НсЛ
Кедров Савелий.
в теории – БЕСКОНЕЧНЫЙ ЦИКЛ
Книга 1.
«Преломляя Поступки».
"Слуга Хвори".
Книга посвящается доброй памяти принца Адилона, с которым нас связывает так много общего.
В узком и темном, но при этом хорошо вентилируемом помещение собралось порядка двух десятков человек, стоявших полукругом возле устройства, огражденного толстым стеклом, внешне напоминающего массивный колокол. Бледно-синие молнии, генерируемые металлической глыбой и бросавшие блики на лица людей и серые стены позади них, слабо трещали в застекленном пространстве. Среди собравшихся царило оживление: глаза их сверкали и при каждой вспышке искр в них, казалось, становилось все больше. Это были они, верхушка Третьего Рейха, могущественнейшие люди планеты, еще каких-то пару лет назад державшие в своих руках ключи, цепи, поводья нового мира, ныне превратившиеся разве что в тени былого величия. На дворе стоял 45-ый. Не так давно отгремел Балатон.
–– А вы уверены, что это сработает, Гиммлер? –– С нервозностью в голосе спросил один из присутствующих, высокий партийный чин с золоченной каймой из дубовых листьев, сверху и снизу венчавшей нарукавную повязку толстыми волнистыми линиями. Глава СС ответил тут же:
–– Я убежден в этом также, как верю в незыблемость наших идей.
За его спиной послышался шепот.
–– Но я думал...
–– Как это поможет?..
–– А разве «Молот Тора», это не чудо оружие?..
–– О-о, поверьте мне, партгеноссе, это... устройство значит для нашего дела гора-аздо больше, чем, например, завод тяжелой воды, которая, к слову, уже доказала свою бесполезность. –– Голос Гиммлера звучал вдохновенно. –– «Молот Тора» поможет нам изменить, а затем и... Поработить весь мир!
–– Что?!
–– Как?!
–– Немыслимо!
–– Но, господин Рейхсфюрер, на данный момент мы в таком положении, что...
–– Текущие положение отныне не должно вас заботить. –– Резко и холодно произнес человек, незаметно появившийся позади всех. Стоявшие в комнате все резко повернулись на звук его голоса. –– На уточнение всех деталей, на разбор наших просчетов и на дискуссии у нас будет еще предостаточно. Сейчас важно действие. Именно действия больше всего от нас ожидает Германия. Хайнц!
–– Да, мой вождь!
–– Передай в ставку последние распоряжения по «Оборотню».
–– Есть!
–– Генрих!
–– Да, мой вождь.
–– Начинайте.
Кивнув, Гиммлер сделал шаг вперед. Оказавшись возле стола, находящемуся справа от стеклянных дверей, который на самом деле был ничем иным, как громоздким пультом управления установкой, глава СС стал один за другим планомерно опускать рубильники, тем самым увеличивая количество молний, сверкающих за стеклом молний, а также их интенсивность. В тот момент, когда писк шифровального аппарата начал стихать в ушах, Гиммлер произнес:
–– Готово.
Вместо ответа Адольф Гитлер лишь ухмыльнулся. Спокойным и плавным движением вынул он пистолет из кармана плаща и едва Хайнц начал вставать из-за стола, пристрелил его. Затем, спрятав «маузер», фюрер Третьего Рейха обвел помещение взглядом, в котором одновременно были и ярость, и острая сердечная боль.
–– Ну... Вот и все.
Сказав это, он ослабил галстук и быстро шагнул в направлении двери. Еще через мгновение он уже стоял в эпицентре каскада электрических взрывов, протягивая руки к стальному колоколу.
–– Мы... еще... отомстим...
Мечты сбываются.
–– Петр Семенович, а ну немедленно иди ужинать и чистить зубы. У тебя завтра экзамены, ты забыл?!
–– Инга Владимировна! Ради всего святого, оставьте меня в покое! Все равно эту кашу жрать невозможно!
–– Тогда чисти зубы и марш в постель. Живо! А уже завтра ты вылетишь отсюда, как пробка из-под шампанского! Ох, слава Богу, наконец-таки мы с тобой отмучаемся.
–– Это вы-то отмучаетесь? Серьезно?
