– А что делать? — поинтересовалась Стася.
– Испытаем новую амуницию для Севки, — подмигнул девочкам Акмаль.
Севка недовольно фыркнул и, пошевелив усами, недоверчиво подошёл к Жорке.
– Иди, иди, не бойся, — Жорка взял крысёнка на руки.
Севка повозился на ладони хозяина и сев на задние лапки, принялся умывать мордочку.
– Сегодня, Севка, тебя ждут великие дела! — Жорка осторожно опустил крысёнка на стол. Севка обернулся и уставился на хозяина бусинками глаз. Он уже давно привык, что хозяин испытывает на нём плоды своей буйной фантазии.
– Сегодня ты станешь первым в мире робокрысом!
Через несколько минут Севка был экипирован в блестящий панцирь. Он поводил носом — вроде ничего, панцирь не очень мешал. Да и пах не слишком противно. Вот только какие-то железяки, которые Жорка прикрепил к передним лапкам…
– Это усилители, дурилка. Чтобы твои лапки стали сильнее и могли раскапывать завалы.
Севка с удивлением воззрился на хозяина. В чёрных бусинках его глаз так и читался вопрос: «Зачем!?»
– Как зачем? Будешь людей спасать. Вон несколько лет назад землетрясение было. Сколько людей нашли под завалами. Их даже собаки не могли учуять. А крысы спасли — протянули им верёвку. Вот и ты будешь спасателем.
Севка вздохнул — чего ж сделать, если такой хозяин попался. Ладно, будем спасателем. Только кого спасать, Жорку что ли?
На другой день Жорка отнёс экипированного крысёнка в парк и положил на песок недалеко от памятника тем самым крысам, что спасали людей под завалом.
– Сегодня будут испытания, — Жорка торопился — ту штуку, что провалилась в парке в проплавленную странным шаром дыру нужно было срочно достать. Рекс нашёл место вчера, немало напугав своим экзотическим обликом малышню. И определил, что странная штука — электронный маяк для космической связи и сделана из того самого пластика, который исчез с Жоркиного чердака с помощью «Горгоны».
Севки, с помощью управляемого Акмалем экзоскелета быстро выполнил задание и вскоре вылез из выкопанной норы, неся в лапках шар величиной с теннисный мяч.
Уже в сарае, с помощью двенадцатилетнего Петьки, с которого Акмаль взял слово держать язык за зубами (а делать это Петька умел) шар открыли. Внутри, кроме передатчика оказалась плёнка с загадочной надписью.
– Похожа на космокод, — сказал Петька. — Знаешь что, Акмаль? Давай я отцу снесу в обсерваторию. Попробуем расшифровать с помощью космокода. Может это ключ к твоему «голосу из космоса»?..
Вечером ребята вновь собрались на чердаке у Акмаля слушать Вселенную. Женька устроилась с планшетом на старом скрипучем диване, стоявшем в углу чердака, рядом со сваленными в ящик старыми вещами.
– Жень, ну ты чего? Иди к нам! — окликнула её Вика.
– Ей не до этого, у неё муки творческого поиска, — хихикнул Юрка.
Женька и вправду мучилась неожиданным вопросом: кого из друзей, точнее подружек, сделать девочкой с другой планеты. Женькины друзья уже давно отождествили себя с героями повести и теперь играли в её персонажей, придумывая сюжетные ходы. Женьке оставалось только записывать… Вот только с маленькой инопланетянкой вышла заминка.
«С кого списать эту девочку? — думала Женя. — С Юльки? С Вали? С Вали, наверное, бы получилась. А может с Зойки или Вики? Ну, нет. Вика слишком боевая, она сама полезет всё разруливать. Она и без Акмаля обойдётся. Зойка? Угу, конечно… Зойка, скорее кинется изобретать что-то, чем перед передатчиком сидеть. Юлька с Валей? У! Это термоядерная парочка, — хихикнула про себя Женька, — если они за этих керамеров вдвоём возьмутся, те поседеют». Нет, тут нужно было кого-то особенного. «Рута должна быть какой-то такой… Ну, не такой, как все… Ой, а почему Рута?» — неожиданно подумала Женя. Имя всплыло как-то само по себе. «А ведь точно! Никто, кроме Рутки и не подойдёт!» — осенило Женю, и она хитро глянула на присевшую на край стола, на котором стола коробка с инструментами Руту Маслову.
