Трещина росла, стремительно догоняя нас. Я едва успевала сделать новый шаг, как под ногами образовывалась пропасть. Лицо пылало, тело ломило от усталости, а в лёгких образовался пожар. Из последних сил я переставляла ноги, но понимала, что долго так не выдержу.
- Ну же, друзья! – кричал Гастин. – Живее! Поднажмите!
Его слова разлетались по ущелью, отскакивали от каменных стен и множились. Они бодрили, но физические силы всё равно были на исходе.
- Кассия! – обернулся ко мне заэронец. В его глазах я видела страх.
Надрываясь я постаралась ускориться, но этого всё равно оказалось недостаточно. При следующем шаге я поняла, что опоры под ногами больше нет.
- Кассия! – закричал Таш. – Ледоруб…
Как я успела выдернуть, заткнутый за пояс ледоруб, не знаю, но я смогла и это помогло уцепиться. Я воткнула его в лёд, но недостаточно глубоко, поэтому продолжила хоть и медленно, но скатываться в трещину. Я содрала руки в кровь, но всё равно не выпустила ледоруб из пальцев. А потом я услышала крики друзей. Один за другим, они тоже проваливались в ледяную яму.
Я едва удерживала ледоруб в руках, стискивала зубы и терпела сколько могла, всё ещё медленно съезжая. Временами помогали выступы, на которые можно было ненадолго опереться ногами. Я боялась смотреть вниз, бездна под ногами заставляла кровь застывать в жилах, мне казалось, что из неё на нас смотрит сама смерть. Я боролась изо всех сил, цепляясь как могла и за что могла: камни, торчащие из-под слоя льда, или же сами острые ледышки, обжигавшие мне руки. Руки болели от напряжения, раны на них саднили.
Передышки на выступах были совсем короткими, опора неизменно обламывалась под моим весом, и я продолжала медленное, но неизбежное падение. В тот момент, когда ледоруб выскользнул из рук, я подумала, что жизнь моя подошла к концу. Сердце оборвалось, я не смогла сдержать рвущийся из горла крик. Но, к счастью, падение было недолгим. Я, в конце концов, рухнула на пологий выступ, больно ударившись плечом и бедром. Застонала, а потом медленно перевернулась на спину. Но тут же почувствовала под рукой пропасть и быстро сдвинулась. Оказалось, выступ был не очень широким.
Ладони горели огнём, а внутри всё дрожало, я пыталась отдышаться и не верила, что выжила. Но стоило подумать об этом, как я закричала:
- Таш! Стю! Гастин!
- Мы здесь! – закричал в ответ заэронец.
Я облегчённо выдохнула и даже не попыталась сдержать слёз радости. Живы! Слава Богу! Скорее всего они упали на тот же выступ, только дальше.
Набравшись сил, я поднялась и осторожно двинулась туда, откуда слышала голос друга. Выступ, то немного расширялся, то, наоборот, сужался так, что я едва-едва могла пройти. В расщелине было мрачно, но к счастью не совсем темно, она была узкой, но свет всё равно проникал довольно глубоко, и снег тоже.
Через некоторое время я добралась до друзей. Таш стоял и это стало ещё одним поводом для облегчённого выдоха, с моим другом всё было в порядке. Ободран, потрёпан, бледен, но цел, чего о Гастине сказать было нельзя. Гвардеец лежал на земле. Бледный, с закрытыми глазами и выступившим на лбу потом. Его левая рука была неестественно выгнула, вероятно сломана, и перелом причинял ему ужасную боль, которую Гастин изо всех сил пытался скрыть. Глядя на него, я предположила, что рука была не единственной повреждённой частью тела.
- Он удержал меня, - всхлипнула Стю, которая сидела рядом с гвардейцем. – Я сорвалась, а он обнял меня и принял удар на себя.
Стю плакала и гладила гвардейца по голове, а потом морщилась и снова плакала.
- Гастин, - позвала я, и мужчина тут же открыл глаза. – Как ты?
- Н-нормально, - сказал он, а потом сжал бледные губы. – Рука сломана и нога, кажется, тоже.
- Держись, - попросила я и поднялась на ноги.
