— Я сильно сомневаюсь в том, что вы были другом Александра. Он едва ли провел здесь неделю. Зачем вы здесь на самом деле?
Мужчина вздохнул, смерил меня внимательным взглядом, словно не доверяя, а затем полез в задний карман за портмоне, и извлек оттуда визитку, протянул мне ее. На карточке из хорошей бумаги было выведено “Дэниэл Вольф. Редкие книги, антиквариат”, а ниже мейл и телефон.
Я протянула руку, произнесла:
— Дина Соколова, специализируюсь на поиске информации, - он уверенно ее пожал. Ладонь у него оказалась теплая и сухая, взгляд спокойный и прямой.
— Приятно познакомиться, - сказал он ровным тоном и предпочел вернуться вопросу, заданному ранее, — Дело в том, что ваш друг убедил меня, будто нашел владельца протоколов по делу Анны Гельди. Я собирался посетить этого загадочного владельца и попытаться выкупить протоколы, если они окажутся подлинными. Александр был столь убедителен, что я дал ему небольшой аванс за информацию. К несчастью, он пропал, - было очевидно, что симпатии к Александру Дэниэл не испытывает, раздражение подобным поступком плохо скрывалось в голосе.
— Александр скончался, - произнесла я, все еще рассматривая карточку, мне не хотелось смотреть на этого Вольфа, с недавнего времени не люблю красивых мужчин, - Был убит в прошлую пятницу. Как вы попали в номер?
— Поднялся по лестнице, как и вы. Девушка, что сказала номер комнаты, не особенно интересовалась моей персоной. Я подумал, Александр меня ждет, - спустя секунду Дэниэл резюмировал, вспомнив, что нормальные люди выражают соболезнования, - Жалко, что он умер.
— Это ваша машина припаркована возле отеля? Белая, - наш разговор походил на игру “Двадцать вопросов”. Я спрашивала, он отвечал.
— Моя.
— Что вы вчера делали возле гостиницы святой Иосиф?
— Вы все же меня заметили.
— Вы не пытались скрываться.
Наверное худшего способа скрыться с глаз не придумаешь. Ведь ясно же, что я замечу спортивного красавчика на спортивной машине. Хочешь быть незаметным, оденься замарашкой, залезь в старенький, серенький Пежо и не отсвечивай. Однако судя по самодовольному лицу, моя внимательность польстила мужчине.
— Когда Александр перестал выходить на связь, я позвонил в Москву его боссу. Он мне сказал, что его коллега, талантливый специалист, едет завершить его работу. Я подумал, что у вас может быть какая-то информация, которой располагал Александр. Думал встретиться.
Значит, он звонил Ильичу тогда, когда тот еще не узнал о смерти Антонова. Это многое объясняет.
— И что же изменило ваши планы?
Мужчина посмотрел на меня не так, как смотрят на специалиста по каким-либо вопросам. Будто бы я не личность, а объект.
— Я вас увидел и решил, что вы не достаточно квалифицированы, чтобы мне помочь.
— Женоненавистник мерзкий - буркнула я себе под нос по русски. Но хотя бы честный. Не первый раз клиент отказывается работать со мной, потому что я выгляжу не на сорок пять. Образ историка у всех в головах какой? Если женщина, то непременно с впавшими глазами, серой кожей, нервными привычками и чтобы постарше. Возраст сразу внушает доверие и уверяет в хорошей квалификации. Хоть обратно толстей.
— В любом случае - продолжил он свою мысль - я бы хотел разобраться, что же случилось с этой комнатой. Он стал внимательно рассматривать разброшенные вещи, не прикасаясь к ним. Я же раскрыла сумку и стала запихивать туда все подряд:
— Что вы делаете?! - спросил он у меня, тем тоном, каким разговаривают с детьми.
