Попросту говоря, иностранцы собрались строить у нас цех по производству некоего вещества, которое у себя производить не хотят — можно догадаться, по какой причине. — Кузнецов на секунду оторвался от наблюдения за дорогой и быстро глянул на Соню.
— Вредное?
— Именно. Не хотят загрязнять воду, почву, воздух у себя — а у нас на комбинате, мол, есть условия для устройства очистных, которые позволят удерживать выбросы в рамках ПДК. Деньги сами собрались вкладывать, руководство и обрадовалось. Это же новые рабочие места, выход на новые международные рынки…
— Так там, в видении, вроде бы была авария? — вставила Соня.
— Да, производство и само по себе навредить может, а уж если что случится… — Кузнецов не договорил и покачал головой.
— В общем, нельзя, чтобы его построили? — уточнила Соня.
— Ну как тебе сказать — нельзя… Очень нежелательно, по крайней мере. Не нужны нам рабочие места такой ценой. Да и горожане, когда узнают подробности, крик поднимут. А толку — будет уже поздно…
— А что такое было ночью? Почему папе стало плохо? И вам тоже, и мне? Уже начались работы на стройке, что ли?
— Нет, слава богу. Пока только договор подписали. Предварительный. Соглашение о намерениях. Без указания сумм.
— А когда с суммами подпишут… — Соня испуганно вцепилась в края сиденья.
— Тогда шарахнет всех по-серьёзному, надо полагать. — Кузнецов поморщился. — Поэтому надо принять упреждающие меры. И не факт ещё, что получится у нас… Но будем пробовать.
— И мы сейчас едем пробовать? — Софья едва не подпрыгивала на сиденье от нетерпения.
— Вот егоза, — добродушно усмехнулся Кузнецов. — Прямо как речка твоя — шустрая.
— А как же иначе? — улыбнулась Соня.
— Нет, мы пока по другому делу едем. Да вот, почти приехали. — За разговором Соня даже не обратила внимания, что они пересекли Томь по Кузнецкому мосту. Профессор вывернул руль, съезжая с виадука на грунтовую дорогу, ныряющую в заросли ивняка по берегу реки. — Тут машину оставим, дальше пешком.
Соня выбралась из джипа и с удивлением уставилась на две большие сумки, которые профессор вытащил из багажника.
— Такое ощущение, что вы убили инициатора проекта и привезли топить труп, — нервно хихикнула она.
— Всё гораздо интереснее, — улыбнулся профессор. — Да и вряд ли, честно говоря, я так легко дотащил бы труп того иностранца. Он весьма упитанный мужчина. — С этими словами Кузнецов поднял сумки и зашагал в глубь зарослей по грязной тропинке, которую пересекали ручейки. — Будь внимательнее, клещи уже проснулись!
Соня заторопилась за ним, опасливо косясь на склоняющиеся над тропинкой ветки с набухшими почками.
Выйдя на небольшую полянку на выходящем к воде невысоком обрывчике, профессор поставил сумки и ловко извлёк из одной большие резиновые сапоги и какую-то сложенную матерчато-реечную конструкцию.
— Та-ак… Вода высоковата, — озабоченно пробормотал он, переобуваясь.
— Вы в реку полезете? — ахнула Соня.
— Нет, я не полезу, — отозвался Кузнецов, осторожно спускаясь с обрывчика на узкую полосу галечного берега, не скрытую поднявшейся водой. — А вот кое-кто полезет… И вылезет. — Он развернул прикреплённую к рейкам ткань и установил примерно в метре от кромки воды что-то вроде ширмы, потом занёс за неё со стороны воды вторую сумку. — Всё, готово. — Профессор взобрался назад на обрыв. — Давай теперь отойдём подальше. По моим расчётам, — он глянул на часы, — подождать придётся минут двадцать. Рановато приехали.
— Чего ждать-то? — Соня заторопилась вслед за профессором по тропинке подальше от берега, украдкой оглядываясь на зеленовато-серую воду, даже на вид казавшуюся страшно ледяной.
