- Чего «как»? Чего тебе опять приглючилось? – тяжко вздохнула лейтенант, убирая за спину причину очередного психоза.
Да что же это за жизнь-то такая? Приступ на ровном месте. Ещё пять минут назад сидел человек человеком, а теперь по камере мечется, под нос себе бубнит и на неё глазами посверкивает то ли зло, то ли раздражённо.
Но на этот раз не вышло ни ссоры, ни драки, даже поорать друг на друга, как следует, не успели. Буйного сокамерника забрали на допрос, хотя, честно говоря, Ариана не понимала, какие-такие ценные признаний можно добыть у невменяемого.
***
- Хатир, аккуратнее, пожалуйста, - дознаватель недовольно сморщился, вытирая платком одиночные брызги со своей хоть и рабочей, но всё же новой рубашки.
Палач кивнул, опустив кувшин ниже, к самой ткани, закрывающей голову заключённого, и продолжил лить воду. Связанное тело на столе конвульсивно задёргалось, пытаясь вывернуться и сделать хоть один булькающий вздох. Рунтор Дарм-Тель устало потёр лицо и, взглядом человека, заканчивающего тяжёлый рабочий день, несколько минут скучающе рассматривал обстановку пыточной. Успев прогнать в голове мысли об изношенности инструмента, повышении цен в столовой и обещанном завтрашнем дожде, мужчина, что-то вспомнив, глянул на часы и сделал знак палачу. Хатир поставил кувшин и, выждав ещё пару секунд агонии подопечного, убрал с его лица мокрую тряпку.
- Захар, вы ещё не накупались? – устало поинтересовался дознаватель, прогуливаясь вокруг стола. – Я с вами стараюсь быть как-то помягче, исключительно из уважения перед боевыми заслугами. Рем-Орен – достойная фамилия.
- Да неужели? – парень стиснул зубы, чтоб они не так явно стучали. Вода в кувшине была ледяной и, стекая за шиворот, успела промочить рубаху и штаны. – Значит, я - опять я? Ни диверсант, ни самозванец?
- Будем считать, что ваша личность доказана, - монотонно и скучно произнёс «серая мантия». – Следствие пришло к выводу, что один единственный лейтенант всё-таки мог остаться в живых после «высшей кары». Слава Единому, бывают же в жизни чудеса.
- Ну, так выпустите меня отсюда! - дёрнувшись в фиксирующих ремнях, прошипел боец, не особо обольщаясь внезапным прозрением храмовой Фемиды.
- Обязательно, - как само собой разумеющееся подтвердил Рунтор, останавливаясь у изголовья, вне поля зрения заключённого. – Как только вы соизволите закончить свою неуместную голодовку. Разве можно представить общественности героя войны в столь плачевном состоянии. К тому же кормить вас через аппарат затратно и хлопотно для государства.
- Это всё, что от меня требуется? – даже не пытаясь, задрать голову и увидеть собеседника, усмехнулся Захар.
- Отмена голодовки и небольшая помощь следствию. Ведь все неприятности как раз из-за вашего упрямства. Не исполнение гражданского долга преступно, да к тому же не делает чести офицеру.
- А помочь вам сломать девчонку это для офицера самое то, да? – уже не сдерживаясь, оскалился старлей. – Я видел её руки! Да как вы… сифилис! Откуда у неё сифилис?!
- Вам лучше знать, откуда он берётся, - смущённо улыбнулся дознаватель, - вы ведь попали к нам уже инфицированным, не так ли? Поэтому эдайцы от вас избавились? Побоялись заразы?
- Я не мог её заразить!
Храмовник устало вздохнул и взглянул на часы, слушая парня, задыхающегося от тугих ремней, стягивающих рёбра и несовместимых со столь бурным выражением эмоций. На взводе, всегда на взводе как ружьё без предохранителя. С немотивированной агрессией, бредом, галлюцинациями… Подумать только, а ведь кое-кто из руководства на первых парах всерьёз рассматривал возможность возвращения пленных после «высшей кары». Рунтор тряхнул головой, поёжившись от ощущения, чуть было не свершившейся катастрофы. Ну, куда их обратно в общество? В центры помощи? В реабилитацию? Да не смешите… С лихвой хватает и обычных вернувшихся и поехавших крышей. Таких уже не удержишь в узде божьим словом, публичной поркой не напугаешь… Это отработанный материал, мрачные тени, которых просто не может быть пред светлым ликом Единого.
