— Что ты так смотришь? Нам нужно заказать новые платья. Отправляйся в город и вели купцам привести нам материи и всякие украшения для платьев.
— Но у вас… — я попыталась напомнить, что у них есть прошлогодние наряды.
— Поторапливайся! Уже пять вечера, купцы не будут тебя ждать до ночи! - Безапелляционно приказала Варения.
Тоскливо взглянув на часы, показывавшие десять минут шестого, я отхлебнула чай и, сложив остатки пирога на салфетку, отправилась в конюшню. Хорошо, что конюх замешкался, и мои лошадки ещё стояли запряжёнными.
До города добралась минут за сорок и прямиком направилась к Снупу.
— Пришли к нам на завтра купца с материей и прочими сопутствующими товарами для платьев. Чёрная борода пригласил нас на бал. Вот теперь влетит нам это в копеечку.
— Раз сам Чёрная борода… Это, наверное, бал Середины лета во Дворце князя? - поинтересовался Снуп.
— Так и есть.
— Туда все хотят попасть. Особенно с великовозрастными дочками, — купец усмехнулся. — Зачем купцов к вам оправлять? Приехали бы сами. Выбрали бы им платья по моде.
— Нет уж. В прошлый раз мне их поход по магазинам стоил восемь тысяч.
— Ну да, на покупке ткани и последующем пошиве можно значительно сэкономить, по сравнению с готовыми платьями. Я сейчас же пошлю младшего с запиской к одному купцу, он только сегодня прибыл и привез заморские ткани. В городе еще такие не носят. Завтра с утра он к вам прибудет!
Снуп вырвал листочек из амбарной книги и принялся писать, затем позвал младшего сына и отправил с запиской. Я все это время сидела у стола, хотя понимала, что можно бы и уйти, но мысль о том, что нужно опять трястись в двуколке около часа, не вдохновляла.
— Маленькая госпожа, Вы мне так и не рассказали, как прошла встреча с Хозяином гавани, — вкрадчиво напомнил Снуп, пряча ухмылку в бороду.
Приготовился услышать о поем поражении. Я вздернула подбородок и заявила:
— Хорошо прошла! Даже отлично! — Поднялась со стула, расправила складки на платье. — Скоро у нас будет свой корабль! А Климента посоветовала мне уменьшить твой процент с прибыли.
Не дожидаясь ответа, оставила старика переваривать информацию в одиночестве и вышла из конторы.
Села в двуколку и, размышляя над ворохом событий, произошедших за последние пять дней, поехала куда глаза глядят.
А глаза, как обычно, смотрели на море. Когда пришла в себя, осознала, что нахожусь в порту. И даже не на причалах, а в той части гавани, где строят корабли. Я оказалась перед двумя кораблями, на которых корабельщики прилаживали снасти и закрепляли паруса. Три крепких парня крепили канаты на верхней рее грот-мачты. И так это у них получалось слаженно и ловко, что просто невозможно было отвести глаз. Закончив с крепежом, парни принялись дурачиться. Один, уцепившись за конец закрепленного каната, перепрыгнул на бизань-рею и помахал друзьям. Второй схватил другой канат и последовал за товарищем. Оставшийся парень что-то крикнул друзьям, те засмеялись, а он, чуть отклонившись, прыгнул вперёд! У меня замерло сердце. Юноша перекувырнулся через голову и ловко ухватился руками за бизань-рею. Уф! Во даёт!
Похоже, такое геройство оценила не только я. Снизу раздался свисток и донеслась ругань. Со своего места я не видела, кто горланил. Фразы долетали обрывками. Кажется, кричавший пообещал отодрать удальца, как только тот спустится на палубу. Парень, ловко балансируя, побежал по рее на самый конец и, сильно оттолкнувшись, прыгнул в море. С двух кораблей послышались одобрительные возгласы. Тут же раздался командный свисток, и на обоих кораблях последовали приказы работать, через пару минут корабелы занялись своими делами.
Еще немного понаблюдав за строительством корабля и не увидев ничего интересного, я подхлестнула лошадей и поехала вдоль берега, надеясь выбраться на дорогу из города.
