Как раз наоборот, Мистер Сетон требовал от нее все больше и больше с каждым новым занятием. Скорее это было похоже на то, что её тело просто начало подстраиваться под этот режим работы, где залог успеха крылся в полном контроле над ним…
Ну и что с того, что у неё были мешки под глазами? Жизнь была прекрасна. Она стала посещать все уроки с улыбкой на лице. Да, даже уроки материнства.
Среди всех уроков, ДФВ, что неудивительно, было её любимым. Главным образом по той причине, что она смогла убедить Мисс Томпсон отпускать её на занятия по танцам вместо аэробики, бега или вообще чисто теоретических занятий, которыми она должна была заниматься согласно учебной программе. Естественно, все это приводило ребенка в восторг каждый раз, когда она вновь шла по мощенным дорожкам, покрытых мхом в сторону поля позади Института.
Но одним утром, когда Милли с одноклассниками опять пришла к полю, что-то явно было не так. Мисс Томпсон нигде не было видно. Как не было ни радио, ни музыки, ни спорт инвентаря, включая обручи и скакалки, даже ни единого мячика.
Вместо неё в этот раз детей приветствовала знакомая рыжая мордочка другой лисицы, хотя если бы не знакомство до этого, навряд ли бы кто-то из детей принял её за учителя. Её форма окончательно превратилась в полный кошмар – грязная, измятая, уже начинающая издавать затхлый запах, как смогли подметить травоядные с более чуткими носами. Тело лисы, которое когда-то идеально подходило под одежду, теперь было слишком тощим для неё. Мех рыжей хищницы топорщился во все стороны, весь в колтунах, и даже кончик её носа выглядел пугающе сухим.
«Дети», - поздоровалась она без привычного энтузиазма: «Мисс Томпсон не сможет присутствовать сегодня. Поэтому сегодня у нас не будет практического занятия. Следуйте за мной».
По толпе детей прокатилась волна вздохов и стонов. Милли, конечно же, ни за что не стала бы возражать, чтобы провести время со своей любимой учительницей, даже несмотря на очередные начинающиеся комментарии про ‘питомца’ где-то позади.
Она из всех сил старалась их игнорировать, следуя вплотную за Лэнгли, пока та вела их вверх по холму, обратно в здание. Даже маленькая Милли, будучи до сих пор по-детски наивной, знала что что-то было совсем не в порядке.
Хвост учительницы не качался, как прежде – он просто волочился по земле вслед за хозяйкой, которая с трудом тащила свое тело по неровному склону. На её морде не было и намека на улыбку; лишь поистине страдальческое выражение и нечто еще, чего зайка не была в состоянии опознать.
Это была совсем не та Мисс Лэнгли, которую она знала. Это была лишь блеклая тень некогда замечательной девушки.
Как гром с неба, звучный урчание разлетелось по округе, заставив всех детей замереть на месте. Среди учеников появились смешки и тыкающие друг в друга пальцы, которые тут же исчезли, когда все поняли, что звук шел не от другого ребенка, а от учителя.
Лэнгли повернулась к классу. На её морде застыло выражения чистого стыда, а её согнутое тело, с рукой на животе не оставило никаких сомнений – это был её желудок, что жаловался о недостатке еды. Инстинктивно Милли сделала шаг навстречу, чтобы хоть как-то помочь учительнице, но внезапный взгляд в её сторону заставил зайчонка отшатнуться.
Новое выражение на морде Лэнгли, сменившее предыдущее, было неведомо для детей. Никто из них еще ни разу не сталкивался с голодным хищником, но их врожденные инстинкты очень резво заполнили эти пробелы в опыте. Эти выпученные глаза наполняли детей ужасом, даже без понимания почему.
«Немного назад, пожалуйста», - улыбка Лэнгли была натянутой, а её просьба, хоть и будучи вежливой, была произнесена сквозь оскаленные зубы. Она выпрямилась, отряхнулась, стараясь вовсе не смотреть на учеников, ведь каждый раз, когда её взгляд начинал притягиваться к одному из этих нежных маленьких созданий, она могла почувствовать, как её разум затуманивается и наполняется опасными мыслями.
Что же ты делаешь, Стефани? Сконцентрируйся.
Это будет так просто. Так великолепно. Их же так много. Она смогла бы устроить целый пир. Она смогла бы заполучить их всех.