Таш, как и я приступил к осмотру расщелины и того выступа, на котором мы оказались. Мы оба молча обошли всё, что было доступно, и внимательно рассмотрели. Я всё время ощущала, что чего-то не хватает, будто внутри образовалась неясная пустота. И в какой-то миг меня будто молнией ударило:
- Су! Где Су?
Лицо заэронца стало хмурым.
- Ты видел её? – спросила я у него. – Она тоже упала?
Даже произносить эти слова было ужасно страшно. Тревога вновь заставила сердце ускориться.
- Я не знаю, - сказал Таш. – Я её не видел.
- Я видела, - вновь всхлипнула Стю, - прямо перед падением. Она сделала большой прыжок. Возможно успела…
Я постаралась взять себя в руки, вознося безмолвную молитву всем богам, чтобы моя кошка уцелела. Раскисать было совсем не время, а надежда, что пума спаслась, придавала сил.
- Что будем делать? – негромко спросила я Таша.
- Не знаю, - честно ответил он. - Надо как-то выбираться, но что бы мы не придумали, Гастину не преодолеть подъём.
- Ледорубы и верёвки могут помочь подняться? – поинтересовалась я у него.
Таш снова поднял голову, хорошенько огляделся, прошёл чуть дальше, осмотрел стену и оценил высоту.
- Будет непросто, но я попробую, - сказал он, наконец.
- Ты? – удивилась я.
- Я выносливее и руки у меня сильные. Плюс они не так повреждены, как твои. Можно попробовать. Если выберусь, пойду искать помощь.
Я тоже подняла голову, в сердце закрался страх. Расстояние немаленькое, стена опасная. Таш отлично лазает, но по деревьям, его руки действительно сильные, но не привыкшие цепляться за камни и лёд. Мы часто лазали вместе по деревьям в Заэроне, но отвесная стена – это другое.
- Вон там, правее, стена сильно изломана, много выступов. Они будут опорой для ног. Верёвок наших не хватит, тем более, чтобы надёжно обвязать Гастина. Я уже думал об этом. Поэтому лучший путь – это искать помощи.
- Ты уверен, что справишься? – спросила я.
- А у нас есть выбор? – вздёрнул брови Таш. – Девчонка нам точно выход отсюда не наколдует, здоровяк вот-вот отключится. Можно лечь и тихо умирать от голода и холода, или от жажды. Или попробовать выбраться.
Я вздохнула понимая, что Таш прав. Долго мы не протянем. Внутренности сжались от ужаса. Это была бы страшная смерть, медленна и мучительная.
- Хорошо, - кивнула я, хотя понимала, что моего позволения он не спрашивал. Заэронец лишь делал вид, что советовался, Он в любом случае поступил бы по-своему. – Пробуй. Возьми мой ледоруб.
Таш поправил одежду, ещё несколько раз бросил взгляд на стену. Он осмотрел и себя хорошенько, чтобы ничего не помешало подъёму, ни одежда, ни сумка.
- Таш! - окликнула его Стю. – Гастин тебя зовёт.
Заэронец нахмурился, но всё же подошёл к уже сидящему гвардейцу. Гастин прислонился спиной к стене и поддерживал сломанную руку. Выглядел он всё хуже. Таш присел на корточки рядом, чтобы лучше слышать, что хочет сказать гвардеец.
- Морлы не любят ложь, - хрипло сказал Гастин. – Когда выйдешь из ущелья, будь предельно честен с собой. Мысли не таи, не пытайся казаться лучше, чем ты есть. Ты увидишь прекрасный зелёный лес. Он тоже непрост, там тебя снова испытают. Но если ты выдержишь, морлы явят себя.
- Ты уверен? – скривился Таш.
- Нет конечно, - кашлянул Гастин. – Это лишь слухи, но ты всё равно сделай, как я сказал. Лишним не будет. Держи сердце и мысли открытыми и…будь осторожен…
Таш коротко кивнул, давая понять, что принял к сведению слова гвардейца, а потом задержал на его лице свой взгляд, словно хотел сказать что-то ещё.
- Мне пора, - сухо выдал он, скорее всего совсем не то, что собирался. – Вы долго тут не протянете, если я не потороплюсь.
