— Потусторонний мир? Бездну? — осторожно спросила потерпевшая.
Лорд Хагал хлопнул себя ладонью по колену и сказал, обращаясь к Грей.
— Видели, Грей? Обыватели воспринимают нас как нечто среднее между сантехниками и наладчиками сети связи. Пойдите, проверьте эту дверь.
Грей прошла в спальню, с некоторой завистью посмотрела на высокую кровать с кованной спинкой, клятвенно пообещала: а) закончить наконец ремонт б)купить кровать.
А вот и дверь, притаилась прямо рядышком с окном. Какая прелесть! Дверь была самая обычная, деревянная, поцарапанная, за нею кто-то подозрительно сопел и удивительно деликатно скрёбся.
Грей бросила взгляд в окно. Оно выходило на проезжую часть, из него должна была быть видна довольно оживленная улица, часть расположенного поблизости парка, нерегулируемый пешеходный переход. Но вместо этого Грей увидела выжженную пустыню до самого горизонта, мертвенно-бледное солнце, чахлые кусты. Она распахнула окно, и вместо шума машин, и людских разговоров услышала только «стон и скрежет зубовный», как описывали бывалые некроманты то место, откуда забирали они слепки душ тех людей, которых собирались поднять.
Плохо, подумала Грей. Очень плохо. Такой быстро образовавшмйся разлом. К чему бы это?
— Лорд Хагал! — крикнула она. — Тут взаимопроникновение второго уровня. Подмогу вызываем или сами будем плясать?
Решено было вызывать подмогу. Жильцов дома на всякий случай эвакуировали, хозяйку квартиры отправили в госпиталь при ордене. Нечисть ее не съела, но понадкусывала, ей стоит некоторое время оставаться под наблюдением. Прибыли лорды Даскен и Шейд, встали позади, накинули «поводки» на Хагала и Грей, по ним потекла пульсирующая сила, бесценная поддержка.
Они открыли дверь, и одновременно шагнули на твердую, горячую землю, их обдало горьким и горячим воздухом. С ближайшего куста упало несколько листьев. Грей подобрала один из них, толстый, мясистый, цвета свежего мяса. Лист пульсировал, словно сердце.
Кто-то представлял сад смерти как в старой сказке — клумбы, деревья в кадках, не подходящих им по размеру — символ не правильно занимаемого места в жизни. Грей, как и любой некромант, знала, как выглядит этот сад на самом деле. Вот он, простирается, до самого горизонта.
Тварь, которая, видимо и скреблась в дверь, была длинной, тощей, метра три наверно, в высоту. Она сидела на земле, вытянув длинные руки-плети, опустив голову, не человечью, коровью.
Лорд Мартин задвинул за спину Уну и очень вежливо поздоровался. Существо с интересом на него посмотрело.
Он казался странно маленьким и хрупким рядом с ней. Тварь подняла голову, очень медленно, будто с трудом вспоминая человеческую речь, произнесла:
— Мой брат позвал меня. Кто ты такой, что не пускаешь меня к моему брату?
— Мир не приспособлен для таких как ты.
— Мой брат позвал меня, — снова произнесла тварь, и вдруг добавила жалобно, срывающимся голосом. — Я не знаю, зачем он позвал меня. Я не хочу оживать! Мне нравится быть мертвой! Я так рада была, когда он меня убил!
Грей вздрогнула, почувствовав, что на её плечо легла чья-та легкая рука. Она обернулась, и наткнулась взглядом на аметисты в глазницах маски лорда Рейнхальда. «Что он видит, как он дышит вообще через все эти преграды?» — невпопад подумала Грей.
— Езжайте домой, леди Грей, — мягко сказал он. Нарисованные на маске губы, разумеется, не шевельнулись. Именно поэтому Грей всегда стеснялась разговаривать с магистром. Ей казалось, будто его голос звучит внутри её головы.
Она склонила голову, оглянулась в поисках двери, чувствуя, как пульсирует в груди связующая нить. Сделала несколько шагов, увидела наконец всё ту же обшарпанную дверь. Лорд Хагал нагнал ее. Грей не удержалась, бросила взгляд через плечо, и остановилась, пораженная увиденным. Нельзя было точно сказать — не то тварь уменьшилась, не то лорд Рейнхальд каким-то образом стал больше, но их размеры теперь были вполне сопоставимы.
