- Не скажи. Есть куча разных отличий. Те же Хоркан и Эстол обычно противопоставляют друг другу как ночь и день.
- Думаю, вы оба правы. В целом, в любой стране у человека имеется дом, семья, друзья и, скорее всего, некий доход. Он растит детей, заботится о родителях, выражает приязнь друзьям, желает обеспечить себе и своим родным благополучную, безопасную жизнь. В этом мы все абсолютно одинаковы.
- Вот именно. Всё остальное суть несущественные частности.
- Дай мастеру досказать. А то раздухарился, стратег доморощенный.
- Спасибо, Борсар, я действительно хотел бы закончить свою мысль. Так вот, ты вспомни Шаньскую живопись или их же философию. Как они ухитряются сопрягать и то, и другое со своими боевыми искусствами. Здесь я тобой не согласен - они другие и это прекрасно, ибо для развития разума иная логика весьма полезна. Я, например, часто советовал своим студентам ознакомиться с трудами авторов чужих культур, дабы сменить точку зрения на изучаемый предмет. Марек, кстати, ты про Шаньскую культуру тоже уже читал?
- Да, но совсем немного. У них же верят в предков, духов природы, так что об этой стране в монастырских библиотеках мало сведений. Нечистые, неверные и всякое такое. Даже у моего настоятеля всего одна книга и та исключительно живопись. Картинки. Ну, цветы там, пейзажи, птички всякие. Красиво, слов нет, но читать в ней нечего.
- Надо же, я почему-то был уверен, что ваши библиотекари гораздо более любознательны.
- Может, и более, так кто ж им даст. Ты в курсе, сколько стоят такие книжечки? А у наших братьев-книгочеев основная задача, между прочим, поднимать дух истинной веры. Нашей. А как тут этот дух поднимешь, коли чужая вера красивой покажется.
- Это точно. Я как-то спросил, вдруг ещё книги есть. Мол, хочу узнать как они там живут, а меня брат-библиотекарь чуть на хлеб и воду не посадил за невместное любопытство.
- Отцу скажи, пусть приставит к каравану какому.
- Ага. Приставит так, что не отлипну. Не при дамах только сказать к чему.
- Ты же единственный наследник?
- Ага, если род прервётся, бабка всем мозги выест. Кофейной ложечкой.
- Да ладно, не горюй, малец. Зато сейчас на Эстол вволю насмотришься. Тоже дело, между прочим, особливо за казённые-то деньги.
- Ну да, разве что за казённые.
На сей скептической ноте мы были вынуждены прервать нашу высокоинтеллектуальную беседу ибо на нас напали - опять же традиционно, можно сказать, - только в этот раз решили близко не подходить. Ограничились кратким обстрелом из-за всяких там камней и прочих деталей местности, но под слаженным ответным огнём трёх боевиков отступили, предварительно ранив одну из упряжных лошадей. Я даже не испугалась почти, только бедное животное было жалко. Ладно мы, маги, тут всё понятно. Но лошадку-то за что? Как изверги какие-то, честное слово.
Ликвидация последствий обстрела прошла почти буднично и абсолютно спокойно. Нам с Мареком строго велели не высовываться наружу ни при каких обстоятельствах, поэтому мы храбро наблюдали всё вышеописанное действо через окно кареты. Отстреливались наши красиво, ничего не скажешь. Марек даже повздыхал завистливо, мол, как жаль что он не боевик. Тут я ему ничем помочь не сумела, зато посоветовала как-нибудь проверить вылечившуюся от проклятия сестрёнку: если эмбрион под его воздействием заимел некие магические задатки, то и она вполне могла оные получить.
Пока Марек слушал драматическую историю о беременности леди тан Тершан, к которой ненароком попало мамино зеркало; а затем удивлялся и досадовал, что ему, бедняжечке, настолько полезных гадостей по жизни не досталось ни единственной, лошадку успели подлечить. Мастер Тадэр что-то дополнительно помудрил с защитой на обоих экипажах, все заняли свои места и мы снова тронулись в путь.