Таш вновь заколебался, а потом аккуратно хлопнул Гастина по здоровому плечу и поднялся. Я проводила его до того места, откуда он собирался совершить подъём. Мне было как никогда тревожно за него. А что если он не доберётся, что если сорвётся со стены? Или выберется, но пропадёт в пути? А если с ним что-то случится? Я не выдержала и порывисто обняла друга.
- Не вешай нос, Кас, - излишне весело сказал он, и я поняла, что он тоже нервничает. Что, в общем-то, и не удивительно. – Со мной ничего не случится.
- В последнее время я и забыла, что ты читаешь мои мысли, - сказала я ему куда-то в грудь, ощущая горечь оттого, что с тех пор, как я сблизилась с Кастором, наши отношения изменились.
- А я и не читаю, - ответил он, стискивая меня в ответ. – Только если вижу, что ты хочешь, чтобы только я услышал. Беспокойство я вижу в твоих глазах.
И эти его слова тоже подтверждали произошедшие между нами перемены. Раньше мы часто смеялись, Таш не церемонился и нагло лез в мою голову, а потом высмеивал глупости, которые там слышал. Никогда бы не подумала, что буду скучать по этой его дурацкой привычке.
- Береги себя, - попросила я и оторвалась от него.
- И ты.
Таш выдохнул, нервно сжал и разжал кулаки несколько раз, а потом взялся за ледорубы.
Поднимался он медленно и осторожно, аккуратно переставляя ноги, пытаясь найти опору понадёжнее. Несколько раз мой друг чуть не сорвался, и я зажимала рот руками, чтобы не закричать и не отвлечь его. А потом я начинала метаться до тех пор, пока Таш не подтягивался и вновь не находил опору. Все эти бесконечные минуты я не находила себе места, шея затекла оттого, что я постоянно смотрела вверх, но и не следить за другом я не могла. Иногда казалось, что этот подъём никогда не закончится, что Ташу не хватит сил и он вот-вот упадёт и разобьётся насмерть. Потом я ругала себя за эти мысли и заставляла себя верить в выносливость и упрямство Таша. А упрямства ему было не занимать. Заэронец никогда не сдавался, и я безгранично уважала его за это.
Более или менее расслабилась, когда Таш исчез из вида.
- Слава Богу, - пробормотала я. – Даже если не успеет вовремя, хотя бы сам выживет.
Я вернулась к друзьям. Мы со Стю соорудили нечто вроде лежака для Гастина из всех имеющихся у нас одеял. Он попытался возразить, но девушка злобно рыкнула, и гвардеец затих. Я мысленно усмехнулась, а в Стю определённо есть стержень.
- Я не нашла его сумку, - сказала она мне тихонько. – Он потерял её где-то, когда падал.
- Я пройдусь, поищу, - ответила я, понимая, что сумка Гастина нам может пригодиться. В ней есть запасы еды и воды. Правда на успех я не надеялась.
Медленно шагая по выступу, я была поражена тем, как же нам повезло. Гастин мог упасть там, где я, а в том месте удержаться сам и тем более удержать Стю, он бы не смог.
На одно короткое мгновение, когда я исчезла из поля зрения Стю, меня внезапно накрыло такое отчаяние, что захотелось плакать. В эту минуту я не думала, что Таш справится, и что мы доживём до того часа, когда он вернётся с подмогой. Признаться, я вообще ни во что уже не верила. Ледяная яма ничего кроме смерти не обещала. Безмолвие и полумрак давили на меня.
- Кастор, - прошептала я, – неужели мы не выберемся отсюда?
Но стоило мне произнести имя Феникса, как сердце взбунтовалось. Нельзя впадать в уныние – это первый шаг к гибели.
- Я не сдамся, - сказала самой себе. – Такой сложный путь позади. Я не для того его прошла, чтобы погибнуть во льдах. Мне до Тоя осталось дойти всего ничего, он так близко. Мы со всем справимся.
Этот разговор с самой собой помог взбодриться. Стю перепугана, встревожена из-за Гастина, который спас ей жизнь. Самому Гастину совсем несладко. Я должна поддержать друзей, иначе нам всем придётся туго.