–– Что ты сказал?!
–– Ничего, ничего! Иду чистить зубы.
«Да-а, скорее бы завтра! Не знаю я ни хера и вылечу я отсюда, как пробка, это точно. Но хотя бы это закончиться. Как же мне все это осточертело...» –– Так рассуждал семнадцатилетний воспитанник нижнекамского интерната Петр Мамонтов, выдавливая на щетку зубную пасту и тут же передразнивая воспитательницу в голову. –– «Слава богу! Ага, как же, спасибо ему!.. Э-э-эх, как бы я хотел свалить отсюда как можно дальше! Может это твой бох? А еще туда же... Какому богу мне об этом молиться? Кого просить, тьфу!» –– Петр сплюнул в раковину и стал умываться. –– «Ну ничего. Завтра сдаю эти экзамены, забираю свидетельство о рождении, паспорт, прочую шелуху и все – отвали моя черешня. Денег, правда, нет ни гроша... Видимо придется, как Жека, пару недель на автовокзале пожить... А все равно, это, пожалуй, лучше, чем здесь. По перво?й, конечно, немного померзну, зато пото-ом... Э-э-эх! Скорей бы!».
Последним мыслям он улыбнулся, уже сев на кровать. Отвернув одеяло, Петр посмотрел сначала на синюю стену, а после скосил взгляд на соседей. Двое из них уже спали, а Федя сморкался в измятый платок и, судя по исходившим от платка специфическим хрусту и запаху, немного нюхал своих детей. «Завтра, завтра я вас уже не увижу, удоты» –– Последние рассуждения Петя промурлыкал уже во сне.
Проснулся же он от просквозившего по спине холодного ветра. Открыв глаза, Петр как лежал, так и подскочил, ударившись при этом о что-то затылком. Буквально в каком-нибудь метре от него бурно плескалась вода, а совсем рядов в густой траве шипела змея, свернувшаяся несколькими черными кольцами. Схватившись за заболевший затылок, Петя поднял глаза и увидел над собой обратную часть каменного моста, уходящего вперед, на ту сторону реки.
«Реки? Какой к черту реки!».
Мозг подростка словно хлестнуло плетью. Спросонья пытался соображать, Петя сделал шаг в сторону, желая как можно скорее выбраться из-под моста, однако в полной растерянности он совсем забыл о змее, и та почти молниеносно впилась ему в икру.
–– А-а-а!
Уже через секунду под мостом его не было. Выбравшись на траву, Петя встал на колено и начал осматривать место укуса. Ногу пекло. «Черт, как больно! Бо-оль, какая боль!..». Здесь он ненадолго оставил рану и его взгляд случайно скользнул по мосту. «М-мост?! Точно, мост! Я... Я спал под мостом?!». Эта мысль на секунду затмила жжение. Выпрямившись, парень было шагнул, но тут же согнулся. По ноге прошла судорога. –– «В-с-а-а-ай, как тянет!» –– Мысли в его голове толкались, словно по весне льдины. Глянув перед собой, Петр вдруг увидел по ту сторону речки лес, из-за верхушек деревьев в некоторых местах выглядывали соломенные крыши. «Это что... Люди?! Вс-а-а!». Вторая судорога выкрутила ему руки. От неожиданности парень присел на корточки, глядя на домики уже через слезы. «Там!.. Т-т-туда! Там... Там помогут!».
Выпрямившись, Петя помчался вперед. Поначалу, подстегиваемый страхом и стуком зубов, он бежал быстро, однако стоило ему преодолеть мост, как он почувствовал, что левая рука перестает его слушаться, в глазах стало темнеть, а правая нога ужасно колола. Петю охватил страх. Будучи молодым и наивным, он ежесекундно успокаивал себя тем, что ну не может же он умереть. Да и не должен. Это же он, Петр. Однако это не помогало – с каждым сделанным шагом Петр ощущал (или ему казалось, что ощущал), как его шеи касается чье-то липкое и холодное дыхание. Впервые за жизнь смерть страшила его, а мысли о ней давили сердце.