Низенькое, хилое, кособокое строение без окон, притулившееся к каменистому склону, больше походило на сарай, чем на постоялый двор. Однако же чаще всего использовалось именно в последнем качестве, порой выполняя ещё и функцию конюшни - если, например, надвигалась метель или шёл сильный ливень, - людям оставалось с этим только мириться. Лошадей требовалось или беречь, или топать куда надо на своих двоих. А горы шутить не любят и не жалуют неосторожных да слабых.
В данный момент внутри темноватого помещения находилось трое мужчин. Первый - седой, низкорослый, тучный и кареглазый, - столь величественно восседал на плотной кипе сена, сложенной у стены, что, казалось, он вообще не придаёт значения убогости окружающей обстановки. Не придаёт, поскольку его присутствие оную обстановку возвышает до вовсе немыслимого уровня. Второй - довольно молодой, темноволосый человек, - возился с нещадно дымящим очагом, пытаясь призвать оный к порядку.
Третий же, только зашедший со свежего воздуха и яркого света, просто стоял возле открытой двери, позволяя глазам - а также носу, - привыкнуть к темноте и резким запахам дыма, конского пота и навоза. За его спиной спешивался небольшой отряд хорошо вооружённых конных воинов. Лошади не выглядели уставшими, но потёки пота на их боках свидетельствовали о том, что только что им пришлось проделать нелёгкий путь. Само собой, животным предстоял заслуженный отдых, ну, а людям - беседа.
- Заходите, старший жрец, - распорядился седовласый, не поднимаясь с насиженного места, - заходите и поведайте нам, как прошла пристрелка.
- Вполне ожидаемо, - почтительно ответил воин, движением руки посылая на борьбу с очагом одного из своих подчинённых. В то, что изнеженный племянник его настоятеля способен с чем-либо справиться самостоятельно, он категорически не верил.
- Конкретнее, - потребовал поименованный настоятель, так же жестом указывая место, на котором следовало разместиться юному родственнику.
- Девица из кареты не вышла, но она там, мы видели её в окно. Транспорт защищён очень хорошо, имеющимися на данный момент силами его не взять. Нам удалось лишь слегка подранить одну из лошадей, да и то с большим трудом. Сопровождение оказало активное сопротивление, но за нами не последовало.
- Если бы вы были более храбры... - задиристо начал было племянник, за что немедленно получил резкую отповедь от старшего родственника.
- Помолчи! И впредь не лезь, коль ничего не понимаешь. Там нет неопытных бойцов, вот что проверялось в данный момент. Только чрезмерно горячие головы могут презреть свой священный долг и бросить без присмотра охраняемый объект, пустившись в погоню по горам неизвестно за кем. Настоящий воин не унизится до подобной авантюры.
Юнец обиженно надулся, а старший жрец неслышно выдохнул: ох, как же ему хотелось получить распоряжение вымуштровать этого малолетнего нахала до бойца более-менее приличного уровня. Правда, вместе с распоряжением могла последовать и указиловка не слишком сильно прессовать мелкого мерзавчика, но и ту, и другую мысль жрец решительно отмёл куда-то на край сознания. Настоятель необычайно проницателен, может заметить неподобающие эмоции и отомстить. Или не отомстить, коли не увидит в этом пользы для себя. Впрочем, никогда не угадаешь как именно настоятель воспользуется полученным знанием: действовать он не спешит, мыслей своих не разглашает. Наблюдая, выжидая, собирая информацию обо всём и отовсюду, держит руки на пульсе сотен мест, десятков тысяч событий одномоментно. Не зря его прозвали Пауком.
