- Я тоже буду молиться об этом, Ваше Высокопреосвященство, - сказал на это Ульрик, и после недолгого молчания добавил: - Увы, большего от нас не зависит.
- Что слышно о третьем ребенке? - спросил епископ Галл, переплетая пальцы на объемном животе, - Как скоро его доставят в столицу?
- Сир Ригман уже должен был прибыть в Бор, - быстро подсчитав в уме дни, ответил рыцарь, - Полагаю, они будут в Эндаме к исходу месяца. Однако меня беспокоят халийцы на границах - как Вы помните, Бор находится как раз в восточной части королевства и хотел бы лично...
Его Высокопреосвященство вскинул руку, призывая Ульрика к молчанию, и покачав головой, произнес:
- Мне не следовало бы отпускать тебя из столицы сейчас, но я вижу решимость в твоих глазах и не буду противиться твоему решению, сын мой. Люди должны узнать и запомнить, кто именно встал на их защиту в час нужды. Ступай же, Ульрик Гильм, и исполни то, что должно.
Рыцарь, приняв благословение от Его Высокопреосвященства, быстрым шагом покинул территорию храма. Ему предстояло много дел.
Глава 3
Сетма вышел из портала и, не удержавшись, упал на одно колено. Перед глазами мельтешили разноцветные пятна, а уши словно бы заткнули винными пробками. Ладони нащупали гладкую прохладную поверхность каменного пола.
- Эй, приятель, ты как?
Голос, который услышал молодой маг звучал как-то странно, словно многократно отраженное от стен и рассеявшееся на множество частей эхо. Поэтому вопрос получилось разобрать с трудом, но ответить на него сейчас не представлялось возможным – ничего кроме шумного хриплого дыхания, Сетма сейчас из себя выдавить не мог. Постепенно, слабость и дурнота начали отпускать, и маг наконец сумел осмотреться: просторное помещение без окон, с точно такой же каменной аркой портала, какая стояла в подвале у Громады, и незнакомый совершенно лысый мужчина с причудливо подстриженной бородой и массивной серебряной серьгой в ухе. Кожа мужчины была до того смуглой, что светлые глаза смотрелись почти белыми, и это придавало его облику несколько жутковатый вид.
- Если надумаешь блевать – вон ведро стоит, так что не вздумай заляпать мне полы, - обратился к нему незнакомец, жестом указывая на деревянную бадейку, находящуюся от Сетмы на расстоянии вытянутой руки.
- Все нормально, - сипло произнес Бодрак и, пошатываясь, поднялся на ноги.
Голова все еще немного кружилась, но в целом он чувствовал себя значительно лучше. Это был первый в его жизни опыт прохождения через портал, и маг очень надеялся, что следующий случится еще не скоро.
Тут, мужчина, видимо заметив внушительный синяк, занимающий почти половину лица Сетмы, хохотнул и насмешливо произнес:
- Экого красавца к нам занесло! Ты ведь не Чёрный странник, верно, приятель?
Бодрак, неосознанно дотронувшись пальцами до потемневшего кровоподтека, который только начинал желтеть по краям, поморщился, и неохотно ответил:
- Ты прав. Я прибыл в Асгалот для того, чтобы разыскать одного мага, - он еще раз смерил мужчину внимательным взглядом, и не уловив в выражение его лица ничего, кроме дружелюбной насмешки, сказал: - Я был бы очень признателен, если ты немного расскажешь мне, что тут к чему. Я никогда прежде не был в Закрытом королевстве.
Незнакомец скрестил на груди сильные жилистые руки, и с усмешкой заметил:
- Мне твоя признательность даром не сдалась, парень. Я предпочитаю благодарность посущественнее: скажем, три золотых рина, и можешь быть уверен в том, что не пропадешь в Асгалоте в первые же дни.