И все же, так или иначе, задыхаясь и плача, он бежал вперед. Периодически приступы боли накатывали на него, то накрывая его почти с головой, то практически полностью от него отпуская. Обливаясь потом и смотря под ноги, из-под которых выбивались облака пыли парень и не заметил, как преодолел большую часть расстояния, отделявшую его от деревни. Когда же он вбежал в распахнутые ворота, его самочувствие кардинально ухудшилось. В его голове точно бы закричали. От неожиданности парень что было силы мотнул головой, однако это лишь ухудшило положение: земля поплыла у него из-под ног, Петра повело в сторону, и он упал, поджав ноги и не чувствуя в них ни одного окончания. А уже через мгновение к голосам в голове добавился удушливый запах гари, который с каждым новым вдохом становился острее.
Собрав все силы Петр смог на секунду приподняться на руках и сквозь плотно легшую на глаза завесу из слез, смог разглядеть, что часть деревни пылает. По улице, кто в исподнем, кто в длинных рубахах, метались нечесаные верезжащие люди, хватаясь за головы или пытавшиеся отволочь в стороны малых детей. К шумам в голове добавились крики. В следующую секунду силы оставили Петра. Его руки дрогнули, и он упал в траву, последним усилием завалившись на бок возле забора. Отсюда, сквозь пелену щипавшего глаза дыма и под стук бешено колотившего сердца он, пораженный, безмолвно наблюдал затем, как бежали люди, как спотыкались и падали, как силуэты некоторых из них расплывались возле деревьев. Петя был в ужасе. Неописуемом ужасе. Так он думал. Но настоящий ужас пришел тогда, когда среди домов и людских силуэтов возникли жуткие трехметровые тени. Дрожащие в горячем воздухе, словно сами были частичками пламени, они были предвестниками чего-то действительно ужасающего. Едва Петя подумал об этом, как их хозяева не заставили себя долго ждать. Среди крошащихся на глазах домов, среди осыпавшихся горящей соломой крыш и проломанных стен возникли гигантские трехметровые монстры. Их серая кожа, практически расплывавшаяся в дыму, сросшаяся с остатками того, что когда-то было одеждой, сочилась мерзкой зеленой субстанцией. Лица их были безобразны и жутки. Перекошенные щели ртов, носы, переходившие в уходящие на лоб и далее, вплоть до затылка гребни, выколотые глаза, застывшие на щеках, мухи и когти – так выглядели они и образы эти были лишь крохотным фрагментом действительности, которую из начавшего заволакивать все густого дыма смогли вырвать его глаза. Руками, покрытыми язвами, они хватали разбегавшимися перед ними людей и либо разрывали несчастных на месте, либо утаскивали их куда-то в стороны.
От вида этих существ и разорванного в клочья старика, голова которого упала прямо напротив головы Пети, все, что было в кишечнике парня немедленно вышло наружу. Потеряв последний остаток сил, проблевавшись прямиком на ноги выскочившей из окна серой твари, Петя с ужасом понял, что он умрет. Последнее, что он помнил, был громоподобный рыком твари, схватившей его за ногу и потащившей куда-то в сторону, оставляя на земле две полосы крови, лившейся из лопнувших перепонок. Затем пришли зеленое свечение и... Тьма.
Очнулся Петя спустя часа или два. Повернув голову, парень увидел слева от себя догорающий остов сожженного дома. На удивление, Петр чувствовал себя прекрасно: от былой слабости не осталось и следа, рука его слушалась, нога не болела, а вопли в голове наконец-таки смолкли. Недоумевая, в чем дело, Петя попытался подняться на ноги, но тотчас же вскрикнул, увидев то, что было его руками. Две серые махины, покрытые толстыми синими венами, так теперь выглядели его...
–– Очнулся? Хорошо. Возблагодари же нашего Бога! Отныне ты – слуга Великого Смафла, Владыки Хвори, Творца чумных поветрий, Первопричины отравления колодцев и порчи хлебов! Он одарил тебя щедро своим благословением! –– Прорычало серое существо, подошедшее к Петру.
–– Что? –– Спросил парень, а сам удивился собственному спокойствию. Его естество, казалось, воспринимало все сказанное вполне логично и одобрительно, а огромные когти, желтый гной зубов, участки серой чешуи на коленях его собеседника вроде бы не вызвали в Петре никакого отторжения. «Как такое возможно?.. Возможно, что я задаю такие глупые вопросы».
