Духи! Забыв об усталости, Экунда прыгнул на соседний обломок, с него на следующий и далее вглубь каменной реки, подальше от преследователей. Догнали! Учуяли? Выследили? Страх придал сил и безрассудства. В лучшие времена он не стал бы так рисковать, учитывая, что двигаться приходилось быстро, и времени на выбор площадки для следующего прыжка не было. А камни под ногами сплошь острые, изломанные под причудливыми углами. Одно неверное движение - и переломаешь ноги. При очередном прыжке он успел оглянуться. Вовремя. Камни позади двигались, складываясь в нелепую человекоподобную фигуру. Зловредный дух перевала Дёломо! Как-то они с приятелями раздразнили этого духа, и когда тот в гневе точно так же смастерил себе тело из кусков скалы, чтобы кинуться на них, едва унесли ноги. Спасли их волки, откуда ни возьмись появившиеся на пути духа и отвлекшие на себя его внимание. Парни потом говорили, что опознали в одном из них самого Волка, покровителя их клана. Может, и приврали, но помощь серых братьев была своевременна. Сейчас рассчитывать на чью бы то ни было помощь не приходилось, поэтому Экунда бежал, прыгал, почти не разбирая дороги, понимая, что гонки с духом заведомо проигрышное дело. И спрятаться негде. Грохот каменных ног уже приближался, как на пути вырос обломок величиной с дом. Волчий хвост мелькнул перед глазами и пропал. Беглец в прыжке заметил приличную щель и, ободравшись об острый край, протиснулся под огромный камень, куда мгновение назад нырнул Серый, стараясь забиться поглубже. Неожиданно лаз оказался достаточно широким, так что ему удалось спуститься ниже, оказавшись под двойным каменным потолком. Экунда начал, было, взывать к покровителю клана, но вовремя вспомнил, что потерял всякое право на защиту ещё вчера. Духи предков, хоть вы не оставьте несчастного своего родича! Наверху ломались камни, эхо криков каменного духа носилось туда-сюда, а внизу два живых существа сжались в один комок в попытке уцелеть. Дёломо ещё долго бушевал, потеряв жертву. Ворочал камни, бросал те, что поменьше. Постепенно его рык начал отдаляться, и Экунда, обессиленный, провалился в забытье.
Где-то рядом тихо всплёскивало, твёрдая поверхность под спиной покачивалась. Нагай открыл глаза. Перед ним маячила фигура человека с рулевым веслом в руках. Сумрачный свет исходил отовсюду и ниоткуда конкретно. Где это он? Похоже на лодку, медленно скользящую по глади воды.
- Кто ты? - спросил он, покопавшись в памяти. Следующими на очереди вопросами были: куда везёт его незнакомец, и как он здесь оказался?
Человек даже не оглянулся.
- Послушай. Я что-то не пойму, как…
Рулевой медленно повернул голову, и вопрос застрял в горле. Да он же неживой! Страшная догадка пронзила Нагая. Он умер и попал в Нижний мир. Его душу везут по Великой реке в долину предков. Пальцы сжались на бортике лодки. Поверхность была влажной и шершавой. Разве душа умершего может иметь тело, способное осязать?
- Это Нижний мир? Почему я здесь? - предпринял ещё одну попытку Нагай.
Молчаливый лодочник сосредоточенно правил, по-прежнему не обращая на него внимания. Мысли ворочались с трудом, в памяти зиял провал. Что же случилось с ним, что он очутился в таком странном месте? Наконец Нагаю надоело лежать на дне, и он сел, оглядывая берега. Они действительно плыли по реке, её ленивое мутное течение несло их мимо тоскливого пейзажа. Пустые поля расстилались по обе стороны, насколько хватало глаз. Даже если прыгнуть в воду и вплавь добраться до берега, куда он пойдёт? Парень вновь опустился на дно и закрыл глаза. Кажется, он спал, вновь поднимался и озирал берега. Трудно сказать, сколько это продолжалось. Освещение не менялось, солнца, по которому можно было бы определить время, не было, как не было и неба.