С Рутой они познакомились две недели назад, в конце июня, когда закончилась история с каравеллой на дне бухты. Точнее история тогда ещё не закончилась, ведь её тайну разгадать пока не удалось. Зато закончилась история с Сабиром и его компанией. И на следующий день после того, как Виктор Ковальчук рассказал ребятам о Сабире и всей подоплёке этой истории, в посёлок приехала семейная пара. Высокий черноволосый загорелый мужчина и невысокая светловолосая голубоглазая женщина. Вместе с ними приехали двое детей: парнишка лет четырнадцати, такой же высокий и черноволосый, как отец, и девочка примерно Жениного возраста с короткими и волнистыми каштановыми волосами. Женщина как раз и оказалась той самой Анастасией Масловой, создавшей «русалочьи слёзы» — препарат «Антипсихотин» для лечения глубинного психоза. С ней их познакомила Зульфия Гарифуллина. Они переехали сюда, так как муж Анастасии — радиоастроном и инженер-радиоэлектронщик — был приглашён работать на Крымскую обсерваторию. Восьмилетняя Рута и была той самой девочкой, дочерью Анастасии. Правда, через неделю после знакомства Рута уехала в детский лагерь, но довольно скоро вернулась из-за истории с вшами, заодно лишившись своих красивых локонов. Впрочем, Рита Маслова — Рута было не имя, а прозвище девочки, как Жорка у Акмаля, а по-настоящему девочку звали Маргаритой — довольно весело отнеслась к этой истории. И вообще, Рита, поначалу робевшая с незнакомыми ребятами, оказалась весёлой смешливой девочкой с лёгким озорным и любопытным характером. Это безграничное любопытство и непоседливый характер Риты и были причиной курьёзных историй, в которые часто попадала девочка. И Рита, как уже говорилось, относилась к этим историям с юмором, самокритично называя себя «весёлая балда». Конечно, многое в этих историях Рита нафантазировала, но как она сама призналась, ей просто нравится смешить людей, нравится слышать чей-то весёлый смех. В Геленджике, где до этого жила Рита, она занималась в детской цирковой студии и была там… клоунессой! Да, Рите нравилось сложное искусство цирковой клоунады. Правда, незадолго до переезда Рита ушла из студии. И причина этого было единственным, о чём Рита предпочла промолчать, неожиданно погрустнев. И ребята не стали допытываться — Рита сама скажет, если захочет, может быть это что-то личное. А по приезде в Крым, Рита снова пошла заниматься в цирковую студию. И однажды, за день до отъезда Риты в детский лагерь, руководитель студии Ирина Борисовна, жившая в том же дачном посёлке, что и ребята, сказала про Риту: «У Риты не талант, а талантище. Я нашла бриллиант, которой надо срочно огранить!» Как оказалось, Рита уже была знакома с некоторыми из ребят: племянницей Юрия Криницына и одноклассницей Женьки Стасей Михейкиной и Микой Иваницкой, с вездесущими Пульками и Валей, но быстро подружилась и с остальными ребятами, а Зойка приобрела в её лице ещё одного (после Вики и Акмаля) ассистента для своих многочисленных экспериментов.
Была у Риты-Руты и ещё одна особенность, благодаря которой Рута получила в прежней школе прозвище Инопланетянка. У Риты были разноцветные глаза. Правый глаз девочки был зелёный, а левый — синий. На вопрос ребят о причине, Ритка со смехом ответила, что её предки были русалками.
…– А если серьёзно? — спросил Гришка.
– Это мне от прабабушки досталось, — пожала плечами Рута. — У неё тоже глаза разноцветные. Её поэтому даже ведьмой считали.
– Чего, правда!? — удивился Пашка Корабельников.
– Правда, считали, — улыбнулась в ответ Рита.
– Не, я это… Она правда ведьма была?
– Ты чего сдурел? — вылупилась на него Ритка. — Какая ещё ведьма?! Она доярка была, потом выучилась на зоотехника, институт кончила. Мария Тимофеевна Головешкина, герой труда, между прочим. А в селе её называли Машка Головня и шептались, что вместе со своей подругой Глафирой Никифоровой, тоже зоотехником на той же ферме, она ведовством занимается.
