– Ну вот, – улыбнувшись, Николай повёл рукой, – мой приусадебный участок. Дача, так сказать.
Ольга шутливо подхватила:
– Ну да. А в ящиках твоя помидорная рассада. Вместительные. Кстати, что в них?
Николай подошёл к одному из ящиков и открыл крышку. Заглянув внутрь, Ольга обомлела: ящик был полностью загружен автоматами Калашникова. Тут же, в соседних ящиках, находились патроны, гранаты, противотанковые гранатомёты. В оцепенении она простояла около минуты. Затем, взяв в руки новенький, ещё в смазке, автомат, сняла его с предохранителя, передёрнула затвор. Егерь смотрел, как легко она обращается с оружием.
– Ну, как тебе? – спросил он. – Я, когда сам в первый раз всё это увидел, то сразу вспомнил свой «калаш» в Афгане.
– Круто, – протянула Ольга, положив автомат обратно в ящик. – Где ты их взял? Да ещё столько.
– Так я их нигде и не брал, – ответил Николай. – Егорыч, прежний лесник, рассказывал, что в восьмидесятых, когда не было этого болота, здесь проходили масштабные ученья. Солдатики окапывались, бегали в атаку, кричали «ура». А потом, прямо отсюда их на вертолётах переправили сначала в Узбекистан, а оттуда в Афган. Говорят, сборы были спешные и недолгие. Много тут чего после них мужики находили. Вот и про бункер этот, видать в спешке то и подзабыли. Такое в нашей армии сплошь и рядом. Я уж не говорю об оружии: людей иногда забывают взять. Да что мне тебе рассказывать? В Чечне, небось, и не такого навидалась.
Ольга покачала головой.
– Кошмар. Здесь этого добра хватит на роту. Неужели они потом не опомнились? Это же не сигареты, которые можно где-то оставить.
Николай пожал плечами.
– Получается, что нет.
Ольга посмотрела на егеря.
– И что ты хочешь со всем этим железом делать?
– Не знаю. Иногда хочется…
– Что хочется? – переспросила Ольга.
Николай задумчиво улыбнулся.
– А хочется взять вот эту дуру, – он положил ладонь на пулемёт Калашникова, – прихватить пару цин-ков и сходить к главе района. А заодно и к прокурору наведаться. Напомнить этим упырям, сколько душ они загубили, про вывезенный ими дармовой лес для их дворцов, про десятки убитых лосей, кабанов. Про семью дьякона…
– Понимаю тебя, – тихо сказала Ольга. – Пошли, мне пора.
Они вышли из болота и направились в сторону монастыря.
– Слушай, а может, ты временно переберёшься ко мне? – предложил Николай. – Есть у меня ещё одна комната. Да и безопаснее будет.
Ольга отрицательно покачала головой.
- Нет, я не могу. Там у меня всё под рукой, да и рынок ближе. А что касается их угроз, я так скажу: сыр буду варить как прежде, мне это по сердцу. А платить им я не буду. Это моё окончательное слово.
Упрямство Ольги и расстроило, и растрогало Николая:
- С сегодняшнего дня беру тебя под охрану, – твёрдо сказал он. – Если буду с тобой, эти упыри тебя не тронут. Они уже имели со мной дело и отлично знают, что я не тот человек, который вот так спустит им их произвол.
Но Ольга была непреклонна:
- Ты, пойми, – увещевала она Николая, – я просто не хочу обострять и без того сложную ситуацию. Я хочу здесь работать, мне это в радость. А с участковым я разберусь сама. Он просто берёт меня на испуг, а я дам ему понять, что это бесполезно и глупо.
Николаю не хотелось ссориться с Ольгой, и он в конце концов уступил.
- Хорошо, - согласился он неохотно, – но я очень тебя прошу: если вдруг ты поймёшь, что тебе необходима помощь, дай мне об этом знать через батюшку Василия.
Ольга противиться не стала, хоть и осталась при своём мнении:
– Постараюсь, – только и сказала она.