Всё изменилось внезапно. Лодка под Нагаем дрогнула раз, другой, потом её повело, лица коснулся ветер, а в уши ворвались звуки: шум бурлящего потока и свист ветра, пронзительные крики лодочника. Нащупав борт, он умудрился сесть. Берега поросли серой растительностью и проносились мимо, не давая рассмотреть зверей и птиц, мелькающих в просветах деревьев.
Не успел он как следует удивиться, как услышал протяжное: "Держииись!", и лодку швырнуло на правый борт, тут же на левый, ударило в днище, едва не опрокинуло и понесло между огромных валунов, с бешеной скоростью вырастающих то спереди, то с боков. Любая другая лодка давно развалилась бы на куски от таких ударов, но эта, кренясь и подпрыгивая на волнах, упорно неслась вперёд. Нагая едва не выбросило за борт при первом же ударе, но он, по счастью, зацепился ногой за поперечину, и тут же вцепился обеими руками в скобы, предусмотрительно вбитые кем-то в доски. Ему надоело серое однообразие? Зато теперь он не может пожаловаться на тоскливое бездействие. Поражало одно – как его рулевой умудряется стоя на ногах не вылететь из лодки, да ещё ловко орудовать шестом, вовремя отпихиваясь от каменных глыб, попадающихся на пути.
Закончилось всё так же внезапно, как и началось. Лодка вывернула со стремнины на тихую воду, лодочник неторопливо уложил шест вдоль борта и вновь взялся за руль, направляя судёнышко к берегу. Только тут незнакомец впервые заметил пассажира:
- Вставай, чего разлёгся. Прибыли. Тебя уж заждались.
- Меня? Кто?
- Во даёт! – восхитился мужчина. – Ты на помощь звал или нет?
- Я? На помощь? – изумился Нагай.
- Стало быть, ты не звал? Так. А чего тогда в мою лодку влез?
- Не знаю. Я не влезал.
- Как не влезал? Вот же ты! В моей лодке.
- Так я… - Нагай окончательно растерялся. Но тут на помощь ему неожиданно пришли встречающие на берегу.
- Аюга, уже свару затеял?
- Прыгают всякие в лодку, сами не знают, зачем. Может, это и вовсе не тот, - бурчал лодочник, которого называли Аюгой. - Тот? – обратился он к собравшимся.
- Чего бухтишь? Сейчас посмотрим, - выступил вперед кряжистый мужик с трубкой в зубах.
Прищурившись, оглядел растерянного Нагая, пытающегося выбраться из лодки. После бешеного сплава через речной порог ноги держали его с трудом. Наконец, мужик пыхнул дымом и с сомнением произнёс:
- Вроде он. А где меньшой? Ну-ка, пусть глянет. Сын, как-никак.
- Да я... да он же взрослый совсем, где тут узнаешь, - упирался смущённый молодой мужчина с редкой бородкой.
Нагай почувствовал, что земля уходит из-под ног.
- Отец? - недоверчиво воззрился он. В детстве отец казался ему большим и даже староватым. А этот ниже Нагая и чуть старше его. Тот расплылся в улыбке:
- Нагай! Узнал! Тыра, это он.
- Ты же умер давно. Или... я тоже?
- Нет-нет, что ты. Рано тебе. Идём, сынок, сейчас мы тебе всё объясним.
Его не повели вглубь, хотя в отдалении виднелось жильё. Пристроились под навесом, где вялилась рыба и сушились снасти. Густой рыбный дух пропитал тут каждую доску, каждый камень. Нагай сглотнул. Есть хотелось неимоверно. Отец с жалостью взглянул и потянулся к верёвке, с которой свисали хвосты, покрытые белым солевым налётом. Кряжистый Тыра насупился, и отцова рука отдёрнулась, так и не дотянувшись до припаса.
- Нельзя тебе, тут, - виновато пояснил отец.