Ты сможешь. Это стоит того, это все будет стоить того…
А что такого? Мысли об увольнении, судебных разбирательствах, предъявлении уголовных обвинений витали где-то на заднем плане, отброшенные мозгом, как бесполезные. Лучше она сядет в тюрьму, чем будет голодать и дальше. Только… Только один…
Все эти маленькие глазки уставились на неё со смесью страха и беспокойства. Лиса смотрела в ответ, еле сдерживая себя… и тут её взгляд упал на Милли.
Милли!
Это стоит того, Стефани… будь сильной. Просто сосредоточься. Сделай это ради неё.
«Мне… жаль, дети. Я тоже не очень хорошо себя чувствую. Должно быть подхватила простуду от Мисс Томпсон. Идите за мной, но держите дистанцию. Не хочу, чтобы кто-то из вас тоже заразился».
Её фальшивой улыбке не удалось одурачить даже самых доверчивых учеников. Шепотки, которые стихли после утробного рыка, вернулись с новой силой.
«А Мисс Лэнгли умрет?»
«Она выглядит такой грустной…»
Она что, не может позволить себе еду?»
Милли и так уже была на грани. Её оптимизм полностью угас; вид учительницы в настолько удручающем состоянии наполнил Милли тревогой. Она чувствовала себя бесполезной, не имеющей возможности сделать хоть что-то.
Знакомый голос зазвенел у неё в ушах: «Эй, питомец! Это все твоя вина!»
Это… правда? Это… правда.
«Ты должна скормить ей себя. Без тебя она умрет».
Но… она ведь уже пыталась. О большем она и не мечтала, она делала все, что было в её силах. Да она буквально сказала об этом Лэнгли, но та сказала нет! Это не было её виной!
Но тогда… почему эти слова так сильно ранили? Почему они заставляли чувствовать себя настолько беспомощной и бесполезной!?
Еще один голос присоединился к общему хору: «Скорми себя, питомец!». А за ним последовал еще один, и еще один. Со всех сторон вокруг. Все взгляды на ней. Все пальцы направлены в её сторону.
На заднем фоне она могла слышать, как Лэнгли отчаянно пытается навести порядок, сжимая свой живот…
Эта общая какофония все нарастала и нарастала. Милли чувствовала что вот-вот сорвется. Слезы побежали по её меху на щеках…
«Это все твоя вина!»
Она знала этот голос. Она знала этот голос очень хорошо.
Милли развернулась на месте к тому, кто это сказал. Как оказалось, это была одна из тех ланей близняшек, которые оскорбляли её до этого. Она не была знакома ни с одной из них, ей было наплевать. Все что она видела – это та тупая, сраная улыбочка на её роже.
Это и что-то красное перед глазами.
Все случилось в мгновенье ока. Как-будто она перестала контролировать свои конечности. Её кисть свернулась в кулак, рассекла воздух, ударилась с левым плечом лани. Ропот затих, превратившись в несколько ахов и вскриков. Она увидела, как глаза лани округляются в шоке, а её рот открывается в немом крике, пока та, теряя равновесие, начала падать спиной на тротуар. Мох на булыжнике несколько смягчил удар для тела, но облегчить удар по самолюбию лани, которая съехала по скользкой поверхности вниз, прямо к основанию холма, он был не в состоянии.
Наступила секундная тишина. Милли громко дышала ртом. Лань стонала от боли. Её сестра бежала вниз по дорожке, чтобы проверить её состояние.
В этот момент зайчонок почувствовала, как костлявая лапа Мисс Лэнгли хватает её запястье и начинает утаскивать прочь.
_______________________________________________________
«Видишь эту бумажку у меня в руках, Милли?»
Зайчонок, сидевшая на витиевато украшенном стуле, чересчур большим для неё, взглянула на возвышающуюся перед ней фигуру, стоящую за своим столом. Уши зайки совсем поникли и упали на плечи, а влажные глаза блестели под яркими лучами света.
Ящерица стучала по листу бумаги А4 своим продолговатым, загнутым когтем. Тук, тук, тук/
Милли лишь мотнула головой.
«Это мое прошение, которое я написала, Милли. В котором я попросила дать тебе еще один шанс».
Мягкий голос справа был слабым и несколько дребезжащим, но он без сомнений принадлежал Лэнгли. Сидя на стуле рядом со скрещенными ногами, она с волнением смотрела за ходом разбирательства. Она выглядела слегка более энергичной; возможно, один из её коллег заметил состояние лисы и купил ей чего-нибудь поесть.
«Благодарю, Стефани», - коготь Госпожи Кармихель заскользил по бумаге: «Ты знаешь, что здесь написано, Милли?»
В ответ на это Милли лишь шмыгнула носом.