–– О, человече! Возрадуйся великой силе твоего Бога! Приложи все усилия для того, чтобы достойно славить его и тогда Смафл дарует тебе новые силы!
–– Чего?
–– Хм... –– Его собеседник присел рядом с ним и пожал одну ногу. Остальные две он сложил по-турецки. –– Ясно. Могущественный Парпарат! Тут еще один, с проблемами в памяти! Прошу покорно, займитесь!
К Петру подошел серый урод. В отличии от того, с которым Петр говорил секунду назад, этот отличался еще более внушительными размерами. Голова его была розово-зеленая, с огромным, сокращающимся и мягким лбом и длинными щупальцами, как осьминога, которые лежали у него на плечах. С каждого щупальца которой темно-зеленая жидкость. Парпарат был закутан в остатки коричнево-серо-буро-пошкарябанной ткани, которая почти полностью врастала в его тело. На бицепсе левой руки немного отслаивалась от тела.
Существо схватило Петра за голову и в мгновение ока влило в его голову поток информации. Уже практически и без того относящийся ко всему спокойно Петр узнал, а точнее попросту вспомнил то, что, естественно, знал всегда, а именно, что находится он на планете Устра-6, на континенте Большой Вулво. Узнал он и серых существ, а если точнее – своих родных братьев что обратили его. Теперь ясно как день было, что он – слуга их Бога и будет выполнять их поручения, ибо иначе... а зачем, собственно, тогда вообще жить? Также, помимо прочего, Парпарат прогнал через него одну и ту же мысль... То есть, конечно, это сам Петр вспомнил, что сейчас он всего лишь жалкий опарыш, но в будущем, усердно служа Великому, сможет вознестись до немыслимых высот...
Мизерная часть сознанья Петра на секунду опешила. Еще вчера все было так хорошо и спокойно… Хорошо и спокойно? Вчерашний вечер тотчас же промелькнул в его голове. В след за ним пронеслась еще пара отрывков воспоминаний, которых за четырнадцать лет нахождения в интернате накопилось не мало. Петр усмехнулся сам себе. Кто сказал, что хорошо было именно вчера?
«–– Я понятия не имею, кто такой Петр, но это ничтожное слово не применимо к слуге Великого Смафла! Отныне ты Фенорамей – рожденный от яда». –– Чужая мысль стремительной болью разнеслась по голове.
Схватившись за голову Петр скривился и озлобленно прорычал. Нет, не Петр. Петр не мог бы так зарычать. Еще раз в том, что он не Петр он убедился, когда, следуя приказу Могущественного Парпарата поднялся с места и пошел вслед за серыми. Выйдя из деревни, колонна тварей взошла на мост. Проходя по нему, парень посмотрелся в воду. Оттуда на него смотрел такой же серый Рамид, как и многие другие в их невеликом отряде. У левой ноздри сочилась зеленая жидкость, серая безволосая грудь плавно вздымалась, отражаясь в воде, загрязненной его новыми братьями. Он посмотрел на Солнце. Красное светило медленно опускалось за горизонт, обволакивая своим светом верхушки деревьев. В одночасье Петр умер. Слабый и глупый, хилый и нелюбимый человек остался навсегда тут, на дне реки. И тут же родился и воспрял духом и целью Фенорамей. Яростный, жаждущий мести за побои и голод, уверенный в себе и желающий развлекаться, крушить и подчинять. Да и какое, к чистоте, Солнце? Каждому Рамиду ведь доподлинно известно, что Устру–6 освещает звезда Калпарис. Скажешь тоже...
Они шли через лес, сквозь лапы которого мириадами огненных глаз просвечивало красивое ночное небо. В каждом шаге своем, в каждом соприкосновении с травой и камнями Феонрамей буквально ощущал силу. От его поступи и поступи возглавляемых Парпаротом его братьев в разные стороны разбегались лесные звери. Птицы покидали насиженные гнезда, зеленые стебли по-змеиному трепыхались у них под стопами, словно стараясь как можно скорее высвободиться.
Кедров Савелий.
