Каждый монитор показывал такой же мраморно-пластиковый бокс, в каком мэр и его приспешники заперли деда сестёр, и их новых «знакомых по несчастью». Однако все камеры при этом выглядели по-разному: какие-то были доверху заполнены водой и представляли собой нечто вроде аквариума, а какие-то больше походили на средневековые темницы, со свисающими с потолка цепями и классическими стальными столами, больше подходящими для пыток, нежели для обеда. В каких-то камерах горел яркий свет и было хорошо видно, что происходит внутри – в других же, наоборот, царила кромешная тьма, и только подключенная система тепловизоров давала ясное представление о том, что в помещении находится кто-то живой. «Живой», пожалуй, было сказано слишком громко – единственное, что объединяло всю эту сеть разномастных «коробок» заключалось в необычности их обитателей.
Перед глазами сестёр мелькало множество непонятных существ, многие из которых вообще не были похоже на людей. Однако и животными, в полном смысле этого слова, их назвать тоже было нельзя. Обитатели боксов представляли собой, своего рода, бестиарий – настолько же экзотический, как «умные» часы одной очень известной компании, красовавшиеся на правом запястье мэра.
Грослин особенно поразило некое растениеподобное существо, отдаленно напоминавшее лилию и «венерин башмачок» одновременно. Минни же без труда узнала того самого «фонарщика», поймать которого им стоило такого огромного труда: сейчас пленённая рыбина мирно плавала в своём личном аквариуме, внутри которого у неё имелся даже свой собственный «замок-пещерка» (правда, по лёгким прикидкам Минни, размером тот был с небольшой одноэтажный коттедж).
В отличие от сестёр, Блэквуд с интересом наблюдал за одним конкретным монитором, на чёрно-белой поверхности которого разворачивалось кровавое пиршество его самого любимого смотрителя. «Любимого», потому что мэру нравилась её отчаянная жестокость, её абсолютное подчинение своим первородным инстинктам. Трудно поверить, что ещё совсем недавно этот прекрасный хищник прибыл сюда в образе жалкой неудачницы, обречённой остаток своей жизни коротать в Ривер-Бридж, где ей, в лучшем случае, повезло бы лишь круглосуточно шить форму для рабочих местного пенькового завода.
-- Да-а-а…, - с придыханием произнёс Блэквуд. Его алые губы растянулись в хищной улыбке чуть не до самых ушей, явив при этом поразительную гибкость ротовых мышц. Девушки, сидящие позади него, не видели, как плавно потемнели бирюзовые глаза мэра. Нечто опасное готово было вот-вот вырваться наружу, однако усилием воли Блэквуд заставил себя успокоиться. Хорошо, что все происходящее за пределами этой комнаты надёжно записывалось – позже, он обязательно заберет себе запись, чтобы в свободную минутку всласть поупиваться предсмертным ужасом в глазах одного из своих солдат. «Репит – одно из лучших изобретений человечества», - подумал про себя Блэквуд, одновременно поворачиваясь к сёстрам.
-- Итак, «Сияющие»! Безусловно, епископ Корнетти будет счастлив, заполучив разом всю коллекцию! Однако, одного лота всё-таки не хватает… Судя по всему, вы знаете, где сейчас ещё одна ваша сестра?
Минни нервно поёрзала на старом компьютерном кресле супер-эконом класса, к которому была привязана. Рядом, на точно таком же, сидела Гро. Руки и ноги обеих были пристёгнуты к стульям особыми пластиковыми наручниками, при этом ничуть не хуже впивавшимися в тело, нежели их стальные собратья. Довершал картину небольшой военный отряд из пяти человек, взявший сестёр в «ненавязчивое» кольцо из наставленных на них полуавтоматических винтовок.
Грослин сжала руки в кулаки до такой степени, что почувствовала, как ногти впиваются в кожу до крови. Вместе с этим, она буквально прочувствовала внутри себя длинную ледяную руку, начавшую постепенно протягиваться к её сердцу. Через секунду, светловолосая Кроу ощутила мелкий озноб.
