Сармин упал на колени, заслонив глаза рукой. Над его головой со свистом и грохотом, словно стая взбесившихся пичуг, проносились вазы, горшки, сундуки и прочая утварь. Вой набирал обороты. Уши заложило. По стенам, потолку, статуям и саркофагу зазмеились трещины. Сверху посыпалась каменная крошка. Крышка гроба дрогнула и стала медленно сдвигаться, постепенно загораживая от меня внешний мир.
Очередной мощный толчок отозвался колющей волной в позвоночнике и ощутимым ударом по затылку.
В сгустившейся темноте почудилось, что узкое пространство вокруг утратило всякие границы, и я плыву по реке, в ночном тумане. Далеко впереди загорелся голубой огонек. Мгновение. Я поравнялась с женщиной, стоявшей на берегу, на ее шее тускло светился медальон - «Выбери путь, девочка».
Долгое, головокружительное падение в пустоту.
Неужели это конец?
Прелюдии в виде длинного тоннеля не было. В глаза сразу ударил яркий свет.
- А-а-а! Тут еще одна! - Мой слух улавливал слова с большим трудом, хотя, судя по интонации, их выкрикивали очень громко и истерично.
- А у вас в раю места еще остались? – Без особой надежды поинтересовалась я, но тут же осеклась, ощутив неприятное дуновение ветерка. Моего лба касалось нечто холодное и острое. Я скосила глаз, увидела свое отражение в длинном лезвии и взвыла не хуже мумии.
Сармин неприлично выругался и убрал оружие. Рядом обнаружились Уух с дрожащим фонариком и Афанас с отвисшей челюстью.
- О, господи. – Выдохнул доктор, творя крестный знак. Почему-то наискось.
Капраль оказался более радикально настроенным. Он схватил меня подмышки и вытащил из саркофага. - Амалия это ты?
- Нет. – Всхлипнула я. – Мумия царицы Хетепхерес.
- Что ты здесь делаешь?
- Будешь на меня кричать, вообще ничего не скажу!
- На контакт не идет. – Констатировал доктор. - Придется ее ликвидировать.
- Как шпиона вражеской разведки. – Поддакнул заяц.
- Не посмеете! – Неуверенно сказала я, вырываясь. – Вы наоборот должны меня защищать и всячески оберегать. Я официальный представитель гувернёра!
Гордо продемонстрированный медальон произвел должный эффект - на лицах присутствующих попеременно отразились все возможные степени удивления. Больше всех старался заяц. Лучше всех получалось у доктора Мехова. Сармин же позволил себе лишь пару акробатических этюдов с бровями, после чего моментально взял себя в руки, и уставился на меня этим своим страшным немигающим взглядом. По сравнению с ним, давешняя мумия показалась нежной и отзывчивой.
У меня задрожали коленки, и на нервной почве случилась икота.
- Амалия Редькина, – зловеще пророкотал он, нависая надо мной, как цунами над песчаной блохой. – Сейчас ты мне ВСЕ расскажешь.
А куда же мне деваться?
Краткие сводки последних событий выглядели следующим образом:
1 – Визит к Кузьминым, у которых квартировался гувернёр, выявил, что по указанному адресу уже неделю проживают совершенно другие люди, а бывшие хозяева скрылись в неизвестном направлении.
2 – На меня, наконец, снизошло прозрение. Гувернер попросту использовал удачно подвернувшуюся простофилю в своих коварных планах, а когда я ему стала не нужна, без зазрения совести послал на верную смерть. Так он убивал сразу двух родственников Ууха – заставлял сбываться древнее пророчество и избавлялся от ненужной свидетельницы.
3 – Ни Книга Мира ни Голубая Жаба так и не нашлись. Зато по возвращению домой в коридоре неожиданно обнаружилась мумия. Когда ко мне вернулось сознание, Афанас (он, видите ли, захватил остатки для экспертизы), рассказал, что несчастная пала жертвой собственной несдержанности – ее придавило одним из обрушившихся с потолка булыжников.
