Настас, стараясь не обращать внимание на неуместное веселье двух альф, подрывающее авторитет собрания, ответил на вопрос агента ФБР:
- Карина Тёрнер сбежала от тебя в Сент-Поле. И пыталась убежать из Или.
- Это констатация факта или обвинение? – непонимающе моргнул Эдвин.
- И то, и другое.
- Какая вздорная наглячка, - протянул японец. – Ишь чего удумала: бегать быстрее оборотней! Да за одно это…
- Пр-рекр-рати, Мур-раками! – прорычал Кайова. – Ты насмехаешься над нами!
- Полагаю, он хотел сказать, что обвинять человека в том, что он спасал свою жизнь от прямой угрозы, как минимум, нелепо, - с ледяной холодностью заявил Эдвин.
- Ну да. Обвиненьице так себе, - согласился Габриэль.
- Она не хотела признаваться, куда спрятала снимки, - не унимался Настас. – Варгас, разве ты не рассказал ей, как важно нам сохранить секретность? Но она всё равно хотела оставить их себе, чтобы использовать против нас.
- С чего вы взяли? – ровно поинтересовался Эдвин. – Я действительно объяснил ей, почему ее фотографии не должны быть опубликованы. И она сама открыла мне, где хранит носитель со снимками.
- Но Марта сказала…
- Марты там не было, - не терпящим возражения тоном перебил агент ФБР.
- Но я знаю… - попыталась встрять блондинка.
- Марта, ты присутствовала во время моего разговора с Кариной, когда она рассказала о снимках? – требовательно спросил Эдвин.
А когда девушка замешкалась, почти выкрикнул:
- Отвечай! Да или нет?!
- Нет!
- Тогда какого черта ты утверждаешь то, чего не знаешь? И вводишь в заблуждение собрание?
- Но я знаю, что во время того разговора ты применил к ней Зов! Значит, сама она не рассказала.
- Ты с ходу что ли придумываешь?! Откуда ты знаешь, что это был Зов? Да, Карина тогда вывела меня из себя, и я ее ударил. Она очень злилась, что я объявил ее в федеральный розыск по очень тяжкому обвинению, и я вспылил в ответ. В конце концов, я тоже дичаю, как и все остальные. И сейчас мне очень стыдно за ту свою вспышку. Но это не было Зовом!
Габриэль, сидевший между спорщиками, утомленно закатил глаза к потолку:
- Сейчас оглохну от их ора.
Но Марта даже не услышала его прозрачного намека и со всей возможной горячностью возразила Эдвину:
- Ты просто постоянно ее выгораживаешь и защищаешь! Я уверена, что она рассказала о снимках только из-за Зова…
- Ты уверена?! – Эдвин развернулся всем телом к раскрасневшейся блондинке, едва сдерживаясь, чтобы не наплевать на аристократично морщившего нос Габриэля и не опрокинуть его на пол, чтобы дотянуться до Марты. – Как ты можешь быть уверена, если тебя там не было?
- Господа и дамы, - мученически воззвал к их совести Габриэль. – Имейте стыд. Вы же заплюете мой костюм!
- Мне кажется, это меньшее, что сейчас грозит твоему костюму, - ехидно заметил Мураками.
- Прекратите перепалку! – потребовал Настас.
Но Марта пылко выкрикнула Эдвину:
- Ты готов сказать всё, что угодно – лишь бы выгородить ее! Но и я скажу всё, что…
Запоздало поняв, что в азарте ссоры выдала свои намерения, девушка растерянно замолчала. Но обращенные на нее красноречивые взгляды собравшихся неумолимо подсказывали, что она себя дискредитировала.
- Всё ясно, - веско припечатал Кайова. – Ради личных мотивов ты готова сказать всё, что угодно, лишь бы Карина Тёрнер показалась нам исчадием ада. Я разочарован, Марта… - печально вздохнул старый индеец.
Девушка низко склонила голову, отчего белые пряди опустились занавесом у ее лица. Ее плечи ссутулились, и она словно стала занимать меньше места.
