– Отлично! – Воскликнул Эверетт, подозрительно довольный, и Гвендолин задумалась, не преследует ли он какие-то собственные цели. – Тогда встретимся в обеденном зале сразу после занятий, хорошо?
Конечно же, Ру и Улисс пошли с ней. Гвендолин ожидала, что для Улисса всё это будет только очередным приключением, чем-то интересным, разбавляющим будни в Мейджхолле. Но тот действительно привязался к Бафомету, жутко переживал за него и не меньше Гвендолин хотел, чтобы козёл остался в академии.
Эверетт вёл их почти тем же путём, которым они раньше ходили к сараю. Оставалось только удивляться, что рядом вилась ещё одна тропинка, причём весьма оживлённая, но они её не замечали.
Они вышли на поляну, расположенную дальше, чем сарай и со всех сторон окружённую плотной стеной деревьев. Их развесистые кроны куполом укрывали саму поляну и два простеньких деревянных домика на ней. Росли здесь в основном клёны, чьи листья держались дольше всего: их на ветвях всё ещё было достаточно. Землю вокруг устилал не слой бурой склизкой листвы, а приятный глазу жёлто-красный ковёр, шуршащий под ногами.
– Что это за место? – Спросила Гвендолин, оглядываясь. – Для чего эти домики?
Эверетт просиял.
– Их построили ученики-люди. Ещё лет пять назад им тут жилось куда хуже, чем нам сейчас. И они решили, что место, где они смогут отдохнуть от других рас и учиться, не отвлекаясь на оскорбления и издевательства, пришлось бы кстати.
– И им позволили? – Удивилась Ру.
– Ну, не сразу. Это долгая история, но, в конце концов, директор разрешил оставить домик и пользоваться им. А потом и второй достроили, когда людей в Мейджхолле стало больше. Так что у нас здесь своя тайная база.
При этих словах лицо Ру стало печальным: наверняка вспоминала своё собственное тайное место в сарае, от которого почти ничего не осталось.
– И Бафомет сможет жить здесь? – С надеждой спросила Гвендолин.
– Верно, – сказал Эверетт, – но есть проблема…
Ну конечно.
– Какая?
– Видишь ли, это место – только для людей. Он может здесь жить, и мы о нём позаботимся, но навещать ты его не сможешь.
У Гвендолин упало сердце, а Эверетт продолжал.
– Конечно, я смогу время от времени выводить его к тебе. Но не каждый день. По выходным – точно, а вот на неделе…
– И чего ты хочешь? – Раздражённо спросила Гвендолин.
– Гвен, – Ру удивлённо коснулась её плеча, но та смотрела только на Эверетта.
Тот улыбнулся. Вроде бы довольно, но в то же время чуть-чуть виновато.
– Я просил тебя помочь мне в исследованиях, помнишь? Если ты согласишься, то вы все втроём сможете сюда приходить в любое время. Я договорился.
– И мы тоже? – В голосе Ру прозвучала радостная нотка, и она тут же смутилась, извиняюще глянув на Гвендолин.
Та вздохнула. Пожалуй, Ру заслужила новое тайное место. В конце концов, это ведь она спасла Бафомета. Да и Гвендолин не сможет видеть его только по выходным. А учитывая, что теперь она сама стала мишенью для издевательств и оскорблений альвов, спокойное место ей не повредит.
Улисс наклонился к ней и шепнул.
– Может, узнать о своих корнях тоже будет не так уж плохо. Я имею в виду, вдруг вы и правда найдёте во время этих исследований твоих предков-горгулий?
Гвендолин вздохнула и посмотрела на Эверетта, затаив дыхание ждавшего её ответ.
– Ладно, я тебе помогу.
До конца учебного года никаких подвижек в деле об исчезновениях они не добились. Сайлас, однако, не терял оптимистичного настроя.
– Мы ведь не первые, кто взялся за это дело. Наверняка пытались маги посерьёзнее нас, но у них ничего не получилось. Так что глупо было бы ждать, что мы разберёмся с этим за несколько месяцев. Может, у нас и за всё время учёбы тут ничего не получится. Но хотя бы сколько-то зацепок мы найти должны. Может быть, в будущем это кому-то поможет.