Лорд Рейнхальд взял тварь за руку, и они стояли не шевелясь и глядя друг на друга.
— Пойдемте, леди Грей, — сказал Хагал — мы ошиблись. Это не тварь. Это один из Хранителей.
— Кто же позвал её?
— Она говорит, что её брат. Но лорд Рейнхальд уверен, что это невозможно.
— Брат…
— Проклятый, разумеется.
Айрис Бард открыла дверь своим ключом, и нарочито бодрым голосом сказала:
- Привет. Я отосплюсь у тебя, ладно?
Уна посмотрела на нее внимательно. Потом еше раз, с применением заклинаний из арсенала целителей. Не то чтобы это было очень уж необходимо, у Айрис все было на лице написано.
- Что на этот раз? Пудра, колеса, звёздная дорога, черная трава, не дай Бездна?
Айрис страдальчески поморщилась, и сняла солнечные очки - самый необходимый предмет в пять утра.
- Пожалуйста, не сейчас, Уна. Сегодня у меня траур.
- Траур? - спросила Уна, и жестом указала на кухню. - Полечить тебя?
Айрис только качнула головой и поморщилась.
- Нет. Я только дошла до конди... Кондит...
- Кондиции, — подсказала Уна и поставила чайник.
- Он скоро умрет.
- Проклятый?
Айрис села за стол, уронила голову на руки.
- Ага.
- Да, скоро очередная годовщина...
Айрис промычала:
- Да, это скоро закончится. Если верить магистру Рейнхальду, а ему можно верить, да? Он умрет там, на Поле Пепла. В прошлом. Я буду свободна. Да.
Уна подала ей чашку крепкого чая.
Айрис Бард Уна повстречала в один из самых напряжённых моментов успешно начавшейся карьеры. Они с наставником только что прибыли из командировки на Ледяные Острова, и дорога назад была ужасной. Лететь пришлось на старом самолете в грозу, развалиться которому не давало только крепкое магическое словцо второго пилота.
Летели в компании сектантов, всю дорогу молившихся Проклятому, двух магов разума с детенышем дракона, повредившим крыло, примерно тремя шаманами с Ледяных Островов, и половиной туши оленя, без которой шаманы лететь отказались.
Гроза гремела, сектанты молились, разумники что-то курили, невообразимо вонючее, дракон меланхолично блевал и выл, двое шаманов пели, туша оленя ездила по салону, оставляя за собой кровавые следы.
Прилично себя вели, кроме Уны только мастер Хагал, признавшийся, что не любит летать, и тут же уснувший, и третий шаман. Он был мертв, и большой частью спокойно лежал в гробу. Иногда он пытался восстать из гроба и Уна его упокаивала. Это требовалось не всегда, так как пару раз он пытался восстать не по магическим, а механическим причинам, когда самолет закладывал очередной невообразимый вираж.
Именно его и сопровождали Уна с наставником. В столице предстояло понять, что такое покусилось на честного шамана, раз классическое упокоение не срабатывает.
Наставник, проснувшийся как раз к посадке, заметил, что у Уны трясутся руки, отправил ее отсыпаться, а сам поехал устраивать шаманов. Живых - в гостиницу, покусанного - в покойницкую. И тушу оленя туда же, шаманам для ритуала.
Уна, оказавшись дома, обнаружила, что ее залили. Тут она поняла, что без крепкого кофе и хорошего стейка она эту ночь не переживет.
Айрис Бард подошла к ней стрельнуть мелочи, и в первый момент Уна приняла ее за наркоманку, или "веселую барышню", как деликатно и старомодно сказал бы мастер Хагал.
Но все оказалось гораздо хуже. Айрис была внучкой одного из предыдущих президентов, и дочерью Джонатана Барда, кандидата в президенты. А еще она была свободной художницей, которая искала себя, и все никак не могла найти. Да, и еще она была из того самого рода Бардов, светлого рода магов, владельцами Эйлин-Дана, самой страшной тюрьмы для темных магов. Впрочем, родней ей приходился и великолепный Мертвец, по паспорту Энтони Бард, лучший друг мастера Хагала. Как было с ней не подружиться?