- Марта, скажи, - потребовал лидер Союза, - за то время, пока ты была рядом с Эдвином и человечкой, она пыталась убежать или как-то навредить? Либо вам, либо нашим интересам?
- Нет, - охрипшим и сдавленным от сдерживаемых слез голосом откликнулась блондинка.
- Что ж… Значит, возможно, мы были не правы, когда сочли, что Карина Тёрнер недостойна спасения. Выходит, это не так. И вопрос о ее спасении ценой собственной жертвы остается на усмотрение Варгаса.
Эдвин просветлел лицом, но вожак быстро охладил его радость:
- Но… Еще остается два вопроса. Первый: согласна ли сама человечка на тот вариант, который станет для нее единственно возможным? Кроме смерти, разумеется.
- Я не знаю, - ответил Эдвин. – Я еще ей не рассказывал. Сомневался в вашем решении, поэтому не стал торопить события.
- Это хорошо, что сомневался. Ведь повод есть, - зловеще согласился Кайова, отчего у Эдвина по позвоночнику пробежал озноб.
- Простите, что вмешиваюсь, - робко вклинилась в беседу Марта. – Но я так понимаю, что больше вам не нужна. Я могу быть свободна?
Кайова отправил ее восвояси легким кивком головы и вновь впился тяжелым взглядом в Эдвина.
- Как бы ты ни хотел сейчас об этом забыть, но ты – альфа, - почти торжественно провозгласил старый индеец. - Я согласен, что в твоем случае есть уникальное обстоятельство: у тебя нет клана. Но это не значит, что ты полностью свободен от ответственности перед всеми нами. Ты мог бы возродить свой клан. Для этого тебе достаточно соединить свою судьбу с той, кто сможет дать тебе детей. С твоей же человечкой такое будущее становится невозможным. Ты хоть понимаешь это?
- Разумеется.
- Ладно, - тяжело вздохнул Кайова. – Мы – не звери. И прекрасно осознаем, что для оборотня лишиться избранной пары – это значит навлечь на себя пожизненную не проходящую тоску. Поэтому, возможно, мы вынесем твой уникальный случай на всеобщее решение Совета. Но сначала мы должны убедиться, что Карина Тёрнер – действительно твоя избранная пара.
- Это как? – искренне озадачился Эдвин.
- Расскажи всё, что с тобою произошло с момента встречи с нею.
- Серьезно? Прямо здесь? А еще кого-нибудь не пригласить, чтобы, уж так сказать, обсудить пикантные подробности в широком кругу друзей?
- Варгас, не ёрничай. У тебя есть либо такая возможность, либо никакая. Выбирай.
Несмотря на всю нелепость ситуации, пришлось подчиниться. Эдвин и так никогда не страдал от позывов изливать душу. А уж делать это публично, когда каждое слово взвешивается и оценивается, он надеялся, ему вообще больше никогда не придется. Агент ФБР хоть и сухо, но подробно рассказал всё с самого начала – с того самого дня, когда он впервые встретился с Кариной в стенах отделения ФБР. Он не стал скрывать своих встрепенувшихся с первого взгляда симпатий и влечения к девушке и возникшего странного желания обернуться в волка. И даже рассказал, как необычно она влияет на него, какое у нее высокое сопротивление к Зову, и как удивителен тот факт, что ему удалось ее лечить. Не стал он и умалчивать, что уже просто не представляет свою жизнь без Карины: настолько непреодолимыми в нем стали потребность быть рядом с нею и желание сделать ее счастливой.
На протяжении этой длинной исповеди Эдвин чувствовал себя будто голым под пронизывающими и заинтересованными взглядами оборотней. Словно он приоткрыл щель в свою душу, а в нее пролезла сразу целая шумная ватага гостей. Но при этом он успевал замечать и реакцию окружающих.
Кайова становился всё более печальным и задумчивым. Видимо, надеялся, что влюбленность Эдвина в Карину может растаять, как утренний туман. Но теперь именно так истаивали его надежды на это.
Мураками оставался сдержанным и бесстрастным. Его невозмутимости можно было позавидовать.
