Группа студентов-экологов растянулась по узкой тропе, змеящейся вверх к истокам водопадов. Воздух становился всё тяжелее от влаги, пропитывая футболки и оседая мелкими каплями на лицах. Ритмичный шаг, хруст гравия под подошвами и нарастающий гул воды впереди — поход шел своим чередом, пока Карина, шедшая чуть впереди, не притормозила, дожидаясь Басю.
Две её подруги, неизменные «подпевалы», тут же замедлили шаг, образуя подобие затора.
— Баська, ну честно, — Карина обернулась, на ходу окинув Басю уничтожающим взглядом. — Могла бы хоть раз не одеваться как чучело? Мы же на общую прогулку вышли, а не на чердачную распродажу.
Бася молча поправила очки, которые постоянно норовили сползти из-за влажности. Её маленький рост и огромный, растянутый свитер неопределенного цвета всегда были легкой мишенью. Выцветшая ткань висела на ней мешком, скрывая фигуру, но Басе в нём было спокойнее — как в броне.
— И эти косички... Серьёзно? — подхватила одна из подруг Карины, прикрывая рот ладонью. — Тебе десять лет? Ты бы еще бантики вплела, чтобы мы точно знали, за кем присматривать, чтобы не потерялась.
Бася остановилась на мгновение, заставляя идущих следом парней недовольно заворчать. Она вздёрнула голову и посмотрела на Карину. В её взгляде за толстыми стеклами очков не было ни тени смущения — только ледяное, почти философское снисхождение.
— Знаешь, Карин, — негромко, но отчетливо произнесла она, — в твоём возрасте уже поздно быть настолько поверхностной. Это выглядит...более инфантильно чем две косички.
На секунду на тропе воцарилась тишина, прерываемая только далеким грохотом падающей воды. Лицо Карины пошло некрасивыми пятнами, она открыла было рот, чтобы ответить, но Бася уже не слушала.
Демонстративно отступив к самому краю тропы, она пропустила вперед хвост колонны. Она дождалась, пока яркие рюкзаки и громкие голоса однокурсников скроются за ближайшим поворотом скалы, и только тогда двинулась следом, намеренно увеличивая дистанцию.
Бася шла последней, глядя исключительно под ноги. Она держала дистанцию в добрых тридцать метров, позволяя лесу поглощать чужие голоса. Наконец тропа резко вильнула в сторону, выведя её на открытый скалистый карниз, и весь мир заполнился грохотом.
Водопад не просто падал — он обрушивался с огромной высоты, разбиваясь о каменные чаши с такой силой, что воздух вокруг превратился в плотную взвесь из ледяной пыли и мельчайших капель. Мощный поток, напоминающий живое, яростно бьющееся полотно белого атласа, срывался с отвесного уступа, поросшего изумрудным мхом. Вода внизу, в глубоком естественном бассейне, казалась чернильно-синей, а у краев закипала кружевной пеной.
Солнце, пробиваясь сквозь кроны вековых сосен, зажигало в водяной пыли десятки крошечных радуг. Камни вокруг были отполированы водой до зеркального блеска и казались покрытыми тонким слоем жидкого стекла. Группа уже разбрелась по нижней смотровой площадке: кто-то восторженно кричал, пытаясь перекричать гул, кто-то опасно свешивался через перила, вытягивая руку с телефоном.
Бася остановилась на самом краю верхней тропы. Брызги мгновенно осели на её очках, превращая мир в размытые пятна света и тени. Она сняла их, чтобы протереть край свитера, и в этот момент, оставшись без привычной четкости зрения, почувствовала, как её обволакивает первобытная мощь этого места. Водопад будто дышал, и каждый его выдох обдавал её холодом и запахом сырой вечности.
Громкий свисток разорвал плотный гул воды — это пани Ядвига, их классная руководительница, пыталась собрать разбрёдшихся студентов в одну кучу. Рядом с ней суетился нанятый фотограф, отчаянно прикрывая объектив от летящих брызг куском пластика.
