Разговор был окончен.
— Ч-что-о-о?! — Выскочив из-под кровати, я вцепилась в его штанину и заверещала: — Хазяин, ты не можешь так со мной поступить. Это нечестно. Это жестоко. Это несправедливо, в конце-то концов!
Во время ужина, вместо того, чтобы есть, строила несчастные глазки хозяину, который цинично игнорировал мои взгляды и невнятное бормотание. Игнорировал и ел, не глядя по сторонам. Кажется, та курточка была его любимой, и мне предстояло поплатиться за столь непочтительное к ней отношение.
Бессердечный гад моим воплям не внял, жалостью не проникся и в виварий все равно понес, поэтому в жуткое пристанище подчиненной нечисти я вносилась голодная и безнадежная.
Виварий представлял собой небольшое серое одноэтажное здание с двумя пристройками и навесом. Двустворчатая стальная дверь на тугих петлях с трудом открылась, пропуская нас в теплое, пахнущее землей и почему-то грибами помещение.
Внутри виварий больше всего походил на просторную человеческую тюрьму и оказался значительно больше, чем выглядел снаружи. Вольеры располагались напротив друг друга. По толстому стеклу, отгораживавшему их от коридора, изредка проходила рябь защитных заклинаний.
— Хазя-я-я-яин, давай отсюда уйдем, пожалуйста. Мне тут плохо…
Прижав уши, я мертвой хваткой вцепилась в воротник хозяйской рубашки, с ужасом глядя по сторонам. В некоторых вольерах сидели чьи-то подчиненные хищники, начиная от человекоподобной мелавицы и заканчивая угрюмым онаком.
Я была неправа. Кроме илистого кота и аспида здесь проживала нечисть пятикурсников. В полностью обустроенных, максимально приближенных к естественной среде обитания вольерах. Пустующие вольеры представляли собой простые коробы с голыми белыми стенами и рассеянным слабым освещением.
Три дюжины просторных клеток выстроились вряд. Хозблок находился аккурат посередине, между восьмым и девятым вольерами.
В большой светлой комнате с огромным столом по центру и развешанным по стене рабочим инвентарем нас уже ждали.
— А я сказал, ты будешь отзываться на имя Энарик! Так звали подчиненного фаро моего отца! — Покрасневший от злости Тайс орал на сидевшего здесь же кота, потрясая зажатым в руке скребком. — Фаро, а не какого-то илистого кота!
— Вообще-то, если судить объективно, илистый кот лучше фаро. Он быстрее, сильнее и в темноте видит, — не смогла смолчать я.
— Зато по поводу имени он не спорил и согласился на него сразу, — огрызнулся рыжий, бросив скребок на стол, в груду такого же небрежно сваленного инвентаря.
Кот, почувствовав поддержку в моем лице, воспрял духом.
— Представляешь, мелкая, каждый день является сюда и требует, чтобы я отзывался на это дурацкое имя. До сих пор понять не могу, как этот недоумок умудрился меня подчинить.
Тайс тихо зарычал. А я очень надеялась, что хозяин, глядя на такие непростые отношения друга со своей подчиненной нечистью, осознает, как же ему со мной повезло.
— И почему-то считает, что я должен таскать ему вещи для работы, — жаловался кот, разглядывая меня без всякого гастрономического интереса. Он был сыт, и на какую-то мелкую рагру, в которой меха больше, чем мяса, смотрел равнодушно.
— Скажи спасибо, что не заставляю убирать вольеры, — прошипел Тайс.
Кот смерил оценивающим взглядом свои лапы, которые для уборки были совершенно непригодны в виду их анатомической особенности, потом воззрился на хозяина и с поражающей искренностью признался:
— Хотел бы я на это посмотреть.
Тайс тоже заценил огромные, но совершенно обычные кошачьи лапы, и сник. Сжав и разжав кулачок несколько раз, я с гордостью покосилась на хозяина. У меня, в отличие от кота, лапы по строению больше походили на человеческие руки. Только мохнатые, маленькие и с коготками. Своего рода приятное дополнение к слабосильному мелкому телу.