– Только потому, что у неё глаза разноцветные.
– Не только. Глафира Никитична вместе с прабабушкой часто в гости в заповедник ходили на кордон к егерю Мирону Матвеевичу, это дядя бабушки Глаши. Там на болоте ягод много, вот они их и собирали на варенье. А бабки шептались, что они там собирают всякие травы…
– И варят из них всякие отравы, — глубокомысленно заключила Юлька.
– Во-во! — согласилась Рита.
– А твоя прабабушка не обижалась? — спросила Вика.
– Не-а! Они с бабушкой Глашей вообще шутницы ещё те! Бабушка Маша как начнёт рассказывать. То как у неё говорящая жаба по кличке Жетон жила. То как она с лесником Егором Кузмичём на оборотня охотилась. То как к бабушке Глаше один местный парень Гришка сватался и напоил её приворотным зельем, которое ему бывшая жена Мирона Матвеевича Агафья продала. А бабушка Глаша в лосиху превратилась.
– Чего, насовсем?! — рассмеялся Павлик Воробьёв.
– Да нет, ты чего! Она с непривычки в ногах запуталась — у лосихи же их четыре — и в овраг свалилась. Ну, и как в сказке — грохнулась всей ланью… Ой, точно! Не в лосиху, а в лань она превратилась! Ну, вот… Грохнулась всей ланью о землю и опять обернулась красной девицей!
Ребята уже катались со смеху, слушая рассказ Риты, которая рассказывала всё это с полной серьёзностью, не поведя и бровью.
– Рутка, мы сейчас со смеху лопнем! — отсмеявшись заявил Юрка. — Ты вся в прабабушку!
– Не зря же у меня глаза, как у неё, — хитро подмигнула ему Ритка.
– А эта Агафья тоже ведьмой была?
– Да не, какая она ведьма. Там село было и там половина эти… Ну, которые в лесах прятались…
– Разбойники, что ли? — Акмаль с интересом слушал Риту.
– Партизаны!!! Сам ты разбойник! Эти… Ну, как их… Ну, которые говорили, что у всех церковь неправильная…
– Староверы? — предположил Петька.
– Во! Точно! Они самые. Вот и эта Агафья. Бабушка Маша говорила, что Мирон Матвеич на ней женился, а потом ушёл от неё. Потому что она взяла и его книжки — а у него там много научных было, он же учёный-биолог, а не просто егерь — и в печку! Потому что они колдовские!
– Дура, что ли?! — возмутился Петька.
– Наверное… — вздохнула Рита.
– А эта Глафира Никитична красивая была? — спросила Вика.
– Ага! Рыжая, конопатая, метр девяносто ростом! Она центровым в баскетбольной команде «Урожай» играла. Вон Пульки её внучку знают, Галю Никифорову, которая в Московском зоопарке работает.
– Ага, знаем! — согласилась Юлька. — Тётю Галю тоже в детстве Глашей назвали, а она потом в паспорте написала Галя, а друзья её так Глашей и зовут. Только она ей не внучка, а эта… Ну, эта… Как племянница.
– Внучатая племянница, — подсказала Вика.
– Ага. Она рассказывала про эту историю с лосихой. Это Глафира Никитична вместе с Марией Тимофеевной этого Гришку разыграть решили. Он там на болоте НЛО искал…
– А! Знаю, дедушка Саша рассказывал, — вспомнила Женя. — А ему — бабушка Света. Она маску сделала этой самой лосихи. И на первое апреля эту маску надела и в окно к нему заглянула, в сумерках. И все потом говорили, что к этому Гришке оборотень с болота явился!
– Я же говорю, бабушка Маша и Глафира Никитична ещё те шутники были! — рассмеялась Рита. — А лягушка у бабушки Маши и правда жила в аквариуме, правда не говорящая.
– А твоя прабабушка где жила? — спросила Женя.
– Почему жила? Она и сейчас там живёт по соседству с бабушкой Глашей. В Светлореченске.
– А у меня дедушка оттуда! — обрадовалась Женька. — Он там в детском доме жил, на Садовой. А потом его усыновили, и он в Новороссийск уехал.