— Живее, живее! Становимся полукругом! — командовала Ядвига, поправляя безупречную укладку, которую не брала даже стопроцентная влажность.
Бася нехотя побрела к группе. Она надеялась остаться незамеченной, но пани Ядвига, которая души не чаяла в своей внучке Карине, обладала редким даром замечать Басю именно тогда, когда хотела подчеркнуть совершенство своей любимицы.
— Барбара, ну что ты плетешься, как на казнь? — выкрикнула руководительница, брезгливо окинув взглядом мокрый, отяжелевший свитер девушки. — Встань вон там, с самого края, чтобы не перекрывать остальных. И очки сними, а то бликуют, как два прожектора.
Бася сжала зубы. Ссора с Кариной на тропе была лишь прелюдией; настоящим испытанием всегда была пани Ядвига. Подталкиваемая однокурсниками, Бася оказалась на самой кромке высокого берега.
Группа плотно сгрудилась в центре, борясь за место получше. Карина, разумеется, встала в самый центр, расправив плечи и сияя белозубой улыбкой. Басю же буквально вытеснили на периферию. Чтобы не касаться плечом соседа, который то и дело толкался, пытаясь влезть в кадр, она была вынуждена отступить еще на полшага назад.
Теперь пятки её ботинок были совсем недалеко от края обрыва. Прямо за спиной, в нескольких метрах внизу, ревела мелкая, но бурная река, а скользкий сланец, отполированный, сиял от солнечных бликов.
— Так, внимание! — закричал фотограф, выставляя таймер. — Все смотрим на меня! Смеемся!
Бася замерла, чувствуя, как мелкие камешки с тихим шорохом осыпаются вниз.
Бася заставила себя смотреть в объектив, хотя без очков мир перед глазами плыл, превращая сокурсников в яркое, бессмысленное месиво. Холодные брызги обжигали лицо. Она чувствовала затылком пустоту и рев водопада, который, казалось, тянул её к себе, как магнит.
И в этот миг, когда вокруг не было ничего, кроме грохота воды и команд пани Ядвиги, прямо внутри её черепа прозвучал голос. Он не был похож на галлюцинацию или эхо — звонкий, отчетливый, почти по-детски радостный, он прорезал шум стихии:
«Попалась!»
В ту же секунду фотограф нажал на кнопку. Белая, ослепительная вспышка полыхнула перед глазами, но вместо привычного затухающего пятна Бася увидела, как мир вокруг нее начинает искриться. Резкая, невыносимая судорога скрутила всё тело, от кончиков пальцев до челюсти, будто через неё пропустили ток. Колени подогнулись. Сознание мгновенно подернулось мутной пеленой.
Она не успела вскрикнуть. Центр тяжести сместился, и Бася начала заваливаться назад, спиной в грохочущую бездну.
Где-то далеко сверху, на грани угасающего слуха, раздались крики. Это был нестройный хор испуганных голосов — кто-то взвизгнул, кто-то гортанно выкрикнул её имя, но в помутневшем мозгу Баси эти звуки слились в единый, лишенный смысла шум. А затем пришла боль: короткий, тупой удар затылком о каменный выступ.
Свет погас. Но темнота не принесла покоя. Бася почувствовала странное, тошнотворное ускорение. Её с чудовищной силой затягивало в узкую, невидимую воронку, похожую на бесконечную горку в аквапарке. Пространство вокруг нее сжалось со свистом, вытесняя из легких последний воздух.
Темнота навалилась плотным, душным одеялом, но тишина была еще тяжелее. Бася медленно пришла в себя, ожидая, что первым делом почувствует пульсирующую боль в затылке или холодную сырость камней у водопада.
Но голова не болела. Напротив, мысли были странно легкими, а тело — непривычно невесомым.
Она открыла глаза и наткнулась взглядом на потолок. Высоко над собой она увидела массивные, грубо обтесанные деревянные перекладины, почерневшие от времени. Воздух был сухим, неподвижным и насквозь пропитан запахом воска и каких-то горьких трав.