Еще одно знакомое лицо выглянуло из-за плеча ящерицы и начало быстро читать для себя вслух: «Трудолюбивая, мотивированная, целеустремленная, умная… очень впечатляющая характеристика. Если бы только мой опыт общения с тобой был хотя бы наполовину такой же приятный как у Стефани» - прокомментировала Мисс Ли.
«Действительно так», - согласилась директриса: «И учитывая тяжесть совершенного тобой проступка - нанесение увечий другому студенту – я почти настроена отклонить эту просьбу. Более того, учитывая слова Мисс Ли, ты доставляла учителям переходных предметов достаточно хлопот…»
Фосса кивнула: «Все так. Хулиганское поведение, опаздывает на уроки, огрызается учителям, не делает домашнее задание… один из самых непослушных учеников за всю мою историю преподавания».
Кармихель внимательно все это слушала, почесывая когтем нижний край щеки. Её задумчивое выражение становилось все более и более хмурым, пока Ли продолжала свою речь. После того, как её тирада подошла к концу, ящерица задумалась, издав ‘хмм’.
«И вправду, весьма тревожная информация. Мы отправляли студентов в Бэйсайд за куда меньшие проступки», - её взгляд упал на вскрытый конверт на столе: «К сожалению, им сейчас совсем не до этого, учитывая это фиаско с зараженным мясом».
Ли пожала плечами: «Впрочем, я слышала, что скотобойни SamCo испытывают дефицит в продукте в связи с этим».
Тон обоих хищников и близко не отражал ту серьезность ситуации, которую можно было ожидать от тех, кто обсуждает такую ужасную участь для другого. Напротив, их тон был весьма непринужденным; в отличии от жесткого отчитывания Милли всего секундами ранее, это был обычный деловой разговор. И, возможно, именно эта обыденность напугала Милли больше всего.
Ребенок был в абсолютном ужасе. До этого момента, Бэйсайд и SamCo были всего лишь чем-то вроде призраков; пугалкой для непослушных детишек. Даже когда ей напрямую угрожали такими вещами, она никогда не воспринимала их всерьез. Но теперь они говорили об этом, они взаправду, на полном серьезе обсуждали это. Это не было простым блефом; они вообще более не обращали на неё никакого внимания. Они больше не думали о том, как поступить с провинившимся студентом. Они решали, как лучше избавиться от дефективного товара.
Директриса мрачно кивнула: «Да, SamCo будут очень благодарны за подобный выставочный образец. Это, безусловно, придало бы больше убедительности для их ужасающей продукции… да, полагаю, что это лучший выбор».
«Извиняюсь, Кассандра, если позволите».
Варан прекратила стучать когтем и повернула свою голову навстречу лисе. Их взгляды встретились; выражение морды директрисы суровым, а Лэнгли – скорее испуганным. Госпожа Кармихель поистине была хищником среди хищников.
«Я понимаю, что Милли поступила очень плохо и заслуживает наказания», - упоминание имя ребенка пришлось очень кстати; с помощью этого Лэнгли смогла вернуть русло разговора от бизнеса обратно в сторону процесса обучения: «Я считаю необходимым также учесть смягчающие обстоятельства. Весь класс уже и так был очень взбудоражен из-за моей минутной слабости…»
«Ах, да», - перебила Директриса. - «Мы как раз собирались обсудить твое состояние. Я, как и остальные, крайне обеспокоена… но продолжай».
«Спасибо», - сказала лиса, смотря на хнычущего ребенка сидящего перед ней. - «Класс стал оскорблять и подначивать её. Я пыталась это пресечь, но не смогла. Поэтому она среагировала так же, как среагировал бы любой из нас».
Ударив своего одноклассника, Стефани», - усмехнулась Ли. - «Которая получила растяжение лодыжки».
Да, но поймите…»
Варан подняла палец верх, прервав оправдание лисицы: «Мы действительно все понимаем, Стефани. Мы также понимаем и то, что ты, видимо, очень выделяете Милли из числа остальных детей. Я бы, конечно, ни за что не подумала, что среди моих учителей возможны случаи фаворитизма… но, возможно, это как раз тот случай».
«Это еще не учитывая твоего крайне плачевного состояния здоровья, которое могло повлиять на твои суждения», - добавила фосса.
«Благодарю, Аманда».
Бедная Милли. Если и было для неё что-то хуже того, чем быть отчитанной Директрисой, то это находиться рядом, пока её любимый учитель страдает от той же участи. В языке тела Лэнгли она рассмотрела схожие с собой черты: прижатые уши, взгляд в пол, маленькая улыбка, как знак подчинения. И она ничего не могла сделать, чтобы помочь ей. Ей, кто всегда заступался за неё… но кто сможет защитить самого защитника?