Так потянулись ужасно долгие часы. Гастина лихорадило, но мы не давали ему заснуть. Я просила его рассказать что-нибудь из детства, потом что-то забавное из прежней службы, ещё до Тавоса.
Гвардеец говорил медленно, едва шевеля губами. Мы со Стю могли хоть как-то двигаться; бродили, приседали, махали руками. Гастин не мог, ни того, ни другого, ни третьего. Более того, любое движение приносило ему страдания, хоть он и пытался держаться.
Время шло медленно, следить за тем, сколько точно прошло часов мы не могли. Старались экономить воду и остатки еды. А ещё всё время хотелось спать. Невыносимо, неумолимо, чудовищно. Веки сами собой смыкались, моргать было тяжело, потому что открывать глаза совсем не хотелось.
В ледяной тюрьме время застыло, пустота и отчаяние стали нашими верными соседями. Все мы натянуто улыбались друг другу, пытались говорить бодро, а потом отводили глаза, скрывая истинные чувства. День прошёл или два, я сказать не могла. А может и все три просквозили мимо. Голод уже не покидал нас. Того, что мы оставили из припасов, было уже недостаточно, чтобы насытиться. С водой дела обстояли ещё хуже. Изредка, по какой-то нелепой случайности у Стю выходило разжечь слабую искру и нам удавалось растопить снег, но потом огонёк неизменно гас, потому как поддерживать пламя было нечем.
Несчастная девушка рисовала почти неустанно, хоть я и просила её беречь бумагу. Она страдала из-за Гастина, постоянно спрашивала, как он, чем невероятно злила гвардейца. Но в его глазах я гнева не видела, в них всё чаще появлялось тепло. Однако это тепло он надёжно прятал за глупыми шутками, а порою даже за грубостью по отношению к Стю. Но как ни странно она не обижалась, будто и вовсе не обращала внимания.
Вода кончилась на четвёртый день, еды к тому времени уже тоже не было. Мы со Стю перестали бродить и двигаться, всё чаще предпочитая сидеть и пребывать в туманной полудрёме. Сон затягивал, завлекал и манил, пересилить себя становилось всё труднее. Спать по ночам было делом нормальным, а вот выбирать сон вместо бодрствования днём, стало угрозой. Головой я это понимала, а тело не слушалась, всё чаще проваливаясь в сон. Холод пробрался под кожу и поселился там окончательно, замораживая внутренности, леденя медленно передвигающуюся по венам кровь. Я будто постепенно замерзала, превращаясь в ещё дышащую ледяную скульптуру. Эта мысль пугала, но я уже не могла противостоять слабости и бессилию.
Спустя ещё какое-то время я уже молила о том, чтобы всё это закончилось. Мне снилось, что я вернулась к тому злосчастному источнику, где я осмелилась отдать Тоя. Я видела лицо брата, а потом и улыбку Кастора. В моих мечтах он был именно таким, каким я его узнала на пути из Форалла. Так, медленно, но неизбежно, я погрузилась во мрак вечного сна.
Сначала я подумала, что мне показалось. Не стала тратить силы на то, чтобы открыть глаза. Не знаю сколько времени я провела в забытьи, в нём мне было хорошо: уютно, сухо и тепло. Я пребывала в счастливом и безмятежном забвении. Но звук повторился, и я дёрнулась, а потом заставила себя разомкнуть веки. Под дрожащими ресницами всё расплывалось, я несколько раз моргнула и увидела нечто странное. Хотелось сразу же приподняться и рассмотреть получше, но одеревеневшее тело отказывалось подчиняться.
По той самой стене, на которую несколько дней назад взобрался Таш, сейчас медленно скользили…не знаю даже как назвать. Нечто круглое, лохматое и довольно проворное. Их было шестеро. Почему-то захотелось кричать от ужаса, но потрескавшиеся губы едва –едва отлепились друг от друга, а из пересохшего горла вырвался лишь хрип.
Эти шестеро, живые они или же плод моего воображения, оказались на выступе довольно быстро. Их спуск был неторопливым, но настолько ловким, сразу стало понятно, что они делали это не раз и не два. Внутри появилась настоящая паника, что ещё преподнесла нам ледяная пустыня? Я металась в душе, но тело как не двигалось, так и продолжило лежать совершенно неподвижно.
