Самая древняя форма, нам о ней на уроке теории рассказывали. Собственно, рабочей частью являлся лишь самый верхний, самый маленький камень, а все остальные служили ему опорой.
Мастеру часовня тоже приглянулась, он по ней с удовольствием побродил, прослушал краткий экскурс в историю алтаря, выразил профессиональное восхищение увиденным. Мол, как приятно посмотреть на бережное уважение к прекрасному образчику древнего искусства. И на стены ничего лишнего не налепили - как они были гладкой кладкой, так и остались, - и алтарь не стали переделывать. Прелесть! Настоятель покивал, поулыбался благостно да пригласил меня пройти поближе к камню.
Если вы, подобно некоторым личностям (не будем называть их имена), вдруг решили, что я забыла случившееся с подачи Марека приключение и радостно поскакала куда позвали, вы не правы в корне. С другой стороны, выбора у меня не имелось вовсе: стоять у данного камня можно было только в одной-единственной точке. Позвольте объяснить. Три кубика, о которых шла речь, не нанизывались на одну, общую для всех, центральную ось. Они, как три разноразмерных сундука у стены, имели единую заднюю плоскость. К этой плоскости и был приставлен, изрядно стёртый ногами служителей, ещё один невысокий кубик. Вот с него-то и следовало читать священные книги, поучать прихожан, петь гимны и проводить все иные, потребные для службы, мероприятия.
Старательно сохраняя на лице заинтересованно-восхищённое выражение, я медленно, осторожно, приблизилась к древнему алтарю и, не найдя никаких письмен ни с одной из его сторон - ну, будем считать, что меня это сильно успокоило, - поднялась на исконное жреческое место. Крошечная часовня - не строили тогда просторных помещений, ибо не умели, - просматривалась отсюда великолепно. Каждый из присутствующих был как на ладони: и графиня, с озарённым огнём искренней веры лицом, и Горсар, схватившийся за рукоять меча, и торжествующе блеснувший глазками настоятель, и к чему-то напряжённо прислушивающийся мастер Тадэр. Закрывать здесь глаза я откровенно не рискнула и руку на алтарный камень положила лишь одну, чтобы убирать было быстрее.
- Да будут исцелены невинно пострадавшие от происков убийц моей семьи. Да пребудет с ними божественная справедливость, - сколько их, случайно проклятых, никто не в курсе, но пусть с них снимутся необоснованные обвинения, а то я спокойно спать не смогу.
- Да будет так! - торжественно возгласил настоятель, возводя очи горе и воздевая руки.
Я даже на секунду понадеялась, что всё, больше ничего тут с нами не случится, столь убедительно звучал его голос. Однако секунда, как водится, заканчивается быстро. Не успел настоятель опустить всё что поднял, а в часовне уже возник десяток жрецов, сразу же принявшихся размахивать мечами. То есть махали-то они на мастера и Горсара, а меня, так и стоящую у алтаря, зажали в клещи с обоих сторон.
Вы, наверное, удивитесь, но я вовсе не возражала: получилось весьма приличное укрытие. Спереди сплошной камень, аж до самого носа, сзади - такая же стена, по бокам два надолго парализованных бугая со злобно перекошенными мордами. А нечего меня было за руки хватать! И вообще, они что, думали мы идиоты? Единственным минусом ситуации можно было бы счесть отсутствие пространства для манёвра, но тут уж как кому.
Мне, к примеру, было очень даже уютно. Бугаи застряли почти идеально: протиснуться за алтарь не смог бы и ребёнок, а уж как увернуться от чьего-нибудь меча - это следующий вопрос (да и защита на мне не просто так стоит). Я храбро высунула нос из-за алтарного угла и с восхищением обозрела воистину эпическую батальную сцену. По самой середине помещения бушевал шторм из нашего карателя и трёх когтистых посвящённых. Горсару приходилось нелегко, но пока он держался весьма достойно. Мастер Тадэр стоял в углу, прикрывая спиной перепуганную графиню, закрытый надёжным щитом от нападения ещё трёх жрецов. Виновник случившегося события, стоя под прикрытием двух мечников, злобно зыркал по сторонам, пытаясь сообразить, почему это мы не убиты.