- В силу независящих от нас обстоятельств, в последнее время мы лишились нескольких надёжных друзей в столице, - вещал тем временем седовласый, - А также, увы, четверых чрезвычайно преданных Храму братьев. Глубока наша скорбь об ушедших, но не должно позволять ей захватить все наши помыслы. Нас зовёт великое дело, Храм обязан воссиять вновь, неся смертным свет единственной веры на все времена, - тут храмовник прервался и передал коллеге запечатанный конверт, - Здесь ты найдёшь указания к действию. Я надеюсь на тебя, сын мой. Ты исполнишь предначертанное богами. Годы верной службы святому Конклаву тому порукой.
Нам неизвестно, о чём в тот момент напряжённо размышлял племянник настоятеля, а вот его подчинённые - и старший жрец, и спонтанно назначенный костровым, то бишь очаговым, - дружно подумали, что из гибели тех самых братьев, о которых так душевно скорбит настоятель, он уже успел извлечь некую выгоду. А если не успел, уж верно, извлечёт в дальнейшем. Ибо Паук способен получить навар даже от собственной смерти, иначе море выйдет из берегов, реки потекут вспять, а небо упадёт на землю, как шутили в их среде. Очень осторожно шутили, следует заметить: паучьих-то осведомителей вокруг - тьма-тьмущая. А поскольку небо вот оно, торчит на месте как и положено, то сомневаться ни к чему. Свои дивиденды настоятель обязательно загребёт.
Завершив вышеописанную беседу, мужчины занялись каждый своим делом. Воины - огнём да обустройством ночлега. Старший жрец - чтением инструкций. А настоятель с племянником, в компании трёх своих охранников, отбыл в неизвестном всем остальным направлении. Размышления почтенного мужа мы здесь полностью приводить не станем, незачем. Скажем лишь, что настоятель действительно сожалел о четвёртом погибшем храмовнике: увы, настолько фанатичные верующие даже на благословенном богами юге встречались редко. К несчастью, и такие уникумы иногда становятся небезопасными, приходится с ними расставаться. А жаль, жаль: он мог бы совершить ещё пару-тройку полезных деяний во славу Храма. Кто ж знал, что дерзкая попытка опоить девчонку потерпит настолько оглушительное фиаско. Впрочем, поражение в битве - это ещё не проигранная война. Да, в последнее время действовать стало по-настоящему тяжело, но избранная цель оправдывает средства. А несколько тактических потерь не изменят основной стратегии. Победа близка, он её уже чувствует.
Практически безостановочно ехать в карете с плотно закрытыми окнами сложно. Устаёшь от самого процесса, невзирая на фантастические горные пейзажи с речками, водопадами, лугами да прихотливым серпантином дорог. Хорошо хоть магия надёжно защищала нас от жары, а беседа от скуки. Да и всякие негодяи развлекали по мере сил. Пару раз мастеру Тадэру приходилось телепортировать нас с одного участка дороги на другой, избегая ловушек. А после ещё одного нападения мы все, под охраной боевиков, дружно чинили повреждённый мост. От одного посёлка к другому, то своим ходом, то порталами, мы всё же добрались до столицы провинции - многолюдного, шумного Эстена.
Разумеется, свободно мне в Эстоле ходить запретили. Да я и сама не рвалась: мало того, что местное население негативно относится к магам, так ещё и это самое население весьма активно сотрудничает с пиратами да контрабандистами. Кои, помимо всякого прочего, часто промышляют работорговлей. Говорят, неистребимый местный обычай - тот, по которому женщина сидит дома, как птица в тесной клетке, - происходит не от жестокости мужчин, а от желания надёжно защитить своих жён от посягательств на их жизнь и честь. Ну, не знаю. Лично мне много ближе позиция жительниц Хоркана: кто к нам с руками пристанет, того сковородкой по башке (а коли выживет, ещё и муж добавит).
Однако не зря говорят, мол, Хоркан не юг, Эстол не север. О местных обычаях мне только кони не напомнили (хотя кивали головами чётко в такт нотаций и очень эмоционально). Я, кстати, тоже кивала, только мне, похоже, никто не поверил (особенно в плане того, что ни в какие неприятности влипать не собираюсь). А ведь я действительно не собираюсь! Оно так само получается. И ходить буду только в компании, и руку на мужчину не подниму, что бы он ни делал. Знаю, чем по традиции отвечают драчливым особам оскорблённые местные. Женщина может лишь позвать на помощь. Ещё она, конечно, может красиво помереть (или не красиво, тут уж как получится), но на этом всё, варианты закончились.