Тем более, что у нее была ещё одна интересная особенность. Айрис Бард была одержима.
История ее одержимости вошла в учебники. И конечно, Уна не смогла удержать профессиональный интерес, и не расспросить ее поподробнее. Она была одержима духом Проклятого, сильнейшего в мире некроманта.
Айрис пошатываясь встала.
- Мне надо поспать. Посидишь со мной, ладно?
- Конечно посижу, — сказала Уна, ставя посуду в раковину.
- Как удобно, что у одержимой лучшая подруга некромант, - улыбнулась Айрис.
Уна села на матрас, Айрис положила голову ей на колени. Пижамные брюки Уны довольно скоро стали мокрыми. Айрис беззвучно плакала.
- Он был очень красивым, знаешь?
- Знаю, дорогая, — ответила Уна гладя подругу по не слишком чистым волосам.
- Очень добрым. За что они с ним так?
- Война...
Айрис выругалась. Без всякого задора, устало и уныло.
У Айрис в приличном обществе сложилась особая репутация, изменить которую не смогло бы уже ни одно пиар-агентство. В чем ее только не обвиняли, в каких только лечебных заведениях он не проходила лечение. Об одержимости, впрочем, широко не распространялись, а вот ее тяга к саморазрушению была видна за версту. Потому мало кто понимал, почему ее отец, человек довольно жёсткий, ей все с рук спускал. Мало кто понимал, почему она делает все, чтобы не оставить себе никаких шансов на благопристойный брак. И все с нетерпением ждали, когда же Айрис плохо кончит, чтобы потом со злорадством сказать: "Я так и знал!"
Поначалу, когда она была совсем маленькой, разумники, к которым водил ее отец после того, мать Айрис ушла от него в один голос уверяли, что она придумала себе воображаемого друга. Это было не совсем так. Айрис его не воображала. Его звали Ал, и он был мертв. И жил он давно, еще до последней войны. Айрис сказал об этом отцу, и напугала еще сильнее. Он обратился за помощью к давнему покровителю семьи, лорду Рейнхальду, магистру ордена некромантов. Дабы не будоражить общественность внезапным визитом одного высокопоставленного лица к другому, лорд Рейнхальд прибыл в их родовой замок Эйлин-дан, будто бы на день рождения.
Когда-то давно это место было тюрьмой для тёмных магов, затем здесь был один из крупнейших разломов в бездну. А после того, как некроманты научились полностью избавляться от разломов, Барды выкупили свое имущество назад. Это была хорошая сделка - орденская казна нуждалась в пополнении.
Разумеется, магистру посылались приглашения на все праздники, семьи, но он лишь вежливо присылал поздравления и ничего не значащие сувениры. Своим прибытием на он поставил бы в неудобное положение обе стороны. Но это было неплохим прикрытием.
В тот год Айри исполнилось шесть лет, и представили широкой общественности, как наследника рода Бардов, дочь сенатора, внучку президента, правнучку и праправнучку двух почивших уже в бозе министров, и, вероятно, продолжательницу этой чудесной политической династии.
Айри приодели в платье старинного покроя, собрали волосы в высокую прическу, чтобы придать непослушным вихрам приличный вид. Ал наверное, сказал бы, что Айрис выглядит, будто ее корова облизала. Ему было виднее, фермерскому сыну. Весь вечер Айрис вела себя хорошо, позировала для светописцев с многочисленными гостями, резала праздничный торт, и вообще, была паинькой.
А потом, ровно в восемь часов вечера прибыл он.
Через бездну, разумеется, — магистр ордена Тьмы слишком занятой человек, чтобы тратить время на самолет. Он шел, окруженный свитой, десятком магов своего дома, безупречный, как его жемчужно-серая мантия, перехваченная светло-сиреневым широким кушаком, холодный, как его фарфоровая маска, надежно скрывающая лицо.
Губы маски улыбались почти незаметно и ласково.