А вот хрен тебе... гм... поперёк заднего прохода. Нет, это вовсе не грубость! Это, можно сказать, научная оценка эмоционального состояния человека в текущей ситуации. Ну, там, стресс, фрустрация и всякое такое. Решив добавить эмоций нашему оппоненту - а чего это только я тут нервничать буду? - осчастливила его охрану дождём из ядовитых иголок. Охрана вполне ожидаемо повалилась под ноги своему настоятелю, исходя предсмертными хрипами. Не скажу, что сие зрелище меня порадовало. Всё-таки смерть - по-настоящему жуткая штука, даже если это смерть врага. Спасает только чёткое осознание факта: либо ты, либо тебя. Жаль только, что у храмовного начальства имелась очень качественная защита, то есть за своими людьми настоятель к бесам не отправился.
Мало того, что не отправился, ещё и меня нецензурно обозвал. Нет, вы только подумайте: высокий сан, почтенный возраст, а ругается как конюх! И теперь, вместо торжественного путешествия к богам на тот свет, со всеми полагающимися храмовнику ритуалами, тащит - точнее, пытается тащить, - на себе подчинённого. Того самого, надолго парализованного бугая, который столь удачно закрывает меня собственным телом.
Разумеется, я возмутилась и обеими руками вцепилась в какой-то ремень из бугайской амуниции. Не поняла, для чего он предназначался, но сделан этот ремень был на совесть - даже не скрипнул ни разу пока мы с настоятелем жрецову тушу туда-сюда перетягивали, будто игру такую затеяли. Правда, надолго старику терпения не хватило, а, может, это не хватило сил - возраст, лишний вес, сердце уже не то.
Да, точно, сердечко-то явно пошаливает: лицо красное, грудь ходуном ходит под хриплый сип, руки дрожат от нагрузки. Хотя игры определённо закончились: настоятель больше не ругался, не кричал, просто молча стоял и смотрел, но мне стало настолько страшно, что от ужаса аж дыхание перехватило. А потом он извлёк из рукава короткий странный нож, наколол им ладонь и, выждав мгновение, вылил толику крови на алтарь.
Дальше нам, а особенно Горсару, стало совсем невесело. Нет, и без этих новых гадостей ситуация, прямо скажем, бурного оптимизма не внушала, однако у меня хотя бы имелась твёрдая уверенность, что бабушка да магистры нас не бросят - быстро найдут, спасут. А тут надежда на благой исход взялась таять, как льдинка на весеннем солнце: посвящённые будто обрели новые силы. Даром, что Горсар одного уже обезглавил - смертельно бледная графиня прильнула к стене, женщину явно не держали ноги, - а мастер Тадэр расправился со всеми своими противниками и упорно пытался достать заклинаниями последних, оставшихся в живых. У нашего карателя была изрядно подрана туника, под ней виднелась поцарапанная кольчуга, руки и ноги покрывали многочисленные порезы.
Стрелять по одержимым я, разумеется, не решалась: бойцы двигались стремительно, порой сливаясь в смутные тени, пляшущие по помещению, как блики пламени. Жаль, что учитель не может, как в прошлый раз, вызвать "грозовой шторм". Точнее, он-то может, но если оный применить в закрытом помещении, то нас отсюда вынесут всех и, думаю, сразу на кладбище. Зато мастер умудрился, одновременно поддерживая щиты, захватить одного одержимого неизвестным мне заклинанием, образующим нечто вроде нити из молний. Потрясающе мощная, удивительно зрелищная вещь! Только я подумала, что обязательно попрошу его научить меня такому фокусу, как Горсар поскользнулся на залитом кровью полу и, неловко взмахнув рукой, упал.