Бася медленно повернула голову. Стены — из тяжелого, необработанного камня — тонули в густых тенях. Помещение было почти лишенным света, если не считать дрожащих огоньков дюжины толстых свечей, расставленных по периметру.
«Это не больница», — мелькнула четкая, ледяная мысль. В больницах пахнет хлоркой, там белый кафель и гудят приборы. Здесь же царил полумрак средневекового склепа.
Опираясь на локти, Бася попыталась приподняться. Тело ощущалось странно. Спустив взгляд вниз, она похолодела.
Она лежала на холодном полу, а прямо перед её пальцами тянулась четкая линия, начерченная чем-то багровым. Это был край огромного, сложного ритуального круга, испещренного непонятными знаками и символами, которые едва заметно поблескивали в свете догорающих свечей. Бася находилась на самой кромке этой фигуры.
Сердце пропустило удар, а затем забилось быстро и рвано. В памяти всплыли документалки о безумных культах и похищениях. Сектанты. Это единственное объяснение. Её вытащили из воды, накачали чем-то, от чего прошла боль, и привезли в это жуткое место для своих обрядов.
Тишина в подвале была абсолютной, почти осязаемой. Ни шагов наверху, ни шепота за стенами — только едва слышный треск нагара на догорающих свечах. Бася замерла, прислушиваясь к собственному дыханию, но в этой каменной коробке она, судя по всему, была совершенно одна.
Она сделала попытку встать. Ноги ощущались странно длинными. Общая слабость всё же взяла своё — Басю качнуло в сторону. Шатаясь, она двинулась прочь от ритуального круга.
В дальнем углу, там, где тени были особенно густыми, обнаружился дверной проем. Дверь, тяжелая, сбитая из потемневших от сырости досок, была приоткрыта. Ни замков, ни засовов — она просто стояла настежь, приглашая выйти.
Бася привалилась плечом к косяку, тяжело дыша. За дверью обнаружилась крутая лестница, уходящая вверх, в такую же вязкую темноту. Слабый, едва уловимый сквозняк коснулся её лица, принеся с собой новые запахи: старой пыли и чего-то еще, напоминающего аромат цветущего сада, который никак не мог существовать в подвале.
Ступеньки были каменными, стертыми посередине тысячами чьих-то ног. Бася начала подниматься, вцепляясь пальцами в шершавую поверхность стен. Каждый шаг давался с трудом, но страх перед тем, что «хозяева» круга могут вернуться в любую минуту, гнал её вверх. С каждым пройденным дюймом свет свечей внизу мерк, а наверху, в конце лестницы, проступала тонкая полоска другого света.
Последняя ступенька осталась позади, и Бася оказалась в длинном коридоре. Она ожидала увидеть сырой сарай или заброшенный склад, но замерла, поражённая.
Это был настоящий особняк. Такой масштаб и роскошь она видела только в исторических сериалах про аристократию: высокий сводчатый потолок, тяжелые бархатные портьеры и паркет, отполированный до зеркального блеска, в котором дрожали отражения солнечных бликов.
Бася шла по центру коридора, ступая осторожно, почти на цыпочках. Она постоянно оглядывалась, ожидая, что вот-вот из-за поворота выйдет дворецкий в ливрее или те самые «сектант» из подвала. Но дом хранил величественное и пугающее молчание.
Слева тянулся ряд высоких арочных окон, выходящих в сад.
Свет из них был ярким и полуденным.
Бася на ходу бросила взгляд на пышную растительность и на секунду замедлила шаг. Она знала ботанику достаточно хорошо, чтобы с ходу узнавать хотя бы семейства, но здесь её наметанный глаз споткнулся.
Листья, форма ветвления, даже оттенок листвы — всё казалось странным, будто она смотрела на декорации к фильму, созданному кем-то, кто никогда не видел настоящего земного леса. Растения выглядели абсолютно реально, но они не вписывались ни в одну известную ей классификацию. На секунду в груди похолодело: Была ли это другая страна?
Задерживаться она не стала. Страх перед неизвестностью в этом огромном, пустом доме был сильнее научного любопытства, и Бася поспешила дальше.