– Прабабушка сначала не в городе жила. Там село было Загоруевка. И там большую ферму построили, даже с Москвы, с выставки приезжали. Они с бабушкой Глашей туда и переехали работать из посёлка Приречного. У бабушки Глаши в Приречном сестра в милиции работала. А мама её тоже в милиции, только в самом городе. А соседи это село Закукуевка звали.
– Это там староверы жили?
– Не, они рядом жили, в Старой Топи. А Загоруевка — большое село.
– А почему его Закукуевкой звали? — поинтересовался Гриша.
– А там болото большое. Его называют Кукуй. Потому что через него дорога по гати шла из Заречного в Надмошье. Если застрянешь, то долго куковать будешь. Вот его так и назвали. А по-настоящему оно называется Козье болото.
– Это там глухомань такая… — удивилась Стася.
– Почему?! Там два посёлка больших рядом — Приречный и Заречный, дорога на Светлореченск, до него всего двадцать километров. Железная дорога. Там станция Дубки и посёлок фабричный. А по реке теплоходы ходят. Там пристань в Заречном. А на другой стороне болота посёлок и маленький город: Надмошье и Подмошье. Сейчас там всё — Светлореченск. А болото теперь — национальный парк, а вместо гати — эстакада. Вот жители Надмошья и прозвали его Закукуевка, потому что за болотом. Да и жители в Загоруевке какие-то дикие, — Рита выразительно покрутила пальцем у виска. — А рядом вот это самая деревня Старая Топь. А между ним и Загоруевкой — заповедник.
– А почему Загоруевка?
– А потому что рядом холм высокий, который так и называют — Гора. Её ещё Лысая Гора называют, — хихикнула Ритка.
– Потому что там ведьмы шабаши проводят, — брякнул Юрка.
– Угу. Там в этой Загоруевке все на ведьмах и колдунах помешаны. Там вообще такое место весёлое, что-нибудь происходит, что хоть стой, хоть падай! Одни только истории про Фёклу-колдунью чего стоят. Или про гуманоидов в Приречном. Или про Хозяина свалки в Обочине.
– Где?! — удивился Акмаль.
– В микрорайоне «Счастье» на Новой улице, — пояснила Женя. — Там мой дедушка жил до переезда. Микрорайон стоял возле свалки, которой называли Зоной, как в книжке про сталкера.
– «Пикник на обочине»? — уточнил Петька.
– Ага. Поэтому его Обочиной и прозвали. А сейчас там вместо свалки большой завод и станция «Заводская». А потом как раз платформа «Приречная» и станция «Дубки».
– Или про девчонку-инопланетянку, которая жила в Светлореченске, а потом улетела из городского парка, да ещё и прихватила с собой мальчишку, с которым дружила.
– А почему она инопланетянка? — спросила Юля.
– У неё, говорят, глаза в темноте светились. И звали её между прочим, как и тебя — Юлька. А мальчишку — Тёмка…
Про то, что Руту на самом деле звали Рита, ребята узнали только вчера. Женька вернулась с родителями из города и пошла к друзьям. Ребята собрались в «штабе» у Корабельниковых. Решили рассказать «новеньким» о истории с каравеллой, случившейся в начале лета. Тем более, что Акмаль и Дилька сетовали о том, что «проторчав в Ташкенте, пропустили всё самое интересное». Да и Стасе с Рутой было интересно. Когда Женька поднялась, у ребят уже шёл какой-то давний разговор.
– … А у меня прадед — цыган! — Рутка хитро посмотрела на друзей.
– Настоящий!? — удивилась Яська.
– Ага!
– Чего, колдует и коней уводит? — усмехнулся Гришка.
– Насчёт колдовства не знаю, а вот коня один раз на спор увёл. Он же в конноспортивной школе работает. Сначала конюхом был, потом на ипполога выучился, — Рутка пожала плечами. — Знаете, как его лошади слушаются! Он пошепчет чего-то на ухо и всё! Конь за ним по пятам ходит.
– А он где работает? — заинтересовалась Валя.
– В Краснодаре. В детско-юношеской спортивной школе. Он и тренером работал, и сейчас иногда с детьми занимается. Он столько историй про лошадей знает, закачаешься!
– Слушай, Рут, а его не Радо Михайлович зовут? — с подозрением спросила Стася. — Такой, черноволосый, а усы — седые. И две серьги в ухе — серебряная и золотая?