- Живым тут вовсе не место, потому внимай, запоминай, да возвращайся в лодку, - присел на скамью Тыра. Утёр пот с лица рукавом, и Нагай заметил, что потеет не один он. Все вокруг постарались забиться в тень от навеса. Одному Нагаю не то что жарко не было, скорее зябко и промозгло от близости воды. Яркое солнце словно вовсе не грело. Странно.
- Слыхали мы, что с тобой приключилось, и призыв твой тоже услышали. Подумали, и решили помочь. Так сказать, по-родственному.
- А вы кто? - не утерпел Нагай.
- Не перебивай старшего! - отвесил ему затрещину позади стоявший мужик.
- Я Тыра – cтарший над родом. А там, - махнул он на деревню, - долина предков. Так что здесь собравшиеся - почти все твои кровные родичи. Аюга не в счёт, его попросили тебя довезти. Шептуном он был когда-то. Окромя шаманов через пороги никто пройти не в силах, особенно вверх по течению. И вас, из Средней земли, тоже не слыхать, очень уж далеко, разве что онгоны в роду сохранились. Или, опять же, через шаманов.
- А я...
- В скверную историю с этим оленьим духом ты попал, сынок. И придётся тебе трудно. Но отчаиваться рано. Есть кому за тебя и клан слово замолвить.
- Клан Волка отрёкся от меня.
- Отрёкся? Эвон как. А он ничего не говорил, - задумчиво поскрёб в бороде Тыра.
- Кто – он?
- Да так, был тут один… странный. Силён, ох силён! Просил приглядывать за тобой. Нам живые-то – не указ. Сегодня отреклись, завтра одумаются, взадпятки пойдут. А кровь – не водица, она покрепче слов будет. Так что не задерживайся, давай поскорее обратно, и от знакомых мест подале беги. Придёт твоё время, возвернёшься. За духа не переживай, не твоя то вина.
- Не моя? А чья же? Духи вон взъярились, обложили как... волка. - Голос Нагая предательски дрогнул.
- Духи – не самое опасное для тебя! Духи не в силах землю пошатнуть. Нет, сынок, тут кто-то окромя духов отметился. Вот этого кого-то бояться нужно пуще духов. Впрочем, духов тоже стерегись. Стерегись и людей. А мы уж подсобим, чем сможем. А сейчас – возвращайся, не на пользу живым в Нижнем мире гулять. Да и нам дел хватает – скоро пополнение встречать.
Старший родич подтолкнул Нагая к лодке, оглядывая берег в поисках невесть чего.
- Кто-то умер? – задержался гость, уже перекинув ногу через борт лодки.
- Ну дак, сама земля вздрогнула, людишек подавило. Скоро шаманы повезут. Не надо вам встречаться.
Нагай последний раз втянул носом запах рыбы, намертво въевшийся в навес, снасти и даже камни, и перекинул вторую ногу через борт.
Тыра наконец высмотрел, что искал, подобрал увесистый булыжник, перекинул его Аюге, уже стоящему у руля.
- Нога у него, ты там того… подмогни мальчонке.
Отец взялся за нос лодки, спихивая её с берега, следом за ней шагнул в воду, торопливо сунул Нагаю в руку замызганную тряпку.
- Зачем? Что это?
- Коли правду говорят, что у нас тут всё наоборот, пригодится. Береги себя, сынок.
Нагай терялся в догадках, как же бывший шаман вывезет его из Нижнего мира, учитывая бурный порог. Берег тихо отдалялся, и из всех провожающих остался один отец, стоящий по пояс в воде и смотрящий вслед сыну.
- Держись! – резко выкрикнул Аюга, и стремнина подхватила утлое судёнышко. Шаман развернул его носом против течения, так что вопреки всему лодка сначала медленно, а потом всё ускоряясь, двинулась наверх, к уже виднеющимся бурунам, пенный поток между которыми грохотал, как гром из самой чёрной тучи.