Оторвавшись от окна, она двинулась дальше по коридору, мимо массивных рам, висевших на стенах. Это были династические портреты. Бася замедлила шаг, вглядываясь в лица.
Люди на полотнах выглядели странно. Все они — и мужчины, и женщины — обладали почти болезненной, меловой бледностью кожи, которая резко контрастировала с их роскошными темными одеждами. Но сильнее всего Басю поразило другое: среди них не было ни одного старика. Никаких почтенных матриархов или седовласых лордов. С холстов на неё смотрели исключительно молодые, идеально красивые лица с холодными, пронзительными глазами. Казалось, это была галерея вечных подростков и застывших в своем расцвете тридцатилетних аристократов.
Страх, который до этого был лишь холодным комком в животе, вдруг вспыхнул с новой силой. Бася обвела взглядом безупречный паркет и тяжелую резьбу на стенах. Если это похищение, то его организовал не любительский кружок сатанистов из соседнего подвала. Масштаб обстановки говорил о том, что она в руках у кого-то из высших кругов — людей, которые обладают неограниченной властью и деньгами. От этой мысли по коже пробежал мороз.
Она метнулась к одному из окон, лихорадочно соображая, можно ли его разбить. Огромные стеклянные полотна в массивных рамах выглядели устрашающе. Бася представила, какой грохот поднимется, если такая махина рухнет на пол — этот звон наверняка услышит вся прислуга и охрана в радиусе километра. К тому же, если тяжелый и толстый осколок заденет её при падении, эта нелепая попытка побега станет последним, что она сделает в жизни. Рисковать так глупо она не могла.
Сердце колотилось о рёбра, как пойманная птица. Развернувшись, Бася бросилась прочь от окон, вглубь особняка. В самом конце бесконечного коридора она увидела массивную, богато украшенную дверь. Она выделялась на фоне остальных своей монументальностью. Выглядело как ловушка.
Бася осторожно толкнула створку, и та беззвучно поддалась. Перед ней открылось пространство, от которого перехватило дыхание: огромный двусветный холл с монументальной лестницей, расходящейся на две стороны. Потолок уходил так высоко, что терялся в тенях, несмотря на дневной свет.
Всё еще никого. Тишина была настолько глубокой, что Басе казалось, будто она слышит стук собственной крови в висках.
Она лихорадочно огляделась. Память услужливо подкинула кадры из исторических сериалов: такие планировки всегда были типовыми для богатых поместий. Прямо напротив лестницы располагалась массивная двойная дверь, окованная темным металлом. Входная. За ней — возможно, шанс сбежать из этого пугающего места.
Всё ещё выглядело как ловушка.
Стараясь не производить ни звука, Бася пересекла холл. Её шаги по мрамору казались ей грохотом камнепада, хотя она едва касалась пола. Дойдя до двери, она на мгновение замерла, прислушиваясь, а затем решительно ухватилась за тяжелую ручку и потянула её на себя. Дверь, вопреки её ожиданиям, не была заперта. Она приоткрылась, впуская внутрь полоску яркого света.
Бася уже готова была выскользнуть наружу, когда прямо за её спиной раздался голос. Он был глубоким, бархатистым и пугающе спокойным, прозвучав всего в паре шагов от неё.
— Как прошёл ритуал, дорогая ученица?
«Как прошёл ритуал, дорогая ученица?»
Бася замерла, её рука все еще сжимала тяжелую дверную ручку. Она медленно обернулась. Перед ней стоял человек, который мог бы сойти за модель для тех бледных портретов в галерее: молодое лицо с хищными чертами, длинные чёрные волосы, безупречный камзол и взгляд, в котором сквозило ледяное ожидание.
«Он похож на стереотипного вампира» — подумала она.
— Ритуал?.. — Бася быстро оценила дистанцию. Оружия в его руках не было, но он стоял слишком уверенно. Возможно, где-то неподалёку есть охрана. Она сделала голос тише, стараясь казаться растерянной. — Наверное, хорошо.