Бодрак нахмурился, но понимая, что иного выхода все равно нет, отстегнув от пояса отданный Громилой кошель, отчитал положенную сумму. Как только деньги оказались у мужчины, который по всей видимости исполнял здесь обязанности привратника, тот провел Сетму вверх по лестнице в небольшое, тесно заставленное разнообразной мебелью помещение. Судя по массивному столу заваленному бумагами и толстыми книгами, широкому стеллажу со свитками и аманратами-накопителями, а так же занимающему почти все пространство одной из стен гобелену с картой Асгалота – это был рабочий кабинет.
- Присаживайся, - указав рукой на странной формы кресло с высокой спинкой и чуть изогнутыми ножками, предложил привратник, и Сетма с облегчением опустился на мягкое сидение, - Мое имя Лиан Рид, но все зовут меня Стражем. Как ты уже понял, моя работа здесь встречать прибывших в Асгалот магов, и вводить их в курс дела.
- За деньги, - с кривой улыбкой отметил Сетма.
- На то она и работа, парень, чтобы за нее деньги получать, - невозмутимо отозвался Страж, и посерьезнев, указал на карту королевства: - Значит так, смотри и запоминай, чтобы по-глупому головы не лишиться. Мы сейчас находимся здесь, - Рид ткнул длинным пальцем в точку совсем рядом с кажущейся безбрежной водной гладью, - Это юг Асгалота, портовый город Фендор. Ближайший известный источник находится в трех днях пути отсюда, но не рекомендую туда соваться – его контролируют маги Гренда Декстона – одного из влиятельнейших Чёрных странников, который ревностно относиться к чужакам, посмевшим посягнуть на его территорию. Мой тебе совет: лучше отыщи свободный источник, правда с ними теперь совсем туго, или сговорись с более лояльными странниками, которые за плату позволят тебе напитать эрд. Опасайся рыцарей в алых плащах: ты же наверняка слышал о Сынах Всевышнего? Паскудные ребята, которые очень уж не жалуют нашего брата. Магию они конечно не чувствуют, но если заподозрят в тебе коссха – вздернут на ближайшем суку, или голову отрубят, а тело потом сожгут.
- Коссха? – с некоторым недоумением переспросил Бодрак.
- Так они нас называют, - хохотнув, пояснил Страж, - Но чаще конечно, проклятыми колдунами и безбожными тварями – говорю же, "любят" они нас. Ты не отвлекайся, парень, запоминай все, что я тебе говорю, иначе не протянешь здесь и пары дней.
- Что еще мне нужно знать? – серьезно спросил Сетма, стараясь сохранить в памяти все, о чем рассказывал ему Рид. Страж бросил на него одобрительный взгляд, и продолжил: - Во-первых: эрд свой старайся лишний раз никому не показывать – если простой люд даже и не сообразит что это такое, то наверняка найдутся желающие поживиться "красивым камушком". Во-вторых: обзаведись оружием – здесь путешествовать по дорогам опасно. На юге еще ничего – разбойников не так много, но если двинуться на восток к границе с Халией, то можно и на работорговцев нарваться. На западе, слышал, тоже не все спокойно – вроде как два лорда между собой за спорные земли разбираются, а их вояки между делом бесчинства творят, мародерствуют. В общем, хороший меч или чем ты там предпочитаешь сражаться, тебе не повредит.
Сетма задумался. Ему, владеющему магией, никогда не приходилось держать в руках оружие, в прочем, как и большинству живущих в Коссхоэне магов. Да и с кем ему было сражаться? Против пустого кошелька и растущих долгов, с мечом особо не повоюешь. Однако, в более юные свои годы, он с другом по первой ступени "Магриума", помнится, неплохо кидал в цель метательные ножи. Возможно, стоит заказать у местного кузнеца парочку – все-таки магией в Асгалоте пользоваться нежелательно, да и не факт, что он после сможет быстро восполнить свой эрд. Судя по тому, что рассказал ему Страж, источники в Закрытом королевстве давно были поделены между Чёрными странниками, и так просто к ним Бодраку не подобраться.
"Что же, главное – найти дядю, и поскорее убраться отсюда" – решил Сетма, внимательно разглядывая карту-гобелен.
