Увядание зелени на месте гибели духа – верный признак. Целую дорожку, правда, наставнику молодёжи видеть не доводилось, но слышать о таком слыхивал.
Подступив к Ярмегу, он тихо велел:
- Объясни им, что это не опасно. И продолжайте двигаться. Мы вас нагоним.
Оглянувшись, не смотрят ли, мужчина подхватил из травы брошенный кем-то в панике колчан, сжал рукоятку ножа и кивнул Нагаю на густую поросль:
- Отойдём…
Свою группу они так и не нагнали. Курма вернулся в город ближе к вечеру, один – уставший и будто постаревший даже. От праздничного оживления на улицах было тошно. Нагай бы тоже сейчас праздновал. Не повезло парню. Нет теперь Нагая – исчез, растворился, как не было. Остаётся надеяться, что жертва была не напрасна, и клан не пострадает.
Курма прошёл прямиком к обители Верховного шамана. На подворье витало ощущение беды. Вместо подгулявших и весёлых лиц – мрачное собрание Старейшин. Чего-то ждут. Обойдя со двора, мужчина незаметно скользнул внутрь; Вага впотьмах показался почти бесплотным. Сердце болезненно трепыхнулось: сколько ещё он протянет? А вдруг не успеет договориться с духами? Останется у них мальчишка-видящий, которому до своего учителя как до Верхнего мира пешком.
Вага узнал о его присутствии, не открывая глаз.
- С чем пришёл, Курма?
Тот приблизился, сжимая в кулаке главное доказательство проделанной работы:
- Вот. Я всё сделал, как ты велел.
Верховный взвесил на морщинистой ладони протянутый предмет: небольшую белого камня фигурку волка. Старческие выцветшие глаза вперились в неё, создавая впечатление, будто шаман пытается вспомнить, что это и для чего нужно. А меж тем, данную вещицу он вырезал собственными руками и отдал семь лет назад с наказом присмотреть за мальчишкой и применить по назначению в случае, если на чаше весов окажется благополучие клана.
Курма не выдержал:
- Не молчи. Что ты видишь? Получилось? Поможет это?
Шаман замер, пожевал губами, но всё же ответил:
- Сегодня Ярмег видел – грядёт Великая Смута. Если кланы не сплотятся, погибнут все.
- Но ты говорил… зачем же тогда я...
- На всё воля богов. Не терзайся. Ты поступил правильно. Теперь у нас есть шанс.
Вот тут Курма испугался по-настоящему. Великая Смута – это нечто из древних преданий. Присказка, расхожая шутка. Жутко услышать об этом из уст Верховного шамана. Молодой Видящий мог ошибиться, Вага же никогда не трепал попусту. Но самое страшное – с каким спокойствием он об этом сказал. Так говорят, когда идут в бой на заведомую смерть. А значит… значит, он не надеется пережить смуту.
Вечером состоялся Большой совет – расширенное собрание представителей всех кланов. Старейшины роптали: суток не прошло, как собирались. Перед днём Долгого солнца обсудили насущные дела. А сегодня праздник, и на тебе, бросайте всё, снова совет. Кто поумнее, встревожились: Верховный без серьёзной причины звать не станет. Шаманы были мрачны: до покровителей никто не достучался, мир духов молчал.
Пока всё это многолюдье собиралось на Рядном холме, в клане Волка произошло ещё одно событие. Вага заперся со старейшинами, пригласив дополнительно нескольких человек. Окружающие решили, что в обители устроен особый праздник для избранных. Неясно только, как туда попали несколько простых дихуков. Да из женщин всего двое удостоились чести. Тава ладно – дочь старейшины, а вот Эниен вообще из илэлов. Впрочем, она ведь мать юного Видящего, да и второй сын, кажется, метил в хэгды.
Был у этого «праздника» непосредственный наблюдатель, но о произошедшем внутри от него никто не узнал, поскольку сам он не жаждал ни с кем пообщаться, более того, тихо появился и также тихо исчез после. Вместе с ним исчез лучший верховой олень с ближнего пастбища и один из служебных волков из волчарни. Учитывая, что животные чужого близко бы не подпустили, а чтобы лезть к волкам, вообще надо быть самоубийцей, было это странно. Более того, волки содержались при казармах, но ни один караульный не заметил пропажи до утреннего построения. Это тоже было странно.