Таким образом, выводы расстраивали, умные идеи не возникали, а перспективы ни в какую не соглашались блестеть.
Я сидела в кресле, плотно закутавшись в одеяло, и хмуро, из-под челки смотрела на окружившую меня троицу. Помятые жизнью и мумией лица собравшихся были серьезны и сосредоточены, словно они собрались меня хоронить. Гнетуще молчание способствовало траурной обстановке. Никаких сомнений, в данный момент решался важный для моей будущей судьбы вопрос – например, на какую глубину таки эту заразу закапывать.
- А давайте возьмем ее себе. – Неожиданно предложил Уух. – Есть сын полка, а у нас будет дочь отряда.
- Знаешь, сколько хлопот будет с этой дочерью отряда? – Доктор лукаво улыбнулся. – Это тебе не котенок.
- Скорее, дикая кошка. – Невесело усмехнулся Сармин, не отводя от меня сурового взгляда.
Фу, какая банальность. Я злобно прищурилась, но ничего не сказала. Ожидавший чего угодно, только не молчания, капраль недоуменно покачал головой. - Несмотря на то, что пророчество не сбылось, осталось слишком много вопросов. Это чересчур запутанная история. В любом случае, Амалия – все еще официальный представитель гувернера, и мы должны заботиться об ее безопасности. Даже…Даже если она этого не желает. – Он выдержал паузу, резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Вот мерзкий тип, в грязных сапогах и по коврам!
- Да-а. – Афанас как-то странно посмотрел ему вслед, тоже не одобряя такого пренебрежения к хозяйскому имуществу. Наверное…
– Редискина, ты есть хочешь? – Заботливо спросил заяц, присаживаясь рядом на корточки.
Я отрицательно потрясла головой, но потом подумала и согласно кивнула.
- Хочу. А у нас есть что съесть?
- Сейчас будет. – Невесть чему обрадовался доктор, подмигивая мне хитрым зеленым глазом. – Давно пора тебя откормить. А то скоро не только с мумией, со скелетом путать начнут.
Приготовления к ужину были в самом разгаре. Уух пытался соорудить бутерброды, заменяя умение, упорством. На краю стола возвышалась груда кусков хлеба, уже пострадавших от его руки. Сыр же категорично отказывался резаться, предпочитая крошиться и ломаться. Неудачные образцы беспощадно съедались мной и зайцем под завистливое ворчание Афанаса, колдовавшего над сковородой, где в россыпях золотистого лука и вздувшихся кругляшей сосисок аппетитно потрескивала яичница.
Съестной дух разлетелся по всей квартире, но Сармина из комнаты так и не выманил. Я постоянно ловила себя на обидной мысли, что причина этому - нежелание общаться с докучливой и склочной девицей, за последние три недели умудрившейся надоесть всем хуже корейской лапши.
За шторой, разноцветной мозаикой светились окна противоположного дома. Там, на улице бушевала непогода. Ветер свистел и злобно плевался снежной крошкой в стекло. Бездна вечернего неба. Холод собачий.
На моей душе, напротив, было спокойно, как не было уже очень и очень давно. Так давно, что я успела совершенно позабыть, как это замечательно быть частью чьей-то жизни, сидеть вместе на кухне, пить чай, есть обжигающе горячую яичницу, слушать веселые дружеские перепалки, улыбаться в ответ... Я подперла щеку рукой. – Вот бы они никогда не уезжали.
– Опомнись, несчастная. - Противно ухмыльнулся кто-то внутри меня. - На самом деле, ты им не нужна. Им нужна только твоя квартира и, может быть, информация. Как только все закончится, ты снова останешься одна.
Я нахмурилась, призывая внутренний голос к молчанию. Ну и пусть. Пока то они здесь. Может же у меня быть нормальная семья хотя бы на один вечер?
- Морковкина, ты, вообще, меня слышишь? – Голос зайца вытащил меня из мечтательной дремы.
- Чего? – Я растерянно огляделась по сторонам, хлопая ресницами.