Когда выехала на пляж, то увидела, как из моря вышел давешний «гимнаст» и без сил повалился на песок. Ого, как далеко отплыл от доков! Подъехав еще ближе, я узнала в гимнасте парня, который вчера спас меня на площади.
— Привет! — воскликнула, спрыгнув с коляски. — Какая неожиданная встреча!
— Привет! — Он посмотрел на меня, прикрывая глаза от заходящего солнца рукой. — Какими судьбами? Что заставило молодую госпожу оказаться в этом опасном районе?
— Излишняя самостоятельность. — Я расправила платье и уселась рядом с ним на песок, скрестив ноги.
Мокрые полотняные рубаха и штаны облепили тело, демонстрируя рельефную мускулатуру. Он лежал, раздвинув ноги и руки в стороны и запрокинув голову, а с него сбегали в песок водяные струйки.
— Еще скажи, что мачеха из дома выгнала, — он хохотнул. — Сейчас чуть передохну и вывезу тебя отсюда. Не стоит молодым барышням гулять в этой части гавани.
— Ты почти прав, - ответила я на его насмешку и, чтобы не акцентировать внимание на этом моменте, сказала: - А порт не такое уж и ужасное место. Я знаю места и пострашнее.
— Говоришь так убедительно, что если бы тебя не видел, то поверил бы. — Улыбка во весь рот.
— А почему не веришь сейчас?
— Девчушка с косичками из богатенькой семьи говорит о местах страшнее портовых доков! Где ты их видеть могла?
— Не твое дело! — резко парировала.
Будет надо мной насмехаться. Сам-то ненамного старше. Он, конечно, взрослее, но вряд ли старше двадцати пяти. Матрос на подхвате, а строит из себя многоопытного! Я поднялась и пошла к лошадям.
— Подожди! — Он вскочил и пошёл за мной. — Ты что, обиделась?
— Еще чего! Кто ты такой, чтобы на тебя обижаться?
— Сейчас, минутку! — крикнул юноша, и забежал за коляску и, очевидно, разделся, потому что я услышала, как потекла на песок вода. Через мгновенье уже уселся ко мне в коляску и взял вожжи. Одежда все еще прилипала к его телу, но уже хотя бы не капала вода. — Куда изволите? — спросил он с веселым прищуром и вожжами подхлестнул лошадей, пуская их рысью. — В город? Наверное, в какой-нибудь трактир? Очень есть хочется!
И правда, он мне напомнил, что я тоже хочу есть. Я забралась в сундучок под сидением коляски и вынула остатки черничного пирога.
— Смотри, что у меня есть!
— Пирог! — Молодой человек остановил двуколку. — Скажи, что его пекла ты сама. — Схватил кусок и почти целиком засунул в рот. — Ум-м… черничный…
Глядя на его довольную мину, я расхохоталась и быстро схватила кусочек пирога.
— Нет, пекла не я, скорее всего, кухарка. Но она у нас очень вкусно готовит!
— Это точно! — Он подхватил еще один кусок. — Я сегодня не обедал, поэтому твой пирог еще вкуснее! — Опять проглотил кусок, почти не жуя, и посмотрел на пустую салфетку. — Больше нет?
Я улыбнулась и покачала головой. Тогда парень хлестнул лошадей, и вскоре мы оказались у Радужных ворот.
— Спасибо, что подвезла, — сказал мой новый знакомый, спрыгивая с коляски, одаряя меня ослепительной улыбкой и демонстрируя ямочку на правой щеке. — Может, тебя доставить до дома? — Я покачала головой. Уже сгущались сумерки, и мне нужно было спешить. — Раз мы так часто встречаемся, скажи уже, как тебя зовут. Меня Эрмин. — Он протянул ладонь.
А действительно, почему бы мне с ним не познакомиться? И неожиданно для себя произнесла:
— Элина.
Сказала и удивилась, потому что назвала своё давно забытое имя, которым меня когда-то звала мама.