Если Нагай был напуган по пути сюда, теперь он был просто в ужасе. Лодка мчалась вверх по течению ещё быстрее, чем спускалась сюда, и всё внимание рулевого было занято тем, чтобы вовремя направлять её в зажатые обломками скал водные струи. В какой-то момент он увидел, как они взлетают над огромным валуном, который, вкупе со столь же большим соседом, перегородил ревущий поток, так что стеснённая вода перехлёстывала через него, взметая радужные брызги к небу. Почувствовав, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, Нагай в ужасе зажмурился, но, вопреки ожиданиям, удара о камень не произошло. Шлепнувшись днищем о поверхность воды, лодка устремилась между рядов каменных клыков, будто подстерегающих жертву. Проскочить удалось не иначе как чудом. И вот порог уже почти пройден, так что через грохот воды удалось расслышать отдельные слова Аюги:
- …авай …огу, ско… йдём …ону.
Шаман рискнул отпустить руль и нашарил на дне лодки камень. Тот самый, что бросил на прощание Тыра.
- Чего сидишь? Ногу давай. Сейчас в межмирье выйдем, там я тебя не то, что лечить – увидеть не смогу.
Нагай наугад выставил правую ногу, вроде на неё он прихрамывал, когда бежал по каменной реке от преследовавшего его духа Дёломо. Аюга с усилием поднял булыжник, примерился и без предупреждения швырнул его на ногу Нагая. Тот только успел набрать воздуха в грудь для крика и вырубился от пронзившей его боли
Возвращение в родной мир ознаменовалось пробуждением в темноте. Усталость во всём теле была такая, будто он не спал, а в шахте кайлой махал. Желудок свело голодным спазмом, саднила ободранная кожа, пульсировало в боку. Но больше всего отдавало в колене эхом брошенного в него камня. Ну, спасибо, предки! Надо выбраться на поверхность и посмотреть, что с ногой. Только вот непонятно, где тут выход, вокруг царит темнота. Сколько же он гостил в Нижнем мире? Неужто весь день тут провалялся? Поесть бы. Попытка нащупать в поясной сумке огниво привела к открытию. В кулаке всё ещё была зажата всунутая туда отцом тряпка, от которой исходил одуряющий запах хлеба. Принюхавшись, Экунда обнаружил, что пахнет, действительно, самой настоящей выпечкой. Зажав в зубах сомнительное подарение, осторожно достал вторую после оружия ценную вещь любого охотника – кусок пирита с примотанным к нему полоской берёзовой коры острым кремешком и смолистую листвяшку. Сноп искр, а за ним и махонький язычок пламени осветили тёмную каменную нишу, в которую беглец накануне нырял без размышлений, как потом будет выбираться обратно. Воткнув палку в щель меж камней, осмотрелся, вынул из наполненного слюной рта тряпку, всмотрелся. Похоже на съестное. Осторожно откусил. М-м-м! Тонкая, с запахом лесных трав лепёшка. Ничего вкуснее не пробовал! Чем бы оно ни было в том мире, здесь сумело насытить голодного изгнанника. Даже немного осталось на тот случай, если поохотиться выдастся не сразу. Как смог в тесноте, осмотрел ногу. Не обнаружив раны, ощупал кость. Вроде всё цело, ощущение боли притупилось и теперь казалось отголоском сна. И ладно. Теперь бы ещё попить, и можно подниматься на поверхность. Однако питья рядом не было, поэтому пришлось лезть между шершавыми стенами в стремлении выбраться. Упершись рукой в холодные камни, Экунда осветил потолок. Выхода не видать. Поднявшись на два своих роста и не обнаружив щели, в которую влазил, спасаясь от погони, он запаниковал. Дёломо завалил выход! Судя по свежему воздуху и дымку, уходящему в щели, поверхность была прямо над ним, но путь преграждал мощный валун, и сдвинуть его в одиночку не было никакой возможности. Поспешно ткнув огонёк в расщелину, Экунда подпёр плечами камень, и напрягся изо всех сил. Тщетно. Соседние камни тоже не двигались.
