знаю. В общем, не складывались у нас с ней отношения.
***
Вот сижу я в своей комнате, смотрю на подготовленное одеяние и тихо оплакиваю свою жизнь и веру в лучшее. На кровати разложено облегающее, прозрачное, кружевное платье с разрезом до бедра. Интимные места прикрыты вышивкой, но от этого не легче. Ежу понятно, что сегодня меня не на свидание поведут.
В горле встал комок, мешающий дышать, из-за слёз на глазах, всё расплывается, но я упорно продолжаю смотреть на одежду достойную падшей женщины.
Вдруг чувствую, как защитное плетение на двери, не позволяющее мне сбежать, слабеет, и в комнату кто-то входит.
Я не поворачиваюсь на звук шагов. Только украдкой вытираю слёзы, не желая никому показывать свою слабость.
— Ты должна принять душ, и привести себя в порядок, — безэмоционально произнесла мама, бросив на постель толстую книгу. Та спружинила, и пару раз подскочила.
— Кто он?
— О ком ты?
— О победителе, — уточнила я, поворачиваясь лицом к родительнице.
— Я не знаю. И тебе советую не принимать этот инцидент близко к сердцу. В конце концов, ты взрослая девушка, и опыт...
— Опыт?! — подскочив, взъярилась я. — Какой к чёрту опыт?! Ты хоть понимаешь, что происходит?!
— Ты выполняешь свой долг, — отозвалась та, лениво прокручивая на пальце обручальное кольцо. — Маркус, многие годы заботился о нас, теперь, пришло время отплатить ему.
— Скажи честно, тебе совсем на меня плевать? — Поразилась я. — Ты до такой степени не выносишь моего присутствия, что готова подложить меня под незнамо кого, только бы твой дорогой Маркус и дальше мог покупать тебе цацки и меха?!
Едва я замолчала, щёку обожгло болью. Медленно подняв руку, я провела кончиками пальцев по горящей огнём коже. В голове не укладывалось. Она ударила меня.
— Ты сделаешь то, что тебе велено, Риана, — наставив палец, едва ли не по слогам произнесла мама, сверля меня холодным взглядом. — Сделаешь. И мы сможем оплатить твою дальнейшую учёбу, сможем выгодно отдать тебя замуж, а этот неприятный момент вскоре забудется.
Я смотрела на женщину, что меня родила и ушам не верила. Забудется? Неприятный момент? Да как у неё язык повернулся такое сказать?
— Попытаешься сбежать, или испортить вечер, я заберу твои документы из Академии и заморожу счета. Посмотрим, как ты тогда петь начнёшь.
С этими словами, под моим поражённым взглядом, мама развернулась и ушла, вновь набросив на дверь сеть, справиться с которой я пока была не в состоянии.
— Делай что хочешь мамочка, — прошептала я, — только замораживать будет нечего. Не собираюсь я никого спасать.
Возвращаться в этот дом, я не планировала. Чувство гордости и самоуважения, я, к счастью не утратила. Не получится у меня потом спокойно смотреть в глаза этим людям, которых я считала семьёй.
Впервые в жизни, я собиралась поступить в угоду своим интересам, наплевав на остальных, но по-другому просто не могла. Я не вещь, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. Пусть сами выбираются из той ямы, в которую угодили.
Я осознанно шла на риск. Понимала, что бежав, мне будет чертовски трудно выжить. Ведь недоучке, только закончившей первый курс, с практически нулевым багажом знаний, хорошую работу не найти, а, значит, придётся выкручиваться.
Взяв с верхней полочки шкафчика клатч, я подошла к секретеру, и достала из него резную шкатулку, в которой я держала драгоценности. Их было немного, но каждая вещица, хранила в себе частичку моей жизни. Будет жаль их продавать, но деваться некуда. На вырученные деньги, я смогу купить билет и уехать из Серой Империи, а если повезёт, то и на первое время самостоятельной жизни останется.
Пока складывала драгоценности, сотню раз пожалела, что не умею создавать порталы. Точнее, этому нас ещё не обучали, а я и не думала опережать программу. Кто же знал, что всё так сложится? Поступив в Академию, я была на седьмом небе от счастья. Ещё бы, первая ступенька — обычная школа, где преподавали точные науки — осталась позади, как и сдерживающий магические выбросы кулон, которые носили вплоть до наступления семнадцатилетия. К этому времени, магия, что бурлит в каждом человеке, успокаивалась, начиная подчиняться хозяину, и можно было не опасаться в порыве чувств разнести дом или сотворить что-то более страшное.
Контроль. Именно ему уделялась львиная доля обучения на первом курсе: левитирование и призыв предметов, создание небольших иллюзий, трансформация. Всё это способствовало появлению усидчивости и терпения.
