Девушка обернулась и Гвендолин увидела красивое смуглое лицо с чуть раскосыми блестящими карими глазами. Но только после того, как смогла оторвать взгляд от губ, выкрашенных ярко-красной помадой. Ещё раз окинув соседку взглядом, она заметила, что форменная юбка, которая должна доставать до середины икр, укорочена и заканчивается прямо над коленями. Интересно, она и на уроки собирается так ходить? Короткая юбка, красная помада… всё это, без сомнения ей очень шло, вот только Гвендолин сомневалась, что учителя одобрят.
Пока она разглядывала девушку, та в ответ разглядывала Гвендолин.
– Ру Леннокс, – она протянула руку и Гвендолин её пожала.
– Гвендолин Лонан. Я на ювелирном факультете.
Ру улыбнулась и, глядя на её открытую, уверенную улыбку, Гвендолин поняла, что они подружатся.
– Я тоже на ювелирном. Можно звать тебя Гвен?
На секунду Гвендолин растерялась. Вообще-то у альвов сокращения имён были не входу. Кассия и Линнея совсем недавно решили, что у них они должны быть, и требовали называть их Касси и Лини. Гвендолин никогда особо не задумывалась о том, что и её собственное, довольно длинное имя, можно сократить, пока они не начали это делать.
Она кивнула.
– Конечно.
Первый день в Мейджхолле прошёл лучше, чем Гвендолин ожидала. На обед она спустилась вместе с Ру и познакомила её с Кассией и Линнеей. Те поступили на прорицание и, конечно же, жили вместе.
– В нашей группе куча альвов, – жаловалась Кассия, – и, конечно, со светлыми крыльями. Ты бы видела, как они на нас смотрели!
– Ну, это же престижный факультет, – усмехнулась Линнея. – Клянусь, иногда они забывают, что Мейджхолл строился не для альвов и учатся здесь не только они.
– Иногда забывают? – Мрачно спросила Гвендолин, вспоминая разговор у ворот. – Да они и не вспоминают, что другие расы существуют. Разве только когда надо над кем-то поиздеваться.
Ру, раньше не имевшая дел с альвами, слушала с интересом.
– Я, конечно, многое слышала, – сказала она, качая головой, – но думала что в этих разговорах сплошные преувеличения.
– Вряд ли, – фыркнула Кассия, – надейся, что преуменьшений не было.
Их группа состояла из двадцати магов и, к облегчению Гвендолин, в ней не было ни одного альва, кроме неё. А ещё ей повезло – в списках её группы значилось имя Ру, им предстояло учиться вместе.
До обеда преподаватель – мистер Гарнет, оборотень-лис весьма эксцентричного вида, коротко описал им учёбу в Мейджхолле и то, что им предстоит.
– Каждые пол триместра вы должны будете сдать индивидуальный проект. Позже мы поговорим о том, что именно вам нужно будет делать. Пока просто уясните этот факт – времени на отдых у вас останется немного. К тому же, в конце года вам нужно сдать годовой проект, тоже индивидуальный. Думаю, вы понимаете, что он куда сложнее тех, что вам предстоит выполнять за полтора месяца.
Индивидуальная работа – одна из причин, по которой Гвендолин вообще поступила на ювелирный факультет. Раньше на нём, как и на некоторых других, годовые проекты выполняли в парах. Но она не была готова делить свою идею – о, она знала, что будет делать задолго до поступления в академию – с кем бы то ни было. Она была её и только её.
Какое-то время Гвендолин размышляла, нужен ли ей вообще Мейджхолл? Ведь её учительницей была Луна Корбин – прославленный ювелир. Как бы ни относились к ней альвы, а в ювелирном деле её имя и особенно её рекомендация значили многое. Гвендолин нашла бы работу и без Мейджхолла с его престижным дипломом.
И всё-таки Луна уговаривала её поступать, а Кассия и Линнея хотели, чтобы она училась с ними. Гвендолин колебалась, но, узнав, что совместные проекты на ювелирном факультете отменены, а Бафомет может поехать с ней, всё-таки сдалась.