- Говорю, мы с Афанасом уезжаем. Нам нужно уладить кое-какие вопросы в посольстве. – Уух критически осмотрел захваченную из ванны зубную щетку и сунул ее в карман комбинезона.
- Уже!? – Хорошее настроение мигом улетучилось. - То есть…зачем на ночь глядя? Вы, вообще то, за окно выглядывали? В такую погоду даже ваш капраль меня на улицу не выгонит.
- Мы скоро вернемся. – Мудрый доктор Мехов, вне всякого сомнения, догадался о моих переживаниях. – А в качестве залога оставляем тебе Сармина.
- И свои горячие сердца. – Заяц галантно поклонился, приложив лапу к груди. Длинные уши прочертили в воздухе две зеленые дуги и исчезли вместе со своим обладателем.
Чувство заботы о ближнем, накопившееся за много лет, но так ни разу и не использованное по назначению, требовало провести вечер под знаком доброты и участия. Внезапно захотелось, чтобы никто не чувствовал себя сегодня одиноким, даже Сармин.
Я нагрузила поднос всякой всячиной и решительно направилась в южную комнату, где остановились гости. Но хлебосольную хозяйку встретило утонувшее в синих сумерках помещение без единой живой души.
- Сармин. – Все равно позвала я, так как сильно подозревала, что он затаился где-то поблизости, сделавшись невидимым. – Ты не вышел к ужину. Я тебе перекусить принесла. К сожалению, крысиная отрава закончилась. Зато есть остатки яичницы и бутерброды с сыром, будешь?
Тишина…или ледяное молчание? Слышно только, как беснуется за окном буря. Может, он действительно куда-то ушел.
- Помрешь от голода, потом во сне с обвинительными речами являйся. - Проворчала я, ставя поднос на тумбочку и приглядываясь к длинному мечу, заманчиво лежащему на диванчике. Рядом угадывались контуры футляра для скрипки. – Но раз тебя тут все равно нет, ты не будешь возражать, если я немного осмотрюсь…
Я шагнула к оружию и внезапно натолкнулась на незримую преграду. Воздух сгустился, принимая форму подбоченившейся фигуры. Нос уткнулся в серый мужской свитер.
- Буду. – Недовольно сказал Сармин, придерживая меня за плечи.
- Чего ты будешь?
- Возражать буду и бутерброды с сыром тоже. Составишь компанию?
- И не мечтай. Конечно, составлю.
Бутерброды были давно съедены, чай выпит, а мы все не торопились расходиться. На стене чисто символически горел ночник: он охватывал только скромный пятачок за диванчиком, очерчивая золотом мои пальцы, сложенные замком на коленях. Сармин, молча сидящий рядом, целомудренно скрывался от любопытных глаз под покровом темноты. Не хотелось нарушать умиротворенную тишину, но справиться с грузом давно мучавших меня вопросов я была не в состоянии.
- Вот скажи, зачем тебе меч, сейчас, когда космические корабли уже во всю бороздят просторы большого театра?
Короткий смешок.
- …Моего главного врага можно убить только таким оружием. Желаешь узнать что-нибудь еще?
- Желаю. Давай поговорим начистоту. - Я оттолкнулась от его спокойного ироничного тона, как от трамплина. - Ты ведь тоже ищешь Книгу Мира. Почему это так важно для тебя?
В комнате заметно похолодало. Из темноты вынырнула рука, на мгновение мелькнув в пятне света – он откинул со лба челку. Я уже решила, что ответа не будет вовсе, когда услышала тихий серьезный голос.
- Ты меня удивляешь…Да, это правда, я хочу найти Книгу Мира. По легенде, тот, кто ее откроет, сможет изменить свою судьбу…но ведь тебя волнует не это. Считаешь, что я, как и гувернер, собираюсь для достижения своей цели пройтись по головам, а именно, по твоей, так?
- Так. – Я с вызовом посмотрела в темноту, туда, где по моим расчетам должно было находиться его лицо. Во мне давно зрело подозрение, что именно Юнг Сармин виновен в гибели помощника попугая, да и заварушка с наемниками – тоже его рук дело. – Что, станешь оправдываться?