– Испытаем новую амуницию для Севки, — подмигнул девочкам Акмаль.
***
Севка недовольно фыркнул и, пошевелив усами, недоверчиво подошёл к Жорке.
– Иди, иди, не бойся, — Жорка взял крысёнка на руки.
Севка повозился на ладони хозяина и сев на задние лапки, принялся умывать мордочку.
– Сегодня, Севка, тебя ждут великие дела! — Жорка осторожно опустил крысёнка на стол. Севка обернулся и уставился на хозяина бусинками глаз. Он уже давно привык, что хозяин испытывает на нём плоды своей буйной фантазии.
– Сегодня ты станешь первым в мире робокрысом!
Через несколько минут Севка был экипирован в блестящий панцирь. Он поводил носом — вроде ничего, панцирь не очень мешал. Да и пах не слишком противно. Вот только какие-то железяки, которые Жорка прикрепил к передним лапкам…
– Это усилители, дурилка. Чтобы твои лапки стали сильнее и могли раскапывать завалы.
Севка с удивлением воззрился на хозяина. В чёрных бусинках его глаз так и читался вопрос: «Зачем!?»
– Как зачем? Будешь людей спасать. Вон несколько лет назад землетрясение было. Сколько людей нашли под завалами. Их даже собаки не могли учуять. А крысы спасли — протянули им верёвку. Вот и ты будешь спасателем.
Севка вздохнул — чего ж сделать, если такой хозяин попался. Ладно, будем спасателем. Только кого спасать, Жорку что ли?
На другой день Жорка отнёс экипированного крысёнка в парк и положил на песок недалеко от памятника тем самым крысам, что спасали людей под завалом.
– Сегодня будут испытания, — Жорка торопился — ту штуку, что провалилась в парке в проплавленную странным шаром дыру нужно было срочно достать. Рекс нашёл место вчера, немало напугав своим экзотическим обликом малышню. И определил, что странная штука — электронный маяк для космической связи и сделана из того самого пластика, который исчез с Жоркиного чердака с помощью «Горгоны».
Севки, с помощью управляемого Акмалем экзоскелета быстро выполнил задание и вскоре вылез из выкопанной норы, неся в лапках шар величиной с теннисный мяч.
Уже в сарае, с помощью двенадцатилетнего Петьки, с которого Акмаль взял слово держать язык за зубами (а делать это Петька умел) шар открыли. Внутри, кроме передатчика оказалась плёнка с загадочной надписью.
– Похожа на космокод, — сказал Петька. — Знаешь что, Акмаль? Давай я отцу снесу в обсерваторию. Попробуем расшифровать с помощью космокода. Может это ключ к твоему «голосу из космоса»?..
Глава 7
Вечером ребята вновь собрались на чердаке у Акмаля слушать Вселенную. Женька устроилась с планшетом на старом скрипучем диване, стоявшем в углу чердака, рядом со сваленными в ящик старыми вещами.
– Жень, ну ты чего? Иди к нам! — окликнула её Вика.
– Ей не до этого, у неё муки творческого поиска, — хихикнул Юрка.
Женька и вправду мучилась неожиданным вопросом: кого из друзей, точнее подружек, сделать девочкой с другой планеты. Женькины друзья уже давно отождествили себя с героями повести и теперь играли в её персонажей, придумывая сюжетные ходы. Женьке оставалось только записывать… Вот только с маленькой инопланетянкой вышла заминка.
«С кого списать эту девочку? — думала Женя. — С Юльки? С Вали? С Вали, наверное, бы получилась. А может с Зойки или Вики? Ну, нет. Вика слишком боевая, она сама полезет всё разруливать. Она и без Акмаля обойдётся. Зойка? Угу, конечно… Зойка, скорее кинется изобретать что-то, чем перед передатчиком сидеть. Юлька с Валей? У! Это термоядерная парочка, — хихикнула про себя Женька, — если они за этих керамеров вдвоём возьмутся, те поседеют». Нет, тут нужно было кого-то особенного. «Рута должна быть какой-то такой… Ну, не такой, как все… Ой, а почему Рута?» — неожиданно подумала Женя. Имя всплыло как-то само по себе. «А ведь точно! Никто, кроме Рутки и не подойдёт!» — осенило Женю, и она хитро глянула на присевшую на край стола, на котором стола коробка с инструментами Руту Маслову.