А вот Настас и Габриэль повели себя странно. Английский альфа еще как-то пытался держать себя в руках, но лихорадочный жадный блеск его выразительных глаз выдавал непонятную для Эдвина заинтересованность. Настас же вообще выглядел столь взбудоражено, словно был гончей, напавшей на долгожданный след. Он подался вперед всем телом, будто боясь пропустить хоть одно слово агента ФБР. И отступил, лишь когда Кайова окинул его нависший над ним торс откровенно недовольным взглядом. Тогда его помощник скрестил руки на груди, стараясь выглядеть невозмутимо и независимо, но Эдвин с удивлением заметил, что так индеец пытается скрыть возбужденно дрожащие пальцы.
Когда длинный рассказ подошел к концу, Кайова крайне неохотно, не пряча своей горечи, медленно проговорил:
- Теперь я понимаю, что эта Карина – и впрямь твоя избранная пара. И сказать, что я опечален – это ничего не сказать. Ни для кого не секрет, что я был дружен с твоими отцом и дедом, а тебя воспитал, как второго сына. И я тешил себя надеждами, что ты возродишь свой некогда великий клан. И были даже у меня чаяния сделать тебя своим преемником. Знаю, что собравшиеся здесь будут сейчас недовольны – ведь они сами метят на это место. Но я искренне считаю, что ты, Варгас – самый достойный кандидат. Но с такой парой, как человечка, которую нельзя обратить, конечно, всё достойное будущее становится для тебя невозможным. И клан твой не восстанет из пепла, и Союз не обретет достойного лидера.
Эдвин молчал, боясь даже дышать – настолько он опасался спугнуть свою удачу. Неужели сейчас старик согласится с его решением, и уже сегодня вопрос о спасении Карины можно будет считать успешно разрешенным? Но Кайова не был бы собой, если бы до последнего не старался бороться за свои идеи. Поэтому с резкой властностью в голосе он заявил:
- Но все-таки цена твоего решения, Варгас, очень высока для всех оборотней. Ведь мы теряем последнюю надежду на возрождение твоего клана. Поэтому я считаю этот вопрос настолько серьезным, что его, однозначно, нужно решить не нам здесь в узком кругу, а только на Совете. Мураками, Габриэль, что скажете?
Присутствующие альфы ответили дружным согласием: японец – равнодушно, а англичанин – с плохо скрываемым торжеством.
- Значит, решено, - подытожил Кайова. - Окончательная судьбы Карины Тёрнер будет определена на завтрашнем Совете. И учти, Эдвин, мой голос будет против.
Агент ФБР вышел из кабинета, едва переставляя ноги. Таким морально выпотрошенным и измаянным он себя не чувствовал, пожалуй, никогда. А ведь это только первая и даже не самая важная победа. Впереди еще серьезнейший разговор с Кариной, который может перечеркнуть все его усилия, если девушка вдруг откажется от его предложения. Но даже если согласится, еще предстоит Совет, на котором ее судьбу будут решать не трое альф, а двести пятьдесят. От одной только мысли о будущей битве на Совете Эдвину становилось дурно. На сегодня он получил впечатлений сполна. Внутри до сих пор всё тряслось от страха, что Кайова ему откажет. На этот случай агенту ФБР пришлось бы поднимать бунт, чтобы досрочно лишить власти старого индейца. Сейчас обстановка среди оборотней такова, что одной искры может оказаться достаточным, чтобы разжечь пламя. И хоть Эдвину становилось мерзко от таких мыслей, но он уже даже продумал план, как начать мятеж. Но к счастью, такие крайние и отчаянные меры не пригодились. И сейчас мужчина мечтал лишь оказаться рядом с Кариной и растаять в переливах ее смеха и ласке прикосновений.
С такими мыслями он дошел до двери в свою комнату и удивленно остановился, увидев подвешенный на дверную ручку небольшой непрозрачный пакет. Дурное предчувствие расползлось в груди колючим холодом. Само по себе странным было то, что от куска бездушного полиэтилена разило смесью табака и красного жгучего перца. Тот, кто оставил здесь этот подарок, явно не хотел стать узнанным по запаху.