— Хозяева этой мини гостиницы наверняка хотят как можно скорее снова сдать комнату. Не будем здесь задерживаться, - Больше, чем беспорядок меня удивило отсутствие всех многочисленных Сашкиных блокнотов, в которых он записывал случайные мысли. Он оберегал их как зеницу ока, будто в них хранились все тайны мироздания. Но, если комнату открыли с целью ограбления, кому могли понадобиться Сашкины блокноты?
Книги по делу Анны Гельди я собрала в отдельную тряпочную сумку “Зеленая Россия”, которую мне подарили за то, что я помогала высаживать деревья в Подмосковье. Оказалось, что все вместе они представляют собой довольно тяжелую ношу, и мысль о том, что мне предстоит тащить их до железнодорожной станции расстраивала до ужаса.
— Подождите, возможно в книгах есть какие-то заметки. Вам нужно изучить их. - Отдал мне приказ мужчина, с которым я только что познакомилась. Дэниел подошел к окну, торжествующе воскликнул: - вот, как сюда проникли!
Окно оказалось приоткрыто, а деревянную лестницу, что лежала недалеко на лужайке и бралась максимум дважды в год для мытья окон и прочистки труб от листвы осенью, легко можно было использовать, чтобы залезть в комнату к постояльцу.
— Меня возмущает здешнее отношение к безопасности, - буркнула я. Ключи мне дали, не спросив имени, дверь номера никто не соизволил закрыть, даже перевернутая комната не вызвала подозрений у горничной.
— В этой стране не воруют, - спокойно объяснил мне Вольф - Обычно не воруют. Проникший сюда искал что-то определенное. Видите, золотые запонки и зажим для галстука лежат в коробке, не тронутые.
Я взяла запонки и зажим Александра, это мы ему подарили всем офисом на сорокалетие. На глаза навернулись слезы. Дэниэл же, словно хорошая ищейка оглядывал комнату. И что он может увидеть, чего не заметила полиция? И как вообще они могли проглядеть подобный бардак?
— Здесь нет блокнотов Александра, - сообщила я Дэниэлу ту очевидную информацию, которая лежала на поверхности.
— Что за блокноты?
— Александр любил графически оформлять свои мысли. Постоянно чертил таблицы, создавал всякие планы, говорил, что карандаш помогает ему размышлять. Нам нужно срочно сообщить эту информацию полиции! - запоздало, хлопнула я себя по лбу. А вдруг здесь были улики, и мы их испортили?
— Что кто-то похитил блокноты русского историка? - мужчины хмыкнул, и мои слова показались мне самой смешными.
— Я понимаю, это звучит странно. Но вдруг похищенные блокноты, пропавший ноутбук и смерть Александра как-то связаны?
— Я почти в этом уверен. Если протоколы по делу Анны Гельди существуют - они представляют собой очень большую ценность. А нелегальный рынок торговли подобными предметами куда как шире легального. Вопрос только в том, с кем еще успел связаться ваш коллега, помимо меня?
Все это Дэниэл говорил, деловито заглядывая под кровать, в стол. У меня же от его слов вспотели ладони. Одно дело - случайное убийство во время драки и другое, преднамеренное из-за мифических протоколов.
Я оставила этого странного торговца антиквариата ползать под тумбочками, а сама зашла в туалет. Первым делом я подключилась к вай фаю и вбила его имя в поисковике. Насчет имени и вида деятельности он не солгал. Тридцати трех лет отроду, Дэниэл Вольф работал в антикварном бизнесе всю свою жизнь. Бизнес был семейным, доставшимся от отца. Убедившись, что Дэниэл не сумасшедший маньяк, я заметно успокоилась.
А затем я заглянула за унитаз.
Была у Сашки мерзопакостная привычка, из-за которой остальным сотрудникам приходилось стоять в очереди в туалет по часу. Именно там на Антонова нападало вдохновение и он мог упорно систематизировать свои мысли и прорабатывать план действий. Тонкий блокнот и правда оказался приложенным боком к плитке, поэтому не бросался в глаза. Я, недолго думая, засунула его под резинку штанов. Нет смысла сообщать о нем своему новому знакомому, пока что. Все-таки доверие нужно заслужить. Дэниэл вызывал у меня смешанные чувства. Не выглядят историки как кинозвезды. По крайней мере российские историки. А здесь будто персонаж из Джеймса Бонда решил заняться антиквариатом.
