Зато меня почти каждый вечер гонял по парку, а по выходным устраивал тренировки в лесу. И хоть сам по всяким спортзалам не ходил, но бегал быстро. И почти всегда догонял.
- Догонял? – уточнил явно сбитый с толку Эдвин. – То есть вы не просто вместе бегали, а это было… что? Бег на перегонки?
- Нет, это всегда была игра в догонялки. Я убегала, а он догонял. И когда догонял, долго объяснял, где я неправильно свернула, где могла срезать путь, где использовать какие-то особенности местности, чтобы не позволить себя догнать.
Мужчины обменялись обеспокоенными взглядами.
- Странная игра, - прокомментировал Матео.
- Наверное, - пожала плечами Карина. – Но подобные тренировки начались, когда мне было восемь. Тогда мне это не казалось странным. А потом я привыкла.
- Это была веселая иг… - начал было спрашивать Эдвин.
Но Карина, не совладав со своими нервами, резко его перебила:
- Я так понимаю, вы давно не виделись. Неужели вам сейчас не о чем поговорить, кроме как о моем детстве?
Агент ФБР некоторое время сверлил ее задумчивым тяжелым взглядом, сомневаясь, надо ли последовать ее завуалированной, но очень прозрачной просьбе прекратить этот разговор, или все-таки попробовать зайти немного с другой стороны. Но увидев в ее глазах почти молящий призыв оставить ее в покое и натолкнувшись на явно предостерегающий взгляд Матео, Эдвин неохотно отступил.
Его смешливый друг, чтобы сгладить установившуюся напряженную обстановку за столом, начал рассказывать об их общих венесуэльских знакомых. И Карина была очень признательна ему за появившуюся возможность привести в порядок свои эмоции и заглушить всколыхнувшиеся воспоминания.
Пробежки по парку всегда были изнурительными и долгими. Отчим никогда не позволял ей идти домой, пока она не начинала валиться с ног от усталости. Но в вылизанном, ухоженном и цивилизованном парке в любое время суток гуляло множество людей, и у Карины никогда не возникало повода чего-либо испугаться.
Лес же всегда оказывался настоящим испытанием не только для ее тела, но и для психики. Когда отчим впервые в восемь лет привез ее на глухую поляну и предложил поиграть в догонялки, он робко возразила:
- Я боюсь убегать. Я могу заблудиться.
- Не бойся. Я обязательно тебя найду, где бы ты ни находилась.
- А если ты меня не заметишь?
- Мне и не нужно замечать. Я просто всегда знаю, где ты.
Маленькая Карина окинула колеблющимся взглядом исполинские стволы с торчащими корявыми сучьями и обернувшиеся туманной белесо-серой дымкой. Она не понимала, как отчим сможет ее найти в этом зловещем дремучем лесу, когда всё поглощается сырым липким туманом. Ей отчаянно захотелось, чтобы здесь рядом была мама, которая сумела бы отговорить отчима от этой безумной затеи. Но мама его очень любила и с легкостью отпустила свою дочь в компании с ним «подышать свежим воздухом на природе». Карина решилась ответить мужчине категоричным отказом, но когда обернулась к нему, уже никого на поляне, кроме нее самой, не было. Девочка несмело позвала его несколько раз, но ее тонкий голосок увяз в густоте тумана. А вместо ответа из чащи стали доноситься громкие пугающие звуки: хруст обламываемых веток, непонятные скрежет и треск, глухие удары стволов друг об друга.
Карина попятилась, уже боясь даже пикнуть, чтобы лишний раз не привлечь внимание того, кто сейчас, сокрытый туманной дымкой, крушит лес. Как вдруг уже совсем близко раздался громкий треск и на поляну прямо под ноги девочки выкатился трухлявый ствол старого дерева, кем-то обломанный прямо у основания.
