- И что? Она сказала, что я её подставляю? – гася накатывающее раздражение, буркнул парень.
- Если бы так, тебя б ещё позавчера всей камерой раскатали, и не пришлось бы мне руки марать, - снизошёл до пояснения Тагард. – Понятно, конечно, что «головешки» - твари неблагодарные, но так ведь и тебя рядышком с ней поставят.
- Да что я сделал-то?! – вспылил горец, вскакивая на ноги и едва не загубив опрокинутым ведром результат часовых трудов.
Голос бойца сочился презрением. Судьба кровного врага его интересовала мало, а вот мимо соотечественницы пройти, похоже, не смог.
Тимур упёрся в невозмутимо трущего пол дармана тяжёлым, немигающим взглядом. Раз уж начал, пусть договаривает.
- Хорошо вы со Шкурой спелись... Всё ему рассказал? – зло усмехнулся Тагард, откладывая тряпку и вытирая мокрые руки о штаны. – Ну, тогда жди. Он при первом же допросе « серым» передаст, и начнётся у вас обоих весёлая жизнь.
Глава 38
Хотелось верить, что боец по злобе насчёт Шкуры ляпнул. Кличка у привычного собеседника, конечно, не самая завидная, да и не любят его, из угла в угол шпыняют, но чтоб всё настолько серьёзно, Тимур как-то не задумывался. Мало ли, что дарманы меж собой не поделили, а ему мужичонка этот тщедушный ничего плохого не сделал, вступился даже, когда в камеру принимали и единственный за всё время поговорить приходил, нос не воротил, что, мол, эдаец, «головешка»… Блаженный какой-то – это да, ну так они всё тут на своём Едином зациклены, кто больше, кто меньше. Горец, не торопясь, обвёл взглядом повседневно гудящую и мельтешащую камеру. Вроде из-за бога своего сюда и попали, а также вечерами молятся, да и меж собой о нём почтительно и надеются даже, что вытащит их великодушный Господин из этого чистилища, защитит… похоже, от самого себя.
А на душе было муторно. Вдруг, и правда, «стриженную» подставил? Не понятно как, но… Лучше бы в этом вопросе разобраться. Она, конечно, тоже не полевой цветочек, много чего бы ей на равных сказать хотелось и за муштру, и за короткий поводок. Одного они с майором поля ягоды. Но сейчас не до этого: тут выжить надо уж хоть как-нибудь, а за обиды и потом расквитаться можно. Ещё раз прикинув и внутренне подобравшись, эдаец оттолкнулся рукой от бетонной поверхности, встал и начал пробираться в сторону шумной компании.
Игра шла вовсю. С таким трудом отмытый пол был расчерчен на квадраты, в которых лежали подобия шахматных фигур, упрощённые до пуговиц и камешков. Впрочем, ни участникам, ни болельщикам данное обстоятельство азарта не сбивало. Пристроившись позади группы поддержки, Тимур терпеливо дождался финала.
- Гляньте-ка, «головешка» из своего угла вылез!
- Поиграть захотелось, парниша? Ставить-то есть что?
- Ну, пускай на футболку рискнёт, не штаны же с него снимать!
Горец торопливо помотал головой, с ходу отсекая насмешливые подначивания, протиснулся поближе к победителю:
- Касим! Мне… спросить надо.
Староста задержался взглядом на угрюмом посетителе и, спустя пару секунд, кивнул, уводя в сторону от вновь начавшейся игры.
Задать мучающий вопрос Касиму было сложно, хоть тот вполне лояльно слушал и не перебивал. Довериться и ждать помощи от дармана… это казалось немыслимым и где-то даже постыдным. Каждое слово, каждую попытку объяснить горец буквально через силу из себя выдавливал, внимательно отслеживая реакцию мужчины. Староста вполне мог пожать плечами и уйти, объявив, что это не его дело и не его проблемы. А мог злым умыслом посчитать, прикрытым запоздалой трусостью.
- Н-да… - задумчиво выдал Касим по окончании рассказа. – Шкура – стукач известный. Надо бы тебя пораньше насчёт него просветить, но так ты и сам под вопросом был.
- И что теперь?
