Ещё поняла: связи там нет, и, как он, узнать не получится. Хорошо хоть… говорят… ногами вперёд с той стороны сегодня ещё никого не выносили.
Новый день начался обыденно и скучно: подъём, пара глотков заныканной с ужина воды, липкая гадость в железной миске, обход… И с каждым часом усиливающийся мандраж. Захара нет, перевода нет, движения нет — болото… Сонное, лениво переваривающее слабых человечков в своём бетонном брюхе.
Ближе к обеду у двери загудели голоса. Скрип двери, окрик конвойного, машина, мешок на голове и снова свет коридора. Всё это отпечатывалось в сознании яркими вспышками, попутно вбивая в память мельчайшие детали обстановки, звуки и запахи… А вот слова напротив утратили смысл, обесцветились. Кажется, по дороге она вообще перестала их понимать.
В кабинете дознавателя царило молчаливое напряжение, и лейтенант шкурой почувствовала, что с её появлением оно усилилось многократно. Пройдя мимо сидящего у стены Нура и ещё двух ведомственных конвойных, она остановилась возле стола храмовника.
— Присаживайтесь, голубушка, — с тёплым радушием, напоминающим о первых пробных допросах, пригласил Рунтор.
«Серая мантия» выглядел усталым, но вполне довольным собой, а вот капитан напротив при всей внешней расслабленности делал то, что называется хорошей миной при плохой игре.
— За вами тут прибыли господа из военной прокуратуры, — медленно, с долгими паузами заговорил Рунтор. — Хотят свозить на опознание… вы в курсе, верно?
Ариана уклончиво качнула головой. Должна она была об этом знать или нет? А к чёрту… лучше промолчать, пусть как хочет, так и понимает.
— Ну что ж… Дело государственной важности… Поезжайте, конечно… Но будьте любезны сначала поставить подпись в наших с вами документах, — храмовник положил перед ней раскрытую папку. — Если хотите, можете перечитать, но там ничего нового, только то, о чём мы с вами недавно беседовали… — беззаботно проворковал он, переворачивая листы и попутно, по-доброму поясняя детали, временами вздыхая и чуть ли не по-отечески журя хоть и заблудшую, но всё-таки божью тварь.
— Я не могу… сейчас, — восстанавливая охрипший голос, через силу отозвалась девушка. — Руки ещё не зажили.
— Несчастное дитя, — сочувственно покачал головой храмовник. — Ногти, суставы, язвы… Гнев Единого бывает страшен… Но раз уж вы раскаялись и пошли на поправку, то ещё одно небольшое усилие ради веры… Ну же… Попробуйте, — ободряюще улыбнулся Рунтор, протягивая ей ручку.
Ариана неуклюже прихватила письменную принадлежность забинтованными пальцами и тут же, болезненно охнув, выронила, с отстранённым интересом наблюдая, как фирменная стеклянная трубочка раскололась, ударившись о край стола.
— Ай-яй-яй, какая оказия… Но, не расстраивайтесь, давайте попробуем ещё раз, — предложил дознаватель, копаясь в ящике.
— Господин Дарм-Тель, — умеренно дозируя раздражение в голосе, кашлянул Нур. — К чему это всё? Вы уже на полчаса задержали выезд, хотя мероприятие с вами давно согласовано. Лейтенант вполне может подписать показания после опознания и по возвращении к вам.
— Ну да, ну да… — задумчиво закивал Рунтор. — А… оно будет… это возвращение?
— О чём это вы, уважаемый? — девушка краем глаза оценила непринуждённую позу и спокойное удивление приятеля. Словно ничего не случилось, словно их великий план прямо сейчас не летит ко всем чертям, словно ему пофиг и немного скучно… Хорош, зараза. Теперь главное — своё лицо в порядок привести.