Сама по себе, Академия, была второй ступенью, на которой в головы учащихся вкладывались общие знания о магии. На протяжении трёх лет, студенты лишь поверхностно изучали все её грани и свои возможности. А вот в Институте Магии — третей ступени, дела обстояли серьёзнее: бешеный конкурс на место, которое не купишь, лучшие профессора и, жёсткая программа. Поступишь — выбирай приглянувшуюся специализацию и изучай её «от» и «до», но поблажек не жди. Собственно, только после двух лет обучения в ИМ, и последующего выпуска, можно было смело считать себя специализированным магом.
Ещё вчера, я верила в то, что смогу поступить в институт, а сейчас... От следующей мысли, я застыла на месте.
Я могу даже не надеяться закончить Академию. Дело даже не в деньгах, а в зависимости. Ровно через два месяца, наступит моё совершеннолетие, и я смогу самостоятельно распоряжаться своей жизнью, а вот подача документов на следующий курс в Академии Империй, начнётся через месяц, и закончится аккурат за три дня до значимой даты. Даже умоляй я приёмную комиссию позволить мне продолжить обучение, без письменного разрешения родителей, подкреплённого магической родовой печатью — ничего не выйдет.
Ах да, не стоит забывать об оплате за учёбу. Можно, конечно, потратить упущенный год на заработок, вот только есть одно «но». Я несовершеннолетняя! И как только меня хвататься — подадут в розыск! Стоп-стоп-стоп. Не подадут. Сами искать будут, я ведь властям рассказать смогу почему бежала, а за это родню по головке не погладят. И Победителю этому лишние проблемы не нужны, значит... Ох, про меня либо забудут, что маловероятно, либо... Даже думать об этом не хочу. Раз отчиму пригрозили разорением, выходит, Победитель не последний человек в Империи.
Погодите-ка. Вот оно! Я несовершеннолетняя! А намечающееся «мероприятие» явно незаконно! Мне к властям нужно!
Ожившая было надежда на спасение, опустила голову и ехидно осведомилась:
— А доказательства у тебя есть? Хватит духу пойти против заведомого сильного противника и людей, которые тебя растили?
Чертыхнувшись, я села на кровать. Доказательств у меня не было. Только слова отчима. Да и не смогу я на него донести. Даже если эту расписку волшебным образом найдут, кто знает что там написано? Сомневаюсь, что на бумажке расписан план нашего времяпрепровождения, а стало быть, никакого намёка на обязанную быть близость и в помине нет. Только моё воображение. А вот Маркуса, скорее всего, посадят. Ну, есть же какой-то закон, запрещающий проигрывать в карты живого человека, правда? Вот только спасёт ли это меня?
Так, спокойно. В теории, я могу спрятаться. Ведь два месяца это не срок, правда? А там, за меня больше никто не сможет ничего решать, и если Победитель не отстанет, я смогу пожаловаться на него властям. Преследование ведь наказуемо?
Нужно только затаиться, а потом...
В дверь постучали, разгоняя путанные мысли, а я, подпрыгнула от неожиданности.
— Госпожа Риана? Хозяйка просила передать, что вы должны быть готовы через десять минут, — громко произнесла одна из наших служанок и, не дождавшись ответа, удалилась.
Десять минут. Твою бездну!
Я случайно мазнула взглядом по книге, принесённой матерью и, покраснела до пяток, увидев на обложке застывшую в довольно фривольной позе, обнажённую парочку. Замечательно. Меня тут просветить решили. Взяла в руки книжицу, я со злости запустила ею в дверь.
Нет, я не сдамся! Подыграю, но руки не опущу. Всё равно убегу!
***
Только успела переодеться, как дверь распахнулась от пинка и с грохотом впечаталась в стену. Дёрнувшись, я развернулась на пятках и увидела в дверном проёме высокого поджарого мужчину лет тридцати с квадратным лицом. Одет он был в строгий тёмный костюм. Мне хватило одного взгляда на бесцеремонного незнакомца, чтобы понять, теперь, я ненавижу голубоглазых блондинов.
Окинув меня взглядом, этот тип растянул губы в похабной улыбке, от которой мне стало не по себе, и шагнул через порог. Я же сделала шаг назад, но судя по блеснувшим глазам, его это только раззадорило.
— Надеюсь, вы понимаете, что ваши действия, — начала я, и тут же замолчала, когда наглец призвал к себе брошенную мной книгу.
— Бесценная моя, вижу, ты подготовилась к нашей встрече, — хмыкнул он, приподняв бровь.
Дверь, со стуком захлопнулась за его спиной, а я поняла, что взывать к его человечности и совести бесполезно. Стало по-настоящему страшно.
— Не подходите, — прохрипела я, дрожа всем телом.
А в следующую секунду, он оказался рядом; Сжал в кулаке мои волосы на затылке, и потянул их вниз, так, что мне пришлось запрокинуть голову. На глаза ту же навернулись слёзы, от боли, обиды, страха, и несправедливости.