- Насколько я понял, страшной тайной ты его не порадовал, а на хлеб с маслом лирика про плен на ферме не тянет. Хотя… «серым» любая мелочь сгодится. Следующий раз не болтай.
- Дошло уже, - с досадой кивнул Тимур, надеясь ещё на парочку халявных советов.
- А вот это вообще не вздумай! – мрачнея, пробасил Касим, перехватив красноречивый взгляд горца в сторону бывшего приятеля. – Не он так другой будет. Шугни, если с расспросами снова полезет, но без мордобоя. Ясно?
- Ясно, - нехотя согласился парень, сморгнув заманчивое видение и расшаркиваясь со старшим.
***
- Мякиш разжёвывай и на ногти. На, мой кусок тоже возьми…
- Да ну, - хрипло отозвалась Ариана, вытянув ноги на полу и привалившись взмыленной спиной к стене. – Фигня какая-то… Хлеб на рану?
- Слушай дядю, дядя бывалый! - невозмутимо проворчал себе под нос Захар, бережно разворачивая припрятанную с обеда заначку. – Думал, когда приведут – жрать захочешь, но тут уж не до еды…
Ариана без энтузиазма покосилась на серый хлебный алякиш и, почувствовав дурноту, запрокинула голову, упираясь затылком в стену. Ещё пять минут назад её лихорадило и трясло, от пота взмокла как мышь на сковородке, а теперь стала замерзать. Свернуться бы сейчас калачиком и клацать зубами сколько душе угодно, тихонечко подвывать, разглядывая полопавшиеся ногти и, наконец, вырубиться, уступив липкой слабости. Но вот тут как раз тот случай, когда и помереть спокойно не дадут. Захар, на удивление, развёл бурную активность, деловито вживаясь в роль заботливой сиделки, постоянно тормоша и не давая уйти в забытьё.
- Жуй! – приказным тоном рыкнул сокамерник, поднося к её губам маленький кусочек хлеба. – Знаю, что тошнит, так ведь я и не есть заставляю. Иглы калили, прежде чем под ногти совать?
- Да, - нехотя принимая хлеб, сморщилась девушка. Синий отблеск спиртовой горелки и запах собственной дымящейся плоти – отличная тема для кошмаров в ближайшем полугодье.
- Какая никакая дезинфекция, - хмыкнул старлей. – Хотя бы грязь не занесли. Разжевала? А теперь на ногти лепи, ну… на то, что от них осталось. Давай, давай сама!
Скорее от упадка сил и желания поскорее отвязаться, чем из большого доверия Ариана выплюнула на ладонь смоченную слюной массу и, шипя и охая, под ценные указания со стороны принялась за освоение нетрадиционной медицины.
Гораздо сильнее, чем сдохнуть, хотелось пить. С трудом дождавшись ужина и заветную кружку воды, выцедила свою порцию без остатка. Какой смысл в бережливости, если с утра по традиции посудина кверху дном? Хотя была вероятность, что у Захара в башке что-то неожиданно щёлкнуло и переключилось: не крысится, не отгораживается и разговаривает с ней, а не с самим собой. Может, и ночь спокойно пройдёт?
Старлей без приступов паранойи и озлобленной паники в глазах оказался если и не приятным, то, по крайней мере, комфортным соседом. Вот бы всегда так! Хотелось надеяться, что для поддержания хороших отношений, не обязательно находиться при смерти. Но и это было уже не главное: дрязги, ссоры, даже эта история с Храмом и сектой - всё с самого утра для Арианы отошло на второй план. И Захар из опасного психа под боком стал нереально ценным свидетелем. Пусть даже он слегка не в себе, но худо- бедно место, где пленных держали, по карте найти сможет, а если понадобится, то и собственной персоной дорогу покажет. Но этими соображениями лейтенант делиться не торопилась. Понятно, что высмеет как блаженную дурочку. Им обоим из этой тюрьмы, по сути, выход один – ногами вперёд, ещё и радоваться будешь, если быстро и с чистой совестью, никого из списков «серых» с собой не прихватив. И все её планы сейчас это даже не планы, а так… мечты: фантастичные, хрупкие и только для личного пользования.