-- О-о, да мы побледнели? Никак не можем вспомнить, где оставили «младшенькую»? Грослин, так ведь, кажется? Поймите, мне в любом случае удастся найти вашу сестру – город маленький и, поверьте, каждый дом здесь я знаю лучше, чем свой собственный. – Блэквуд снисходительно улыбнулся. – Вопрос только в том, как быстро я смогу это сделать и сколько моего драгоценного терпения вы готовы потратить, прежде чем пожалеете, что, в принципе, родились на свет.
Грослин ощутила, как нечто холодное и крепкое стиснуло её сердце, заставляя его биться медленнее, а мозг, между тем, работать быстрее. Одновременно с этим, Гро ощутила покой, что в этих обстоятельствах было совсем уж странно. «Покажи ему, кто здесь настоящий хозяин, Гросселинда!», - прошелестел голос в её голове. Блондинка с трудом повернула голову и увидела, с каким ужасом смотрит на неё Минни. «Тебя нет, - прошептала девушка самой себе, но губы словно задеревенели – не хотели слушаться. – Тебя нет!». «Ну уж нет, - ответил ей в унисон зловещий голос Берты, - я очень даже есть!».
В ту же секунду Грослин словно задохнулась, стремительно проваливаясь в темноту собственного сознания. Её как будто выволокли через тонкую оболочку собственного тела и подвесили под потолком комнаты. Гро четко видела собственное тело, привязанное к компьютерному креслу, и младшую сестру, пытавшуюся безуспешно заглянуть ей в лицо. Очевидно, Минни что-то говорила ей, но она ничего не могла разобрать. Через сотую долю мгновения, Гро (или то, что являлось её душой) откинуло прямиком на военный отряд, а дальше началось что-то невообразимое. Казалось, девушку в прямом смысле «протащили» сквозь тела всех пятерых, и, если уж быть до конца откровенным, сделано это было не самым гуманным способом. Старшая из Кроу ощутила, как «врывается» в тела мужчин прямиком через ушную раковину, и, затрагивая каким-то невероятным образом всю их память, мысли, чувства и воспоминания – «вылетает» из другого уха.
При этом, она точно могла сказать, о чём думает каждый из них, что чувствует и чего именно хочет в данный момент. Так, один из пятерки вообще думал не о приказе к немедленному расстрелу сестёр (в случае, если что-то пойдёт не так), а о своей жене и детях, и о том, как здорово было бы провести с ними эти выходные – если бы они были живы. Ещё один думал о волосах Минни, вернее о том, что непременно отрежет себе на память прядь (а, может, даже и парочку) – когда та уже будет не в состоянии дышать. И ни один из этих людей не думал о Боге, или о том, какое святое дело они выполняют, держа сейчас в заложниках двух несчастных женщин, выглядящих максимально жалко.
Вместе со всей этой массой образов, Грослин вдруг осознала ещё одну вещь: она чувствует движение всех этих процессов как бы «в потоке», соприкасается с ними и удерживает их, словно разъярённых сторожевых собак на поводке. И поводок этот был очень длинным, чертовски длинным. Гро показалось, что её дух хорошенько встряхнули и вновь запустили куда-то, словно теннисный мячик. Сквозь шум в ушах и стук колотящегося в груди сердца, девушка поняла, что снова находится в собственном теле. Вот только вместе с ней, в нём был кто-то ещё, и этот кто-то сейчас им управлял.
Минни же увидела, как с лица её сестры за доли секунды сходит вся краска, словно кто-то вдруг решил, что Гро больше пойдёт цвет кожи «ультра-слоновая кость». Вместе с тем, Минни заметила и расплывшиеся под глазами Грослин тёмные круги неестественно больших размеров. А затем её сестра, наконец, подняла голову, устремив на Блэквуда взгляд, полный холодной ненависти и презрения. Не её взгляд. Обычно отливавшие изумрудной зеленью глаза, стали вдруг угольно-черными, а вместо зрачка загорелся холодный лиловый огонёк. Гро улыбнулась мэру одними уголками губ, произнеся неожиданно тонким, язвительным голосом:
-- Не волнуйся, дорогой. Моё терпение кончится гораздо быстрее…
-- Грослин!? – только и успела взвизгнуть Минни.