Эдвин медленно снял пакет и заглянул внутрь. В нем лежали какие-то продолговатые узкие коробки наподобие тех, в которые упаковывают таблетки, и записка. Оборотень вытащил кусок бумаги с отпечатанном на компьютере текстом. После первых трех прочитанных слов он рванулся в свою комнату, оторвав дверь от одной из петель.
Начало записки гласило: «Торопись! Карина отравлена…»
Ураганно-разрушительное вторжение Эдвина в комнату произвело неизгладимое впечатление на ее обитателей. Карина испуганно шарахнулась к окну подальше от раскачивающейся на одной петле двери. А Матео за долю секунды перешел в пограничную ипостась и яростно оскалил клыки на Эдвина. Но опознав друга, озадаченно застыл.
- Эд, ты чего? – крайне удивленно спросил он.
Но агент ФБР не ответил. Его внимание было сосредоточено только на застывшей у окна женской фигуре. В ушах еще стоял отголосок заливистого смеха Карины, который он услышал уже вместе с треском ломающегося дерева. Матео всегда был шутником, способным развеселить кого угодно. Но всё же смех девушки звучал неправильно. Какие-то резкие искаженные ноты сделали его чужим, словно прекрасная скрипка вдруг взяла фальшивую визгливую ноту.
Гонимый своей близкой к панике тревогой, оборотень вмиг оказался возле Карины. Он вцепился в ее запястья, будто этот жест был способен предотвратить неизбежное и как-то уберечь ее от того, что, он чувствовал, уже произошло. Бегающим пытливым взглядом Эдвин всмотрелся в ее лицо и глаза. Расширенные зрачки, потеснившие голубую лазурную радужку, и слегка раскрасневшиеся щеки не оставили места для сомнений – записка не лгала.
- Эдвин, что случилось? – обескуражено спросила девушка, невольно лишь подстегнув его страх.
Ее голос звучал хрипло, как бывает при простуде. Вот только явно не простуда явилась этому причиной.
- Как ты себя чувствуешь? – вопросом на вопрос отозвался он, отрешенно отметив, что и в его голосе дрожат такие же хрипящие ноты. Только его никто не травил. Это от страха его голосовые связки так неохотно исторгают из себя звуки. От удушливого плотного страха, которому нельзя поддаваться, иначе паника окончательно затуманит разум и не позволит принять правильные решения.
- Вроде, всё в порядке, - пожала плечами девушка. – Во всяком случае, было, пока ты не сломал дверь.
Она говорила, а Эдвин с болью видел, как ее взгляд становится расфокусированным. Карина смотрела на него, но при этом как будто куда-то мимо. Оборотень подвел ее к дивану и усадил.
Матео, без пояснений сообразивший о причине тревоги своего друга, с профессионально-сосредоточенным видом перебирал чашки из-под кофе на журнальном столике и обнюхивал вазочки с печеньями и разломанными дольками шоколада. Но его инстинкты не были столь сильны, как у Эдвина. А чувства агента ФБР, подстегиваемые адреналином, безошибочно выхватили из приятного коктейля запахов едва уловимый неправильный аромат. Он не был невкусным сам по себе, но таил в себе опасность, и потому сразу настораживал и закручивал инстинкты в тугую спираль.
Без колебаний Эдвин взял со стола чашку с остатками кофейной гущи и сосредоточенно принюхался. Темная крупитчатая масса, залепившая фарфоровое дно, кроме естественного и сильного аромата кофе, источала еще тончайший сладко-прелый запах. Ни один другой предмет на столе не был окутан дымкой этого смутно знакомого аромата.
- Из этой чашки пила Карина, - вполголоса поделился Матео.
- Давно?
- Минут семь – десять назад.
Агент ФБР ужаснулся скорости действия яда. Если так быстро проявились первые симптомы, сколько времени понадобится отраве, чтобы окончательно расправиться со своей жертвой? Оборотень слышал, как постепенно и неуклонно учащается сердцебиение девушки, становясь рваным и дерганым. А ее еще недавно глубокие и размеренные вдохи-выдохи превращаются в судорожные попытки бороться с удушьем.
- Можно воды? – попросила она.
В ее охрипшем голосе сквозила тревога. И без пояснений мужчин она догадалась об отравлении.