Для ее взвинченных перепуганных нервов это стало последней каплей. Приглушенно вскрикнув, она рванула в лес, не разбирая дороги – лишь бы подальше от страшной поляны и того, кто бродит вокруг нее. Никогда еще она не бегала так быстро. И никогда еще не оказывалась в незнакомом месте совсем одна. Охватившее ее чувство страха было таким всеобъемлющим, что вытеснило все остальные чувства и мысли. Несколько раз она падала, раздирая в кровь колени и ладони, но тут же вставала и бежала дальше. Ведь ее кто-то неотступно преследовал. Громкий хруст постоянно раздавался из-за ее спины, давая понять, что она не одна. И она не в безопасности.
Сколько длился этот бег по лесу, она не могла даже предположить. Полностью дезориентированная и насмерть перепуганная, она устала так, что уже перестала толком видеть, куда вообще бежит. И едва не свалилась с разбегу в глубокий овраг с резкими обрывистыми склонами. Словно из ниоткуда появившийся отчим успел поймать ее за шкирку, когда она уже сорвалась в обрыв. И долго потом утешал и успокаивал, посадив ее трясущееся тело к себе на колени и гладя по спутанным волосам. А когда она немного успокоилась, стал разбирать буквально по косточкам каждый ее шаг: и что она не экономила силы - бежала через труднопроходимые участки, которые можно было обойти; и выбрала заведомо неправильный путь в гору; и не анализировала препятствия, из-за чего постоянно падала и даже едва не сломала шею в обрыве; и вообще изначально побежала не в ту сторону, потому что надо было пытаться выбраться к дороге. Несмотря на свой юный возраст, Карина поняла, что отчим не мог так много знать о ее перемещениях, если бы не бежал вслед за ней.
- Зачем ты меня испугал и гнался за мной? – спросила она.
- Чтобы ты убегала от меня, как от настоящей угрозы.
- Зачем?
- Мало ли, какие события произойдут в твоей жизни. Тебе может очень пригодиться умение грамотно и правильно убегать от опасности.
Сколько еще было в ее жизни таких тренировок, Карина быстро сбилась со счету. Отчим относился к ним очень серьезно и всякий раз привозил ее в новое место, чтобы ей приходилось ориентироваться на незнакомой местности и уметь анализировать любой ранее неисследованный маршрут. И всегда умудрялся ее испугать – пусть и не так сильно, как в ту первую тренировку, но всё равно достаточно, чтобы она драпала от него на пределе своих возможностей. Позже, когда она стала взрослее, отчим уже вызывал в ней страх не всякими хрустами и скрежетами, а возможностью реального физического насилия. Настигнув ее, он вполне мог сделать ей подсечку, от которой она теряла равновесие на полной скорости и катилась по земле, набивая синяки и шишки. Или мог хлестнуть ее хворостиной по спине, или ударить крепкой палкой по ногам. А ее отказ от тренировок вообще выводил его из себя, и тогда ее ждала очень серьезная трепка, от которой синяков на теле оставалось даже больше, чем когда она со всего разбегу падала на землю.
Часто, возвращаясь домой, она задавала ему вопросы, ради чего вообще он так над ней издевается. И всякий раз он искренне огорчался, что она это воспринимала как издевательство - ведь он всего лишь, с его точки зрения, обучал ее выживанию.
- Если ты хочешь, чтобы я была готова к каким-то нападениям, давай я пойду в секцию по борьбе, - однажды предложила она. – Научусь драться с противником, а не убегать от него.
- Нет! – горячо и поспешно возразил отчим. – Если ты научишься драться, у тебя возникнет ошибочное мнение, что ты готова противостоять кому угодно. И ты лишишься страха. Но бывают такие противники… - он перевел дух, подбирая правильные слова. – Иногда, чтобы выжить, надо очень-очень сильно бояться. И не драться, а только убегать.
Карина очнулась от своих воспоминаний, лишь почувствовав мягкое прикосновение к ладони. Она послала извиняющуюся улыбку Эдвину за то, что надолго выпала из беседы, и сосредоточила свое внимание на текущем моменте, а не на мыслях о том странном человеке, что заменил ей отца.