Основательно потрёпанный одержимый принялся было яростно молотить своим мечом по крутящемуся ужом мужчине, но настоятель, видимо, успел отдышаться и сообразить, что ему нужно делать дальше. Я оглянуться не успела, как меня выдернули из укрытия, точно морковку из грядки - одним движением. Разрядив весь свой боезапас прямо в наглую морду одержимого жреца, я получила лишь пару добавочных секунд. Всё-таки дарованная богами регенерация - это нечто! Истраченных зарядов достало бы минимум на два десятка человек, а этому хоть бы хны. Головой мотнул и дальше меня волочёт за хозяином, только руки ещё скрутил, чтоб не рыпалась.
Признаюсь, я откровенно запаниковала: принялась выдираться, как дикая кошка, хотя особой надежды на успех сего предприятия не питала, да и не особой тоже. Держали меня грамотно, не давая навредить ни себе, ни окружающим. Мастер Тадэр был плотно занят вторым одержимым: заключив в ослепительно сверкающий молниями кокон, поджаривал его со всех сторон, как обычный кусок мяса, не обращая внимания на жуткие крики. Графиня распростёрлась у ног учителя в глубоком обмороке. Почему я тогда не подумала про Горсара, пока о карателе не напомнила пара кинжалов, вонзившихся в плечевые суставы моего конвоира - даже не спрашивайте, не скажу.
Забавно, но настоятель тоже не сообразил обеспокоиться наличием в святилище живого оппонента. Нет, вовсе не забавно - Гор двигался с трудом, подволакивая правую ногу, - у него обнаружилось очень серьёзная, глубокая рана. Это я поняла, уже хлопнувшись на пол: держать меня конвоиру теперь оказалось нечем. Вот только и раненый каратель тоже мог сделать уже не слишком много. Обращённый попытался было его загрызть - благо, клыки да ноги вполне позволяли, - даже прижал к алтарному камню, нависнув сверху и метя в горло. На длинный клинок, пронзивший ему грудную клетку насквозь, одержимый не обратил ни малейшего внимания.
Я до сих пор иногда вижу эту картину в ночных кошмарах. Горсар спиной буквально лежит на ступенчатом алтаре, одной рукой схватился за рукоять меча, пронзающего обезумевшего обращённого, второй вцепился ему в горло, а тот, выпустив клыки и роняя слюну, весь аж извивается в тщетных попытках добраться до тела истекающего кровью противника. Перерезанные кинжалами связки не дают одержимому использовать руки и жуткие когти бессильно болтаются туда-сюда, словно маятник в часах.
Но самый страшный момент здесь - я каждый раз на нём просыпаюсь, - наступает когда настоятель очень тихо произносит несколько слов, после которых из алтаря вымётывается тонкий столб грязно-жёлтого света. Этот свет, подобно клинку, пронзает грудь Горсара, на части разносит череп обращённого, плотнеет, темнеет и замирает, точно жреца насадили на деревянный кол. Из новой раны потоком хлещет кровь, глаза мужчины закрываются, я понимаю: сейчас он рухнет на пол, разрезанный пополам.
Сделать хоть что-нибудь я, увы, не успеваю: меня хватают за руку и снова произносят нечто непонятное. Вокруг начинает клубиться белёсая дымка, потом добавляется серый туман а за ним уже приходит чернильная мгла, накрывающая непроницаемым куполом нас обоих. Несмотря на моё яростное сопротивление, настоятель, хрипя от натуги, тащит меня в неё - всё глубже и глубже. Вопли заживо сжигаемого обращённого затихают где-то вдали, сменяясь пением птиц - мы вываливаемся из беседки, стоящей в пышном саду.
Смена декораций, если здесь позволительно употребить подобное выражение, явилась столь разительной, что в первый момент я просто растерялась. Мы стояли на ступенях роскошной каменной беседки, чья ажурная тень лежала на густом, ухоженном газоне. Слева раскинулся здоровенный куст, сплошь покрытый розами. Огромные, снежно-белые цветы на нём источали умопомрачительный аромат. Справа, через полосу изумрудно-зелёной травы, шла мощёная дорожка из разноцветных камешков, которые составлялись в весьма реалистичные ветви с розами и листьями. Воистину сказочное великолепие! Куда ни кинешь взгляд, везде бушевала зелень, цвели всевозможные растения - от крошечных до гигантских, - журчала вода в ручейках да прудах, пели птицы.