- Я не мог! – боец уже хрипел, сорвав горло, как собака на привязи. Злость, злость, злость – преобладающая эмоция, но в ней дрожит что-то ещё… Сомнение? Хорошая карта, чтоб на ней сыграть… но раскрытие секты куда интереснее суда над одним полусумасшедшим диверсантом.
- Захар, если бы вы с самого начала вняли моему предложению и заразили сектантку сами, то значительно продлили ей жизнь, - оборвал несвязные выкрики Рунтор. – А так… нам пришлось действовать самим. Лаборатория заодно предложила опробовать новую модификацию… Тот же сифилис, но гораздо более агрессивная форма… Возможно, девушка сгорит даже раньше чем вы, к тому же с самыми нелицеприятными эффектами. Видели когда-нибудь живьём финальную стадию? Считайте, что у вас билет в первый ряд.
- Мрази, - глухо выдал парень, немигающим взглядом гипнотизируя потолок.- Чтоб вас…
- Не тратьте силы на сквернословие, - спокойно посоветовал дознаватель. – Лучше помогите… Помогите ей. Вы же герой… «звезда» за стойкость, имя на обелиске… Уговорите Зет-Анну покаяться, подписать бумаги. Есть надежда, что она и сама одумается, когда поймёт, но… если вдруг… если вдруг заблудшая душа отринет протянутую Храмом руку помощи и предпочтёт как и вы, уважаемый, гнить заживо… Тогда я надеюсь только на милость Единого и… вас.
Закончив, Рунтор окинул взглядом лежащее перед ним тело. Заключённый молчал, то ли обессилев от бесполезных рывков, то ли задумался. Редкость, но знак хороший. Если в его больной голове сейчас всё как надо сложится, то… уже и домой можно пойти, нормально поужинать. А завтра утрясти формальности с девчонкой, очной ставкой, свидетелями… и взяться за неё по полной, а то, и правда, сгорит без признания, и все труды насмарку или умом тронется… зараза-то экспериментальная, а работать с военными психами – то ещё удовольствие.
- И что? Она признаётся и..? – требовательно протянул Захар, возвращая дознавателя на грешную землю.
- И мы её вылечим. Дальнейшую судьбу я прогнозировать не берусь, но перед высоким судом сектантка предстанет здоровой, - терпеливо пояснил храмовник, сделав молчаливый жест палачу, чтоб тот потихоньку приводил в порядок рабочее место и собирался домой. Раз есть интерес, то и договориться можно, не всю же ночь здесь, в самом деле, торчать.
- А я и пленные из отряда?
- Ну… Захар, мы же это уже обсуждали. Один человек мог случайно выжить, потерять память, долго скитаться, а потом найтись… но только один, как исключение. Кстати, такому бойцу положено было бы бесплатное лечение, лучшие санатории, почёт и ежемесячная финансовая поддержка государства.
Рунтор ждал… Молчаливо переминаясь с ноги на ногу, стараясь не выдать зудящую нервозность: «Ну, давай! Давай уже соглашайся! Хорошая сказка, красивая. Ты ведь так этого хочешь… ещё пожить… здоровым. Загладить вину, кого-нибудь спасти вместо тех, своих… Так спаси девчонку! Вот она, на блюдечке!»
- Ладно, - ломая давящую тишину, сглотнул заключённый. – Я сделаю. Но вы должны поклясться на «Завете мира», именем Единого, последней благодатью!
- Конечно, иначе было бы нечестно, - проникновенно закивал «серая мантия», подталкивая под руку так некстати задремавшего палача. – Хатир, подайте, пожалуйста, «Завет». Вон там, на полке… Да, да не уроните! Священная книга, священная клятва…
***
Захара привели уже за полночь на первый взгляд вменяемого и целого, но как будто бы не живого. Приподнявшись на локте, Ариана пронаблюдала его твёрдую походку и прямую спину – собран, автономен, до угла своего сам дошёл, ну, а то, что её игнорирует и общаться не желает, так это не ново.