Проводив Ольгу до монастыря, егерь направился к себе, в лесничество. По пути он только и думал, что об участковом, который приходил к Ольге. «Нет, эти просто так не приходят. Они боятся, что Ольга своим занятием привлечёт к себе внимание людей. Да ещё, чего доброго, местная пресса заинтересуется», – взволнованно подумал он.
В эту ночь Ольга долго не могла заснуть. Перед сном она, как обычно, подпёрла изнутри дверь сыро-варни, поставила у входа два пустых ведра, чтобы незваные гости не смогли проникнуть внутрь бесшумно. Интуиция подсказывала ей, что приход участкового из милиции носил предупредительный характер. Скорее всего их насторожил тот факт, что она поселилась здесь, мелькнуло у неё. Мол, начнут к ней приходить грибники, охотники, станут расспрашивать про убийство семьи дьякона, поползут нехорошие сплетни, или, чего доброго, она сама наткнётся на какие-то улики.
Ольга тяжело вздохнула, прислушиваясь к шорохам за стеной. Как ей поступить дальше, она не знала. Ясно было лишь, что для решения этой проблемы у неё есть всего два пути: либо платить долю ментам, либо послать их к чертовой бабушке.
Так и не приняв какого-либо решения, Ольга заснула. Всю ночь ей снились кошмары: сначала скри-вившаяся физиономия участкового, потом минное поле, по которому она шла, ожидая, что следующий шаг будет последним...
Проснулась от собственного крика. За окном уже брезжил рассвет.
Дождавшись, когда рассвело окончательно, она взяла пакеты с пустыми пластиковыми бутылками, деньги, вырученные с продажи первой партии сыра и, выйдя из сыроварни, быстрой походкой направилась на станцию, где располагался базар. В этот раз, чтобы сварить больше сыра на продажу, ей предстояло купить немало молока, творога, яиц.
В это самое время в районном отделении милиции проходила утренняя планёрка. Майор Колобродов был в отвратительном настроении. Днем ранее его заслушивали в ГУВД, было много нареканий в адрес отделения. В тот момент он думал, что все заместители начальника главка разорвут его на мелкие кусочки, и лишь каким-то случайным образом смог выдержать этот прессинг. Накричав на личный состав, Колобродов отвёл душу. Потом заговорил по существу: потребовал активизировать работу, тащить в отделение всех бродяг, пьяниц и тунеядцев. Уделил внимание сбору штрафов, особенно за нарушение торговли на улицах и рынках. Наконец, обозвав всех сотрудников лоботрясами и лентяями, майор закончил планёрку.
– Давыденко остаться, остальные по рабочим местам! – рявкнул Колобродов.
Когда все вышли из кабинета, майор кивнул участковому на стул. – Давай, рассказывай, что там у тебя с монастырем в лесу. Что там еще за баба?
– Да ничего криминального, товарищ майор, – нервозно кашлянув, ответил Давыденко. – Женщина лет тридцати семи, с виду колхозница. Её туда отец Ва-силий пристроил.
– На кой хрен? – хмуро спросил Колобродов.
– Я у него не спрашивал, товарищ майор.
– Ну, и что тебе эта колхозница сказала?
– Говорит, сыр в сыроварне делает по просьбе отца Василия.
– Сыр? – усмехнувшись, переспросил Колобродов.
– Ну да. Якобы работу искала. Потому и приехала к отцу Василию.
– Я надеюсь, ты хоть данные её записал? – поинтересовался майор. – По базам пробил её?
– Так я посмотрел её паспорт, всё при ней. Зарегистрирована она в соседней области.
Колобродов взбесился:
– Ты идиот! А если она в розыске за кем-нибудь? А вдруг она замочила кого-то и прячется в нашем лесу?
Давыденко виновато опустил голову:
– Виноват, товарищ майор, завтра зайду опять и все подробно запишу.
Колобродов обжигающим взглядом смотрел на подчиненного.
– Только попробуй не зайти. Выбей из нее всю информацию: семья, муж, дети, родители, где работа-ла, с кем спала. Ты меня понял?
Давыденко вскочил со стула:
– Так точно!