А потом сделала вообще странное…
Лицо Эрмина было так близко: прямой нос в конопушках, длинные черные ресницы с выгоревшими загнутыми кончиками, отросшие щетинки на щеках и подбородке, чуть влажные волнистые волосы и серо-бирюзовые, как морская вода, глаза. От его близости слегка закружилась голова. Почему-то… А вместо того, чтобы пожать руку в честь знакомства, я убрала с уголка его рта крошку и поцеловала в синие от черники губы. Он как будто этого ждал. Обхватил меня руками, спустил на подножку и с такой страстью ответил на мой поцелуй, что у меня перехватило дыханье, отнялись ноги, а внизу живота запорхали бабочки.
Эрмин обхватил губами мою верхнюю губку, потом нижнюю, потом ворвался в рот языком, дразня мой. Из меня вырвалось томное:
— М-м-м… — И я поспешила вырваться из объятий, озаренная внезапной мыслью, что меня могут увидеть целующейся вот так запросто на улице с матросом.
— М-м-м... — ответил мне в тон Эрмин. — Какая же ты вкусная, какая необыкновенная… Таких не бывает… Я это ещё в прошлый раз заметил…
— Ну вот опять! — сказала я, усаживаясь в коляску и надевая на руки поводья.
— Что опять? — Он обалдело посмотрел, поглаживая нижнюю губу.
— Опять строишь из себя многоопытного дядюшку. Можно подумать, ты много целовался?!
— Да уж побольше тебя!
— Да ладно! Сколько тебе лет? — хитро прищурилась.
— Триста пятьдесят шесть. — Он осекся, прикрыв ладонью рот, а я засмеялась.
— Вот врун! — Тронула двуколку. — В следующий раз назовешься Хозяином гавани?!
— Случайно вышло… Мне двадцать четыре исполнилось в начале лета. А если я и правда Хозяин гавани?
— Спокойной ночи, выдумщик! Сладких снов! — Хотела подхлестнуть лошадей, но Эрмин меня задержал.
— Подожди, давай огни зажжем, уже темно на улицах. — В сумерках я не разглядела, что он сделал, как будто просто щелкнул пальцами над фитилями фонарей по бокам коляски и на конце дышла, но в фонариках заплясали веселые огоньки. — Вот теперь можешь трогать. Спокойной ночи!
Три дня, отведенные нам на подготовку к балу, пролетели, как один день. На свою голову попытавшись уменьшить объем покупок, я навлекла жадные взоры мачехи на гардероб мамы. К счастью, успела припрятать самые красивые платья, оставив попроще. Одно выбрала для себя из розового и золотистого атласа, расшитого бисером и горным хрусталем.
Увы, этот наряд надеть было не суждено. Варения решила, что к моим зеленым глазам подойдет черное платье с золотой парчой, в котором Элиния в прошлом году ездила на совершеннолетие подруги.
Розовый атлас с горным хрусталем был натянут на старшую дочку мачехи. Справедливости ради хочу сказать, что платье село на её фигурку великолепно, а вот цвет был явно не её. Но Варению это не остановило — она попросту перекрасила брюнетку в золотистую блондинку.
В порыве парикмахерского вдохновения Варения схватилась за ножницы и не успела я опомниться, как поднесла их к моей косе, пытаясь её укоротить. К счастью, из инструмента выскочил винтик.
— Чёрт! — Она отбросила ножницы на пол. — В этом доме все не так! Ключи не открывают, ножницы не режут, за хозяйку меня не считают! — произнесла мачеха, почти рыдая.
— Мамуля, нормальные ножницы. Смотри, я их починила!
Сообразительная Элиния чикнула ножницами по своей тёмно-русой косе, отхватив половину.
Что тут началось!
Слезы, ахи, упреки (почему-то в мой адрес).
В итоге меня, Элинию и Ларию выкрасили в один бело-розовый оттенок. Всем, насколько позволяли волосы, уложили прически из мелких кудряшек.
Мою густую шевелюру две горничные мучили щипцами несколько часов. В итоге я стала похожа на безумную розовую овцу, выглядывающую из-под кучерявой чёлки.
Последним штрихом (или гвоздём в крышку гроба) стал наш макияж. Нам всем (в том числе и Варении) выбелили лицо, потом по новой нарисовали глаза и губы.
Результат я увидела по реакции папы, застывшем на минуту в ужасе, когда мы вчетвером явились в гостиную.