Покинув Мейджхолл, Гертруда не ощутила ожидаемого облегчения. Похоже, она привыкла к академии куда сильнее, чем думала. И всё-таки возвращение в Миртиар было передышкой. И возможностью подумать. Решить, что делать дальше.
Теперь она куда чаще выходила на улицу. И даже предприняла свою первую самостоятельную прогулку, без Алании и Авианы. Правда, Гертруду трясло всю дорогу до магазина и обратно, а добродушная продавщица за прилавком поняла её только со второго раза.
Но она старалась – старалась вернуть себе нормальную жизнь. Может быть, альвы всё-таки оставят её в покое? Может быть, она сможет выучиться на какой-нибудь непрестижной специальности и, например, работать аптекарем в каком-нибудь маленьком городке. Где-нибудь в Борвеше. Она всегда хотела там побывать.
Сегодня Гертруда выбралась на вторую самостоятельную прогулку. На этот раз она рассчитала время так, чтобы на улицах города почти никого не было. Стояло восхитительное летнее утро. В такую рань ветер, который днём станет невыносимо горячим, приятно холодил кожу.
Гертруда направлялась в большой парк, скорее даже облагороженный лес, на краю города. Завтракать она не стала, решив, что купит перекусить на обратном пути, когда откроются магазины. Она устроилась на скамейке, вдыхая ещё прохладный воздух, напоённый ароматом цветов и сосен.
Гертруда тщательно изучила самую дальнюю и запутанную часть парка – переплетение тропинок, в котором легко заблудиться. Сюда маги почти не забредали. Она достала из сумки книгу и принялась за чтение. Спустя час захлопнула её, достала синий блокнот и дорожный набор из пера и чернильницы, который купила недавно. Гертруда так погрузилась в свои мысли, стремясь поскорее изложить их на бумаге, что не заметила чужих шагов.
– Прошу прощения, – раздался тихий голос, – боюсь, я заблудился. Не подскажете мне дорогу?
Гертруда отложила дневник, осторожно убрала чернильницу с пером и только потом подняла голову. И тут же почувствовала, как начинают дрожать руки, сердцебиение учащается, а дыхание сбивается.
Перед ней стоял альв. И не просто альв, а явно один из крылатой знати – перья у него были чистейшего слепяще-белого цвета. Стараясь взять себя в руки, Гертруда попыталась улыбнуться и сложила руки на коленях, чтобы не так бросалось в глаза как они дрожат.
– Я не хотел вас напугать, – альв сделал шаг назад, – простите меня. Просто тут никого больше не было.
– Да, – совладав со своим голосом, сказала Гертруда, – я тоже так думала. Обычно тут никого, кроме меня, особенно в такое время.
Она старалась не смотреть альву в глаза. Их кроваво-красный цвет казался ей плохим предзнаменованием. Повисло неловкое молчание.
– Если бы вы показали мне дорожку, по которой я могу выйти в более простую в планировке часть парка, – мягко и подчёркнуто вежливо сказал альв, – я сейчас же покинул бы выше уединение.
– Ах да, – Гертруда всё ещё была напугана, но тут до неё дошло, что собеседник, скорее всего, и не понял, кто она такая, – вон та тропа, рядом с которой растёт куст сирени.
Альв коротко ей поклонился и пошёл по дорожке, на которую она ему указала.
– Пропустите первые три поворота, – поспешно добавила Гертруда ему в спину, – а после четвёртого поверните направо на развилке.
На мгновение ей стало совестно, что она ведёт себя так по-дурацки. Альв показался ей приятным, а это уже дорогого стоило. Обычно они со всеми держали себя высокомерно и не забывали напомнить, кто (по их мнению) здесь главный.
Но был бы он так же доброжелателен, если бы узнал, кто перед ним? Уголки губ Гертруды приподнялись в печальной улыбке. Выходит, хорошо, что ей успели отрезать крылья – без них скрываться было гораздо легче. Она могла сойти за вампира или русалку-полукровку.
Стоило ей вспомнить о крыльях, как шрамы зачесались. Убедившись, что она действительно одна, Гертруда извернулась и почесала спину. Жутко неприлично, но кто её тут увидит?
