— Не спеши, кристалл могли подбросить.
— Укажи на виновного, тогда поверю.
— Дай мне время разобраться, — Кондр надеялся уговорить Руока.
— У тебя будет время до следующей кражи.
Подвели Манрола. Он был бледным и дышал с трудом. Парень смотрел, как двое стражников несут из сарая широкую скамью. Третий идет с веревками и кнутом.
Скамья разделяет Руока с Манролом. Вокруг стоят остальные работники и молчат. Хмурые лица смотрят на виновного работника. Никто больше не пытается огрызаться. Кнут в руке Руока заставляет сдерживаться. Почти все успели узнать тяжелую руку стражника, да и засохшие пятна крови на досках рассказывают о несчастных.
— Манрол, скажи правду, — предлагает Руок, — тогда буду бить в пол силы.
— Мне не в чем сознаваться. Я не крал кристаллы.
— Тогда не задерживай работников.
— Погоди, Руок, — Ирин схватил руку стражника, — отсрочь хотя бы.
— Кондр, ты нарываешься, — тот вырвал руку. — Есть правила, которым я следую, — глаза стали злыми. — Никто не смеет препятствовать мне. Помнится, тебя следовало отхлестать за порчу ведра кристаллов. Здесь многие считают тебя моим любимчиком. Ведь так?
Никто не ответил.
— Не стоит ли доказать людям, что все работники для меня равны?
В глазах Руок вовсю полыхала злость. Привыкший повелевать младший страж закона превысил допустимую защиту. Перед ним стоял другой стражник, не тот, старавшийся оберегать его, растерявшийся при случае с двумя ведрами кристаллов и потому назначивший мягкое наказание. Этот Руок готов был бить кнутом младшего стража закона.
Кондр отступил, стараясь не смотреть на раздевшегося Манрола, которому ничем не мог помочь.
— А, трусишь? — радостно спросил Руок, который уже не мог просто успокоиться. Он хотел пролить кровь обоих. — Посмотри на своего защитника, Манрол. Один намек лишил его храбрости.
Ирин не мог стерпеть насмешки стражника в присутствии стольких людей. Быстро сняв рубашку, лег на скамью.
Теперь растерялся Руок. Неожиданный поступок Кондра привел его в чувство и заставил вспомнить, кем тот является. Однако, отступать было поздно.
— Сам напросился, — сказал стражник.
Двое стражников крепко привязали Кондра веревками.
Как только спину обожгла боль, Кондр потерял сознание. Он успел удивиться странной реакции. Ирин оценил удар, как не слишком сильный.
Кондр очнулся. С закрытыми глазами прислушался к себе. Странно, но спина не болела совсем. Понятно, что Роук остановился сразу же. Но не болел даже единственный удар. Ирин открыл глаза.
На соседней в ногах кровати сидел работник и смотрел на него.
— Пришел в себя? — улыбнулся он.
— Пришел. Что со мной было?
— Разве не помнишь? — удивился работник.
— Конечно, помню. От одного удара кнутом потерял сознание.
— Три дня лежал без памяти.
— Три! — воскликнул Ирин.
— Все удивляемся. Лежишь как спящий. Не бредишь и никаких признаков болезни.
В это время на улице закричали работники. Собеседник Кондра, имени которого он не знал, обернулся к окну и нахмурился. Через несколько секунд тяжело вздохнул.
— Что там происходит? Почему работники не в руднике?
— Малора повесили.
— Как повесили?! — воскликнул Кондр и рывком сел. Накатившее головокружение заставило свалиться обратно. — Неужели, снова нашли кристалл?
— Нет, не нашли. Малор не оправиться после порки. Метался в бреду. Руок решил, что не стоит за ним ухаживать и приказал казнить.
Кондр первый раз ужаснулся здешним порядкам.
— Почему не отправили назад? Его бы вылечили.
— Кондр, ты еще не понял, что отсюда нет обратной дороги, — мрачно сказал работник. — Привезенным остается жить и работать либо здесь же умереть любым доступным способом. Нас изредка навещают родные. Единственное, что держит людей живыми. Может, Малор решил таким способом умереть. Говорят, иногда Руок смазывает кнут ядом, чтобы человек наверняка не смог выздороветь.