Матео в шутливой манере рассказывал, какие забавные и анекдотичные причины придумывают некоторые альфы, чтобы не явиться на призыв Кайовы и не участвовать в Совете кланов. Оборотень говорил об этом легко и непринужденно, с сарказмом высмеивая комичную изобретательность таких альф. Но по нахмуренному взгляду Эдвина Карина поняла, что смешного тут, на самом деле, мало. Отказ подчиняться воле лидера Союзных кланов, по сути, означает выход из Союза, что делает такие кланы вольными. А впечатления от встречи с одним из вольных кланов у Карины остались самые гнетущие. И она помнила слова Эдвина о том, что вольные кланы дичают быстрее, потому что не связаны законами и обычаями Союза кланов.
Эдвин мрачно попросил Матео:
- Ты здесь уже давно. Расскажи хотя бы в двух словах, какой расклад.
И тут перед Кариной предстал новый Матео. Его дурашливое лицо вмиг приобрело серьезное и даже немного хищное выражение. Фразы хоть и остались колоритными, но никакой лишней шелухи в них больше не было. Вот теперь с легкостью можно было поверить, что он бывалый полицейский и проницательный умный оборотень.
- Расклад хреновый, амиго. Все крупные игроки мысленно уже списали Кайову со счетов. Его власть в кулуарах делят так, словно старик уже склеил ласты. Альфы сильных кланов грызутся между собой, прям как кандидаты от разных партий во время предвыборной гонки. А альфы мелких слабых кланов пытаются просчитать, с кем выгодно заранее завести дружбу. В основном пытаются дружить сразу со всеми основными претендентами на власть. Так что у нас тут завелся новый каждодневный ритуал - групповое вылизывание филейных частей.
- А Эррера?
- Этот говнюк сам по себе. Держится особняком. Только зыркает на всех так, словно в несколько раз умнее всех собравшихся, вместе взятых.
- Какие сейчас основные претенденты на место Кайовы? Альфы всех более ли менее сильных кланов?
- А вот и нет. Всё гораздо хуже. Кто станет лидером Союзных кланов – это второстепенный вопрос. А сначала должно решиться, из какого он будет лагеря.
- Какого еще лагеря? – недоуменно нахмурился Эдвин.
Матео смущенно посмотрел на Карину.
- Не-ет, - вымученно выдохнул агент ФБР, догадавшись о причине смущения обычно бойкого Матео.
- А вот и да, амиго. Все кланы раскололись на два примерно равных лагеря: тех, кто не хочет войны с людьми, и тех, кто ее просто жаждет. Но это только первая паршивая новость.
- А какая вторая? – обреченно спросил Эдвин.
- Те кланы, которые не хотят войны, грызутся между собой. У них общая задача – сохранить секретность нашего существования, но каждый из альф считает, что он с этой задачей справится куда лучше остальных. Поэтому они на ножах между собой. А вот те, кто выступают за войну, наоборот, сплотились в одну кучу, как мухи на навозе. Главный запевала у них японец Икуто Мураками. Его поддерживают все азиатские и дальневосточные кланы.
- Черт… Он силен. Его опасно иметь во врагах. А какой линии придерживается Настас?
Губы Матео изогнулись в презрительной ухмылке:
- Не понимаю, почему Кайова столько лет доверяет этому скользкому гаду. Настас хоть и считается его правой рукой, но вовсю уже выслуживается перед новыми фаворитами. Неужели, идиот, не понимает, что кто бы ни стал лидером Союзных кланов, его всё равно выгонят взашей?
- Вряд ли, не понимает. Настас далеко не дурак. Значит, тоже ведет свою игру. Так перед кем он выслуживается?
- Больше всего перед англичашкой – альфой твоего приятеля Джейкоба.
- Перед Габриэлем? Ну, это еще не самый плохой вариант. Уверен, Габриэль достаточно разумен, чтобы не хотеть войны.
- Да, это верно. Габриэль один из самых сильных альф их тех, кто выступают за мир с людьми.
- Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, - Карина долго сдерживала себя, но молчать и дальше становилось просто невыносимо. - Я хотела просить…
Оба оборотня угрюмо замолчали, ожидая, когда замявшаяся от волнения девушка сформулирует свой вопрос. Но они и так заранее понимали, о чем она спросит.
- Вы так говорите о войне с людьми, как будто это что-то… очень простое. Но… ведь, насколько я понимаю, людей гораздо больше, чем вас. Значит, открытый конфликт просто неразумен. Тогда почему половина из вас готова развязать войну?
Ожидая ответа, Карина в волнении сжала руку в кулак с такой силой, что ногти до боли впились в ладонь.
- Конечно, вас гораздо больше, - ответил Эдвин, мягко вынуждая ее разжать побелевшие от напряжения пальцы и оставив их в своей руке. – Но вы не знаете, кто враг. Ни один человек не сможет разоблачить оборотня, если тот сам этого не захочет. А если враг неизвестен, то и непонятно, куда наносить удар.
- Но чтобы победить в войне с людьми в таком глобальном смысле, надо же… ну не знаю… свергнуть правительства всех стран, уничтожить армию, получить контроль над вооружением.
- Контроль, да… - Эдвин посмотрел Карине в глаза. – А ты уверена, что у нас уже сейчас нет контроля над вашими правительствами, армией и оружием? Учитывая, что ты не знаешь, кто человек, а кто – оборотень.
Девушка со страхом вгляделась в спокойное лицо агента ФБР, уже угадывая ответ. И Матео лишь подтвердил ее самые худшие предположения.
- Да, belleza , - грустно вздохнул он.
(*прим.: Красотка (исп.).)
– Оборотни уже давно поняли, что надо занимать теплые местечки в вашем обществе. В любой мало-мальски влиятельной стране на ключевых постах полно наших. И если начнется война… В общем, не факт, что армия и вооружение смогут помочь людям.
Карина смотрела прямо на Матео, но не видела его. В ее пустом остекленевшем взгляде застыл шок, постепенно вытесняемый ужасом. Грудь сдавило от ощущения надвигающейся катастрофы. Подкидываемые воображением картины, одна страшнее другой, подпитывали ее страх новыми леденящими порциями.
- Матео, извини нас, - Эдвин решительно встал из-за стола и, подняв девушку с дивана, как безвольную куклу, затащил ее в спальню и прикрыл дверь.
- Карина, тебе надо успокоиться, - твердо заявил он, бережно сжимая ее плечи. – Такого финала не допустят. Я уверен, лидером Союза не станет тот, кто хочет войны.
- Ты не можешь быть в этом уверенным, - непослушными губами возразила она.
- Я верю в наше благоразумие.
- А я верю в вашу жестокость! Как с вами воевать, когда у вас даже слабая девочка может обернуться злющей волчицей и вырезать население целого небольшого города? А оружие массового поражения? – Карина говорила быстро и сбивчиво, следуя за своим перепуганным воображением. - Если у вас и впрямь есть к нему доступ, то альфе достаточно лишь Зовом отозвать всех оборотней из какой-то местности и шарахнуть туда бомбой. Да пока мы сообразим, что к чему, отойдем от шока, объединимся… если вообще кому останется объединяться…
- Карина, прекрати себя накручивать! – перебил ее Эдвин. – Уверен, Кайова добьется того, чтобы нового лидера выбирали по оценке его человечности. А значит, все желающие поиграть в войнушку автоматически отсеются.
Девушка несмело заглянула ему в глаза.
- Ты уверен в этом?
- Да, уверен, - твердо и искренне ответил оборотень. – Кайова хоть и стар, но он слишком давно находится у власти, чтобы не научиться быть хитрым и непреклонным. Он добьется своей цели и не оставит Союз во власти жестокого психопата… Ты веришь мне?
На несколько секунд серьезно задумавшись, Карина кивнула. Как бы дико это не звучало, но она действительно ему верила. Верила оборотню, когда-то обвинившему ее в жестоких убийствах и которому самому было поручено ее убить. И который столько возился с нею ради неизвестной ей цели. Но сейчас она ему верила. И это признание отозвалось в нем вспышкой радости и облегчения.