После обеда никаких занятий не планировалось: это время давалось студентам, чтобы побродить по замку, по его территории, узнать своё расписание и где находятся нужные им кабинеты, чтобы на следующий день не опоздать. Если кто-то вдруг обнаружил, что ему срочно нужно что-нибудь купить – это можно было сделать в Мирнавене.
Именно туда и отправились Гвендолин и Ру. Нет, ничего срочно покупать им было не нужно, но мистер Гарнет упомянул, что город лучше изучить и начать это как можно раньше.
– Если у вас сегодня будет время – а я настоятельно рекомендую его найти – сходите, прогуляйтесь по Мирнавену. Там вам предстоит искать материалы для своих проектов, и чем раньше вы научитесь там ориентироваться, тем лучше. Рынок драгоценных камней и металлов в Мирнавене большой и он не заканчивается на, скажем так, официальных торговых рядах и магазинах.
Ру хмыкнула.
– Ну в какой ещё школе нам почти прямо скажут, что лучше бы изучить подпольный рынок драгоценных камней?
Гвендолин собиралась к Бафомету, но решила, что навестит его на обратном пути.
Осень на Гилдуре наступала раньше и была холоднее, чем та, к которой Гвендолин привыкла в Альвариэле. Там сентябрь походил на второй август, а в октябре светило солнце и дули тёплые ветра. Здесь ветер набрасывался на них как голодный дикий зверь. Гвендолин вспомнила золотое великолепие, среди которого оставила Бафомета. Удивительно, что при таком ветре на редких не хвойных деревьях ещё оставались листья.
Они уже прошли половину моста, когда сзади раздался голос:
– Эй, подождите!
Обернувшись, Гвендолин увидела поспешно нагоняющего их юношу. Длинные золотистые волосы, собранные в небрежный хвост показались ей знакомыми.
– Он же из нашей группы? – Спросила Ру. – Мне кажется, я его видела.
Гвендолин кивнула. Точно, сегодня на занятие он сидел прямо за ними. Они все представлялись и говорили пару слов о себе, но единственное, что запомнила Гвендолин – это тот факт, что её одногруппник – сирена. Редкий вид. Пожалуй, настолько же редкий, как бескрылый альв. Можно надеяться, что он отвлечёт внимание от неё.
Когда-то сирены проиграли в войне с русалками и их почти полностью истребили. Но сейчас между расами был заключён мир, а сиренам вернули небольшую часть их прежних владений. Их осталось так мало, что этого было вполне достаточно.
Гвендолин безуспешно пыталась вспомнить его имя, но, догнав их, юноша представился снова:
– Улисс Толливер. Мы с вами учимся в одной группе.
– Ру…
Начала было представляться Ру, но Улисс её перебил.
– Ру Леннокс и Гвендолин Лонан. – Он улыбнулся. – Память у меня хорошая, особенно на имена.
Не дождавшись ответа, потому что никто из них не знал, как реагировать, а в лоб спросить, зачем он их догонял, казалось невежливым, Улисс продолжал.
– Вы ведь идёте в Мирнавен? Возьмёте меня с собой? Я не очень хорошо ориентируюсь на местности и не всегда правильно читаю карту… да карты Мирнавена у меня и нет. А боюсь, заблужусь я быстрее, чем успею её купить.
Ру издала тихий смешок, а Гвендолин невольно вспомнила о Кассии. Когда близняшкам было лет по двенадцать, Линнея не переставала повторять, что у той «топографический кретинизм». Гвендолин всегда казалось, что это название очень уж обидное. Однажды она перерыла какую-то толстенную медицинскую энциклопедию и нашла другой вариант – топографическая дезориентация. И с тех пор требовала, чтобы Линнея называла это только так. Наверное, поэтому подобные разговоры и сошли на нет. «Дезориентация» звучала не так весело, как «кретинизм», а Гвендолин не давала ей вволю поиздеваться над Кассией, сразу бросаясь на её защиту.
Она улыбнулась Улиссу.
– Присоединяйся. Обещаю, мы доставим тебя в замок целым и невредимым.