- Просыпайся, давай! Долго тебя трясти? – девушка открыла глаза и тихонько застонала, глянув на сумеречное небо за решетчатым окном и, сообразив, что до подъёма ещё добрых пара часов.
- Чего надо? Чего ты мечешься ни свет, ни заря? - самый сладкий предрассветный сон было жалко до зубовного скрежета.
- Как ты себя чувствуешь?
- До того как ты пришёл, было гораздо лучше, - не скрывая раздражения, съязвила Ариана.
- Руки покажи, - нездорово блестя глазами, потребовал сокамерник.
Лейтенант вздохнула, окончательно просыпаясь, и покачала головой:
- Ну, уж нет, а то у тебя опять психоз начнётся.
Захар с вежливым отказом мириться явно не собирался, схватил за кисть и потянул на себя. Устраивать армреслинг на пустой желудок не было никакого желания, поэтому Ариана плюнула на всё и расслабилась, позволяя сколь угодно лицезреть покорёженную конечность.
- Вот..! – повторил он своё первое впечатление практически слово в слово. – На последнем допросе, что ещё было? После иголок под ногти: капали, мазали?
- Ну, да, антисептиком мазали, - выдернула руку девушка. Всё, что хотел, старлей, похоже, рассмотрел и теперь сжимал её запястье больно и скорее неосознанно.
- Ты прямо видела этот антисептик, банку, этикетку?
- Ничего я не видела! – огрызнулась девушка, уже жалея, что не оборвала параноидальную истерику в самом начале. – Врач обрабатывал.
- Мне почему не сказала?! – вместо ответа, вспылил Захар.
- А должна была? – искренне изумилась Ариана. – Меня в тот раз и по почкам били и без зубов оставить обещали, об этом тоже надо было рассказать?
- Ты сама-то руки свои сейчас видела? – снова бесцеремонно ухватил он её за запястья и буквально под нос их сунул. – Что это знаешь?
- Воспаление, инфекция… Грязь попала!
- Это первичный сифилис! Шанкры формируются, там, где тебе добрый доктор пальцы «антисептиком» обработал! – на одном дыхании выдал парень и, поймав взгляд сокамерницы, скривился. – Не надо так смотреть, я не чокнулся. Ну… не настолько, чтоб симптомы перепутать. У меня самого… вторая стадия.
- Что? – коротко бросила лейтенант, прищурившись. – Ты? Заразный? И молчал?!
- Теперь это уже не важно, - набычившись, отмахнулся сокамерник. – Главное – решить, как дальше будет.
- А я решила, - спокойно просветила девушка, слишком знакомо подбираясь для прыжка. – Если всё выше сказанное – бред, и ты зря мотаешь мне нервы – убью. А если – нет… убью тем более!
Как-то сразу у них знакомство не пошло, с первой встречи. Так и сейчас вместо того, чтоб пострадать, послушать друг друга, пожалеть, ссорились чуть не до драки. И тихо до подъёма, как задумывал, обсудить не получалось. Но коридорный не лез, то ли ночную смену в дежурке сладко досыпал, то ли от начальства указания были не вмешиваться. «Арька – трусиха, Арька – длинная коса», как иной раз рядовой Овал-Мурт свою подружку называл, смотрела на Захара по-волчьи и кипела примерно тем же градусом. Вот и как ей, дуре, объяснить, что гнить заживо – это страшно? Что допустить он этого не может! Возможно, конечно, не с той стороны подошёл… Не так про смертельные болезни рассказывают – без криков, без мата… Но по-другому старлей не умел. А время капало. Придут за ней скоро, и если эта коза на допросе упрётся, то всё… пиши – пропало.