Я вышла, Вольф же ожидал меня и держал пакет с Сашкиными книгами в одной руке, а в другой с личными вещами.
— Зубную щетку и одежду, думаю, можно оставить тут. Я довезу вас до гостиницы. - Это не было предложением, мужчина ставил меня перед фактом. Отказываться было глупо, я не донесу все это сама.
Мы вышли из гостиницы, девушка, летевшая к столикам на этот раз с ароматными колбасками, попрощалась с нами и пожелала хорошего дня. Солнце стояло в зените, его лучи падали на молодую зеленую травку, стелющуюся мягким ковром вниз под горку, играли в небольшом ручейке, текущем откуда-то с вершины горы. Вода в ручейке казалась необыкновенного светло-голубого цвета. Захотелось подойти и зачерпнуть ее в ладонь, чтобы удостовериться, что она не подкрашена.
Мою сумку и вещи Сашки Дэниэл уложил в багажник. Я села на переднее сиденье и пристегнулась. Паранойя запоздала подняла свою мерзкую голову, фантазия начала рисовать сцены нападения и даже попытки изнасилования, но я сделала несколько глубоких вздохов и успокоилась. Не столь я значительная персона, чтобы красавчику на Порше нападать на меня, а если дело дойдет до изнасилования, так скорее встает вопрос, кто еще на кого набросится. Все-таки три месяца без отношений играли с моими гормонами злую шутку.
Мы ехали в молчании, но я не смогла сдержать восторга, увидев пасущихся коров с огромными звенящими колокольчиками на шеях.
— Зачем у них эти колокольчики? - спросила я, рассматривая рогатых красавиц всех оттенков бежевого. Огромные колокола, что раскачивались на их шеях создавали удивительный звон, будто находишься в церкви.
— Они очень бодливые. Фермерам приходится их вешать, чтобы остаться целыми.
Я продолжала наслаждаться видами и ветром в волосах.
— Какие же они потрясающие!
— Первый раз вижу, чтобы кто-то так восхищался коровами, - усмехнулся он и свернул с горной дороги в сторону небольшой деревушки.
— У моего дедушки была ферма, он держал нескольких. Но они были темнее, в пятнах. А эти как карамельки, - окрас у животных был бежевый, в спокойных карих глазах сквозило умиротворение. Чтобы не казаться странной из-за своих восторгов животным миром, я спросила - Какой именно антиквариат вы продаете?
— Итальянскую мебель, немецкую посуду, предметы быта хорошо уходят после реставрации. Но мой самый любимый товар - это книги, - Он круто повернул на узкой горной дорожке, и я завалилась в бок.
— Почему книги? - я рассчитывала услышать увлекательную историю, но Дэниэл оказался не романтичен.
— Удобны в транспортировке, хранении. Хорошо продаются. Как давно вы работаете в этой компании по сбору информации? Прошу простить, я забыл название.
— “Древо жизни” - название не самое удачное, - рассмеялась я. - Три года. Устроилась сразу после выпуска из института.
— Почему именно эта работа? - деревушка сменилась полями, на которых стояли ветряные мельницы, медленно шевелящие лопастями в летний знойный день.
— Каждый должен заниматься тем, что у него получается. Я умею искать информацию и не считаю это скучным занятием. Мне нравится узнавать новое и все-время развиваться. — Мне столько раз приходилось объяснять свой вид деятельности, что слова прозвучали несколько наигранно. Истинную причину своего увлечения историей я не раскрыла. Но к удивлению, ее назвал мой новый знакомый:
— Дайте угадаю, вы думали, что будете искать сокровища, а вместо этого увязли в архивах? — В точку. - рассмеялась я, вот так, одной фразой Дэниел меня рассекретил. Когда-то я действительно мечтала о приключениях, но жизнь оказалась куда тривиальней: - Почему антиквариат? - спросила я его, во-первых, не вежливо сообщать человеку, что ты его гуглил, во-вторых, было интересно, что он ответит.