— Да так… — повёл плечами храмовник, — закралась у меня одна нехорошая догадка… Возможно, просто паранойя, но всё же…
— И на основании её вы препятствуете следственным действиям главной военной прокуратуры? — поднял брови Солен-Ас, наклоняясь вперёд. — Мешаете работе со свидетелем? Не думаю, что конфликт между нашими структурами придётся начальству по душе. И если кроме догадок у вас нет прямых доказательств…
— О-о-о, я думаю, они есть, — потёр слипающиеся глаза храмовник. — По крайней мере, в ближайшие полчаса мы это точно узнаем. Видите ли, вчера вечером я проводил допрос одной страшно заблудшей души. Падение в вере, падение в боге, подрыв устоев… Диверсанта, направленного врагами Единого, для внедрения в наше светлое общество и сеянья смуты, — «серая мантия» подпёр подбородок рукой и замолчал, то ли задумавшись, то ли задремав.
— Господин Дарм-Тель, я уверен, это очень увлекательный рассказ, но мы здорово выбились из графика, — нетерпеливо напомнил капитан, оглядываясь на парящихся в бронежилетах бойцов. — Какое отношение ваш диверсант имеет к нашему делу?
— А так случилось, что волею судеб он сокамерник глубокоуважаемой Арианы Зет-Анны, — развёл руками Рунтор. — И было бы глупо с моей стороны не постараться узнать у него наличие скрытых намерений нашей дорогой подследственной. Она ведь могла во время поездки, к примеру, планировать побег, нападение, передачу сведений подельникам… Разве эта информация вам не интересна? — заботливо уточнил мужчина.
— Допустим, — кивнул Солен-Ас. — И что же вы выяснили?
— Увы, ничего… Почти десять часов самоотверженного труда нашего… специалиста… Расширенный комплекс мер физического воздействия и ничего… С фанатиками всегда трудно, — участливо улыбнулся храмовник, обращаясь как и прежде к капитану, но при этом неотрывно глядя девушке в глаза. — Пришлось пойти на крайние меры, использовать Черлендскую воду.
Ариане почудилось, что лёгкие отказали, и она просто не в состоянии сделать очередной вдох. Комната зыбко вздрогнула и качнулась, вызывая рефлекторное желание схватиться за стол. Черлендская вода, Слёзы Ангела, Голос Пророка… Храм всегда тяготел к мелодичным названиям, даже если речь шла о банальной сыворотке правды.
— А этот самый диверсант… Он вам что, больше не нужен? — уточнил Нур, недоверчиво разглядывая дознавателя. — После Черлендской воды дольше двух дней не живут.
— Да, к сожалению, препарат токсичен. Печень не выдерживает, — тяжело вздохнул Рунтор. — Но в данном случае цель оправдывает средства. Поэтому… давайте не будем нервничать, ссориться и просто ещё немного подождём, — заключил он, с досадой заглядывая в свою пустую кружку. — Может быть, чай на всех из столовой заказать?
Гостеприимные хлопоты «серой мантии» прервало появление штатного палача. Невысокий, чуть сутулый мужчина шагнул через порог, торопливо обращаясь к Рунтору, и тут же замолк, слегка опешив от состава и количества присутствующих.
— Продолжайте, Хатир, не стесняйтесь. Эта информация, думаю, будет очень любопытна нашим гостям, — подбодрил сотрудника Дарм-Тель. — Подопечный созрел? Что он сказал?
Не смотря на щедрое предложение начальства стать героем дня, палач обогнул стол и положил перед храмовником протокол допроса. Рунтор удивлённо взглянул на подчинённого, взял лист и отошёл к окну. По мере чтения его благодушие стремительно сходило на нет, а на скулах всё чётче играли желваки.
— Мёртв?! — взвился Дарм-Тель дойдя до конца документа. — Вы же профессионал! Что значит, впал в неконтролируемое бешенство? Завладел скальпелем… Перерезал себе горло… Вы в своём уме?!
Хатир молча пожимал плечами, пережидая праведный гнев начальства. Простоять так, дремля с открытыми глазами, он спокойно мог хоть целый час, но неясное чувство дискомфорта мешало абстрагироваться. Палач зябко повёл лопатками и машинально оглянулся, натыкаясь на однозначный, маниакально-залипший взгляд девушки.
А лейтенанта, и правда, словно переклинило. Как в трансе — ни моргнуть, ни отвернуться, жадно изучая … нет, не человека … объект, цель. С одним единственным, вполне примитивным желанием, которое, кажется, просто непреодолимо и… сладко до зубовного скрежета.