Колобродов наклонился над столом и тихо, почти шепотом, произнес:
– Сделай так, чтобы жизнь ей медом не казалась. Что хочешь с ней делай, но эта баба должна свалить из монастыря, и как можно быстрее. И ты знаешь, почему.
Давыденко молча закивал головой.
– Всё, иди, – уже спокойно произнес Колобродов.
Закупив необходимые продукты, Ольга зашла в переговорный пункт, чтобы позвонить родителям. Трубку взяла мама. Она очень обрадовалась, стала в подробностях расспрашивать Ольгу о работе, жилье и самочувствии. Спросила, собирается ли она приехать домой или вернуться насовсем, посетовала на то, что дети по ней скучают. У Ольги навернулись на глаза слёзы, она смах-нула их, а сама постаралась успокоить мать. В конце концов она сказала, что, если работа не принесет денег, то она непременно вернётся обратно. На этом разговор и закончился. Идя с сумками по тропинке в гору, к монастырю, Ольга всё вспоминала о визите к ней участкового. Два года, проведенные в Чечне, оставили свой отпечаток на нервной системе: она понимала, что где-то в глубине души она осталась надломленной после того, что делала и видела вокруг себя. Окунувшись в тяжелую военную жизнь, она обрела способность к самосохранению. Её командир полка, прошедший Афган, имеющий ранения, не один раз твердил ей: «Оленька, это война. Не убьёшь ты – значит, убьют тебя. Для себя всегда держи гранату, в плен не сдавайся. И помни, что умирать не страшно: страшно встать перед врагом на колени». Дважды она висела на волоске от смерти: сначала в пригороде Грозного её зацепил снайпер чуть выше бедра, а потом осколки от разорвавшейся гранаты повредили плечо. В итоге попала в госпиталь, расположенный в Моздоке. После двух операций её отправили долечиваться в Ростов и уже оттуда комиссовали как негодную к военной службе. Возвратившись из госпиталя домой, Ольга пообещала себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будет вспоминать о войне. А теперь война сама напоминает о себе: сначала участковый, потом этот бункер…
Вскоре Ольга дошла до монастыря. До поздней ночи она готовила сыр, и, к её радости, он получился просто на славу. Ей нравилось это занятие, такое непохожее на страшные в своей обыденности военные будни. Сожалела она лишь об одном: что рядом не было детей.
Николай проснулся, как обычно, около пяти утра. Он подошёл к висевшему на стене календарю. Было двенадцатое июня, праздник – День России. Предстояло сделать очень много дел, одно из них покупка колес к телеге: те, что стояли сейчас, пришли в негодность. Пять лет назад кузнец со станции приспособил на его телегу надувные колеса от сеялки, а приобрести их можно было только в одном месте – в мастерской, где стоит вся уборочная и посевная техника. Благо, что инженер там оказался человеком пьющим и легко согласился за два «пузыря» отдать Николаю колеса от списанной техники. Затем надо было заехать на рынок и оставить на реализацию мёд с пасеки. Там он надеялся увидеть Ольгу. Эта целеустремленная женщина ему очень нравилась. Понимая, что ей непросто в этом лесу одной жить и уж тем более готовить сыры, он всякий раз готов был прийти на помощь. Но боялся, что его желание помочь может показаться ей навязчивым.
Ольга проснулась, когда солнце только-только вставало. Выпив стакан молока, она уложила сыры по пакетам и, перекрестившись на дорогу, вышла из подвала монастыря. Народ постепенно заполнял рынок. Часа за три Ольга продала весь сыр. На этот раз она для пробы нарезала чуть больше кусочков. Люди с удовольствием пробовали, интересовались тем, как она его готовит, какие использует продукты. Узнав, что сыр приготовлен в сыроварне монастыря и что Ольга живёт там же, покупатели сразу же настораживались. Но любопытство, очевидно, заставляло их подойти вновь, и почти каждый из них тихо спрашивал: «А не страшно жить одной в лесу, да ещё в развалинах монастыря? Ты же, наверно, знаешь, что там убили всю семью священника?» На все такие вопросы Ольга отвечала одной фразой: «Да кому я нужна?»