Ру подмигнула юноше.
– Это она обещает, а вот я не обещаю ничего, – она показно облизнулась.
Мирнавен понравился Гвендолин больше, чем Миртиар, в котором они останавливались летом, когда приезжали сдавать вступительные экзамены. Она до сих пор вспоминала их с содроганием. Никогда раньше Гвендолин не приходилось думать так усердно. Она каждую секунду ждала, что от напряжения носом пойдёт кровь.
Само собой, времени на то, чтобы осмотреть город, у Гвендолин было немного. И теперь он навсегда ассоциировался у неё с грызущим изнутри беспокойством, с которым она сдавала все экзамены и проходила испытания. Ру призналась, что и у неё так же. В Мирнавене поступающим останавливаться запрещалось, так что все набивались в несчастный Миртиар.
Впрочем, большинство местных это не смущало – они давно научились на этом зарабатывать. Многие держали маленькие гостиницы, остальные сдавали комнаты. С огромными наплывами магов, желавших учиться в Мейджхолле, и с экзаменами, проводившимися дважды, владельцы гостиниц могли обеспечить себя деньгами до следующего лета.
Мирнавен был в несколько раз меньше Миртиара и куда уютнее. Домов выше четырёх этажей Гвендолин, как ни старалась, не смогла углядеть. И все без исключения построены из камня разных оттенков бежевого. Приятный цвет, не то, что серые камни Миртиара.
Где-то совсем недалеко пахло кофе и пряностями. Повернув голову, Гвендолин увидела кофейню. Она манила своим теплом, а из открытой двери лился чудесный аромат. Ру повела носом и предложила:
– Зайдём? Драгоценные камни могут немного подождать.
Гвендолин пила кофе со сливками и пряностями и думала, что может к этому привыкнуть. Тепло кофейни в октябрьский день, когда порывы ветра пробираются в самое нутро. Мягкая, ненавязчивая музыка. Вкусный кофе и приглушённые разговоры. За окном ветер играет листьями, как котёнок клубком.
В Мирнавене, кроме сосен, росло много лиственных деревьев, и Улисс слышал, что местный парк очень хвалили. Нужно им как-нибудь туда сходить. Гвендолин кивала, а сама думала, как легко он говорит «мы», словно они друзьями. Что-то подсказывало ей, что теперь им от Улисса не избавиться. Впрочем, пока Гвендолин этого не хотелось.
Альвов среди учеников было много, и они пугали Гертруду до дрожи. Как знать, кто из них придерживается тех же взглядов, что и Крылья Серафины? Хороша горгулья – мёртвая горгулья. Может быть, у них и родственники там состоят. А даже если нет, то альвы в любом случае относились к горгульям с пренебрежительным презрением.
Поэтому стоило Гертруде заметить крылья, как её начинало трясти. Да и других учеников она старалась избегать. Охочие до сплетен, они старались высмотреть «последнюю горгулью» и поговорить с ней. От их поведения и этих слов Гертруде хотелось плакать.
В начале апреля Авиана рассказала ей об Обществе исследователей Мейджхолла.
– Они хорошие ребята. Их лидер – Сайлас – тщательно отбирал участников, а теперь присоединиться можно только по рекомендации. Старшекурсница с моего факультета порекомендовала меня, я там уже несколько месяцев. – Болтала Авиана, накручивая прядь волос на палец. – Вообще-то, новеньким нельзя вот так сразу кого-то приводить, но я поговорила с Сайласом и он разрешил. Мне кажется, тебе это пойдёт на пользу.
Гертруда взглянула на соседку с подозрением. Авиана хотела как лучше, но большинство её идей для Гертруды были… немного слишком.
– Почему ты так думаешь?
Авиана упёрла руки в бока – одна из её любимых поз. Она утверждала, что так занимает больше места и выглядит представительнее.