— Забираем, выводите на улицу, — знакомый голос послышался словно сквозь вату. И уже громче, в самое ухо с угрожающим шипением. — Арька, не дури!
Со стула её сдёрнули за секунду до рывка, скрутили и шустро, чуть ли не волоком потащили по коридору под тихий мат и невнятную ругань Нура.
— Давай, скажи мне, что уже есть решение, что план принят, формируется целевая группа, — Ариана торопливо поднялась навстречу мужчине, вошедшему в комнату для посетителей. — Вардан, скажи мне, что ребят будут спасать, — заглянула она ему в лицо.
— Всё не так быстро и не так просто, — помедлив с ответом, вздохнул майор, хмуро мазанув взглядом по застывшему у двери конвойному. — Ты-то как? Результаты анализов должны были прийти…
— Здорова. Можно смело расстреливать, — скривилась лейтенант, по привычке принимаясь мерить шагами замкнутое пространство.
— Арька, не трави душу. Этот чёртов прокурор…
— Он не чёртов! Нур нам помог!
— Он подвёл тебя под «вышку»!
— По-другому было никак, — уже спокойнее произнесла девушка, останавливаясь напротив гостя. — Мы об этом говорили. Прекрати.
— Ну, хорошо… Тебя накрыло: на себя наплевать, всё ради цели, прёшь напролом… А остальные? Я как буду дальше? А старики? А… Самат? Ты думаешь, он мне за тебя потом спасибо скажет?
Ариана с минуту постояла молча, замерев в двух шагах от командира, словно восковая кукла, без единой тени эмоций на лице, а потом медленно опустилась на лавку, опираясь ладонями о широкий стол.
— Вардан, я не знаю, как… Я не знаю, как объяснить. У меня такое чувство, будто я всем им должна, — пустой, отстранённый взгляд остановился на майоре. — Как будто это уже не моя жизнь. Мне её Захар в займы дал, чтоб я успела всё обещанное закончить и дальше передать…
Кажется, Овал-Мурт принял её за умалишённую. Он уходил такой растерянный, непривычно покладистый… не спорил, не доказывал, не обещал… Может, оно и к лучшему. Пусть занимается делом. Конвойный вывел девушку в коридор, резко крутанул на выходе, прижал к стене и обыскал, не особо миндальничая. Неприятная процедура? По-прежнему и однозначно — да, и ко всему прочему те же бетонные стены, решётки, распорядок дня… но по сравнению с храмовой тюрьмой даже корпус смертников — почти санаторий. Ну, хотя бы потому, что в камере есть кровать, а на ней постельное белье: серое с клеймами, но чистое! А ещё есть стол и лавка, еда как в армейской столовой, вдоволь питьевой воды, посещения, передачи… Капитан выбил для Арианы отдельную камеру, светлую, тёплую… Так что смертной казни можно дожидаться с комфортом. Девушка подошла к зарешёченному окну, постояла, разглядывая двор, забор, осень, подъезжающие машины… Где-то, конечно, обидно, что всё оно так… Но отступать некуда да и поздно. Трибунал состоялся неделю назад. Учитывая чистосердечное признание подсудимой и рьяность следствия, исход был очевиден. Даже без личного присутствия эдайца обошлись. Хватило того материала, который храмовники ещё до её перевода отправили. И если для суда такой расклад оказался вполне приемлем, то для лейтенанта — очередная больная мозоль. Где и как там этот дурной «головешка», вышел из карцера — не вышел… И вроде не на её совести, а чёрта с два с такими мыслями спокойно помрёшь.
Ближе к вечеру пришёл прокурор. Ариане даже думать не хотелось, сколько и чего стоило подобное « хождение в гости» запросто, прямо в камеру к смертнице да ещё и не с пустыми руками. Раз капитан так может, а главное хочет, то милости просим, общество самой себя довольно быстро надоедает.
— Отличный кофе, настоящий, не концентрат из пакетиков. Неужели сам варил? — недоверчиво поинтересовалась девушка, доливая себе в кружку ароматный напиток из термоса.
— Хочется сказать, что да, но… на самом деле из кофейни, — с досадой признался Солен- Ас. — По дороге купил вместе с пирожными.