В будущих проектах мистер Гарнет обещал им больше свободы. И Гвендолин очень хотела поэкспериментировать, но так получилось, что во второй половине первого триместра она опять делала кольца. На этот раз целых два.
Эта идея появилась у неё во время занятия по защитной магии. Вернее, сразу после. Они с Улиссом нашли в зале Ру и медленно продвигались к выходу. Рядом с ними оказалась мисс Сильверуотер вместе с подругой – такой же будущей учительницей на испытательном сроке. Гвендолин услышала, как мисс Сильверуотер говорит ей о том, как сильно мёрзнут у неё руки.
И тогда она подумала: она сделает два кольца с рубинами, специально для неё. Чтобы отблагодарить за всё, что мисс Сильверуотер сделала в ту ночь, когда альвы подожгли сарай Бафомета. Рубин – камень огня. Если она подберёт его правильно, сделает правильную огранку, отполирует специальными материалами, то всё получится. Кольца будут греть мисс Сильверуотер руки.
Гвендолин так загорелась этой идеей, что бросилась искать подходящие камни, едва они сдали предыдущие проекты, когда все остальные наслаждались освободившимся временем. Сначала она направилась в торговые ряды, просто чтобы испытать удачу. Иногда, если верить старшекурсникам, там можно было найти прекрасного качества камни почти вдвое дешевле, чем в других местах.
Удача её подвела. Гвендолин провела среди заваленных необработанными драгоценным камнями столов почти два часа, но ничего подходящего не нашла. А ведь у Ру получилось в прошлый раз найти здесь хороший рубин. Что ж, он, похоже, был единственным.
Выбравшись из торговых рядов, Гвендолин почувствовала себя настолько выжатой, что поход в «Шкатулку с драгоценностями» решила отложить на следующий день. Всё равно сегодня была пятница, а значит – завтра и послезавтра она абсолютно свободна.
Или нет.
Гвендолин вспомнила о своём обещании помочь Эверетту с исследованиями. Пока он ни о чём её не попросил, но и времени прошло совсем немного. Зато у Бафомета теперь есть уютный дом, где он почти не бывает один, разве что по ночам. А у Ру – так необходимое ей тайное, уединённое место.
Хотя, пожалуй, не такое уединённое, как ей бы хотелось. Учеников-людей в Мейджхолле всё ещё было немного, несмотря на то, что прошло пятнадцать лет с тех пор, как здесь выучилась Айви Бёрдвисл. В этом году, как сказал ей Эверетт, на всех курсах и на всех факультетах их всего около сорока.
Но почти сорок человек на два маленьких домика – это много. А абсолютно все человеческие студенты бывали здесь регулярно. Но Ру это, кажется, не особо заботило, она выглядела довольной.
После пожара Гвендолин с замиранием сердца ждала, что же ещё выкинуть Даниль, Эванджелина и Руби. Но всего лишь возобновились мелкие издевательства и не очень изощрённые оскорбления и она успокоилась.
И сейчас Гвендолин шагала по улицам Мирнавена, вдыхая холодный ноябрьский воздух. По ночам ещё не подмораживало, но это был только вопрос времени. Ветер как будто стал ещё больше яриться, хотя дыхания зимы в нём ещё не чувствовалось.
Она посильнее замотала красный клетчатый шарф и одёрнула загнувшуюся от ветра полу пальто. Возвращаться в Мейджхолл пока не хотелось. Гвендолин решила зайти в кафе, выпить чашечку кофе и съесть что-нибудь сладенькое, а потом уже возвращаться. Купит печенье Бафомету, его любимое – бананово-шоколадное, и зайдёт к нему.
Она толкнула дверь кафе, услышала гостеприимный звон колокольчика над головой, вдохнула тёплый воздух, напоённый ароматами кофе и выпечки… и остановилась.
В кафе проходили чтения. Кажется, молодые поэты читали свои творения. Что-то такое было написано на афише на двери. И один из них был ей слишком хорошо знаком.