- Ну же, друзья! – кричал Гастин. – Живее! Поднажмите!
Его слова разлетались по ущелью, отскакивали от каменных стен и множились. Они бодрили, но физические силы всё равно были на исходе.
- Кассия! – обернулся ко мне заэронец. В его глазах я видела страх.
Надрываясь я постаралась ускориться, но этого всё равно оказалось недостаточно. При следующем шаге я поняла, что опоры под ногами больше нет.
- Кассия! – закричал Таш. – Ледоруб…
Как я успела выдернуть, заткнутый за пояс ледоруб, не знаю, но я смогла и это помогло уцепиться. Я воткнула его в лёд, но недостаточно глубоко, поэтому продолжила хоть и медленно, но скатываться в трещину. Я содрала руки в кровь, но всё равно не выпустила ледоруб из пальцев. А потом я услышала крики друзей. Один за другим, они тоже проваливались в ледяную яму.
Я едва удерживала ледоруб в руках, стискивала зубы и терпела сколько могла, всё ещё медленно съезжая. Временами помогали выступы, на которые можно было ненадолго опереться ногами. Я боялась смотреть вниз, бездна под ногами заставляла кровь застывать в жилах, мне казалось, что из неё на нас смотрит сама смерть. Я боролась изо всех сил, цепляясь как могла и за что могла: камни, торчащие из-под слоя льда, или же сами острые ледышки, обжигавшие мне руки. Руки болели от напряжения, раны на них саднили.
Передышки на выступах были совсем короткими, опора неизменно обламывалась под моим весом, и я продолжала медленное, но неизбежное падение. В тот момент, когда ледоруб выскользнул из рук, я подумала, что жизнь моя подошла к концу. Сердце оборвалось, я не смогла сдержать рвущийся из горла крик. Но, к счастью, падение было недолгим. Я, в конце концов, рухнула на пологий выступ, больно ударившись плечом и бедром. Застонала, а потом медленно перевернулась на спину. Но тут же почувствовала под рукой пропасть и быстро сдвинулась. Оказалось, выступ был не очень широким.
Ладони горели огнём, а внутри всё дрожало, я пыталась отдышаться и не верила, что выжила. Но стоило подумать об этом, как я закричала:
- Таш! Стю! Гастин!
- Мы здесь! – закричал в ответ заэронец.
Я облегчённо выдохнула и даже не попыталась сдержать слёз радости. Живы! Слава Богу! Скорее всего они упали на тот же выступ, только дальше.
Набравшись сил, я поднялась и осторожно двинулась туда, откуда слышала голос друга. Выступ, то немного расширялся, то, наоборот, сужался так, что я едва-едва могла пройти. В расщелине было мрачно, но к счастью не совсем темно, она была узкой, но свет всё равно проникал довольно глубоко, и снег тоже.
Через некоторое время я добралась до друзей. Таш стоял и это стало ещё одним поводом для облегчённого выдоха, с моим другом всё было в порядке. Ободран, потрёпан, бледен, но цел, чего о Гастине сказать было нельзя. Гвардеец лежал на земле. Бледный, с закрытыми глазами и выступившим на лбу потом. Его левая рука была неестественно выгнула, вероятно сломана, и перелом причинял ему ужасную боль, которую Гастин изо всех сил пытался скрыть. Глядя на него, я предположила, что рука была не единственной повреждённой частью тела.
- Он удержал меня, - всхлипнула Стю, которая сидела рядом с гвардейцем. – Я сорвалась, а он обнял меня и принял удар на себя.
Стю плакала и гладила гвардейца по голове, а потом морщилась и снова плакала.
- Гастин, - позвала я, и мужчина тут же открыл глаза. – Как ты?
- Н-нормально, - сказал он, а потом сжал бледные губы. – Рука сломана и нога, кажется, тоже.
- Держись, - попросила я и поднялась на ноги.
Таш, как и я приступил к осмотру расщелины и того выступа, на котором мы оказались. Мы оба молча обошли всё, что было доступно, и внимательно рассмотрели. Я всё время ощущала, что чего-то не хватает, будто внутри образовалась неясная пустота. И в какой-то миг меня будто молнией ударило:
- Су! Где Су?