Илиса мои особенности не интересовали. Он на меня даже не посмотрел ни разу. Дождавшись, когда рыжий перестанет пыхтеть, хозяин спокойно поинтересовался:
— Почему он не в вольере?
— Мы решили, что им нужно немного размяться, — сообщили веселым голосом сзади.
— Еда? — приятно удивился вползший вслед за Керстом аспид. Ничто уже не напоминало о том, что он совсем недавно слопал варса. Ускоренный метаболизм. Обычной змее на то, чтобы переварить огромную шипастую кошку, понадобилось бы несколько недель.
— Нельзя, — бросил Керст, беззаботно улыбаясь.
Аспид сразу погрустнел, сник и, проворчав что-то о притеснении подчиненной нечисти, пополз в угол, где были свалены новые подстилки. Когда он скользил мимо нас, я невольно забралась хозяину на голову, не сразу даже заметив, что он не возмущается и стоически терпит творимый мной произвол.
Спуститься обратно на его плечо осмелилась только тогда, когда змеюка заползла на подстилки и затихла, скрутившись в тугие кольца.
— И чего ему в вольере не спится? — проворчала я, ощупывая хозяйское ухо и приглаживая его волосы. Меня это немного успокаивало. Илису не оставалось ничего другого, кроме как терпеть.
— Предпочитаю находиться на свободе, — сообщил аспид, не открывая глаз.
Вздрогнув, я впилась коготками в ощупываемое мною ухо. Хозяин вздрогнул.
— Что у нас сегодня? — спросил он, отцепив от себя мои лапы.
— Три вольера и доски на заднем дворе нужно сложить под навес, — отчитался Керст.
— Тут есть задний двор? — непритворно восхитилась я.
Кадетов мой энтузиазм угнетал. Их, в отличие от меня, ждала тяжелая работа.
Обжитый вольер с огромной лужей, обозначающей, вероятнее всего, недооцененное озеро, был пуст. Среди высокой сочной травы, слегка шевелящейся на искусственном ветру, мог затеряться даже медведь, позволяя беспечной жертве подойти поближе, чтобы потом одним молниеносным движением оборвать ее жизнь. К счастью, медведи себя так никогда не вели, а вольер был действительно пуст. Что лично мне казалось странным.
— А где...
— Отбыл на практику с хозяином, — правильно понял мое удивление Илис. — Пока его нет, мы должны навести здесь порядок.
Я посмотрела на траву, занимавшуюся большую часть пространства, на хозяина с полупустым ведром в руке, и сообщила, погладив его по голове:
— Знаешь, я, наверное, лучше из коридора на это дело полюбуюсь.
Спрыгнув с хозяйского плеча на пол, выжидающе уставилась на Илиса.
Спорить хозяин не стал, махнул рукой на мелкую предательницу, не согласную поддерживать его в горе, и вошел в вольер. А я, оставшись за стеклом, имела возможность наблюдать за его работой.
Вопреки моим ожиданиям, Илис не стал бродить среди травы, собирая какашки. Проходя по периметру вольера, он прикасался рукой к стене, и от каждого прикосновения под его ладонью разгорался небольшой светлячок.
— Ну что, пуш-ш-шистая, познакомимся поближе? — прошипели совсем рядом. Как бы намекая, что стоило не увлеченно любоваться хозяином, а по сторонам смотреть.
Вместо того, чтобы дремать на подстилках, аспид решил пообщаться со мной? И чего их всех тянет на поговорить?
— Это вряд ли, — бодро ответила я, надеясь, что голос дрожит не очень заметно. Огромная черная змея возвышалась надо мной, чуть покачиваясь из стороны в сторону.
Скосив глаза на хозяина, который прекратил щупать стены и теперь разбрасывал то, что находилось в ведерке, я с отчаянием осознала, что в мою сторону он не смотрит и о непростой ситуации, в которую я попала, ничего не знает.
— Ну отчего же… — Аспид кольцом обвился вокруг меня, оставив не так уж много места для маневра. Замерев в центре круга, я не доставала до змеиных боков всего каких-то тридцати сантиметров. Совсем немного, если вы окружены. — Это ведь благодаря тебе я оказался здесь.
Поверх первого кольца легло второе.