— Разве господину Альгено не нужны работники, что он так легко мирится с убийствами?
— Будут новые люди. Сейчас же Руок особенно лют.
— Почему?
— Как почему? — удивился работник. — Из-за тебя. Ты решился дерзить стражнику, вынесшему приговор. Наказать же тебя не получилось. Опасайся Руока. Он найдет способ с тобой рассчитаться.
— Мне некуда деваться, — вздохнул Ирин. — Мы все во власти стражников.
— Только не надо специально его злить.
— Хотел защитить Малора, — Кондр стал медленно садиться. На этот раз голова не кружилась.
— Нельзя было спасти вора.
— Ты веришь в его виновность? — в упор глядя на работника, спросил Ирин.
— У него нашли, значит, виновен.
— Завтра у тебя найдут, — нахмурился Кондр. Хотелось кричать на работника и других, позволявших так легко себя обманывать.
— У меня не найдут, — уверенно заявил работник.
— Кстати, кто нашел?
— Сам же Руок и нашел. Как, впрочем, и всегда. Он периодически ходит по домам.
— Что?! — Ирин поднялся. — Так это он и есть вор!
— Попробуй, обвини его перед всеми, — усмехнулся работник. — Тебя тогда никакая потеря сознания не спасет. Тоже жизнь потеряешь.
— Нет, не буду ни о чем пока говорить, но и ты молчи. Понял?
— Понял. Еще я понял, что с тобой лучше не общаться. Малор умер из-за тебя.
— Можешь и не общаться, только не говори никому о моей догадке.
— Зачем же Руоку избавляться от работников?
— Это тоже предстоит выяснить.
Господин Нарринг вместе с племянницей Лерналой и Карникой решил переехать за город, в свое имение. Девочке все напоминало о любимой бабушке, и она никак не могла прийти в себя после ее смерти. Новое место, по мнению дяди, должно вытеснить неприятные воспоминания приятными впечатлениями. Карника же напомнила, что младший страж закона господин Серебров просил сообщить о смене адреса проживания. Хозяин дома уладил дело, и Карника была рада уехать из города.
Лернала, никогда прежде не покидавшая город, была восхищена деревенскими красотами. Ей все оказалось интересным: спокойная речка, луга, раскинувшиеся до горизонта, деревня с новыми людьми. Самым же занимательным для семилетней девочки стали лошади. Господин Нарринг лично выбрал одну из них и подарил племяннице. Карника начала было протестовать против лошади, катание на которой может причинить вред девочке, но Лернала заявила, что скоро научится кататься верхом. Карника сдалась, но обещала не отпускать воспитанницу одну.
Сама Карника тоже была удовлетворена жизнью. Если вначале спать с господином Наррингом было невыносимо, то теперь девушке начинали нравиться ночные свидания. Стоило воспитаннице заснуть (деревенский распорядок способствовал быстрому засыпанию), Карника тихонько пробиралась в спальню хозяина. Он всегда ждал ее. Не было пропущено ни одной ночи, когда господин Нарринг сослался бы на усталость из-за загруженного дня. Карника же не смела перечить мужчине. Она послушно, как раньше в доме плотских утех, ложилась в постель и закрывала глаза. Теперь ей было еще невыносимее, чем раньше. Теперь она чувствовала себя госпожой, а не подневольной. Обучение в доме приличия полностью изменило Карнику. Господин же Нарринг видел в Карнике все ту же подневольную, к которой приходил два года назад.
Через несколько дней Карника с удивлением заметила происходящую в ней перемену. Девушка больше не испытывала того отвращения от встреч с господином Наррингом. Новое чувство стало постепенно утверждаться в душе. Карника прислушивалась к себе. Чувство еще нельзя было назвать любовью. Оно больше походило на симпатию молодой девушки к молодому человеку. Ведь господин Нарринг был всего лишь лет на десять старше Карники. Сердце же девушки после любви к Ошеро и симпатии к Кондру жаждало найти любимого, с которым не придется расставаться. Одинокой Карнике хотелось любви.