- Дознавателю скажешь, что осознала: вину признаёшь, бумаги подпишешь, - тоном, не терпящим возражений, рыкнул парень, борясь с желанием самому придушить вздорную соседку. Ответом стала выразительно вздёрнутая бровь и не менее выразительный, неприличный жест. – Идиотка! Тебе хотя бы первый укол получить надо! Расстрел лучше… чем вот это! – стянул он рубаху, открывая россыпь старых и новых язв. Внутри ещё хуже! Когда сама почувствуешь, поздно будет.
- К стенке… чёрт с ними… может и лучше, - процедила сквозь зубы Ариана. – А остальные? Там два столбика мелким почерком было. Их всех на душу взять? Сам-то смог бы?!
- Время надо потянуть! Поняла?! – зашипел Захар ей прямо в ухо, опрокидывая на пол, нависая, не давая подняться. – Первый укол! Реактивная форма – надо затормозить! Скажешь, что согласна подписать, но только после того как лечить начнут, когда пальцы заживут и ручку сможешь держать!
Сидя в кабинете с перебинтованными руками и чашкой крепкого, сладкого чая, который приходилось хлебать, не поднимая от стола, Ариана с подсказками Рунтора натужно сочиняла устав и свидетельства подрывной деятельности этой грёбаной секты. Сложноподчинённая, всемогущая организация, зловредной грибницей опутавшая светлое общество, затуманившая умы и отвратившая от Единого как души простых прихожан, так и видных политиков, военных, представителей коммерческих и даже некоторых закрытых структур. Лейтенант подтверждала всё с полуслова, где-то со второго десятка перестав считать высокопоставленных «завербованных», которые так же в скором времени захотят оторвать ей голову. Директор центрального банка? Сектант! Глава президентской клиники? Тоже! И в мирском суде, и в комитете по правам человека – сплошь враги народа, аж самой жутко. А всё Захар – сволочь… Но, как ни крути, прав. Мученическая смерть с медленной деградацией – это, конечно, очень по «Завету» почётно, но… не дальновидно. Умереть-то всегда успеется, вот хотя бы, когда эту самую ахинею, что она уже второй час несёт, на самом деле подписывать подсунут.
- Ещё чая? Может быть, пирожков из столовой заказать? С ягодами сегодня, горячие ещё, - дружелюбно предложил дознаватель, расторопно отдав соответствующее распоряжение, заглянувшему в кабинет бойцу. Настроение у храмовника было на редкость замечательным и попроси сейчас Ариана, наверное, и баню бы организовал и кинопроектор в камеру.
- Когда лечение начнётся? – не ради пирожных, она тут пол страны оговорила.
- Сейчас ещё пару формальностей уладим, и будет вам укол, - с готовностью отозвался Рунтор. – Мы же договорились? Не переживайте, ваше лечение пойдёт параллельно с материалами дела. Вы честно каетесь, вспоминаете все эпизоды подрывной деятельности, всех задействованных сектой предателей, мы правильно сопоставляем даты, имена, обстоятельства… И, я надеюсь, вам хватит благоразумия дойти до конца? – слегка нахмурился мужчина. - Лечение прерывать нельзя, а пальцы скоро заживут… И вы, всё что нужно, подпишите, да?
Девушка хмуро кивнула. Если врать особо не умеешь, то лучше лишний раз промолчать.
Храмовник глянул на часы и вызвал конвойного, но из кабинета они втроём проследовали не к машине и не в лазарет.
- Не волнуйтесь, голубушка, я же сказал: ещё одна формальность, - покровительственно улыбнулся Рунтор, глядя на то, как идя по коридору, нервно озирается лейтенант. – Я пригласил в гости одного вашего недавнего знакомого, сопоставим, синхронизируем показания… Нам же не нужны досадные неувязки на суде, верно?
В комнате, куда её завели, впритык к стене располагалась стеклянная клетка и стол, за которым уже сидел старший брат Тимуровой зазнобы. Конвойный защёлкнул замок и вышел за дверь, оставив заключённую под прозрачным колпаком в компании дознавателя и свидетеля обвинения. Всё остальное действительно выглядело как формальность: простые вопросы – односложные ответы и уже готовый вариант показаний для обоих, оставалось только в нужных местах кивать, а танкисту иногда ещё и подписывать. Рунтор оказался въедлив в мелочах, особо важные моменты заставлял повторять и проговаривать.