— А не запалят тебя? Главный обвинитель и вдруг к падшей во всех смыслах этого слова женщине, работорговке в неурочное время, с подарками…
— Не поверишь, но покупать чью-то ночь за улучшенный продуктовый набор здесь весьма распространённая практика, надо только уметь договариваться.
— А-а-а, так ты меня сейчас купил, — сыто улыбнулась лейтенант, сомлевшая то ли от потрясающе вкусной, свежей выпечки, то ли от нехилой капельки алкоголя, которая в кофе несомненно была. — Так может, мне постонать для конспирации?
— Если очень хочется, то давай, — пожал плечами мужчина. — Но стены толстые и всем наплевать. Разве что твой майор шутку не оценит. Он и так после приговора клубится надо мной как грозовая туча, постоянно где-то рядом, ходит, смотрит… Такое чувство, что вояка отпуск взял, чтоб меня в подворотне придушить.
— А ты не ходи по подворотням, — невинно хлопнула глазками девушка, потягиваясь и подгребая крошки. — А если серьёзно… сложно с ним последнее время, — подобралась она, отбрасывая игривость. — Вардан никак принять не может… то, что скоро произойдёт.
— И я тот самый злодей, который за твою смерть в ответе, — хмуро глянул исподлобья Нур.
— Нет, конечно… Просто его от бессилия рвёт, от бездействия, невозможности помочь. У меня тоже такое было, я его понимаю… И он поймёт… потом. Рано или поздно. Если бы ты меня от храмовников не вытащил, я бы уже полстраны нараспев сдала и сама себе харакири сделала. Так что, — упёрлась она ладонями в стол, — если кто-то из моих знакомых или из отдела, или кто-то ещё не в меру чуткий будет тебя хаять…
— То я сразу к тебе, под мощное, белое крылышко, — поднимая руки, расцвёл дурашливой улыбкой Солен-Ас. — Арька, а ты, вообще, по жизни можешь без угроз? Впрочем, с них-то у нас всё и началось, когда я ещё следователем был. Помнится, тебе очень не нравилась служебная проверка о превышении должностных полномочий, — ностальгично вздохнул капитан. — И ты настоятельно советовала отстать от вас с напарницей и заняться чем-то действительно полезным.
— А ты не отстал.
— И завяз по уши, — насмешливо склонил голову набок мужчина.
— Мне, конечно, лестно, — шмыгнула носом лейтенант, вороша отросший ёжик волос, — но ты ещё скажи, что сил нет как любишь и, если бы не эта оказия, то непременно бы повёл под венец.
— Ну, Арька… Ты же знаешь, я не семейный… — слил остатки себе в чашку и убрал со стола пустой термос капитан.
— Вот это мне в тебе всегда и нравилось: чётко, по делу и без фальши, — кивнув, усмехнулась девушка. — Спасибо, Нур. Спасибо за всё… Спасибо за то, что ты был.
— Я, вообще-то, не только был, но и есть, — давя неуместную лирику, смущённо кашлянул Солен-Ас. — И буду с тобой до конца, раз уж ты так решила. Своих ведь не бросают.
— Своих не бросают, — эхом подхватила накрепко вбитый закон Ариана. — Кстати, про «головешку»…
От сотрудника Главной Военной прокуратуры, капитана Солен-Аса редко можно было дождаться, каких бы то ни было, эмоций, выходящих за рамки дипломатии, но тут он взвыл благим матом, возводя глаза к потолку.
— Опять про эдайца! Ну, что ты… Сил никаких нет!
— Надо вытащить, — безапелляционно выдала смертница, сдвигая брови.
— Зачем? — вздохнул мужчина. — Можешь мне рационально объяснить, кому и для чего он теперь нужен?
— Чтобы было.
— Очень конструктивно, — издевательски вежливо подытожил Солен-Ас. — Мало того, что горец — нелегал, так на нём ещё убийство на религиозной почве и господин Рунтор Дарм-Тель, который после нашей махинации злой как чумной шершень!
— Хорошо, Нур. Тебе обоснование нужно? Пусть тогда это будет моё последнее желание. Пойдёт?