Большой совет потряс кланы. Вага торопился, а потому говорил без предисловий и намёков. Близок конец Малых народов, впереди Великая Смута. Гнев богов падёт на головы людей. Только вместе, только сплотившись можно выстоять.
Будь на месте Ваги кто другой, его бы подняли на смех и посоветовали проспаться. Но Верховный шаман никогда не пугал людей пустыми обещаниями бедствий. Его слова, как правило, сбывались. Поэтому они были приняты всерьёз, но с совершенно противоположным ожидаемому результатом. Поднялся невообразимый гвалт. На кланы Волка и Куницы обрушился град обвинений и угроз. Кланы травоядных припомнили старые обиды, изюбри, лишенные покровителя, клеймили убийц.
- Почему из-за кровожадности хищных должны страдать все?!
- Пусть гнева богов боятся виновные, мы не собираемся покрывать их!
- Верховный всегда выгораживал волков! Сместить! Удалить!
Когда стороны уже перешли на личности, здание тряхнуло так, что стоявшие с трудом удержались на ногах, а с потолка посыпалась каменная крошка. Балки угрожающе затрещали, так что присутствующие с неподобающей их статусу спешкой повыскакивали на улицу. Земля испуганно дрожала, вызывая первобытный ужас в людях. Волчий вой по всей округе добавлял тоски. А Вага, которого почти на руках вынесли наружу, торопливо отдавал наставления, одновременно удерживая молодого воина-хэгды, несшего за ним большой шаманский бубен. Тот был бы рад бросить ношу и бежать сломя голову, но узловатые пальцы, сомкнувшиеся вокруг его запястья, такого шанса не давали. При внешней ветхости Верховного, его сухая рука была цепкой, как когти коршуна.
- Мы должны объединиться! Вместе встретить опасность. Ну! Решайтесь! - в последний раз воззвал шаман к окружающим.
В глазах людей плясал страх только что пережитого и отголоски зарождающейся ненависти.
- Мы непричастны, разбирайтесь сами, - отовсюду летело в ответ.
Переждав первые, самые мощные толчки, посланники кланов поспешили восвояси, торопясь оказаться подальше от опасных теперь соседей. Если выразить полную покорность богам, да принести жертву духам, всё и обойдется.
- Глупцы! Какие глупцы! - качал головой Вага вслед уходящим.
- Учитель, ведь вы сами говорили, что они откажутся. Зачем было терять время? – подошел Ярмег.
- Cпасать жизни никогда не поздно. Всегда пытайся, даже если это безнадёжно.
Вага смертельно устал за этот бесконечный день, однако он понимал, что от его шагов сейчас зависит слишком многое, чтобы позволить себе отдых. С того момента, когда Ярмег после заката отправился на Великую реку, сердцем овладела глухая тоска. К возвращению ученика она обратилась в твёрдое предчувствие беды. Воплощение давних видений наяву оказалось для него большой неожиданностью. Хоть и знал, но всё же не надеялся дожить до этих страшных времён.
Теперь оставалось признаться себе, что зря он надеялся на кланы. Только время потерял. Надо было сразу готовить колодину. Но так хотелось верить, что ученик ошибся, что устоявшийся порядок вещей незыблем, и одному человеку не под силу вызвать лавину. Судя по началу, ещё как под силу! Значит, будет как будет. Надо выводить клан Волка из-под удара. Отдать последние приказы и – пора.
- Слушай меня внимательно, Ярмег. Я сейчас иду в Верхний мир.
- Я с вами, учитель.
- Не в этот раз. Ты останешься здесь.
- Но…
- Когда вернутся духи, кто-то должен будет выслушать условия и передать их старейшинам. Соберите клан на Рядном холме, будьте готовы ко всему. Если я не вернусь, а ситуация станет критической, уводи всех в пещеру.
- А вы?