- Карина Тёрнер сбежала от тебя в Сент-Поле. И пыталась убежать из Или.
- Это констатация факта или обвинение? – непонимающе моргнул Эдвин.
- И то, и другое.
- Какая вздорная наглячка, - протянул японец. – Ишь чего удумала: бегать быстрее оборотней! Да за одно это…
- Пр-рекр-рати, Мур-раками! – прорычал Кайова. – Ты насмехаешься над нами!
- Полагаю, он хотел сказать, что обвинять человека в том, что он спасал свою жизнь от прямой угрозы, как минимум, нелепо, - с ледяной холодностью заявил Эдвин.
- Ну да. Обвиненьице так себе, - согласился Габриэль.
- Она не хотела признаваться, куда спрятала снимки, - не унимался Настас. – Варгас, разве ты не рассказал ей, как важно нам сохранить секретность? Но она всё равно хотела оставить их себе, чтобы использовать против нас.
- С чего вы взяли? – ровно поинтересовался Эдвин. – Я действительно объяснил ей, почему ее фотографии не должны быть опубликованы. И она сама открыла мне, где хранит носитель со снимками.
- Но Марта сказала…
- Марты там не было, - не терпящим возражения тоном перебил агент ФБР.
- Но я знаю… - попыталась встрять блондинка.
- Марта, ты присутствовала во время моего разговора с Кариной, когда она рассказала о снимках? – требовательно спросил Эдвин.
А когда девушка замешкалась, почти выкрикнул:
- Отвечай! Да или нет?!
- Нет!
- Тогда какого черта ты утверждаешь то, чего не знаешь? И вводишь в заблуждение собрание?
- Но я знаю, что во время того разговора ты применил к ней Зов! Значит, сама она не рассказала.
- Ты с ходу что ли придумываешь?! Откуда ты знаешь, что это был Зов? Да, Карина тогда вывела меня из себя, и я ее ударил. Она очень злилась, что я объявил ее в федеральный розыск по очень тяжкому обвинению, и я вспылил в ответ. В конце концов, я тоже дичаю, как и все остальные. И сейчас мне очень стыдно за ту свою вспышку. Но это не было Зовом!
Габриэль, сидевший между спорщиками, утомленно закатил глаза к потолку:
- Сейчас оглохну от их ора.
Но Марта даже не услышала его прозрачного намека и со всей возможной горячностью возразила Эдвину:
- Ты просто постоянно ее выгораживаешь и защищаешь! Я уверена, что она рассказала о снимках только из-за Зова…
- Ты уверена?! – Эдвин развернулся всем телом к раскрасневшейся блондинке, едва сдерживаясь, чтобы не наплевать на аристократично морщившего нос Габриэля и не опрокинуть его на пол, чтобы дотянуться до Марты. – Как ты можешь быть уверена, если тебя там не было?
- Господа и дамы, - мученически воззвал к их совести Габриэль. – Имейте стыд. Вы же заплюете мой костюм!
- Мне кажется, это меньшее, что сейчас грозит твоему костюму, - ехидно заметил Мураками.
- Прекратите перепалку! – потребовал Настас.
Но Марта пылко выкрикнула Эдвину:
- Ты готов сказать всё, что угодно – лишь бы выгородить ее! Но и я скажу всё, что…
Запоздало поняв, что в азарте ссоры выдала свои намерения, девушка растерянно замолчала. Но обращенные на нее красноречивые взгляды собравшихся неумолимо подсказывали, что она себя дискредитировала.
- Всё ясно, - веско припечатал Кайова. – Ради личных мотивов ты готова сказать всё, что угодно, лишь бы Карина Тёрнер показалась нам исчадием ада. Я разочарован, Марта… - печально вздохнул старый индеец.
Девушка низко склонила голову, отчего белые пряди опустились занавесом у ее лица. Ее плечи ссутулились, и она словно стала занимать меньше места.
- Марта, скажи, - потребовал лидер Союза, - за то время, пока ты была рядом с Эдвином и человечкой, она пыталась убежать или как-то навредить? Либо вам, либо нашим интересам?