— Нет! Перед расстрелом принято сигарету просить, а не карьерное самоубийство прокурора.
Новый день начался обыденно и скучно: подъём, пара глотков заныканной с ужина воды, липкая гадость в железной миске, обход… И с каждым часом усиливающийся мандраж. Захара нет, перевода нет, движения нет — болото… Сонное, лениво переваривающее слабых человечков в своём бетонном брюхе.
Ближе к обеду у двери загудели голоса. Скрип двери, окрик конвойного, машина, мешок на голове и снова свет коридора. Всё это отпечатывалось в сознании яркими вспышками, попутно вбивая в память мельчайшие детали обстановки, звуки и запахи… А вот слова напротив утратили смысл, обесцветились. Кажется, по дороге она вообще перестала их понимать.
В кабинете дознавателя царило молчаливое напряжение, и лейтенант шкурой почувствовала, что с её появлением оно усилилось многократно. Пройдя мимо сидящего у стены Нура и ещё двух ведомственных конвойных, она остановилась возле стола храмовника.
— Присаживайтесь, голубушка, — с тёплым радушием, напоминающим о первых пробных допросах, пригласил Рунтор.
«Серая мантия» выглядел усталым, но вполне довольным собой, а вот капитан напротив при всей внешней расслабленности делал то, что называется хорошей миной при плохой игре.
— За вами тут прибыли господа из военной прокуратуры, — медленно, с долгими паузами заговорил Рунтор. — Хотят свозить на опознание… вы в курсе, верно?
Ариана уклончиво качнула головой. Должна она была об этом знать или нет? А к чёрту… лучше промолчать, пусть как хочет, так и понимает.
— Ну что ж… Дело государственной важности… Поезжайте, конечно… Но будьте любезны сначала поставить подпись в наших с вами документах, — храмовник положил перед ней раскрытую папку. — Если хотите, можете перечитать, но там ничего нового, только то, о чём мы с вами недавно беседовали… — беззаботно проворковал он, переворачивая листы и попутно, по-доброму поясняя детали, временами вздыхая и чуть ли не по-отечески журя хоть и заблудшую, но всё-таки божью тварь.
— Я не могу… сейчас, — восстанавливая охрипший голос, через силу отозвалась девушка. — Руки ещё не зажили.
— Несчастное дитя, — сочувственно покачал головой храмовник. — Ногти, суставы, язвы… Гнев Единого бывает страшен… Но раз уж вы раскаялись и пошли на поправку, то ещё одно небольшое усилие ради веры… Ну же… Попробуйте, — ободряюще улыбнулся Рунтор, протягивая ей ручку.
Ариана неуклюже прихватила письменную принадлежность забинтованными пальцами и тут же, болезненно охнув, выронила, с отстранённым интересом наблюдая, как фирменная стеклянная трубочка раскололась, ударившись о край стола.
— Ай-яй-яй, какая оказия… Но, не расстраивайтесь, давайте попробуем ещё раз, — предложил дознаватель, копаясь в ящике.
— Господин Дарм-Тель, — умеренно дозируя раздражение в голосе, кашлянул Нур. — К чему это всё? Вы уже на полчаса задержали выезд, хотя мероприятие с вами давно согласовано. Лейтенант вполне может подписать показания после опознания и по возвращении к вам.
— Ну да, ну да… — задумчиво закивал Рунтор. — А… оно будет… это возвращение?
— О чём это вы, уважаемый? — девушка краем глаза оценила непринуждённую позу и спокойное удивление приятеля. Словно ничего не случилось, словно их великий план прямо сейчас не летит ко всем чертям, словно ему пофиг и немного скучно… Хорош, зараза. Теперь главное — своё лицо в порядок привести.
— Да так… — повёл плечами храмовник, — закралась у меня одна нехорошая догадка… Возможно, просто паранойя, но всё же…
— И на основании её вы препятствуете следственным действиям главной военной прокуратуры? — поднял брови Солен-Ас, наклоняясь вперёд. — Мешаете работе со свидетелем? Не думаю, что конфликт между нашими структурами придётся начальству по душе. И если кроме догадок у вас нет прямых доказательств…
— О-о-о, я думаю, они есть, — потёр слипающиеся глаза храмовник. — По крайней мере, в ближайшие полчаса мы это точно узнаем. Видите ли, вчера вечером я проводил допрос одной страшно заблудшей души. Падение в вере, падение в боге, подрыв устоев… Диверсанта, направленного врагами Единого, для внедрения в наше светлое общество и сеянья смуты, — «серая мантия» подпёр подбородок рукой и замолчал, то ли задумавшись, то ли задремав.