Наверное, настоятель принял мою растерянность за покорность судьбе или ещё какую-нибудь фигню. Я, честно говоря, его не спрашивала, просто рванула со всех ног - куда глаза глядят, - оставив старого подлеца в полном одиночестве. Он даже не пытался меня догнать: и без того хрипел да сипел, будто дырявые меха в кузнице. Пробежавшись по саду, я через пару минут сообразила, что явно нахожусь в закрытой его части: по всему периметру шла сплошная стена, а войти и, соответственно, выйти можно было лишь через внутренние помещения дворца. То есть выйти к своим просто так мне не грозит. Каким образом пробираться мимо стражи, гарантированно оповещённой о моём побеге, я не имела ни малейшего понятия, а потому стояла, думала - что теперь делать?
Первую идею пришлось отвергнуть уже через пять минут. Нет, на дерево-то я взобралась вполне успешно, однако перебраться с его веток на стену без вспомогательных средств не могла, спуститься по ней вниз - тем более. Три метра совершенно гладкого камня, с обоих сторон. Вот кто так строит, скажите на милость? Пришлось слезать, наскоро приводить в порядок себя да собственные мысли, и чинно шествовать по дорожке в отчаянной надежде обнаружить хоть какую-нибудь щёлку, через которую можно сбежать.
Ни дырок, ни щелей в ограде мне обнаружить, разумеется, не удалось: здешний хозяин отнюдь не беспечен, у такого слуги всегда работают хорошо. Правда, скорее за страх, чем за совесть, но это уже детали. А вот идеи, наоборот, нашлись - целых три штуки. Они стояли на мостике через ручей, заглядывали в воду и над чем-то хохотали. Две, то есть двое, из них были удивительно похожи на графа. Ясное дело - сыновья этого стервятника. Как, интересно, их называть: стервёнки, стервятёнки?
Кроме графских потомков, на мостике присутствовал какой-то надутый индюк самого что ни на есть расфуфыренного вида. По аналогии с известным определением про силу, таких иногда называют "деньги есть, ума не надо". По морде видно - дурак законченный. На моё появление, кстати, он отреагировал самым первым. Отвлёкся от шумящей глади вод, молча развернулся, постоял, рассмотрел как следует и приказал:
- Как вы могли мне лгать, что в вашем доме никого нет? Пригласите сюда эту леди, я желаю побеседовать с ней!
Спросить "эту леди" желает ли дама беседовать с кем-либо, или, например, хочет ли она вообще сейчас смотреть на одну наглую рожу, никто не удосужился. Стервятёнки тут же подскочили и дружно понеслись выполнять пожелание индюка. Ну, хорошо. То есть, я хочу сказать, этот надутый тип - явно шишка чрезвычайной важности, раз графские детки перед ним на задних лапках пляшут. Ладно, тогда делаем тупую мор... то есть личико светской дамы, активно поднимаем ресницами ветер и щебечем как идиотка. Главное, уговорить индюка отвести меня в часовню или к лестнице на первый этаж. Да, план так себе - чувствую, что становлюсь матёрой аферисткой, ничуть не хуже мастера Тадэра, - но ничего более дельного предложить для собственного спасения не могу.