Она уже собиралась уходить, когда к ней подошел Николай. Увидев егеря, она обрадовалась. На его предложение вместе поехать в лес Ольга согласилась, но попросила проехать мимо почты. От удачной продажи сыра настроение у Ольги было хорошее. Большую часть вырученных денег она решила отправить своим детям, батюшке Василию купить для храма свечи, а то, что останется, оставить себе на еду. Неделю назад она случайно узнала о подработке в местной пивной: теперь она будет мыть там полы дважды в неделю. На деньги, которые ей там заплатят, она купит все необходимое для новой партии сыра. К сыроварне они ехали не спеша. Лошадь словно чувствовала, что людям в телеге нужно поговорить. Они и разговаривали на самые разные темы, шутили, смеялись. Подъезжая к монастырю, Николай признался Ольге, что хочет сделать ей подарок. Откинув брезент, он достал новую флягу, которая была заполнена молоком. Ольга была на седьмом небе от счастья и, неожиданно для самой себя, поцеловала Николая в небритую щёку. От неожиданности тот смутился, но тут же улыбнулся. Они договорились, что в выходной обязательно встретятся: сделают шашлык и попьют лесного чая. Николай спустил в сыроварню флягу и тотчас уехал. Ольга села на топчан и, улыбаясь, перебирала в памяти моменты этой встречи. Его забота о ней взволновала её до глубины души. Несомненно, Николай вызывал у Ольги симпатию, но торопить события в отношениях ей не хотелось. К тому же, она не любила взваливать свои проблемы на друзей и близких, а сейчас они у неё, как ни крути, появились. Вспомнив, что у неё закончилась вода, она взяла ведро и направилась к выходу, собираясь дойти до родника. В это мгновенье дверь открылась, и на пороге появился участковый, тот самый, который приходил к ней несколько дней назад.
– Куда это ты собралась? – спросил он, не отводя взгляда от Ольги.
Она почувствовала исходящий от него резкий запах алкоголя.
– За водой, – сухо ответила она, давая своей сдержанностью понять, что он незваный гость и что его появление в сыроварне для неё неприятно.
Не ожидая от этой встречи ничего хорошего, Ольга, пока участковый не спохватился, попыталась занять более выгодную позицию, пройдя между ним и дверным проёмом, но в этот момент получила сильный удар кулаком в грудь. Она упала на пол, почувствовав, что ей трудно дышать, боль сковала всё тело. Участковый подошел к ней, и присел рядом на корточки.
– Ты сегодня была на рынке? – злобно спросил он, обхватив пальцами её горло.
Ольга молчала, в упор глядя на него, еле сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в груди. Участковый был крупного телосложения и учитывая это, будучи прижатая им к полу, Ольга поняла, что возможности сопротивляться ему у неё не было. В создавшейся ситуации она думала лишь об одном: надо попытаться поймать подходящий момент, вскочить на ноги и выбежать из подвала.
– Отвечай, сука! – закричал милиционер.
Ольга почувствовала, как несколько капель его слюны упали на её лицо. Ярость участкового, взбешённого упорным молчанием Ольги, только усилилась. Он мельком осмотрел тесное помещение сыроварни, затем, взяв Ольгу за волосы, волоком потащил её к топчану. Она не закричала, лишь стиснула от боли зубы. Швырнув Ольгу на топчан, участковый стал снимать с себя рубашку.
– Значит, платить ты, падла, не хочешь, – кричал он, - а жить без прописки и зарабатывать бабло на вонючем сыре хочешь? Нет, дорогуша, за всё в этой жизни нужно платить.
Он навис над ней. Ольга почувствовала отвратительный запах перегара и пота. Она попыталась ударить участкового ногой в пах, но тот успел перехватить её, схватить за ступню и резко крутануть. Она вскрикнула от боли. Навалившись на Ольгу, он стал рвать на ней одежду. Ей удалось несколько раз ударить участкового по лицу, но под тяжестью его тела силы покидали её.