- Не стану…
- Зато честно. – Грустно похвалила я. Почему-то хотелось, чтобы все мои догадки оказались неправдой. – Предлагаю заключить сделку. Я рассказываю тебе все, что знаю о книге, а ты, в свою очередь, обещаешь, что мы будем искать ее вместе.
- Так... - Сармин резко встал, скрестив руки на груди, всем своим видом демонстрируя полное нежелание заключать со мной какие-либо соглашения. – Амалия, ты опять за старое? Еле выжила после прошлой переделки, и уже рвешься в новую. Неужели тебе нечего терять? Неужели никто не будет за тебя волноваться?
- Да что ты понимаешь! - Я вскочила с дивана, сжигаемая клокотавшими внутри злостью и болью.
По жестокой случайности, он разворошил свежий, только-только начавший затягиваться рубец. Хотелось закричать, оскорбить, ударить. Но ненависть и отчаянье внезапно натолкнулись на грустные все понимающие глаза, и отхлынули как морские волны от скалистого утеса. Кулаки разжались. Я опустила руки, бессильно уткнувшись лбом в его грудь.
- Просто расскажи мне.
- Я не нужна никому на целом свете. – Буркнула я, подкрепляя свои слова протяжным всхлипом. Отец бросил меня еще до рождения, наверное, уже тогда догадываясь от какой проблемы избавляется. Мама уехала за границу, когда мне было пятнадцать. Мы с дедушкой ее так ждали. Каждый день. Каждую минуту. А она не вернулась. У нее теперь другая семья…другая дочь. Дедушкино большое и доброе сердце не смогло справиться с предательством. Он ушел через год. Не оставшись даже ради меня.
Тогда, перед скромным крестом, поставленным на последние деньги, размазывая по щекам горячие слезы и холодный ноябрьский дождь, я поклялась, что больше никогда никто меня не бросит. Я просто не позволю себе кого-нибудь любить. Никаких друзей. Никакой семьи.
Жизнь постепенно удалось впихнуть в размеренную колею. Учеба. Работа. Повседневные тревоги и заботы успешно заполняли пустое существование и пустое сердце… Памятник я потом заменила. Теперь вместо убого креста меня встречал прекрасный белый ангел с расправленными крыльями. Я сдержала слово. Я никого не любила и никогда больше не плакала. Только в душе по–прежнему рыдал ледяной ноябрьский дождь.
Впервые вырвавшись на свободу, чувства и мысли безостановочно и неуправляемо лились прорвавшим платину потоком. Он слушал, не перебивая, бережно обняв, словно маленькую девочку. Весь мир остался где-то там, за спасительным кольцом его рук. Напряжение постепенно спадало. Пенистые буруны уносили за собой остатки установленных с таким трудом заграждений. По щекам и подбородку стекали соленые капли.
Серые ноябрьские тучи медленно расходились.
Я вспомнила, что скоро будет Новый год.
Этот сон пришел под самое утро. Бесконечная река. Женщина с голубым огнем в ладонях. Чуть различимый шепот: «Я покажу тебе дорогу. Выбери путь». Резкий взмах руки. Голубой сгусток света, летящий в лоб. В бешеном темпе замелькали отдельные образы и слова, постепенно складываясь в общую картину.
Увиденное оказалось таким поразительным, что я, моментально проснулась и села в постели, ошалело выпучив глаза. Нужно было срочно что-то делать.
Наскоро натянула одежду и бросилась в коридор, застыв на пороге со сжатыми кулаками, лихорадочно соображая, что же все-таки нужно делать.
Поговорить с Сармином – вот что! После того вечера между нами установилось нечто отдаленно напоминающее дружеское расположение. Только прилично ли врываться в спальную к мужчине? Мало ли что ему спросонок померещится, Я бросила взгляд на отражение в зеркале: лицо - опухшее после вчерашних излияний, волосы - дыбом, кофта – мятая, наизнанку, конечности – перебинтованные. В любом случае, ничего страшнее реальности ему померещиться не сможет.