— Это дело начал мой отец. Он любит нумизматику, поэтому бизнес развивался в ином ключе. Когда он понял, что больше не может управлять делом, я принял его.
— Но вы больше не занимаетесь монетами.
— Не испытываю к ним симпатии. И хотелось внести что-то свое. - Ответил он сухо. Видимо они с отцом неоднократно спорили из-за его решения сменить курс бизнеса. Есть вопросы, которые лучше не стоит задавать.
— Расскажите мне об этих протоколах. Я натыкалась на информацию о том, что они могут существовать, но не придала ей значения.
Дэниел притормозил на крутом повороте, от вида обрыва у меня захватило дух, как же страшно ездить по таким дорогам.
— Это довольно любопытная история. Около трех лет назад мне в руки попала копия первого акта протокола дела Анны Гельди. Она пришла мне письмом без обратного адреса, кто-то просто засунул его в мой почтовый ящик. Подобные письма получили еще несколько крупных продавцов антиквариата в Цюрихе. Отправивший его хотел узнать возможную стоимость всего документа, о чем просил написать в письме и оставить это письмо в назначенном месте. Я не понял, к чему подобная таинственность, но в ответном письме объяснил, что для оценки мне необходим оригинал. Однако даже первая страница, копию которой я просмотрел, повергла меня в шок. Я не мог помыслить, что протоколы существуют, и в таком виде.
— Что вы имеете ввиду?
— Вы знакомы с трактатом под названием “Молот Ведьм”?
— Написанным в конце пятнадцатого века Яковом Шпренгером и Генрихом Крамером? Трактатом, в котором описывается, как опознавать и допрашивать обвиненных в ведовстве?
Еще бы я не знала. Мне приходилось пересдавать историю Европы дважды, у нас с преподавателем возникла взаимная антипатия, зато я выучила этот предмет на всю жизнь. Вольф был приятно удивлен.
— А вы действительно хороший специалист. Текст на странице представлял собой своеобразную компиляцию из этого трактата, написанную на немецком языке.
— Над вами не мог пошутить кто-нибудь? Или отправить фальшивку?
— Я тоже в начале так подумал. Ведь приговор Анне Гельди звучал, как приговор за отравление, а не за ведовство. Да и посудите сами, трактату на тот момент было более двухсот лет, по Европе шла эпоха Просвещения, немыслимо даже предположить, что Молот Ведьм использовался в деле Анны Гельди. Однако затем я наткнулся на интересное письмо-обвинение судье по этому делу за то, что он цитирую: “осуществил судебное убийство и более того, прибегнул к использованию средневековых методов по пособию двух палачей-инквизиторов ”. Письмо было написано спустя год после вынесения приговора, а, значит, копии протоколов сохранились, а не были уничтожены, как мы сегодня считаем. Вот только встает закономерный вопрос, где они могут храниться? И кто тот загадочный отправитель?
Судя по увеличению количества машин на дорогах, я поняла, что мы скоро будем подъезжать к Цюриху. История, рассказанная мне Дэниелом, показалась очень интересной. Я не имела никакого морального позволения включать ее в свое досье для Ромашковой, но возможность отыскать истину заставляла трепетать ту часть меня, которая все еще мечтала об удивительных приключениях.
— Если Александр говорил о наследнике, значит протоколы передавались из поколения в поколение в одной из семей. То, что он так много времени проводил в Моллисе говорит о том, что потомок, возможно, продолжает там жить.
— Я уже изучил ветви потомков судьи и всех, кто относился к делу. Протоколов у них нет, - Дэниел заявил это с той печальной уверенностью, с которой говорит человек, сделавший все ради достижения цели и потерпевший поражение, - Поэтому вы понимаете, я готов был заплатить Александру любые деньги, чтобы найти эти бумаги.