Перепробовав потолок и стены, он даже забыл о жажде. В висках тревожными молотками стучала кровь, холодный пот заливал лицо. А где Серый? Волк был рядом с хозяином, когда тот засыпал. Надо ещё раз осмотреться внизу, куда-то же зверь делся? Огонек почти прогорел, придётся поспешить. Пробираться на ощупь будет ещё сложнее.
- Серый, Серый! – позвал Экунда. Посвистел вниз, подзывая друга. Тишина.
Спустился до самого дна, сунул руку в один, другой зазор между камнями. Узко. И только присев над белеющим обломком дерева в щели каменного пола, сделал обнадёживающее открытие. На уровне колен было отверстие, куда мог проскользнуть волк. Торопливо поднеся к деревяшке светец, дождался, когда та займётся, не угрожая погаснуть, и после этого уже спокойнее осмотрел дыру. Если бы удалось немного сдвинуть этот камень, можно было протиснуться туда самому. Упёршись ногой в один край, за другой взялся обеими руками и начал расшатывать.
***
Где-то рядом тихо всплёскивало, твёрдая поверхность под спиной покачивалась. Нагай открыл глаза. Перед ним маячила фигура человека с рулевым веслом в руках. Сумрачный свет исходил отовсюду и ниоткуда конкретно. Где это он? Похоже на лодку, медленно скользящую по глади воды.
- Кто ты? - спросил он, покопавшись в памяти. Следующими на очереди вопросами были: куда везёт его незнакомец, и как он здесь оказался?
Человек даже не оглянулся.
- Послушай. Я что-то не пойму, как…
Рулевой медленно повернул голову, и вопрос застрял в горле. Да он же неживой! Страшная догадка пронзила Нагая. Он умер и попал в Нижний мир. Его душу везут по Великой реке в долину предков. Пальцы сжались на бортике лодки. Поверхность была влажной и шершавой. Разве душа умершего может иметь тело, способное осязать?
- Это Нижний мир? Почему я здесь? - предпринял ещё одну попытку Нагай.
Молчаливый лодочник сосредоточенно правил, по-прежнему не обращая на него внимания. Мысли ворочались с трудом, в памяти зиял провал. Что же случилось с ним, что он очутился в таком странном месте? Наконец Нагаю надоело лежать на дне, и он сел, оглядывая берега. Они действительно плыли по реке, её ленивое мутное течение несло их мимо тоскливого пейзажа. Пустые поля расстилались по обе стороны, насколько хватало глаз. Даже если прыгнуть в воду и вплавь добраться до берега, куда он пойдёт? Парень вновь опустился на дно и закрыл глаза. Кажется, он спал, вновь поднимался и озирал берега. Трудно сказать, сколько это продолжалось. Освещение не менялось, солнца, по которому можно было бы определить время, не было, как не было и неба.
Всё изменилось внезапно. Лодка под Нагаем дрогнула раз, другой, потом её повело, лица коснулся ветер, а в уши ворвались звуки: шум бурлящего потока и свист ветра, пронзительные крики лодочника. Нащупав борт, он умудрился сесть. Берега поросли серой растительностью и проносились мимо, не давая рассмотреть зверей и птиц, мелькающих в просветах деревьев.
Не успел он как следует удивиться, как услышал протяжное: "Держииись!", и лодку швырнуло на правый борт, тут же на левый, ударило в днище, едва не опрокинуло и понесло между огромных валунов, с бешеной скоростью вырастающих то спереди, то с боков. Любая другая лодка давно развалилась бы на куски от таких ударов, но эта, кренясь и подпрыгивая на волнах, упорно неслась вперёд. Нагая едва не выбросило за борт при первом же ударе, но он, по счастью, зацепился ногой за поперечину, и тут же вцепился обеими руками в скобы, предусмотрительно вбитые кем-то в доски. Ему надоело серое однообразие? Зато теперь он не может пожаловаться на тоскливое бездействие. Поражало одно – как его рулевой умудряется стоя на ногах не вылететь из лодки, да ещё ловко орудовать шестом, вовремя отпихиваясь от каменных глыб, попадающихся на пути.