Ничего не значащие расшаркивания графских сыночков, мол, "прекрасен день, в который встретил Вас и счастье заблестело, словно солнце" - я уже подобной чуши наслушалась вдосталь, - ни мне, ни вам совершенно не интересны. А вот личность сего индюка совсем другое дело. Правда я сначала прямо перепугалась: мне объяснили, что вот это надутое... существо суть королевский кузен. Я знала только одну такую личность, а именно - Главнокомандующего нашей доблестной армией. Поэтому на секунду замерла, вытаращив
Мастеру часовня тоже приглянулась, он по ней с удовольствием побродил, прослушал краткий экскурс в историю алтаря, выразил профессиональное восхищение увиденным. Мол, как приятно посмотреть на бережное уважение к прекрасному образчику древнего искусства. И на стены ничего лишнего не налепили - как они были гладкой кладкой, так и остались, - и алтарь не стали переделывать. Прелесть! Настоятель покивал, поулыбался благостно да пригласил меня пройти поближе к камню.
Если вы, подобно некоторым личностям (не будем называть их имена), вдруг решили, что я забыла случившееся с подачи Марека приключение и радостно поскакала куда позвали, вы не правы в корне. С другой стороны, выбора у меня не имелось вовсе: стоять у данного камня можно было только в одной-единственной точке. Позвольте объяснить. Три кубика, о которых шла речь, не нанизывались на одну, общую для всех, центральную ось. Они, как три разноразмерных сундука у стены, имели единую заднюю плоскость. К этой плоскости и был приставлен, изрядно стёртый ногами служителей, ещё один невысокий кубик. Вот с него-то и следовало читать священные книги, поучать прихожан, петь гимны и проводить все иные, потребные для службы, мероприятия.
Старательно сохраняя на лице заинтересованно-восхищённое выражение, я медленно, осторожно, приблизилась к древнему алтарю и, не найдя никаких письмен ни с одной из его сторон - ну, будем считать, что меня это сильно успокоило, - поднялась на исконное жреческое место. Крошечная часовня - не строили тогда просторных помещений, ибо не умели, - просматривалась отсюда великолепно. Каждый из присутствующих был как на ладони: и графиня, с озарённым огнём искренней веры лицом, и Горсар, схватившийся за рукоять меча, и торжествующе блеснувший глазками настоятель, и к чему-то напряжённо прислушивающийся мастер Тадэр. Закрывать здесь глаза я откровенно не рискнула и руку на алтарный камень положила лишь одну, чтобы убирать было быстрее.
- Да будут исцелены невинно пострадавшие от происков убийц моей семьи. Да пребудет с ними божественная справедливость, - сколько их, случайно проклятых, никто не в курсе, но пусть с них снимутся необоснованные обвинения, а то я спокойно спать не смогу.
- Да будет так! - торжественно возгласил настоятель, возводя очи горе и воздевая руки.
Я даже на секунду понадеялась, что всё, больше ничего тут с нами не случится, столь убедительно звучал его голос. Однако секунда, как водится, заканчивается быстро. Не успел настоятель опустить всё что поднял, а в часовне уже возник десяток жрецов, сразу же принявшихся размахивать мечами. То есть махали-то они на мастера и Горсара, а меня, так и стоящую у алтаря, зажали в клещи с обоих сторон.
Вы, наверное, удивитесь, но я вовсе не возражала: получилось весьма приличное укрытие. Спереди сплошной камень, аж до самого носа, сзади - такая же стена, по бокам два надолго парализованных бугая со злобно перекошенными мордами. А нечего меня было за руки хватать! И вообще, они что, думали мы идиоты? Единственным минусом ситуации можно было бы счесть отсутствие пространства для манёвра, но тут уж как кому.
Мне, к примеру, было очень даже уютно. Бугаи застряли почти идеально: протиснуться за алтарь не смог бы и ребёнок, а уж как увернуться от чьего-нибудь меча - это следующий вопрос (да и защита на мне не просто так стоит). Я храбро высунула нос из-за алтарного угла и с восхищением обозрела воистину эпическую батальную сцену. По самой середине помещения бушевал шторм из нашего карателя и трёх когтистых посвящённых. Горсару приходилось нелегко, но пока он держался весьма достойно. Мастер Тадэр стоял в углу, прикрывая спиной перепуганную графиню, закрытый надёжным щитом от нападения ещё трёх жрецов. Виновник случившегося события, стоя под прикрытием двух мечников, злобно зыркал по сторонам, пытаясь сообразить, почему это мы не убиты.