Гвендолин стояла в дверях, не уверенная, стоит ли ей уйти и сделать вид, что она ничего не видела или окликнуть Улисса. В конце концов, она выбрала нечто среднее: тихонько сделала заказ и пробралась за столик у стены, надеясь, что пока что её не заметят. Поэты расположились в дальнем конце кафе, спиной к входу, так что Улисс её не видел. Гвендолин решила дождаться конца чтений, послушать и решить, как ей стоит действовать. Она и не знала, что он пишет стихи. А Ру, интересно, в курсе?
У некоторых из молодых поэтов стихи были или совсем никудышные или очень уж странные и заумные на вкус Гвендолин. Но большинство из того, что читал Улисс, ей понравилось. Она вздохнула с облегчением. Это хорошо, не придётся делать вид, что она в восторге и смущённо отводить взгляд, когда он её заметит. Впрочем, Гвендолин таким никогда и не занималась. Но, поняла она, ради друга начала бы.
Чтения закончились, поэты начали расходиться. За это время Гвендолин уже успела выпить кофе, съесть кусок чизкейка и заказать печенья и две кружки яблочного глинтвейна, который очень любил Улисс. Тот развернулся, собравшись уходить, и заметил её. На секунду на его лице промелькнула паника, но Гвендолин сделала вид, что ничего не заметила и расслаблено ему помахала, подзывая к себе.
– Привет! Чудесные стихи. Почему мы не знали, что ты пишешь?
Он смущённо провёл ладонью по волосам. Гвендолин подумала, что это первый раз, когда она видит Улисса таким неуверенным.
– Я… Ну, честно говоря, мне было немного стыдно. О, это яблочный глинтвейн? Можно?
Гвендолин кивнула.
– Тебе и заказала. Почему стыдно?
Улисс пожал плечами и приложился к стакану, игнорируя трубочку.
– Моя семья это увлечение не одобряет. Особенно потому, что началось оно с человеческих поэтов. Уж не знаю, как людская книга у нас оказалась, но вот что стало итогом… – Он развёл руками. – Да и вы…
Он запнулся, поднял на неё виноватый взгляд и снова уткнул его в кружку с глинтвейном.
– Не принимай на свой счёт… Нет, ладно, это ужасно звучит. Ну, просто ты всё-таки… – Улисс снова замялся, и Гвендолин сделала нетерпеливый жест рукой, призывая его договорить наконец. – Ты – альва. Поэтому я полагал, что некоторый снобизм тебе всё-таки не чужд… ну и вдруг он касается именно человеческих стихов?
Наверное, Гвендолин следовало бы разозлиться или обидеться, но она улыбнулась. Такое отношение к альвам было, в общем-то, понятно.
– Ну, как видишь, не касается. Мне понравились стихи. Твои, по крайней мере. Большинство. Некоторые другие были какими-то… странными.
Улисс фыркнул.
– Понимаю. Но меня больше раздражают типы, которые считают себя такими невероятно интеллигентными оригиналами и клепают заумные стишки.
– А Ру? – Спросила Гвендолин.
– Что Ру? – Вопросом на вопрос ответил Улисс.
– Чем она тебе не угодила? Думаешь, она над тобой посмеётся?
– Не знаю, – он крутил в руках наполовину опустошённый стакан, – просто ей, кажется, не нравится всё, что я делаю.
Гвендолин пожала плечами.
– Вы просто не сошлись характерами. И, кстати, думаю, что твои стихи ей как раз бы понравились.
– И всё-таки пока не говори ей, ладно?
Гвендолин согласилась, и Улисс быстро перевёл тему.
– Ты уже нашла рубины для своего проекта?
Она покачала головой.
– Была на торговых рядах, но пусто. Завтра пойду в «Шкатулку с драгоценностями». Слишком устала, чтобы идти туда сегодня. Хотела проведать Бафомета на обратном пути. Пойдёшь со мной?
Улисс просиял, козёл ему искренне нравился, хотя тот всё ещё почти не обращал на него внимания.
Спустя полчаса они сидели на стволе упавшего дерева недалеко от домиков, а Бафомет, заинтересовано обнюхав пару кустов и кучу листьев, чесал поочерёдно бока и рога об дерево. Гвендолин дала Улиссу печенья, чтобы он приманил козла и тот на уловку купился. Но когда кончились печенья, иссяк и его интерес к Улиссу.