Лицо заэронца стало хмурым.
- Ты видел её? – спросила я у него. – Она тоже упала?
Даже произносить эти слова было ужасно страшно. Тревога вновь заставила сердце ускориться.
- Я не знаю, - сказал Таш. – Я её не видел.
- Я видела, - вновь всхлипнула Стю, - прямо перед падением. Она сделала большой прыжок. Возможно успела…
Я постаралась взять себя в руки, вознося безмолвную молитву всем богам, чтобы моя кошка уцелела. Раскисать было совсем не время, а надежда, что пума спаслась, придавала сил.
- Что будем делать? – негромко спросила я Таша.
- Не знаю, - честно ответил он. - Надо как-то выбираться, но что бы мы не придумали, Гастину не преодолеть подъём.
- Ледорубы и верёвки могут помочь подняться? – поинтересовалась я у него.
Таш снова поднял голову, хорошенько огляделся, прошёл чуть дальше, осмотрел стену и оценил высоту.
- Будет непросто, но я попробую, - сказал он, наконец.
- Ты? – удивилась я.
- Я выносливее и руки у меня сильные. Плюс они не так повреждены, как твои. Можно попробовать. Если выберусь, пойду искать помощь.
Я тоже подняла голову, в сердце закрался страх. Расстояние немаленькое, стена опасная. Таш отлично лазает, но по деревьям, его руки действительно сильные, но не привыкшие цепляться за камни и лёд. Мы часто лазали вместе по деревьям в Заэроне, но отвесная стена – это другое.
- Вон там, правее, стена сильно изломана, много выступов. Они будут опорой для ног. Верёвок наших не хватит, тем более, чтобы надёжно обвязать Гастина. Я уже думал об этом. Поэтому лучший путь – это искать помощи.
- Ты уверен, что справишься? – спросила я.
- А у нас есть выбор? – вздёрнул брови Таш. – Девчонка нам точно выход отсюда не наколдует, здоровяк вот-вот отключится. Можно лечь и тихо умирать от голода и холода, или от жажды. Или попробовать выбраться.
Я вздохнула понимая, что Таш прав. Долго мы не протянем. Внутренности сжались от ужаса. Это была бы страшная смерть, медленна и мучительная.
- Хорошо, - кивнула я, хотя понимала, что моего позволения он не спрашивал. Заэронец лишь делал вид, что советовался, Он в любом случае поступил бы по-своему. – Пробуй. Возьми мой ледоруб.
Таш поправил одежду, ещё несколько раз бросил взгляд на стену. Он осмотрел и себя хорошенько, чтобы ничего не помешало подъёму, ни одежда, ни сумка.
- Таш! - окликнула его Стю. – Гастин тебя зовёт.
Заэронец нахмурился, но всё же подошёл к уже сидящему гвардейцу. Гастин прислонился спиной к стене и поддерживал сломанную руку. Выглядел он всё хуже. Таш присел на корточки рядом, чтобы лучше слышать, что хочет сказать гвардеец.
- Морлы не любят ложь, - хрипло сказал Гастин. – Когда выйдешь из ущелья, будь предельно честен с собой. Мысли не таи, не пытайся казаться лучше, чем ты есть. Ты увидишь прекрасный зелёный лес. Он тоже непрост, там тебя снова испытают. Но если ты выдержишь, морлы явят себя.
- Ты уверен? – скривился Таш.
- Нет конечно, - кашлянул Гастин. – Это лишь слухи, но ты всё равно сделай, как я сказал. Лишним не будет. Держи сердце и мысли открытыми и…будь осторожен…
Таш коротко кивнул, давая понять, что принял к сведению слова гвардейца, а потом задержал на его лице свой взгляд, словно хотел сказать что-то ещё.
- Мне пора, - сухо выдал он, скорее всего совсем не то, что собирался. – Вы долго тут не протянете, если я не потороплюсь.