— Здравствуйте, юная госпожа, — сказал он, присаживаясь рядом со мной на корточки.
Он положил тяжелую, горячую руку, скрытую белой перчаткой ей на голову, и застыл на какое-то время молча. Айрис не отрываясь смотрела на его лицо, ловила свое отражение в глазницах, заполненных аметистами. Будто смотрела, на чью-то посмертную маску. Затем магистр кивнул, протянул руку в сторону, повелительным и спокойным жестом, точно зная, что его приказание будет исполнено.
Один из свитских, на груди и рукаве которого было вышито черное солнце, вложил в руку своего магистра обернутый в подарочную бумагу прямоугольник. Это оказалась книга — сборник астурийских сказок. Айрис даже обиделась немного, если на сиятельного магистра Темного ордена вообще возможно обижаться. Что она, младенец? Айрис с учителем словесности уже одолели половину «Древнейших хроник Астурии», а это гораздо занимательнее сказок о говорящих животных, и принцессах постоянно нуждающихся в спасении.
Впрочем, в книге были красивые иллюстрации, и за это можно было простить написанную на страницах чушь. Особенно Айри запомнился Снежный Король, который ходит по земле самую холодную ночь года, в поисках самой холодной души, что бы забрать с собой. Она долго недоумевала, зачем Королю нужны эти злодеи, потом выросла и поняла: холодный, не значит злой. Холодный, значит отчаявшийся, потерявший смысл жизни. Вот кого забирал Снежный Король. Тех, кто все равно не жил...
Книга была сделана на заказ, в единственном экземпляре, и в портрете Снежного Короля даже Айри был очевиден комплимент художника заказчику. В горделивом повороте головы всадника в белом, в линии плеч, в длинных, серебряных волосах угадывался лорд Рейнхальд...
Но все это она осознала потом, а на празднике лишь вежливо поблагодарила магистра за подарок, а сам подумала, что можно было подарить что-нибудь поинтереснее. Пони, например. Или велосипед.
Отец увел магистра в кабинет, и они долго о чём-то говорили. Прибывшие с лордом Рейнхальдом некроманты рассеялись по залу, при этом не забывая окидывать помещение цепкими, колючими взглядами.
Айрис ни могла не подслушать о чем идет речь за закрытыми дверями. Понятное дело, что о ней. О ком же еще? И об Але.
На мгновение Айрис прикрыла глаза, и перед мысленным взором встала комната с низким, беленым потолком, вязаными половиками на до белизны отскобленном полу, — дом, где жил ее друг Ал. Сто ч чем-то лет назад жил. Он не видел, и не слышал ее, она видела и слышала каждое его слово, если давала себе труд напрячься. Айрис знал об Але все.
У Ала светлые волосы чуть ниже лопаток, он болезненный и хрупкий мальчик тонкими чертами лица. Ему тоже шесть лет, но он выглядит младше своего возраста. А еще у него очень красивые глаза, как аметисты, как те камни, что смотрят из глазниц маски лорда Рейнхальда. Айрис не знает, откуда она взяла что Ал давно мертв. Может быть ее просто уверили в этом. И в том, что она никак не сможет на это повлиять...
Ей так жаль... Айри правда очень жаль! Но что она может поделать?
Ал уже спал, ведь время шло у нас синхронно, а на ферме рано встают. Завтра, когда Айрис будет нежиться в постели, он поведет гусей на пруд, перед этим накормив кур и коз. Наверно хорошо, что он не знает о том, что какой-то избалованная девочка из будущего следит за каждым его шагом.
Ал вдруг проснулся, открыл глаза, которые странно светились в темноте мягким светом и спросил:
— Кто ты?
От неожиданности Айри промолчала. Наваждение рассеялось. Ал снова уснул, и его сны, полные неопределенных, дымчатых видений, вновь ушли на задний план сознания.
Отец удалился со своим почетным гостем в кабинет, и Айрис не стала тратить время и ждать, когда ее поведут спать. У нее с отцом был уговор, что она останется среди гостей до первого проступка. Настало его время. Няня зорко следила Айрис, и ей даже не пришлось что-то изобретать. Айри просто опрокинула бокал шампанского на ближайшего гостя.