в теории – БЕСКОНЕЧНЫЙ ЦИКЛ
Книга 1.
«Преломляя Поступки».
Часть I
"Слуга Хвори".
Книга посвящается доброй памяти принца Адилона, с которым нас связывает так много общего.
ПРОЛОГ
В узком и темном, но при этом хорошо вентилируемом помещение собралось порядка двух десятков человек, стоявших полукругом возле устройства, огражденного толстым стеклом, внешне напоминающего массивный колокол. Бледно-синие молнии, генерируемые металлической глыбой и бросавшие блики на лица людей и серые стены позади них, слабо трещали в застекленном пространстве. Среди собравшихся царило оживление: глаза их сверкали и при каждой вспышке искр в них, казалось, становилось все больше. Это были они, верхушка Третьего Рейха, могущественнейшие люди планеты, еще каких-то пару лет назад державшие в своих руках ключи, цепи, поводья нового мира, ныне превратившиеся разве что в тени былого величия. На дворе стоял 45-ый. Не так давно отгремел Балатон.
–– А вы уверены, что это сработает, Гиммлер? –– С нервозностью в голосе спросил один из присутствующих, высокий партийный чин с золоченной каймой из дубовых листьев, сверху и снизу венчавшей нарукавную повязку толстыми волнистыми линиями. Глава СС ответил тут же:
–– Я убежден в этом также, как верю в незыблемость наших идей.
За его спиной послышался шепот.
–– Но я думал...
–– Как это поможет?..
–– А разве «Молот Тора», это не чудо оружие?..
–– О-о, поверьте мне, партгеноссе, это... устройство значит для нашего дела гора-аздо больше, чем, например, завод тяжелой воды, которая, к слову, уже доказала свою бесполезность. –– Голос Гиммлера звучал вдохновенно. –– «Молот Тора» поможет нам изменить, а затем и... Поработить весь мир!
–– Что?!
–– Как?!
–– Немыслимо!
–– Но, господин Рейхсфюрер, на данный момент мы в таком положении, что...
–– Текущие положение отныне не должно вас заботить. –– Резко и холодно произнес человек, незаметно появившийся позади всех. Стоявшие в комнате все резко повернулись на звук его голоса. –– На уточнение всех деталей, на разбор наших просчетов и на дискуссии у нас будет еще предостаточно. Сейчас важно действие. Именно действия больше всего от нас ожидает Германия. Хайнц!
–– Да, мой вождь!
–– Передай в ставку последние распоряжения по «Оборотню».
–– Есть!
–– Генрих!
–– Да, мой вождь.
–– Начинайте.
Кивнув, Гиммлер сделал шаг вперед. Оказавшись возле стола, находящемуся справа от стеклянных дверей, который на самом деле был ничем иным, как громоздким пультом управления установкой, глава СС стал один за другим планомерно опускать рубильники, тем самым увеличивая количество молний, сверкающих за стеклом молний, а также их интенсивность. В тот момент, когда писк шифровального аппарата начал стихать в ушах, Гиммлер произнес:
–– Готово.
Вместо ответа Адольф Гитлер лишь ухмыльнулся. Спокойным и плавным движением вынул он пистолет из кармана плаща и едва Хайнц начал вставать из-за стола, пристрелил его. Затем, спрятав «маузер», фюрер Третьего Рейха обвел помещение взглядом, в котором одновременно были и ярость, и острая сердечная боль.
–– Ну... Вот и все.
Сказав это, он ослабил галстук и быстро шагнул в направлении двери. Еще через мгновение он уже стоял в эпицентре каскада электрических взрывов, протягивая руки к стальному колоколу.
–– Мы... еще... отомстим...
***
Глава 1.
Мечты сбываются.
–– Петр Семенович, а ну немедленно иди ужинать и чистить зубы. У тебя завтра экзамены, ты забыл?!
–– Инга Владимировна! Ради всего святого, оставьте меня в покое! Все равно эту кашу жрать невозможно!
–– Тогда чисти зубы и марш в постель. Живо! А уже завтра ты вылетишь отсюда, как пробка из-под шампанского! Ох, слава Богу, наконец-таки мы с тобой отмучаемся.