Таш вновь заколебался, а потом аккуратно хлопнул Гастина по здоровому плечу и поднялся. Я проводила его до того места, откуда он собирался совершить подъём. Мне было как никогда тревожно за него. А что если он не доберётся, что если сорвётся со стены? Или выберется, но пропадёт в пути? А если с ним что-то случится? Я не выдержала и порывисто обняла друга.
- Не вешай нос, Кас, - излишне весело сказал он, и я поняла, что он тоже нервничает. Что, в общем-то, и не удивительно. – Со мной ничего не случится.
- В последнее время я и забыла, что ты читаешь мои мысли, - сказала я ему куда-то в грудь, ощущая горечь оттого, что с тех пор, как я сблизилась с Кастором, наши отношения изменились.
- А я и не читаю, - ответил он, стискивая меня в ответ. – Только если вижу, что ты хочешь, чтобы только я услышал. Беспокойство я вижу в твоих глазах.
И эти его слова тоже подтверждали произошедшие между нами перемены. Раньше мы часто смеялись, Таш не церемонился и нагло лез в мою голову, а потом высмеивал глупости, которые там слышал. Никогда бы не подумала, что буду скучать по этой его дурацкой привычке.
- Береги себя, - попросила я и оторвалась от него.
- И ты.
Таш выдохнул, нервно сжал и разжал кулаки несколько раз, а потом взялся за ледорубы.
Поднимался он медленно и осторожно, аккуратно переставляя ноги, пытаясь найти опору понадёжнее. Несколько раз мой друг чуть не сорвался, и я зажимала рот руками, чтобы не закричать и не отвлечь его. А потом я начинала метаться до тех пор, пока Таш не подтягивался и вновь не находил опору. Все эти бесконечные минуты я не находила себе места, шея затекла оттого, что я постоянно смотрела вверх, но и не следить за другом я не могла. Иногда казалось, что этот подъём никогда не закончится, что Ташу не хватит сил и он вот-вот упадёт и разобьётся насмерть. Потом я ругала себя за эти мысли и заставляла себя верить в выносливость и упрямство Таша. А упрямства ему было не занимать. Заэронец никогда не сдавался, и я безгранично уважала его за это.
Более или менее расслабилась, когда Таш исчез из вида.
- Слава Богу, - пробормотала я. – Даже если не успеет вовремя, хотя бы сам выживет.
Я вернулась к друзьям. Мы со Стю соорудили нечто вроде лежака для Гастина из всех имеющихся у нас одеял. Он попытался возразить, но девушка злобно рыкнула, и гвардеец затих. Я мысленно усмехнулась, а в Стю определённо есть стержень.
- Я не нашла его сумку, - сказала она мне тихонько. – Он потерял её где-то, когда падал.
- Я пройдусь, поищу, - ответила я, понимая, что сумка Гастина нам может пригодиться. В ней есть запасы еды и воды. Правда на успех я не надеялась.
Медленно шагая по выступу, я была поражена тем, как же нам повезло. Гастин мог упасть там, где я, а в том месте удержаться сам и тем более удержать Стю, он бы не смог.
На одно короткое мгновение, когда я исчезла из поля зрения Стю, меня внезапно накрыло такое отчаяние, что захотелось плакать. В эту минуту я не думала, что Таш справится, и что мы доживём до того часа, когда он вернётся с подмогой. Признаться, я вообще ни во что уже не верила. Ледяная яма ничего кроме смерти не обещала. Безмолвие и полумрак давили на меня.
- Кастор, - прошептала я, – неужели мы не выберемся отсюда?
Но стоило мне произнести имя Феникса, как сердце взбунтовалось. Нельзя впадать в уныние – это первый шаг к гибели.
- Я не сдамся, - сказала самой себе. – Такой сложный путь позади. Я не для того его прошла, чтобы погибнуть во льдах. Мне до Тоя осталось дойти всего ничего, он так близко. Мы со всем справимся.
Этот разговор с самой собой помог взбодриться. Стю перепугана, встревожена из-за Гастина, который спас ей жизнь. Самому Гастину совсем несладко. Я должна поддержать друзей, иначе нам всем придётся туго.
Так потянулись ужасно долгие часы. Гастина лихорадило, но мы не давали ему заснуть. Я просила его рассказать что-нибудь из детства, потом что-то забавное из прежней службы, ещё до Тавоса.