А вот хрен тебе... гм... поперёк заднего прохода. Нет, это вовсе не грубость! Это, можно сказать, научная оценка эмоционального состояния человека в текущей ситуации. Ну, там, стресс, фрустрация и всякое такое. Решив добавить эмоций нашему оппоненту - а чего это только я тут нервничать буду? - осчастливила его охрану дождём из ядовитых иголок. Охрана вполне ожидаемо повалилась под ноги своему настоятелю, исходя предсмертными хрипами. Не скажу, что сие зрелище меня порадовало. Всё-таки смерть - по-настоящему жуткая штука, даже если это смерть врага. Спасает только чёткое осознание факта: либо ты, либо тебя. Жаль только, что у храмовного начальства имелась очень качественная защита, то есть за своими людьми настоятель к бесам не отправился.
Мало того, что не отправился, ещё и меня нецензурно обозвал. Нет, вы только подумайте: высокий сан, почтенный возраст, а ругается как конюх! И теперь, вместо торжественного путешествия к богам на тот свет, со всеми полагающимися храмовнику ритуалами, тащит - точнее, пытается тащить, - на себе подчинённого. Того самого, надолго парализованного бугая, который столь удачно закрывает меня собственным телом.
Разумеется, я возмутилась и обеими руками вцепилась в какой-то ремень из бугайской амуниции. Не поняла, для чего он предназначался, но сделан этот ремень был на совесть - даже не скрипнул ни разу пока мы с настоятелем жрецову тушу туда-сюда перетягивали, будто игру такую затеяли. Правда, надолго старику терпения не хватило, а, может, это не хватило сил - возраст, лишний вес, сердце уже не то.
Да, точно, сердечко-то явно пошаливает: лицо красное, грудь ходуном ходит под хриплый сип, руки дрожат от нагрузки. Хотя игры определённо закончились: настоятель больше не ругался, не кричал, просто молча стоял и смотрел, но мне стало настолько страшно, что от ужаса аж дыхание перехватило. А потом он извлёк из рукава короткий странный нож, наколол им ладонь и, выждав мгновение, вылил толику крови на алтарь.
Дальше нам, а особенно Горсару, стало совсем невесело. Нет, и без этих новых гадостей ситуация, прямо скажем, бурного оптимизма не внушала, однако у меня хотя бы имелась твёрдая уверенность, что бабушка да магистры нас не бросят - быстро найдут, спасут. А тут надежда на благой исход взялась таять, как льдинка на весеннем солнце: посвящённые будто обрели новые силы. Даром, что Горсар одного уже обезглавил - смертельно бледная графиня прильнула к стене, женщину явно не держали ноги, - а мастер Тадэр расправился со всеми своими противниками и упорно пытался достать заклинаниями последних, оставшихся в живых. У нашего карателя была изрядно подрана туника, под ней виднелась поцарапанная кольчуга, руки и ноги покрывали многочисленные порезы.
Стрелять по одержимым я, разумеется, не решалась: бойцы двигались стремительно, порой сливаясь в смутные тени, пляшущие по помещению, как блики пламени. Жаль, что учитель не может, как в прошлый раз, вызвать "грозовой шторм". Точнее, он-то может, но если оный применить в закрытом помещении, то нас отсюда вынесут всех и, думаю, сразу на кладбище. Зато мастер умудрился, одновременно поддерживая щиты, захватить одного одержимого неизвестным мне заклинанием, образующим нечто вроде нити из молний. Потрясающе мощная, удивительно зрелищная вещь! Только я подумала, что обязательно попрошу его научить меня такому фокусу, как Горсар поскользнулся на залитом кровью полу и, неловко взмахнув рукой, упал.