Вага печально улыбнулся и погладил ученика по вихрастой голове:
- Что мне сделается в последнем пристанище? Ступай. Свидимся.
- Отрекаюсь! Отрекаюсь! – раздавалось по кругу.
Все! Все они! Друзья, наставники, соседи. Ярмег. Даже заплаканная мать!
- Отрекаюсь! – торопливо пробормотала Тава и нырнула за спину отца.
Тава! Тава! Как ты могла?!
Не верилось, что всё происходит с ним наяву. Сначала эта дикая, нереальная погоня за ветвистыми рогами, мелькающими среди деревьев и кустов. Драка за добычу. Рыжая дорожка, неотступно преследующая их на обратном пути.
До последнего он надеялся, что не всё ещё потеряно. Нельзя вот так взять и выкинуть человека из-за ошибки, совершённой им по неведению. Он не знал, что это дух! Перед ним был олень, добыча! Он ведь не просто охотился – он проходил испытание. Даже Курма не сразу сообразил, что дело нечисто. А уж он чего только не повидал за свою долгую жизнь.
Как, как могло получиться, что утром он был одной ногой среди элиты общества, а вечером лишился всего?! Потерял имя, клан отказался от него. Без имени человек – никто. Без рода-племени ни один клан не примет человека. А без клана он не человек - ничто, Экунда. Остаётся слиться с землёй или лечь в ручей и раствориться в холодной воде.
Горький дым разожжённого по привычке костра туманил разум. Безымянный человек сидел на склоне горы, привалившись спиной к нагретому за день выступу скалы, и устало смотрел в непроглядную тьму. Где-то там осталась прежняя жизнь: друзья, родня, любимая девушка. Теперь он Экунда, и впереди - пустота...
Из дрёмы его вывел нарастающий гул и шум в кронах сосен. Валун под ним пошатнулся, сверху посыпалась хвоя и прошлогодние шишки. Под ногами выстрелила узкая щель, с неимоверной скоростью выметнулись из-под земли змеистые корни, больно хлестнули по лицу. Экунда едва успел отшатнуться, как трещина под ногами рывком разъехалась в стороны, и костёр провалился в осыпающуюся бездну. Парень уже не видел этого. Он кувырком катился вниз по склону, отмечая путь шишками и ссадинами, пока не застрял в кедраче. Где-то наверху скрежетало и грохотало, оглушительно трещали деревья. Колючая лапа впилась в спину, плечо прижало мягкой тяжестью. В голове билось одно: конец! Это за ним – духи нашли его. Оставалось лежать, изо всех сил зажмурившись и сжавшись в гуще стланика, и вздрагивать, ожидая последнего удара. Он даже не заметил, когда прекратился шум и движение вокруг. Просто всё вдруг затихло, а он ещё долго не решался открыть глаза; тяжесть и колючки не исчезали. Кто-то неслышно ходил вокруг, потом раздался скребущий звук и поскуливание. Когда что-то мокрое коснулось голой ноги, Экунда вздрогнул всем телом. Мучительный стон вырвался из груди: задеревеневшие мышцы свело судорогой. Наверное, так и умирают грешники. От боли вспыхнуло в глазах, собственный крик слышался будто издалека. Когда в предутреннем сером сумраке удалось различить окружающее, Экунда от ужаса перестал кричать. Во рту моментально пересохло: над ним белела рогатая голова. Вдохнуть получилось далеко не сразу. Только через бесконечно долгий миг удалось сообразить, что это был не тот, кого он так боялся увидеть – не убитый им дух. Это был Угучак, его верховой олень, в прошлом самый выносливый и крепкий олень клана Волка. Увы, в прошлом. Остекленевший взгляд говорил, что он мёртв. Экунда шарахнулся, скинул с себя оленью шею, продрался сквозь еловые лапы и выпал из переплетения ветвей на землю. Боль медленно отступала, возвращая подвижность конечностям. Сперва удалось встать на четвереньки, а после, хватаясь за гибкие плети и оленьи копыта, подняться на ноги. В теле была противная слабость, колени дрожали, но он был жив. Его глаза видели, уши слышали, а прохладный утренний воздух наполнял грудь. Он жив! Его не убили, не утащили под землю, не разорвали на части разгневанные духи. Жив! Экунда хрипло рассмеялся. Над загадкой своего чудесного спасения он подумает позже, а сейчас пора двигать отсюда, пока духи не передумали и не вернулись.