Асгалот был поистине огромен, особенно по сравнению с Коссхоэном, и от этого на сердце молодого мага становилось тревожно. Как отыскать Аттикуса на таких просторах? Вся надежда оставалась только на ритуал кровных уз, и провести его Сетма намеревался этой же ночью.
***
Никогда прежде Тору не доводилось ездить на лошади, и за те пять дней, которые он провел в седле, мальчику пришлось очень несладко.
Хорошо еще, что сир Ригман, который сидел позади него, вовремя успевал поддержать Тору, если тот вдруг начинал съезжать с седла и заваливаться набок. Упасть было очень страшно: с высоты лошадиной спины, земля казалось очень далекой, и кажется, что если все-таки свалишься, то одними лишь ушибами точно не отделаешься.
Сир Ригман и сопровождающие его воины, которые еще не получили право носить алый рыцарский плащ, двигались в сторону столицы почти без остановок, располагаясь на отдых лишь когда солнце начинало клониться к закату. Тогда они разводили костер и варили сытную похлебку с большими кусками мяса и золотистым жирком, плавающим на поверхности. Тору казалось, что ничего вкуснее в своей жизни, есть ему, не доводилось. Это не пресная монастырская каша, в которой запросто могла увязнуть ложка, и которая никогда не притупляла чувство голода полностью. Теперь же Тору мог есть до отвала, а сир Ригман даже разрешал ему брать добавки, если в котле хоть что-нибудь оставалось.
Рыцарь вообще оказался удивительно добр по отношению к Тору, и ни разу еще мальчик не заметил и тени презрения в его взгляде, словно дурная кровь ничего не значила для этого мужчины. Его спутники, впрочем, смотрели на ребенка не столь дружелюбно, хотя и явного неудовольствия старались не показывать, предпочитая игнорировать Тору.
Пять дней неспешного путешествия, принесли ребенку, впервые в жизни покинувшего стены монастыря, невероятно много самых разнообразных впечатлений. И если в первое время он только и думал о том, как бы удержаться в седле и не скатиться кубарем по лошадиному боку, то пообвыкнув, мальчик с любопытством принялся знакомиться с окружающим миром. Правда, по большей части рыцарь, и его спутники двигались по широкому наезженному тракту, который тянулся вдоль вспаханных полей и цветущих клеверных лугов, но однажды, сир Ригман, провел свой отряд через небольшую деревеньку. Тору с искренним интересом разглядывал пестрых кур, мельтешащих под лошадиными копытами, лохматых дворовых псов, провожающих всадников громким лаем, но больше всего его внимание привлекли дети: улыбчивые, с озорным блеском в глазах и родителями, обнимающими их за плечи.
Глядя на то, как матери ласково прижимают к себе расшалившихся малышей, на то с какой теплой улыбкой треплют их по голове отцы, Тору чувствовал обиду, засевшую в сердце острой занозой.
«Почему именно мне не повезло родиться с дурной кровью?» - думал он мрачно, - «Как бы я хотел стать нормальным, чтобы у меня тоже была семья»
Тору казалось, что если бы не происхождение, то мама ни за что не отказалась бы от него, и не подкинула новорожденного младенца на порог монастыря Химона-Заступника, обрекая его на жизнь без родительской любви и заботы. Он до сих пор не мог определиться с тем, как относиться к женщине, которая произвела его на свет. В душе его, любовь смешивалась с ненавистью, надежда с тоской, а желание хоть что-то узнать о ней соперничало с мечтами о том, чтобы больше никогда не думать о той, что когда-то предала собственного ребенка. Об отце своем Тору тоже думал без особой теплоты, хотя и понимал, что тот мог даже не знать о его существовании. Но именно его мальчик мысленно винил во всех неурядицах, которые с ним происходили. Если бы не дурная кровь, его жизнь могла бы сложиться совершенно по-другому.