- Сармин, проснись! – Я презрела все приличия и потрясла его за плечи. Капраль приоткрыл один глаз, узрел источник сейсмической активности, поморщился и попытался спрятаться от меня под одеялом.
Очередной мощный толчок отозвался колющей волной в позвоночнике и ощутимым ударом по затылку.
В сгустившейся темноте почудилось, что узкое пространство вокруг утратило всякие границы, и я плыву по реке, в ночном тумане. Далеко впереди загорелся голубой огонек. Мгновение. Я поравнялась с женщиной, стоявшей на берегу, на ее шее тускло светился медальон - «Выбери путь, девочка».
Долгое, головокружительное падение в пустоту.
Неужели это конец?
Прелюдии в виде длинного тоннеля не было. В глаза сразу ударил яркий свет.
- А-а-а! Тут еще одна! - Мой слух улавливал слова с большим трудом, хотя, судя по интонации, их выкрикивали очень громко и истерично.
- А у вас в раю места еще остались? – Без особой надежды поинтересовалась я, но тут же осеклась, ощутив неприятное дуновение ветерка. Моего лба касалось нечто холодное и острое. Я скосила глаз, увидела свое отражение в длинном лезвии и взвыла не хуже мумии.
Сармин неприлично выругался и убрал оружие. Рядом обнаружились Уух с дрожащим фонариком и Афанас с отвисшей челюстью.
- О, господи. – Выдохнул доктор, творя крестный знак. Почему-то наискось.
Капраль оказался более радикально настроенным. Он схватил меня подмышки и вытащил из саркофага. - Амалия это ты?
- Нет. – Всхлипнула я. – Мумия царицы Хетепхерес.
- Что ты здесь делаешь?
- Будешь на меня кричать, вообще ничего не скажу!
- На контакт не идет. – Констатировал доктор. - Придется ее ликвидировать.
- Как шпиона вражеской разведки. – Поддакнул заяц.
- Не посмеете! – Неуверенно сказала я, вырываясь. – Вы наоборот должны меня защищать и всячески оберегать. Я официальный представитель гувернёра!
Гордо продемонстрированный медальон произвел должный эффект - на лицах присутствующих попеременно отразились все возможные степени удивления. Больше всех старался заяц. Лучше всех получалось у доктора Мехова. Сармин же позволил себе лишь пару акробатических этюдов с бровями, после чего моментально взял себя в руки, и уставился на меня этим своим страшным немигающим взглядом. По сравнению с ним, давешняя мумия показалась нежной и отзывчивой.
У меня задрожали коленки, и на нервной почве случилась икота.
- Амалия Редькина, – зловеще пророкотал он, нависая надо мной, как цунами над песчаной блохой. – Сейчас ты мне ВСЕ расскажешь.
А куда же мне деваться?
Глава №10
Краткие сводки последних событий выглядели следующим образом:
1 – Визит к Кузьминым, у которых квартировался гувернёр, выявил, что по указанному адресу уже неделю проживают совершенно другие люди, а бывшие хозяева скрылись в неизвестном направлении.
2 – На меня, наконец, снизошло прозрение. Гувернер попросту использовал удачно подвернувшуюся простофилю в своих коварных планах, а когда я ему стала не нужна, без зазрения совести послал на верную смерть. Так он убивал сразу двух родственников Ууха – заставлял сбываться древнее пророчество и избавлялся от ненужной свидетельницы.
3 – Ни Книга Мира ни Голубая Жаба так и не нашлись. Зато по возвращению домой в коридоре неожиданно обнаружилась мумия. Когда ко мне вернулось сознание, Афанас (он, видите ли, захватил остатки для экспертизы), рассказал, что несчастная пала жертвой собственной несдержанности – ее придавило одним из обрушившихся с потолка булыжников.
Таким образом, выводы расстраивали, умные идеи не возникали, а перспективы ни в какую не соглашались блестеть.