Не смотря на пережитый стресс, глубокого сна ночью не случилось, может, разыгравшаяся от лихорадки жажда или ломота в пальцах… А может, необычайно яркая луна, зависшая как раз напротив окошка и подсветившая камеру не хуже конвойного фонаря.
Да и парень не лёг, дремал, прислонившись к стене, словно чего-то ожидая. Ну, раз уж новости ему сообщают не крылатые вестники Единого, а арестанты через стенку, то видимо, и график у них какой-то есть, и послушать интересно.
- Ты меня алфавиту местному научишь?
Захар вздрогнул, то ли просыпаясь, то ли выныривая из своих мыслей, рассеяно обернулся на голос.
- Вообще, не плохо бы, - зевая, кивнул он. – А то отсадят тебя в одиночку, и будешь как рыбка в аквариуме. Да и дежурить по очереди легче.
Девушка повозилась, неловко оперевшись на предплечье, встала и устроилась напротив сокамерника.
- На что похоже: на знаковую кодировку? На шифр Ок-Майла?
- Проще… гораздо проще, - потирая сонные глаза, усмехнулся старлей. – Смотри, алфавит раскладываем в таблицу, - выудил он из кармана камушек и принялся чертить схему прямо на полу в слепом пятне ночного светила. – У каждой буквы своё место. Сперва выстукивают номер строки, потом столбец и вуаля! – движением фокусника Захар свёл пальцы в одной точке. – Надо только таблицу запомнить, чтоб не подставляться, и считать внимательнее.
Ариана, наморщив лоб, покивала, не отрывая взгляда от наскальной живописи. Пока она, беззвучно шевеля губами, раскладывала в уме таблицу, с другой стороны стены раздался знакомый ритмичный стук, служивший, похоже, для привлечения внимания. Парень мотнул головой, стряхивая последний сон, и подсел ближе, выбивая костяшками аналогичную дробь: «Он слышит, он на месте и к общению готов».
Весь сеанс состоял из коротких, рубленых фраз, с долгими паузами, уточнениями и переправкой сведений дальше по цепочке, для чего Захару пришлось отбивать текст уже в другую стену.
Ариана уважительно помалкивала, не желая сбивать и без того загруженного парня. Ёлки зелёные! Настоящие будни радиста: тут принять, там отправить… Чужие запросы, новости, срочные сообщения… На кой оно ему надо? Но, если подумать, по ту сторону стенки – такие же люди: о родных спрашивают, с которыми уже в тюрьме развели, о новых соседях, о ком-то предупреждают, кого-то просят найти… или просто даже прощения просят, что не смогли… не выдержали… подписали, утянув с собой ещё десяток таких же как и они сами… случайных и невезучих.
- Живой? - Ариана тихонько потормошила парня, залипшего взглядом в одной точке после беготни и мозгового штурма. Нет, к этому надо талант иметь. У неё так не получится долго… если вообще когда-нибудь получится. – Ты как? Общаться в состоянии? Я про… Тимура не всё поняла…
- Ух… Вот так прям и про Тимура? – в голосе сокамерника появилась знакомая издёвка. – Самой-то не противно эдайскую тварь по имени звать?
Девушка упёрлась горячим лбом в стенку и прикрыла глаза, одинаково пережидая как очередной приступ боли в искалеченных пальцах, так и витиеватый монолог «павшего» героя. Ведь знала же… И всё равно чёрт дёрнул спросить.
- Чего ты не поняла? – выговорившись, милостиво буркнул Захар, затирая рукавом шифр-таблицу. – Язык у твоего работничка слишком длинный, сболтнул что-то лишнее про вашу ферму, а теперь сам не рад, и по его просьбе тебя в известность ставят, чтоб подготовиться успела.