— Гостью, — загадочно ответил Кузнецов. — Увидишь. Не скажу, чтобы эффект не портить. — Он вгляделся в металлически поблёскивающую поверхность воды. — О! Раньше, чем я ждал…
— Что? Где?.. — Софья сунулась было ближе к обрыву, но Кузнецов преградил ей путь рукой. Девушка, щурясь, вгляделась в прыгающие по воде на мелких волнах блики… — Ой!
Из реки показалась чья-то голова. А затем и плечи, руки, туловище… Тёмный силуэт поднялся из тёмной воды — отдельные черты было не разглядеть из-за слепящих бликов на поверхности — и двинулся к берегу и стоящей на нём импровизированной ширме.
— Как водичка? — негромко спросил Кузнецов.
— Чудесная! — отозвался приятный женский голос. — А ты, я вижу, не один, Дёма?
— Да, я с новой помощницей, — отозвался Кузнецов. Соня несколько ошарашенно покосилась на него: настолько странно оказалось слышать обращенное к нему уменьшительное от «Демьяна». Кто эта женщина, вынырнувшая из апрельской Томи?..
— Очень хорошо, сейчас познакомишь! — Голос «гостьи» слегка заглушали шуршание и поскрипывание. Через пару минут из-за ширмы показалась элегантная дама в светлом пальто с наброшенным на плечи серо-зелёным шёлковым платком, в шляпе и сапогах на высоком каблуке. Кузнецов торопливо выбрался из кустов, подошёл к краю обрыва и подал женщине руку, чтобы помочь подняться к ним.
— Это Софья Ветрова, — он указал на Соню.
— О… — Дама слегка наклонила голову к правому плечу и с интересом взглянула на девушку. — Дочь Павла? Ну-ка, ну-ка… — Она протянула к Сониной голове ладонь и через мгновение опустила, сочувственно покачав головой. — Да, непростой объект тебе достался. Мы думали, ты тоже так и останешься непроявленной, как отец…
— Видимо, болезнь спровоцировала, — пояснил Кузнецов. — Сонюшка, знакомься: Антонина Юрьевна Тарасова, профессор, доктор биологических наук из Томского госуниверситета.
— Зд-дравствуйте, — ошеломлённо проговорила Соня, непроизвольно бросая взгляд на зеленовато-серую воду реки, откуда только что вынырнула профессор.
— Хранительница реки Томи. — Антонина Юрьевна церемонно поклонилась. — Выходит, мы с тобой коллеги.
— Ой! — Соня вытаращила глаза. — Так вы — Томь?!
— Ну, всё-таки я — не она. — Дама-профессор снисходительно улыбнулась. — Но да, у меня за столько лет выработалось с ней сильное сродство. Именно поэтому, когда нужно поторопиться, я могу путешествовать вот таким образом, — она указала на реку, — доплыть минут за двадцать, а не трястись два с лишним часа по дороге.
— О… А я тоже так смогу? — У Сони загорелись глаза.
— Сможешь со временем, — улыбнулась Антонина Юрьевна. — Всему научу, что сама умею. Да и Дёме есть чем полезным поделиться. Да, дорогие мои, и что же мы стоим, если у нас совсем нет времени? Дёма, где твоя машина?
— Да где обычно, — вздохнул Кузнецов. Видно было, что обращение «Дёма» в присутствии Сони его немного смущает.
— Так поехали! — Антонина Юрьевна нетерпеливо махнула рукой в сторону убегающей в заросли тропинки.
— Минуту, вещи-то надо сложить... — Профессор спрыгнул на полосу гальки у воды и принялся торопливо складывать ширму. Соня бросилась ему помогать.
Тарасова, застыв укоризненным изваянием со сложенными на груди руками, молча наблюдала за сборами. Когда профессор с ученицей наконец вернулись на обрыв, томская гостья резко развернулась на месте и зашагала к скрывающейся за кустами машине. Соня и Кузнецов едва поспевали за ней, цепляясь сумками за ветки.
— Где и когда общий сбор? — спросила Антонина Юрьевна на ходу.
— У меня, в девять тридцать, — отозвался слегка запыхавшийся профессор. — Только не все будут. Ярцев болеет, Сухих в командировке, а Соснина, как обычно, с работы не отпустили. Но вечером он, конечно, придёт.