— Признавайся, пушистая, они на тебя и кота поймали, так? Ты — приманка?
— Хочу напомнить, что это ты за мной погнался! Это было исключительно твое дурацкое решение, и я не виновата...
Нервно подергивая ушами, я поворачивалась вслед за змеиной головой, описывающей вокруг меня следующий круг.
— Ты добыча, я — хищ-ш-шник, — прошипел он, медленно завершая третье кольцо. — Это было неизбежно.
Мой конец был близок. Еще один виток — меня уже ничто не спасет. Даже хозяин.
— С недавних пор я, знаешь ли, тоже хищник. — Змей насмешливо зашипел, кажется, в его исполнении это было смехом. — И ты, морда чешуйчатая, еще не знаешь, с кем связался.
Мой срывающийся рык его только позабавил, всерьез меня он определенно не воспринимал. Возможно, именно поэтому мне удалось вырваться из окружения. Взвившись в воздух, я умудрилась перескочить через змея, оттолкнуться от его верхнего кольца, пролетев около метра, шлепнуться на пол, и вприпрыжку побежать к выходу из вивария. К хозяину пробиться никакой возможности не было: на пути в вольер находился опешивший аспид, который в любой момент мог прийти в себя.
Змей скользнул за мной, я поднажала. Кот, сидевший в дверях вольера, что убирал его хозяин, проводил нас заинтересованным взглядом, но в погоню не бросился, предпочитая со мной не связываться. Разумность его решения я не могла не признать.
Я неслась вперед, едва касаясь лапами холодного пола, не отрывая взгляда от двери. Назад не оборачивалась. Было страшно.
— Кадай!
Требовательный окрик Керста аспид пропустил мимо ушей и подобрался для броска. Змей нагонял, до двери и спасения было еще отчаянно далеко, но начать прощаться с жизнью я не успела. Аспид, так успешно преследовавший жертву, с полузадушенных хрипом свалился на пол. Пробежав еще несколько метров, я запоздало поняла, что меня уже никто не преследует, и обернулась. На полу, там же где и упал, бился в судорогах змей.
Обвивающие его хвост символы тлели, напоминая затухающие угольки в прогоревшем костре.
— Цела?
Пока я любовалась незабываемым зрелищем, сидя в каких-то десяти прыжках от двери, подоспевший озабоченный хозяин интересовался исключительно мной. Приятное чувство, пришедшее вслед за осознанием того, что обо мне беспокоятся, мягким теплом разлилось внутри.
— И даже не запыхалась.
Послушно обвиснув в его руках, я продолжала коситься на аспида, над которым застыл хмурый Керст. Символы на его руке горели так же, как и на хвосте у нечисти, но, казалось, никакого дискомфорта из-за этого он не ощущал. Плохо было только змею.
— Хазяин, а чего происходит?
— Наказание за неповиновение.
Кот, крутившийся рядом с подоспевшим Тайсом, с любопытством обнюхал дрожащий кончик змеиного хвоста и брезгливо скривился.
Аспид продолжал трястись.
Керст, не сводя с него глаз, медленно разжал кулак. Только после этого символы начали затухать. Змей замер на холодном полу, изредка нервно подергиваясь.
— Ты так тоже можешь?
Обеспокоенно заглядывая Илису в глаза, я с замиранием сердца ждала ответа. Осознание того, что в наказание за испорченную куртку я могла бы так же дрыгаться на полу, неприятным комом осело в пустом желудке.
— Мне легче тебя за уши оттаскать, чем привязку активировать, — своеобразно успокоил меня он, — ты для таких кардинальных мер слишком хилая.
В любой другой ситуации я бы оскорбилась подобной характеристике, но только не сейчас. Сейчас я активно закивала, полностью соглашаясь с хозяйских мнением относительно моей слабосильности. Лучше быть хилой, но целой, чем опасной и лежать вот так вот едва живой тушей, не веря в то, что остался жив.
— В следующий раз, когда решишь меня ослушаться, — глухой, злой голос Керста пробирал до костей, — вспомни о том, что откат от наказания в три раза слабее.