Конечно же, Ру и Улисс пошли с ней. Гвендолин ожидала, что для Улисса всё это будет только очередным приключением, чем-то интересным, разбавляющим будни в Мейджхолле. Но тот действительно привязался к Бафомету, жутко переживал за него и не меньше Гвендолин хотел, чтобы козёл остался в академии.
Эверетт вёл их почти тем же путём, которым они раньше ходили к сараю. Оставалось только удивляться, что рядом вилась ещё одна тропинка, причём весьма оживлённая, но они её не замечали.
Они вышли на поляну, расположенную дальше, чем сарай и со всех сторон окружённую плотной стеной деревьев. Их развесистые кроны куполом укрывали саму поляну и два простеньких деревянных домика на ней. Росли здесь в основном клёны, чьи листья держались дольше всего: их на ветвях всё ещё было достаточно. Землю вокруг устилал не слой бурой склизкой листвы, а приятный глазу жёлто-красный ковёр, шуршащий под ногами.
– Что это за место? – Спросила Гвендолин, оглядываясь. – Для чего эти домики?
Эверетт просиял.
– Их построили ученики-люди. Ещё лет пять назад им тут жилось куда хуже, чем нам сейчас. И они решили, что место, где они смогут отдохнуть от других рас и учиться, не отвлекаясь на оскорбления и издевательства, пришлось бы кстати.
– И им позволили? – Удивилась Ру.
– Ну, не сразу. Это долгая история, но, в конце концов, директор разрешил оставить домик и пользоваться им. А потом и второй достроили, когда людей в Мейджхолле стало больше. Так что у нас здесь своя тайная база.
При этих словах лицо Ру стало печальным: наверняка вспоминала своё собственное тайное место в сарае, от которого почти ничего не осталось.
– И Бафомет сможет жить здесь? – С надеждой спросила Гвендолин.
– Верно, – сказал Эверетт, – но есть проблема…
Ну конечно.
– Какая?
– Видишь ли, это место – только для людей. Он может здесь жить, и мы о нём позаботимся, но навещать ты его не сможешь.
У Гвендолин упало сердце, а Эверетт продолжал.
– Конечно, я смогу время от времени выводить его к тебе. Но не каждый день. По выходным – точно, а вот на неделе…
– И чего ты хочешь? – Раздражённо спросила Гвендолин.
– Гвен, – Ру удивлённо коснулась её плеча, но та смотрела только на Эверетта.
Тот улыбнулся. Вроде бы довольно, но в то же время чуть-чуть виновато.
– Я просил тебя помочь мне в исследованиях, помнишь? Если ты согласишься, то вы все втроём сможете сюда приходить в любое время. Я договорился.
– И мы тоже? – В голосе Ру прозвучала радостная нотка, и она тут же смутилась, извиняюще глянув на Гвендолин.
Та вздохнула. Пожалуй, Ру заслужила новое тайное место. В конце концов, это ведь она спасла Бафомета. Да и Гвендолин не сможет видеть его только по выходным. А учитывая, что теперь она сама стала мишенью для издевательств и оскорблений альвов, спокойное место ей не повредит.
Улисс наклонился к ней и шепнул.
– Может, узнать о своих корнях тоже будет не так уж плохо. Я имею в виду, вдруг вы и правда найдёте во время этих исследований твоих предков-горгулий?
Гвендолин вздохнула и посмотрела на Эверетта, затаив дыхание ждавшего её ответ.
– Ладно, я тебе помогу.
Часть III. Гертруда
До конца учебного года никаких подвижек в деле об исчезновениях они не добились. Сайлас, однако, не терял оптимистичного настроя.
– Мы ведь не первые, кто взялся за это дело. Наверняка пытались маги посерьёзнее нас, но у них ничего не получилось. Так что глупо было бы ждать, что мы разберёмся с этим за несколько месяцев. Может, у нас и за всё время учёбы тут ничего не получится. Но хотя бы сколько-то зацепок мы найти должны. Может быть, в будущем это кому-то поможет.