Лорд Хагал хлопнул себя ладонью по колену и сказал, обращаясь к Грей.
— Видели, Грей? Обыватели воспринимают нас как нечто среднее между сантехниками и наладчиками сети связи. Пойдите, проверьте эту дверь.
Грей прошла в спальню, с некоторой завистью посмотрела на высокую кровать с кованной спинкой, клятвенно пообещала: а) закончить наконец ремонт б)купить кровать.
А вот и дверь, притаилась прямо рядышком с окном. Какая прелесть! Дверь была самая обычная, деревянная, поцарапанная, за нею кто-то подозрительно сопел и удивительно деликатно скрёбся.
Грей бросила взгляд в окно. Оно выходило на проезжую часть, из него должна была быть видна довольно оживленная улица, часть расположенного поблизости парка, нерегулируемый пешеходный переход. Но вместо этого Грей увидела выжженную пустыню до самого горизонта, мертвенно-бледное солнце, чахлые кусты. Она распахнула окно, и вместо шума машин, и людских разговоров услышала только «стон и скрежет зубовный», как описывали бывалые некроманты то место, откуда забирали они слепки душ тех людей, которых собирались поднять.
Плохо, подумала Грей. Очень плохо. Такой быстро образовавшмйся разлом. К чему бы это?
— Лорд Хагал! — крикнула она. — Тут взаимопроникновение второго уровня. Подмогу вызываем или сами будем плясать?
Решено было вызывать подмогу. Жильцов дома на всякий случай эвакуировали, хозяйку квартиры отправили в госпиталь при ордене. Нечисть ее не съела, но понадкусывала, ей стоит некоторое время оставаться под наблюдением. Прибыли лорды Даскен и Шейд, встали позади, накинули «поводки» на Хагала и Грей, по ним потекла пульсирующая сила, бесценная поддержка.
Они открыли дверь, и одновременно шагнули на твердую, горячую землю, их обдало горьким и горячим воздухом. С ближайшего куста упало несколько листьев. Грей подобрала один из них, толстый, мясистый, цвета свежего мяса. Лист пульсировал, словно сердце.
Кто-то представлял сад смерти как в старой сказке — клумбы, деревья в кадках, не подходящих им по размеру — символ не правильно занимаемого места в жизни. Грей, как и любой некромант, знала, как выглядит этот сад на самом деле. Вот он, простирается, до самого горизонта.
Тварь, которая, видимо и скреблась в дверь, была длинной, тощей, метра три наверно, в высоту. Она сидела на земле, вытянув длинные руки-плети, опустив голову, не человечью, коровью.
Лорд Мартин задвинул за спину Уну и очень вежливо поздоровался. Существо с интересом на него посмотрело.
Он казался странно маленьким и хрупким рядом с ней. Тварь подняла голову, очень медленно, будто с трудом вспоминая человеческую речь, произнесла:
— Мой брат позвал меня. Кто ты такой, что не пускаешь меня к моему брату?
— Мир не приспособлен для таких как ты.
— Мой брат позвал меня, — снова произнесла тварь, и вдруг добавила жалобно, срывающимся голосом. — Я не знаю, зачем он позвал меня. Я не хочу оживать! Мне нравится быть мертвой! Я так рада была, когда он меня убил!
Грей вздрогнула, почувствовав, что на её плечо легла чья-та легкая рука. Она обернулась, и наткнулась взглядом на аметисты в глазницах маски лорда Рейнхальда. «Что он видит, как он дышит вообще через все эти преграды?» — невпопад подумала Грей.
— Езжайте домой, леди Грей, — мягко сказал он. Нарисованные на маске губы, разумеется, не шевельнулись. Именно поэтому Грей всегда стеснялась разговаривать с магистром. Ей казалось, будто его голос звучит внутри её головы.
Она склонила голову, оглянулась в поисках двери, чувствуя, как пульсирует в груди связующая нить. Сделала несколько шагов, увидела наконец всё ту же обшарпанную дверь. Лорд Хагал нагнал ее. Грей не удержалась, бросила взгляд через плечо, и остановилась, пораженная увиденным. Нельзя было точно сказать — не то тварь уменьшилась, не то лорд Рейнхальд каким-то образом стал больше, но их размеры теперь были вполне сопоставимы.