- Догонял? – уточнил явно сбитый с толку Эдвин. – То есть вы не просто вместе бегали, а это было… что? Бег на перегонки?
- Нет, это всегда была игра в догонялки. Я убегала, а он догонял. И когда догонял, долго объяснял, где я неправильно свернула, где могла срезать путь, где использовать какие-то особенности местности, чтобы не позволить себя догнать.
Мужчины обменялись обеспокоенными взглядами.
- Странная игра, - прокомментировал Матео.
- Наверное, - пожала плечами Карина. – Но подобные тренировки начались, когда мне было восемь. Тогда мне это не казалось странным. А потом я привыкла.
- Это была веселая иг… - начал было спрашивать Эдвин.
Но Карина, не совладав со своими нервами, резко его перебила:
- Я так понимаю, вы давно не виделись. Неужели вам сейчас не о чем поговорить, кроме как о моем детстве?
Агент ФБР некоторое время сверлил ее задумчивым тяжелым взглядом, сомневаясь, надо ли последовать ее завуалированной, но очень прозрачной просьбе прекратить этот разговор, или все-таки попробовать зайти немного с другой стороны. Но увидев в ее глазах почти молящий призыв оставить ее в покое и натолкнувшись на явно предостерегающий взгляд Матео, Эдвин неохотно отступил.
Его смешливый друг, чтобы сгладить установившуюся напряженную обстановку за столом, начал рассказывать об их общих венесуэльских знакомых. И Карина была очень признательна ему за появившуюся возможность привести в порядок свои эмоции и заглушить всколыхнувшиеся воспоминания.
Пробежки по парку всегда были изнурительными и долгими. Отчим никогда не позволял ей идти домой, пока она не начинала валиться с ног от усталости. Но в вылизанном, ухоженном и цивилизованном парке в любое время суток гуляло множество людей, и у Карины никогда не возникало повода чего-либо испугаться.
Лес же всегда оказывался настоящим испытанием не только для ее тела, но и для психики. Когда отчим впервые в восемь лет привез ее на глухую поляну и предложил поиграть в догонялки, он робко возразила:
- Я боюсь убегать. Я могу заблудиться.
- Не бойся. Я обязательно тебя найду, где бы ты ни находилась.
- А если ты меня не заметишь?
- Мне и не нужно замечать. Я просто всегда знаю, где ты.
Маленькая Карина окинула колеблющимся взглядом исполинские стволы с торчащими корявыми сучьями и обернувшиеся туманной белесо-серой дымкой. Она не понимала, как отчим сможет ее найти в этом зловещем дремучем лесу, когда всё поглощается сырым липким туманом. Ей отчаянно захотелось, чтобы здесь рядом была мама, которая сумела бы отговорить отчима от этой безумной затеи. Но мама его очень любила и с легкостью отпустила свою дочь в компании с ним «подышать свежим воздухом на природе». Карина решилась ответить мужчине категоричным отказом, но когда обернулась к нему, уже никого на поляне, кроме нее самой, не было. Девочка несмело позвала его несколько раз, но ее тонкий голосок увяз в густоте тумана. А вместо ответа из чащи стали доноситься громкие пугающие звуки: хруст обламываемых веток, непонятные скрежет и треск, глухие удары стволов друг об друга.
Карина попятилась, уже боясь даже пикнуть, чтобы лишний раз не привлечь внимание того, кто сейчас, сокрытый туманной дымкой, крушит лес. Как вдруг уже совсем близко раздался громкий треск и на поляну прямо под ноги девочки выкатился трухлявый ствол старого дерева, кем-то обломанный прямо у основания.