— А сколько нас всего? — робко спросила Соня.
— Двадцать семь человек. Ты двадцать восьмая. Это по городу. Есть ещё «пригородники», к ним я редко обращаюсь, только если проблемы у смежных объектов. Ну, и Антонина Юрьевна не местная, река-то не только по нашему городу течёт…
— Межтерриториальный Хранитель, — с улыбкой вставила Тарасова.
— Ого! Да таким составом можно любые проблемы решить! — Софья, не ожидавшая услышать подобные цифры, внутренне возликовала: это же какой силищей они все вместе обладают! Теперь с папой точно будет всё в порядке!..
— Если бы всё было так просто… — вздохнула Тарасова. Профессор только с грустной улыбкой глянул на ученицу и промолчал.
Кузнецов жил один в старой части города, неподалёку от набережной, в квартире с высоченными потолками и выходящими на тихую зелёную улочку окнами. Профессорское жилище показалось Соне огромным, во всяком случае, набившиеся в три комнаты два десятка человек не создавали ощущения толкотни и тесноты.
— Давайте начнём, — сказал хозяин квартиры, и гости потянулись в просторный зал.
Там все расселись вокруг массивного стола, уставленного чайными парами. Одна из Хранительниц, девушка лет двадцати, тихая и незаметная, разливала кипяток и заварку из больших чайников. Кузнецов прошёл к стулу во главе стола и указал Соне на место рядом с собой.
— Так, ребятушки, — сказал он, усевшись и положив перед собой на столешницу сцепленные в замок руки, — нашего полку прибыло. Это Софья Ветрова, Хранительница Искитимки.
По комнате прокатился негромкий гул голосов и вздохов.
— Она проявилась всего неделю назад после выписки из больницы. Наши с вами старания, — Кузнецов взглядом указал на нескольких человек за столом, — не пропали даром. Мы помогли и реке, и девочке. А теперь она будет работать с нами. Давайте я представлю вас, хотя, — профессор с добродушной усмешкой глянул на Соню, — с первого раза она вас всех не запомнит, уж не обижайтесь.
Имена и объекты, лица и голоса… Соня с растерянной улыбкой кивала, бормотала «очень приятно» и «рада знакомству», со стыдом понимая, что профессор, конечно, прав: никого она в этот раз не запомнит.
— Ладно, давайте к делу. — Кузнецов откинулся на спинку стула. — Я вам всем вкратце описал проблему. Теперь подробности. Договор о намерениях между иностранными инвесторами и руководством завода подписан. Теперь недели за три, ну может, за месяц, утрясут все нюансы и составят основной договор. Времени у нас мало. И надо подумать, как и на кого мы будем действовать. Антонина Юрьевна, ты что думаешь?
Хранительница Томи отставила чашку с чаем и подперла голову рукой.
— Дёма, а ты уверен, что всё правильно оценил? — спросила она. — Все «за» и «против» для города.
— Ты о чём? — Кузнецов нахмурился.
— Ты отвечаешь за город в целом. — Тарасова выпрямилась и внимательно посмотрела на профессора. — И за территорию, и за природные объекты — но и за антропогенные тоже! Ты оценивал риск для завода как объекта?
— Конечно, оценивал. — Хранитель города, расцепив руки и положив ладони на стол, спокойно и твёрдо встретил испытующий взгляд Хранительницы реки — его «водной артерии». — Я прекрасно понимаю, что идеального решения не существует. Да и я всего лишь человек, не компьютер, не могу просчитать исходы всех вариантов…
— Так хоть озвучьте, какие вообще есть варианты, — подала голос девушка, которая разливала чай. Соня вспомнила — Кира Бельченко, Хранительница части территории Ленинского района. — Чтобы мы хотя бы прикинули, кому чего ожидать. — Она оглядела сидящих за столом. — Вон Тамару Степановну это сильнее всех касается. — Женщина лет пятидесяти, с седыми, скрученными в узел на затылке волосами степенно кивнула. Хранительница поселка Предзаводского, вспомнила Софья. Да уж, её это точно затронет — так или иначе…
Кузнецов вздохнул и чуть сгорбился, уставившись в нетронутую чашку с чаем. Боится смотреть на своих коллег, подумалось Софье. Что-то тут не так…
— Вариант первый, — глухо сказал профессор, и едва слышный шорох голосов за столом мгновенно стих. — Мы отменяем подписание договора. Тогда имеем позитивные экологические последствия… И негативные социальные. — Он снова сцепил руки в замок. — Хотя и тут две стороны. С одной — да, город лишается большого количества новых рабочих мест. У завода денег нет на поддержание инфраструктуры — ждём сокращений в профилактории, медсанчасти, на комбинате питания… С другой — что в городе начнётся, когда жители узнают подробности о новом производстве?