Шурша платьями, уселись в карету, взятую напрокат, но отделанную так, чтобы никто этого не понял, и отправились на бал.
Дворец поразил наше воображение драгоценной отделкой, а также гостями, наряды которых затмили не только наши, но ещё и убранство княжеской резиденции.
Оказалось, что прическа под безумную овцу была модой этого сезона и украшала не только дам, но и кавалеров. Даже у князя на голове были мелкие белые кучеряшки, ниспадающие до пояса.
Внешне хозяин дворца не произвел на меня впечатления. Высок, строен, но эти мелкие кудри… Лицо узкое, с длинным тонким носом и крупными синими глазами навыкате.
Совсем не парень моей мечты.
Почему-то сразу вспомнился Эрмин с ямочкой на щеке и глазами необычного цвета.
Гости по очереди подходили к князю и здоровались.
Когда настала очередь нашего дружного семейства, отец поздоровался с князем, как со старым знакомым, потом представил супругу, затем Элинию, которая сделала два шага вперед и присела в глубоком реверансе. Как только она вернулась в наш строй, отец произнёс:
— Э… — И тут же получил толчок от Варении. — Тильда!
Я решительно рванула вперед, но кто-то из «заботливых родственниц» наступил мне сзади на подол, и я растянулась к ногам князя. Конечно же, сразу попробовала встать, но в многочисленных юбках и кринолине это оказалось не так просто. Без посторонней помощи не справилась бы. Под ахи-охи, смешки и откровенный смех зала князь легко поднял меня и поставил на ноги. Рассыпаясь в благодарности, я подняла на него глаза и на мгновение мне показалось, что передо мной Эрмин: те же серо-бирюзовые глаза в обрамлении тёмных ресниц с загнутыми выцветшими кончиками. В следующий момент князь сказал мне, но так, что услышал весь зал:
— Не ушиблись? Здесь ковер замялся. Велю заменить!
Вяло улыбнулась и попятилась в строй родственников, потирая руку, на которую так неудачно свалилась. Оглянулась на Варению и поймала полный снисходительного превосходства взгляд. По-моему, она даже улыбнулась, но я в этом не уверена, потому что папа уже представлял Ларию, и я отвлеклась на князя, желая найти в нём Эрмина.
Сестрица, смущаясь, робко выступила вперед и тоже то ли запнулась о ковёр, то ли в юбках запуталась. От падения её уберегло только то, что она не рванула с места, как я, а выходила не торопясь. В этот раз я разглядела туфельку Варении, наступившую на краешек платья дочери.
Ах вот оно что!
Злопамятная тварь! И без фантазии, даже эту каверзу скопировала…
Мне семнадцать, матушка разыскала меня на крыше (тогда она еще не боялась забираться по узким винтовым лестницам). Тычками и щипками заставила спуститься вниз.
С первой недели её появления в замке не было ни дня, чтобы она несколько раз не стукнула меня по темечку пальцем с наперстком и не ущипнула. А щипала она намного больнее, чем била по голове. Варения прихватывала маленький участок кожи, оттягивала и резко поворачивала. От этого все мои руки и бока были в синяках…
В тот раз она тихо подкралась (Как я не услышала её подъема по лестнице? Обычно мачеха сильно пыхтела — с её-то весом!) и сначала лупанула по макушке наперстком, а потом схватила за руку и потянула за собой. Вытолкала на площадку между этажами, ущипнула за руку и, задрав голову, приготовилась спускаться по крутой лестнице. Мачеха спустилась на несколько ступенек, а подол платья еще оставался на площадке. Я наступила на край ее наряда и придержала за локоть. Варения вырвала руку, но тут же заметила мою ногу на своем подоле, а я, глядя ей в глаза, произнесла:
— Еще раз стукнешь или ущипнешь, я это сделаю.
Лицо мачехи пошло пятнами, она вырвала подол, подхватила руками, высоко задрав, и быстро спустилась с лестницы. С тех пор она ни разу на меня даже не замахнулась…
Пока я размышляла, зачем Варения выставила нас с Ларией посмешищем на весь город, мы отошли от князя и встали на свободное место у стены.
— Девочки, что же вы у нас такие неуклюжие? — с ласковой улыбкой спросила Варения, взяв нас с Ларией под локотки.