Господин Нарринг то ли не замечал, то ли намеренно игнорировал изменения в поведении Карники. Днем мужчина едва разговаривал с наставницей племянницы. За столом он все время посвящал Лернале. Втроем же они нигде больше не сходились. Конные прогулки Лерналы проходили либо в сопровождении Карники, либо в сопровождении дяди.
Спокойная размеренная жизнь Карники была нарушена самым неожиданным образом. Девушка никак не ожидала увидеть здесь человека, с которым рассталась, кажется, в прошлой жизни. Этим человеком оказался Ошеро — ее первая любовь.
В тот день Лернала вместе с дядей уехали на лошадях, обещая вернуться к обеду. Карнике же надоело ждать их дома, и она решила выехать хозяевам навстречу. Прежде она не делала этого, не желая мешать общению господина Нарринга с племянницей. Сегодня же Карника захотела нарушить собственное же правило. Что-то заставило ее покинуть дом, некое предчувствие важного события.
Карника примерно знала маршрут, которым часто ездили господин Нарриннг с Лерналой. Она решила сократить расстояние и проехать другой дорогой, мимо кузни. Еще издалека Карника заметила знакомую фигуру и остановилась. Это был Ошеро! Он стоял к ней спиной, но не было никаких сомнений. Это был именно ее Ошеро! На глаза мгновенно навернулись слезы, а в груди радостно застучало сердце. Ошеро здесь! Он живет рядом с ней! Как же могла она жить и ощущать его присутствия? Неужели, ее любовь прошла? Не может быть! Вот сейчас она подъедет, соскочит с лошади и бросится в объятия любимого.
Карника медленно стала подъезжать к кузне. Сердце ударяло о грудную клетку в такт шагам лошади. Ошеро обернулся и замер. Он, конечно же, узнал Карнику. Не мог не узнать свою любовь даже в платье госпожи. Потом опомнился и почтительно склонил голову, что опечалило приближавшуюся девушку. Не такой встречи желала она. Что господские наряды? В душе она все та же любящая и любимая, на что она надеется.
— Что угодно госпоже? — спросил Ошеро, не поднимая головы. — Подковать лошадь?
— Ошеро! Милый! — Карника соскочила с лошади и остановилась в нерешительности. — Ты ведь узнал меня? Правда?
— Как же я мог Вас не узнать, госпожа Карника? С нашей последней встречи прошло не так уж много времени, — тон Ошеро был холодным и больно ранил Карнику.
— Почему же ты не смотришь на меня и зачем так говоришь? Разве ты не рад нашей встрече?
— Не смотрю потому, что господин Нарринг запретил деревенским на Вас смотреть, — ответил Ошеро, все же поднимая голову и встречаясь глазами с глазами любимой. — Насчет же нашей встречи радоваться вовсе нечему. Вы теперь госпожа.
— Перестань немедленно так разговаривать, — слезы радости заменили слезы обиды и негодования. — Я по-прежнему твоя Карника. Не смотри на мой наряд.
— При чем здесь наряд, Карника? — Ошеро все же назвал ее по имени. Голос его потеплел. — Наряд можно снять. Ты стала другой. Испытала новую жизнь. Стала наставницей. Этого нельзя изменить.
— Так ведь это и к лучшему, — сказала Карника. — Теперь я могу сделать свободным тебя. Нам ничто не мешает быть вместе.
Ошеро покачал головой.
— Разве ты свободна, что обещаешь свободу мне? Кто ты теперь?
Карника не находила ответа. Что ей надо было сказать? Что она по-прежнему подневольная, которая случайно узнала тайну своего рождения. Госпожа, которая не должна была ею стать.
— Вот видишь, — вздохнул Ошеро, — ты ничего не можешь мне предложить.
— Могу предложить свою любовь, — робко сказала Карника. — Давай встречаться, как делали тогда.
— Тогда все было по-другому. Я знал, что ты принадлежишь мне безраздельно. Теперь у тебя есть господин Нарринг.
— Откуда тебе известно о нас?
— Догадываюсь. Все знают о любвеобильности хозяина. Тебе с ним лучше, чем со мной?
— Как ты можешь спрашивать о таком?! — негодующе воскликнула Карника. — Он меня заставляет.