Да что же это за жизнь-то такая? Приступ на ровном месте. Ещё пять минут назад сидел человек человеком, а теперь по камере мечется, под нос себе бубнит и на неё глазами посверкивает то ли зло, то ли раздражённо.
Но на этот раз не вышло ни ссоры, ни драки, даже поорать друг на друга, как следует, не успели. Буйного сокамерника забрали на допрос, хотя, честно говоря, Ариана не понимала, какие-такие ценные признаний можно добыть у невменяемого.
***
- Хатир, аккуратнее, пожалуйста, - дознаватель недовольно сморщился, вытирая платком одиночные брызги со своей хоть и рабочей, но всё же новой рубашки.
Палач кивнул, опустив кувшин ниже, к самой ткани, закрывающей голову заключённого, и продолжил лить воду. Связанное тело на столе конвульсивно задёргалось, пытаясь вывернуться и сделать хоть один булькающий вздох. Рунтор Дарм-Тель устало потёр лицо и, взглядом человека, заканчивающего тяжёлый рабочий день, несколько минут скучающе рассматривал обстановку пыточной. Успев прогнать в голове мысли об изношенности инструмента, повышении цен в столовой и обещанном завтрашнем дожде, мужчина, что-то вспомнив, глянул на часы и сделал знак палачу. Хатир поставил кувшин и, выждав ещё пару секунд агонии подопечного, убрал с его лица мокрую тряпку.
- Захар, вы ещё не накупались? – устало поинтересовался дознаватель, прогуливаясь вокруг стола. – Я с вами стараюсь быть как-то помягче, исключительно из уважения перед боевыми заслугами. Рем-Орен – достойная фамилия.
- Да неужели? – парень стиснул зубы, чтоб они не так явно стучали. Вода в кувшине была ледяной и, стекая за шиворот, успела промочить рубаху и штаны. – Значит, я - опять я? Ни диверсант, ни самозванец?
- Будем считать, что ваша личность доказана, - монотонно и скучно произнёс «серая мантия». – Следствие пришло к выводу, что один единственный лейтенант всё-таки мог остаться в живых после «высшей кары». Слава Единому, бывают же в жизни чудеса.
- Ну, так выпустите меня отсюда! - дёрнувшись в фиксирующих ремнях, прошипел боец, не особо обольщаясь внезапным прозрением храмовой Фемиды.
- Обязательно, - как само собой разумеющееся подтвердил Рунтор, останавливаясь у изголовья, вне поля зрения заключённого. – Как только вы соизволите закончить свою неуместную голодовку. Разве можно представить общественности героя войны в столь плачевном состоянии. К тому же кормить вас через аппарат затратно и хлопотно для государства.
- Это всё, что от меня требуется? – даже не пытаясь, задрать голову и увидеть собеседника, усмехнулся Захар.
- Отмена голодовки и небольшая помощь следствию. Ведь все неприятности как раз из-за вашего упрямства. Не исполнение гражданского долга преступно, да к тому же не делает чести офицеру.
- А помочь вам сломать девчонку это для офицера самое то, да? – уже не сдерживаясь, оскалился старлей. – Я видел её руки! Да как вы… сифилис! Откуда у неё сифилис?!
- Вам лучше знать, откуда он берётся, - смущённо улыбнулся дознаватель, - вы ведь попали к нам уже инфицированным, не так ли? Поэтому эдайцы от вас избавились? Побоялись заразы?
- Я не мог её заразить!
Храмовник устало вздохнул и взглянул на часы, слушая парня, задыхающегося от тугих ремней, стягивающих рёбра и несовместимых со столь бурным выражением эмоций. На взводе, всегда на взводе как ружьё без предохранителя. С немотивированной агрессией, бредом, галлюцинациями… Подумать только, а ведь кое-кто из руководства на первых парах всерьёз рассматривал возможность возвращения пленных после «высшей кары». Рунтор тряхнул головой, поёжившись от ощущения, чуть было не свершившейся катастрофы. Ну, куда их обратно в общество? В центры помощи? В реабилитацию? Да не смешите… С лихвой хватает и обычных вернувшихся и поехавших крышей. Таких уже не удержишь в узде божьим словом, публичной поркой не напугаешь… Это отработанный материал, мрачные тени, которых просто не может быть пред светлым ликом Единого.