В тишине комнаты внезапно раздался звук перезаряжаемых патронов. В следующее мгновение, все «стволы» были направлены прямиком на Блэквуда. Мэр, казалось, лишь слегка удивился, но удостоил Грослин поощрительной улыбкой.
-- Ма-ни-пу-ля-ция, - произнёс он по слогам. – А что? Неплохо, мне нравится. Вот только я не уверен, что ты решишься выстрелить в того, кому простые пули нипочём.
-- Жаль, могли бы поиграться, - жалобно протянула Грослин. – Но правда в том, что у меня сейчас другие планы.
Одновременно раздалось пять очередей. Оглушительные звуки выстрелов заставили Минни сжаться в комок и крепко зажмуриться. К её удивлению, всё закончилось очень быстро. Она даже не почувствовала, как упали с её рук и ног тугие путы.
-- Мы уходим. Можешь нас не провожать. – Услышала Минни голос Гро.
Открыв глаза, девушка не поверила увиденному: вся охрана лежала на полу, расстрелянная из собственного же оружия. И только Грослин и Блэквуд стояли друг напротив друга, пытаясь, очевидно, пробуровить оппонента взглядом. Блэквуд недовольно засунул за щёку свой длинный язык, начав выводить там его кончиком странные, дёргающиеся символы.
-- Обидно, признаюсь. Это был мой лучший отряд…
Мэр Дарквилля притворно похлопал длинными рыжими ресницами, после чего вытащил из нагрудного кармана носовой платок. Состроив жалобную мину, Блэквуд сделал вид, что вытирает воображаемые слёзы, а затем вежливо взмахнул платочком.
В тот же момент, по полу прокатилась волна вибрации. Послышался тихий звон, как будто где-то в отдалении в хрустальные бокалы только-только начали наливать шампанское. Тела, лежавшие веером вокруг девушек, мелко задрожали. Воздух загустел, заставляя Минни чаще делать короткие вдохи, хотя на Грослин, казалось, это никак не отразилось. Та тоже смотрела на изувеченных солдат, но скорее с любопытством, чем с ужасом или состраданием. Такое поведение было отнюдь не характерно для её сестры – Минни, наконец, поняла, что здесь что-то не так.
Звон всё усиливался, доходя до сверхвысоких частот, и Минни зажала руками уши, чтобы избежать разрыва перепонок. Блэквуд по-прежнему стоял напротив Грослин, но на его лице уже играла торжествующая улыбка. В следующий миг пули, выпущенные в тела спецназовцев, с чавканьем и громким свистом вылетели обратно – устремившись со всей своей дьявольской скоростью к телу Гро.
Минни, с ужасом глядя на сестру, неожиданно почувствовала прилив некоей мощной энергии, словно током пронзившей её всю – с ног до головы. Она закричала, всё еще стоя с зажатыми ладонями ушами, и в то же мгновение воздух, и без того густой, намертво и окончательно застыл. Вместе с пулями, повисшими всего в нескольких сантиметрах от нагло улыбающегося лица женщины, прикрывающейся личиной её родной сестры - Грослин.
Давление было невероятно сильным. Блэквуд улыбался всё шире и шире – пока его рот окончательно не превратился в ощерившуюся черно-красную пасть. Под глазами у него также залегли огромные тени, а кожа приобрела пугающе-бледный, пергаментный оттенок. Через ставшую прозрачной кожу просвечивали, словно маленькие черные змеи, тонкие вены. Мэр всем своим корпусом наклонился вперед, пытаясь преодолеть ответное сопротивление, которое ему оказывала Грослин (или то, что управляло ее телом в этот момент). Пули, повисшие между ними, звонко вибрировали и вращались по своей оси с той же скоростью, как если бы их только что вновь выпустили из автоматов.