— Могла бы уйти. Ты же госпожа.
Карника опустила голову.
— Как мне теперь жить?
— Как прежде. Теперь же езжай. Господин может вернуться в любое время.
С этого дня Карника потеряла покой. Внешне она старалась быть прежней наставницей Лерналы и любовницей господина Нарринга. Только они стали замечать перемену. Карника стала меньше смеяться, все чаще задумывалась о чем-то своем, порой отвечала невпопад. Занятия с Лерналой Карника сократила, не в силах долго общаться с воспитанницей. Конных прогулок так же стала избегать, ссылаясь на умение воспитанницы ездить верхом. На самом деле, Карника страшно боялась встретиться с Ошеро и выдать себя. Девочка росла внимательной и сразу бы поняла их связь. Избежать же ночных встреч с господином Наррингом было невозможно. Только Карника снова стала холодна к его ласкам. Мужчина спрашивал причину перемены, но она отвечала уклончиво. Господин Нарринг злился и причинял ей боль, которую Карника терпела.
Наградой за мучения стали для Карники поездки к Ошеро. Едва Лернала с дядей отправлялись на прогулку, как девушка тут же мчалась к кузне. Ошеро или работал, или разговаривал с ней. Карника узнала, что попал он в имение год назад, что живет с женщиной с двумя мальчиками и полюбил их, как родных. Сердце Карники разрывалось от боли при этих словах. Умом же она понимала стремление ее любимого найти свое счастье. Пути их разошлись, и каждый хотел заполнить образовавшуюся пустоту в жизни.
В одну из встреч Карника не удержалась и предложила Ошеро сбежать. Он задумался на несколько минут.
— Куда же мы пойдем пешком? — спросил он.
— Неважно. Доберемся до Солнечного, а там затеряемся. У меня есть немного денег. Уедем, — Карника старалась говорить убедительно. — В доме приличия принято давать на первое время.
Ошеро помрачнел. Карника невольно напомнила о разнице между ними.
— Нас будут искать там в первую очередь.
— Значит, сразу направимся дальше.
— Господин Нарринг не оставит нас в покое. Нет, — решительно сказал Ошеро, — я не брошу семью. Они пострадают.
— Как он поймет, что я сбежала не одна?
— О, ты совсем не знаешь этого человека. Тебе он представляется заботливым дядей и хорошим любовником, но он совсем другой с подневольными, особенно, когда кто-то совершает побег. Госпожа Архэм добрая по сравнению с ним.
— Добрая? — возмутилась Карника. — Скольких девушек она отправила в дом плотских утех. В ее имении нельзя быть красивой и остаться в деревне.
— Ты не видела, скольких семей не стало в нашей деревне.
— Пожалуйста, Ошеро, давай убежим, — заплакала Карника. — Иначе я убью себя.
Ошеро встрепенулся.
— Не говори так, не надо. Ты уже научилась жить без меня, так сделай это снова.
— Сегодня же ночью или мы убежим, или я покончу с собой. Решай.
Ошеро согласился на побег.
Едва господин Нарринг уснул, Карника встала, оделась и покинула его спальню. Сегодня она старалась быть прежней ласковой, какою стала до встречи с Ошеро. Хозяин остался доволен, даже похвалил ее. Про себя же Карника думала лишь о побеге и свободе. Забегала в будущее и представляла спокойную жизнь с любимым человеком. Она обязательно научит его быть господином. Он не будет чувствовать себя неловко рядом с ней. Сначала же им необходимо стать мужем и женой, чтобы никто не смог разлучить их. Семья неприкосновенна. Пусть они останутся подневольными, но будут вместе. Хорошо, что Ошеро не стал жениться. С этими мыслями Карника вышла в коридор. Проходя мимо спальни Лерналы, заглянула к ней. Девочка спокойно спала, уверенная, что утром снова увидит любимую наставницу. Карнике стало жаль девочку, привязавшуюся к ней. Насколько успела понять Карника, господин Нарринг тоже полюбил племянницу. Им вдвоем не будет одиноко. Если бы не случайная встреча с Ошеро, то она могла бы выйти замуж, предложи ей это господин Нарринг. Карника вздохнула и закрыла дверь.