Её взгляд невольно метнулся по углам холла, цепляясь за массивные вазы. Больше не было ничего, что можно было использовать ей, что бы отбиться. Но они были далеко и слишком тяжёлые.
Две её подруги, неизменные «подпевалы», тут же замедлили шаг, образуя подобие затора.
— Баська, ну честно, — Карина обернулась, на ходу окинув Басю уничтожающим взглядом. — Могла бы хоть раз не одеваться как чучело? Мы же на общую прогулку вышли, а не на чердачную распродажу.
Бася молча поправила очки, которые постоянно норовили сползти из-за влажности. Её маленький рост и огромный, растянутый свитер неопределенного цвета всегда были легкой мишенью. Выцветшая ткань висела на ней мешком, скрывая фигуру, но Басе в нём было спокойнее — как в броне.
— И эти косички... Серьёзно? — подхватила одна из подруг Карины, прикрывая рот ладонью. — Тебе десять лет? Ты бы еще бантики вплела, чтобы мы точно знали, за кем присматривать, чтобы не потерялась.
Бася остановилась на мгновение, заставляя идущих следом парней недовольно заворчать. Она вздёрнула голову и посмотрела на Карину. В её взгляде за толстыми стеклами очков не было ни тени смущения — только ледяное, почти философское снисхождение.
— Знаешь, Карин, — негромко, но отчетливо произнесла она, — в твоём возрасте уже поздно быть настолько поверхностной. Это выглядит...более инфантильно чем две косички.
На секунду на тропе воцарилась тишина, прерываемая только далеким грохотом падающей воды. Лицо Карины пошло некрасивыми пятнами, она открыла было рот, чтобы ответить, но Бася уже не слушала.
Демонстративно отступив к самому краю тропы, она пропустила вперед хвост колонны. Она дождалась, пока яркие рюкзаки и громкие голоса однокурсников скроются за ближайшим поворотом скалы, и только тогда двинулась следом, намеренно увеличивая дистанцию.
Бася шла последней, глядя исключительно под ноги. Она держала дистанцию в добрых тридцать метров, позволяя лесу поглощать чужие голоса. Наконец тропа резко вильнула в сторону, выведя её на открытый скалистый карниз, и весь мир заполнился грохотом.
Водопад не просто падал — он обрушивался с огромной высоты, разбиваясь о каменные чаши с такой силой, что воздух вокруг превратился в плотную взвесь из ледяной пыли и мельчайших капель. Мощный поток, напоминающий живое, яростно бьющееся полотно белого атласа, срывался с отвесного уступа, поросшего изумрудным мхом. Вода внизу, в глубоком естественном бассейне, казалась чернильно-синей, а у краев закипала кружевной пеной.
Солнце, пробиваясь сквозь кроны вековых сосен, зажигало в водяной пыли десятки крошечных радуг. Камни вокруг были отполированы водой до зеркального блеска и казались покрытыми тонким слоем жидкого стекла. Группа уже разбрелась по нижней смотровой площадке: кто-то восторженно кричал, пытаясь перекричать гул, кто-то опасно свешивался через перила, вытягивая руку с телефоном.
Бася остановилась на самом краю верхней тропы. Брызги мгновенно осели на её очках, превращая мир в размытые пятна света и тени. Она сняла их, чтобы протереть край свитера, и в этот момент, оставшись без привычной четкости зрения, почувствовала, как её обволакивает первобытная мощь этого места. Водопад будто дышал, и каждый его выдох обдавал её холодом и запахом сырой вечности.
Громкий свисток разорвал плотный гул воды — это пани Ядвига, их классная руководительница, пыталась собрать разбрёдшихся студентов в одну кучу. Рядом с ней суетился нанятый фотограф, отчаянно прикрывая объектив от летящих брызг куском пластика.
— Живее, живее! Становимся полукругом! — командовала Ядвига, поправляя безупречную укладку, которую не брала даже стопроцентная влажность.