— Господин Дарм-Тель, я уверен, это очень увлекательный рассказ, но мы здорово выбились из графика, — нетерпеливо напомнил капитан, оглядываясь на парящихся в бронежилетах бойцов. — Какое отношение ваш диверсант имеет к нашему делу?
— А так случилось, что волею судеб он сокамерник глубокоуважаемой Арианы Зет-Анны, — развёл руками Рунтор. — И было бы глупо с моей стороны не постараться узнать у него наличие скрытых намерений нашей дорогой подследственной. Она ведь могла во время поездки, к примеру, планировать побег, нападение, передачу сведений подельникам… Разве эта информация вам не интересна? — заботливо уточнил мужчина.
— Допустим, — кивнул Солен-Ас. — И что же вы выяснили?
— Увы, ничего… Почти десять часов самоотверженного труда нашего… специалиста… Расширенный комплекс мер физического воздействия и ничего… С фанатиками всегда трудно, — участливо улыбнулся храмовник, обращаясь как и прежде к капитану, но при этом неотрывно глядя девушке в глаза. — Пришлось пойти на крайние меры, использовать Черлендскую воду.
Ариане почудилось, что лёгкие отказали, и она просто не в состоянии сделать очередной вдох. Комната зыбко вздрогнула и качнулась, вызывая рефлекторное желание схватиться за стол. Черлендская вода, Слёзы Ангела, Голос Пророка… Храм всегда тяготел к мелодичным названиям, даже если речь шла о банальной сыворотке правды.
— А этот самый диверсант… Он вам что, больше не нужен? — уточнил Нур, недоверчиво разглядывая дознавателя. — После Черлендской воды дольше двух дней не живут.
— Да, к сожалению, препарат токсичен. Печень не выдерживает, — тяжело вздохнул Рунтор. — Но в данном случае цель оправдывает средства. Поэтому… давайте не будем нервничать, ссориться и просто ещё немного подождём, — заключил он, с досадой заглядывая в свою пустую кружку. — Может быть, чай на всех из столовой заказать?
Гостеприимные хлопоты «серой мантии» прервало появление штатного палача. Невысокий, чуть сутулый мужчина шагнул через порог, торопливо обращаясь к Рунтору, и тут же замолк, слегка опешив от состава и количества присутствующих.
— Продолжайте, Хатир, не стесняйтесь. Эта информация, думаю, будет очень любопытна нашим гостям, — подбодрил сотрудника Дарм-Тель. — Подопечный созрел? Что он сказал?
Не смотря на щедрое предложение начальства стать героем дня, палач обогнул стол и положил перед храмовником протокол допроса. Рунтор удивлённо взглянул на подчинённого, взял лист и отошёл к окну. По мере чтения его благодушие стремительно сходило на нет, а на скулах всё чётче играли желваки.
— Мёртв?! — взвился Дарм-Тель дойдя до конца документа. — Вы же профессионал! Что значит, впал в неконтролируемое бешенство? Завладел скальпелем… Перерезал себе горло… Вы в своём уме?!
Хатир молча пожимал плечами, пережидая праведный гнев начальства. Простоять так, дремля с открытыми глазами, он спокойно мог хоть целый час, но неясное чувство дискомфорта мешало абстрагироваться. Палач зябко повёл лопатками и машинально оглянулся, натыкаясь на однозначный, маниакально-залипший взгляд девушки.
А лейтенанта, и правда, словно переклинило. Как в трансе — ни моргнуть, ни отвернуться, жадно изучая … нет, не человека … объект, цель. С одним единственным, вполне примитивным желанием, которое, кажется, просто непреодолимо и… сладко до зубовного скрежета.