— Почему они вас так интересуют? - спросила я. Ответ бы многое мог сказать мне об этом человеке.
Мужчина вздохнул, смерил меня внимательным взглядом, словно не доверяя, а затем полез в задний карман за портмоне, и извлек оттуда визитку, протянул мне ее. На карточке из хорошей бумаги было выведено “Дэниэл Вольф. Редкие книги, антиквариат”, а ниже мейл и телефон.
Я протянула руку, произнесла:
— Дина Соколова, специализируюсь на поиске информации, - он уверенно ее пожал. Ладонь у него оказалась теплая и сухая, взгляд спокойный и прямой.
— Приятно познакомиться, - сказал он ровным тоном и предпочел вернуться вопросу, заданному ранее, — Дело в том, что ваш друг убедил меня, будто нашел владельца протоколов по делу Анны Гельди. Я собирался посетить этого загадочного владельца и попытаться выкупить протоколы, если они окажутся подлинными. Александр был столь убедителен, что я дал ему небольшой аванс за информацию. К несчастью, он пропал, - было очевидно, что симпатии к Александру Дэниэл не испытывает, раздражение подобным поступком плохо скрывалось в голосе.
— Александр скончался, - произнесла я, все еще рассматривая карточку, мне не хотелось смотреть на этого Вольфа, с недавнего времени не люблю красивых мужчин, - Был убит в прошлую пятницу. Как вы попали в номер?
— Поднялся по лестнице, как и вы. Девушка, что сказала номер комнаты, не особенно интересовалась моей персоной. Я подумал, Александр меня ждет, - спустя секунду Дэниэл резюмировал, вспомнив, что нормальные люди выражают соболезнования, - Жалко, что он умер.
— Это ваша машина припаркована возле отеля? Белая, - наш разговор походил на игру “Двадцать вопросов”. Я спрашивала, он отвечал.
— Моя.
— Что вы вчера делали возле гостиницы святой Иосиф?
— Вы все же меня заметили.
— Вы не пытались скрываться.
Наверное худшего способа скрыться с глаз не придумаешь. Ведь ясно же, что я замечу спортивного красавчика на спортивной машине. Хочешь быть незаметным, оденься замарашкой, залезь в старенький, серенький Пежо и не отсвечивай. Однако судя по самодовольному лицу, моя внимательность польстила мужчине.
— Когда Александр перестал выходить на связь, я позвонил в Москву его боссу. Он мне сказал, что его коллега, талантливый специалист, едет завершить его работу. Я подумал, что у вас может быть какая-то информация, которой располагал Александр. Думал встретиться.
Значит, он звонил Ильичу тогда, когда тот еще не узнал о смерти Антонова. Это многое объясняет.
— И что же изменило ваши планы?
Мужчина посмотрел на меня не так, как смотрят на специалиста по каким-либо вопросам. Будто бы я не личность, а объект.
— Я вас увидел и решил, что вы не достаточно квалифицированы, чтобы мне помочь.
— Женоненавистник мерзкий - буркнула я себе под нос по русски. Но хотя бы честный. Не первый раз клиент отказывается работать со мной, потому что я выгляжу не на сорок пять. Образ историка у всех в головах какой? Если женщина, то непременно с впавшими глазами, серой кожей, нервными привычками и чтобы постарше. Возраст сразу внушает доверие и уверяет в хорошей квалификации. Хоть обратно толстей.
— В любом случае - продолжил он свою мысль - я бы хотел разобраться, что же случилось с этой комнатой. Он стал внимательно рассматривать разброшенные вещи, не прикасаясь к ним. Я же раскрыла сумку и стала запихивать туда все подряд:
— Что вы делаете?! - спросил он у меня, тем тоном, каким разговаривают с детьми.
— Хозяева этой мини гостиницы наверняка хотят как можно скорее снова сдать комнату. Не будем здесь задерживаться, - Больше, чем беспорядок меня удивило отсутствие всех многочисленных Сашкиных блокнотов, в которых он записывал случайные мысли. Он оберегал их как зеницу ока, будто в них хранились все тайны мироздания. Но, если комнату открыли с целью ограбления, кому могли понадобиться Сашкины блокноты?