- Я не мог! – боец уже хрипел, сорвав горло, как собака на привязи. Злость, злость, злость – преобладающая эмоция, но в ней дрожит что-то ещё… Сомнение? Хорошая карта, чтоб на ней сыграть… но раскрытие секты куда интереснее суда над одним полусумасшедшим диверсантом.
- Захар, если бы вы с самого начала вняли моему предложению и заразили сектантку сами, то значительно продлили ей жизнь, - оборвал несвязные выкрики Рунтор. – А так… нам пришлось действовать самим. Лаборатория заодно предложила опробовать новую модификацию… Тот же сифилис, но гораздо более агрессивная форма… Возможно, девушка сгорит даже раньше чем вы, к тому же с самыми нелицеприятными эффектами. Видели когда-нибудь живьём финальную стадию? Считайте, что у вас билет в первый ряд.
- Мрази, - глухо выдал парень, немигающим взглядом гипнотизируя потолок.- Чтоб вас…
- Не тратьте силы на сквернословие, - спокойно посоветовал дознаватель. – Лучше помогите… Помогите ей. Вы же герой… «звезда» за стойкость, имя на обелиске… Уговорите Зет-Анну покаяться, подписать бумаги. Есть надежда, что она и сама одумается, когда поймёт, но… если вдруг… если вдруг заблудшая душа отринет протянутую Храмом руку помощи и предпочтёт как и вы, уважаемый, гнить заживо… Тогда я надеюсь только на милость Единого и… вас.
Закончив, Рунтор окинул взглядом лежащее перед ним тело. Заключённый молчал, то ли обессилев от бесполезных рывков, то ли задумался. Редкость, но знак хороший. Если в его больной голове сейчас всё как надо сложится, то… уже и домой можно пойти, нормально поужинать. А завтра утрясти формальности с девчонкой, очной ставкой, свидетелями… и взяться за неё по полной, а то, и правда, сгорит без признания, и все труды насмарку или умом тронется… зараза-то экспериментальная, а работать с военными психами – то ещё удовольствие.
- И что? Она признаётся и..? – требовательно протянул Захар, возвращая дознавателя на грешную землю.
- И мы её вылечим. Дальнейшую судьбу я прогнозировать не берусь, но перед высоким судом сектантка предстанет здоровой, - терпеливо пояснил храмовник, сделав молчаливый жест палачу, чтоб тот потихоньку приводил в порядок рабочее место и собирался домой. Раз есть интерес, то и договориться можно, не всю же ночь здесь, в самом деле, торчать.
- А я и пленные из отряда?
- Ну… Захар, мы же это уже обсуждали. Один человек мог случайно выжить, потерять память, долго скитаться, а потом найтись… но только один, как исключение. Кстати, такому бойцу положено было бы бесплатное лечение, лучшие санатории, почёт и ежемесячная финансовая поддержка государства.
Рунтор ждал… Молчаливо переминаясь с ноги на ногу, стараясь не выдать зудящую нервозность: «Ну, давай! Давай уже соглашайся! Хорошая сказка, красивая. Ты ведь так этого хочешь… ещё пожить… здоровым. Загладить вину, кого-нибудь спасти вместо тех, своих… Так спаси девчонку! Вот она, на блюдечке!»
- Ладно, - ломая давящую тишину, сглотнул заключённый. – Я сделаю. Но вы должны поклясться на «Завете мира», именем Единого, последней благодатью!
- Конечно, иначе было бы нечестно, - проникновенно закивал «серая мантия», подталкивая под руку так некстати задремавшего палача. – Хатир, подайте, пожалуйста, «Завет». Вон там, на полке… Да, да не уроните! Священная книга, священная клятва…
***
Захара привели уже за полночь на первый взгляд вменяемого и целого, но как будто бы не живого. Приподнявшись на локте, Ариана пронаблюдала его твёрдую походку и прямую спину – собран, автономен, до угла своего сам дошёл, ну, а то, что её игнорирует и общаться не желает, так это не ново.