— В общем, негативных социальных последствий не избежать, — пробормотал парень лет двадцати пяти, имя Соня таки забыла, но вспомнила, что он вроде бы Хранитель Кузбасского моста.
— А ты что думал? — Кузнецов остро глянул на него. — Не бывает чёрного и белого в жизни, Лёша. Где-то прибудет — где-то обязательно убудет, а нам...
— И именно это мы с вами должны сейчас обсудить, — перебила его Антонина Юрьевна. — И давайте не терять время. Мне максимум в три надо домой вернуться, у меня ещё лекция сегодня в пять.
— Действительно, — кивнул Кузнецов. — Итак, следующий вариант — вы, наверное, уже поняли. Договор подписывается, стройка начинается, производство запускается. Тут какие последствия? — Он глянул на Соню — мол, давай, подключайся к обсуждению.
— Ну… — Соня смутилась. Взгляды двух десятков Хранителей она чувствовала на себе как неприятную щекотку или покалывание. — Социальные последствия — о них уже говорили. Притом, думаю, они будут и отложенные. — Она несмело покосилась на профессора, тот ободряюще кивнул. — В смысле, если производство вредное, то начнут, например, чаще болеть дети, а это станет заметно не сразу, а лет через пять…
— Верно, — негромко прокомментировал Кузнецов. Соня, приободрившись, продолжила чуть громче:
— Дальше, сами рабочие начнут болеть, и у них отношение к производству сменится. Но на это ведь тоже можно попробовать повлиять? Ну… Например, сделать так, чтобы в контракте прописали ужесточение требований к очистным, и чтобы всё было построено и протестировано до запуска самого производства.
— Это мы обязательно попробуем, — кивнул профессор, переглядываясь с Тарасовой.
— Потому что, если я правильно понимаю, заводу нужны эти инвестиции, — упавшим голосом закончила Соня. — Без них начнутся другие проблемы.
— Именно так, — сказал Кузнецов. — И новые начнутся, и старые усугубятся. Например, у завода давно уже нет денег на нормальное обслуживание действующих очистных. Кое-что там нужно уже даже не капиталить, а реконструировать. А для этого надо останавливать производство, а это опять же потери денег…
— А результат — опять же загрязнение, — вставил Алексей. — И опять всем плохо.
— А чисто с экономической точки зрения у нас этот проект кто-то оценивал? — спросила молодая женщина в деловом костюме — вроде бы Екатерина, Хранительница территории железнодорожной станции и вокзала.
— Пока ещё нечего оценивать, — отозвался Кузнецов. — Миша только смотрел отчетность завода и делал анализ его финансовой устойчивости. Там в самом деле всё очень плохо. Я бы не удивился, если бы речь зашла о сокращении персонала. Хотя бы вспомогательного для начала.
— Вот! — Алексей поднял палец. — Тут уже не палка о двух концах. Это какой-то противотанковый ёж уже получается.
— Точно, ёж, — устало проговорил Кузнецов. — А что делать-то? Всё равно решение принять придётся.
— А почему папе-то было плохо? — уточнила Соня. — Он Хранитель территории под заводом или самого завода?
За столом повисло молчание. Софья похолодела. Что-то в этой тишине крылось нехорошее…
— Завода, Сонюшка, — наконец тихо проговорил Кузнецов.
Соня сгорбилась, зажала кисти между коленями. Никто не должен заметить, как они задрожали…
— Так что, получается, — с трудом выговорила она, — папе на самом деле нужен этот контракт?