Книги по делу Анны Гельди я собрала в отдельную тряпочную сумку “Зеленая Россия”, которую мне подарили за то, что я помогала высаживать деревья в Подмосковье. Оказалось, что все вместе они представляют собой довольно тяжелую ношу, и мысль о том, что мне предстоит тащить их до железнодорожной станции расстраивала до ужаса.
— Подождите, возможно в книгах есть какие-то заметки. Вам нужно изучить их. - Отдал мне приказ мужчина, с которым я только что познакомилась. Дэниел подошел к окну, торжествующе воскликнул: - вот, как сюда проникли!
Окно оказалось приоткрыто, а деревянную лестницу, что лежала недалеко на лужайке и бралась максимум дважды в год для мытья окон и прочистки труб от листвы осенью, легко можно было использовать, чтобы залезть в комнату к постояльцу.
— Меня возмущает здешнее отношение к безопасности, - буркнула я. Ключи мне дали, не спросив имени, дверь номера никто не соизволил закрыть, даже перевернутая комната не вызвала подозрений у горничной.
— В этой стране не воруют, - спокойно объяснил мне Вольф - Обычно не воруют. Проникший сюда искал что-то определенное. Видите, золотые запонки и зажим для галстука лежат в коробке, не тронутые.
Я взяла запонки и зажим Александра, это мы ему подарили всем офисом на сорокалетие. На глаза навернулись слезы. Дэниэл же, словно хорошая ищейка оглядывал комнату. И что он может увидеть, чего не заметила полиция? И как вообще они могли проглядеть подобный бардак?
— Здесь нет блокнотов Александра, - сообщила я Дэниэлу ту очевидную информацию, которая лежала на поверхности.
— Что за блокноты?
— Александр любил графически оформлять свои мысли. Постоянно чертил таблицы, создавал всякие планы, говорил, что карандаш помогает ему размышлять. Нам нужно срочно сообщить эту информацию полиции! - запоздало, хлопнула я себя по лбу. А вдруг здесь были улики, и мы их испортили?
— Что кто-то похитил блокноты русского историка? - мужчины хмыкнул, и мои слова показались мне самой смешными.
— Я понимаю, это звучит странно. Но вдруг похищенные блокноты, пропавший ноутбук и смерть Александра как-то связаны?
— Я почти в этом уверен. Если протоколы по делу Анны Гельди существуют - они представляют собой очень большую ценность. А нелегальный рынок торговли подобными предметами куда как шире легального. Вопрос только в том, с кем еще успел связаться ваш коллега, помимо меня?
Все это Дэниэл говорил, деловито заглядывая под кровать, в стол. У меня же от его слов вспотели ладони. Одно дело - случайное убийство во время драки и другое, преднамеренное из-за мифических протоколов.
Я оставила этого странного торговца антиквариата ползать под тумбочками, а сама зашла в туалет. Первым делом я подключилась к вай фаю и вбила его имя в поисковике. Насчет имени и вида деятельности он не солгал. Тридцати трех лет отроду, Дэниэл Вольф работал в антикварном бизнесе всю свою жизнь. Бизнес был семейным, доставшимся от отца. Убедившись, что Дэниэл не сумасшедший маньяк, я заметно успокоилась.
А затем я заглянула за унитаз.
Была у Сашки мерзопакостная привычка, из-за которой остальным сотрудникам приходилось стоять в очереди в туалет по часу. Именно там на Антонова нападало вдохновение и он мог упорно систематизировать свои мысли и прорабатывать план действий. Тонкий блокнот и правда оказался приложенным боком к плитке, поэтому не бросался в глаза. Я, недолго думая, засунула его под резинку штанов. Нет смысла сообщать о нем своему новому знакомому, пока что. Все-таки доверие нужно заслужить. Дэниэл вызывал у меня смешанные чувства. Не выглядят историки как кинозвезды. По крайней мере российские историки. А здесь будто персонаж из Джеймса Бонда решил заняться антиквариатом.