— Укажи на виновного, тогда поверю.
— Дай мне время разобраться, — Кондр надеялся уговорить Руока.
— У тебя будет время до следующей кражи.
Подвели Манрола. Он был бледным и дышал с трудом. Парень смотрел, как двое стражников несут из сарая широкую скамью. Третий идет с веревками и кнутом.
Скамья разделяет Руока с Манролом. Вокруг стоят остальные работники и молчат. Хмурые лица смотрят на виновного работника. Никто больше не пытается огрызаться. Кнут в руке Руока заставляет сдерживаться. Почти все успели узнать тяжелую руку стражника, да и засохшие пятна крови на досках рассказывают о несчастных.
— Манрол, скажи правду, — предлагает Руок, — тогда буду бить в пол силы.
— Мне не в чем сознаваться. Я не крал кристаллы.
— Тогда не задерживай работников.
— Погоди, Руок, — Ирин схватил руку стражника, — отсрочь хотя бы.
— Кондр, ты нарываешься, — тот вырвал руку. — Есть правила, которым я следую, — глаза стали злыми. — Никто не смеет препятствовать мне. Помнится, тебя следовало отхлестать за порчу ведра кристаллов. Здесь многие считают тебя моим любимчиком. Ведь так?
Никто не ответил.
— Не стоит ли доказать людям, что все работники для меня равны?
В глазах Руок вовсю полыхала злость. Привыкший повелевать младший страж закона превысил допустимую защиту. Перед ним стоял другой стражник, не тот, старавшийся оберегать его, растерявшийся при случае с двумя ведрами кристаллов и потому назначивший мягкое наказание. Этот Руок готов был бить кнутом младшего стража закона.
Кондр отступил, стараясь не смотреть на раздевшегося Манрола, которому ничем не мог помочь.
— А, трусишь? — радостно спросил Руок, который уже не мог просто успокоиться. Он хотел пролить кровь обоих. — Посмотри на своего защитника, Манрол. Один намек лишил его храбрости.
Ирин не мог стерпеть насмешки стражника в присутствии стольких людей. Быстро сняв рубашку, лег на скамью.
Теперь растерялся Руок. Неожиданный поступок Кондра привел его в чувство и заставил вспомнить, кем тот является. Однако, отступать было поздно.
— Сам напросился, — сказал стражник.
Двое стражников крепко привязали Кондра веревками.
Как только спину обожгла боль, Кондр потерял сознание. Он успел удивиться странной реакции. Ирин оценил удар, как не слишком сильный.
Кондр очнулся. С закрытыми глазами прислушался к себе. Странно, но спина не болела совсем. Понятно, что Роук остановился сразу же. Но не болел даже единственный удар. Ирин открыл глаза.
На соседней в ногах кровати сидел работник и смотрел на него.
— Пришел в себя? — улыбнулся он.
— Пришел. Что со мной было?
— Разве не помнишь? — удивился работник.
— Конечно, помню. От одного удара кнутом потерял сознание.
— Три дня лежал без памяти.
— Три! — воскликнул Ирин.
— Все удивляемся. Лежишь как спящий. Не бредишь и никаких признаков болезни.
В это время на улице закричали работники. Собеседник Кондра, имени которого он не знал, обернулся к окну и нахмурился. Через несколько секунд тяжело вздохнул.
— Что там происходит? Почему работники не в руднике?
— Малора повесили.
— Как повесили?! — воскликнул Кондр и рывком сел. Накатившее головокружение заставило свалиться обратно. — Неужели, снова нашли кристалл?
— Нет, не нашли. Малор не оправиться после порки. Метался в бреду. Руок решил, что не стоит за ним ухаживать и приказал казнить.
Кондр первый раз ужаснулся здешним порядкам.
— Почему не отправили назад? Его бы вылечили.
— Кондр, ты еще не понял, что отсюда нет обратной дороги, — мрачно сказал работник. — Привезенным остается жить и работать либо здесь же умереть любым доступным способом. Нас изредка навещают родные. Единственное, что держит людей живыми. Может, Малор решил таким способом умереть. Говорят, иногда Руок смазывает кнут ядом, чтобы человек наверняка не смог выздороветь.