- Нет, - охрипшим и сдавленным от сдерживаемых слез голосом откликнулась блондинка.
- Что ж… Значит, возможно, мы были не правы, когда сочли, что Карина Тёрнер недостойна спасения. Выходит, это не так. И вопрос о ее спасении ценой собственной жертвы остается на усмотрение Варгаса.
Эдвин просветлел лицом, но вожак быстро охладил его радость:
- Но… Еще остается два вопроса. Первый: согласна ли сама человечка на тот вариант, который станет для нее единственно возможным? Кроме смерти, разумеется.
- Я не знаю, - ответил Эдвин. – Я еще ей не рассказывал. Сомневался в вашем решении, поэтому не стал торопить события.
- Это хорошо, что сомневался. Ведь повод есть, - зловеще согласился Кайова, отчего у Эдвина по позвоночнику пробежал озноб.
- Простите, что вмешиваюсь, - робко вклинилась в беседу Марта. – Но я так понимаю, что больше вам не нужна. Я могу быть свободна?
Кайова отправил ее восвояси легким кивком головы и вновь впился тяжелым взглядом в Эдвина.
- Как бы ты ни хотел сейчас об этом забыть, но ты – альфа, - почти торжественно провозгласил старый индеец. - Я согласен, что в твоем случае есть уникальное обстоятельство: у тебя нет клана. Но это не значит, что ты полностью свободен от ответственности перед всеми нами. Ты мог бы возродить свой клан. Для этого тебе достаточно соединить свою судьбу с той, кто сможет дать тебе детей. С твоей же человечкой такое будущее становится невозможным. Ты хоть понимаешь это?
- Разумеется.
- Ладно, - тяжело вздохнул Кайова. – Мы – не звери. И прекрасно осознаем, что для оборотня лишиться избранной пары – это значит навлечь на себя пожизненную не проходящую тоску. Поэтому, возможно, мы вынесем твой уникальный случай на всеобщее решение Совета. Но сначала мы должны убедиться, что Карина Тёрнер – действительно твоя избранная пара.
- Это как? – искренне озадачился Эдвин.
- Расскажи всё, что с тобою произошло с момента встречи с нею.
- Серьезно? Прямо здесь? А еще кого-нибудь не пригласить, чтобы, уж так сказать, обсудить пикантные подробности в широком кругу друзей?
- Варгас, не ёрничай. У тебя есть либо такая возможность, либо никакая. Выбирай.
Несмотря на всю нелепость ситуации, пришлось подчиниться. Эдвин и так никогда не страдал от позывов изливать душу. А уж делать это публично, когда каждое слово взвешивается и оценивается, он надеялся, ему вообще больше никогда не придется. Агент ФБР хоть и сухо, но подробно рассказал всё с самого начала – с того самого дня, когда он впервые встретился с Кариной в стенах отделения ФБР. Он не стал скрывать своих встрепенувшихся с первого взгляда симпатий и влечения к девушке и возникшего странного желания обернуться в волка. И даже рассказал, как необычно она влияет на него, какое у нее высокое сопротивление к Зову, и как удивителен тот факт, что ему удалось ее лечить. Не стал он и умалчивать, что уже просто не представляет свою жизнь без Карины: настолько непреодолимыми в нем стали потребность быть рядом с нею и желание сделать ее счастливой.
На протяжении этой длинной исповеди Эдвин чувствовал себя будто голым под пронизывающими и заинтересованными взглядами оборотней. Словно он приоткрыл щель в свою душу, а в нее пролезла сразу целая шумная ватага гостей. Но при этом он успевал замечать и реакцию окружающих.
Кайова становился всё более печальным и задумчивым. Видимо, надеялся, что влюбленность Эдвина в Карину может растаять, как утренний туман. Но теперь именно так истаивали его надежды на это.
Мураками оставался сдержанным и бесстрастным. Его невозмутимости можно было позавидовать.