–– Это вы-то отмучаетесь? Серьезно?
–– Что ты сказал?!
–– Ничего, ничего! Иду чистить зубы.
«Да-а, скорее бы завтра! Не знаю я ни хера и вылечу я отсюда, как пробка, это точно. Но хотя бы это закончиться. Как же мне все это осточертело...» –– Так рассуждал семнадцатилетний воспитанник нижнекамского интерната Петр Мамонтов, выдавливая на щетку зубную пасту и тут же передразнивая воспитательницу в голову. –– «Слава богу! Ага, как же, спасибо ему!.. Э-э-эх, как бы я хотел свалить отсюда как можно дальше! Может это твой бох? А еще туда же... Какому богу мне об этом молиться? Кого просить, тьфу!» –– Петр сплюнул в раковину и стал умываться. –– «Ну ничего. Завтра сдаю эти экзамены, забираю свидетельство о рождении, паспорт, прочую шелуху и все – отвали моя черешня. Денег, правда, нет ни гроша... Видимо придется, как Жека, пару недель на автовокзале пожить... А все равно, это, пожалуй, лучше, чем здесь. По перво?й, конечно, немного померзну, зато пото-ом... Э-э-эх! Скорей бы!».
Последним мыслям он улыбнулся, уже сев на кровать. Отвернув одеяло, Петр посмотрел сначала на синюю стену, а после скосил взгляд на соседей. Двое из них уже спали, а Федя сморкался в измятый платок и, судя по исходившим от платка специфическим хрусту и запаху, немного нюхал своих детей. «Завтра, завтра я вас уже не увижу, удоты» –– Последние рассуждения Петя промурлыкал уже во сне.
Проснулся же он от просквозившего по спине холодного ветра. Открыв глаза, Петр как лежал, так и подскочил, ударившись при этом о что-то затылком. Буквально в каком-нибудь метре от него бурно плескалась вода, а совсем рядов в густой траве шипела змея, свернувшаяся несколькими черными кольцами. Схватившись за заболевший затылок, Петя поднял глаза и увидел над собой обратную часть каменного моста, уходящего вперед, на ту сторону реки.
«Реки? Какой к черту реки!».
Мозг подростка словно хлестнуло плетью. Спросонья пытался соображать, Петя сделал шаг в сторону, желая как можно скорее выбраться из-под моста, однако в полной растерянности он совсем забыл о змее, и та почти молниеносно впилась ему в икру.
–– А-а-а!
Уже через секунду под мостом его не было. Выбравшись на траву, Петя встал на колено и начал осматривать место укуса. Ногу пекло. «Черт, как больно! Бо-оль, какая боль!..». Здесь он ненадолго оставил рану и его взгляд случайно скользнул по мосту. «М-мост?! Точно, мост! Я... Я спал под мостом?!». Эта мысль на секунду затмила жжение. Выпрямившись, парень было шагнул, но тут же согнулся. По ноге прошла судорога. –– «В-с-а-а-ай, как тянет!» –– Мысли в его голове толкались, словно по весне льдины. Глянув перед собой, Петр вдруг увидел по ту сторону речки лес, из-за верхушек деревьев в некоторых местах выглядывали соломенные крыши. «Это что... Люди?! Вс-а-а!». Вторая судорога выкрутила ему руки. От неожиданности парень присел на корточки, глядя на домики уже через слезы. «Там!.. Т-т-туда! Там... Там помогут!».
Выпрямившись, Петя помчался вперед. Поначалу, подстегиваемый страхом и стуком зубов, он бежал быстро, однако стоило ему преодолеть мост, как он почувствовал, что левая рука перестает его слушаться, в глазах стало темнеть, а правая нога ужасно колола. Петю охватил страх. Будучи молодым и наивным, он ежесекундно успокаивал себя тем, что ну не может же он умереть. Да и не должен. Это же он, Петр. Однако это не помогало – с каждым сделанным шагом Петр ощущал (или ему казалось, что ощущал), как его шеи касается чье-то липкое и холодное дыхание. Впервые за жизнь смерть страшила его, а мысли о ней давили сердце.