-- Прекрати, чистокровный, - прошелестела в лицо мэру Гро, - зачем нам сражаться друг с другом, если мы можем играть на одной стороне? Тебе нужна моя сила? Для чего, ведь ты и так сильнее всех, кого я когда-либо встречала… В прошлых веках.
-- Дорогая, с чего ты решила, что нужна мне?? – Рассмеялся в ответ Блэквуд. – Ты всего лишь ядерный реактор, запертый в этих симпатичных контейнерах – одна на троих, так ведь? Одной блондиночке не выдержать всю твою мощь, так что ты предусмотрительно разделила весь свой «пакет акций» на всех сестер. И Корнетти нужны все три контейнера, иначе он не заплатит мне столько, сколько я запросил.
-- Отец… Он всегда был так сентиментален.
Грослин с трудом, но всё же удалось поднять левую руку – и пули, висевшие в опасной близости от её лица – со свистом устремились вверх, изрешетив потолок.
-- Довольно, - произнесла она. – Я догадывалась, что времена изменились, и теперь купить долг и честь не составит проблемы для того, кто всегда привык платить щедро. Иногда даже слишком… Но что моему отцу удалось купить столь независимую силу как ты…
Блэквуд шумно выдохнул, и постепенно стал возвращаться к привычному облику.
-- Деньги давно не играют в моем мире той роли, что они играли в твоем. Тут речь, скорее, о преимуществах сотрудничества.
-- И какого же рода это сотрудничество? – недобро спросила Альберта Корнетти устами Гролин Кроу.
-- Политическое.
В этот миг дверь кабинета буквально вылетела, заставив мэра и Грослин пригнуться. Пролетев над их головами, ударопрочная плексигласовая площадка угодила прямиком в мониторы – вызвав снопы искр и зловещее шипение освобожденного электрического тока. Минни Кроу встрепенулась и пришла в себя – всё это время она была вынужденным наблюдателем, не способным даже пошевельнуться.
-- Боже, ты не Грослин! Не Грослин! – задыхаясь, успела произнести Минни, прежде чем заметила обращенные на нее взгляды.
За выбитой дверью толпилась пёстрая компания, состоявшая из Балтимора Кроу, Хаммера, Мануэля с Верпетием, и Энди – лохматой и постоянно щурившей свои близорукие глаза за стеклами очков-шестигранников.
Первым вбежал Балтимор и сразу же бросился к Минни, заботливо обняв девушку, словно он и в самом деле был «самым лучшим дедушкой на свете». Минни ничего не понимала, кроме того, что вокруг нее сейчас была уйма народу, в то время как секундой ранее в кабинете не было никого, кроме них (её и Грослин) с мэром.
-- Ох, Даррел, предупреждаю – если ты хоть пальцем тронул моих девочек…, - голос старшего Кроу прозвучал одной глубокой угрозой.
-- Бэлт, да брось! У меня тут что – живодёрня какая-то? Мы с девушками мило беседовали, пока не заявились все вы (кстати, я включу разбитое оборудование в счет твоего пребывания здесь, Кроу – не сомневайся).
В доказательство своих слов, Блэквуд поправил пиджак и погрозил Балтимору указательным пальцем.
-- Что тут у вас происходит? – подал недовольный голос Мануэль.
-- Наверное, это я должен у вас спросить, – раздраженно парировал мэр. – Мне начать с того, что вы незаконно покинули места своего временного заключения, перебив при этом моих лучших людей?
-- Судя по количеству трупов здесь, это был не самый-то лучший из отрядов. – Иронично заметил Хаммер.
Блэквуд метнул в него взгляд, полный ненависти и презрения.
-- Хватит!!! Заткнитесь все!!! – неожиданно закричала Минни. Ошарашенный, Балтимор отступил от девушки на пару шагов.
-- Грослин! Что вы сделали с ней?! – пошла на мэра «в атаку» Минни, словно только сейчас наконец осознала, что было до того момента, как она «застыла».