Ариана стояла, не шелохнувшись, покусывая сухие губы и переваривая информацию. Выходит «подельника и сектанта» тоже потихоньку трясут, но аккуратнее… в обход. Да уж, нахрапом с горцами что-то сделать сложно. Даже во время войны от таких «языков» толку практически не было. Родовая честь, ответственность перед кланом, предками, культ силы и крови… Иногда казалось, что устоять под пытками для них – нечто вроде прохождения обряда, а мученическая смерть от рук врага – так и просто подарок, золотой билет к Эджес-Вуху на почётное место в их личный языческий пантеон. Впрочем, в отряде часто шутили, что «лоб у эдайцев каменный, но мозга за ним нет». Наивность и недальновидность «головешек» быстро стала притчей во языцех, щедро пополняя коллекцию армейских баек. Поэтому неуместная общительность Тимура не стала для лейтенанта неожиданностью. Ну, брякнул он кому-то не тому про своё незаконное рабство при её попустительстве как должностного лица, излил душу… Раньше это было опасно… Раньше… Если бы это дело взялось раскручивать её ведомство. А Храму такая мелочь – до фонаря и для общего сведения. Передать, что ли, этому «гордому птицу» при случае, чтоб не парился? В одной лодке ведь, как бы глупостей не натворил!
Глава 39
Мысль о должностном преступлении не шла из головы второй день. Но дело было не в запоздалом раскаянии и даже не в страхе за ферму и стариков. Возможно, эдаец, сам того не желая, подсказал интересное решение. Не самое умное и безболезненное, но всё же…
- Захар… А можно как-то весточку на волю отправить? Мне очень надо…
- Больше тебе ничего не надо? – натурально поперхнулся сокамерник, отвлекаясь от починки дыр в своём сильно потрёпанном одеянии. – Может на побывку или пирогов мамкиных?
- Перестань, - отмахнулась девушка. – Я ведь не забавы ради, если всё получится, то…
- То что? – злой насмешкой оборвал старлей, поднимая бровь. – Выйдем отсюда?
- Своих от горцев вытащим. В том ауле ведь пятеро пацанов осталось, так? – глухо выдала она, разглядывая залепленные хлебом ногти.
- Я не хочу об этом слышать! – голос парня в один момент из снисходительно-скучающего сорвался на рык. – Я полтора года с ума сходил! По стенкам вешался, что их там как скотину пользуют, в яме «учат», а я тут! И сделать ничего не могу!
- Ну, так давай сделаем! – в тон ему завелась Ариана. – Наверняка с кем-то можно хотя бы на словах отправить, ведь связь между камерами есть, надо узнать!
- Это храмовая тюрьма второй категории, - скрипя зубами, сделал успокоительный вдох - выдох Захар, видимо, решив, что спорить с безнадёжной дурой, в общем-то, тоже… безнадёжно. – Как мы здесь меж собой варимся, «серых» в целом не особо заботит, но вот за эти стены даже писк комариный не пройдёт.
- А если охрану подкупить?
Сокамерник на секунду завис с проволочной иглой в руках, а потом коротко, но вполне искренне рассмеялся, вытягивая с края рубахи нитку подлиннее и примериваясь к шитью.
- Ну-ну, давай… Подкупать-то как будешь? Задом или передом? Не, они, может, и не откажутся... Но письмена твои прямиком к начальству отнесут. Глядишь, кроме удовольствия ещё и премию получат.
Так в препирательствах и перебирании вариантов «того, чего быть не может» скоротали время до обеда. Но если Захар хотя бы отвлекался делом, устроив парково-хозяйственный день, то девушка позволить себе занять руки физически не могла: пальцы до безобразия распухли, а мясо, обрамляющее осколки ногтей, воспалилось и, кажется, даже начало сворачиваться в небольшие прыщи - бородавки.
- Лажа – все твои компрессы, - решила она поставить в известность гуру нетрадиционной медицины. – По-моему, только хуже стало, ну, или грязь всё-таки занесли…
- Да не может быть! - старлей отложил в сторону доморощенный швейный инвентарь и, преодолев расстояние, бесцеремонно цапнул и принялся рассматривать руку сокамерницы.
Ариана прекрасно понимала, что зрелище это малоприятное, но реакция Захара оказалась, пожалуй, чересчур бурной.
- Вот, …ять! - шарахнулся он назад, уставившись полубезумным взглядом на собственные ладони. А через секунду широко распахнутые глаза парня снова смотрели на неё в упор. – Вот… - выдал он очередную нецензурную эмоцию. – Как?!