Я сидела в кресле, плотно закутавшись в одеяло, и хмуро, из-под челки смотрела на окружившую меня троицу. Помятые жизнью и мумией лица собравшихся были серьезны и сосредоточены, словно они собрались меня хоронить. Гнетуще молчание способствовало траурной обстановке. Никаких сомнений, в данный момент решался важный для моей будущей судьбы вопрос – например, на какую глубину таки эту заразу закапывать.
- А давайте возьмем ее себе. – Неожиданно предложил Уух. – Есть сын полка, а у нас будет дочь отряда.
- Знаешь, сколько хлопот будет с этой дочерью отряда? – Доктор лукаво улыбнулся. – Это тебе не котенок.
- Скорее, дикая кошка. – Невесело усмехнулся Сармин, не отводя от меня сурового взгляда.
Фу, какая банальность. Я злобно прищурилась, но ничего не сказала. Ожидавший чего угодно, только не молчания, капраль недоуменно покачал головой. - Несмотря на то, что пророчество не сбылось, осталось слишком много вопросов. Это чересчур запутанная история. В любом случае, Амалия – все еще официальный представитель гувернера, и мы должны заботиться об ее безопасности. Даже…Даже если она этого не желает. – Он выдержал паузу, резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Вот мерзкий тип, в грязных сапогах и по коврам!
- Да-а. – Афанас как-то странно посмотрел ему вслед, тоже не одобряя такого пренебрежения к хозяйскому имуществу. Наверное…
– Редискина, ты есть хочешь? – Заботливо спросил заяц, присаживаясь рядом на корточки.
Я отрицательно потрясла головой, но потом подумала и согласно кивнула.
- Хочу. А у нас есть что съесть?
- Сейчас будет. – Невесть чему обрадовался доктор, подмигивая мне хитрым зеленым глазом. – Давно пора тебя откормить. А то скоро не только с мумией, со скелетом путать начнут.
Приготовления к ужину были в самом разгаре. Уух пытался соорудить бутерброды, заменяя умение, упорством. На краю стола возвышалась груда кусков хлеба, уже пострадавших от его руки. Сыр же категорично отказывался резаться, предпочитая крошиться и ломаться. Неудачные образцы беспощадно съедались мной и зайцем под завистливое ворчание Афанаса, колдовавшего над сковородой, где в россыпях золотистого лука и вздувшихся кругляшей сосисок аппетитно потрескивала яичница.
Съестной дух разлетелся по всей квартире, но Сармина из комнаты так и не выманил. Я постоянно ловила себя на обидной мысли, что причина этому - нежелание общаться с докучливой и склочной девицей, за последние три недели умудрившейся надоесть всем хуже корейской лапши.
За шторой, разноцветной мозаикой светились окна противоположного дома. Там, на улице бушевала непогода. Ветер свистел и злобно плевался снежной крошкой в стекло. Бездна вечернего неба. Холод собачий.
На моей душе, напротив, было спокойно, как не было уже очень и очень давно. Так давно, что я успела совершенно позабыть, как это замечательно быть частью чьей-то жизни, сидеть вместе на кухне, пить чай, есть обжигающе горячую яичницу, слушать веселые дружеские перепалки, улыбаться в ответ... Я подперла щеку рукой. – Вот бы они никогда не уезжали.
– Опомнись, несчастная. - Противно ухмыльнулся кто-то внутри меня. - На самом деле, ты им не нужна. Им нужна только твоя квартира и, может быть, информация. Как только все закончится, ты снова останешься одна.
Я нахмурилась, призывая внутренний голос к молчанию. Ну и пусть. Пока то они здесь. Может же у меня быть нормальная семья хотя бы на один вечер?
- Морковкина, ты, вообще, меня слышишь? – Голос зайца вытащил меня из мечтательной дремы.
- Чего? – Я растерянно огляделась по сторонам, хлопая ресницами.
- Говорю, мы с Афанасом уезжаем. Нам нужно уладить кое-какие вопросы в посольстве. – Уух критически осмотрел захваченную из ванны зубную щетку и сунул ее в карман комбинезона.