Покинув Мейджхолл, Гертруда не ощутила ожидаемого облегчения. Похоже, она привыкла к академии куда сильнее, чем думала. И всё-таки возвращение в Миртиар было передышкой. И возможностью подумать. Решить, что делать дальше.
Теперь она куда чаще выходила на улицу. И даже предприняла свою первую самостоятельную прогулку, без Алании и Авианы. Правда, Гертруду трясло всю дорогу до магазина и обратно, а добродушная продавщица за прилавком поняла её только со второго раза.
Но она старалась – старалась вернуть себе нормальную жизнь. Может быть, альвы всё-таки оставят её в покое? Может быть, она сможет выучиться на какой-нибудь непрестижной специальности и, например, работать аптекарем в каком-нибудь маленьком городке. Где-нибудь в Борвеше. Она всегда хотела там побывать.
Сегодня Гертруда выбралась на вторую самостоятельную прогулку. На этот раз она рассчитала время так, чтобы на улицах города почти никого не было. Стояло восхитительное летнее утро. В такую рань ветер, который днём станет невыносимо горячим, приятно холодил кожу.
Гертруда направлялась в большой парк, скорее даже облагороженный лес, на краю города. Завтракать она не стала, решив, что купит перекусить на обратном пути, когда откроются магазины. Она устроилась на скамейке, вдыхая ещё прохладный воздух, напоённый ароматом цветов и сосен.
Гертруда тщательно изучила самую дальнюю и запутанную часть парка – переплетение тропинок, в котором легко заблудиться. Сюда маги почти не забредали. Она достала из сумки книгу и принялась за чтение. Спустя час захлопнула её, достала синий блокнот и дорожный набор из пера и чернильницы, который купила недавно. Гертруда так погрузилась в свои мысли, стремясь поскорее изложить их на бумаге, что не заметила чужих шагов.
– Прошу прощения, – раздался тихий голос, – боюсь, я заблудился. Не подскажете мне дорогу?
Гертруда отложила дневник, осторожно убрала чернильницу с пером и только потом подняла голову. И тут же почувствовала, как начинают дрожать руки, сердцебиение учащается, а дыхание сбивается.
Перед ней стоял альв. И не просто альв, а явно один из крылатой знати – перья у него были чистейшего слепяще-белого цвета. Стараясь взять себя в руки, Гертруда попыталась улыбнуться и сложила руки на коленях, чтобы не так бросалось в глаза как они дрожат.
– Я не хотел вас напугать, – альв сделал шаг назад, – простите меня. Просто тут никого больше не было.
– Да, – совладав со своим голосом, сказала Гертруда, – я тоже так думала. Обычно тут никого, кроме меня, особенно в такое время.
Она старалась не смотреть альву в глаза. Их кроваво-красный цвет казался ей плохим предзнаменованием. Повисло неловкое молчание.
– Если бы вы показали мне дорожку, по которой я могу выйти в более простую в планировке часть парка, – мягко и подчёркнуто вежливо сказал альв, – я сейчас же покинул бы выше уединение.
– Ах да, – Гертруда всё ещё была напугана, но тут до неё дошло, что собеседник, скорее всего, и не понял, кто она такая, – вон та тропа, рядом с которой растёт куст сирени.
Альв коротко ей поклонился и пошёл по дорожке, на которую она ему указала.
– Пропустите первые три поворота, – поспешно добавила Гертруда ему в спину, – а после четвёртого поверните направо на развилке.
На мгновение ей стало совестно, что она ведёт себя так по-дурацки. Альв показался ей приятным, а это уже дорогого стоило. Обычно они со всеми держали себя высокомерно и не забывали напомнить, кто (по их мнению) здесь главный.
Но был бы он так же доброжелателен, если бы узнал, кто перед ним? Уголки губ Гертруды приподнялись в печальной улыбке. Выходит, хорошо, что ей успели отрезать крылья – без них скрываться было гораздо легче. Она могла сойти за вампира или русалку-полукровку.
Стоило ей вспомнить о крыльях, как шрамы зачесались. Убедившись, что она действительно одна, Гертруда извернулась и почесала спину. Жутко неприлично, но кто её тут увидит?