— Забираем, выводите на улицу, — знакомый голос послышался словно сквозь вату. И уже громче, в самое ухо с угрожающим шипением. — Арька, не дури!
Со стула её сдёрнули за секунду до рывка, скрутили и шустро, чуть ли не волоком потащили по коридору под тихий мат и невнятную ругань Нура.
Глава 44
— Давай, скажи мне, что уже есть решение, что план принят, формируется целевая группа, — Ариана торопливо поднялась навстречу мужчине, вошедшему в комнату для посетителей. — Вардан, скажи мне, что ребят будут спасать, — заглянула она ему в лицо.
— Всё не так быстро и не так просто, — помедлив с ответом, вздохнул майор, хмуро мазанув взглядом по застывшему у двери конвойному. — Ты-то как? Результаты анализов должны были прийти…
— Здорова. Можно смело расстреливать, — скривилась лейтенант, по привычке принимаясь мерить шагами замкнутое пространство.
— Арька, не трави душу. Этот чёртов прокурор…
— Он не чёртов! Нур нам помог!
— Он подвёл тебя под «вышку»!
— По-другому было никак, — уже спокойнее произнесла девушка, останавливаясь напротив гостя. — Мы об этом говорили. Прекрати.
— Ну, хорошо… Тебя накрыло: на себя наплевать, всё ради цели, прёшь напролом… А остальные? Я как буду дальше? А старики? А… Самат? Ты думаешь, он мне за тебя потом спасибо скажет?
Ариана с минуту постояла молча, замерев в двух шагах от командира, словно восковая кукла, без единой тени эмоций на лице, а потом медленно опустилась на лавку, опираясь ладонями о широкий стол.
— Вардан, я не знаю, как… Я не знаю, как объяснить. У меня такое чувство, будто я всем им должна, — пустой, отстранённый взгляд остановился на майоре. — Как будто это уже не моя жизнь. Мне её Захар в займы дал, чтоб я успела всё обещанное закончить и дальше передать…
Кажется, Овал-Мурт принял её за умалишённую. Он уходил такой растерянный, непривычно покладистый… не спорил, не доказывал, не обещал… Может, оно и к лучшему. Пусть занимается делом. Конвойный вывел девушку в коридор, резко крутанул на выходе, прижал к стене и обыскал, не особо миндальничая. Неприятная процедура? По-прежнему и однозначно — да, и ко всему прочему те же бетонные стены, решётки, распорядок дня… но по сравнению с храмовой тюрьмой даже корпус смертников — почти санаторий. Ну, хотя бы потому, что в камере есть кровать, а на ней постельное белье: серое с клеймами, но чистое! А ещё есть стол и лавка, еда как в армейской столовой, вдоволь питьевой воды, посещения, передачи… Капитан выбил для Арианы отдельную камеру, светлую, тёплую… Так что смертной казни можно дожидаться с комфортом. Девушка подошла к зарешёченному окну, постояла, разглядывая двор, забор, осень, подъезжающие машины… Где-то, конечно, обидно, что всё оно так… Но отступать некуда да и поздно. Трибунал состоялся неделю назад. Учитывая чистосердечное признание подсудимой и рьяность следствия, исход был очевиден. Даже без личного присутствия эдайца обошлись. Хватило того материала, который храмовники ещё до её перевода отправили. И если для суда такой расклад оказался вполне приемлем, то для лейтенанта — очередная больная мозоль. Где и как там этот дурной «головешка», вышел из карцера — не вышел… И вроде не на её совести, а чёрта с два с такими мыслями спокойно помрёшь.
Ближе к вечеру пришёл прокурор. Ариане даже думать не хотелось, сколько и чего стоило подобное « хождение в гости» запросто, прямо в камеру к смертнице да ещё и не с пустыми руками. Раз капитан так может, а главное хочет, то милости просим, общество самой себя довольно быстро надоедает.
— Отличный кофе, настоящий, не концентрат из пакетиков. Неужели сам варил? — недоверчиво поинтересовалась девушка, доливая себе в кружку ароматный напиток из термоса.
— Хочется сказать, что да, но… на самом деле из кофейни, — с досадой признался Солен- Ас. — По дороге купил вместе с пирожными.