Экунда огляделся. Кроме волчьей фигуры вокруг никого. Уцелел, серая морда! Тоже изрядно напуган, но преданный друг рядом – уже немало. Угучака жалко. Глупый, ушёл за хозяином. Сам ли упал или духи убили, некогда разбираться. Остался бы в стаде - был бы жив. Прости, друг.
Экунда осторожно пробрался наверх. Нож при нём, поняга обнаружилась среди камней, а лука со стрелами нет. Вдруг отыщутся? Надежда умерла, едва он перемахнул поваленную ель. На месте его недавней стоянки чернел провал. Промедли он одно мгновение, могила его была бы глубока... Горный ключ у подножия горы исчез, а деревья накренились, местами перекрыв опустевшее русло. На кедровый стланиковый куст, в котором он случайно очутился, скатившись по склону, рухнула ель. По счастью, его самого задело вскользь, боковыми ветвями. Может, из-за них и не заметили духи скорчившегося преступника? Харги с ним, с луком. С духами шутки плохи, уходить надо, немедленно. Коротко свистнув волку, быстро зашагал прочь. Окровавленную на боку одежду, царапины и ссадины по телу, как и пропоротую острым сучком ногу Экунда не заметил.
Хорошо, что эти места он знал с детства. Тропа оказалась рассечена провалом, упавшие деревья и каменные глыбы сбивали с толку. Сначала ему показалось, что уйти всё же не удастся. Склон горы был завален изломанными соснами и елями: настоящий бурелом, как после зимних буранов. И всё время преследовало чувство, что за ним наблюдают и вот-вот вцепятся в спину острыми клыками и зубами. Но волк был спокоен, а уж животные чуют духов получше иного шамана. Ближе к вершине стало чище, так что удалось ускориться. Перед перевалом тропа резко уходила вправо, и увидеть путь через вершину невозможно из-за скальных выходов с одной стороны и почти отвесного обрыва с другой. На самом перевале испокон веков жил каменный дух Дёломо. Его в лучшие-то времена старались задобрить, оставив что-то из съестного, и пройти перевал быстро и тихо, а нынче нужно было соблюдать особую осторожность. Экунда крался, прислушиваясь через каждые два-три шага, чтобы вовремя исчезнуть, если дух окажется «дома». Предосторожности оказались излишни: ни духа, ни перевала на месте не было. Узкая горная тропа почти отвесно обрывалась в провал, подобный возникшему на месте ночной стоянки.
Искать обход? Рискнуть спуститься в расщелину? Прикинув так и этак, Экунда с сожалением отказался от мысли уйти через разрушенный перевал. Тот значительно сократил бы путь. Но в одиночку соваться в провал... И не стоит забывать про Дёломо.
Придётся идти в обход. Правда, левее начинаются владения соседних кланов, а охотники старались не пересекать границ без особой надобности. Но ему теперь на законы кланов можно плевать. Он Экунда, а значит вне правил человеческого общества.
Внизу его ожидал ещё один неприятный сюрприз. Вместо накатанной дороги громоздились острые каменные глыбы. Сначала они попадались поодиночке, но чем дальше, тем их становилось больше. Некоторые можно было перешагнуть, другие приходилось обходить. Через третьи нужно было перелезать. В какой-то момент Экунда понял, что дальше дороги нет. Обломки слились в сплошное поле. Или карабкаться через него или возвращаться и искать другой путь. Лезть обратно на гору, где ночью довелось пережить такой ужас, не было никакого желания, поэтому беглец взобрался на камень повыше, чтобы оценить расстояние, заваленное скальными обломками. Конца-края не видно. Придётся снова искать обход. Не успел он спуститься, как зарычал волк. Серый смотрел в ту сторону, откуда они пришли, вздыбив шерсть на загривке и ощерившись в оскале.