Я вышла, Вольф же ожидал меня и держал пакет с Сашкиными книгами в одной руке, а в другой с личными вещами.
— Зубную щетку и одежду, думаю, можно оставить тут. Я довезу вас до гостиницы. - Это не было предложением, мужчина ставил меня перед фактом. Отказываться было глупо, я не донесу все это сама.
Мы вышли из гостиницы, девушка, летевшая к столикам на этот раз с ароматными колбасками, попрощалась с нами и пожелала хорошего дня. Солнце стояло в зените, его лучи падали на молодую зеленую травку, стелющуюся мягким ковром вниз под горку, играли в небольшом ручейке, текущем откуда-то с вершины горы. Вода в ручейке казалась необыкновенного светло-голубого цвета. Захотелось подойти и зачерпнуть ее в ладонь, чтобы удостовериться, что она не подкрашена.
Мою сумку и вещи Сашки Дэниэл уложил в багажник. Я села на переднее сиденье и пристегнулась. Паранойя запоздала подняла свою мерзкую голову, фантазия начала рисовать сцены нападения и даже попытки изнасилования, но я сделала несколько глубоких вздохов и успокоилась. Не столь я значительная персона, чтобы красавчику на Порше нападать на меня, а если дело дойдет до изнасилования, так скорее встает вопрос, кто еще на кого набросится. Все-таки три месяца без отношений играли с моими гормонами злую шутку.
Мы ехали в молчании, но я не смогла сдержать восторга, увидев пасущихся коров с огромными звенящими колокольчиками на шеях.
— Зачем у них эти колокольчики? - спросила я, рассматривая рогатых красавиц всех оттенков бежевого. Огромные колокола, что раскачивались на их шеях создавали удивительный звон, будто находишься в церкви.
— Они очень бодливые. Фермерам приходится их вешать, чтобы остаться целыми.
Я продолжала наслаждаться видами и ветром в волосах.
— Какие же они потрясающие!
— Первый раз вижу, чтобы кто-то так восхищался коровами, - усмехнулся он и свернул с горной дороги в сторону небольшой деревушки.
— У моего дедушки была ферма, он держал нескольких. Но они были темнее, в пятнах. А эти как карамельки, - окрас у животных был бежевый, в спокойных карих глазах сквозило умиротворение. Чтобы не казаться странной из-за своих восторгов животным миром, я спросила - Какой именно антиквариат вы продаете?
— Итальянскую мебель, немецкую посуду, предметы быта хорошо уходят после реставрации. Но мой самый любимый товар - это книги, - Он круто повернул на узкой горной дорожке, и я завалилась в бок.
— Почему книги? - я рассчитывала услышать увлекательную историю, но Дэниэл оказался не романтичен.
— Удобны в транспортировке, хранении. Хорошо продаются. Как давно вы работаете в этой компании по сбору информации? Прошу простить, я забыл название.
— “Древо жизни” - название не самое удачное, - рассмеялась я. - Три года. Устроилась сразу после выпуска из института.
— Почему именно эта работа? - деревушка сменилась полями, на которых стояли ветряные мельницы, медленно шевелящие лопастями в летний знойный день.
— Каждый должен заниматься тем, что у него получается. Я умею искать информацию и не считаю это скучным занятием. Мне нравится узнавать новое и все-время развиваться. — Мне столько раз приходилось объяснять свой вид деятельности, что слова прозвучали несколько наигранно. Истинную причину своего увлечения историей я не раскрыла. Но к удивлению, ее назвал мой новый знакомый:
— Дайте угадаю, вы думали, что будете искать сокровища, а вместо этого увязли в архивах? — В точку. - рассмеялась я, вот так, одной фразой Дэниел меня рассекретил. Когда-то я действительно мечтала о приключениях, но жизнь оказалась куда тривиальней: - Почему антиквариат? - спросила я его, во-первых, не вежливо сообщать человеку, что ты его гуглил, во-вторых, было интересно, что он ответит.