Мне наглядно продемонстрировали, как именно подчиненную нечисть заставляют слушаться. Новое, в некотором роде, полезное знание, рада которому я не была.
Не имея сил, чтобы хоть что-то ответить, наказанный слабо зашипел. Глядя на распростертого на полу змея, по телу которого еще проходила нервная дрожь, встретившись взглядом с его горящими глазами и оценив болезненную ярость на морде, я вцепилась в хозяйскую руку всеми лапами:
— Я здесь не останусь. Ни за что не останусь. Я лучше с Илли на одном насесте ночевать буду, лучше на улице перекантуюсь или даже в подвале у некромантов, — илистый кот, утративший всякий интерес к аспиду, увлеченно слушал мой слегка истеричный монолог, — но здесь не останусь.
Илис снисходительно потрепал меня по голове.
— Успокойся. После того, что случилось, я тебя здесь не оставлю.
— Тайс, — не сводя с меня глаз, нагло потребовал кот, — я тоже не хочу здесь жить. Забери меня с собой.
Рыжий недовольно покосился на свою нечисть.
— Обойдешься. Будешь жить в своем вольере.
— Но мелкая...
— Не обсуждается.
Кот насупился, бросив короткий злобный взгляд на хозяина. Меня он виноватой не считал, что очень радовало. Еще одного хищного мстителя я бы не пережила.
— Просыпайся, ушастая, нам пора!
Бодрый, пахнущий улицей и дождем хозяин вернулся с занятий раньше обычного. Еще не было и трех, а он уже тряс у меня перед носом какими-то бумажками, предвкушая увлекательное развлечение.
— Куда пора? — поинтересовалась я сонно, умудрившись приметить приставший к плечу хозяйского кителя светлый волос.
Длинный светлый волос. И тут уж могло быть только два варианта: либо хозяин с Керстом обнимался, либо его белобрысая девица вернулась со своей практики и теперь ночью хозяина опять можно не ждать.
— Я наконец раздобыл списки кадетов.
— И-и-и?
— Ты идешь со мной. Будем искать тех, кто тебя ко мне привязал.
— Но...
Под столом лежал на треть изученный Устав, и лучше бы я продолжила возиться со всеми этими скучными академическими правилами, чем искала тех, кто мне так помог в жизни.
— Пойдем.
О том, что директор планирует меня отвязать, Илис пока не знал, и даже не подозревал, какую гадость собирается мне сделать своим необдуманных желанием во что бы то ни стало найти и отблагодарить дарителей.
Аррануш посчитал нецелесообразным рассказывать все, пока я не научусь превращаться в человека. Отец у хозяина оказался продуманный и хорошо знающий сына. И если безобидную рагру Илис едва ли согласится добровольно отвязать, то превращающуюся в человека нечисть с хорошими перспективами и успешным будущим мог отпустить. Что лично меня, как ту самую нечисть, очень печалило.
— Хазяин, а ты же помнишь, что я не смогу тебе сказать, кто именно меня привязал? Я поклялась.
Закинув меня на плечо, он уверенно вышел в коридор.
— Я помню. Именно поэтому мы поступим иначе.
— Э-э-э?
Мне вновь продемонстрировали листы, на которых летящим резким почерком были выписаны имена, названия факультетов и курсы. Илис решил облегчить себе жизнь и вычеркнул всех представительниц женского пола, что сократило список с сорока трех подозреваемых до двадцати восьми.
— Сейчас мы пойдем по списку. Ты не можешь указать на того, кто тебя привязал, но сказать, кто не привязывал, клятва не запрещает.
— А когда мы наткнемся на кадетов, что меня привязали? Что мне тогда делать?
— Молчать. Этого будет достаточно.
— Коварный ты тип, — недовольно проворчала я.
Первой нашей жертвой стал Аэни Сарн, третьекурсник с факультета защиты. И
этот день он мог назвать самым худшим в своей жизни. Раньше воспитанного и утонченного парня никто и никогда не впечатывал в холодный камень стены в плохо освещенном и безлюдном коридоре.
Нависший над ним Илис выглядел устрашающе, и мне очень хотелось верить, что я тоже навожу жуть, сидя на его плече.