Ольга шутливо подхватила:
– Ну да. А в ящиках твоя помидорная рассада. Вместительные. Кстати, что в них?
Николай подошёл к одному из ящиков и открыл крышку. Заглянув внутрь, Ольга обомлела: ящик был полностью загружен автоматами Калашникова. Тут же, в соседних ящиках, находились патроны, гранаты, противотанковые гранатомёты. В оцепенении она простояла около минуты. Затем, взяв в руки новенький, ещё в смазке, автомат, сняла его с предохранителя, передёрнула затвор. Егерь смотрел, как легко она обращается с оружием.
– Ну, как тебе? – спросил он. – Я, когда сам в первый раз всё это увидел, то сразу вспомнил свой «калаш» в Афгане.
– Круто, – протянула Ольга, положив автомат обратно в ящик. – Где ты их взял? Да ещё столько.
– Так я их нигде и не брал, – ответил Николай. – Егорыч, прежний лесник, рассказывал, что в восьмидесятых, когда не было этого болота, здесь проходили масштабные ученья. Солдатики окапывались, бегали в атаку, кричали «ура». А потом, прямо отсюда их на вертолётах переправили сначала в Узбекистан, а оттуда в Афган. Говорят, сборы были спешные и недолгие. Много тут чего после них мужики находили. Вот и про бункер этот, видать в спешке то и подзабыли. Такое в нашей армии сплошь и рядом. Я уж не говорю об оружии: людей иногда забывают взять. Да что мне тебе рассказывать? В Чечне, небось, и не такого навидалась.
Ольга покачала головой.
– Кошмар. Здесь этого добра хватит на роту. Неужели они потом не опомнились? Это же не сигареты, которые можно где-то оставить.
Николай пожал плечами.
– Получается, что нет.
Ольга посмотрела на егеря.
– И что ты хочешь со всем этим железом делать?
– Не знаю. Иногда хочется…
– Что хочется? – переспросила Ольга.
Николай задумчиво улыбнулся.
– А хочется взять вот эту дуру, – он положил ладонь на пулемёт Калашникова, – прихватить пару цин-ков и сходить к главе района. А заодно и к прокурору наведаться. Напомнить этим упырям, сколько душ они загубили, про вывезенный ими дармовой лес для их дворцов, про десятки убитых лосей, кабанов. Про семью дьякона…
– Понимаю тебя, – тихо сказала Ольга. – Пошли, мне пора.
Они вышли из болота и направились в сторону монастыря.
– Слушай, а может, ты временно переберёшься ко мне? – предложил Николай. – Есть у меня ещё одна комната. Да и безопаснее будет.
Ольга отрицательно покачала головой.
- Нет, я не могу. Там у меня всё под рукой, да и рынок ближе. А что касается их угроз, я так скажу: сыр буду варить как прежде, мне это по сердцу. А платить им я не буду. Это моё окончательное слово.
Упрямство Ольги и расстроило, и растрогало Николая:
- С сегодняшнего дня беру тебя под охрану, – твёрдо сказал он. – Если буду с тобой, эти упыри тебя не тронут. Они уже имели со мной дело и отлично знают, что я не тот человек, который вот так спустит им их произвол.
Но Ольга была непреклонна:
- Ты, пойми, – увещевала она Николая, – я просто не хочу обострять и без того сложную ситуацию. Я хочу здесь работать, мне это в радость. А с участковым я разберусь сама. Он просто берёт меня на испуг, а я дам ему понять, что это бесполезно и глупо.
Николаю не хотелось ссориться с Ольгой, и он в конце концов уступил.
- Хорошо, - согласился он неохотно, – но я очень тебя прошу: если вдруг ты поймёшь, что тебе необходима помощь, дай мне об этом знать через батюшку Василия.
Ольга противиться не стала, хоть и осталась при своём мнении:
– Постараюсь, – только и сказала она.