Для ее взвинченных перепуганных нервов это стало последней каплей. Приглушенно вскрикнув, она рванула в лес, не разбирая дороги – лишь бы подальше от страшной поляны и того, кто бродит вокруг нее. Никогда еще она не бегала так быстро. И никогда еще не оказывалась в незнакомом месте совсем одна. Охватившее ее чувство страха было таким всеобъемлющим, что вытеснило все остальные чувства и мысли. Несколько раз она падала, раздирая в кровь колени и ладони, но тут же вставала и бежала дальше. Ведь ее кто-то неотступно преследовал. Громкий хруст постоянно раздавался из-за ее спины, давая понять, что она не одна. И она не в безопасности.
Сколько длился этот бег по лесу, она не могла даже предположить. Полностью дезориентированная и насмерть перепуганная, она устала так, что уже перестала толком видеть, куда вообще бежит. И едва не свалилась с разбегу в глубокий овраг с резкими обрывистыми склонами. Словно из ниоткуда появившийся отчим успел поймать ее за шкирку, когда она уже сорвалась в обрыв. И долго потом утешал и успокаивал, посадив ее трясущееся тело к себе на колени и гладя по спутанным волосам. А когда она немного успокоилась, стал разбирать буквально по косточкам каждый ее шаг: и что она не экономила силы - бежала через труднопроходимые участки, которые можно было обойти; и выбрала заведомо неправильный путь в гору; и не анализировала препятствия, из-за чего постоянно падала и даже едва не сломала шею в обрыве; и вообще изначально побежала не в ту сторону, потому что надо было пытаться выбраться к дороге. Несмотря на свой юный возраст, Карина поняла, что отчим не мог так много знать о ее перемещениях, если бы не бежал вслед за ней.
- Зачем ты меня испугал и гнался за мной? – спросила она.
- Чтобы ты убегала от меня, как от настоящей угрозы.
- Зачем?
- Мало ли, какие события произойдут в твоей жизни. Тебе может очень пригодиться умение грамотно и правильно убегать от опасности.
Сколько еще было в ее жизни таких тренировок, Карина быстро сбилась со счету. Отчим относился к ним очень серьезно и всякий раз привозил ее в новое место, чтобы ей приходилось ориентироваться на незнакомой местности и уметь анализировать любой ранее неисследованный маршрут. И всегда умудрялся ее испугать – пусть и не так сильно, как в ту первую тренировку, но всё равно достаточно, чтобы она драпала от него на пределе своих возможностей. Позже, когда она стала взрослее, отчим уже вызывал в ней страх не всякими хрустами и скрежетами, а возможностью реального физического насилия. Настигнув ее, он вполне мог сделать ей подсечку, от которой она теряла равновесие на полной скорости и катилась по земле, набивая синяки и шишки. Или мог хлестнуть ее хворостиной по спине, или ударить крепкой палкой по ногам. А ее отказ от тренировок вообще выводил его из себя, и тогда ее ждала очень серьезная трепка, от которой синяков на теле оставалось даже больше, чем когда она со всего разбегу падала на землю.
Часто, возвращаясь домой, она задавала ему вопросы, ради чего вообще он так над ней издевается. И всякий раз он искренне огорчался, что она это воспринимала как издевательство - ведь он всего лишь, с его точки зрения, обучал ее выживанию.
- Если ты хочешь, чтобы я была готова к каким-то нападениям, давай я пойду в секцию по борьбе, - однажды предложила она. – Научусь драться с противником, а не убегать от него.
- Нет! – горячо и поспешно возразил отчим. – Если ты научишься драться, у тебя возникнет ошибочное мнение, что ты готова противостоять кому угодно. И ты лишишься страха. Но бывают такие противники… - он перевел дух, подбирая правильные слова. – Иногда, чтобы выжить, надо очень-очень сильно бояться. И не драться, а только убегать.
Карина очнулась от своих воспоминаний, лишь почувствовав мягкое прикосновение к ладони. Она послала извиняющуюся улыбку Эдвину за то, что надолго выпала из беседы, и сосредоточила свое внимание на текущем моменте, а не на мыслях о том странном человеке, что заменил ей отца.