— Сладкая, — прошептал он, проведя влажным языком по моей шее.
Омерзение. Именно его я почувствовала. Я попыталась вырваться, но, когда его вторая рука предупреждающе сжала мою шею — затихла. Больная мразь!
— Люблю, когда сопротивляются. Но прежде чем мы продолжим, посетим одно забавное местечко. Неожиданные дела, — вздохнул он. — Это не займёт много времени. Обещаю.
— Ублюдок, — выплюнула я ему в лицо.
В глазах мужчины появился шальной блеск. Он резко наклонился и до крови прикусил мою губу.
— Имперский палач, — произнёс он, прикладывая к моему лицу, невесть откуда взявшуюся в его руке маску.
— Это угроза? — качнувшись, пролепетала я.
Он неприятно рассмеялся и надавил пальцем на кровоточащую ранку на губе. Я в очередной раз дёрнулась и зашипела от боли.
— Бесценная моя, — начал он, растерев каплю крови между пальцев, а затем, поднеся их к носу, выдохнул аромат отдающий железом и продолжил:
— Ты представления не имеешь, как я угрожаю, — а потом, склонившись к моему уху, прошептал:
— Я лишь представился.
Я похолодела от ужаса, сковавшего тело. Прикрыв глаза судорожно выдохнула. Палач — наёмный убийца, Шакал — у него много имён, но одно доподлинно известно, он садист, получающий удовольствие от чужих страданий и боли. Да и цена за его услуги заоблачная, отсюда и приставка «имперский».
— Ты обо мне слышала, — он не спрашивал — утверждал. — Неужели испугалась? — наигранно заботливо поинтересовался Палач, а у меня возникло лишь одно желание — исчезнуть. Да хоть в преисподнюю провалиться, только бы быть подальше от него!
Не дождавшись ответа, он отпустил мои волосы, и медленно провёл кончиками пальцев от шеи до спины. Кружева нисколько не притупляли ощущения. Кожа, где он её касался, словно иголками колола. Положив ладони мне на плечи, Палач, подвёл меня к зеркалу, развернул к нему лицом, а сам, встал позади. Его руки, лёгшие мне на талию, стали небрежно её поглаживать.
— Мы неплохо смотримся. Только одну деталь стоит исправить. Распусти волосы, — приказал он.
Дрожащими руками, я избавилась от шпилек. Когда волосы тяжёлой тёмной волной опустились на плечи, раздалось очередное приказание:
— Посмотри на нас.
— Я хочу видеть расписку, — произнесла я, и замерла, ожидая его реакции.
— Приходишь в себя? — хмыкнул тот, а в следующую секунду, его рука вновь легла мне на шею.
— Смотри, — прошептал он, касаясь губами мочки моего уха.
Отражение лгало. В нём, мы являли собой увлечённых друг другом любовником. Я, раскрасневшаяся, слегка приоткрыв рот, стояла, откинув голову на плечо обнимающего меня Палача. Со стороны казалось, что мне нравятся острые ласки мужчины, волосы которого, резко контрастировали с цветом моего платья.
— Пожалуйста, — сорвался с моих губ тихий шёпот.
— Пожалуйста, что?
— Не нужно.
— Мы даже не начали, — с насмешкой в голосе отозвался Палач. — Сейчас, мы зайдём в одно место, а ты, будешь вести себя хорошо.
Надеюсь, меня не на показательную казнь отведут.
— Ясно?
— Да, — даже не надейся!
Палач отступил, взмахнул рукой и в комнате появился портал. Вот так запросто, он пробил защиту дома, на которую была угроблена прорва денег!
— Прошу, бесценная моя.
Я только успела схватить клатч лежащий на кровати, как в локоть вцепились железной хваткой. Секунда, и я покинула родной дом в мгновение ока оказавшись в просторном зале, в конце которого, из-за приоткрытой двери доносилась приглушенная музыка и смех.
— Ненавижу маскарады, — проговорил Палач, наколдовывая себе маску.
Я слабо соображала что делать, просто пошла куда повели. Сначала нужно разведать обстановку, ведь если здесь есть люди, значит, можно надеяться на помощь!
Через десяток шагов я отметила, что ногам стало холодно. Опустила голову и только сейчас поняла — я не обулась.
Огромный зимний сад, повсюду освящённый факелами. Именно в нём мы оказались переступив порог. Под высоким стеклянным сводчатым потолком, сквозь который пробивался лунный свет, в самом центре комнаты, расположился белый рояль. Потёртый от старости инструмент, облепленный слушателями с бокалами вина в руках, повинуясь воле пианистки, тихо выдыхал нежную мелодию.
Деревянные кадки с дивно цветущими растениями, выстроенные в ряд у прозрачных стен, отбрасывали замысловатые тени на пол, усыпанный хаотично разбросанными на нём подушками.