— Ч-что-о-о?! — Выскочив из-под кровати, я вцепилась в его штанину и заверещала: — Хазяин, ты не можешь так со мной поступить. Это нечестно. Это жестоко. Это несправедливо, в конце-то концов!
Во время ужина, вместо того, чтобы есть, строила несчастные глазки хозяину, который цинично игнорировал мои взгляды и невнятное бормотание. Игнорировал и ел, не глядя по сторонам. Кажется, та курточка была его любимой, и мне предстояло поплатиться за столь непочтительное к ней отношение.
Бессердечный гад моим воплям не внял, жалостью не проникся и в виварий все равно понес, поэтому в жуткое пристанище подчиненной нечисти я вносилась голодная и безнадежная.
Виварий представлял собой небольшое серое одноэтажное здание с двумя пристройками и навесом. Двустворчатая стальная дверь на тугих петлях с трудом открылась, пропуская нас в теплое, пахнущее землей и почему-то грибами помещение.
Внутри виварий больше всего походил на просторную человеческую тюрьму и оказался значительно больше, чем выглядел снаружи. Вольеры располагались напротив друг друга. По толстому стеклу, отгораживавшему их от коридора, изредка проходила рябь защитных заклинаний.
— Хазя-я-я-яин, давай отсюда уйдем, пожалуйста. Мне тут плохо…
Прижав уши, я мертвой хваткой вцепилась в воротник хозяйской рубашки, с ужасом глядя по сторонам. В некоторых вольерах сидели чьи-то подчиненные хищники, начиная от человекоподобной мелавицы и заканчивая угрюмым онаком.
Я была неправа. Кроме илистого кота и аспида здесь проживала нечисть пятикурсников. В полностью обустроенных, максимально приближенных к естественной среде обитания вольерах. Пустующие вольеры представляли собой простые коробы с голыми белыми стенами и рассеянным слабым освещением.
Три дюжины просторных клеток выстроились вряд. Хозблок находился аккурат посередине, между восьмым и девятым вольерами.
В большой светлой комнате с огромным столом по центру и развешанным по стене рабочим инвентарем нас уже ждали.
— А я сказал, ты будешь отзываться на имя Энарик! Так звали подчиненного фаро моего отца! — Покрасневший от злости Тайс орал на сидевшего здесь же кота, потрясая зажатым в руке скребком. — Фаро, а не какого-то илистого кота!
— Вообще-то, если судить объективно, илистый кот лучше фаро. Он быстрее, сильнее и в темноте видит, — не смогла смолчать я.
— Зато по поводу имени он не спорил и согласился на него сразу, — огрызнулся рыжий, бросив скребок на стол, в груду такого же небрежно сваленного инвентаря.
Кот, почувствовав поддержку в моем лице, воспрял духом.
— Представляешь, мелкая, каждый день является сюда и требует, чтобы я отзывался на это дурацкое имя. До сих пор понять не могу, как этот недоумок умудрился меня подчинить.
Тайс тихо зарычал. А я очень надеялась, что хозяин, глядя на такие непростые отношения друга со своей подчиненной нечистью, осознает, как же ему со мной повезло.
— И почему-то считает, что я должен таскать ему вещи для работы, — жаловался кот, разглядывая меня без всякого гастрономического интереса. Он был сыт, и на какую-то мелкую рагру, в которой меха больше, чем мяса, смотрел равнодушно.
— Скажи спасибо, что не заставляю убирать вольеры, — прошипел Тайс.
Кот смерил оценивающим взглядом свои лапы, которые для уборки были совершенно непригодны в виду их анатомической особенности, потом воззрился на хозяина и с поражающей искренностью признался:
— Хотел бы я на это посмотреть.
Тайс тоже заценил огромные, но совершенно обычные кошачьи лапы, и сник. Сжав и разжав кулачок несколько раз, я с гордостью покосилась на хозяина. У меня, в отличие от кота, лапы по строению больше походили на человеческие руки. Только мохнатые, маленькие и с коготками. Своего рода приятное дополнение к слабосильному мелкому телу.