Закончилось всё так же внезапно, как и началось. Лодка вывернула со стремнины на тихую воду, лодочник неторопливо уложил шест вдоль борта и вновь взялся за руль, направляя судёнышко к берегу. Только тут незнакомец впервые заметил пассажира:
- Вставай, чего разлёгся. Прибыли. Тебя уж заждались.
- Меня? Кто?
- Во даёт! – восхитился мужчина. – Ты на помощь звал или нет?
- Я? На помощь? – изумился Нагай.
- Стало быть, ты не звал? Так. А чего тогда в мою лодку влез?
- Не знаю. Я не влезал.
- Как не влезал? Вот же ты! В моей лодке.
- Так я… - Нагай окончательно растерялся. Но тут на помощь ему неожиданно пришли встречающие на берегу.
- Аюга, уже свару затеял?
- Прыгают всякие в лодку, сами не знают, зачем. Может, это и вовсе не тот, - бурчал лодочник, которого называли Аюгой. - Тот? – обратился он к собравшимся.
- Чего бухтишь? Сейчас посмотрим, - выступил вперед кряжистый мужик с трубкой в зубах.
Прищурившись, оглядел растерянного Нагая, пытающегося выбраться из лодки. После бешеного сплава через речной порог ноги держали его с трудом. Наконец, мужик пыхнул дымом и с сомнением произнёс:
- Вроде он. А где меньшой? Ну-ка, пусть глянет. Сын, как-никак.
- Да я... да он же взрослый совсем, где тут узнаешь, - упирался смущённый молодой мужчина с редкой бородкой.
Нагай почувствовал, что земля уходит из-под ног.
- Отец? - недоверчиво воззрился он. В детстве отец казался ему большим и даже староватым. А этот ниже Нагая и чуть старше его. Тот расплылся в улыбке:
- Нагай! Узнал! Тыра, это он.
- Ты же умер давно. Или... я тоже?
- Нет-нет, что ты. Рано тебе. Идём, сынок, сейчас мы тебе всё объясним.
Его не повели вглубь, хотя в отдалении виднелось жильё. Пристроились под навесом, где вялилась рыба и сушились снасти. Густой рыбный дух пропитал тут каждую доску, каждый камень. Нагай сглотнул. Есть хотелось неимоверно. Отец с жалостью взглянул и потянулся к верёвке, с которой свисали хвосты, покрытые белым солевым налётом. Кряжистый Тыра насупился, и отцова рука отдёрнулась, так и не дотянувшись до припаса.
- Нельзя тебе, тут, - виновато пояснил отец.
- Живым тут вовсе не место, потому внимай, запоминай, да возвращайся в лодку, - присел на скамью Тыра. Утёр пот с лица рукавом, и Нагай заметил, что потеет не один он. Все вокруг постарались забиться в тень от навеса. Одному Нагаю не то что жарко не было, скорее зябко и промозгло от близости воды. Яркое солнце словно вовсе не грело. Странно.
- Слыхали мы, что с тобой приключилось, и призыв твой тоже услышали. Подумали, и решили помочь. Так сказать, по-родственному.
- А вы кто? - не утерпел Нагай.
- Не перебивай старшего! - отвесил ему затрещину позади стоявший мужик.
- Я Тыра – cтарший над родом. А там, - махнул он на деревню, - долина предков. Так что здесь собравшиеся - почти все твои кровные родичи. Аюга не в счёт, его попросили тебя довезти. Шептуном он был когда-то. Окромя шаманов через пороги никто пройти не в силах, особенно вверх по течению. И вас, из Средней земли, тоже не слыхать, очень уж далеко, разве что онгоны в роду сохранились. Или, опять же, через шаманов.