-- А малышка не промах, - усмехнулся Блэквуд.
Вместо ответа, Минни от всей души «впаяла» свой изящный кулачок в скулу рыжеволосого хама. После чего подошла к сестре и обнаружила теперь уже её «застывшей»: Грослин была словно в прострации или шоковом состоянии, не реагировала на свое имя и попытку привести её в чувства с помощью лёгкой встряски.
Перед глазами сестёр мелькало множество непонятных существ, многие из которых вообще не были похоже на людей. Однако и животными, в полном смысле этого слова, их назвать тоже было нельзя. Обитатели боксов представляли собой, своего рода, бестиарий – настолько же экзотический, как «умные» часы одной очень известной компании, красовавшиеся на правом запястье мэра.
Грослин особенно поразило некое растениеподобное существо, отдаленно напоминавшее лилию и «венерин башмачок» одновременно. Минни же без труда узнала того самого «фонарщика», поймать которого им стоило такого огромного труда: сейчас пленённая рыбина мирно плавала в своём личном аквариуме, внутри которого у неё имелся даже свой собственный «замок-пещерка» (правда, по лёгким прикидкам Минни, размером тот был с небольшой одноэтажный коттедж).
В отличие от сестёр, Блэквуд с интересом наблюдал за одним конкретным монитором, на чёрно-белой поверхности которого разворачивалось кровавое пиршество его самого любимого смотрителя. «Любимого», потому что мэру нравилась её отчаянная жестокость, её абсолютное подчинение своим первородным инстинктам. Трудно поверить, что ещё совсем недавно этот прекрасный хищник прибыл сюда в образе жалкой неудачницы, обречённой остаток своей жизни коротать в Ривер-Бридж, где ей, в лучшем случае, повезло бы лишь круглосуточно шить форму для рабочих местного пенькового завода.
-- Да-а-а…, - с придыханием произнёс Блэквуд. Его алые губы растянулись в хищной улыбке чуть не до самых ушей, явив при этом поразительную гибкость ротовых мышц. Девушки, сидящие позади него, не видели, как плавно потемнели бирюзовые глаза мэра. Нечто опасное готово было вот-вот вырваться наружу, однако усилием воли Блэквуд заставил себя успокоиться. Хорошо, что все происходящее за пределами этой комнаты надёжно записывалось – позже, он обязательно заберет себе запись, чтобы в свободную минутку всласть поупиваться предсмертным ужасом в глазах одного из своих солдат. «Репит – одно из лучших изобретений человечества», - подумал про себя Блэквуд, одновременно поворачиваясь к сёстрам.
-- Итак, «Сияющие»! Безусловно, епископ Корнетти будет счастлив, заполучив разом всю коллекцию! Однако, одного лота всё-таки не хватает… Судя по всему, вы знаете, где сейчас ещё одна ваша сестра?
Минни нервно поёрзала на старом компьютерном кресле супер-эконом класса, к которому была привязана. Рядом, на точно таком же, сидела Гро. Руки и ноги обеих были пристёгнуты к стульям особыми пластиковыми наручниками, при этом ничуть не хуже впивавшимися в тело, нежели их стальные собратья. Довершал картину небольшой военный отряд из пяти человек, взявший сестёр в «ненавязчивое» кольцо из наставленных на них полуавтоматических винтовок.
Грослин сжала руки в кулаки до такой степени, что почувствовала, как ногти впиваются в кожу до крови. Вместе с этим, она буквально прочувствовала внутри себя длинную ледяную руку, начавшую постепенно протягиваться к её сердцу. Через секунду, светловолосая Кроу ощутила мелкий озноб.
-- О-о, да мы побледнели? Никак не можем вспомнить, где оставили «младшенькую»? Грослин, так ведь, кажется? Поймите, мне в любом случае удастся найти вашу сестру – город маленький и, поверьте, каждый дом здесь я знаю лучше, чем свой собственный. – Блэквуд снисходительно улыбнулся. – Вопрос только в том, как быстро я смогу это сделать и сколько моего драгоценного терпения вы готовы потратить, прежде чем пожалеете, что, в принципе, родились на свет.