Илиса мои особенности не интересовали. Он на меня даже не посмотрел ни разу. Дождавшись, когда рыжий перестанет пыхтеть, хозяин спокойно поинтересовался:
— Почему он не в вольере?
— Мы решили, что им нужно немного размяться, — сообщили веселым голосом сзади.
— Еда? — приятно удивился вползший вслед за Керстом аспид. Ничто уже не напоминало о том, что он совсем недавно слопал варса. Ускоренный метаболизм. Обычной змее на то, чтобы переварить огромную шипастую кошку, понадобилось бы несколько недель.
— Нельзя, — бросил Керст, беззаботно улыбаясь.
Аспид сразу погрустнел, сник и, проворчав что-то о притеснении подчиненной нечисти, пополз в угол, где были свалены новые подстилки. Когда он скользил мимо нас, я невольно забралась хозяину на голову, не сразу даже заметив, что он не возмущается и стоически терпит творимый мной произвол.
Спуститься обратно на его плечо осмелилась только тогда, когда змеюка заползла на подстилки и затихла, скрутившись в тугие кольца.
— И чего ему в вольере не спится? — проворчала я, ощупывая хозяйское ухо и приглаживая его волосы. Меня это немного успокаивало. Илису не оставалось ничего другого, кроме как терпеть.
— Предпочитаю находиться на свободе, — сообщил аспид, не открывая глаз.
Вздрогнув, я впилась коготками в ощупываемое мною ухо. Хозяин вздрогнул.
— Что у нас сегодня? — спросил он, отцепив от себя мои лапы.
— Три вольера и доски на заднем дворе нужно сложить под навес, — отчитался Керст.
— Тут есть задний двор? — непритворно восхитилась я.
Кадетов мой энтузиазм угнетал. Их, в отличие от меня, ждала тяжелая работа.
***
Обжитый вольер с огромной лужей, обозначающей, вероятнее всего, недооцененное озеро, был пуст. Среди высокой сочной травы, слегка шевелящейся на искусственном ветру, мог затеряться даже медведь, позволяя беспечной жертве подойти поближе, чтобы потом одним молниеносным движением оборвать ее жизнь. К счастью, медведи себя так никогда не вели, а вольер был действительно пуст. Что лично мне казалось странным.
— А где...
— Отбыл на практику с хозяином, — правильно понял мое удивление Илис. — Пока его нет, мы должны навести здесь порядок.
Я посмотрела на траву, занимавшуюся большую часть пространства, на хозяина с полупустым ведром в руке, и сообщила, погладив его по голове:
— Знаешь, я, наверное, лучше из коридора на это дело полюбуюсь.
Спрыгнув с хозяйского плеча на пол, выжидающе уставилась на Илиса.
Спорить хозяин не стал, махнул рукой на мелкую предательницу, не согласную поддерживать его в горе, и вошел в вольер. А я, оставшись за стеклом, имела возможность наблюдать за его работой.
Вопреки моим ожиданиям, Илис не стал бродить среди травы, собирая какашки. Проходя по периметру вольера, он прикасался рукой к стене, и от каждого прикосновения под его ладонью разгорался небольшой светлячок.
— Ну что, пуш-ш-шистая, познакомимся поближе? — прошипели совсем рядом. Как бы намекая, что стоило не увлеченно любоваться хозяином, а по сторонам смотреть.
Вместо того, чтобы дремать на подстилках, аспид решил пообщаться со мной? И чего их всех тянет на поговорить?
— Это вряд ли, — бодро ответила я, надеясь, что голос дрожит не очень заметно. Огромная черная змея возвышалась надо мной, чуть покачиваясь из стороны в сторону.
Скосив глаза на хозяина, который прекратил щупать стены и теперь разбрасывал то, что находилось в ведерке, я с отчаянием осознала, что в мою сторону он не смотрит и о непростой ситуации, в которую я попала, ничего не знает.
— Ну отчего же… — Аспид кольцом обвился вокруг меня, оставив не так уж много места для маневра. Замерев в центре круга, я не доставала до змеиных боков всего каких-то тридцати сантиметров. Совсем немного, если вы окружены. — Это ведь благодаря тебе я оказался здесь.
Поверх первого кольца легло второе.