- Просыпайся, давай! Долго тебя трясти? – девушка открыла глаза и тихонько застонала, глянув на сумеречное небо за решетчатым окном и, сообразив, что до подъёма ещё добрых пара часов.
- Чего надо? Чего ты мечешься ни свет, ни заря? - самый сладкий предрассветный сон было жалко до зубовного скрежета.
- Как ты себя чувствуешь?
- До того как ты пришёл, было гораздо лучше, - не скрывая раздражения, съязвила Ариана.
- Руки покажи, - нездорово блестя глазами, потребовал сокамерник.
Лейтенант вздохнула, окончательно просыпаясь, и покачала головой:
- Ну, уж нет, а то у тебя опять психоз начнётся.
Захар с вежливым отказом мириться явно не собирался, схватил за кисть и потянул на себя. Устраивать армреслинг на пустой желудок не было никакого желания, поэтому Ариана плюнула на всё и расслабилась, позволяя сколь угодно лицезреть покорёженную конечность.
- Вот..! – повторил он своё первое впечатление практически слово в слово. – На последнем допросе, что ещё было? После иголок под ногти: капали, мазали?
- Ну, да, антисептиком мазали, - выдернула руку девушка. Всё, что хотел, старлей, похоже, рассмотрел и теперь сжимал её запястье больно и скорее неосознанно.
- Ты прямо видела этот антисептик, банку, этикетку?
- Ничего я не видела! – огрызнулась девушка, уже жалея, что не оборвала параноидальную истерику в самом начале. – Врач обрабатывал.
- Мне почему не сказала?! – вместо ответа, вспылил Захар.
- А должна была? – искренне изумилась Ариана. – Меня в тот раз и по почкам били и без зубов оставить обещали, об этом тоже надо было рассказать?
- Ты сама-то руки свои сейчас видела? – снова бесцеремонно ухватил он её за запястья и буквально под нос их сунул. – Что это знаешь?
- Воспаление, инфекция… Грязь попала!
- Это первичный сифилис! Шанкры формируются, там, где тебе добрый доктор пальцы «антисептиком» обработал! – на одном дыхании выдал парень и, поймав взгляд сокамерницы, скривился. – Не надо так смотреть, я не чокнулся. Ну… не настолько, чтоб симптомы перепутать. У меня самого… вторая стадия.
- Что? – коротко бросила лейтенант, прищурившись. – Ты? Заразный? И молчал?!
- Теперь это уже не важно, - набычившись, отмахнулся сокамерник. – Главное – решить, как дальше будет.
- А я решила, - спокойно просветила девушка, слишком знакомо подбираясь для прыжка. – Если всё выше сказанное – бред, и ты зря мотаешь мне нервы – убью. А если – нет… убью тем более!
Как-то сразу у них знакомство не пошло, с первой встречи. Так и сейчас вместо того, чтоб пострадать, послушать друг друга, пожалеть, ссорились чуть не до драки. И тихо до подъёма, как задумывал, обсудить не получалось. Но коридорный не лез, то ли ночную смену в дежурке сладко досыпал, то ли от начальства указания были не вмешиваться. «Арька – трусиха, Арька – длинная коса», как иной раз рядовой Овал-Мурт свою подружку называл, смотрела на Захара по-волчьи и кипела примерно тем же градусом. Вот и как ей, дуре, объяснить, что гнить заживо – это страшно? Что допустить он этого не может! Возможно, конечно, не с той стороны подошёл… Не так про смертельные болезни рассказывают – без криков, без мата… Но по-другому старлей не умел. А время капало. Придут за ней скоро, и если эта коза на допросе упрётся, то всё… пиши – пропало.
- Дознавателю скажешь, что осознала: вину признаёшь, бумаги подпишешь, - тоном, не терпящим возражений, рыкнул парень, борясь с желанием самому придушить вздорную соседку. Ответом стала выразительно вздёрнутая бровь и не менее выразительный, неприличный жест. – Идиотка! Тебе хотя бы первый укол получить надо! Расстрел лучше… чем вот это! – стянул он рубаху, открывая россыпь старых и новых язв. Внутри ещё хуже! Когда сама почувствуешь, поздно будет.