— Разве господину Альгено не нужны работники, что он так легко мирится с убийствами?
— Будут новые люди. Сейчас же Руок особенно лют.
— Почему?
— Как почему? — удивился работник. — Из-за тебя. Ты решился дерзить стражнику, вынесшему приговор. Наказать же тебя не получилось. Опасайся Руока. Он найдет способ с тобой рассчитаться.
— Мне некуда деваться, — вздохнул Ирин. — Мы все во власти стражников.
— Только не надо специально его злить.
— Хотел защитить Малора, — Кондр стал медленно садиться. На этот раз голова не кружилась.
— Нельзя было спасти вора.
— Ты веришь в его виновность? — в упор глядя на работника, спросил Ирин.
— У него нашли, значит, виновен.
— Завтра у тебя найдут, — нахмурился Кондр. Хотелось кричать на работника и других, позволявших так легко себя обманывать.
— У меня не найдут, — уверенно заявил работник.
— Кстати, кто нашел?
— Сам же Руок и нашел. Как, впрочем, и всегда. Он периодически ходит по домам.
— Что?! — Ирин поднялся. — Так это он и есть вор!
— Попробуй, обвини его перед всеми, — усмехнулся работник. — Тебя тогда никакая потеря сознания не спасет. Тоже жизнь потеряешь.
— Нет, не буду ни о чем пока говорить, но и ты молчи. Понял?
— Понял. Еще я понял, что с тобой лучше не общаться. Малор умер из-за тебя.
— Можешь и не общаться, только не говори никому о моей догадке.
— Зачем же Руоку избавляться от работников?
— Это тоже предстоит выяснить.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Господин Нарринг вместе с племянницей Лерналой и Карникой решил переехать за город, в свое имение. Девочке все напоминало о любимой бабушке, и она никак не могла прийти в себя после ее смерти. Новое место, по мнению дяди, должно вытеснить неприятные воспоминания приятными впечатлениями. Карника же напомнила, что младший страж закона господин Серебров просил сообщить о смене адреса проживания. Хозяин дома уладил дело, и Карника была рада уехать из города.
Лернала, никогда прежде не покидавшая город, была восхищена деревенскими красотами. Ей все оказалось интересным: спокойная речка, луга, раскинувшиеся до горизонта, деревня с новыми людьми. Самым же занимательным для семилетней девочки стали лошади. Господин Нарринг лично выбрал одну из них и подарил племяннице. Карника начала было протестовать против лошади, катание на которой может причинить вред девочке, но Лернала заявила, что скоро научится кататься верхом. Карника сдалась, но обещала не отпускать воспитанницу одну.
Сама Карника тоже была удовлетворена жизнью. Если вначале спать с господином Наррингом было невыносимо, то теперь девушке начинали нравиться ночные свидания. Стоило воспитаннице заснуть (деревенский распорядок способствовал быстрому засыпанию), Карника тихонько пробиралась в спальню хозяина. Он всегда ждал ее. Не было пропущено ни одной ночи, когда господин Нарринг сослался бы на усталость из-за загруженного дня. Карника же не смела перечить мужчине. Она послушно, как раньше в доме плотских утех, ложилась в постель и закрывала глаза. Теперь ей было еще невыносимее, чем раньше. Теперь она чувствовала себя госпожой, а не подневольной. Обучение в доме приличия полностью изменило Карнику. Господин же Нарринг видел в Карнике все ту же подневольную, к которой приходил два года назад.
Через несколько дней Карника с удивлением заметила происходящую в ней перемену. Девушка больше не испытывала того отвращения от встреч с господином Наррингом. Новое чувство стало постепенно утверждаться в душе. Карника прислушивалась к себе. Чувство еще нельзя было назвать любовью. Оно больше походило на симпатию молодой девушки к молодому человеку. Ведь господин Нарринг был всего лишь лет на десять старше Карники. Сердце же девушки после любви к Ошеро и симпатии к Кондру жаждало найти любимого, с которым не придется расставаться. Одинокой Карнике хотелось любви.