***
С Рутой они познакомились две недели назад, в конце июня, когда закончилась история с каравеллой на дне бухты. Точнее история тогда ещё не закончилась, ведь её тайну разгадать пока не удалось. Зато закончилась история с Сабиром и его компанией. И на следующий день после того, как Виктор Ковальчук рассказал ребятам о Сабире и всей подоплёке этой истории, в посёлок приехала семейная пара. Высокий черноволосый загорелый мужчина и невысокая светловолосая голубоглазая женщина. Вместе с ними приехали двое детей: парнишка лет четырнадцати, такой же высокий и черноволосый, как отец, и девочка примерно Жениного возраста с короткими и волнистыми каштановыми волосами. Женщина как раз и оказалась той самой Анастасией Масловой, создавшей «русалочьи слёзы» — препарат «Антипсихотин» для лечения глубинного психоза. С ней их познакомила Зульфия Гарифуллина. Они переехали сюда, так как муж Анастасии — радиоастроном и инженер-радиоэлектронщик — был приглашён работать на Крымскую обсерваторию. Восьмилетняя Рута и была той самой девочкой, дочерью Анастасии. Правда, через неделю после знакомства Рута уехала в детский лагерь, но довольно скоро вернулась из-за истории с вшами, заодно лишившись своих красивых локонов. Впрочем, Рита Маслова — Рута было не имя, а прозвище девочки, как Жорка у Акмаля, а по-настоящему девочку звали Маргаритой — довольно весело отнеслась к этой истории. И вообще, Рита, поначалу робевшая с незнакомыми ребятами, оказалась весёлой смешливой девочкой с лёгким озорным и любопытным характером. Это безграничное любопытство и непоседливый характер Риты и были причиной курьёзных историй, в которые часто попадала девочка. И Рита, как уже говорилось, относилась к этим историям с юмором, самокритично называя себя «весёлая балда». Конечно, многое в этих историях Рита нафантазировала, но как она сама призналась, ей просто нравится смешить людей, нравится слышать чей-то весёлый смех. В Геленджике, где до этого жила Рита, она занималась в детской цирковой студии и была там… клоунессой! Да, Рите нравилось сложное искусство цирковой клоунады. Правда, незадолго до переезда Рита ушла из студии. И причина этого было единственным, о чём Рита предпочла промолчать, неожиданно погрустнев. И ребята не стали допытываться — Рита сама скажет, если захочет, может быть это что-то личное. А по приезде в Крым, Рита снова пошла заниматься в цирковую студию. И однажды, за день до отъезда Риты в детский лагерь, руководитель студии Ирина Борисовна, жившая в том же дачном посёлке, что и ребята, сказала про Риту: «У Риты не талант, а талантище. Я нашла бриллиант, которой надо срочно огранить!» Как оказалось, Рита уже была знакома с некоторыми из ребят: племянницей Юрия Криницына и одноклассницей Женьки Стасей Михейкиной и Микой Иваницкой, с вездесущими Пульками и Валей, но быстро подружилась и с остальными ребятами, а Зойка приобрела в её лице ещё одного (после Вики и Акмаля) ассистента для своих многочисленных экспериментов.
Была у Риты-Руты и ещё одна особенность, благодаря которой Рута получила в прежней школе прозвище Инопланетянка. У Риты были разноцветные глаза. Правый глаз девочки был зелёный, а левый — синий. На вопрос ребят о причине, Ритка со смехом ответила, что её предки были русалками.
…– А если серьёзно? — спросил Гришка.
– Это мне от прабабушки досталось, — пожала плечами Рута. — У неё тоже глаза разноцветные. Её поэтому даже ведьмой считали.
– Чего, правда!? — удивился Пашка Корабельников.
– Правда, считали, — улыбнулась в ответ Рита.
– Не, я это… Она правда ведьма была?
– Ты чего сдурел? — вылупилась на него Ритка. — Какая ещё ведьма?! Она доярка была, потом выучилась на зоотехника, институт кончила. Мария Тимофеевна Головешкина, герой труда, между прочим. А в селе её называли Машка Головня и шептались, что вместе со своей подругой Глафирой Никифоровой, тоже зоотехником на той же ферме, она ведовством занимается.