Зато к сиру Ригману, Тору неосознанно привязывался с каждым днем все больше. Его дружелюбное, покровительственное отношение к мальчику, ощущение уверенности и силы, которое исходило от него, и окутывало мальчика подобно теплому пушистому одеялу. Все это вызывало в Тору искреннюю симпатию, и он даже думал о том, что не прочь путешествовать с этим рыцарем и дальше, возможно даже храбро сражаясь с разбойниками или коварными магами. В своем воображении, Тору бился с сиром Ригманом плечом к плечу, и враги, трепеща, отступали, а рыцарь протягивал мальчику алый плащ и называл его «младшим братцем». Разумеется, все это существовало лишь в его мечтах, а на деле же, Тору безумно боялся, что с ним может случиться очередной приступ, и рыцарю, возможно, придется лишить его жизни.
К счастью, боль пока не давала о себе знать, однако это обстоятельство мальчика вовсе не радовало. Он чувствовал, что подобное затишье случилось перед страшной бурей, которая внезапно обрушится на него всей своей неукротимой мощью. Тору сомневался, что тогда у него достанет сил не выдать своё состояние перед рыцарем и его сопровождением, но понимал, что повлиять на что-либо не в его власти. Оставалось надеяться, что боль не вернется к нему до самого Эндама, а там, возможно, святые стены действительно смогут ему помочь.
К исходу пятого дня, рыцарь и сопровождающие его войны свернули с основного тракта на более узкую дорогу с двумя заросшими травой колеями, которая уводила к темной стене леса.
Когда Тору спросил сира Ригмана о том, почему они выбрали именно этот путь, тот ответил ему, что поехав вдоль Мрачной пущи они выиграют несколько дней. Мальчику такое положение дел было только на руку, так что он довольно быстро смирился с тем, что им придется двигаться вдоль темной и вызывающий неосознанный страх, лесной чащи.
Через какое-то время, один из воинов спрыгнул с лошади, и внимательно изучив что-то на земле, нахмурившись, обратился к рыцарю:
- Здесь много следов милорд, словно недавно прошел большой отряд. Судя по этим бороздкам, с ними катилось еще несколько повозок.
- Торговый обоз? – предположил сир Ригман, и Тору очень уж не понравилось напряжение, проскользнувшее в его голосе.
- Здесь торговцы не ездят – места глухие, покачав головой, ответил воин, и понизив голос, предположил: - Как бы на халийцев не нарваться, милорд, я слышал, что они как раз на восточных границах объявились.
У Тору, при этих словах, внутренности будто бы тонкой ледяной корочкой покрылись от страха. Мальчик слышал о работорговцах из языческой Халии, но и предположить не мог, что когда-нибудь судьба столкнет его с ними.
Оставалось надеяться на то, что халийцы успели уйти достаточно далеко, и отряд сира Ригмана их не догонит.
- Томас, Оливер, поезжайте вперед, разведайте все и вернитесь с докладом, - скомандовал рыцарь, - Только действуйте аккуратно.
Воин – тот самый, который рассматривал следы, коротко кивнул и вскочил на свою лошадь. Вместе с ним на разведку отправился еще один мужчина: средних лет, с седеющими висками и густой щеточкой усов. Тронув поводья, всадники направили своих коней вперед, а сир Ригман дал команду устраиваться на привал.
- Не бойся, малыш, все будет хорошо, - проведя ладонью по коротко остриженным волосам мальчика, обратился к нему рыцарь.
Спрыгнув на землю сам, он помог спуститься Тору, который старался как можно реже смотреть в сторону леса, где между высоких стволов стремительно сгущались тени, и казалось, вот-вот можно будет увидеть вспыхивающие во мраке, голодные хищные глаза. Воображение рисовало мальчику всяческих отвратительных монстров, которые выжидая, затаились в темноте, наблюдая за ними с жадным интересом.
Тору не был уверен, что в этом лесу действительно водились крупные хищники, но все равно был очень напуган.
Поэтому, поужинав, он еще долго ворочался без сна, прислушиваясь к звукам ночи: вот, где-то далеко ухнул филин, вот застрекотал ночной сверчок – кажется, почти над самым ухом.