Наверное, вполне рациональное решение оставить всю магическую часть нашего отряда в местном аналоге столичной Гильдии тоже можно было бы назвать традиционным. Однако во-первых, само здание находилось вне пределов города (я уже говорила, не любят здесь магов, совсем не любят). А во-вторых, в данном конкретном случае под защиту надёжных гильдейских стен запихали ещё и Марека. Он, мол, покамест не шибко взрослый и много языком мелет, а в Эстене нужно считать каждый вздох. Короче, "на разведку" отправились только Горсар да Хорес: жутко строгие, важные, с государственными бумагами наперевес. Мне аж так и захотелось им ещё чего-нибудь куда-нибудь подлить. Для повышения собственного настроения.
Вы не подумайте, я проявила сознательность и взрослость. Ничего никому не подлила, не испачкала и даже не напакостила. Лучше потом оторвусь, когда всё закончится. А пока мы с проповедником дружно засели в местной библиотеке, где нашлось немало книг по шаньской культуре а также методологии проведения научных исследований.
Не знаю, кто из нас двоих был более рассержен и заинтригован, когда наши боевики дружно вытащили всех наружу. А вот дальше я могу сказать абсолютно точно: я была зла. Зла, как тысяча самых жутких бесов. Ибо перед гильдейскими воротами стоял какой-то мерзкий хмырь, плотно прижимая к себе Марекову сестрёнку и держа у горла насмерть перепуганной девочки здоровенный охотничий нож. Данный хмырь, как незамедлительно выяснилось, желал, чтобы я подошла как можно ближе. Затем, согласно его плану, мы должны были вместе куда-то там переместиться, где с меня потребуется некая услуга, а затем и я, и девочка будем вольны, подобно двум морским ветрам.
Идиотизм похитителя впечатлил присутствующих почти до потери дара речи. У Марека, правда, на фоне случившегося внезапно прорезался недюжинный дар мата и он подробно, не стесняясь никого и ничего, объяснил пришлому негодяю... ну, в общем, много чего он ему тогда наговорил. Пока взбешённый, но, увы, бессильный хоть что-либо сделать, жрец изливал врагу душу во вдохновенных речах, Борсар умудрился тихо прошипеть мне на ухо краткий план наших дальнейших действий, а затем ещё и успел начерно согласовать оный с другими свидетелями неожиданного события. Лучшего я бы всё равно предложить ничего не смогла, а посему принялась действовать.
- Значит, так. Я согласна отправиться с тобой, но девочку ты оставишь здесь. Она ведь тебе всё равно не нужна, - шаг в сторону похитителя.
- Делай, что говорю, мерзкая магичка! Иначе девчонка умрёт!
- Мы все умрём, рано или поздно. Кстати, ты в курсе, что она является сестрой одного из храмовников? Ты рискуешь схлопотать анафему, - ещё один шаг.
- Ха-ха-ха! Не твоё дело, мразь! С Храмом я разберусь.
- Сразу со всем? Жрецов много, они отомстят тебе за своих, - снова шаг.
- Каких своих, дура. Она не жрица, анафема не подействует.
- Она должна вскоре ею стать. Ты подвергаешь риску жизнь обещанной Храму, - ближе, ещё ближе.
- Врёшь! Она не может быть обещанной!
- Почему не может и зачем мне лгать? Спроси её брата, если сомневаешься, - думай, сволочь, думай, если можешь. Отвлекись на свой внутренний мир, как бы он ни был убог да мерзок, - Он жрец, проповедник.
- Да знаю я!
- Тогда к чему твои сомнения? - снова шаг, теперь уже совсем близко.
- Я ни в чём не сомневаюсь!