– Только потому, что у неё глаза разноцветные.
– Не только. Глафира Никитична вместе с прабабушкой часто в гости в заповедник ходили на кордон к егерю Мирону Матвеевичу, это дядя бабушки Глаши. Там на болоте ягод много, вот они их и собирали на варенье. А бабки шептались, что они там собирают всякие травы…
– И варят из них всякие отравы, — глубокомысленно заключила Юлька.
– Во-во! — согласилась Рита.
– А твоя прабабушка не обижалась? — спросила Вика.
– Не-а! Они с бабушкой Глашей вообще шутницы ещё те! Бабушка Маша как начнёт рассказывать. То как у неё говорящая жаба по кличке Жетон жила. То как она с лесником Егором Кузмичём на оборотня охотилась. То как к бабушке Глаше один местный парень Гришка сватался и напоил её приворотным зельем, которое ему бывшая жена Мирона Матвеевича Агафья продала. А бабушка Глаша в лосиху превратилась.
– Чего, насовсем?! — рассмеялся Павлик Воробьёв.
– Да нет, ты чего! Она с непривычки в ногах запуталась — у лосихи же их четыре — и в овраг свалилась. Ну, и как в сказке — грохнулась всей ланью… Ой, точно! Не в лосиху, а в лань она превратилась! Ну, вот… Грохнулась всей ланью о землю и опять обернулась красной девицей!
Ребята уже катались со смеху, слушая рассказ Риты, которая рассказывала всё это с полной серьёзностью, не поведя и бровью.
– Рутка, мы сейчас со смеху лопнем! — отсмеявшись заявил Юрка. — Ты вся в прабабушку!
– Не зря же у меня глаза, как у неё, — хитро подмигнула ему Ритка.
– А эта Агафья тоже ведьмой была?
– Да не, какая она ведьма. Там село было и там половина эти… Ну, которые в лесах прятались…
– Разбойники, что ли? — Акмаль с интересом слушал Риту.
– Партизаны!!! Сам ты разбойник! Эти… Ну, как их… Ну, которые говорили, что у всех церковь неправильная…
– Староверы? — предположил Петька.
– Во! Точно! Они самые. Вот и эта Агафья. Бабушка Маша говорила, что Мирон Матвеич на ней женился, а потом ушёл от неё. Потому что она взяла и его книжки — а у него там много научных было, он же учёный-биолог, а не просто егерь — и в печку! Потому что они колдовские!
– Дура, что ли?! — возмутился Петька.
– Наверное… — вздохнула Рита.
– А эта Глафира Никитична красивая была? — спросила Вика.
– Ага! Рыжая, конопатая, метр девяносто ростом! Она центровым в баскетбольной команде «Урожай» играла. Вон Пульки её внучку знают, Галю Никифорову, которая в Московском зоопарке работает.
– Ага, знаем! — согласилась Юлька. — Тётю Галю тоже в детстве Глашей назвали, а она потом в паспорте написала Галя, а друзья её так Глашей и зовут. Только она ей не внучка, а эта… Ну, эта… Как племянница.
– Внучатая племянница, — подсказала Вика.
– Ага. Она рассказывала про эту историю с лосихой. Это Глафира Никитична вместе с Марией Тимофеевной этого Гришку разыграть решили. Он там на болоте НЛО искал…
– А! Знаю, дедушка Саша рассказывал, — вспомнила Женя. — А ему — бабушка Света. Она маску сделала этой самой лосихи. И на первое апреля эту маску надела и в окно к нему заглянула, в сумерках. И все потом говорили, что к этому Гришке оборотень с болота явился!
– Я же говорю, бабушка Маша и Глафира Никитична ещё те шутники были! — рассмеялась Рита. — А лягушка у бабушки Маши и правда жила в аквариуме, правда не говорящая.
– А твоя прабабушка где жила? — спросила Женя.
– Почему жила? Она и сейчас там живёт по соседству с бабушкой Глашей. В Светлореченске.
– А у меня дедушка оттуда! — обрадовалась Женька. — Он там в детском доме жил, на Садовой. А потом его усыновили, и он в Новороссийск уехал.