– Ну, смотри, для тебя, считай, уже выбрали круг действительно хороших магов. Я имею в виду их моральные качества. Ты сможешь лучше узнать замок, а узнав, сможешь ходить по нему так, чтобы тебя и в разгар дня никто не увидел. Разве не здорово будет выбираться из комнаты, и ходить куда угодно? Я думаю, так ты почувствуешь себя более защищённой.
Гертруда колебалась и Авиана уселась рядом на кровать. Коснулась её руки.
– Давай. Сходишь со мной на наше собрание, тебе не обязательно оставаться надолго. Или, – она воодушевилась, эта мысль явно только что пришла ей в голову, – я могу сначала по одному познакомить тебя с Сайласом и ещё несколькими магами! Так ты будешь чувствовать себя увереннее. Подумай об этом, ладно?
Гертруда обещала подумать.
С первого взгляда Гертруда определила, что Сайлас Гарнет из тех, кого называют «странноватыми» или «эксцентричными» и, понизив голос, говорят, что у них «не все дома». И она тут же решила, что зря пришла сюда сегодня. С такими личностями у неё никогда не получалось находить общий язык.
Сайлас был оборотнем. Длинные тёмно-рыжие волосы струились по спине, никак не собранные, а на голове красовались лисьи уши на пару оттенков светлее с тёмными кисточками. У него был самый большой и пушистый хвост, который Гертруде доводилось видеть.
Поверх форменной жилетки с гильдурскими розами Сайлас носил тёмно-малиновый пиджак, слишком яркий для школьной формы и не очень с ней сочетающийся. Зато он отлично сочетался с бутылочно-зелёным цилиндром с малиновой лентой, украшенным перьями, похожими на павлиньи.
Неудивительно, подумала Гертруда, что такой маг понравился Авиане. Её всегда тянуло к тем, кто одевался не так, как положено. Гертруда же просто порадовалась, что в Мейджхолле существует форма и Сайласу приходится носить обычные чёрные брюки. С пиджаком и цилиндром его наряд и так выглядел слишком ярким.
Порадовало её и то, что Сайлас Гарнет оказался куда спокойнее, чем она ожидала. И не заострял внимания на ситуации Гертруды. На особенных условиях, на которых она жила в Мейджхолле. Он поприветствовал её, задал несколько вопросов, рассказал, чем они занимаются, и пригласил на собрание, одобрив её кандидатуру как члена Общества. Авиана сияла.
Несмотря на приятное впечатление, оставленное Сайласом (если не считать его одежды), Гертруда колебалась. В Обществе состояло около тридцати магов. По меркам Мейджхолла это было, конечно, не стоящее упоминания число. Но её перспектива каждую неделю находиться по несколько часов с таким количеством магов пугала.
Авиана не сдавалась. И, к удивлению Гертруды, к попыткам завербовать её присоединился и Сайлас. Он стал частым гостем в их комнате. Довольно быстро она выяснила, что лис умён, начитан и у них есть о чём поговорить. Постепенно он заслужил право называться её другом.
Сайлас же был тем, кто рассказал Гертруде о таинственных исчезновениях учеников: каждый год в Мейджхолле пропадает маг, но директор и учителя стараются замять происходящее. Пока что им везло – пропадали личности, по меркам лучшей магической академии, незначительные. Но в Мейджхолле учились и дети всемирно известных магов и родственники правителей. Исчезновение такого масштаба уже не смогли бы замять, а от родителей откупиться.
– И я решил, – говорил Сайлас, опираясь бедром на стол, за которым Гертруда писала в своём дневники, – что кто, как не Общество исследователей Мейджхолла должно этим заняться? Честно говоря, мне чертовски интересно, кто или что за этим стоит.
– О да! – С преувеличенным энтузиазмом откликнулась Авиана, глядя на Сайласа влюблёнными глазами.
Гертруда с трудом удержалась от того, чтобы невежливо фыркнуть. Влюблённость подруги была настолько очевидна, что о ней знали все (так она, по крайней мере, слышала от Алании), кроме самого Сайласа. Поначалу Гертруда думала, что тому всё известно, но, чем больше проводила времени с ними обоими, тем больше убеждалась, что Сайлас принимает энтузиазм Авианы за чистую монету. Он был очень доволен, что нашёл кого-то преданного делу созданного им Общества так же, как и он сам.