- Это хорошо. Отпусти девочку и я пойду с тобой добровольно.
- Думаю, вы оба правы. В целом, в любой стране у человека имеется дом, семья, друзья и, скорее всего, некий доход. Он растит детей, заботится о родителях, выражает приязнь друзьям, желает обеспечить себе и своим родным благополучную, безопасную жизнь. В этом мы все абсолютно одинаковы.
- Вот именно. Всё остальное суть несущественные частности.
- Дай мастеру досказать. А то раздухарился, стратег доморощенный.
- Спасибо, Борсар, я действительно хотел бы закончить свою мысль. Так вот, ты вспомни Шаньскую живопись или их же философию. Как они ухитряются сопрягать и то, и другое со своими боевыми искусствами. Здесь я тобой не согласен - они другие и это прекрасно, ибо для развития разума иная логика весьма полезна. Я, например, часто советовал своим студентам ознакомиться с трудами авторов чужих культур, дабы сменить точку зрения на изучаемый предмет. Марек, кстати, ты про Шаньскую культуру тоже уже читал?
- Да, но совсем немного. У них же верят в предков, духов природы, так что об этой стране в монастырских библиотеках мало сведений. Нечистые, неверные и всякое такое. Даже у моего настоятеля всего одна книга и та исключительно живопись. Картинки. Ну, цветы там, пейзажи, птички всякие. Красиво, слов нет, но читать в ней нечего.
- Надо же, я почему-то был уверен, что ваши библиотекари гораздо более любознательны.
- Может, и более, так кто ж им даст. Ты в курсе, сколько стоят такие книжечки? А у наших братьев-книгочеев основная задача, между прочим, поднимать дух истинной веры. Нашей. А как тут этот дух поднимешь, коли чужая вера красивой покажется.
- Это точно. Я как-то спросил, вдруг ещё книги есть. Мол, хочу узнать как они там живут, а меня брат-библиотекарь чуть на хлеб и воду не посадил за невместное любопытство.
- Отцу скажи, пусть приставит к каравану какому.
- Ага. Приставит так, что не отлипну. Не при дамах только сказать к чему.
- Ты же единственный наследник?
- Ага, если род прервётся, бабка всем мозги выест. Кофейной ложечкой.
- Да ладно, не горюй, малец. Зато сейчас на Эстол вволю насмотришься. Тоже дело, между прочим, особливо за казённые-то деньги.
- Ну да, разве что за казённые.
На сей скептической ноте мы были вынуждены прервать нашу высокоинтеллектуальную беседу ибо на нас напали - опять же традиционно, можно сказать, - только в этот раз решили близко не подходить. Ограничились кратким обстрелом из-за всяких там камней и прочих деталей местности, но под слаженным ответным огнём трёх боевиков отступили, предварительно ранив одну из упряжных лошадей. Я даже не испугалась почти, только бедное животное было жалко. Ладно мы, маги, тут всё понятно. Но лошадку-то за что? Как изверги какие-то, честное слово.
Ликвидация последствий обстрела прошла почти буднично и абсолютно спокойно. Нам с Мареком строго велели не высовываться наружу ни при каких обстоятельствах, поэтому мы храбро наблюдали всё вышеописанное действо через окно кареты. Отстреливались наши красиво, ничего не скажешь. Марек даже повздыхал завистливо, мол, как жаль что он не боевик. Тут я ему ничем помочь не сумела, зато посоветовала как-нибудь проверить вылечившуюся от проклятия сестрёнку: если эмбрион под его воздействием заимел некие магические задатки, то и она вполне могла оные получить.
Пока Марек слушал драматическую историю о беременности леди тан Тершан, к которой ненароком попало мамино зеркало; а затем удивлялся и досадовал, что ему, бедняжечке, настолько полезных гадостей по жизни не досталось ни единственной, лошадку успели подлечить. Мастер Тадэр что-то дополнительно помудрил с защитой на обоих экипажах, все заняли свои места и мы снова тронулись в путь.