Господин Нарринг то ли не замечал, то ли намеренно игнорировал изменения в поведении Карники. Днем мужчина едва разговаривал с наставницей племянницы. За столом он все время посвящал Лернале. Втроем же они нигде больше не сходились. Конные прогулки Лерналы проходили либо в сопровождении Карники, либо в сопровождении дяди.
Спокойная размеренная жизнь Карники была нарушена самым неожиданным образом. Девушка никак не ожидала увидеть здесь человека, с которым рассталась, кажется, в прошлой жизни. Этим человеком оказался Ошеро — ее первая любовь.
В тот день Лернала вместе с дядей уехали на лошадях, обещая вернуться к обеду. Карнике же надоело ждать их дома, и она решила выехать хозяевам навстречу. Прежде она не делала этого, не желая мешать общению господина Нарринга с племянницей. Сегодня же Карника захотела нарушить собственное же правило. Что-то заставило ее покинуть дом, некое предчувствие важного события.
Карника примерно знала маршрут, которым часто ездили господин Нарриннг с Лерналой. Она решила сократить расстояние и проехать другой дорогой, мимо кузни. Еще издалека Карника заметила знакомую фигуру и остановилась. Это был Ошеро! Он стоял к ней спиной, но не было никаких сомнений. Это был именно ее Ошеро! На глаза мгновенно навернулись слезы, а в груди радостно застучало сердце. Ошеро здесь! Он живет рядом с ней! Как же могла она жить и ощущать его присутствия? Неужели, ее любовь прошла? Не может быть! Вот сейчас она подъедет, соскочит с лошади и бросится в объятия любимого.
Карника медленно стала подъезжать к кузне. Сердце ударяло о грудную клетку в такт шагам лошади. Ошеро обернулся и замер. Он, конечно же, узнал Карнику. Не мог не узнать свою любовь даже в платье госпожи. Потом опомнился и почтительно склонил голову, что опечалило приближавшуюся девушку. Не такой встречи желала она. Что господские наряды? В душе она все та же любящая и любимая, на что она надеется.
— Что угодно госпоже? — спросил Ошеро, не поднимая головы. — Подковать лошадь?
— Ошеро! Милый! — Карника соскочила с лошади и остановилась в нерешительности. — Ты ведь узнал меня? Правда?
— Как же я мог Вас не узнать, госпожа Карника? С нашей последней встречи прошло не так уж много времени, — тон Ошеро был холодным и больно ранил Карнику.
— Почему же ты не смотришь на меня и зачем так говоришь? Разве ты не рад нашей встрече?
— Не смотрю потому, что господин Нарринг запретил деревенским на Вас смотреть, — ответил Ошеро, все же поднимая голову и встречаясь глазами с глазами любимой. — Насчет же нашей встречи радоваться вовсе нечему. Вы теперь госпожа.
— Перестань немедленно так разговаривать, — слезы радости заменили слезы обиды и негодования. — Я по-прежнему твоя Карника. Не смотри на мой наряд.
— При чем здесь наряд, Карника? — Ошеро все же назвал ее по имени. Голос его потеплел. — Наряд можно снять. Ты стала другой. Испытала новую жизнь. Стала наставницей. Этого нельзя изменить.
— Так ведь это и к лучшему, — сказала Карника. — Теперь я могу сделать свободным тебя. Нам ничто не мешает быть вместе.
Ошеро покачал головой.
— Разве ты свободна, что обещаешь свободу мне? Кто ты теперь?
Карника не находила ответа. Что ей надо было сказать? Что она по-прежнему подневольная, которая случайно узнала тайну своего рождения. Госпожа, которая не должна была ею стать.
— Вот видишь, — вздохнул Ошеро, — ты ничего не можешь мне предложить.
— Могу предложить свою любовь, — робко сказала Карника. — Давай встречаться, как делали тогда.
— Тогда все было по-другому. Я знал, что ты принадлежишь мне безраздельно. Теперь у тебя есть господин Нарринг.
— Откуда тебе известно о нас?
— Догадываюсь. Все знают о любвеобильности хозяина. Тебе с ним лучше, чем со мной?
— Как ты можешь спрашивать о таком?! — негодующе воскликнула Карника. — Он меня заставляет.
— Могла бы уйти. Ты же госпожа.