— Скорее да, чем нет, — сочувственно проговорила Тарасова.
— Вредное?
— Именно. Не хотят загрязнять воду, почву, воздух у себя — а у нас на комбинате, мол, есть условия для устройства очистных, которые позволят удерживать выбросы в рамках ПДК. Деньги сами собрались вкладывать, руководство и обрадовалось. Это же новые рабочие места, выход на новые международные рынки…
— Так там, в видении, вроде бы была авария? — вставила Соня.
— Да, производство и само по себе навредить может, а уж если что случится… — Кузнецов не договорил и покачал головой.
— В общем, нельзя, чтобы его построили? — уточнила Соня.
— Ну как тебе сказать — нельзя… Очень нежелательно, по крайней мере. Не нужны нам рабочие места такой ценой. Да и горожане, когда узнают подробности, крик поднимут. А толку — будет уже поздно…
— А что такое было ночью? Почему папе стало плохо? И вам тоже, и мне? Уже начались работы на стройке, что ли?
— Нет, слава богу. Пока только договор подписали. Предварительный. Соглашение о намерениях. Без указания сумм.
— А когда с суммами подпишут… — Соня испуганно вцепилась в края сиденья.
— Тогда шарахнет всех по-серьёзному, надо полагать. — Кузнецов поморщился. — Поэтому надо принять упреждающие меры. И не факт ещё, что получится у нас… Но будем пробовать.
— И мы сейчас едем пробовать? — Софья едва не подпрыгивала на сиденье от нетерпения.
— Вот егоза, — добродушно усмехнулся Кузнецов. — Прямо как речка твоя — шустрая.
— А как же иначе? — улыбнулась Соня.
— Нет, мы пока по другому делу едем. Да вот, почти приехали. — За разговором Соня даже не обратила внимания, что они пересекли Томь по Кузнецкому мосту. Профессор вывернул руль, съезжая с виадука на грунтовую дорогу, ныряющую в заросли ивняка по берегу реки. — Тут машину оставим, дальше пешком.
Соня выбралась из джипа и с удивлением уставилась на две большие сумки, которые профессор вытащил из багажника.
— Такое ощущение, что вы убили инициатора проекта и привезли топить труп, — нервно хихикнула она.
— Всё гораздо интереснее, — улыбнулся профессор. — Да и вряд ли, честно говоря, я так легко дотащил бы труп того иностранца. Он весьма упитанный мужчина. — С этими словами Кузнецов поднял сумки и зашагал в глубь зарослей по грязной тропинке, которую пересекали ручейки. — Будь внимательнее, клещи уже проснулись!
Соня заторопилась за ним, опасливо косясь на склоняющиеся над тропинкой ветки с набухшими почками.
Выйдя на небольшую полянку на выходящем к воде невысоком обрывчике, профессор поставил сумки и ловко извлёк из одной большие резиновые сапоги и какую-то сложенную матерчато-реечную конструкцию.
— Та-ак… Вода высоковата, — озабоченно пробормотал он, переобуваясь.
— Вы в реку полезете? — ахнула Соня.
— Нет, я не полезу, — отозвался Кузнецов, осторожно спускаясь с обрывчика на узкую полосу галечного берега, не скрытую поднявшейся водой. — А вот кое-кто полезет… И вылезет. — Он развернул прикреплённую к рейкам ткань и установил примерно в метре от кромки воды что-то вроде ширмы, потом занёс за неё со стороны воды вторую сумку. — Всё, готово. — Профессор взобрался назад на обрыв. — Давай теперь отойдём подальше. По моим расчётам, — он глянул на часы, — подождать придётся минут двадцать. Рановато приехали.
— Чего ждать-то? — Соня заторопилась вслед за профессором по тропинке подальше от берега, украдкой оглядываясь на зеленовато-серую воду, даже на вид казавшуюся страшно ледяной.
— Гостью, — загадочно ответил Кузнецов. — Увидишь. Не скажу, чтобы эффект не портить. — Он вгляделся в металлически поблёскивающую поверхность воды. — О! Раньше, чем я ждал…
— Что? Где?.. — Софья сунулась было ближе к обрыву, но Кузнецов преградил ей путь рукой. Девушка, щурясь, вгляделась в прыгающие по воде на мелких волнах блики… — Ой!