– Я подумал, – продолжал Сайлас, – почему бы нам не начать втроём? Как только у нас будут какие-нибудь зацепки, поделимся ими с остальными.
Пока она разглядывала девушку, та в ответ разглядывала Гвендолин.
– Ру Леннокс, – она протянула руку и Гвендолин её пожала.
– Гвендолин Лонан. Я на ювелирном факультете.
Ру улыбнулась и, глядя на её открытую, уверенную улыбку, Гвендолин поняла, что они подружатся.
– Я тоже на ювелирном. Можно звать тебя Гвен?
На секунду Гвендолин растерялась. Вообще-то у альвов сокращения имён были не входу. Кассия и Линнея совсем недавно решили, что у них они должны быть, и требовали называть их Касси и Лини. Гвендолин никогда особо не задумывалась о том, что и её собственное, довольно длинное имя, можно сократить, пока они не начали это делать.
Она кивнула.
– Конечно.
Первый день в Мейджхолле прошёл лучше, чем Гвендолин ожидала. На обед она спустилась вместе с Ру и познакомила её с Кассией и Линнеей. Те поступили на прорицание и, конечно же, жили вместе.
– В нашей группе куча альвов, – жаловалась Кассия, – и, конечно, со светлыми крыльями. Ты бы видела, как они на нас смотрели!
– Ну, это же престижный факультет, – усмехнулась Линнея. – Клянусь, иногда они забывают, что Мейджхолл строился не для альвов и учатся здесь не только они.
– Иногда забывают? – Мрачно спросила Гвендолин, вспоминая разговор у ворот. – Да они и не вспоминают, что другие расы существуют. Разве только когда надо над кем-то поиздеваться.
Ру, раньше не имевшая дел с альвами, слушала с интересом.
– Я, конечно, многое слышала, – сказала она, качая головой, – но думала что в этих разговорах сплошные преувеличения.
– Вряд ли, – фыркнула Кассия, – надейся, что преуменьшений не было.
Их группа состояла из двадцати магов и, к облегчению Гвендолин, в ней не было ни одного альва, кроме неё. А ещё ей повезло – в списках её группы значилось имя Ру, им предстояло учиться вместе.
До обеда преподаватель – мистер Гарнет, оборотень-лис весьма эксцентричного вида, коротко описал им учёбу в Мейджхолле и то, что им предстоит.
– Каждые пол триместра вы должны будете сдать индивидуальный проект. Позже мы поговорим о том, что именно вам нужно будет делать. Пока просто уясните этот факт – времени на отдых у вас останется немного. К тому же, в конце года вам нужно сдать годовой проект, тоже индивидуальный. Думаю, вы понимаете, что он куда сложнее тех, что вам предстоит выполнять за полтора месяца.
Индивидуальная работа – одна из причин, по которой Гвендолин вообще поступила на ювелирный факультет. Раньше на нём, как и на некоторых других, годовые проекты выполняли в парах. Но она не была готова делить свою идею – о, она знала, что будет делать задолго до поступления в академию – с кем бы то ни было. Она была её и только её.
Какое-то время Гвендолин размышляла, нужен ли ей вообще Мейджхолл? Ведь её учительницей была Луна Корбин – прославленный ювелир. Как бы ни относились к ней альвы, а в ювелирном деле её имя и особенно её рекомендация значили многое. Гвендолин нашла бы работу и без Мейджхолла с его престижным дипломом.
И всё-таки Луна уговаривала её поступать, а Кассия и Линнея хотели, чтобы она училась с ними. Гвендолин колебалась, но, узнав, что совместные проекты на ювелирном факультете отменены, а Бафомет может поехать с ней, всё-таки сдалась.
После обеда никаких занятий не планировалось: это время давалось студентам, чтобы побродить по замку, по его территории, узнать своё расписание и где находятся нужные им кабинеты, чтобы на следующий день не опоздать. Если кто-то вдруг обнаружил, что ему срочно нужно что-нибудь купить – это можно было сделать в Мирнавене.