— Признавайся, пушистая, они на тебя и кота поймали, так? Ты — приманка?
— Хочу напомнить, что это ты за мной погнался! Это было исключительно твое дурацкое решение, и я не виновата...
Нервно подергивая ушами, я поворачивалась вслед за змеиной головой, описывающей вокруг меня следующий круг.
— Ты добыча, я — хищ-ш-шник, — прошипел он, медленно завершая третье кольцо. — Это было неизбежно.
Мой конец был близок. Еще один виток — меня уже ничто не спасет. Даже хозяин.
— С недавних пор я, знаешь ли, тоже хищник. — Змей насмешливо зашипел, кажется, в его исполнении это было смехом. — И ты, морда чешуйчатая, еще не знаешь, с кем связался.
Мой срывающийся рык его только позабавил, всерьез меня он определенно не воспринимал. Возможно, именно поэтому мне удалось вырваться из окружения. Взвившись в воздух, я умудрилась перескочить через змея, оттолкнуться от его верхнего кольца, пролетев около метра, шлепнуться на пол, и вприпрыжку побежать к выходу из вивария. К хозяину пробиться никакой возможности не было: на пути в вольер находился опешивший аспид, который в любой момент мог прийти в себя.
Змей скользнул за мной, я поднажала. Кот, сидевший в дверях вольера, что убирал его хозяин, проводил нас заинтересованным взглядом, но в погоню не бросился, предпочитая со мной не связываться. Разумность его решения я не могла не признать.
Я неслась вперед, едва касаясь лапами холодного пола, не отрывая взгляда от двери. Назад не оборачивалась. Было страшно.
— Кадай!
Требовательный окрик Керста аспид пропустил мимо ушей и подобрался для броска. Змей нагонял, до двери и спасения было еще отчаянно далеко, но начать прощаться с жизнью я не успела. Аспид, так успешно преследовавший жертву, с полузадушенных хрипом свалился на пол. Пробежав еще несколько метров, я запоздало поняла, что меня уже никто не преследует, и обернулась. На полу, там же где и упал, бился в судорогах змей.
Обвивающие его хвост символы тлели, напоминая затухающие угольки в прогоревшем костре.
— Цела?
Пока я любовалась незабываемым зрелищем, сидя в каких-то десяти прыжках от двери, подоспевший озабоченный хозяин интересовался исключительно мной. Приятное чувство, пришедшее вслед за осознанием того, что обо мне беспокоятся, мягким теплом разлилось внутри.
— И даже не запыхалась.
Послушно обвиснув в его руках, я продолжала коситься на аспида, над которым застыл хмурый Керст. Символы на его руке горели так же, как и на хвосте у нечисти, но, казалось, никакого дискомфорта из-за этого он не ощущал. Плохо было только змею.
— Хазяин, а чего происходит?
— Наказание за неповиновение.
Кот, крутившийся рядом с подоспевшим Тайсом, с любопытством обнюхал дрожащий кончик змеиного хвоста и брезгливо скривился.
Аспид продолжал трястись.
Керст, не сводя с него глаз, медленно разжал кулак. Только после этого символы начали затухать. Змей замер на холодном полу, изредка нервно подергиваясь.
— Ты так тоже можешь?
Обеспокоенно заглядывая Илису в глаза, я с замиранием сердца ждала ответа. Осознание того, что в наказание за испорченную куртку я могла бы так же дрыгаться на полу, неприятным комом осело в пустом желудке.
— Мне легче тебя за уши оттаскать, чем привязку активировать, — своеобразно успокоил меня он, — ты для таких кардинальных мер слишком хилая.
В любой другой ситуации я бы оскорбилась подобной характеристике, но только не сейчас. Сейчас я активно закивала, полностью соглашаясь с хозяйских мнением относительно моей слабосильности. Лучше быть хилой, но целой, чем опасной и лежать вот так вот едва живой тушей, не веря в то, что остался жив.
— В следующий раз, когда решишь меня ослушаться, — глухой, злой голос Керста пробирал до костей, — вспомни о том, что откат от наказания в три раза слабее.