Основательно потрёпанный одержимый принялся было яростно молотить своим мечом по крутящемуся ужом мужчине, но настоятель, видимо, успел отдышаться и сообразить, что ему нужно делать дальше. Я оглянуться не успела, как меня выдернули из укрытия, точно морковку из грядки - одним движением. Разрядив весь свой боезапас прямо в наглую морду одержимого жреца, я получила лишь пару добавочных секунд. Всё-таки дарованная богами регенерация - это нечто! Истраченных зарядов достало бы минимум на два десятка человек, а этому хоть бы хны. Головой мотнул и дальше меня волочёт за хозяином, только руки ещё скрутил, чтоб не рыпалась.
Признаюсь, я откровенно запаниковала: принялась выдираться, как дикая кошка, хотя особой надежды на успех сего предприятия не питала, да и не особой тоже. Держали меня грамотно, не давая навредить ни себе, ни окружающим. Мастер Тадэр был плотно занят вторым одержимым: заключив в ослепительно сверкающий молниями кокон, поджаривал его со всех сторон, как обычный кусок мяса, не обращая внимания на жуткие крики. Графиня распростёрлась у ног учителя в глубоком обмороке. Почему я тогда не подумала про Горсара, пока о карателе не напомнила пара кинжалов, вонзившихся в плечевые суставы моего конвоира - даже не спрашивайте, не скажу.
Забавно, но настоятель тоже не сообразил обеспокоиться наличием в святилище живого оппонента. Нет, вовсе не забавно - Гор двигался с трудом, подволакивая правую ногу, - у него обнаружилось очень серьёзная, глубокая рана. Это я поняла, уже хлопнувшись на пол: держать меня конвоиру теперь оказалось нечем. Вот только и раненый каратель тоже мог сделать уже не слишком много. Обращённый попытался было его загрызть - благо, клыки да ноги вполне позволяли, - даже прижал к алтарному камню, нависнув сверху и метя в горло. На длинный клинок, пронзивший ему грудную клетку насквозь, одержимый не обратил ни малейшего внимания.
Я до сих пор иногда вижу эту картину в ночных кошмарах. Горсар спиной буквально лежит на ступенчатом алтаре, одной рукой схватился за рукоять меча, пронзающего обезумевшего обращённого, второй вцепился ему в горло, а тот, выпустив клыки и роняя слюну, весь аж извивается в тщетных попытках добраться до тела истекающего кровью противника. Перерезанные кинжалами связки не дают одержимому использовать руки и жуткие когти бессильно болтаются туда-сюда, словно маятник в часах.
Но самый страшный момент здесь - я каждый раз на нём просыпаюсь, - наступает когда настоятель очень тихо произносит несколько слов, после которых из алтаря вымётывается тонкий столб грязно-жёлтого света. Этот свет, подобно клинку, пронзает грудь Горсара, на части разносит череп обращённого, плотнеет, темнеет и замирает, точно жреца насадили на деревянный кол. Из новой раны потоком хлещет кровь, глаза мужчины закрываются, я понимаю: сейчас он рухнет на пол, разрезанный пополам.
Сделать хоть что-нибудь я, увы, не успеваю: меня хватают за руку и снова произносят нечто непонятное. Вокруг начинает клубиться белёсая дымка, потом добавляется серый туман а за ним уже приходит чернильная мгла, накрывающая непроницаемым куполом нас обоих. Несмотря на моё яростное сопротивление, настоятель, хрипя от натуги, тащит меня в неё - всё глубже и глубже. Вопли заживо сжигаемого обращённого затихают где-то вдали, сменяясь пением птиц - мы вываливаемся из беседки, стоящей в пышном саду.
Смена декораций, если здесь позволительно употребить подобное выражение, явилась столь разительной, что в первый момент я просто растерялась. Мы стояли на ступенях роскошной каменной беседки, чья ажурная тень лежала на густом, ухоженном газоне. Слева раскинулся здоровенный куст, сплошь покрытый розами. Огромные, снежно-белые цветы на нём источали умопомрачительный аромат. Справа, через полосу изумрудно-зелёной травы, шла мощёная дорожка из разноцветных камешков, которые составлялись в весьма реалистичные ветви с розами и листьями. Воистину сказочное великолепие! Куда ни кинешь взгляд, везде бушевала зелень, цвели всевозможные растения - от крошечных до гигантских, - журчала вода в ручейках да прудах, пели птицы.