— А не запалят тебя? Главный обвинитель и вдруг к падшей во всех смыслах этого слова женщине, работорговке в неурочное время, с подарками…
— Не поверишь, но покупать чью-то ночь за улучшенный продуктовый набор здесь весьма распространённая практика, надо только уметь договариваться.
— А-а-а, так ты меня сейчас купил, — сыто улыбнулась лейтенант, сомлевшая то ли от потрясающе вкусной, свежей выпечки, то ли от нехилой капельки алкоголя, которая в кофе несомненно была. — Так может, мне постонать для конспирации?
— Если очень хочется, то давай, — пожал плечами мужчина. — Но стены толстые и всем наплевать. Разве что твой майор шутку не оценит. Он и так после приговора клубится надо мной как грозовая туча, постоянно где-то рядом, ходит, смотрит… Такое чувство, что вояка отпуск взял, чтоб меня в подворотне придушить.
— А ты не ходи по подворотням, — невинно хлопнула глазками девушка, потягиваясь и подгребая крошки. — А если серьёзно… сложно с ним последнее время, — подобралась она, отбрасывая игривость. — Вардан никак принять не может… то, что скоро произойдёт.
— И я тот самый злодей, который за твою смерть в ответе, — хмуро глянул исподлобья Нур.
— Нет, конечно… Просто его от бессилия рвёт, от бездействия, невозможности помочь. У меня тоже такое было, я его понимаю… И он поймёт… потом. Рано или поздно. Если бы ты меня от храмовников не вытащил, я бы уже полстраны нараспев сдала и сама себе харакири сделала. Так что, — упёрлась она ладонями в стол, — если кто-то из моих знакомых или из отдела, или кто-то ещё не в меру чуткий будет тебя хаять…
— То я сразу к тебе, под мощное, белое крылышко, — поднимая руки, расцвёл дурашливой улыбкой Солен-Ас. — Арька, а ты, вообще, по жизни можешь без угроз? Впрочем, с них-то у нас всё и началось, когда я ещё следователем был. Помнится, тебе очень не нравилась служебная проверка о превышении должностных полномочий, — ностальгично вздохнул капитан. — И ты настоятельно советовала отстать от вас с напарницей и заняться чем-то действительно полезным.
— А ты не отстал.
— И завяз по уши, — насмешливо склонил голову набок мужчина.
— Мне, конечно, лестно, — шмыгнула носом лейтенант, вороша отросший ёжик волос, — но ты ещё скажи, что сил нет как любишь и, если бы не эта оказия, то непременно бы повёл под венец.
— Ну, Арька… Ты же знаешь, я не семейный… — слил остатки себе в чашку и убрал со стола пустой термос капитан.
— Вот это мне в тебе всегда и нравилось: чётко, по делу и без фальши, — кивнув, усмехнулась девушка. — Спасибо, Нур. Спасибо за всё… Спасибо за то, что ты был.
— Я, вообще-то, не только был, но и есть, — давя неуместную лирику, смущённо кашлянул Солен-Ас. — И буду с тобой до конца, раз уж ты так решила. Своих ведь не бросают.
— Своих не бросают, — эхом подхватила накрепко вбитый закон Ариана. — Кстати, про «головешку»…
От сотрудника Главной Военной прокуратуры, капитана Солен-Аса редко можно было дождаться, каких бы то ни было, эмоций, выходящих за рамки дипломатии, но тут он взвыл благим матом, возводя глаза к потолку.
— Опять про эдайца! Ну, что ты… Сил никаких нет!
— Надо вытащить, — безапелляционно выдала смертница, сдвигая брови.
— Зачем? — вздохнул мужчина. — Можешь мне рационально объяснить, кому и для чего он теперь нужен?
— Чтобы было.
— Очень конструктивно, — издевательски вежливо подытожил Солен-Ас. — Мало того, что горец — нелегал, так на нём ещё убийство на религиозной почве и господин Рунтор Дарм-Тель, который после нашей махинации злой как чумной шершень!
— Хорошо, Нур. Тебе обоснование нужно? Пусть тогда это будет моё последнее желание. Пойдёт?
— Нет! Перед расстрелом принято сигарету просить, а не карьерное самоубийство прокурора.