Подступив к Ярмегу, он тихо велел:
- Объясни им, что это не опасно. И продолжайте двигаться. Мы вас нагоним.
Оглянувшись, не смотрят ли, мужчина подхватил из травы брошенный кем-то в панике колчан, сжал рукоятку ножа и кивнул Нагаю на густую поросль:
- Отойдём…
Свою группу они так и не нагнали. Курма вернулся в город ближе к вечеру, один – уставший и будто постаревший даже. От праздничного оживления на улицах было тошно. Нагай бы тоже сейчас праздновал. Не повезло парню. Нет теперь Нагая – исчез, растворился, как не было. Остаётся надеяться, что жертва была не напрасна, и клан не пострадает.
Курма прошёл прямиком к обители Верховного шамана. На подворье витало ощущение беды. Вместо подгулявших и весёлых лиц – мрачное собрание Старейшин. Чего-то ждут. Обойдя со двора, мужчина незаметно скользнул внутрь; Вага впотьмах показался почти бесплотным. Сердце болезненно трепыхнулось: сколько ещё он протянет? А вдруг не успеет договориться с духами? Останется у них мальчишка-видящий, которому до своего учителя как до Верхнего мира пешком.
Вага узнал о его присутствии, не открывая глаз.
- С чем пришёл, Курма?
Тот приблизился, сжимая в кулаке главное доказательство проделанной работы:
- Вот. Я всё сделал, как ты велел.
Верховный взвесил на морщинистой ладони протянутый предмет: небольшую белого камня фигурку волка. Старческие выцветшие глаза вперились в неё, создавая впечатление, будто шаман пытается вспомнить, что это и для чего нужно. А меж тем, данную вещицу он вырезал собственными руками и отдал семь лет назад с наказом присмотреть за мальчишкой и применить по назначению в случае, если на чаше весов окажется благополучие клана.
Курма не выдержал:
- Не молчи. Что ты видишь? Получилось? Поможет это?
Шаман замер, пожевал губами, но всё же ответил:
- Сегодня Ярмег видел – грядёт Великая Смута. Если кланы не сплотятся, погибнут все.
- Но ты говорил… зачем же тогда я...
- На всё воля богов. Не терзайся. Ты поступил правильно. Теперь у нас есть шанс.
Вот тут Курма испугался по-настоящему. Великая Смута – это нечто из древних преданий. Присказка, расхожая шутка. Жутко услышать об этом из уст Верховного шамана. Молодой Видящий мог ошибиться, Вага же никогда не трепал попусту. Но самое страшное – с каким спокойствием он об этом сказал. Так говорят, когда идут в бой на заведомую смерть. А значит… значит, он не надеется пережить смуту.
Вечером состоялся Большой совет – расширенное собрание представителей всех кланов. Старейшины роптали: суток не прошло, как собирались. Перед днём Долгого солнца обсудили насущные дела. А сегодня праздник, и на тебе, бросайте всё, снова совет. Кто поумнее, встревожились: Верховный без серьёзной причины звать не станет. Шаманы были мрачны: до покровителей никто не достучался, мир духов молчал.
Пока всё это многолюдье собиралось на Рядном холме, в клане Волка произошло ещё одно событие. Вага заперся со старейшинами, пригласив дополнительно нескольких человек. Окружающие решили, что в обители устроен особый праздник для избранных. Неясно только, как туда попали несколько простых дихуков. Да из женщин всего двое удостоились чести. Тава ладно – дочь старейшины, а вот Эниен вообще из илэлов. Впрочем, она ведь мать юного Видящего, да и второй сын, кажется, метил в хэгды.
Был у этого «праздника» непосредственный наблюдатель, но о произошедшем внутри от него никто не узнал, поскольку сам он не жаждал ни с кем пообщаться, более того, тихо появился и также тихо исчез после. Вместе с ним исчез лучший верховой олень с ближнего пастбища и один из служебных волков из волчарни. Учитывая, что животные чужого близко бы не подпустили, а чтобы лезть к волкам, вообще надо быть самоубийцей, было это странно. Более того, волки содержались при казармах, но ни один караульный не заметил пропажи до утреннего построения. Это тоже было странно.