Бася нехотя побрела к группе. Она надеялась остаться незамеченной, но пани Ядвига, которая души не чаяла в своей внучке Карине, обладала редким даром замечать Басю именно тогда, когда хотела подчеркнуть совершенство своей любимицы.
— Барбара, ну что ты плетешься, как на казнь? — выкрикнула руководительница, брезгливо окинув взглядом мокрый, отяжелевший свитер девушки. — Встань вон там, с самого края, чтобы не перекрывать остальных. И очки сними, а то бликуют, как два прожектора.
Бася сжала зубы. Ссора с Кариной на тропе была лишь прелюдией; настоящим испытанием всегда была пани Ядвига. Подталкиваемая однокурсниками, Бася оказалась на самой кромке высокого берега.
Группа плотно сгрудилась в центре, борясь за место получше. Карина, разумеется, встала в самый центр, расправив плечи и сияя белозубой улыбкой. Басю же буквально вытеснили на периферию. Чтобы не касаться плечом соседа, который то и дело толкался, пытаясь влезть в кадр, она была вынуждена отступить еще на полшага назад.
Теперь пятки её ботинок были совсем недалеко от края обрыва. Прямо за спиной, в нескольких метрах внизу, ревела мелкая, но бурная река, а скользкий сланец, отполированный, сиял от солнечных бликов.
— Так, внимание! — закричал фотограф, выставляя таймер. — Все смотрим на меня! Смеемся!
Бася замерла, чувствуя, как мелкие камешки с тихим шорохом осыпаются вниз.
Бася заставила себя смотреть в объектив, хотя без очков мир перед глазами плыл, превращая сокурсников в яркое, бессмысленное месиво. Холодные брызги обжигали лицо. Она чувствовала затылком пустоту и рев водопада, который, казалось, тянул её к себе, как магнит.
И в этот миг, когда вокруг не было ничего, кроме грохота воды и команд пани Ядвиги, прямо внутри её черепа прозвучал голос. Он не был похож на галлюцинацию или эхо — звонкий, отчетливый, почти по-детски радостный, он прорезал шум стихии:
«Попалась!»
В ту же секунду фотограф нажал на кнопку. Белая, ослепительная вспышка полыхнула перед глазами, но вместо привычного затухающего пятна Бася увидела, как мир вокруг нее начинает искриться. Резкая, невыносимая судорога скрутила всё тело, от кончиков пальцев до челюсти, будто через неё пропустили ток. Колени подогнулись. Сознание мгновенно подернулось мутной пеленой.
Она не успела вскрикнуть. Центр тяжести сместился, и Бася начала заваливаться назад, спиной в грохочущую бездну.
Где-то далеко сверху, на грани угасающего слуха, раздались крики. Это был нестройный хор испуганных голосов — кто-то взвизгнул, кто-то гортанно выкрикнул её имя, но в помутневшем мозгу Баси эти звуки слились в единый, лишенный смысла шум. А затем пришла боль: короткий, тупой удар затылком о каменный выступ.
Свет погас. Но темнота не принесла покоя. Бася почувствовала странное, тошнотворное ускорение. Её с чудовищной силой затягивало в узкую, невидимую воронку, похожую на бесконечную горку в аквапарке. Пространство вокруг нее сжалось со свистом, вытесняя из легких последний воздух.
Темнота навалилась плотным, душным одеялом, но тишина была еще тяжелее. Бася медленно пришла в себя, ожидая, что первым делом почувствует пульсирующую боль в затылке или холодную сырость камней у водопада.
Но голова не болела. Напротив, мысли были странно легкими, а тело — непривычно невесомым.
Она открыла глаза и наткнулась взглядом на потолок. Высоко над собой она увидела массивные, грубо обтесанные деревянные перекладины, почерневшие от времени. Воздух был сухим, неподвижным и насквозь пропитан запахом воска и каких-то горьких трав.
Бася медленно повернула голову. Стены — из тяжелого, необработанного камня — тонули в густых тенях. Помещение было почти лишенным света, если не считать дрожащих огоньков дюжины толстых свечей, расставленных по периметру.