Наверное, настоятель принял мою растерянность за покорность судьбе или ещё какую-нибудь фигню. Я, честно говоря, его не спрашивала, просто рванула со всех ног - куда глаза глядят, - оставив старого подлеца в полном одиночестве. Он даже не пытался меня догнать: и без того хрипел да сипел, будто дырявые меха в кузнице. Пробежавшись по саду, я через пару минут сообразила, что явно нахожусь в закрытой его части: по всему периметру шла сплошная стена, а войти и, соответственно, выйти можно было лишь через внутренние помещения дворца. То есть выйти к своим просто так мне не грозит. Каким образом пробираться мимо стражи, гарантированно оповещённой о моём побеге, я не имела ни малейшего понятия, а потому стояла, думала - что теперь делать?
Первую идею пришлось отвергнуть уже через пять минут. Нет, на дерево-то я взобралась вполне успешно, однако перебраться с его веток на стену без вспомогательных средств не могла, спуститься по ней вниз - тем более. Три метра совершенно гладкого камня, с обоих сторон. Вот кто так строит, скажите на милость? Пришлось слезать, наскоро приводить в порядок себя да собственные мысли, и чинно шествовать по дорожке в отчаянной надежде обнаружить хоть какую-нибудь щёлку, через которую можно сбежать.
Ни дырок, ни щелей в ограде мне обнаружить, разумеется, не удалось: здешний хозяин отнюдь не беспечен, у такого слуги всегда работают хорошо. Правда, скорее за страх, чем за совесть, но это уже детали. А вот идеи, наоборот, нашлись - целых три штуки. Они стояли на мостике через ручей, заглядывали в воду и над чем-то хохотали. Две, то есть двое, из них были удивительно похожи на графа. Ясное дело - сыновья этого стервятника. Как, интересно, их называть: стервёнки, стервятёнки?
Кроме графских потомков, на мостике присутствовал какой-то надутый индюк самого что ни на есть расфуфыренного вида. По аналогии с известным определением про силу, таких иногда называют "деньги есть, ума не надо". По морде видно - дурак законченный. На моё появление, кстати, он отреагировал самым первым. Отвлёкся от шумящей глади вод, молча развернулся, постоял, рассмотрел как следует и приказал:
- Как вы могли мне лгать, что в вашем доме никого нет? Пригласите сюда эту леди, я желаю побеседовать с ней!
Спросить "эту леди" желает ли дама беседовать с кем-либо, или, например, хочет ли она вообще сейчас смотреть на одну наглую рожу, никто не удосужился. Стервятёнки тут же подскочили и дружно понеслись выполнять пожелание индюка. Ну, хорошо. То есть, я хочу сказать, этот надутый тип - явно шишка чрезвычайной важности, раз графские детки перед ним на задних лапках пляшут. Ладно, тогда делаем тупую мор... то есть личико светской дамы, активно поднимаем ресницами ветер и щебечем как идиотка. Главное, уговорить индюка отвести меня в часовню или к лестнице на первый этаж. Да, план так себе - чувствую, что становлюсь матёрой аферисткой, ничуть не хуже мастера Тадэра, - но ничего более дельного предложить для собственного спасения не могу.
Ничего не значащие расшаркивания графских сыночков, мол, "прекрасен день, в который встретил Вас и счастье заблестело, словно солнце" - я уже подобной чуши наслушалась вдосталь, - ни мне, ни вам совершенно не интересны. А вот личность сего индюка совсем другое дело. Правда я сначала прямо перепугалась: мне объяснили, что вот это надутое... существо суть королевский кузен. Я знала только одну такую личность, а именно - Главнокомандующего нашей доблестной армией. Поэтому на секунду замерла, вытаращив