Большой совет потряс кланы. Вага торопился, а потому говорил без предисловий и намёков. Близок конец Малых народов, впереди Великая Смута. Гнев богов падёт на головы людей. Только вместе, только сплотившись можно выстоять.
Будь на месте Ваги кто другой, его бы подняли на смех и посоветовали проспаться. Но Верховный шаман никогда не пугал людей пустыми обещаниями бедствий. Его слова, как правило, сбывались. Поэтому они были приняты всерьёз, но с совершенно противоположным ожидаемому результатом. Поднялся невообразимый гвалт. На кланы Волка и Куницы обрушился град обвинений и угроз. Кланы травоядных припомнили старые обиды, изюбри, лишенные покровителя, клеймили убийц.
- Почему из-за кровожадности хищных должны страдать все?!
- Пусть гнева богов боятся виновные, мы не собираемся покрывать их!
- Верховный всегда выгораживал волков! Сместить! Удалить!
Когда стороны уже перешли на личности, здание тряхнуло так, что стоявшие с трудом удержались на ногах, а с потолка посыпалась каменная крошка. Балки угрожающе затрещали, так что присутствующие с неподобающей их статусу спешкой повыскакивали на улицу. Земля испуганно дрожала, вызывая первобытный ужас в людях. Волчий вой по всей округе добавлял тоски. А Вага, которого почти на руках вынесли наружу, торопливо отдавал наставления, одновременно удерживая молодого воина-хэгды, несшего за ним большой шаманский бубен. Тот был бы рад бросить ношу и бежать сломя голову, но узловатые пальцы, сомкнувшиеся вокруг его запястья, такого шанса не давали. При внешней ветхости Верховного, его сухая рука была цепкой, как когти коршуна.
- Мы должны объединиться! Вместе встретить опасность. Ну! Решайтесь! - в последний раз воззвал шаман к окружающим.
В глазах людей плясал страх только что пережитого и отголоски зарождающейся ненависти.
- Мы непричастны, разбирайтесь сами, - отовсюду летело в ответ.
Переждав первые, самые мощные толчки, посланники кланов поспешили восвояси, торопясь оказаться подальше от опасных теперь соседей. Если выразить полную покорность богам, да принести жертву духам, всё и обойдется.
- Глупцы! Какие глупцы! - качал головой Вага вслед уходящим.
- Учитель, ведь вы сами говорили, что они откажутся. Зачем было терять время? – подошел Ярмег.
- Cпасать жизни никогда не поздно. Всегда пытайся, даже если это безнадёжно.
Вага смертельно устал за этот бесконечный день, однако он понимал, что от его шагов сейчас зависит слишком многое, чтобы позволить себе отдых. С того момента, когда Ярмег после заката отправился на Великую реку, сердцем овладела глухая тоска. К возвращению ученика она обратилась в твёрдое предчувствие беды. Воплощение давних видений наяву оказалось для него большой неожиданностью. Хоть и знал, но всё же не надеялся дожить до этих страшных времён.
Теперь оставалось признаться себе, что зря он надеялся на кланы. Только время потерял. Надо было сразу готовить колодину. Но так хотелось верить, что ученик ошибся, что устоявшийся порядок вещей незыблем, и одному человеку не под силу вызвать лавину. Судя по началу, ещё как под силу! Значит, будет как будет. Надо выводить клан Волка из-под удара. Отдать последние приказы и – пора.
- Слушай меня внимательно, Ярмег. Я сейчас иду в Верхний мир.
- Я с вами, учитель.
- Не в этот раз. Ты останешься здесь.
- Но…
- Когда вернутся духи, кто-то должен будет выслушать условия и передать их старейшинам. Соберите клан на Рядном холме, будьте готовы ко всему. Если я не вернусь, а ситуация станет критической, уводи всех в пещеру.
- А вы?
Вага печально улыбнулся и погладил ученика по вихрастой голове:
- Что мне сделается в последнем пристанище? Ступай. Свидимся.