Глава II. Кольца с рубинами. Часть первая
В будущих проектах мистер Гарнет обещал им больше свободы. И Гвендолин очень хотела поэкспериментировать, но так получилось, что во второй половине первого триместра она опять делала кольца. На этот раз целых два.
Эта идея появилась у неё во время занятия по защитной магии. Вернее, сразу после. Они с Улиссом нашли в зале Ру и медленно продвигались к выходу. Рядом с ними оказалась мисс Сильверуотер вместе с подругой – такой же будущей учительницей на испытательном сроке. Гвендолин услышала, как мисс Сильверуотер говорит ей о том, как сильно мёрзнут у неё руки.
И тогда она подумала: она сделает два кольца с рубинами, специально для неё. Чтобы отблагодарить за всё, что мисс Сильверуотер сделала в ту ночь, когда альвы подожгли сарай Бафомета. Рубин – камень огня. Если она подберёт его правильно, сделает правильную огранку, отполирует специальными материалами, то всё получится. Кольца будут греть мисс Сильверуотер руки.
Гвендолин так загорелась этой идеей, что бросилась искать подходящие камни, едва они сдали предыдущие проекты, когда все остальные наслаждались освободившимся временем. Сначала она направилась в торговые ряды, просто чтобы испытать удачу. Иногда, если верить старшекурсникам, там можно было найти прекрасного качества камни почти вдвое дешевле, чем в других местах.
Удача её подвела. Гвендолин провела среди заваленных необработанными драгоценным камнями столов почти два часа, но ничего подходящего не нашла. А ведь у Ру получилось в прошлый раз найти здесь хороший рубин. Что ж, он, похоже, был единственным.
Выбравшись из торговых рядов, Гвендолин почувствовала себя настолько выжатой, что поход в «Шкатулку с драгоценностями» решила отложить на следующий день. Всё равно сегодня была пятница, а значит – завтра и послезавтра она абсолютно свободна.
Или нет.
Гвендолин вспомнила о своём обещании помочь Эверетту с исследованиями. Пока он ни о чём её не попросил, но и времени прошло совсем немного. Зато у Бафомета теперь есть уютный дом, где он почти не бывает один, разве что по ночам. А у Ру – так необходимое ей тайное, уединённое место.
Хотя, пожалуй, не такое уединённое, как ей бы хотелось. Учеников-людей в Мейджхолле всё ещё было немного, несмотря на то, что прошло пятнадцать лет с тех пор, как здесь выучилась Айви Бёрдвисл. В этом году, как сказал ей Эверетт, на всех курсах и на всех факультетах их всего около сорока.
Но почти сорок человек на два маленьких домика – это много. А абсолютно все человеческие студенты бывали здесь регулярно. Но Ру это, кажется, не особо заботило, она выглядела довольной.
После пожара Гвендолин с замиранием сердца ждала, что же ещё выкинуть Даниль, Эванджелина и Руби. Но всего лишь возобновились мелкие издевательства и не очень изощрённые оскорбления и она успокоилась.
И сейчас Гвендолин шагала по улицам Мирнавена, вдыхая холодный ноябрьский воздух. По ночам ещё не подмораживало, но это был только вопрос времени. Ветер как будто стал ещё больше яриться, хотя дыхания зимы в нём ещё не чувствовалось.
Она посильнее замотала красный клетчатый шарф и одёрнула загнувшуюся от ветра полу пальто. Возвращаться в Мейджхолл пока не хотелось. Гвендолин решила зайти в кафе, выпить чашечку кофе и съесть что-нибудь сладенькое, а потом уже возвращаться. Купит печенье Бафомету, его любимое – бананово-шоколадное, и зайдёт к нему.
Она толкнула дверь кафе, услышала гостеприимный звон колокольчика над головой, вдохнула тёплый воздух, напоённый ароматами кофе и выпечки… и остановилась.
В кафе проходили чтения. Кажется, молодые поэты читали свои творения. Что-то такое было написано на афише на двери. И один из них был ей слишком хорошо знаком.