Именно туда и отправились Гвендолин и Ру. Нет, ничего срочно покупать им было не нужно, но мистер Гарнет упомянул, что город лучше изучить и начать это как можно раньше.
– Если у вас сегодня будет время – а я настоятельно рекомендую его найти – сходите, прогуляйтесь по Мирнавену. Там вам предстоит искать материалы для своих проектов, и чем раньше вы научитесь там ориентироваться, тем лучше. Рынок драгоценных камней и металлов в Мирнавене большой и он не заканчивается на, скажем так, официальных торговых рядах и магазинах.
Ру хмыкнула.
– Ну в какой ещё школе нам почти прямо скажут, что лучше бы изучить подпольный рынок драгоценных камней?
Гвендолин собиралась к Бафомету, но решила, что навестит его на обратном пути.
Осень на Гилдуре наступала раньше и была холоднее, чем та, к которой Гвендолин привыкла в Альвариэле. Там сентябрь походил на второй август, а в октябре светило солнце и дули тёплые ветра. Здесь ветер набрасывался на них как голодный дикий зверь. Гвендолин вспомнила золотое великолепие, среди которого оставила Бафомета. Удивительно, что при таком ветре на редких не хвойных деревьях ещё оставались листья.
Они уже прошли половину моста, когда сзади раздался голос:
– Эй, подождите!
Обернувшись, Гвендолин увидела поспешно нагоняющего их юношу. Длинные золотистые волосы, собранные в небрежный хвост показались ей знакомыми.
– Он же из нашей группы? – Спросила Ру. – Мне кажется, я его видела.
Гвендолин кивнула. Точно, сегодня на занятие он сидел прямо за ними. Они все представлялись и говорили пару слов о себе, но единственное, что запомнила Гвендолин – это тот факт, что её одногруппник – сирена. Редкий вид. Пожалуй, настолько же редкий, как бескрылый альв. Можно надеяться, что он отвлечёт внимание от неё.
Когда-то сирены проиграли в войне с русалками и их почти полностью истребили. Но сейчас между расами был заключён мир, а сиренам вернули небольшую часть их прежних владений. Их осталось так мало, что этого было вполне достаточно.
Гвендолин безуспешно пыталась вспомнить его имя, но, догнав их, юноша представился снова:
– Улисс Толливер. Мы с вами учимся в одной группе.
– Ру…
Начала было представляться Ру, но Улисс её перебил.
– Ру Леннокс и Гвендолин Лонан. – Он улыбнулся. – Память у меня хорошая, особенно на имена.
Не дождавшись ответа, потому что никто из них не знал, как реагировать, а в лоб спросить, зачем он их догонял, казалось невежливым, Улисс продолжал.
– Вы ведь идёте в Мирнавен? Возьмёте меня с собой? Я не очень хорошо ориентируюсь на местности и не всегда правильно читаю карту… да карты Мирнавена у меня и нет. А боюсь, заблужусь я быстрее, чем успею её купить.
Ру издала тихий смешок, а Гвендолин невольно вспомнила о Кассии. Когда близняшкам было лет по двенадцать, Линнея не переставала повторять, что у той «топографический кретинизм». Гвендолин всегда казалось, что это название очень уж обидное. Однажды она перерыла какую-то толстенную медицинскую энциклопедию и нашла другой вариант – топографическая дезориентация. И с тех пор требовала, чтобы Линнея называла это только так. Наверное, поэтому подобные разговоры и сошли на нет. «Дезориентация» звучала не так весело, как «кретинизм», а Гвендолин не давала ей вволю поиздеваться над Кассией, сразу бросаясь на её защиту.
Она улыбнулась Улиссу.
– Присоединяйся. Обещаю, мы доставим тебя в замок целым и невредимым.
Ру подмигнула юноше.
– Это она обещает, а вот я не обещаю ничего, – она показно облизнулась.