***
- Отрекаюсь! Отрекаюсь! – раздавалось по кругу.
Все! Все они! Друзья, наставники, соседи. Ярмег. Даже заплаканная мать!
- Отрекаюсь! – торопливо пробормотала Тава и нырнула за спину отца.
Тава! Тава! Как ты могла?!
Не верилось, что всё происходит с ним наяву. Сначала эта дикая, нереальная погоня за ветвистыми рогами, мелькающими среди деревьев и кустов. Драка за добычу. Рыжая дорожка, неотступно преследующая их на обратном пути.
До последнего он надеялся, что не всё ещё потеряно. Нельзя вот так взять и выкинуть человека из-за ошибки, совершённой им по неведению. Он не знал, что это дух! Перед ним был олень, добыча! Он ведь не просто охотился – он проходил испытание. Даже Курма не сразу сообразил, что дело нечисто. А уж он чего только не повидал за свою долгую жизнь.
Как, как могло получиться, что утром он был одной ногой среди элиты общества, а вечером лишился всего?! Потерял имя, клан отказался от него. Без имени человек – никто. Без рода-племени ни один клан не примет человека. А без клана он не человек - ничто, Экунда. Остаётся слиться с землёй или лечь в ручей и раствориться в холодной воде.
Горький дым разожжённого по привычке костра туманил разум. Безымянный человек сидел на склоне горы, привалившись спиной к нагретому за день выступу скалы, и устало смотрел в непроглядную тьму. Где-то там осталась прежняя жизнь: друзья, родня, любимая девушка. Теперь он Экунда, и впереди - пустота...
Из дрёмы его вывел нарастающий гул и шум в кронах сосен. Валун под ним пошатнулся, сверху посыпалась хвоя и прошлогодние шишки. Под ногами выстрелила узкая щель, с неимоверной скоростью выметнулись из-под земли змеистые корни, больно хлестнули по лицу. Экунда едва успел отшатнуться, как трещина под ногами рывком разъехалась в стороны, и костёр провалился в осыпающуюся бездну. Парень уже не видел этого. Он кувырком катился вниз по склону, отмечая путь шишками и ссадинами, пока не застрял в кедраче. Где-то наверху скрежетало и грохотало, оглушительно трещали деревья. Колючая лапа впилась в спину, плечо прижало мягкой тяжестью. В голове билось одно: конец! Это за ним – духи нашли его. Оставалось лежать, изо всех сил зажмурившись и сжавшись в гуще стланика, и вздрагивать, ожидая последнего удара. Он даже не заметил, когда прекратился шум и движение вокруг. Просто всё вдруг затихло, а он ещё долго не решался открыть глаза; тяжесть и колючки не исчезали. Кто-то неслышно ходил вокруг, потом раздался скребущий звук и поскуливание. Когда что-то мокрое коснулось голой ноги, Экунда вздрогнул всем телом. Мучительный стон вырвался из груди: задеревеневшие мышцы свело судорогой. Наверное, так и умирают грешники. От боли вспыхнуло в глазах, собственный крик слышался будто издалека. Когда в предутреннем сером сумраке удалось различить окружающее, Экунда от ужаса перестал кричать. Во рту моментально пересохло: над ним белела рогатая голова. Вдохнуть получилось далеко не сразу. Только через бесконечно долгий миг удалось сообразить, что это был не тот, кого он так боялся увидеть – не убитый им дух. Это был Угучак, его верховой олень, в прошлом самый выносливый и крепкий олень клана Волка. Увы, в прошлом. Остекленевший взгляд говорил, что он мёртв. Экунда шарахнулся, скинул с себя оленью шею, продрался сквозь еловые лапы и выпал из переплетения ветвей на землю. Боль медленно отступала, возвращая подвижность конечностям. Сперва удалось встать на четвереньки, а после, хватаясь за гибкие плети и оленьи копыта, подняться на ноги. В теле была противная слабость, колени дрожали, но он был жив. Его глаза видели, уши слышали, а прохладный утренний воздух наполнял грудь. Он жив! Его не убили, не утащили под землю, не разорвали на части разгневанные духи. Жив! Экунда хрипло рассмеялся. Над загадкой своего чудесного спасения он подумает позже, а сейчас пора двигать отсюда, пока духи не передумали и не вернулись.