Проводив Ольгу до монастыря, егерь направился к себе, в лесничество. По пути он только и думал, что об участковом, который приходил к Ольге. «Нет, эти просто так не приходят. Они боятся, что Ольга своим занятием привлечёт к себе внимание людей. Да ещё, чего доброго, местная пресса заинтересуется», – взволнованно подумал он.
Глава 9
В эту ночь Ольга долго не могла заснуть. Перед сном она, как обычно, подпёрла изнутри дверь сыро-варни, поставила у входа два пустых ведра, чтобы незваные гости не смогли проникнуть внутрь бесшумно. Интуиция подсказывала ей, что приход участкового из милиции носил предупредительный характер. Скорее всего их насторожил тот факт, что она поселилась здесь, мелькнуло у неё. Мол, начнут к ней приходить грибники, охотники, станут расспрашивать про убийство семьи дьякона, поползут нехорошие сплетни, или, чего доброго, она сама наткнётся на какие-то улики.
Ольга тяжело вздохнула, прислушиваясь к шорохам за стеной. Как ей поступить дальше, она не знала. Ясно было лишь, что для решения этой проблемы у неё есть всего два пути: либо платить долю ментам, либо послать их к чертовой бабушке.
Так и не приняв какого-либо решения, Ольга заснула. Всю ночь ей снились кошмары: сначала скри-вившаяся физиономия участкового, потом минное поле, по которому она шла, ожидая, что следующий шаг будет последним...
Проснулась от собственного крика. За окном уже брезжил рассвет.
Дождавшись, когда рассвело окончательно, она взяла пакеты с пустыми пластиковыми бутылками, деньги, вырученные с продажи первой партии сыра и, выйдя из сыроварни, быстрой походкой направилась на станцию, где располагался базар. В этот раз, чтобы сварить больше сыра на продажу, ей предстояло купить немало молока, творога, яиц.
В это самое время в районном отделении милиции проходила утренняя планёрка. Майор Колобродов был в отвратительном настроении. Днем ранее его заслушивали в ГУВД, было много нареканий в адрес отделения. В тот момент он думал, что все заместители начальника главка разорвут его на мелкие кусочки, и лишь каким-то случайным образом смог выдержать этот прессинг. Накричав на личный состав, Колобродов отвёл душу. Потом заговорил по существу: потребовал активизировать работу, тащить в отделение всех бродяг, пьяниц и тунеядцев. Уделил внимание сбору штрафов, особенно за нарушение торговли на улицах и рынках. Наконец, обозвав всех сотрудников лоботрясами и лентяями, майор закончил планёрку.
– Давыденко остаться, остальные по рабочим местам! – рявкнул Колобродов.
Когда все вышли из кабинета, майор кивнул участковому на стул. – Давай, рассказывай, что там у тебя с монастырем в лесу. Что там еще за баба?
– Да ничего криминального, товарищ майор, – нервозно кашлянув, ответил Давыденко. – Женщина лет тридцати семи, с виду колхозница. Её туда отец Ва-силий пристроил.
– На кой хрен? – хмуро спросил Колобродов.
– Я у него не спрашивал, товарищ майор.
– Ну, и что тебе эта колхозница сказала?
– Говорит, сыр в сыроварне делает по просьбе отца Василия.
– Сыр? – усмехнувшись, переспросил Колобродов.
– Ну да. Якобы работу искала. Потому и приехала к отцу Василию.
– Я надеюсь, ты хоть данные её записал? – поинтересовался майор. – По базам пробил её?
– Так я посмотрел её паспорт, всё при ней. Зарегистрирована она в соседней области.
Колобродов взбесился:
– Ты идиот! А если она в розыске за кем-нибудь? А вдруг она замочила кого-то и прячется в нашем лесу?
Давыденко виновато опустил голову:
– Виноват, товарищ майор, завтра зайду опять и все подробно запишу.
Колобродов обжигающим взглядом смотрел на подчиненного.
– Только попробуй не зайти. Выбей из нее всю информацию: семья, муж, дети, родители, где работа-ла, с кем спала. Ты меня понял?
Давыденко вскочил со стула:
– Так точно!