Грослин ощутила, как нечто холодное и крепкое стиснуло её сердце, заставляя его биться медленнее, а мозг, между тем, работать быстрее. Одновременно с этим, Гро ощутила покой, что в этих обстоятельствах было совсем уж странно. «Покажи ему, кто здесь настоящий хозяин, Гросселинда!», - прошелестел голос в её голове. Блондинка с трудом повернула голову и увидела, с каким ужасом смотрит на неё Минни. «Тебя нет, - прошептала девушка самой себе, но губы словно задеревенели – не хотели слушаться. – Тебя нет!». «Ну уж нет, - ответил ей в унисон зловещий голос Берты, - я очень даже есть!».
В ту же секунду Грослин словно задохнулась, стремительно проваливаясь в темноту собственного сознания. Её как будто выволокли через тонкую оболочку собственного тела и подвесили под потолком комнаты. Гро четко видела собственное тело, привязанное к компьютерному креслу, и младшую сестру, пытавшуюся безуспешно заглянуть ей в лицо. Очевидно, Минни что-то говорила ей, но она ничего не могла разобрать. Через сотую долю мгновения, Гро (или то, что являлось её душой) откинуло прямиком на военный отряд, а дальше началось что-то невообразимое. Казалось, девушку в прямом смысле «протащили» сквозь тела всех пятерых, и, если уж быть до конца откровенным, сделано это было не самым гуманным способом. Старшая из Кроу ощутила, как «врывается» в тела мужчин прямиком через ушную раковину, и, затрагивая каким-то невероятным образом всю их память, мысли, чувства и воспоминания – «вылетает» из другого уха.
При этом, она точно могла сказать, о чём думает каждый из них, что чувствует и чего именно хочет в данный момент. Так, один из пятерки вообще думал не о приказе к немедленному расстрелу сестёр (в случае, если что-то пойдёт не так), а о своей жене и детях, и о том, как здорово было бы провести с ними эти выходные – если бы они были живы. Ещё один думал о волосах Минни, вернее о том, что непременно отрежет себе на память прядь (а, может, даже и парочку) – когда та уже будет не в состоянии дышать. И ни один из этих людей не думал о Боге, или о том, какое святое дело они выполняют, держа сейчас в заложниках двух несчастных женщин, выглядящих максимально жалко.
Вместе со всей этой массой образов, Грослин вдруг осознала ещё одну вещь: она чувствует движение всех этих процессов как бы «в потоке», соприкасается с ними и удерживает их, словно разъярённых сторожевых собак на поводке. И поводок этот был очень длинным, чертовски длинным. Гро показалось, что её дух хорошенько встряхнули и вновь запустили куда-то, словно теннисный мячик. Сквозь шум в ушах и стук колотящегося в груди сердца, девушка поняла, что снова находится в собственном теле. Вот только вместе с ней, в нём был кто-то ещё, и этот кто-то сейчас им управлял.
Минни же увидела, как с лица её сестры за доли секунды сходит вся краска, словно кто-то вдруг решил, что Гро больше пойдёт цвет кожи «ультра-слоновая кость». Вместе с тем, Минни заметила и расплывшиеся под глазами Грослин тёмные круги неестественно больших размеров. А затем её сестра, наконец, подняла голову, устремив на Блэквуда взгляд, полный холодной ненависти и презрения. Не её взгляд. Обычно отливавшие изумрудной зеленью глаза, стали вдруг угольно-черными, а вместо зрачка загорелся холодный лиловый огонёк. Гро улыбнулась мэру одними уголками губ, произнеся неожиданно тонким, язвительным голосом:
-- Не волнуйся, дорогой. Моё терпение кончится гораздо быстрее…
-- Грослин!? – только и успела взвизгнуть Минни.
В тишине комнаты внезапно раздался звук перезаряжаемых патронов. В следующее мгновение, все «стволы» были направлены прямиком на Блэквуда. Мэр, казалось, лишь слегка удивился, но удостоил Грослин поощрительной улыбкой.