Матео в шутливой манере рассказывал, какие забавные и анекдотичные причины придумывают некоторые альфы, чтобы не явиться на призыв Кайовы и не участвовать в Совете кланов. Оборотень говорил об этом легко и непринужденно, с сарказмом высмеивая комичную изобретательность таких альф. Но по нахмуренному взгляду Эдвина Карина поняла, что смешного тут, на самом деле, мало. Отказ подчиняться воле лидера Союзных кланов, по сути, означает выход из Союза, что делает такие кланы вольными. А впечатления от встречи с одним из вольных кланов у Карины остались самые гнетущие. И она помнила слова Эдвина о том, что вольные кланы дичают быстрее, потому что не связаны законами и обычаями Союза кланов.
Эдвин мрачно попросил Матео:
- Ты здесь уже давно. Расскажи хотя бы в двух словах, какой расклад.
И тут перед Кариной предстал новый Матео. Его дурашливое лицо вмиг приобрело серьезное и даже немного хищное выражение. Фразы хоть и остались колоритными, но никакой лишней шелухи в них больше не было. Вот теперь с легкостью можно было поверить, что он бывалый полицейский и проницательный умный оборотень.
- Расклад хреновый, амиго. Все крупные игроки мысленно уже списали Кайову со счетов. Его власть в кулуарах делят так, словно старик уже склеил ласты. Альфы сильных кланов грызутся между собой, прям как кандидаты от разных партий во время предвыборной гонки. А альфы мелких слабых кланов пытаются просчитать, с кем выгодно заранее завести дружбу. В основном пытаются дружить сразу со всеми основными претендентами на власть. Так что у нас тут завелся новый каждодневный ритуал - групповое вылизывание филейных частей.
- А Эррера?
- Этот говнюк сам по себе. Держится особняком. Только зыркает на всех так, словно в несколько раз умнее всех собравшихся, вместе взятых.
- Какие сейчас основные претенденты на место Кайовы? Альфы всех более ли менее сильных кланов?
- А вот и нет. Всё гораздо хуже. Кто станет лидером Союзных кланов – это второстепенный вопрос. А сначала должно решиться, из какого он будет лагеря.
- Какого еще лагеря? – недоуменно нахмурился Эдвин.
Матео смущенно посмотрел на Карину.
- Не-ет, - вымученно выдохнул агент ФБР, догадавшись о причине смущения обычно бойкого Матео.
- А вот и да, амиго. Все кланы раскололись на два примерно равных лагеря: тех, кто не хочет войны с людьми, и тех, кто ее просто жаждет. Но это только первая паршивая новость.
- А какая вторая? – обреченно спросил Эдвин.
- Те кланы, которые не хотят войны, грызутся между собой. У них общая задача – сохранить секретность нашего существования, но каждый из альф считает, что он с этой задачей справится куда лучше остальных. Поэтому они на ножах между собой. А вот те, кто выступают за войну, наоборот, сплотились в одну кучу, как мухи на навозе. Главный запевала у них японец Икуто Мураками. Его поддерживают все азиатские и дальневосточные кланы.
- Черт… Он силен. Его опасно иметь во врагах. А какой линии придерживается Настас?
Губы Матео изогнулись в презрительной ухмылке:
- Не понимаю, почему Кайова столько лет доверяет этому скользкому гаду. Настас хоть и считается его правой рукой, но вовсю уже выслуживается перед новыми фаворитами. Неужели, идиот, не понимает, что кто бы ни стал лидером Союзных кланов, его всё равно выгонят взашей?
- Вряд ли, не понимает. Настас далеко не дурак. Значит, тоже ведет свою игру. Так перед кем он выслуживается?
- Больше всего перед англичашкой – альфой твоего приятеля Джейкоба.
- Перед Габриэлем? Ну, это еще не самый плохой вариант. Уверен, Габриэль достаточно разумен, чтобы не хотеть войны.
- Да, это верно. Габриэль один из самых сильных альф их тех, кто выступают за мир с людьми.
- Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, - Карина долго сдерживала себя, но молчать и дальше становилось просто невыносимо. - Я хотела просить…
Оба оборотня угрюмо замолчали, ожидая, когда замявшаяся от волнения девушка сформулирует свой вопрос. Но они и так заранее понимали, о чем она спросит.