Из реки показалась чья-то голова. А затем и плечи, руки, туловище… Тёмный силуэт поднялся из тёмной воды — отдельные черты было не разглядеть из-за слепящих бликов на поверхности — и двинулся к берегу и стоящей на нём импровизированной ширме.
— Как водичка? — негромко спросил Кузнецов.
— Чудесная! — отозвался приятный женский голос. — А ты, я вижу, не один, Дёма?
— Да, я с новой помощницей, — отозвался Кузнецов. Соня несколько ошарашенно покосилась на него: настолько странно оказалось слышать обращенное к нему уменьшительное от «Демьяна». Кто эта женщина, вынырнувшая из апрельской Томи?..
— Очень хорошо, сейчас познакомишь! — Голос «гостьи» слегка заглушали шуршание и поскрипывание. Через пару минут из-за ширмы показалась элегантная дама в светлом пальто с наброшенным на плечи серо-зелёным шёлковым платком, в шляпе и сапогах на высоком каблуке. Кузнецов торопливо выбрался из кустов, подошёл к краю обрыва и подал женщине руку, чтобы помочь подняться к ним.
— Это Софья Ветрова, — он указал на Соню.
— О… — Дама слегка наклонила голову к правому плечу и с интересом взглянула на девушку. — Дочь Павла? Ну-ка, ну-ка… — Она протянула к Сониной голове ладонь и через мгновение опустила, сочувственно покачав головой. — Да, непростой объект тебе достался. Мы думали, ты тоже так и останешься непроявленной, как отец…
— Видимо, болезнь спровоцировала, — пояснил Кузнецов. — Сонюшка, знакомься: Антонина Юрьевна Тарасова, профессор, доктор биологических наук из Томского госуниверситета.
— Зд-дравствуйте, — ошеломлённо проговорила Соня, непроизвольно бросая взгляд на зеленовато-серую воду реки, откуда только что вынырнула профессор.
— Хранительница реки Томи. — Антонина Юрьевна церемонно поклонилась. — Выходит, мы с тобой коллеги.
— Ой! — Соня вытаращила глаза. — Так вы — Томь?!
— Ну, всё-таки я — не она. — Дама-профессор снисходительно улыбнулась. — Но да, у меня за столько лет выработалось с ней сильное сродство. Именно поэтому, когда нужно поторопиться, я могу путешествовать вот таким образом, — она указала на реку, — доплыть минут за двадцать, а не трястись два с лишним часа по дороге.
— О… А я тоже так смогу? — У Сони загорелись глаза.
— Сможешь со временем, — улыбнулась Антонина Юрьевна. — Всему научу, что сама умею. Да и Дёме есть чем полезным поделиться. Да, дорогие мои, и что же мы стоим, если у нас совсем нет времени? Дёма, где твоя машина?
— Да где обычно, — вздохнул Кузнецов. Видно было, что обращение «Дёма» в присутствии Сони его немного смущает.
— Так поехали! — Антонина Юрьевна нетерпеливо махнула рукой в сторону убегающей в заросли тропинки.
— Минуту, вещи-то надо сложить... — Профессор спрыгнул на полосу гальки у воды и принялся торопливо складывать ширму. Соня бросилась ему помогать.
Тарасова, застыв укоризненным изваянием со сложенными на груди руками, молча наблюдала за сборами. Когда профессор с ученицей наконец вернулись на обрыв, томская гостья резко развернулась на месте и зашагала к скрывающейся за кустами машине. Соня и Кузнецов едва поспевали за ней, цепляясь сумками за ветки.
— Где и когда общий сбор? — спросила Антонина Юрьевна на ходу.
— У меня, в девять тридцать, — отозвался слегка запыхавшийся профессор. — Только не все будут. Ярцев болеет, Сухих в командировке, а Соснина, как обычно, с работы не отпустили. Но вечером он, конечно, придёт.
— А сколько нас всего? — робко спросила Соня.