Колобродов наклонился над столом и тихо, почти шепотом, произнес:
– Сделай так, чтобы жизнь ей медом не казалась. Что хочешь с ней делай, но эта баба должна свалить из монастыря, и как можно быстрее. И ты знаешь, почему.
Давыденко молча закивал головой.
– Всё, иди, – уже спокойно произнес Колобродов.
Закупив необходимые продукты, Ольга зашла в переговорный пункт, чтобы позвонить родителям. Трубку взяла мама. Она очень обрадовалась, стала в подробностях расспрашивать Ольгу о работе, жилье и самочувствии. Спросила, собирается ли она приехать домой или вернуться насовсем, посетовала на то, что дети по ней скучают. У Ольги навернулись на глаза слёзы, она смах-нула их, а сама постаралась успокоить мать. В конце концов она сказала, что, если работа не принесет денег, то она непременно вернётся обратно. На этом разговор и закончился. Идя с сумками по тропинке в гору, к монастырю, Ольга всё вспоминала о визите к ней участкового. Два года, проведенные в Чечне, оставили свой отпечаток на нервной системе: она понимала, что где-то в глубине души она осталась надломленной после того, что делала и видела вокруг себя. Окунувшись в тяжелую военную жизнь, она обрела способность к самосохранению. Её командир полка, прошедший Афган, имеющий ранения, не один раз твердил ей: «Оленька, это война. Не убьёшь ты – значит, убьют тебя. Для себя всегда держи гранату, в плен не сдавайся. И помни, что умирать не страшно: страшно встать перед врагом на колени». Дважды она висела на волоске от смерти: сначала в пригороде Грозного её зацепил снайпер чуть выше бедра, а потом осколки от разорвавшейся гранаты повредили плечо. В итоге попала в госпиталь, расположенный в Моздоке. После двух операций её отправили долечиваться в Ростов и уже оттуда комиссовали как негодную к военной службе. Возвратившись из госпиталя домой, Ольга пообещала себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будет вспоминать о войне. А теперь война сама напоминает о себе: сначала участковый, потом этот бункер…
Вскоре Ольга дошла до монастыря. До поздней ночи она готовила сыр, и, к её радости, он получился просто на славу. Ей нравилось это занятие, такое непохожее на страшные в своей обыденности военные будни. Сожалела она лишь об одном: что рядом не было детей.
Глава 10
Николай проснулся, как обычно, около пяти утра. Он подошёл к висевшему на стене календарю. Было двенадцатое июня, праздник – День России. Предстояло сделать очень много дел, одно из них покупка колес к телеге: те, что стояли сейчас, пришли в негодность. Пять лет назад кузнец со станции приспособил на его телегу надувные колеса от сеялки, а приобрести их можно было только в одном месте – в мастерской, где стоит вся уборочная и посевная техника. Благо, что инженер там оказался человеком пьющим и легко согласился за два «пузыря» отдать Николаю колеса от списанной техники. Затем надо было заехать на рынок и оставить на реализацию мёд с пасеки. Там он надеялся увидеть Ольгу. Эта целеустремленная женщина ему очень нравилась. Понимая, что ей непросто в этом лесу одной жить и уж тем более готовить сыры, он всякий раз готов был прийти на помощь. Но боялся, что его желание помочь может показаться ей навязчивым.
Ольга проснулась, когда солнце только-только вставало. Выпив стакан молока, она уложила сыры по пакетам и, перекрестившись на дорогу, вышла из подвала монастыря. Народ постепенно заполнял рынок. Часа за три Ольга продала весь сыр. На этот раз она для пробы нарезала чуть больше кусочков. Люди с удовольствием пробовали, интересовались тем, как она его готовит, какие использует продукты. Узнав, что сыр приготовлен в сыроварне монастыря и что Ольга живёт там же, покупатели сразу же настораживались. Но любопытство, очевидно, заставляло их подойти вновь, и почти каждый из них тихо спрашивал: «А не страшно жить одной в лесу, да ещё в развалинах монастыря? Ты же, наверно, знаешь, что там убили всю семью священника?» На все такие вопросы Ольга отвечала одной фразой: «Да кому я нужна?»