Милли знала, что она должна была сделать. Ей это совсем не нравилось, но иного выхода уже не было. Это то, что она должна была сделать еще очень давно, когда ей только вручили то новое расписание. Настало время проглотить свою гордость.
Она резко вздохнула и начала, борясь с комком в горле: «Я извиняюсь, Мисс Ли, Мисс Лэнгли… Госпожа Директор».
Три пары глаз уставились на неё, выжидательно наблюдая. Их перепалка тут же забылась.
«Я знаю, что вела себя отвратительно. Я… я правда очень хотела, чтобы меня удочерили, и я знала, что смогу этого добиться, я думала, что достаточно хороша для этого…», - малышка всхлипнула. - «…но это оказалось не так, и мне было так плохо, я была так напугана и зла… Я знаю, что не должна была так поступать. Я обещаю, что исправлюсь. Я заведу новых друзей и не буду влипать в неприятности».
Голос все же подвел её и слова застряли комком в горле. Тишина, последовавшая за этим, была густой, словно кисель, и неуютной. Она длилась еще пару секунд, пока её не прервали постукивания ручки о дубовую поверхность стола.
«Твои извинения приняты, Милли», - прошипела ящерица. Её выражение на морде оставалось все таким же суровым, а тон – не читаемым. - «Я еще обдумаю свое решение касательно этого прошения, ну а пока, учитывая, что ты пообещала исправиться, я отпущу тебя всего лишь с предупреждением».
Зайка кивнула и встала со своего места, почти теряя равновесие из-за трясущихся ног. Однако, как только подушечки её лап коснулись пола, она увидела как возвышающаяся рептилия подошла ближе, настолько ближе, что когда её раздвоенный язык вышел наружу, он щекотнул нос ребенка, заставляя того затрястись еще сильнее.
«Но если я увижу твое имя хоть еще на одной жалобе, это-» - её коготь ткнул в бланк прошения. - «тут же полетит в мусорное ведро. Это понятно?»
«Д-да, мэм».
Удовлетворенная ответом, варан вновь восседая на своем месте, махнула ей, отсылая зайчонка прочь.
«Можешь быть свободна. Аманда, спасибо за уделенное время, на этом все».
Как только лиса встала, намереваясь также уйти, Госпожа Кармихель подняла руку, требуя внимания: «Стефани, могу я немного поговорить с тобой наедине».
Ну и что с того, что у неё были мешки под глазами? Жизнь была прекрасна. Она стала посещать все уроки с улыбкой на лице. Да, даже уроки материнства.
Среди всех уроков, ДФВ, что неудивительно, было её любимым. Главным образом по той причине, что она смогла убедить Мисс Томпсон отпускать её на занятия по танцам вместо аэробики, бега или вообще чисто теоретических занятий, которыми она должна была заниматься согласно учебной программе. Естественно, все это приводило ребенка в восторг каждый раз, когда она вновь шла по мощенным дорожкам, покрытых мхом в сторону поля позади Института.
Но одним утром, когда Милли с одноклассниками опять пришла к полю, что-то явно было не так. Мисс Томпсон нигде не было видно. Как не было ни радио, ни музыки, ни спорт инвентаря, включая обручи и скакалки, даже ни единого мячика.
Вместо неё в этот раз детей приветствовала знакомая рыжая мордочка другой лисицы, хотя если бы не знакомство до этого, навряд ли бы кто-то из детей принял её за учителя. Её форма окончательно превратилась в полный кошмар – грязная, измятая, уже начинающая издавать затхлый запах, как смогли подметить травоядные с более чуткими носами. Тело лисы, которое когда-то идеально подходило под одежду, теперь было слишком тощим для неё. Мех рыжей хищницы топорщился во все стороны, весь в колтунах, и даже кончик её носа выглядел пугающе сухим.
«Дети», - поздоровалась она без привычного энтузиазма: «Мисс Томпсон не сможет присутствовать сегодня. Поэтому сегодня у нас не будет практического занятия. Следуйте за мной».
По толпе детей прокатилась волна вздохов и стонов. Милли, конечно же, ни за что не стала бы возражать, чтобы провести время со своей любимой учительницей, даже несмотря на очередные начинающиеся комментарии про ‘питомца’ где-то позади.
Она из всех сил старалась их игнорировать, следуя вплотную за Лэнгли, пока та вела их вверх по холму, обратно в здание. Даже маленькая Милли, будучи до сих пор по-детски наивной, знала что что-то было совсем не в порядке.