Лорд Рейнхальд взял тварь за руку, и они стояли не шевелясь и глядя друг на друга.
— Пойдемте, леди Грей, — сказал Хагал — мы ошиблись. Это не тварь. Это один из Хранителей.
— Кто же позвал её?
— Она говорит, что её брат. Но лорд Рейнхальд уверен, что это невозможно.
— Брат…
— Проклятый, разумеется.
Глава 3
Айрис Бард открыла дверь своим ключом, и нарочито бодрым голосом сказала:
- Привет. Я отосплюсь у тебя, ладно?
Уна посмотрела на нее внимательно. Потом еше раз, с применением заклинаний из арсенала целителей. Не то чтобы это было очень уж необходимо, у Айрис все было на лице написано.
- Что на этот раз? Пудра, колеса, звёздная дорога, черная трава, не дай Бездна?
Айрис страдальчески поморщилась, и сняла солнечные очки - самый необходимый предмет в пять утра.
- Пожалуйста, не сейчас, Уна. Сегодня у меня траур.
- Траур? - спросила Уна, и жестом указала на кухню. - Полечить тебя?
Айрис только качнула головой и поморщилась.
- Нет. Я только дошла до конди... Кондит...
- Кондиции, — подсказала Уна и поставила чайник.
- Он скоро умрет.
- Проклятый?
Айрис села за стол, уронила голову на руки.
- Ага.
- Да, скоро очередная годовщина...
Айрис промычала:
- Да, это скоро закончится. Если верить магистру Рейнхальду, а ему можно верить, да? Он умрет там, на Поле Пепла. В прошлом. Я буду свободна. Да.
Уна подала ей чашку крепкого чая.
Айрис Бард Уна повстречала в один из самых напряжённых моментов успешно начавшейся карьеры. Они с наставником только что прибыли из командировки на Ледяные Острова, и дорога назад была ужасной. Лететь пришлось на старом самолете в грозу, развалиться которому не давало только крепкое магическое словцо второго пилота.
Летели в компании сектантов, всю дорогу молившихся Проклятому, двух магов разума с детенышем дракона, повредившим крыло, примерно тремя шаманами с Ледяных Островов, и половиной туши оленя, без которой шаманы лететь отказались.
Гроза гремела, сектанты молились, разумники что-то курили, невообразимо вонючее, дракон меланхолично блевал и выл, двое шаманов пели, туша оленя ездила по салону, оставляя за собой кровавые следы.
Прилично себя вели, кроме Уны только мастер Хагал, признавшийся, что не любит летать, и тут же уснувший, и третий шаман. Он был мертв, и большой частью спокойно лежал в гробу. Иногда он пытался восстать из гроба и Уна его упокаивала. Это требовалось не всегда, так как пару раз он пытался восстать не по магическим, а механическим причинам, когда самолет закладывал очередной невообразимый вираж.
Именно его и сопровождали Уна с наставником. В столице предстояло понять, что такое покусилось на честного шамана, раз классическое упокоение не срабатывает.
Наставник, проснувшийся как раз к посадке, заметил, что у Уны трясутся руки, отправил ее отсыпаться, а сам поехал устраивать шаманов. Живых - в гостиницу, покусанного - в покойницкую. И тушу оленя туда же, шаманам для ритуала.
Уна, оказавшись дома, обнаружила, что ее залили. Тут она поняла, что без крепкого кофе и хорошего стейка она эту ночь не переживет.
Айрис Бард подошла к ней стрельнуть мелочи, и в первый момент Уна приняла ее за наркоманку, или "веселую барышню", как деликатно и старомодно сказал бы мастер Хагал.
Но все оказалось гораздо хуже. Айрис была внучкой одного из предыдущих президентов, и дочерью Джонатана Барда, кандидата в президенты. А еще она была свободной художницей, которая искала себя, и все никак не могла найти. Да, и еще она была из того самого рода Бардов, светлого рода магов, владельцами Эйлин-Дана, самой страшной тюрьмы для темных магов. Впрочем, родней ей приходился и великолепный Мертвец, по паспорту Энтони Бард, лучший друг мастера Хагала. Как было с ней не подружиться?