***
Низенькое, хилое, кособокое строение без окон, притулившееся к каменистому склону, больше походило на сарай, чем на постоялый двор. Однако же чаще всего использовалось именно в последнем качестве, порой выполняя ещё и функцию конюшни - если, например, надвигалась метель или шёл сильный ливень, - людям оставалось с этим только мириться. Лошадей требовалось или беречь, или топать куда надо на своих двоих. А горы шутить не любят и не жалуют неосторожных да слабых.
В данный момент внутри темноватого помещения находилось трое мужчин. Первый - седой, низкорослый, тучный и кареглазый, - столь величественно восседал на плотной кипе сена, сложенной у стены, что, казалось, он вообще не придаёт значения убогости окружающей обстановки. Не придаёт, поскольку его присутствие оную обстановку возвышает до вовсе немыслимого уровня. Второй - довольно молодой, темноволосый человек, - возился с нещадно дымящим очагом, пытаясь призвать оный к порядку.
Третий же, только зашедший со свежего воздуха и яркого света, просто стоял возле открытой двери, позволяя глазам - а также носу, - привыкнуть к темноте и резким запахам дыма, конского пота и навоза. За его спиной спешивался небольшой отряд хорошо вооружённых конных воинов. Лошади не выглядели уставшими, но потёки пота на их боках свидетельствовали о том, что только что им пришлось проделать нелёгкий путь. Само собой, животным предстоял заслуженный отдых, ну, а людям - беседа.
- Заходите, старший жрец, - распорядился седовласый, не поднимаясь с насиженного места, - заходите и поведайте нам, как прошла пристрелка.
- Вполне ожидаемо, - почтительно ответил воин, движением руки посылая на борьбу с очагом одного из своих подчинённых. В то, что изнеженный племянник его настоятеля способен с чем-либо справиться самостоятельно, он категорически не верил.
- Конкретнее, - потребовал поименованный настоятель, так же жестом указывая место, на котором следовало разместиться юному родственнику.
- Девица из кареты не вышла, но она там, мы видели её в окно. Транспорт защищён очень хорошо, имеющимися на данный момент силами его не взять. Нам удалось лишь слегка подранить одну из лошадей, да и то с большим трудом. Сопровождение оказало активное сопротивление, но за нами не последовало.
- Если бы вы были более храбры... - задиристо начал было племянник, за что немедленно получил резкую отповедь от старшего родственника.
- Помолчи! И впредь не лезь, коль ничего не понимаешь. Там нет неопытных бойцов, вот что проверялось в данный момент. Только чрезмерно горячие головы могут презреть свой священный долг и бросить без присмотра охраняемый объект, пустившись в погоню по горам неизвестно за кем. Настоящий воин не унизится до подобной авантюры.
Юнец обиженно надулся, а старший жрец неслышно выдохнул: ох, как же ему хотелось получить распоряжение вымуштровать этого малолетнего нахала до бойца более-менее приличного уровня. Правда, вместе с распоряжением могла последовать и указиловка не слишком сильно прессовать мелкого мерзавчика, но и ту, и другую мысль жрец решительно отмёл куда-то на край сознания. Настоятель необычайно проницателен, может заметить неподобающие эмоции и отомстить. Или не отомстить, коли не увидит в этом пользы для себя. Впрочем, никогда не угадаешь как именно настоятель воспользуется полученным знанием: действовать он не спешит, мыслей своих не разглашает. Наблюдая, выжидая, собирая информацию обо всём и отовсюду, держит руки на пульсе сотен мест, десятков тысяч событий одномоментно. Не зря его прозвали Пауком.
- В силу независящих от нас обстоятельств, в последнее время мы лишились нескольких надёжных друзей в столице, - вещал тем временем седовласый, - А также, увы, четверых чрезвычайно преданных Храму братьев. Глубока наша скорбь об ушедших, но не должно позволять ей захватить все наши помыслы. Нас зовёт великое дело, Храм обязан воссиять вновь, неся смертным свет единственной веры на все времена, - тут храмовник прервался и передал коллеге запечатанный конверт, - Здесь ты найдёшь указания к действию. Я надеюсь на тебя, сын мой. Ты исполнишь предначертанное богами. Годы верной службы святому Конклаву тому порукой.