-- Ма-ни-пу-ля-ция, - произнёс он по слогам. – А что? Неплохо, мне нравится. Вот только я не уверен, что ты решишься выстрелить в того, кому простые пули нипочём.
-- Жаль, могли бы поиграться, - жалобно протянула Грослин. – Но правда в том, что у меня сейчас другие планы.
Одновременно раздалось пять очередей. Оглушительные звуки выстрелов заставили Минни сжаться в комок и крепко зажмуриться. К её удивлению, всё закончилось очень быстро. Она даже не почувствовала, как упали с её рук и ног тугие путы.
-- Мы уходим. Можешь нас не провожать. – Услышала Минни голос Гро.
Открыв глаза, девушка не поверила увиденному: вся охрана лежала на полу, расстрелянная из собственного же оружия. И только Грослин и Блэквуд стояли друг напротив друга, пытаясь, очевидно, пробуровить оппонента взглядом. Блэквуд недовольно засунул за щёку свой длинный язык, начав выводить там его кончиком странные, дёргающиеся символы.
-- Обидно, признаюсь. Это был мой лучший отряд…
Мэр Дарквилля притворно похлопал длинными рыжими ресницами, после чего вытащил из нагрудного кармана носовой платок. Состроив жалобную мину, Блэквуд сделал вид, что вытирает воображаемые слёзы, а затем вежливо взмахнул платочком.
В тот же момент, по полу прокатилась волна вибрации. Послышался тихий звон, как будто где-то в отдалении в хрустальные бокалы только-только начали наливать шампанское. Тела, лежавшие веером вокруг девушек, мелко задрожали. Воздух загустел, заставляя Минни чаще делать короткие вдохи, хотя на Грослин, казалось, это никак не отразилось. Та тоже смотрела на изувеченных солдат, но скорее с любопытством, чем с ужасом или состраданием. Такое поведение было отнюдь не характерно для её сестры – Минни, наконец, поняла, что здесь что-то не так.
Звон всё усиливался, доходя до сверхвысоких частот, и Минни зажала руками уши, чтобы избежать разрыва перепонок. Блэквуд по-прежнему стоял напротив Грослин, но на его лице уже играла торжествующая улыбка. В следующий миг пули, выпущенные в тела спецназовцев, с чавканьем и громким свистом вылетели обратно – устремившись со всей своей дьявольской скоростью к телу Гро.
Минни, с ужасом глядя на сестру, неожиданно почувствовала прилив некоей мощной энергии, словно током пронзившей её всю – с ног до головы. Она закричала, всё еще стоя с зажатыми ладонями ушами, и в то же мгновение воздух, и без того густой, намертво и окончательно застыл. Вместе с пулями, повисшими всего в нескольких сантиметрах от нагло улыбающегося лица женщины, прикрывающейся личиной её родной сестры - Грослин.
Глава 13. Часть 3
***
Давление было невероятно сильным. Блэквуд улыбался всё шире и шире – пока его рот окончательно не превратился в ощерившуюся черно-красную пасть. Под глазами у него также залегли огромные тени, а кожа приобрела пугающе-бледный, пергаментный оттенок. Через ставшую прозрачной кожу просвечивали, словно маленькие черные змеи, тонкие вены. Мэр всем своим корпусом наклонился вперед, пытаясь преодолеть ответное сопротивление, которое ему оказывала Грослин (или то, что управляло ее телом в этот момент). Пули, повисшие между ними, звонко вибрировали и вращались по своей оси с той же скоростью, как если бы их только что вновь выпустили из автоматов.
-- Прекрати, чистокровный, - прошелестела в лицо мэру Гро, - зачем нам сражаться друг с другом, если мы можем играть на одной стороне? Тебе нужна моя сила? Для чего, ведь ты и так сильнее всех, кого я когда-либо встречала… В прошлых веках.