— Но у вас… — я попыталась напомнить, что у них есть прошлогодние наряды.
— Поторапливайся! Уже пять вечера, купцы не будут тебя ждать до ночи! - Безапелляционно приказала Варения.
Тоскливо взглянув на часы, показывавшие десять минут шестого, я отхлебнула чай и, сложив остатки пирога на салфетку, отправилась в конюшню. Хорошо, что конюх замешкался, и мои лошадки ещё стояли запряжёнными.
***
До города добралась минут за сорок и прямиком направилась к Снупу.
— Пришли к нам на завтра купца с материей и прочими сопутствующими товарами для платьев. Чёрная борода пригласил нас на бал. Вот теперь влетит нам это в копеечку.
— Раз сам Чёрная борода… Это, наверное, бал Середины лета во Дворце князя? - поинтересовался Снуп.
— Так и есть.
— Туда все хотят попасть. Особенно с великовозрастными дочками, — купец усмехнулся. — Зачем купцов к вам оправлять? Приехали бы сами. Выбрали бы им платья по моде.
— Нет уж. В прошлый раз мне их поход по магазинам стоил восемь тысяч.
— Ну да, на покупке ткани и последующем пошиве можно значительно сэкономить, по сравнению с готовыми платьями. Я сейчас же пошлю младшего с запиской к одному купцу, он только сегодня прибыл и привез заморские ткани. В городе еще такие не носят. Завтра с утра он к вам прибудет!
Снуп вырвал листочек из амбарной книги и принялся писать, затем позвал младшего сына и отправил с запиской. Я все это время сидела у стола, хотя понимала, что можно бы и уйти, но мысль о том, что нужно опять трястись в двуколке около часа, не вдохновляла.
— Маленькая госпожа, Вы мне так и не рассказали, как прошла встреча с Хозяином гавани, — вкрадчиво напомнил Снуп, пряча ухмылку в бороду.
Приготовился услышать о поем поражении. Я вздернула подбородок и заявила:
— Хорошо прошла! Даже отлично! — Поднялась со стула, расправила складки на платье. — Скоро у нас будет свой корабль! А Климента посоветовала мне уменьшить твой процент с прибыли.
Не дожидаясь ответа, оставила старика переваривать информацию в одиночестве и вышла из конторы.
Села в двуколку и, размышляя над ворохом событий, произошедших за последние пять дней, поехала куда глаза глядят.
А глаза, как обычно, смотрели на море. Когда пришла в себя, осознала, что нахожусь в порту. И даже не на причалах, а в той части гавани, где строят корабли. Я оказалась перед двумя кораблями, на которых корабельщики прилаживали снасти и закрепляли паруса. Три крепких парня крепили канаты на верхней рее грот-мачты. И так это у них получалось слаженно и ловко, что просто невозможно было отвести глаз. Закончив с крепежом, парни принялись дурачиться. Один, уцепившись за конец закрепленного каната, перепрыгнул на бизань-рею и помахал друзьям. Второй схватил другой канат и последовал за товарищем. Оставшийся парень что-то крикнул друзьям, те засмеялись, а он, чуть отклонившись, прыгнул вперёд! У меня замерло сердце. Юноша перекувырнулся через голову и ловко ухватился руками за бизань-рею. Уф! Во даёт!
Похоже, такое геройство оценила не только я. Снизу раздался свисток и донеслась ругань. Со своего места я не видела, кто горланил. Фразы долетали обрывками. Кажется, кричавший пообещал отодрать удальца, как только тот спустится на палубу. Парень, ловко балансируя, побежал по рее на самый конец и, сильно оттолкнувшись, прыгнул в море. С двух кораблей послышались одобрительные возгласы. Тут же раздался командный свисток, и на обоих кораблях последовали приказы работать, через пару минут корабелы занялись своими делами.
Еще немного понаблюдав за строительством корабля и не увидев ничего интересного, я подхлестнула лошадей и поехала вдоль берега, надеясь выбраться на дорогу из города.
Когда выехала на пляж, то увидела, как из моря вышел давешний «гимнаст» и без сил повалился на песок. Ого, как далеко отплыл от доков! Подъехав еще ближе, я узнала в гимнасте парня, который вчера спас меня на площади.