Нам неизвестно, о чём в тот момент напряжённо размышлял племянник настоятеля, а вот его подчинённые - и старший жрец, и спонтанно назначенный костровым, то бишь очаговым, - дружно подумали, что из гибели тех самых братьев, о которых так душевно скорбит настоятель, он уже успел извлечь некую выгоду. А если не успел, уж верно, извлечёт в дальнейшем. Ибо Паук способен получить навар даже от собственной смерти, иначе море выйдет из берегов, реки потекут вспять, а небо упадёт на землю, как шутили в их среде. Очень осторожно шутили, следует заметить: паучьих-то осведомителей вокруг - тьма-тьмущая. А поскольку небо вот оно, торчит на месте как и положено, то сомневаться ни к чему. Свои дивиденды настоятель обязательно загребёт.
Завершив вышеописанную беседу, мужчины занялись каждый своим делом. Воины - огнём да обустройством ночлега. Старший жрец - чтением инструкций. А настоятель с племянником, в компании трёх своих охранников, отбыл в неизвестном всем остальным направлении. Размышления почтенного мужа мы здесь полностью приводить не станем, незачем. Скажем лишь, что настоятель действительно сожалел о четвёртом погибшем храмовнике: увы, настолько фанатичные верующие даже на благословенном богами юге встречались редко. К несчастью, и такие уникумы иногда становятся небезопасными, приходится с ними расставаться. А жаль, жаль: он мог бы совершить ещё пару-тройку полезных деяний во славу Храма. Кто ж знал, что дерзкая попытка опоить девчонку потерпит настолько оглушительное фиаско. Впрочем, поражение в битве - это ещё не проигранная война. Да, в последнее время действовать стало по-настоящему тяжело, но избранная цель оправдывает средства. А несколько тактических потерь не изменят основной стратегии. Победа близка, он её уже чувствует.
***
Практически безостановочно ехать в карете с плотно закрытыми окнами сложно. Устаёшь от самого процесса, невзирая на фантастические горные пейзажи с речками, водопадами, лугами да прихотливым серпантином дорог. Хорошо хоть магия надёжно защищала нас от жары, а беседа от скуки. Да и всякие негодяи развлекали по мере сил. Пару раз мастеру Тадэру приходилось телепортировать нас с одного участка дороги на другой, избегая ловушек. А после ещё одного нападения мы все, под охраной боевиков, дружно чинили повреждённый мост. От одного посёлка к другому, то своим ходом, то порталами, мы всё же добрались до столицы провинции - многолюдного, шумного Эстена.
Разумеется, свободно мне в Эстоле ходить запретили. Да я и сама не рвалась: мало того, что местное население негативно относится к магам, так ещё и это самое население весьма активно сотрудничает с пиратами да контрабандистами. Кои, помимо всякого прочего, часто промышляют работорговлей. Говорят, неистребимый местный обычай - тот, по которому женщина сидит дома, как птица в тесной клетке, - происходит не от жестокости мужчин, а от желания надёжно защитить своих жён от посягательств на их жизнь и честь. Ну, не знаю. Лично мне много ближе позиция жительниц Хоркана: кто к нам с руками пристанет, того сковородкой по башке (а коли выживет, ещё и муж добавит).
Однако не зря говорят, мол, Хоркан не юг, Эстол не север. О местных обычаях мне только кони не напомнили (хотя кивали головами чётко в такт нотаций и очень эмоционально). Я, кстати, тоже кивала, только мне, похоже, никто не поверил (особенно в плане того, что ни в какие неприятности влипать не собираюсь). А ведь я действительно не собираюсь! Оно так само получается. И ходить буду только в компании, и руку на мужчину не подниму, что бы он ни делал. Знаю, чем по традиции отвечают драчливым особам оскорблённые местные. Женщина может лишь позвать на помощь. Ещё она, конечно, может красиво помереть (или не красиво, тут уж как получится), но на этом всё, варианты закончились.