— Двадцать семь человек. Ты двадцать восьмая. Это по городу. Есть ещё «пригородники», к ним я редко обращаюсь, только если проблемы у смежных объектов. Ну, и Антонина Юрьевна не местная, река-то не только по нашему городу течёт…
— Межтерриториальный Хранитель, — с улыбкой вставила Тарасова.
— Ого! Да таким составом можно любые проблемы решить! — Софья, не ожидавшая услышать подобные цифры, внутренне возликовала: это же какой силищей они все вместе обладают! Теперь с папой точно будет всё в порядке!..
— Если бы всё было так просто… — вздохнула Тарасова. Профессор только с грустной улыбкой глянул на ученицу и промолчал.
Кузнецов жил один в старой части города, неподалёку от набережной, в квартире с высоченными потолками и выходящими на тихую зелёную улочку окнами. Профессорское жилище показалось Соне огромным, во всяком случае, набившиеся в три комнаты два десятка человек не создавали ощущения толкотни и тесноты.
— Давайте начнём, — сказал хозяин квартиры, и гости потянулись в просторный зал.
Там все расселись вокруг массивного стола, уставленного чайными парами. Одна из Хранительниц, девушка лет двадцати, тихая и незаметная, разливала кипяток и заварку из больших чайников. Кузнецов прошёл к стулу во главе стола и указал Соне на место рядом с собой.
— Так, ребятушки, — сказал он, усевшись и положив перед собой на столешницу сцепленные в замок руки, — нашего полку прибыло. Это Софья Ветрова, Хранительница Искитимки.
По комнате прокатился негромкий гул голосов и вздохов.
— Она проявилась всего неделю назад после выписки из больницы. Наши с вами старания, — Кузнецов взглядом указал на нескольких человек за столом, — не пропали даром. Мы помогли и реке, и девочке. А теперь она будет работать с нами. Давайте я представлю вас, хотя, — профессор с добродушной усмешкой глянул на Соню, — с первого раза она вас всех не запомнит, уж не обижайтесь.
Имена и объекты, лица и голоса… Соня с растерянной улыбкой кивала, бормотала «очень приятно» и «рада знакомству», со стыдом понимая, что профессор, конечно, прав: никого она в этот раз не запомнит.
— Ладно, давайте к делу. — Кузнецов откинулся на спинку стула. — Я вам всем вкратце описал проблему. Теперь подробности. Договор о намерениях между иностранными инвесторами и руководством завода подписан. Теперь недели за три, ну может, за месяц, утрясут все нюансы и составят основной договор. Времени у нас мало. И надо подумать, как и на кого мы будем действовать. Антонина Юрьевна, ты что думаешь?
Хранительница Томи отставила чашку с чаем и подперла голову рукой.
— Дёма, а ты уверен, что всё правильно оценил? — спросила она. — Все «за» и «против» для города.
— Ты о чём? — Кузнецов нахмурился.
— Ты отвечаешь за город в целом. — Тарасова выпрямилась и внимательно посмотрела на профессора. — И за территорию, и за природные объекты — но и за антропогенные тоже! Ты оценивал риск для завода как объекта?
— Конечно, оценивал. — Хранитель города, расцепив руки и положив ладони на стол, спокойно и твёрдо встретил испытующий взгляд Хранительницы реки — его «водной артерии». — Я прекрасно понимаю, что идеального решения не существует. Да и я всего лишь человек, не компьютер, не могу просчитать исходы всех вариантов…
— Так хоть озвучьте, какие вообще есть варианты, — подала голос девушка, которая разливала чай. Соня вспомнила — Кира Бельченко, Хранительница части территории Ленинского района. — Чтобы мы хотя бы прикинули, кому чего ожидать. — Она оглядела сидящих за столом. — Вон Тамару Степановну это сильнее всех касается. — Женщина лет пятидесяти, с седыми, скрученными в узел на затылке волосами степенно кивнула. Хранительница поселка Предзаводского, вспомнила Софья. Да уж, её это точно затронет — так или иначе…
Кузнецов вздохнул и чуть сгорбился, уставившись в нетронутую чашку с чаем. Боится смотреть на своих коллег, подумалось Софье. Что-то тут не так…
— Вариант первый, — глухо сказал профессор, и едва слышный шорох голосов за столом мгновенно стих. — Мы отменяем подписание договора. Тогда имеем позитивные экологические последствия… И негативные социальные. — Он снова сцепил руки в замок. — Хотя и тут две стороны. С одной — да, город лишается большого количества новых рабочих мест. У завода денег нет на поддержание инфраструктуры — ждём сокращений в профилактории, медсанчасти, на комбинате питания… С другой — что в городе начнётся, когда жители узнают подробности о новом производстве?