- Уже!? – Хорошее настроение мигом улетучилось. - То есть…зачем на ночь глядя? Вы, вообще то, за окно выглядывали? В такую погоду даже ваш капраль меня на улицу не выгонит.
- Мы скоро вернемся. – Мудрый доктор Мехов, вне всякого сомнения, догадался о моих переживаниях. – А в качестве залога оставляем тебе Сармина.
- И свои горячие сердца. – Заяц галантно поклонился, приложив лапу к груди. Длинные уши прочертили в воздухе две зеленые дуги и исчезли вместе со своим обладателем.
Чувство заботы о ближнем, накопившееся за много лет, но так ни разу и не использованное по назначению, требовало провести вечер под знаком доброты и участия. Внезапно захотелось, чтобы никто не чувствовал себя сегодня одиноким, даже Сармин.
Я нагрузила поднос всякой всячиной и решительно направилась в южную комнату, где остановились гости. Но хлебосольную хозяйку встретило утонувшее в синих сумерках помещение без единой живой души.
- Сармин. – Все равно позвала я, так как сильно подозревала, что он затаился где-то поблизости, сделавшись невидимым. – Ты не вышел к ужину. Я тебе перекусить принесла. К сожалению, крысиная отрава закончилась. Зато есть остатки яичницы и бутерброды с сыром, будешь?
Тишина…или ледяное молчание? Слышно только, как беснуется за окном буря. Может, он действительно куда-то ушел.
- Помрешь от голода, потом во сне с обвинительными речами являйся. - Проворчала я, ставя поднос на тумбочку и приглядываясь к длинному мечу, заманчиво лежащему на диванчике. Рядом угадывались контуры футляра для скрипки. – Но раз тебя тут все равно нет, ты не будешь возражать, если я немного осмотрюсь…
Я шагнула к оружию и внезапно натолкнулась на незримую преграду. Воздух сгустился, принимая форму подбоченившейся фигуры. Нос уткнулся в серый мужской свитер.
- Буду. – Недовольно сказал Сармин, придерживая меня за плечи.
- Чего ты будешь?
- Возражать буду и бутерброды с сыром тоже. Составишь компанию?
- И не мечтай. Конечно, составлю.
Бутерброды были давно съедены, чай выпит, а мы все не торопились расходиться. На стене чисто символически горел ночник: он охватывал только скромный пятачок за диванчиком, очерчивая золотом мои пальцы, сложенные замком на коленях. Сармин, молча сидящий рядом, целомудренно скрывался от любопытных глаз под покровом темноты. Не хотелось нарушать умиротворенную тишину, но справиться с грузом давно мучавших меня вопросов я была не в состоянии.
- Вот скажи, зачем тебе меч, сейчас, когда космические корабли уже во всю бороздят просторы большого театра?
Короткий смешок.
- …Моего главного врага можно убить только таким оружием. Желаешь узнать что-нибудь еще?
- Желаю. Давай поговорим начистоту. - Я оттолкнулась от его спокойного ироничного тона, как от трамплина. - Ты ведь тоже ищешь Книгу Мира. Почему это так важно для тебя?
В комнате заметно похолодало. Из темноты вынырнула рука, на мгновение мелькнув в пятне света – он откинул со лба челку. Я уже решила, что ответа не будет вовсе, когда услышала тихий серьезный голос.
- Ты меня удивляешь…Да, это правда, я хочу найти Книгу Мира. По легенде, тот, кто ее откроет, сможет изменить свою судьбу…но ведь тебя волнует не это. Считаешь, что я, как и гувернер, собираюсь для достижения своей цели пройтись по головам, а именно, по твоей, так?
- Так. – Я с вызовом посмотрела в темноту, туда, где по моим расчетам должно было находиться его лицо. Во мне давно зрело подозрение, что именно Юнг Сармин виновен в гибели помощника попугая, да и заварушка с наемниками – тоже его рук дело. – Что, станешь оправдываться?
- Не стану…
- Зато честно. – Грустно похвалила я. Почему-то хотелось, чтобы все мои догадки оказались неправдой. – Предлагаю заключить сделку. Я рассказываю тебе все, что знаю о книге, а ты, в свою очередь, обещаешь, что мы будем искать ее вместе.