Наверное, вполне рациональное решение оставить всю магическую часть нашего отряда в местном аналоге столичной Гильдии тоже можно было бы назвать традиционным. Однако во-первых, само здание находилось вне пределов города (я уже говорила, не любят здесь магов, совсем не любят). А во-вторых, в данном конкретном случае под защиту надёжных гильдейских стен запихали ещё и Марека. Он, мол, покамест не шибко взрослый и много языком мелет, а в Эстене нужно считать каждый вздох. Короче, "на разведку" отправились только Горсар да Хорес: жутко строгие, важные, с государственными бумагами наперевес. Мне аж так и захотелось им ещё чего-нибудь куда-нибудь подлить. Для повышения собственного настроения.
Вы не подумайте, я проявила сознательность и взрослость. Ничего никому не подлила, не испачкала и даже не напакостила. Лучше потом оторвусь, когда всё закончится. А пока мы с проповедником дружно засели в местной библиотеке, где нашлось немало книг по шаньской культуре а также методологии проведения научных исследований.
Не знаю, кто из нас двоих был более рассержен и заинтригован, когда наши боевики дружно вытащили всех наружу. А вот дальше я могу сказать абсолютно точно: я была зла. Зла, как тысяча самых жутких бесов. Ибо перед гильдейскими воротами стоял какой-то мерзкий хмырь, плотно прижимая к себе Марекову сестрёнку и держа у горла насмерть перепуганной девочки здоровенный охотничий нож. Данный хмырь, как незамедлительно выяснилось, желал, чтобы я подошла как можно ближе. Затем, согласно его плану, мы должны были вместе куда-то там переместиться, где с меня потребуется некая услуга, а затем и я, и девочка будем вольны, подобно двум морским ветрам.
Идиотизм похитителя впечатлил присутствующих почти до потери дара речи. У Марека, правда, на фоне случившегося внезапно прорезался недюжинный дар мата и он подробно, не стесняясь никого и ничего, объяснил пришлому негодяю... ну, в общем, много чего он ему тогда наговорил. Пока взбешённый, но, увы, бессильный хоть что-либо сделать, жрец изливал врагу душу во вдохновенных речах, Борсар умудрился тихо прошипеть мне на ухо краткий план наших дальнейших действий, а затем ещё и успел начерно согласовать оный с другими свидетелями неожиданного события. Лучшего я бы всё равно предложить ничего не смогла, а посему принялась действовать.
- Значит, так. Я согласна отправиться с тобой, но девочку ты оставишь здесь. Она ведь тебе всё равно не нужна, - шаг в сторону похитителя.
- Делай, что говорю, мерзкая магичка! Иначе девчонка умрёт!
- Мы все умрём, рано или поздно. Кстати, ты в курсе, что она является сестрой одного из храмовников? Ты рискуешь схлопотать анафему, - ещё один шаг.
- Ха-ха-ха! Не твоё дело, мразь! С Храмом я разберусь.
- Сразу со всем? Жрецов много, они отомстят тебе за своих, - снова шаг.
- Каких своих, дура. Она не жрица, анафема не подействует.
- Она должна вскоре ею стать. Ты подвергаешь риску жизнь обещанной Храму, - ближе, ещё ближе.
- Врёшь! Она не может быть обещанной!
- Почему не может и зачем мне лгать? Спроси её брата, если сомневаешься, - думай, сволочь, думай, если можешь. Отвлекись на свой внутренний мир, как бы он ни был убог да мерзок, - Он жрец, проповедник.
- Да знаю я!
- Тогда к чему твои сомнения? - снова шаг, теперь уже совсем близко.
- Я ни в чём не сомневаюсь!
- Это хорошо. Отпусти девочку и я пойду с тобой добровольно.