- А я...
- В скверную историю с этим оленьим духом ты попал, сынок. И придётся тебе трудно. Но отчаиваться рано. Есть кому за тебя и клан слово замолвить.
- Клан Волка отрёкся от меня.
- Отрёкся? Эвон как. А он ничего не говорил, - задумчиво поскрёб в бороде Тыра.
- Кто – он?
- Да так, был тут один… странный. Силён, ох силён! Просил приглядывать за тобой. Нам живые-то – не указ. Сегодня отреклись, завтра одумаются, взадпятки пойдут. А кровь – не водица, она покрепче слов будет. Так что не задерживайся, давай поскорее обратно, и от знакомых мест подале беги. Придёт твоё время, возвернёшься. За духа не переживай, не твоя то вина.
- Не моя? А чья же? Духи вон взъярились, обложили как... волка. - Голос Нагая предательски дрогнул.
- Духи – не самое опасное для тебя! Духи не в силах землю пошатнуть. Нет, сынок, тут кто-то окромя духов отметился. Вот этого кого-то бояться нужно пуще духов. Впрочем, духов тоже стерегись. Стерегись и людей. А мы уж подсобим, чем сможем. А сейчас – возвращайся, не на пользу живым в Нижнем мире гулять. Да и нам дел хватает – скоро пополнение встречать.
Старший родич подтолкнул Нагая к лодке, оглядывая берег в поисках невесть чего.
- Кто-то умер? – задержался гость, уже перекинув ногу через борт лодки.
- Ну дак, сама земля вздрогнула, людишек подавило. Скоро шаманы повезут. Не надо вам встречаться.
Нагай последний раз втянул носом запах рыбы, намертво въевшийся в навес, снасти и даже камни, и перекинул вторую ногу через борт.
Тыра наконец высмотрел, что искал, подобрал увесистый булыжник, перекинул его Аюге, уже стоящему у руля.
- Нога у него, ты там того… подмогни мальчонке.
Отец взялся за нос лодки, спихивая её с берега, следом за ней шагнул в воду, торопливо сунул Нагаю в руку замызганную тряпку.
- Зачем? Что это?
- Коли правду говорят, что у нас тут всё наоборот, пригодится. Береги себя, сынок.
Нагай терялся в догадках, как же бывший шаман вывезет его из Нижнего мира, учитывая бурный порог. Берег тихо отдалялся, и из всех провожающих остался один отец, стоящий по пояс в воде и смотрящий вслед сыну.
- Держись! – резко выкрикнул Аюга, и стремнина подхватила утлое судёнышко. Шаман развернул его носом против течения, так что вопреки всему лодка сначала медленно, а потом всё ускоряясь, двинулась наверх, к уже виднеющимся бурунам, пенный поток между которыми грохотал, как гром из самой чёрной тучи.
Если Нагай был напуган по пути сюда, теперь он был просто в ужасе. Лодка мчалась вверх по течению ещё быстрее, чем спускалась сюда, и всё внимание рулевого было занято тем, чтобы вовремя направлять её в зажатые обломками скал водные струи. В какой-то момент он увидел, как они взлетают над огромным валуном, который, вкупе со столь же большим соседом, перегородил ревущий поток, так что стеснённая вода перехлёстывала через него, взметая радужные брызги к небу. Почувствовав, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, Нагай в ужасе зажмурился, но, вопреки ожиданиям, удара о камень не произошло. Шлепнувшись днищем о поверхность воды, лодка устремилась между рядов каменных клыков, будто подстерегающих жертву. Проскочить удалось не иначе как чудом. И вот порог уже почти пройден, так что через грохот воды удалось расслышать отдельные слова Аюги:
- …авай …огу, ско… йдём …ону.
Шаман рискнул отпустить руль и нашарил на дне лодки камень. Тот самый, что бросил на прощание Тыра.
- Чего сидишь? Ногу давай. Сейчас в межмирье выйдем, там я тебя не то, что лечить – увидеть не смогу.