Тем более, что у нее была ещё одна интересная особенность. Айрис Бард была одержима.
История ее одержимости вошла в учебники. И конечно, Уна не смогла удержать профессиональный интерес, и не расспросить ее поподробнее. Она была одержима духом Проклятого, сильнейшего в мире некроманта.
Айрис пошатываясь встала.
- Мне надо поспать. Посидишь со мной, ладно?
- Конечно посижу, — сказала Уна, ставя посуду в раковину.
- Как удобно, что у одержимой лучшая подруга некромант, - улыбнулась Айрис.
Уна села на матрас, Айрис положила голову ей на колени. Пижамные брюки Уны довольно скоро стали мокрыми. Айрис беззвучно плакала.
- Он был очень красивым, знаешь?
- Знаю, дорогая, — ответила Уна гладя подругу по не слишком чистым волосам.
- Очень добрым. За что они с ним так?
- Война...
Айрис выругалась. Без всякого задора, устало и уныло.
У Айрис в приличном обществе сложилась особая репутация, изменить которую не смогло бы уже ни одно пиар-агентство. В чем ее только не обвиняли, в каких только лечебных заведениях он не проходила лечение. Об одержимости, впрочем, широко не распространялись, а вот ее тяга к саморазрушению была видна за версту. Потому мало кто понимал, почему ее отец, человек довольно жёсткий, ей все с рук спускал. Мало кто понимал, почему она делает все, чтобы не оставить себе никаких шансов на благопристойный брак. И все с нетерпением ждали, когда же Айрис плохо кончит, чтобы потом со злорадством сказать: "Я так и знал!"
Поначалу, когда она была совсем маленькой, разумники, к которым водил ее отец после того, мать Айрис ушла от него в один голос уверяли, что она придумала себе воображаемого друга. Это было не совсем так. Айрис его не воображала. Его звали Ал, и он был мертв. И жил он давно, еще до последней войны. Айрис сказал об этом отцу, и напугала еще сильнее. Он обратился за помощью к давнему покровителю семьи, лорду Рейнхальду, магистру ордена некромантов. Дабы не будоражить общественность внезапным визитом одного высокопоставленного лица к другому, лорд Рейнхальд прибыл в их родовой замок Эйлин-дан, будто бы на день рождения.
Когда-то давно это место было тюрьмой для тёмных магов, затем здесь был один из крупнейших разломов в бездну. А после того, как некроманты научились полностью избавляться от разломов, Барды выкупили свое имущество назад. Это была хорошая сделка - орденская казна нуждалась в пополнении.
Разумеется, магистру посылались приглашения на все праздники, семьи, но он лишь вежливо присылал поздравления и ничего не значащие сувениры. Своим прибытием на он поставил бы в неудобное положение обе стороны. Но это было неплохим прикрытием.
В тот год Айри исполнилось шесть лет, и представили широкой общественности, как наследника рода Бардов, дочь сенатора, внучку президента, правнучку и праправнучку двух почивших уже в бозе министров, и, вероятно, продолжательницу этой чудесной политической династии.
Айри приодели в платье старинного покроя, собрали волосы в высокую прическу, чтобы придать непослушным вихрам приличный вид. Ал наверное, сказал бы, что Айрис выглядит, будто ее корова облизала. Ему было виднее, фермерскому сыну. Весь вечер Айрис вела себя хорошо, позировала для светописцев с многочисленными гостями, резала праздничный торт, и вообще, была паинькой.
А потом, ровно в восемь часов вечера прибыл он.
Через бездну, разумеется, — магистр ордена Тьмы слишком занятой человек, чтобы тратить время на самолет. Он шел, окруженный свитой, десятком магов своего дома, безупречный, как его жемчужно-серая мантия, перехваченная светло-сиреневым широким кушаком, холодный, как его фарфоровая маска, надежно скрывающая лицо.
Губы маски улыбались почти незаметно и ласково.
— Здравствуйте, юная госпожа, — сказал он, присаживаясь рядом со мной на корточки.