Мирнавен понравился Гвендолин больше, чем Миртиар, в котором они останавливались летом, когда приезжали сдавать вступительные экзамены. Она до сих пор вспоминала их с содроганием. Никогда раньше Гвендолин не приходилось думать так усердно. Она каждую секунду ждала, что от напряжения носом пойдёт кровь.
Само собой, времени на то, чтобы осмотреть город, у Гвендолин было немного. И теперь он навсегда ассоциировался у неё с грызущим изнутри беспокойством, с которым она сдавала все экзамены и проходила испытания. Ру призналась, что и у неё так же. В Мирнавене поступающим останавливаться запрещалось, так что все набивались в несчастный Миртиар.
Впрочем, большинство местных это не смущало – они давно научились на этом зарабатывать. Многие держали маленькие гостиницы, остальные сдавали комнаты. С огромными наплывами магов, желавших учиться в Мейджхолле, и с экзаменами, проводившимися дважды, владельцы гостиниц могли обеспечить себя деньгами до следующего лета.
Мирнавен был в несколько раз меньше Миртиара и куда уютнее. Домов выше четырёх этажей Гвендолин, как ни старалась, не смогла углядеть. И все без исключения построены из камня разных оттенков бежевого. Приятный цвет, не то, что серые камни Миртиара.
Где-то совсем недалеко пахло кофе и пряностями. Повернув голову, Гвендолин увидела кофейню. Она манила своим теплом, а из открытой двери лился чудесный аромат. Ру повела носом и предложила:
– Зайдём? Драгоценные камни могут немного подождать.
Гвендолин пила кофе со сливками и пряностями и думала, что может к этому привыкнуть. Тепло кофейни в октябрьский день, когда порывы ветра пробираются в самое нутро. Мягкая, ненавязчивая музыка. Вкусный кофе и приглушённые разговоры. За окном ветер играет листьями, как котёнок клубком.
В Мирнавене, кроме сосен, росло много лиственных деревьев, и Улисс слышал, что местный парк очень хвалили. Нужно им как-нибудь туда сходить. Гвендолин кивала, а сама думала, как легко он говорит «мы», словно они друзьями. Что-то подсказывало ей, что теперь им от Улисса не избавиться. Впрочем, пока Гвендолин этого не хотелось.
Часть II. Гертруда
Альвов среди учеников было много, и они пугали Гертруду до дрожи. Как знать, кто из них придерживается тех же взглядов, что и Крылья Серафины? Хороша горгулья – мёртвая горгулья. Может быть, у них и родственники там состоят. А даже если нет, то альвы в любом случае относились к горгульям с пренебрежительным презрением.
Поэтому стоило Гертруде заметить крылья, как её начинало трясти. Да и других учеников она старалась избегать. Охочие до сплетен, они старались высмотреть «последнюю горгулью» и поговорить с ней. От их поведения и этих слов Гертруде хотелось плакать.
В начале апреля Авиана рассказала ей об Обществе исследователей Мейджхолла.
– Они хорошие ребята. Их лидер – Сайлас – тщательно отбирал участников, а теперь присоединиться можно только по рекомендации. Старшекурсница с моего факультета порекомендовала меня, я там уже несколько месяцев. – Болтала Авиана, накручивая прядь волос на палец. – Вообще-то, новеньким нельзя вот так сразу кого-то приводить, но я поговорила с Сайласом и он разрешил. Мне кажется, тебе это пойдёт на пользу.
Гертруда взглянула на соседку с подозрением. Авиана хотела как лучше, но большинство её идей для Гертруды были… немного слишком.
– Почему ты так думаешь?
Авиана упёрла руки в бока – одна из её любимых поз. Она утверждала, что так занимает больше места и выглядит представительнее.
– Ну, смотри, для тебя, считай, уже выбрали круг действительно хороших магов. Я имею в виду их моральные качества. Ты сможешь лучше узнать замок, а узнав, сможешь ходить по нему так, чтобы тебя и в разгар дня никто не увидел. Разве не здорово будет выбираться из комнаты, и ходить куда угодно? Я думаю, так ты почувствуешь себя более защищённой.
Гертруда колебалась и Авиана уселась рядом на кровать. Коснулась её руки.