Экунда огляделся. Кроме волчьей фигуры вокруг никого. Уцелел, серая морда! Тоже изрядно напуган, но преданный друг рядом – уже немало. Угучака жалко. Глупый, ушёл за хозяином. Сам ли упал или духи убили, некогда разбираться. Остался бы в стаде - был бы жив. Прости, друг.
Экунда осторожно пробрался наверх. Нож при нём, поняга обнаружилась среди камней, а лука со стрелами нет. Вдруг отыщутся? Надежда умерла, едва он перемахнул поваленную ель. На месте его недавней стоянки чернел провал. Промедли он одно мгновение, могила его была бы глубока... Горный ключ у подножия горы исчез, а деревья накренились, местами перекрыв опустевшее русло. На кедровый стланиковый куст, в котором он случайно очутился, скатившись по склону, рухнула ель. По счастью, его самого задело вскользь, боковыми ветвями. Может, из-за них и не заметили духи скорчившегося преступника? Харги с ним, с луком. С духами шутки плохи, уходить надо, немедленно. Коротко свистнув волку, быстро зашагал прочь. Окровавленную на боку одежду, царапины и ссадины по телу, как и пропоротую острым сучком ногу Экунда не заметил.
Хорошо, что эти места он знал с детства. Тропа оказалась рассечена провалом, упавшие деревья и каменные глыбы сбивали с толку. Сначала ему показалось, что уйти всё же не удастся. Склон горы был завален изломанными соснами и елями: настоящий бурелом, как после зимних буранов. И всё время преследовало чувство, что за ним наблюдают и вот-вот вцепятся в спину острыми клыками и зубами. Но волк был спокоен, а уж животные чуют духов получше иного шамана. Ближе к вершине стало чище, так что удалось ускориться. Перед перевалом тропа резко уходила вправо, и увидеть путь через вершину невозможно из-за скальных выходов с одной стороны и почти отвесного обрыва с другой. На самом перевале испокон веков жил каменный дух Дёломо. Его в лучшие-то времена старались задобрить, оставив что-то из съестного, и пройти перевал быстро и тихо, а нынче нужно было соблюдать особую осторожность. Экунда крался, прислушиваясь через каждые два-три шага, чтобы вовремя исчезнуть, если дух окажется «дома». Предосторожности оказались излишни: ни духа, ни перевала на месте не было. Узкая горная тропа почти отвесно обрывалась в провал, подобный возникшему на месте ночной стоянки.
Искать обход? Рискнуть спуститься в расщелину? Прикинув так и этак, Экунда с сожалением отказался от мысли уйти через разрушенный перевал. Тот значительно сократил бы путь. Но в одиночку соваться в провал... И не стоит забывать про Дёломо.
Придётся идти в обход. Правда, левее начинаются владения соседних кланов, а охотники старались не пересекать границ без особой надобности. Но ему теперь на законы кланов можно плевать. Он Экунда, а значит вне правил человеческого общества.
Внизу его ожидал ещё один неприятный сюрприз. Вместо накатанной дороги громоздились острые каменные глыбы. Сначала они попадались поодиночке, но чем дальше, тем их становилось больше. Некоторые можно было перешагнуть, другие приходилось обходить. Через третьи нужно было перелезать. В какой-то момент Экунда понял, что дальше дороги нет. Обломки слились в сплошное поле. Или карабкаться через него или возвращаться и искать другой путь. Лезть обратно на гору, где ночью довелось пережить такой ужас, не было никакого желания, поэтому беглец взобрался на камень повыше, чтобы оценить расстояние, заваленное скальными обломками. Конца-края не видно. Придётся снова искать обход. Не успел он спуститься, как зарычал волк. Серый смотрел в ту сторону, откуда они пришли, вздыбив шерсть на загривке и ощерившись в оскале.