— Привет! — воскликнула, спрыгнув с коляски. — Какая неожиданная встреча!
— Привет! — Он посмотрел на меня, прикрывая глаза от заходящего солнца рукой. — Какими судьбами? Что заставило молодую госпожу оказаться в этом опасном районе?
— Излишняя самостоятельность. — Я расправила платье и уселась рядом с ним на песок, скрестив ноги.
Мокрые полотняные рубаха и штаны облепили тело, демонстрируя рельефную мускулатуру. Он лежал, раздвинув ноги и руки в стороны и запрокинув голову, а с него сбегали в песок водяные струйки.
— Еще скажи, что мачеха из дома выгнала, — он хохотнул. — Сейчас чуть передохну и вывезу тебя отсюда. Не стоит молодым барышням гулять в этой части гавани.
— Ты почти прав, - ответила я на его насмешку и, чтобы не акцентировать внимание на этом моменте, сказала: - А порт не такое уж и ужасное место. Я знаю места и пострашнее.
— Говоришь так убедительно, что если бы тебя не видел, то поверил бы. — Улыбка во весь рот.
— А почему не веришь сейчас?
— Девчушка с косичками из богатенькой семьи говорит о местах страшнее портовых доков! Где ты их видеть могла?
— Не твое дело! — резко парировала.
Будет надо мной насмехаться. Сам-то ненамного старше. Он, конечно, взрослее, но вряд ли старше двадцати пяти. Матрос на подхвате, а строит из себя многоопытного! Я поднялась и пошла к лошадям.
— Подожди! — Он вскочил и пошёл за мной. — Ты что, обиделась?
— Еще чего! Кто ты такой, чтобы на тебя обижаться?
— Сейчас, минутку! — крикнул юноша, и забежал за коляску и, очевидно, разделся, потому что я услышала, как потекла на песок вода. Через мгновенье уже уселся ко мне в коляску и взял вожжи. Одежда все еще прилипала к его телу, но уже хотя бы не капала вода. — Куда изволите? — спросил он с веселым прищуром и вожжами подхлестнул лошадей, пуская их рысью. — В город? Наверное, в какой-нибудь трактир? Очень есть хочется!
И правда, он мне напомнил, что я тоже хочу есть. Я забралась в сундучок под сидением коляски и вынула остатки черничного пирога.
— Смотри, что у меня есть!
— Пирог! — Молодой человек остановил двуколку. — Скажи, что его пекла ты сама. — Схватил кусок и почти целиком засунул в рот. — Ум-м… черничный…
Глядя на его довольную мину, я расхохоталась и быстро схватила кусочек пирога.
— Нет, пекла не я, скорее всего, кухарка. Но она у нас очень вкусно готовит!
— Это точно! — Он подхватил еще один кусок. — Я сегодня не обедал, поэтому твой пирог еще вкуснее! — Опять проглотил кусок, почти не жуя, и посмотрел на пустую салфетку. — Больше нет?
Я улыбнулась и покачала головой. Тогда парень хлестнул лошадей, и вскоре мы оказались у Радужных ворот.
— Спасибо, что подвезла, — сказал мой новый знакомый, спрыгивая с коляски, одаряя меня ослепительной улыбкой и демонстрируя ямочку на правой щеке. — Может, тебя доставить до дома? — Я покачала головой. Уже сгущались сумерки, и мне нужно было спешить. — Раз мы так часто встречаемся, скажи уже, как тебя зовут. Меня Эрмин. — Он протянул ладонь.
А действительно, почему бы мне с ним не познакомиться? И неожиданно для себя произнесла:
— Элина.
Сказала и удивилась, потому что назвала своё давно забытое имя, которым меня когда-то звала мама.
А потом сделала вообще странное…
Лицо Эрмина было так близко: прямой нос в конопушках, длинные черные ресницы с выгоревшими загнутыми кончиками, отросшие щетинки на щеках и подбородке, чуть влажные волнистые волосы и серо-бирюзовые, как морская вода, глаза. От его близости слегка закружилась голова. Почему-то… А вместо того, чтобы пожать руку в честь знакомства, я убрала с уголка его рта крошку и поцеловала в синие от черники губы. Он как будто этого ждал. Обхватил меня руками, спустил на подножку и с такой страстью ответил на мой поцелуй, что у меня перехватило дыханье, отнялись ноги, а внизу живота запорхали бабочки.