«Это не больница», — мелькнула четкая, ледяная мысль. В больницах пахнет хлоркой, там белый кафель и гудят приборы. Здесь же царил полумрак средневекового склепа.
Опираясь на локти, Бася попыталась приподняться. Тело ощущалось странно. Спустив взгляд вниз, она похолодела.
Она лежала на холодном полу, а прямо перед её пальцами тянулась четкая линия, начерченная чем-то багровым. Это был край огромного, сложного ритуального круга, испещренного непонятными знаками и символами, которые едва заметно поблескивали в свете догорающих свечей. Бася находилась на самой кромке этой фигуры.
Сердце пропустило удар, а затем забилось быстро и рвано. В памяти всплыли документалки о безумных культах и похищениях. Сектанты. Это единственное объяснение. Её вытащили из воды, накачали чем-то, от чего прошла боль, и привезли в это жуткое место для своих обрядов.
Тишина в подвале была абсолютной, почти осязаемой. Ни шагов наверху, ни шепота за стенами — только едва слышный треск нагара на догорающих свечах. Бася замерла, прислушиваясь к собственному дыханию, но в этой каменной коробке она, судя по всему, была совершенно одна.
Она сделала попытку встать. Ноги ощущались странно длинными. Общая слабость всё же взяла своё — Басю качнуло в сторону. Шатаясь, она двинулась прочь от ритуального круга.
В дальнем углу, там, где тени были особенно густыми, обнаружился дверной проем. Дверь, тяжелая, сбитая из потемневших от сырости досок, была приоткрыта. Ни замков, ни засовов — она просто стояла настежь, приглашая выйти.
Бася привалилась плечом к косяку, тяжело дыша. За дверью обнаружилась крутая лестница, уходящая вверх, в такую же вязкую темноту. Слабый, едва уловимый сквозняк коснулся её лица, принеся с собой новые запахи: старой пыли и чего-то еще, напоминающего аромат цветущего сада, который никак не мог существовать в подвале.
Ступеньки были каменными, стертыми посередине тысячами чьих-то ног. Бася начала подниматься, вцепляясь пальцами в шершавую поверхность стен. Каждый шаг давался с трудом, но страх перед тем, что «хозяева» круга могут вернуться в любую минуту, гнал её вверх. С каждым пройденным дюймом свет свечей внизу мерк, а наверху, в конце лестницы, проступала тонкая полоска другого света.
Последняя ступенька осталась позади, и Бася оказалась в длинном коридоре. Она ожидала увидеть сырой сарай или заброшенный склад, но замерла, поражённая.
Это был настоящий особняк. Такой масштаб и роскошь она видела только в исторических сериалах про аристократию: высокий сводчатый потолок, тяжелые бархатные портьеры и паркет, отполированный до зеркального блеска, в котором дрожали отражения солнечных бликов.
Бася шла по центру коридора, ступая осторожно, почти на цыпочках. Она постоянно оглядывалась, ожидая, что вот-вот из-за поворота выйдет дворецкий в ливрее или те самые «сектант» из подвала. Но дом хранил величественное и пугающее молчание.
Слева тянулся ряд высоких арочных окон, выходящих в сад.
Свет из них был ярким и полуденным.
Бася на ходу бросила взгляд на пышную растительность и на секунду замедлила шаг. Она знала ботанику достаточно хорошо, чтобы с ходу узнавать хотя бы семейства, но здесь её наметанный глаз споткнулся.
Листья, форма ветвления, даже оттенок листвы — всё казалось странным, будто она смотрела на декорации к фильму, созданному кем-то, кто никогда не видел настоящего земного леса. Растения выглядели абсолютно реально, но они не вписывались ни в одну известную ей классификацию. На секунду в груди похолодело: Была ли это другая страна?
Задерживаться она не стала. Страх перед неизвестностью в этом огромном, пустом доме был сильнее научного любопытства, и Бася поспешила дальше.
Оторвавшись от окна, она двинулась дальше по коридору, мимо массивных рам, висевших на стенах. Это были династические портреты. Бася замедлила шаг, вглядываясь в лица.