Нагай наугад выставил правую ногу, вроде на неё он прихрамывал, когда бежал по каменной реке от преследовавшего его духа Дёломо. Аюга с усилием поднял булыжник, примерился и без предупреждения швырнул его на ногу Нагая. Тот только успел набрать воздуха в грудь для крика и вырубился от пронзившей его боли
***
Возвращение в родной мир ознаменовалось пробуждением в темноте. Усталость во всём теле была такая, будто он не спал, а в шахте кайлой махал. Желудок свело голодным спазмом, саднила ободранная кожа, пульсировало в боку. Но больше всего отдавало в колене эхом брошенного в него камня. Ну, спасибо, предки! Надо выбраться на поверхность и посмотреть, что с ногой. Только вот непонятно, где тут выход, вокруг царит темнота. Сколько же он гостил в Нижнем мире? Неужто весь день тут провалялся? Поесть бы. Попытка нащупать в поясной сумке огниво привела к открытию. В кулаке всё ещё была зажата всунутая туда отцом тряпка, от которой исходил одуряющий запах хлеба. Принюхавшись, Экунда обнаружил, что пахнет, действительно, самой настоящей выпечкой. Зажав в зубах сомнительное подарение, осторожно достал вторую после оружия ценную вещь любого охотника – кусок пирита с примотанным к нему полоской берёзовой коры острым кремешком и смолистую листвяшку. Сноп искр, а за ним и махонький язычок пламени осветили тёмную каменную нишу, в которую беглец накануне нырял без размышлений, как потом будет выбираться обратно. Воткнув палку в щель меж камней, осмотрелся, вынул из наполненного слюной рта тряпку, всмотрелся. Похоже на съестное. Осторожно откусил. М-м-м! Тонкая, с запахом лесных трав лепёшка. Ничего вкуснее не пробовал! Чем бы оно ни было в том мире, здесь сумело насытить голодного изгнанника. Даже немного осталось на тот случай, если поохотиться выдастся не сразу. Как смог в тесноте, осмотрел ногу. Не обнаружив раны, ощупал кость. Вроде всё цело, ощущение боли притупилось и теперь казалось отголоском сна. И ладно. Теперь бы ещё попить, и можно подниматься на поверхность. Однако питья рядом не было, поэтому пришлось лезть между шершавыми стенами в стремлении выбраться. Упершись рукой в холодные камни, Экунда осветил потолок. Выхода не видать. Поднявшись на два своих роста и не обнаружив щели, в которую влазил, спасаясь от погони, он запаниковал. Дёломо завалил выход! Судя по свежему воздуху и дымку, уходящему в щели, поверхность была прямо над ним, но путь преграждал мощный валун, и сдвинуть его в одиночку не было никакой возможности. Поспешно ткнув огонёк в расщелину, Экунда подпёр плечами камень, и напрягся изо всех сил. Тщетно. Соседние камни тоже не двигались.
Перепробовав потолок и стены, он даже забыл о жажде. В висках тревожными молотками стучала кровь, холодный пот заливал лицо. А где Серый? Волк был рядом с хозяином, когда тот засыпал. Надо ещё раз осмотреться внизу, куда-то же зверь делся? Огонек почти прогорел, придётся поспешить. Пробираться на ощупь будет ещё сложнее.
- Серый, Серый! – позвал Экунда. Посвистел вниз, подзывая друга. Тишина.
Спустился до самого дна, сунул руку в один, другой зазор между камнями. Узко. И только присев над белеющим обломком дерева в щели каменного пола, сделал обнадёживающее открытие. На уровне колен было отверстие, куда мог проскользнуть волк. Торопливо поднеся к деревяшке светец, дождался, когда та займётся, не угрожая погаснуть, и после этого уже спокойнее осмотрел дыру. Если бы удалось немного сдвинуть этот камень, можно было протиснуться туда самому. Упёршись ногой в один край, за другой взялся обеими руками и начал расшатывать.