Гвардеец говорил медленно, едва шевеля губами. Мы со Стю могли хоть как-то двигаться; бродили, приседали, махали руками. Гастин не мог, ни того, ни другого, ни третьего. Более того, любое движение приносило ему страдания, хоть он и пытался держаться.
Время шло медленно, следить за тем, сколько точно прошло часов мы не могли. Старались экономить воду и остатки еды. А ещё всё время хотелось спать. Невыносимо, неумолимо, чудовищно. Веки сами собой смыкались, моргать было тяжело, потому что открывать глаза совсем не хотелось.
В ледяной тюрьме время застыло, пустота и отчаяние стали нашими верными соседями. Все мы натянуто улыбались друг другу, пытались говорить бодро, а потом отводили глаза, скрывая истинные чувства. День прошёл или два, я сказать не могла. А может и все три просквозили мимо. Голод уже не покидал нас. Того, что мы оставили из припасов, было уже недостаточно, чтобы насытиться. С водой дела обстояли ещё хуже. Изредка, по какой-то нелепой случайности у Стю выходило разжечь слабую искру и нам удавалось растопить снег, но потом огонёк неизменно гас, потому как поддерживать пламя было нечем.
Несчастная девушка рисовала почти неустанно, хоть я и просила её беречь бумагу. Она страдала из-за Гастина, постоянно спрашивала, как он, чем невероятно злила гвардейца. Но в его глазах я гнева не видела, в них всё чаще появлялось тепло. Однако это тепло он надёжно прятал за глупыми шутками, а порою даже за грубостью по отношению к Стю. Но как ни странно она не обижалась, будто и вовсе не обращала внимания.
Вода кончилась на четвёртый день, еды к тому времени уже тоже не было. Мы со Стю перестали бродить и двигаться, всё чаще предпочитая сидеть и пребывать в туманной полудрёме. Сон затягивал, завлекал и манил, пересилить себя становилось всё труднее. Спать по ночам было делом нормальным, а вот выбирать сон вместо бодрствования днём, стало угрозой. Головой я это понимала, а тело не слушалась, всё чаще проваливаясь в сон. Холод пробрался под кожу и поселился там окончательно, замораживая внутренности, леденя медленно передвигающуюся по венам кровь. Я будто постепенно замерзала, превращаясь в ещё дышащую ледяную скульптуру. Эта мысль пугала, но я уже не могла противостоять слабости и бессилию.
Спустя ещё какое-то время я уже молила о том, чтобы всё это закончилось. Мне снилось, что я вернулась к тому злосчастному источнику, где я осмелилась отдать Тоя. Я видела лицо брата, а потом и улыбку Кастора. В моих мечтах он был именно таким, каким я его узнала на пути из Форалла. Так, медленно, но неизбежно, я погрузилась во мрак вечного сна.
Глава шестая
Сначала я подумала, что мне показалось. Не стала тратить силы на то, чтобы открыть глаза. Не знаю сколько времени я провела в забытьи, в нём мне было хорошо: уютно, сухо и тепло. Я пребывала в счастливом и безмятежном забвении. Но звук повторился, и я дёрнулась, а потом заставила себя разомкнуть веки. Под дрожащими ресницами всё расплывалось, я несколько раз моргнула и увидела нечто странное. Хотелось сразу же приподняться и рассмотреть получше, но одеревеневшее тело отказывалось подчиняться.
По той самой стене, на которую несколько дней назад взобрался Таш, сейчас медленно скользили…не знаю даже как назвать. Нечто круглое, лохматое и довольно проворное. Их было шестеро. Почему-то захотелось кричать от ужаса, но потрескавшиеся губы едва –едва отлепились друг от друга, а из пересохшего горла вырвался лишь хрип.
Эти шестеро, живые они или же плод моего воображения, оказались на выступе довольно быстро. Их спуск был неторопливым, но настолько ловким, сразу стало понятно, что они делали это не раз и не два. Внутри появилась настоящая паника, что ещё преподнесла нам ледяная пустыня? Я металась в душе, но тело как не двигалось, так и продолжило лежать совершенно неподвижно.