Гвендолин стояла в дверях, не уверенная, стоит ли ей уйти и сделать вид, что она ничего не видела или окликнуть Улисса. В конце концов, она выбрала нечто среднее: тихонько сделала заказ и пробралась за столик у стены, надеясь, что пока что её не заметят. Поэты расположились в дальнем конце кафе, спиной к входу, так что Улисс её не видел. Гвендолин решила дождаться конца чтений, послушать и решить, как ей стоит действовать. Она и не знала, что он пишет стихи. А Ру, интересно, в курсе?
У некоторых из молодых поэтов стихи были или совсем никудышные или очень уж странные и заумные на вкус Гвендолин. Но большинство из того, что читал Улисс, ей понравилось. Она вздохнула с облегчением. Это хорошо, не придётся делать вид, что она в восторге и смущённо отводить взгляд, когда он её заметит. Впрочем, Гвендолин таким никогда и не занималась. Но, поняла она, ради друга начала бы.
Чтения закончились, поэты начали расходиться. За это время Гвендолин уже успела выпить кофе, съесть кусок чизкейка и заказать печенья и две кружки яблочного глинтвейна, который очень любил Улисс. Тот развернулся, собравшись уходить, и заметил её. На секунду на его лице промелькнула паника, но Гвендолин сделала вид, что ничего не заметила и расслаблено ему помахала, подзывая к себе.
– Привет! Чудесные стихи. Почему мы не знали, что ты пишешь?
Он смущённо провёл ладонью по волосам. Гвендолин подумала, что это первый раз, когда она видит Улисса таким неуверенным.
– Я… Ну, честно говоря, мне было немного стыдно. О, это яблочный глинтвейн? Можно?
Гвендолин кивнула.
– Тебе и заказала. Почему стыдно?
Улисс пожал плечами и приложился к стакану, игнорируя трубочку.
– Моя семья это увлечение не одобряет. Особенно потому, что началось оно с человеческих поэтов. Уж не знаю, как людская книга у нас оказалась, но вот что стало итогом… – Он развёл руками. – Да и вы…
Он запнулся, поднял на неё виноватый взгляд и снова уткнул его в кружку с глинтвейном.
– Не принимай на свой счёт… Нет, ладно, это ужасно звучит. Ну, просто ты всё-таки… – Улисс снова замялся, и Гвендолин сделала нетерпеливый жест рукой, призывая его договорить наконец. – Ты – альва. Поэтому я полагал, что некоторый снобизм тебе всё-таки не чужд… ну и вдруг он касается именно человеческих стихов?
Наверное, Гвендолин следовало бы разозлиться или обидеться, но она улыбнулась. Такое отношение к альвам было, в общем-то, понятно.
– Ну, как видишь, не касается. Мне понравились стихи. Твои, по крайней мере. Большинство. Некоторые другие были какими-то… странными.
Улисс фыркнул.
– Понимаю. Но меня больше раздражают типы, которые считают себя такими невероятно интеллигентными оригиналами и клепают заумные стишки.
– А Ру? – Спросила Гвендолин.
– Что Ру? – Вопросом на вопрос ответил Улисс.
– Чем она тебе не угодила? Думаешь, она над тобой посмеётся?
– Не знаю, – он крутил в руках наполовину опустошённый стакан, – просто ей, кажется, не нравится всё, что я делаю.
Гвендолин пожала плечами.
– Вы просто не сошлись характерами. И, кстати, думаю, что твои стихи ей как раз бы понравились.
– И всё-таки пока не говори ей, ладно?
Гвендолин согласилась, и Улисс быстро перевёл тему.
– Ты уже нашла рубины для своего проекта?
Она покачала головой.
– Была на торговых рядах, но пусто. Завтра пойду в «Шкатулку с драгоценностями». Слишком устала, чтобы идти туда сегодня. Хотела проведать Бафомета на обратном пути. Пойдёшь со мной?
Улисс просиял, козёл ему искренне нравился, хотя тот всё ещё почти не обращал на него внимания.
Спустя полчаса они сидели на стволе упавшего дерева недалеко от домиков, а Бафомет, заинтересовано обнюхав пару кустов и кучу листьев, чесал поочерёдно бока и рога об дерево. Гвендолин дала Улиссу печенья, чтобы он приманил козла и тот на уловку купился. Но когда кончились печенья, иссяк и его интерес к Улиссу.