А вот Настас и Габриэль повели себя странно. Английский альфа еще как-то пытался держать себя в руках, но лихорадочный жадный блеск его выразительных глаз выдавал непонятную для Эдвина заинтересованность. Настас же вообще выглядел столь взбудоражено, словно был гончей, напавшей на долгожданный след. Он подался вперед всем телом, будто боясь пропустить хоть одно слово агента ФБР. И отступил, лишь когда Кайова окинул его нависший над ним торс откровенно недовольным взглядом. Тогда его помощник скрестил руки на груди, стараясь выглядеть невозмутимо и независимо, но Эдвин с удивлением заметил, что так индеец пытается скрыть возбужденно дрожащие пальцы.
Когда длинный рассказ подошел к концу, Кайова крайне неохотно, не пряча своей горечи, медленно проговорил:
- Теперь я понимаю, что эта Карина – и впрямь твоя избранная пара. И сказать, что я опечален – это ничего не сказать. Ни для кого не секрет, что я был дружен с твоими отцом и дедом, а тебя воспитал, как второго сына. И я тешил себя надеждами, что ты возродишь свой некогда великий клан. И были даже у меня чаяния сделать тебя своим преемником. Знаю, что собравшиеся здесь будут сейчас недовольны – ведь они сами метят на это место. Но я искренне считаю, что ты, Варгас – самый достойный кандидат. Но с такой парой, как человечка, которую нельзя обратить, конечно, всё достойное будущее становится для тебя невозможным. И клан твой не восстанет из пепла, и Союз не обретет достойного лидера.
Эдвин молчал, боясь даже дышать – настолько он опасался спугнуть свою удачу. Неужели сейчас старик согласится с его решением, и уже сегодня вопрос о спасении Карины можно будет считать успешно разрешенным? Но Кайова не был бы собой, если бы до последнего не старался бороться за свои идеи. Поэтому с резкой властностью в голосе он заявил:
- Но все-таки цена твоего решения, Варгас, очень высока для всех оборотней. Ведь мы теряем последнюю надежду на возрождение твоего клана. Поэтому я считаю этот вопрос настолько серьезным, что его, однозначно, нужно решить не нам здесь в узком кругу, а только на Совете. Мураками, Габриэль, что скажете?
Присутствующие альфы ответили дружным согласием: японец – равнодушно, а англичанин – с плохо скрываемым торжеством.
- Значит, решено, - подытожил Кайова. - Окончательная судьбы Карины Тёрнер будет определена на завтрашнем Совете. И учти, Эдвин, мой голос будет против.
Агент ФБР вышел из кабинета, едва переставляя ноги. Таким морально выпотрошенным и измаянным он себя не чувствовал, пожалуй, никогда. А ведь это только первая и даже не самая важная победа. Впереди еще серьезнейший разговор с Кариной, который может перечеркнуть все его усилия, если девушка вдруг откажется от его предложения. Но даже если согласится, еще предстоит Совет, на котором ее судьбу будут решать не трое альф, а двести пятьдесят. От одной только мысли о будущей битве на Совете Эдвину становилось дурно. На сегодня он получил впечатлений сполна. Внутри до сих пор всё тряслось от страха, что Кайова ему откажет. На этот случай агенту ФБР пришлось бы поднимать бунт, чтобы досрочно лишить власти старого индейца. Сейчас обстановка среди оборотней такова, что одной искры может оказаться достаточным, чтобы разжечь пламя. И хоть Эдвину становилось мерзко от таких мыслей, но он уже даже продумал план, как начать мятеж. Но к счастью, такие крайние и отчаянные меры не пригодились. И сейчас мужчина мечтал лишь оказаться рядом с Кариной и растаять в переливах ее смеха и ласке прикосновений.
С такими мыслями он дошел до двери в свою комнату и удивленно остановился, увидев подвешенный на дверную ручку небольшой непрозрачный пакет. Дурное предчувствие расползлось в груди колючим холодом. Само по себе странным было то, что от куска бездушного полиэтилена разило смесью табака и красного жгучего перца. Тот, кто оставил здесь этот подарок, явно не хотел стать узнанным по запаху.
Эдвин медленно снял пакет и заглянул внутрь. В нем лежали какие-то продолговатые узкие коробки наподобие тех, в которые упаковывают таблетки, и записка. Оборотень вытащил кусок бумаги с отпечатанном на компьютере текстом. После первых трех прочитанных слов он рванулся в свою комнату, оторвав дверь от одной из петель.