- Так... - Сармин резко встал, скрестив руки на груди, всем своим видом демонстрируя полное нежелание заключать со мной какие-либо соглашения. – Амалия, ты опять за старое? Еле выжила после прошлой переделки, и уже рвешься в новую. Неужели тебе нечего терять? Неужели никто не будет за тебя волноваться?
- Да что ты понимаешь! - Я вскочила с дивана, сжигаемая клокотавшими внутри злостью и болью.
По жестокой случайности, он разворошил свежий, только-только начавший затягиваться рубец. Хотелось закричать, оскорбить, ударить. Но ненависть и отчаянье внезапно натолкнулись на грустные все понимающие глаза, и отхлынули как морские волны от скалистого утеса. Кулаки разжались. Я опустила руки, бессильно уткнувшись лбом в его грудь.
- Просто расскажи мне.
- Я не нужна никому на целом свете. – Буркнула я, подкрепляя свои слова протяжным всхлипом. Отец бросил меня еще до рождения, наверное, уже тогда догадываясь от какой проблемы избавляется. Мама уехала за границу, когда мне было пятнадцать. Мы с дедушкой ее так ждали. Каждый день. Каждую минуту. А она не вернулась. У нее теперь другая семья…другая дочь. Дедушкино большое и доброе сердце не смогло справиться с предательством. Он ушел через год. Не оставшись даже ради меня.
Тогда, перед скромным крестом, поставленным на последние деньги, размазывая по щекам горячие слезы и холодный ноябрьский дождь, я поклялась, что больше никогда никто меня не бросит. Я просто не позволю себе кого-нибудь любить. Никаких друзей. Никакой семьи.
Жизнь постепенно удалось впихнуть в размеренную колею. Учеба. Работа. Повседневные тревоги и заботы успешно заполняли пустое существование и пустое сердце… Памятник я потом заменила. Теперь вместо убого креста меня встречал прекрасный белый ангел с расправленными крыльями. Я сдержала слово. Я никого не любила и никогда больше не плакала. Только в душе по–прежнему рыдал ледяной ноябрьский дождь.
Впервые вырвавшись на свободу, чувства и мысли безостановочно и неуправляемо лились прорвавшим платину потоком. Он слушал, не перебивая, бережно обняв, словно маленькую девочку. Весь мир остался где-то там, за спасительным кольцом его рук. Напряжение постепенно спадало. Пенистые буруны уносили за собой остатки установленных с таким трудом заграждений. По щекам и подбородку стекали соленые капли.
Серые ноябрьские тучи медленно расходились.
Я вспомнила, что скоро будет Новый год.
Глава №11
Этот сон пришел под самое утро. Бесконечная река. Женщина с голубым огнем в ладонях. Чуть различимый шепот: «Я покажу тебе дорогу. Выбери путь». Резкий взмах руки. Голубой сгусток света, летящий в лоб. В бешеном темпе замелькали отдельные образы и слова, постепенно складываясь в общую картину.
Увиденное оказалось таким поразительным, что я, моментально проснулась и села в постели, ошалело выпучив глаза. Нужно было срочно что-то делать.
Наскоро натянула одежду и бросилась в коридор, застыв на пороге со сжатыми кулаками, лихорадочно соображая, что же все-таки нужно делать.
Поговорить с Сармином – вот что! После того вечера между нами установилось нечто отдаленно напоминающее дружеское расположение. Только прилично ли врываться в спальную к мужчине? Мало ли что ему спросонок померещится, Я бросила взгляд на отражение в зеркале: лицо - опухшее после вчерашних излияний, волосы - дыбом, кофта – мятая, наизнанку, конечности – перебинтованные. В любом случае, ничего страшнее реальности ему померещиться не сможет.
- Сармин, проснись! – Я презрела все приличия и потрясла его за плечи. Капраль приоткрыл один глаз, узрел источник сейсмической активности, поморщился и попытался спрятаться от меня под одеялом.