И все же, так или иначе, задыхаясь и плача, он бежал вперед. Периодически приступы боли накатывали на него, то накрывая его почти с головой, то практически полностью от него отпуская. Обливаясь потом и смотря под ноги, из-под которых выбивались облака пыли парень и не заметил, как преодолел большую часть расстояния, отделявшую его от деревни. Когда же он вбежал в распахнутые ворота, его самочувствие кардинально ухудшилось. В его голове точно бы закричали. От неожиданности парень что было силы мотнул головой, однако это лишь ухудшило положение: земля поплыла у него из-под ног, Петра повело в сторону, и он упал, поджав ноги и не чувствуя в них ни одного окончания. А уже через мгновение к голосам в голове добавился удушливый запах гари, который с каждым новым вдохом становился острее.
Собрав все силы Петр смог на секунду приподняться на руках и сквозь плотно легшую на глаза завесу из слез, смог разглядеть, что часть деревни пылает. По улице, кто в исподнем, кто в длинных рубахах, метались нечесаные верезжащие люди, хватаясь за головы или пытавшиеся отволочь в стороны малых детей. К шумам в голове добавились крики. В следующую секунду силы оставили Петра. Его руки дрогнули, и он упал в траву, последним усилием завалившись на бок возле забора. Отсюда, сквозь пелену щипавшего глаза дыма и под стук бешено колотившего сердца он, пораженный, безмолвно наблюдал затем, как бежали люди, как спотыкались и падали, как силуэты некоторых из них расплывались возле деревьев. Петя был в ужасе. Неописуемом ужасе. Так он думал. Но настоящий ужас пришел тогда, когда среди домов и людских силуэтов возникли жуткие трехметровые тени. Дрожащие в горячем воздухе, словно сами были частичками пламени, они были предвестниками чего-то действительно ужасающего. Едва Петя подумал об этом, как их хозяева не заставили себя долго ждать. Среди крошащихся на глазах домов, среди осыпавшихся горящей соломой крыш и проломанных стен возникли гигантские трехметровые монстры. Их серая кожа, практически расплывавшаяся в дыму, сросшаяся с остатками того, что когда-то было одеждой, сочилась мерзкой зеленой субстанцией. Лица их были безобразны и жутки. Перекошенные щели ртов, носы, переходившие в уходящие на лоб и далее, вплоть до затылка гребни, выколотые глаза, застывшие на щеках, мухи и когти – так выглядели они и образы эти были лишь крохотным фрагментом действительности, которую из начавшего заволакивать все густого дыма смогли вырвать его глаза. Руками, покрытыми язвами, они хватали разбегавшимися перед ними людей и либо разрывали несчастных на месте, либо утаскивали их куда-то в стороны.
От вида этих существ и разорванного в клочья старика, голова которого упала прямо напротив головы Пети, все, что было в кишечнике парня немедленно вышло наружу. Потеряв последний остаток сил, проблевавшись прямиком на ноги выскочившей из окна серой твари, Петя с ужасом понял, что он умрет. Последнее, что он помнил, был громоподобный рыком твари, схватившей его за ногу и потащившей куда-то в сторону, оставляя на земле две полосы крови, лившейся из лопнувших перепонок. Затем пришли зеленое свечение и... Тьма.
***
Очнулся Петя спустя часа или два. Повернув голову, парень увидел слева от себя догорающий остов сожженного дома. На удивление, Петр чувствовал себя прекрасно: от былой слабости не осталось и следа, рука его слушалась, нога не болела, а вопли в голове наконец-таки смолкли. Недоумевая, в чем дело, Петя попытался подняться на ноги, но тотчас же вскрикнул, увидев то, что было его руками. Две серые махины, покрытые толстыми синими венами, так теперь выглядели его...
–– Очнулся? Хорошо. Возблагодари же нашего Бога! Отныне ты – слуга Великого Смафла, Владыки Хвори, Творца чумных поветрий, Первопричины отравления колодцев и порчи хлебов! Он одарил тебя щедро своим благословением! –– Прорычало серое существо, подошедшее к Петру.
–– Что? –– Спросил парень, а сам удивился собственному спокойствию. Его естество, казалось, воспринимало все сказанное вполне логично и одобрительно, а огромные когти, желтый гной зубов, участки серой чешуи на коленях его собеседника вроде бы не вызвали в Петре никакого отторжения. «Как такое возможно?.. Возможно, что я задаю такие глупые вопросы».