Она уже собиралась уходить, когда к ней подошел Николай. Увидев егеря, она обрадовалась. На его предложение вместе поехать в лес Ольга согласилась, но попросила проехать мимо почты. От удачной продажи сыра настроение у Ольги было хорошее. Большую часть вырученных денег она решила отправить своим детям, батюшке Василию купить для храма свечи, а то, что останется, оставить себе на еду. Неделю назад она случайно узнала о подработке в местной пивной: теперь она будет мыть там полы дважды в неделю. На деньги, которые ей там заплатят, она купит все необходимое для новой партии сыра. К сыроварне они ехали не спеша. Лошадь словно чувствовала, что людям в телеге нужно поговорить. Они и разговаривали на самые разные темы, шутили, смеялись. Подъезжая к монастырю, Николай признался Ольге, что хочет сделать ей подарок. Откинув брезент, он достал новую флягу, которая была заполнена молоком. Ольга была на седьмом небе от счастья и, неожиданно для самой себя, поцеловала Николая в небритую щёку. От неожиданности тот смутился, но тут же улыбнулся. Они договорились, что в выходной обязательно встретятся: сделают шашлык и попьют лесного чая. Николай спустил в сыроварню флягу и тотчас уехал. Ольга села на топчан и, улыбаясь, перебирала в памяти моменты этой встречи. Его забота о ней взволновала её до глубины души. Несомненно, Николай вызывал у Ольги симпатию, но торопить события в отношениях ей не хотелось. К тому же, она не любила взваливать свои проблемы на друзей и близких, а сейчас они у неё, как ни крути, появились. Вспомнив, что у неё закончилась вода, она взяла ведро и направилась к выходу, собираясь дойти до родника. В это мгновенье дверь открылась, и на пороге появился участковый, тот самый, который приходил к ней несколько дней назад.
– Куда это ты собралась? – спросил он, не отводя взгляда от Ольги.
Она почувствовала исходящий от него резкий запах алкоголя.
– За водой, – сухо ответила она, давая своей сдержанностью понять, что он незваный гость и что его появление в сыроварне для неё неприятно.
Не ожидая от этой встречи ничего хорошего, Ольга, пока участковый не спохватился, попыталась занять более выгодную позицию, пройдя между ним и дверным проёмом, но в этот момент получила сильный удар кулаком в грудь. Она упала на пол, почувствовав, что ей трудно дышать, боль сковала всё тело. Участковый подошел к ней, и присел рядом на корточки.
– Ты сегодня была на рынке? – злобно спросил он, обхватив пальцами её горло.
Ольга молчала, в упор глядя на него, еле сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в груди. Участковый был крупного телосложения и учитывая это, будучи прижатая им к полу, Ольга поняла, что возможности сопротивляться ему у неё не было. В создавшейся ситуации она думала лишь об одном: надо попытаться поймать подходящий момент, вскочить на ноги и выбежать из подвала.
– Отвечай, сука! – закричал милиционер.
Ольга почувствовала, как несколько капель его слюны упали на её лицо. Ярость участкового, взбешённого упорным молчанием Ольги, только усилилась. Он мельком осмотрел тесное помещение сыроварни, затем, взяв Ольгу за волосы, волоком потащил её к топчану. Она не закричала, лишь стиснула от боли зубы. Швырнув Ольгу на топчан, участковый стал снимать с себя рубашку.
– Значит, платить ты, падла, не хочешь, – кричал он, - а жить без прописки и зарабатывать бабло на вонючем сыре хочешь? Нет, дорогуша, за всё в этой жизни нужно платить.
Он навис над ней. Ольга почувствовала отвратительный запах перегара и пота. Она попыталась ударить участкового ногой в пах, но тот успел перехватить её, схватить за ступню и резко крутануть. Она вскрикнула от боли. Навалившись на Ольгу, он стал рвать на ней одежду. Ей удалось несколько раз ударить участкового по лицу, но под тяжестью его тела силы покидали её.