- К стенке… чёрт с ними… может и лучше, - процедила сквозь зубы Ариана. – А остальные? Там два столбика мелким почерком было. Их всех на душу взять? Сам-то смог бы?!
- Время надо потянуть! Поняла?! – зашипел Захар ей прямо в ухо, опрокидывая на пол, нависая, не давая подняться. – Первый укол! Реактивная форма – надо затормозить! Скажешь, что согласна подписать, но только после того как лечить начнут, когда пальцы заживут и ручку сможешь держать!
Сидя в кабинете с перебинтованными руками и чашкой крепкого, сладкого чая, который приходилось хлебать, не поднимая от стола, Ариана с подсказками Рунтора натужно сочиняла устав и свидетельства подрывной деятельности этой грёбаной секты. Сложноподчинённая, всемогущая организация, зловредной грибницей опутавшая светлое общество, затуманившая умы и отвратившая от Единого как души простых прихожан, так и видных политиков, военных, представителей коммерческих и даже некоторых закрытых структур. Лейтенант подтверждала всё с полуслова, где-то со второго десятка перестав считать высокопоставленных «завербованных», которые так же в скором времени захотят оторвать ей голову. Директор центрального банка? Сектант! Глава президентской клиники? Тоже! И в мирском суде, и в комитете по правам человека – сплошь враги народа, аж самой жутко. А всё Захар – сволочь… Но, как ни крути, прав. Мученическая смерть с медленной деградацией – это, конечно, очень по «Завету» почётно, но… не дальновидно. Умереть-то всегда успеется, вот хотя бы, когда эту самую ахинею, что она уже второй час несёт, на самом деле подписывать подсунут.
- Ещё чая? Может быть, пирожков из столовой заказать? С ягодами сегодня, горячие ещё, - дружелюбно предложил дознаватель, расторопно отдав соответствующее распоряжение, заглянувшему в кабинет бойцу. Настроение у храмовника было на редкость замечательным и попроси сейчас Ариана, наверное, и баню бы организовал и кинопроектор в камеру.
- Когда лечение начнётся? – не ради пирожных, она тут пол страны оговорила.
- Сейчас ещё пару формальностей уладим, и будет вам укол, - с готовностью отозвался Рунтор. – Мы же договорились? Не переживайте, ваше лечение пойдёт параллельно с материалами дела. Вы честно каетесь, вспоминаете все эпизоды подрывной деятельности, всех задействованных сектой предателей, мы правильно сопоставляем даты, имена, обстоятельства… И, я надеюсь, вам хватит благоразумия дойти до конца? – слегка нахмурился мужчина. - Лечение прерывать нельзя, а пальцы скоро заживут… И вы, всё что нужно, подпишите, да?
Девушка хмуро кивнула. Если врать особо не умеешь, то лучше лишний раз промолчать.
Храмовник глянул на часы и вызвал конвойного, но из кабинета они втроём проследовали не к машине и не в лазарет.
- Не волнуйтесь, голубушка, я же сказал: ещё одна формальность, - покровительственно улыбнулся Рунтор, глядя на то, как идя по коридору, нервно озирается лейтенант. – Я пригласил в гости одного вашего недавнего знакомого, сопоставим, синхронизируем показания… Нам же не нужны досадные неувязки на суде, верно?
В комнате, куда её завели, впритык к стене располагалась стеклянная клетка и стол, за которым уже сидел старший брат Тимуровой зазнобы. Конвойный защёлкнул замок и вышел за дверь, оставив заключённую под прозрачным колпаком в компании дознавателя и свидетеля обвинения. Всё остальное действительно выглядело как формальность: простые вопросы – односложные ответы и уже готовый вариант показаний для обоих, оставалось только в нужных местах кивать, а танкисту иногда ещё и подписывать. Рунтор оказался въедлив в мелочах, особо важные моменты заставлял повторять и проговаривать.