Мне наглядно продемонстрировали, как именно подчиненную нечисть заставляют слушаться. Новое, в некотором роде, полезное знание, рада которому я не была.
Не имея сил, чтобы хоть что-то ответить, наказанный слабо зашипел. Глядя на распростертого на полу змея, по телу которого еще проходила нервная дрожь, встретившись взглядом с его горящими глазами и оценив болезненную ярость на морде, я вцепилась в хозяйскую руку всеми лапами:
— Я здесь не останусь. Ни за что не останусь. Я лучше с Илли на одном насесте ночевать буду, лучше на улице перекантуюсь или даже в подвале у некромантов, — илистый кот, утративший всякий интерес к аспиду, увлеченно слушал мой слегка истеричный монолог, — но здесь не останусь.
Илис снисходительно потрепал меня по голове.
— Успокойся. После того, что случилось, я тебя здесь не оставлю.
— Тайс, — не сводя с меня глаз, нагло потребовал кот, — я тоже не хочу здесь жить. Забери меня с собой.
Рыжий недовольно покосился на свою нечисть.
— Обойдешься. Будешь жить в своем вольере.
— Но мелкая...
— Не обсуждается.
Кот насупился, бросив короткий злобный взгляд на хозяина. Меня он виноватой не считал, что очень радовало. Еще одного хищного мстителя я бы не пережила.
Глава седьмая. Рассекречивательная
— Просыпайся, ушастая, нам пора!
Бодрый, пахнущий улицей и дождем хозяин вернулся с занятий раньше обычного. Еще не было и трех, а он уже тряс у меня перед носом какими-то бумажками, предвкушая увлекательное развлечение.
— Куда пора? — поинтересовалась я сонно, умудрившись приметить приставший к плечу хозяйского кителя светлый волос.
Длинный светлый волос. И тут уж могло быть только два варианта: либо хозяин с Керстом обнимался, либо его белобрысая девица вернулась со своей практики и теперь ночью хозяина опять можно не ждать.
— Я наконец раздобыл списки кадетов.
— И-и-и?
— Ты идешь со мной. Будем искать тех, кто тебя ко мне привязал.
— Но...
Под столом лежал на треть изученный Устав, и лучше бы я продолжила возиться со всеми этими скучными академическими правилами, чем искала тех, кто мне так помог в жизни.
— Пойдем.
О том, что директор планирует меня отвязать, Илис пока не знал, и даже не подозревал, какую гадость собирается мне сделать своим необдуманных желанием во что бы то ни стало найти и отблагодарить дарителей.
Аррануш посчитал нецелесообразным рассказывать все, пока я не научусь превращаться в человека. Отец у хозяина оказался продуманный и хорошо знающий сына. И если безобидную рагру Илис едва ли согласится добровольно отвязать, то превращающуюся в человека нечисть с хорошими перспективами и успешным будущим мог отпустить. Что лично меня, как ту самую нечисть, очень печалило.
— Хазяин, а ты же помнишь, что я не смогу тебе сказать, кто именно меня привязал? Я поклялась.
Закинув меня на плечо, он уверенно вышел в коридор.
— Я помню. Именно поэтому мы поступим иначе.
— Э-э-э?
Мне вновь продемонстрировали листы, на которых летящим резким почерком были выписаны имена, названия факультетов и курсы. Илис решил облегчить себе жизнь и вычеркнул всех представительниц женского пола, что сократило список с сорока трех подозреваемых до двадцати восьми.
— Сейчас мы пойдем по списку. Ты не можешь указать на того, кто тебя привязал, но сказать, кто не привязывал, клятва не запрещает.
— А когда мы наткнемся на кадетов, что меня привязали? Что мне тогда делать?
— Молчать. Этого будет достаточно.
— Коварный ты тип, — недовольно проворчала я.
Первой нашей жертвой стал Аэни Сарн, третьекурсник с факультета защиты. И
этот день он мог назвать самым худшим в своей жизни. Раньше воспитанного и утонченного парня никто и никогда не впечатывал в холодный камень стены в плохо освещенном и безлюдном коридоре.
Нависший над ним Илис выглядел устрашающе, и мне очень хотелось верить, что я тоже навожу жуть, сидя на его плече.