Эрмин обхватил губами мою верхнюю губку, потом нижнюю, потом ворвался в рот языком, дразня мой. Из меня вырвалось томное:
— М-м-м… — И я поспешила вырваться из объятий, озаренная внезапной мыслью, что меня могут увидеть целующейся вот так запросто на улице с матросом.
— М-м-м... — ответил мне в тон Эрмин. — Какая же ты вкусная, какая необыкновенная… Таких не бывает… Я это ещё в прошлый раз заметил…
— Ну вот опять! — сказала я, усаживаясь в коляску и надевая на руки поводья.
— Что опять? — Он обалдело посмотрел, поглаживая нижнюю губу.
— Опять строишь из себя многоопытного дядюшку. Можно подумать, ты много целовался?!
— Да уж побольше тебя!
— Да ладно! Сколько тебе лет? — хитро прищурилась.
— Триста пятьдесят шесть. — Он осекся, прикрыв ладонью рот, а я засмеялась.
— Вот врун! — Тронула двуколку. — В следующий раз назовешься Хозяином гавани?!
— Случайно вышло… Мне двадцать четыре исполнилось в начале лета. А если я и правда Хозяин гавани?
— Спокойной ночи, выдумщик! Сладких снов! — Хотела подхлестнуть лошадей, но Эрмин меня задержал.
— Подожди, давай огни зажжем, уже темно на улицах. — В сумерках я не разглядела, что он сделал, как будто просто щелкнул пальцами над фитилями фонарей по бокам коляски и на конце дышла, но в фонариках заплясали веселые огоньки. — Вот теперь можешь трогать. Спокойной ночи!
Глава 5
Три дня, отведенные нам на подготовку к балу, пролетели, как один день. На свою голову попытавшись уменьшить объем покупок, я навлекла жадные взоры мачехи на гардероб мамы. К счастью, успела припрятать самые красивые платья, оставив попроще. Одно выбрала для себя из розового и золотистого атласа, расшитого бисером и горным хрусталем.
Увы, этот наряд надеть было не суждено. Варения решила, что к моим зеленым глазам подойдет черное платье с золотой парчой, в котором Элиния в прошлом году ездила на совершеннолетие подруги.
Розовый атлас с горным хрусталем был натянут на старшую дочку мачехи. Справедливости ради хочу сказать, что платье село на её фигурку великолепно, а вот цвет был явно не её. Но Варению это не остановило — она попросту перекрасила брюнетку в золотистую блондинку.
В порыве парикмахерского вдохновения Варения схватилась за ножницы и не успела я опомниться, как поднесла их к моей косе, пытаясь её укоротить. К счастью, из инструмента выскочил винтик.
— Чёрт! — Она отбросила ножницы на пол. — В этом доме все не так! Ключи не открывают, ножницы не режут, за хозяйку меня не считают! — произнесла мачеха, почти рыдая.
— Мамуля, нормальные ножницы. Смотри, я их починила!
Сообразительная Элиния чикнула ножницами по своей тёмно-русой косе, отхватив половину.
Что тут началось!
Слезы, ахи, упреки (почему-то в мой адрес).
В итоге меня, Элинию и Ларию выкрасили в один бело-розовый оттенок. Всем, насколько позволяли волосы, уложили прически из мелких кудряшек.
Мою густую шевелюру две горничные мучили щипцами несколько часов. В итоге я стала похожа на безумную розовую овцу, выглядывающую из-под кучерявой чёлки.
Последним штрихом (или гвоздём в крышку гроба) стал наш макияж. Нам всем (в том числе и Варении) выбелили лицо, потом по новой нарисовали глаза и губы.
Результат я увидела по реакции папы, застывшем на минуту в ужасе, когда мы вчетвером явились в гостиную.
Шурша платьями, уселись в карету, взятую напрокат, но отделанную так, чтобы никто этого не понял, и отправились на бал.