–– О, человече! Возрадуйся великой силе твоего Бога! Приложи все усилия для того, чтобы достойно славить его и тогда Смафл дарует тебе новые силы!
–– Чего?
–– Хм... –– Его собеседник присел рядом с ним и пожал одну ногу. Остальные две он сложил по-турецки. –– Ясно. Могущественный Парпарат! Тут еще один, с проблемами в памяти! Прошу покорно, займитесь!
К Петру подошел серый урод. В отличии от того, с которым Петр говорил секунду назад, этот отличался еще более внушительными размерами. Голова его была розово-зеленая, с огромным, сокращающимся и мягким лбом и длинными щупальцами, как осьминога, которые лежали у него на плечах. С каждого щупальца которой темно-зеленая жидкость. Парпарат был закутан в остатки коричнево-серо-буро-пошкарябанной ткани, которая почти полностью врастала в его тело. На бицепсе левой руки немного отслаивалась от тела.
Существо схватило Петра за голову и в мгновение ока влило в его голову поток информации. Уже практически и без того относящийся ко всему спокойно Петр узнал, а точнее попросту вспомнил то, что, естественно, знал всегда, а именно, что находится он на планете Устра-6, на континенте Большой Вулво. Узнал он и серых существ, а если точнее – своих родных братьев что обратили его. Теперь ясно как день было, что он – слуга их Бога и будет выполнять их поручения, ибо иначе... а зачем, собственно, тогда вообще жить? Также, помимо прочего, Парпарат прогнал через него одну и ту же мысль... То есть, конечно, это сам Петр вспомнил, что сейчас он всего лишь жалкий опарыш, но в будущем, усердно служа Великому, сможет вознестись до немыслимых высот...
Мизерная часть сознанья Петра на секунду опешила. Еще вчера все было так хорошо и спокойно… Хорошо и спокойно? Вчерашний вечер тотчас же промелькнул в его голове. В след за ним пронеслась еще пара отрывков воспоминаний, которых за четырнадцать лет нахождения в интернате накопилось не мало. Петр усмехнулся сам себе. Кто сказал, что хорошо было именно вчера?
«–– Я понятия не имею, кто такой Петр, но это ничтожное слово не применимо к слуге Великого Смафла! Отныне ты Фенорамей – рожденный от яда». –– Чужая мысль стремительной болью разнеслась по голове.
Схватившись за голову Петр скривился и озлобленно прорычал. Нет, не Петр. Петр не мог бы так зарычать. Еще раз в том, что он не Петр он убедился, когда, следуя приказу Могущественного Парпарата поднялся с места и пошел вслед за серыми. Выйдя из деревни, колонна тварей взошла на мост. Проходя по нему, парень посмотрелся в воду. Оттуда на него смотрел такой же серый Рамид, как и многие другие в их невеликом отряде. У левой ноздри сочилась зеленая жидкость, серая безволосая грудь плавно вздымалась, отражаясь в воде, загрязненной его новыми братьями. Он посмотрел на Солнце. Красное светило медленно опускалось за горизонт, обволакивая своим светом верхушки деревьев. В одночасье Петр умер. Слабый и глупый, хилый и нелюбимый человек остался навсегда тут, на дне реки. И тут же родился и воспрял духом и целью Фенорамей. Яростный, жаждущий мести за побои и голод, уверенный в себе и желающий развлекаться, крушить и подчинять. Да и какое, к чистоте, Солнце? Каждому Рамиду ведь доподлинно известно, что Устру–6 освещает звезда Калпарис. Скажешь тоже...
***
Они шли через лес, сквозь лапы которого мириадами огненных глаз просвечивало красивое ночное небо. В каждом шаге своем, в каждом соприкосновении с травой и камнями Феонрамей буквально ощущал силу. От его поступи и поступи возглавляемых Парпаротом его братьев в разные стороны разбегались лесные звери. Птицы покидали насиженные гнезда, зеленые стебли по-змеиному трепыхались у них под стопами, словно стараясь как можно скорее высвободиться.