— В общем, негативных социальных последствий не избежать, — пробормотал парень лет двадцати пяти, имя Соня таки забыла, но вспомнила, что он вроде бы Хранитель Кузбасского моста.
— А ты что думал? — Кузнецов остро глянул на него. — Не бывает чёрного и белого в жизни, Лёша. Где-то прибудет — где-то обязательно убудет, а нам...
— И именно это мы с вами должны сейчас обсудить, — перебила его Антонина Юрьевна. — И давайте не терять время. Мне максимум в три надо домой вернуться, у меня ещё лекция сегодня в пять.
— Действительно, — кивнул Кузнецов. — Итак, следующий вариант — вы, наверное, уже поняли. Договор подписывается, стройка начинается, производство запускается. Тут какие последствия? — Он глянул на Соню — мол, давай, подключайся к обсуждению.
— Ну… — Соня смутилась. Взгляды двух десятков Хранителей она чувствовала на себе как неприятную щекотку или покалывание. — Социальные последствия — о них уже говорили. Притом, думаю, они будут и отложенные. — Она несмело покосилась на профессора, тот ободряюще кивнул. — В смысле, если производство вредное, то начнут, например, чаще болеть дети, а это станет заметно не сразу, а лет через пять…
— Верно, — негромко прокомментировал Кузнецов. Соня, приободрившись, продолжила чуть громче:
— Дальше, сами рабочие начнут болеть, и у них отношение к производству сменится. Но на это ведь тоже можно попробовать повлиять? Ну… Например, сделать так, чтобы в контракте прописали ужесточение требований к очистным, и чтобы всё было построено и протестировано до запуска самого производства.
— Это мы обязательно попробуем, — кивнул профессор, переглядываясь с Тарасовой.
— Потому что, если я правильно понимаю, заводу нужны эти инвестиции, — упавшим голосом закончила Соня. — Без них начнутся другие проблемы.
— Именно так, — сказал Кузнецов. — И новые начнутся, и старые усугубятся. Например, у завода давно уже нет денег на нормальное обслуживание действующих очистных. Кое-что там нужно уже даже не капиталить, а реконструировать. А для этого надо останавливать производство, а это опять же потери денег…
— А результат — опять же загрязнение, — вставил Алексей. — И опять всем плохо.
— А чисто с экономической точки зрения у нас этот проект кто-то оценивал? — спросила молодая женщина в деловом костюме — вроде бы Екатерина, Хранительница территории железнодорожной станции и вокзала.
— Пока ещё нечего оценивать, — отозвался Кузнецов. — Миша только смотрел отчетность завода и делал анализ его финансовой устойчивости. Там в самом деле всё очень плохо. Я бы не удивился, если бы речь зашла о сокращении персонала. Хотя бы вспомогательного для начала.
— Вот! — Алексей поднял палец. — Тут уже не палка о двух концах. Это какой-то противотанковый ёж уже получается.
— Точно, ёж, — устало проговорил Кузнецов. — А что делать-то? Всё равно решение принять придётся.
— А почему папе-то было плохо? — уточнила Соня. — Он Хранитель территории под заводом или самого завода?
За столом повисло молчание. Софья похолодела. Что-то в этой тишине крылось нехорошее…
— Завода, Сонюшка, — наконец тихо проговорил Кузнецов.
Соня сгорбилась, зажала кисти между коленями. Никто не должен заметить, как они задрожали…
— Так что, получается, — с трудом выговорила она, — папе на самом деле нужен этот контракт?
— Скорее да, чем нет, — сочувственно проговорила Тарасова.