Он положил тяжелую, горячую руку, скрытую белой перчаткой ей на голову, и застыл на какое-то время молча. Айрис не отрываясь смотрела на его лицо, ловила свое отражение в глазницах, заполненных аметистами. Будто смотрела, на чью-то посмертную маску. Затем магистр кивнул, протянул руку в сторону, повелительным и спокойным жестом, точно зная, что его приказание будет исполнено.
Один из свитских, на груди и рукаве которого было вышито черное солнце, вложил в руку своего магистра обернутый в подарочную бумагу прямоугольник. Это оказалась книга — сборник астурийских сказок. Айрис даже обиделась немного, если на сиятельного магистра Темного ордена вообще возможно обижаться. Что она, младенец? Айрис с учителем словесности уже одолели половину «Древнейших хроник Астурии», а это гораздо занимательнее сказок о говорящих животных, и принцессах постоянно нуждающихся в спасении.
Впрочем, в книге были красивые иллюстрации, и за это можно было простить написанную на страницах чушь. Особенно Айри запомнился Снежный Король, который ходит по земле самую холодную ночь года, в поисках самой холодной души, что бы забрать с собой. Она долго недоумевала, зачем Королю нужны эти злодеи, потом выросла и поняла: холодный, не значит злой. Холодный, значит отчаявшийся, потерявший смысл жизни. Вот кого забирал Снежный Король. Тех, кто все равно не жил...
Книга была сделана на заказ, в единственном экземпляре, и в портрете Снежного Короля даже Айри был очевиден комплимент художника заказчику. В горделивом повороте головы всадника в белом, в линии плеч, в длинных, серебряных волосах угадывался лорд Рейнхальд...
Но все это она осознала потом, а на празднике лишь вежливо поблагодарила магистра за подарок, а сам подумала, что можно было подарить что-нибудь поинтереснее. Пони, например. Или велосипед.
Отец увел магистра в кабинет, и они долго о чём-то говорили. Прибывшие с лордом Рейнхальдом некроманты рассеялись по залу, при этом не забывая окидывать помещение цепкими, колючими взглядами.
Айрис ни могла не подслушать о чем идет речь за закрытыми дверями. Понятное дело, что о ней. О ком же еще? И об Але.
На мгновение Айрис прикрыла глаза, и перед мысленным взором встала комната с низким, беленым потолком, вязаными половиками на до белизны отскобленном полу, — дом, где жил ее друг Ал. Сто ч чем-то лет назад жил. Он не видел, и не слышал ее, она видела и слышала каждое его слово, если давала себе труд напрячься. Айрис знал об Але все.
У Ала светлые волосы чуть ниже лопаток, он болезненный и хрупкий мальчик тонкими чертами лица. Ему тоже шесть лет, но он выглядит младше своего возраста. А еще у него очень красивые глаза, как аметисты, как те камни, что смотрят из глазниц маски лорда Рейнхальда. Айрис не знает, откуда она взяла что Ал давно мертв. Может быть ее просто уверили в этом. И в том, что она никак не сможет на это повлиять...
Ей так жаль... Айри правда очень жаль! Но что она может поделать?
Ал уже спал, ведь время шло у нас синхронно, а на ферме рано встают. Завтра, когда Айрис будет нежиться в постели, он поведет гусей на пруд, перед этим накормив кур и коз. Наверно хорошо, что он не знает о том, что какой-то избалованная девочка из будущего следит за каждым его шагом.
Ал вдруг проснулся, открыл глаза, которые странно светились в темноте мягким светом и спросил:
— Кто ты?
От неожиданности Айри промолчала. Наваждение рассеялось. Ал снова уснул, и его сны, полные неопределенных, дымчатых видений, вновь ушли на задний план сознания.
Отец удалился со своим почетным гостем в кабинет, и Айрис не стала тратить время и ждать, когда ее поведут спать. У нее с отцом был уговор, что она останется среди гостей до первого проступка. Настало его время. Няня зорко следила Айрис, и ей даже не пришлось что-то изобретать. Айри просто опрокинула бокал шампанского на ближайшего гостя.