-- Дорогая, с чего ты решила, что нужна мне?? – Рассмеялся в ответ Блэквуд. – Ты всего лишь ядерный реактор, запертый в этих симпатичных контейнерах – одна на троих, так ведь? Одной блондиночке не выдержать всю твою мощь, так что ты предусмотрительно разделила весь свой «пакет акций» на всех сестер. И Корнетти нужны все три контейнера, иначе он не заплатит мне столько, сколько я запросил.
-- Отец… Он всегда был так сентиментален.
Грослин с трудом, но всё же удалось поднять левую руку – и пули, висевшие в опасной близости от её лица – со свистом устремились вверх, изрешетив потолок.
-- Довольно, - произнесла она. – Я догадывалась, что времена изменились, и теперь купить долг и честь не составит проблемы для того, кто всегда привык платить щедро. Иногда даже слишком… Но что моему отцу удалось купить столь независимую силу как ты…
Блэквуд шумно выдохнул, и постепенно стал возвращаться к привычному облику.
-- Деньги давно не играют в моем мире той роли, что они играли в твоем. Тут речь, скорее, о преимуществах сотрудничества.
-- И какого же рода это сотрудничество? – недобро спросила Альберта Корнетти устами Гролин Кроу.
-- Политическое.
В этот миг дверь кабинета буквально вылетела, заставив мэра и Грослин пригнуться. Пролетев над их головами, ударопрочная плексигласовая площадка угодила прямиком в мониторы – вызвав снопы искр и зловещее шипение освобожденного электрического тока. Минни Кроу встрепенулась и пришла в себя – всё это время она была вынужденным наблюдателем, не способным даже пошевельнуться.
-- Боже, ты не Грослин! Не Грослин! – задыхаясь, успела произнести Минни, прежде чем заметила обращенные на нее взгляды.
За выбитой дверью толпилась пёстрая компания, состоявшая из Балтимора Кроу, Хаммера, Мануэля с Верпетием, и Энди – лохматой и постоянно щурившей свои близорукие глаза за стеклами очков-шестигранников.
Первым вбежал Балтимор и сразу же бросился к Минни, заботливо обняв девушку, словно он и в самом деле был «самым лучшим дедушкой на свете». Минни ничего не понимала, кроме того, что вокруг нее сейчас была уйма народу, в то время как секундой ранее в кабинете не было никого, кроме них (её и Грослин) с мэром.
-- Ох, Даррел, предупреждаю – если ты хоть пальцем тронул моих девочек…, - голос старшего Кроу прозвучал одной глубокой угрозой.
-- Бэлт, да брось! У меня тут что – живодёрня какая-то? Мы с девушками мило беседовали, пока не заявились все вы (кстати, я включу разбитое оборудование в счет твоего пребывания здесь, Кроу – не сомневайся).
В доказательство своих слов, Блэквуд поправил пиджак и погрозил Балтимору указательным пальцем.
-- Что тут у вас происходит? – подал недовольный голос Мануэль.
-- Наверное, это я должен у вас спросить, – раздраженно парировал мэр. – Мне начать с того, что вы незаконно покинули места своего временного заключения, перебив при этом моих лучших людей?
-- Судя по количеству трупов здесь, это был не самый-то лучший из отрядов. – Иронично заметил Хаммер.
Блэквуд метнул в него взгляд, полный ненависти и презрения.
-- Хватит!!! Заткнитесь все!!! – неожиданно закричала Минни. Ошарашенный, Балтимор отступил от девушки на пару шагов.
-- Грослин! Что вы сделали с ней?! – пошла на мэра «в атаку» Минни, словно только сейчас наконец осознала, что было до того момента, как она «застыла».
-- А малышка не промах, - усмехнулся Блэквуд.
Вместо ответа, Минни от всей души «впаяла» свой изящный кулачок в скулу рыжеволосого хама. После чего подошла к сестре и обнаружила теперь уже её «застывшей»: Грослин была словно в прострации или шоковом состоянии, не реагировала на свое имя и попытку привести её в чувства с помощью лёгкой встряски.