— Это дело начал мой отец. Он любит нумизматику, поэтому бизнес развивался в ином ключе. Когда он понял, что больше не может управлять делом, я принял его.
— Но вы больше не занимаетесь монетами.
— Не испытываю к ним симпатии. И хотелось внести что-то свое. - Ответил он сухо. Видимо они с отцом неоднократно спорили из-за его решения сменить курс бизнеса. Есть вопросы, которые лучше не стоит задавать.
— Расскажите мне об этих протоколах. Я натыкалась на информацию о том, что они могут существовать, но не придала ей значения.
Дэниел притормозил на крутом повороте, от вида обрыва у меня захватило дух, как же страшно ездить по таким дорогам.
— Это довольно любопытная история. Около трех лет назад мне в руки попала копия первого акта протокола дела Анны Гельди. Она пришла мне письмом без обратного адреса, кто-то просто засунул его в мой почтовый ящик. Подобные письма получили еще несколько крупных продавцов антиквариата в Цюрихе. Отправивший его хотел узнать возможную стоимость всего документа, о чем просил написать в письме и оставить это письмо в назначенном месте. Я не понял, к чему подобная таинственность, но в ответном письме объяснил, что для оценки мне необходим оригинал. Однако даже первая страница, копию которой я просмотрел, повергла меня в шок. Я не мог помыслить, что протоколы существуют, и в таком виде.
— Что вы имеете ввиду?
— Вы знакомы с трактатом под названием “Молот Ведьм”?
— Написанным в конце пятнадцатого века Яковом Шпренгером и Генрихом Крамером? Трактатом, в котором описывается, как опознавать и допрашивать обвиненных в ведовстве?
Еще бы я не знала. Мне приходилось пересдавать историю Европы дважды, у нас с преподавателем возникла взаимная антипатия, зато я выучила этот предмет на всю жизнь. Вольф был приятно удивлен.
— А вы действительно хороший специалист. Текст на странице представлял собой своеобразную компиляцию из этого трактата, написанную на немецком языке.
— Над вами не мог пошутить кто-нибудь? Или отправить фальшивку?
— Я тоже в начале так подумал. Ведь приговор Анне Гельди звучал, как приговор за отравление, а не за ведовство. Да и посудите сами, трактату на тот момент было более двухсот лет, по Европе шла эпоха Просвещения, немыслимо даже предположить, что Молот Ведьм использовался в деле Анны Гельди. Однако затем я наткнулся на интересное письмо-обвинение судье по этому делу за то, что он цитирую: “осуществил судебное убийство и более того, прибегнул к использованию средневековых методов по пособию двух палачей-инквизиторов ”. Письмо было написано спустя год после вынесения приговора, а, значит, копии протоколов сохранились, а не были уничтожены, как мы сегодня считаем. Вот только встает закономерный вопрос, где они могут храниться? И кто тот загадочный отправитель?
Судя по увеличению количества машин на дорогах, я поняла, что мы скоро будем подъезжать к Цюриху. История, рассказанная мне Дэниелом, показалась очень интересной. Я не имела никакого морального позволения включать ее в свое досье для Ромашковой, но возможность отыскать истину заставляла трепетать ту часть меня, которая все еще мечтала об удивительных приключениях.
— Если Александр говорил о наследнике, значит протоколы передавались из поколения в поколение в одной из семей. То, что он так много времени проводил в Моллисе говорит о том, что потомок, возможно, продолжает там жить.
— Я уже изучил ветви потомков судьи и всех, кто относился к делу. Протоколов у них нет, - Дэниел заявил это с той печальной уверенностью, с которой говорит человек, сделавший все ради достижения цели и потерпевший поражение, - Поэтому вы понимаете, я готов был заплатить Александру любые деньги, чтобы найти эти бумаги.
— Почему они вас так интересуют? - спросила я. Ответ бы многое мог сказать мне об этом человеке.