- Вы так говорите о войне с людьми, как будто это что-то… очень простое. Но… ведь, насколько я понимаю, людей гораздо больше, чем вас. Значит, открытый конфликт просто неразумен. Тогда почему половина из вас готова развязать войну?
Ожидая ответа, Карина в волнении сжала руку в кулак с такой силой, что ногти до боли впились в ладонь.
- Конечно, вас гораздо больше, - ответил Эдвин, мягко вынуждая ее разжать побелевшие от напряжения пальцы и оставив их в своей руке. – Но вы не знаете, кто враг. Ни один человек не сможет разоблачить оборотня, если тот сам этого не захочет. А если враг неизвестен, то и непонятно, куда наносить удар.
- Но чтобы победить в войне с людьми в таком глобальном смысле, надо же… ну не знаю… свергнуть правительства всех стран, уничтожить армию, получить контроль над вооружением.
- Контроль, да… - Эдвин посмотрел Карине в глаза. – А ты уверена, что у нас уже сейчас нет контроля над вашими правительствами, армией и оружием? Учитывая, что ты не знаешь, кто человек, а кто – оборотень.
Девушка со страхом вгляделась в спокойное лицо агента ФБР, уже угадывая ответ. И Матео лишь подтвердил ее самые худшие предположения.
- Да, belleza , - грустно вздохнул он.
(*прим.: Красотка (исп.).)
– Оборотни уже давно поняли, что надо занимать теплые местечки в вашем обществе. В любой мало-мальски влиятельной стране на ключевых постах полно наших. И если начнется война… В общем, не факт, что армия и вооружение смогут помочь людям.
Карина смотрела прямо на Матео, но не видела его. В ее пустом остекленевшем взгляде застыл шок, постепенно вытесняемый ужасом. Грудь сдавило от ощущения надвигающейся катастрофы. Подкидываемые воображением картины, одна страшнее другой, подпитывали ее страх новыми леденящими порциями.
- Матео, извини нас, - Эдвин решительно встал из-за стола и, подняв девушку с дивана, как безвольную куклу, затащил ее в спальню и прикрыл дверь.
- Карина, тебе надо успокоиться, - твердо заявил он, бережно сжимая ее плечи. – Такого финала не допустят. Я уверен, лидером Союза не станет тот, кто хочет войны.
- Ты не можешь быть в этом уверенным, - непослушными губами возразила она.
- Я верю в наше благоразумие.
- А я верю в вашу жестокость! Как с вами воевать, когда у вас даже слабая девочка может обернуться злющей волчицей и вырезать население целого небольшого города? А оружие массового поражения? – Карина говорила быстро и сбивчиво, следуя за своим перепуганным воображением. - Если у вас и впрямь есть к нему доступ, то альфе достаточно лишь Зовом отозвать всех оборотней из какой-то местности и шарахнуть туда бомбой. Да пока мы сообразим, что к чему, отойдем от шока, объединимся… если вообще кому останется объединяться…
- Карина, прекрати себя накручивать! – перебил ее Эдвин. – Уверен, Кайова добьется того, чтобы нового лидера выбирали по оценке его человечности. А значит, все желающие поиграть в войнушку автоматически отсеются.
Девушка несмело заглянула ему в глаза.
- Ты уверен в этом?
- Да, уверен, - твердо и искренне ответил оборотень. – Кайова хоть и стар, но он слишком давно находится у власти, чтобы не научиться быть хитрым и непреклонным. Он добьется своей цели и не оставит Союз во власти жестокого психопата… Ты веришь мне?
На несколько секунд серьезно задумавшись, Карина кивнула. Как бы дико это не звучало, но она действительно ему верила. Верила оборотню, когда-то обвинившему ее в жестоких убийствах и которому самому было поручено ее убить. И который столько возился с нею ради неизвестной ей цели. Но сейчас она ему верила. И это признание отозвалось в нем вспышкой радости и облегчения.