Начало записки гласило: «Торопись! Карина отравлена…»
Прода от 04.01.2019, 15:08
Ураганно-разрушительное вторжение Эдвина в комнату произвело неизгладимое впечатление на ее обитателей. Карина испуганно шарахнулась к окну подальше от раскачивающейся на одной петле двери. А Матео за долю секунды перешел в пограничную ипостась и яростно оскалил клыки на Эдвина. Но опознав друга, озадаченно застыл.
- Эд, ты чего? – крайне удивленно спросил он.
Но агент ФБР не ответил. Его внимание было сосредоточено только на застывшей у окна женской фигуре. В ушах еще стоял отголосок заливистого смеха Карины, который он услышал уже вместе с треском ломающегося дерева. Матео всегда был шутником, способным развеселить кого угодно. Но всё же смех девушки звучал неправильно. Какие-то резкие искаженные ноты сделали его чужим, словно прекрасная скрипка вдруг взяла фальшивую визгливую ноту.
Гонимый своей близкой к панике тревогой, оборотень вмиг оказался возле Карины. Он вцепился в ее запястья, будто этот жест был способен предотвратить неизбежное и как-то уберечь ее от того, что, он чувствовал, уже произошло. Бегающим пытливым взглядом Эдвин всмотрелся в ее лицо и глаза. Расширенные зрачки, потеснившие голубую лазурную радужку, и слегка раскрасневшиеся щеки не оставили места для сомнений – записка не лгала.
- Эдвин, что случилось? – обескуражено спросила девушка, невольно лишь подстегнув его страх.
Ее голос звучал хрипло, как бывает при простуде. Вот только явно не простуда явилась этому причиной.
- Как ты себя чувствуешь? – вопросом на вопрос отозвался он, отрешенно отметив, что и в его голосе дрожат такие же хрипящие ноты. Только его никто не травил. Это от страха его голосовые связки так неохотно исторгают из себя звуки. От удушливого плотного страха, которому нельзя поддаваться, иначе паника окончательно затуманит разум и не позволит принять правильные решения.
- Вроде, всё в порядке, - пожала плечами девушка. – Во всяком случае, было, пока ты не сломал дверь.
Она говорила, а Эдвин с болью видел, как ее взгляд становится расфокусированным. Карина смотрела на него, но при этом как будто куда-то мимо. Оборотень подвел ее к дивану и усадил.
Матео, без пояснений сообразивший о причине тревоги своего друга, с профессионально-сосредоточенным видом перебирал чашки из-под кофе на журнальном столике и обнюхивал вазочки с печеньями и разломанными дольками шоколада. Но его инстинкты не были столь сильны, как у Эдвина. А чувства агента ФБР, подстегиваемые адреналином, безошибочно выхватили из приятного коктейля запахов едва уловимый неправильный аромат. Он не был невкусным сам по себе, но таил в себе опасность, и потому сразу настораживал и закручивал инстинкты в тугую спираль.
Без колебаний Эдвин взял со стола чашку с остатками кофейной гущи и сосредоточенно принюхался. Темная крупитчатая масса, залепившая фарфоровое дно, кроме естественного и сильного аромата кофе, источала еще тончайший сладко-прелый запах. Ни один другой предмет на столе не был окутан дымкой этого смутно знакомого аромата.
- Из этой чашки пила Карина, - вполголоса поделился Матео.
- Давно?
- Минут семь – десять назад.
Агент ФБР ужаснулся скорости действия яда. Если так быстро проявились первые симптомы, сколько времени понадобится отраве, чтобы окончательно расправиться со своей жертвой? Оборотень слышал, как постепенно и неуклонно учащается сердцебиение девушки, становясь рваным и дерганым. А ее еще недавно глубокие и размеренные вдохи-выдохи превращаются в судорожные попытки бороться с удушьем.
- Можно воды? – попросила она.
В ее охрипшем голосе сквозила тревога. И без пояснений мужчин она догадалась об отравлении.