– Прабабушка сначала не в городе жила. Там село было Загоруевка. И там большую ферму построили, даже с Москвы, с выставки приезжали. Они с бабушкой Глашей туда и переехали работать из посёлка Приречного. У бабушки Глаши в Приречном сестра в милиции работала. А мама её тоже в милиции, только в самом городе. А соседи это село Закукуевка звали.
– Это там староверы жили?
– Не, они рядом жили, в Старой Топи. А Загоруевка — большое село.
– А почему его Закукуевкой звали? — поинтересовался Гриша.
– А там болото большое. Его называют Кукуй. Потому что через него дорога по гати шла из Заречного в Надмошье. Если застрянешь, то долго куковать будешь. Вот его так и назвали. А по-настоящему оно называется Козье болото.
– Это там глухомань такая… — удивилась Стася.
– Почему?! Там два посёлка больших рядом — Приречный и Заречный, дорога на Светлореченск, до него всего двадцать километров. Железная дорога. Там станция Дубки и посёлок фабричный. А по реке теплоходы ходят. Там пристань в Заречном. А на другой стороне болота посёлок и маленький город: Надмошье и Подмошье. Сейчас там всё — Светлореченск. А болото теперь — национальный парк, а вместо гати — эстакада. Вот жители Надмошья и прозвали его Закукуевка, потому что за болотом. Да и жители в Загоруевке какие-то дикие, — Рита выразительно покрутила пальцем у виска. — А рядом вот это самая деревня Старая Топь. А между ним и Загоруевкой — заповедник.
– А почему Загоруевка?
– А потому что рядом холм высокий, который так и называют — Гора. Её ещё Лысая Гора называют, — хихикнула Ритка.
– Потому что там ведьмы шабаши проводят, — брякнул Юрка.
– Угу. Там в этой Загоруевке все на ведьмах и колдунах помешаны. Там вообще такое место весёлое, что-нибудь происходит, что хоть стой, хоть падай! Одни только истории про Фёклу-колдунью чего стоят. Или про гуманоидов в Приречном. Или про Хозяина свалки в Обочине.
– Где?! — удивился Акмаль.
– В микрорайоне «Счастье» на Новой улице, — пояснила Женя. — Там мой дедушка жил до переезда. Микрорайон стоял возле свалки, которой называли Зоной, как в книжке про сталкера.
– «Пикник на обочине»? — уточнил Петька.
– Ага. Поэтому его Обочиной и прозвали. А сейчас там вместо свалки большой завод и станция «Заводская». А потом как раз платформа «Приречная» и станция «Дубки».
– Или про девчонку-инопланетянку, которая жила в Светлореченске, а потом улетела из городского парка, да ещё и прихватила с собой мальчишку, с которым дружила.
– А почему она инопланетянка? — спросила Юля.
– У неё, говорят, глаза в темноте светились. И звали её между прочим, как и тебя — Юлька. А мальчишку — Тёмка…
Про то, что Руту на самом деле звали Рита, ребята узнали только вчера. Женька вернулась с родителями из города и пошла к друзьям. Ребята собрались в «штабе» у Корабельниковых. Решили рассказать «новеньким» о истории с каравеллой, случившейся в начале лета. Тем более, что Акмаль и Дилька сетовали о том, что «проторчав в Ташкенте, пропустили всё самое интересное». Да и Стасе с Рутой было интересно. Когда Женька поднялась, у ребят уже шёл какой-то давний разговор.
– … А у меня прадед — цыган! — Рутка хитро посмотрела на друзей.
– Настоящий!? — удивилась Яська.
– Ага!
– Чего, колдует и коней уводит? — усмехнулся Гришка.
– Насчёт колдовства не знаю, а вот коня один раз на спор увёл. Он же в конноспортивной школе работает. Сначала конюхом был, потом на ипполога выучился, — Рутка пожала плечами. — Знаете, как его лошади слушаются! Он пошепчет чего-то на ухо и всё! Конь за ним по пятам ходит.
– А он где работает? — заинтересовалась Валя.
– В Краснодаре. В детско-юношеской спортивной школе. Он и тренером работал, и сейчас иногда с детьми занимается. Он столько историй про лошадей знает, закачаешься!
– Слушай, Рут, а его не Радо Михайлович зовут? — с подозрением спросила Стася. — Такой, черноволосый, а усы — седые. И две серьги в ухе — серебряная и золотая?