Люди на полотнах выглядели странно. Все они — и мужчины, и женщины — обладали почти болезненной, меловой бледностью кожи, которая резко контрастировала с их роскошными темными одеждами. Но сильнее всего Басю поразило другое: среди них не было ни одного старика. Никаких почтенных матриархов или седовласых лордов. С холстов на неё смотрели исключительно молодые, идеально красивые лица с холодными, пронзительными глазами. Казалось, это была галерея вечных подростков и застывших в своем расцвете тридцатилетних аристократов.
Страх, который до этого был лишь холодным комком в животе, вдруг вспыхнул с новой силой. Бася обвела взглядом безупречный паркет и тяжелую резьбу на стенах. Если это похищение, то его организовал не любительский кружок сатанистов из соседнего подвала. Масштаб обстановки говорил о том, что она в руках у кого-то из высших кругов — людей, которые обладают неограниченной властью и деньгами. От этой мысли по коже пробежал мороз.
Она метнулась к одному из окон, лихорадочно соображая, можно ли его разбить. Огромные стеклянные полотна в массивных рамах выглядели устрашающе. Бася представила, какой грохот поднимется, если такая махина рухнет на пол — этот звон наверняка услышит вся прислуга и охрана в радиусе километра. К тому же, если тяжелый и толстый осколок заденет её при падении, эта нелепая попытка побега станет последним, что она сделает в жизни. Рисковать так глупо она не могла.
Сердце колотилось о рёбра, как пойманная птица. Развернувшись, Бася бросилась прочь от окон, вглубь особняка. В самом конце бесконечного коридора она увидела массивную, богато украшенную дверь. Она выделялась на фоне остальных своей монументальностью. Выглядело как ловушка.
Бася осторожно толкнула створку, и та беззвучно поддалась. Перед ней открылось пространство, от которого перехватило дыхание: огромный двусветный холл с монументальной лестницей, расходящейся на две стороны. Потолок уходил так высоко, что терялся в тенях, несмотря на дневной свет.
Всё еще никого. Тишина была настолько глубокой, что Басе казалось, будто она слышит стук собственной крови в висках.
Она лихорадочно огляделась. Память услужливо подкинула кадры из исторических сериалов: такие планировки всегда были типовыми для богатых поместий. Прямо напротив лестницы располагалась массивная двойная дверь, окованная темным металлом. Входная. За ней — возможно, шанс сбежать из этого пугающего места.
Всё ещё выглядело как ловушка.
Стараясь не производить ни звука, Бася пересекла холл. Её шаги по мрамору казались ей грохотом камнепада, хотя она едва касалась пола. Дойдя до двери, она на мгновение замерла, прислушиваясь, а затем решительно ухватилась за тяжелую ручку и потянула её на себя. Дверь, вопреки её ожиданиям, не была заперта. Она приоткрылась, впуская внутрь полоску яркого света.
Бася уже готова была выскользнуть наружу, когда прямо за её спиной раздался голос. Он был глубоким, бархатистым и пугающе спокойным, прозвучав всего в паре шагов от неё.
— Как прошёл ритуал, дорогая ученица?
Глава 2
«Как прошёл ритуал, дорогая ученица?»
Бася замерла, её рука все еще сжимала тяжелую дверную ручку. Она медленно обернулась. Перед ней стоял человек, который мог бы сойти за модель для тех бледных портретов в галерее: молодое лицо с хищными чертами, длинные чёрные волосы, безупречный камзол и взгляд, в котором сквозило ледяное ожидание.
«Он похож на стереотипного вампира» — подумала она.
— Ритуал?.. — Бася быстро оценила дистанцию. Оружия в его руках не было, но он стоял слишком уверенно. Возможно, где-то неподалёку есть охрана. Она сделала голос тише, стараясь казаться растерянной. — Наверное, хорошо.
Её взгляд невольно метнулся по углам холла, цепляясь за массивные вазы. Больше не было ничего, что можно было использовать ей, что бы отбиться. Но они были далеко и слишком тяжёлые.