– Давай. Сходишь со мной на наше собрание, тебе не обязательно оставаться надолго. Или, – она воодушевилась, эта мысль явно только что пришла ей в голову, – я могу сначала по одному познакомить тебя с Сайласом и ещё несколькими магами! Так ты будешь чувствовать себя увереннее. Подумай об этом, ладно?
Гертруда обещала подумать.
С первого взгляда Гертруда определила, что Сайлас Гарнет из тех, кого называют «странноватыми» или «эксцентричными» и, понизив голос, говорят, что у них «не все дома». И она тут же решила, что зря пришла сюда сегодня. С такими личностями у неё никогда не получалось находить общий язык.
Сайлас был оборотнем. Длинные тёмно-рыжие волосы струились по спине, никак не собранные, а на голове красовались лисьи уши на пару оттенков светлее с тёмными кисточками. У него был самый большой и пушистый хвост, который Гертруде доводилось видеть.
Поверх форменной жилетки с гильдурскими розами Сайлас носил тёмно-малиновый пиджак, слишком яркий для школьной формы и не очень с ней сочетающийся. Зато он отлично сочетался с бутылочно-зелёным цилиндром с малиновой лентой, украшенным перьями, похожими на павлиньи.
Неудивительно, подумала Гертруда, что такой маг понравился Авиане. Её всегда тянуло к тем, кто одевался не так, как положено. Гертруда же просто порадовалась, что в Мейджхолле существует форма и Сайласу приходится носить обычные чёрные брюки. С пиджаком и цилиндром его наряд и так выглядел слишком ярким.
Порадовало её и то, что Сайлас Гарнет оказался куда спокойнее, чем она ожидала. И не заострял внимания на ситуации Гертруды. На особенных условиях, на которых она жила в Мейджхолле. Он поприветствовал её, задал несколько вопросов, рассказал, чем они занимаются, и пригласил на собрание, одобрив её кандидатуру как члена Общества. Авиана сияла.
Несмотря на приятное впечатление, оставленное Сайласом (если не считать его одежды), Гертруда колебалась. В Обществе состояло около тридцати магов. По меркам Мейджхолла это было, конечно, не стоящее упоминания число. Но её перспектива каждую неделю находиться по несколько часов с таким количеством магов пугала.
Авиана не сдавалась. И, к удивлению Гертруды, к попыткам завербовать её присоединился и Сайлас. Он стал частым гостем в их комнате. Довольно быстро она выяснила, что лис умён, начитан и у них есть о чём поговорить. Постепенно он заслужил право называться её другом.
Сайлас же был тем, кто рассказал Гертруде о таинственных исчезновениях учеников: каждый год в Мейджхолле пропадает маг, но директор и учителя стараются замять происходящее. Пока что им везло – пропадали личности, по меркам лучшей магической академии, незначительные. Но в Мейджхолле учились и дети всемирно известных магов и родственники правителей. Исчезновение такого масштаба уже не смогли бы замять, а от родителей откупиться.
– И я решил, – говорил Сайлас, опираясь бедром на стол, за которым Гертруда писала в своём дневники, – что кто, как не Общество исследователей Мейджхолла должно этим заняться? Честно говоря, мне чертовски интересно, кто или что за этим стоит.
– О да! – С преувеличенным энтузиазмом откликнулась Авиана, глядя на Сайласа влюблёнными глазами.
Гертруда с трудом удержалась от того, чтобы невежливо фыркнуть. Влюблённость подруги была настолько очевидна, что о ней знали все (так она, по крайней мере, слышала от Алании), кроме самого Сайласа. Поначалу Гертруда думала, что тому всё известно, но, чем больше проводила времени с ними обоими, тем больше убеждалась, что Сайлас принимает энтузиазм Авианы за чистую монету. Он был очень доволен, что нашёл кого-то преданного делу созданного им Общества так же, как и он сам.
– Я подумал, – продолжал Сайлас, – почему бы нам не начать втроём? Как только у нас будут какие-нибудь зацепки, поделимся ими с остальными.