Дворец поразил наше воображение драгоценной отделкой, а также гостями, наряды которых затмили не только наши, но ещё и убранство княжеской резиденции.
Оказалось, что прическа под безумную овцу была модой этого сезона и украшала не только дам, но и кавалеров. Даже у князя на голове были мелкие белые кучеряшки, ниспадающие до пояса.
Внешне хозяин дворца не произвел на меня впечатления. Высок, строен, но эти мелкие кудри… Лицо узкое, с длинным тонким носом и крупными синими глазами навыкате.
Совсем не парень моей мечты.
Почему-то сразу вспомнился Эрмин с ямочкой на щеке и глазами необычного цвета.
Гости по очереди подходили к князю и здоровались.
Когда настала очередь нашего дружного семейства, отец поздоровался с князем, как со старым знакомым, потом представил супругу, затем Элинию, которая сделала два шага вперед и присела в глубоком реверансе. Как только она вернулась в наш строй, отец произнёс:
— Э… — И тут же получил толчок от Варении. — Тильда!
Я решительно рванула вперед, но кто-то из «заботливых родственниц» наступил мне сзади на подол, и я растянулась к ногам князя. Конечно же, сразу попробовала встать, но в многочисленных юбках и кринолине это оказалось не так просто. Без посторонней помощи не справилась бы. Под ахи-охи, смешки и откровенный смех зала князь легко поднял меня и поставил на ноги. Рассыпаясь в благодарности, я подняла на него глаза и на мгновение мне показалось, что передо мной Эрмин: те же серо-бирюзовые глаза в обрамлении тёмных ресниц с загнутыми выцветшими кончиками. В следующий момент князь сказал мне, но так, что услышал весь зал:
— Не ушиблись? Здесь ковер замялся. Велю заменить!
Вяло улыбнулась и попятилась в строй родственников, потирая руку, на которую так неудачно свалилась. Оглянулась на Варению и поймала полный снисходительного превосходства взгляд. По-моему, она даже улыбнулась, но я в этом не уверена, потому что папа уже представлял Ларию, и я отвлеклась на князя, желая найти в нём Эрмина.
Сестрица, смущаясь, робко выступила вперед и тоже то ли запнулась о ковёр, то ли в юбках запуталась. От падения её уберегло только то, что она не рванула с места, как я, а выходила не торопясь. В этот раз я разглядела туфельку Варении, наступившую на краешек платья дочери.
Ах вот оно что!
Злопамятная тварь! И без фантазии, даже эту каверзу скопировала…
***
Мне семнадцать, матушка разыскала меня на крыше (тогда она еще не боялась забираться по узким винтовым лестницам). Тычками и щипками заставила спуститься вниз.
С первой недели её появления в замке не было ни дня, чтобы она несколько раз не стукнула меня по темечку пальцем с наперстком и не ущипнула. А щипала она намного больнее, чем била по голове. Варения прихватывала маленький участок кожи, оттягивала и резко поворачивала. От этого все мои руки и бока были в синяках…
В тот раз она тихо подкралась (Как я не услышала её подъема по лестнице? Обычно мачеха сильно пыхтела — с её-то весом!) и сначала лупанула по макушке наперстком, а потом схватила за руку и потянула за собой. Вытолкала на площадку между этажами, ущипнула за руку и, задрав голову, приготовилась спускаться по крутой лестнице. Мачеха спустилась на несколько ступенек, а подол платья еще оставался на площадке. Я наступила на край ее наряда и придержала за локоть. Варения вырвала руку, но тут же заметила мою ногу на своем подоле, а я, глядя ей в глаза, произнесла:
— Еще раз стукнешь или ущипнешь, я это сделаю.
Лицо мачехи пошло пятнами, она вырвала подол, подхватила руками, высоко задрав, и быстро спустилась с лестницы. С тех пор она ни разу на меня даже не замахнулась…
***
Пока я размышляла, зачем Варения выставила нас с Ларией посмешищем на весь город, мы отошли от князя и встали на свободное место у стены.
— Девочки, что же вы у нас такие неуклюжие? — с ласковой улыбкой спросила Варения, взяв нас с Ларией под локотки.