Карника опустила голову.
— Как мне теперь жить?
— Как прежде. Теперь же езжай. Господин может вернуться в любое время.
С этого дня Карника потеряла покой. Внешне она старалась быть прежней наставницей Лерналы и любовницей господина Нарринга. Только они стали замечать перемену. Карника стала меньше смеяться, все чаще задумывалась о чем-то своем, порой отвечала невпопад. Занятия с Лерналой Карника сократила, не в силах долго общаться с воспитанницей. Конных прогулок так же стала избегать, ссылаясь на умение воспитанницы ездить верхом. На самом деле, Карника страшно боялась встретиться с Ошеро и выдать себя. Девочка росла внимательной и сразу бы поняла их связь. Избежать же ночных встреч с господином Наррингом было невозможно. Только Карника снова стала холодна к его ласкам. Мужчина спрашивал причину перемены, но она отвечала уклончиво. Господин Нарринг злился и причинял ей боль, которую Карника терпела.
Наградой за мучения стали для Карники поездки к Ошеро. Едва Лернала с дядей отправлялись на прогулку, как девушка тут же мчалась к кузне. Ошеро или работал, или разговаривал с ней. Карника узнала, что попал он в имение год назад, что живет с женщиной с двумя мальчиками и полюбил их, как родных. Сердце Карники разрывалось от боли при этих словах. Умом же она понимала стремление ее любимого найти свое счастье. Пути их разошлись, и каждый хотел заполнить образовавшуюся пустоту в жизни.
В одну из встреч Карника не удержалась и предложила Ошеро сбежать. Он задумался на несколько минут.
— Куда же мы пойдем пешком? — спросил он.
— Неважно. Доберемся до Солнечного, а там затеряемся. У меня есть немного денег. Уедем, — Карника старалась говорить убедительно. — В доме приличия принято давать на первое время.
Ошеро помрачнел. Карника невольно напомнила о разнице между ними.
— Нас будут искать там в первую очередь.
— Значит, сразу направимся дальше.
— Господин Нарринг не оставит нас в покое. Нет, — решительно сказал Ошеро, — я не брошу семью. Они пострадают.
— Как он поймет, что я сбежала не одна?
— О, ты совсем не знаешь этого человека. Тебе он представляется заботливым дядей и хорошим любовником, но он совсем другой с подневольными, особенно, когда кто-то совершает побег. Госпожа Архэм добрая по сравнению с ним.
— Добрая? — возмутилась Карника. — Скольких девушек она отправила в дом плотских утех. В ее имении нельзя быть красивой и остаться в деревне.
— Ты не видела, скольких семей не стало в нашей деревне.
— Пожалуйста, Ошеро, давай убежим, — заплакала Карника. — Иначе я убью себя.
Ошеро встрепенулся.
— Не говори так, не надо. Ты уже научилась жить без меня, так сделай это снова.
— Сегодня же ночью или мы убежим, или я покончу с собой. Решай.
Ошеро согласился на побег.
Едва господин Нарринг уснул, Карника встала, оделась и покинула его спальню. Сегодня она старалась быть прежней ласковой, какою стала до встречи с Ошеро. Хозяин остался доволен, даже похвалил ее. Про себя же Карника думала лишь о побеге и свободе. Забегала в будущее и представляла спокойную жизнь с любимым человеком. Она обязательно научит его быть господином. Он не будет чувствовать себя неловко рядом с ней. Сначала же им необходимо стать мужем и женой, чтобы никто не смог разлучить их. Семья неприкосновенна. Пусть они останутся подневольными, но будут вместе. Хорошо, что Ошеро не стал жениться. С этими мыслями Карника вышла в коридор. Проходя мимо спальни Лерналы, заглянула к ней. Девочка спокойно спала, уверенная, что утром снова увидит любимую наставницу. Карнике стало жаль девочку, привязавшуюся к ней. Насколько успела понять Карника, господин Нарринг тоже полюбил племянницу. Им вдвоем не будет одиноко. Если бы не случайная встреча с Ошеро, то она могла бы выйти замуж, предложи ей это господин Нарринг. Карника вздохнула и закрыла дверь.