Хвост учительницы не качался, как прежде – он просто волочился по земле вслед за хозяйкой, которая с трудом тащила свое тело по неровному склону. На её морде не было и намека на улыбку; лишь поистине страдальческое выражение и нечто еще, чего зайка не была в состоянии опознать.
Это была совсем не та Мисс Лэнгли, которую она знала. Это была лишь блеклая тень некогда замечательной девушки.
Как гром с неба, звучный урчание разлетелось по округе, заставив всех детей замереть на месте. Среди учеников появились смешки и тыкающие друг в друга пальцы, которые тут же исчезли, когда все поняли, что звук шел не от другого ребенка, а от учителя.
Лэнгли повернулась к классу. На её морде застыло выражения чистого стыда, а её согнутое тело, с рукой на животе не оставило никаких сомнений – это был её желудок, что жаловался о недостатке еды. Инстинктивно Милли сделала шаг навстречу, чтобы хоть как-то помочь учительнице, но внезапный взгляд в её сторону заставил зайчонка отшатнуться.
Новое выражение на морде Лэнгли, сменившее предыдущее, было неведомо для детей. Никто из них еще ни разу не сталкивался с голодным хищником, но их врожденные инстинкты очень резво заполнили эти пробелы в опыте. Эти выпученные глаза наполняли детей ужасом, даже без понимания почему.
«Немного назад, пожалуйста», - улыбка Лэнгли была натянутой, а её просьба, хоть и будучи вежливой, была произнесена сквозь оскаленные зубы. Она выпрямилась, отряхнулась, стараясь вовсе не смотреть на учеников, ведь каждый раз, когда её взгляд начинал притягиваться к одному из этих нежных маленьких созданий, она могла почувствовать, как её разум затуманивается и наполняется опасными мыслями.
Что же ты делаешь, Стефани? Сконцентрируйся.
Это будет так просто. Так великолепно. Их же так много. Она смогла бы устроить целый пир. Она смогла бы заполучить их всех.
Ты сможешь. Это стоит того, это все будет стоить того…
А что такого? Мысли об увольнении, судебных разбирательствах, предъявлении уголовных обвинений витали где-то на заднем плане, отброшенные мозгом, как бесполезные. Лучше она сядет в тюрьму, чем будет голодать и дальше. Только… Только один…
Все эти маленькие глазки уставились на неё со смесью страха и беспокойства. Лиса смотрела в ответ, еле сдерживая себя… и тут её взгляд упал на Милли.
Милли!
Это стоит того, Стефани… будь сильной. Просто сосредоточься. Сделай это ради неё.
«Мне… жаль, дети. Я тоже не очень хорошо себя чувствую. Должно быть подхватила простуду от Мисс Томпсон. Идите за мной, но держите дистанцию. Не хочу, чтобы кто-то из вас тоже заразился».
Её фальшивой улыбке не удалось одурачить даже самых доверчивых учеников. Шепотки, которые стихли после утробного рыка, вернулись с новой силой.
«А Мисс Лэнгли умрет?»
«Она выглядит такой грустной…»
Она что, не может позволить себе еду?»
Милли и так уже была на грани. Её оптимизм полностью угас; вид учительницы в настолько удручающем состоянии наполнил Милли тревогой. Она чувствовала себя бесполезной, не имеющей возможности сделать хоть что-то.
Знакомый голос зазвенел у неё в ушах: «Эй, питомец! Это все твоя вина!»
Это… правда? Это… правда.
«Ты должна скормить ей себя. Без тебя она умрет».
Но… она ведь уже пыталась. О большем она и не мечтала, она делала все, что было в её силах. Да она буквально сказала об этом Лэнгли, но та сказала нет! Это не было её виной!
Но тогда… почему эти слова так сильно ранили? Почему они заставляли чувствовать себя настолько беспомощной и бесполезной!?
Еще один голос присоединился к общему хору: «Скорми себя, питомец!». А за ним последовал еще один, и еще один. Со всех сторон вокруг. Все взгляды на ней. Все пальцы направлены в её сторону.
На заднем фоне она могла слышать, как Лэнгли отчаянно пытается навести порядок, сжимая свой живот…
Эта общая какофония все нарастала и нарастала. Милли чувствовала что вот-вот сорвется. Слезы побежали по её меху на щеках…
«Это все твоя вина!»
Она знала этот голос. Она знала этот голос очень хорошо.
Милли развернулась на месте к тому, кто это сказал. Как оказалось, это была одна из тех ланей близняшек, которые оскорбляли её до этого. Она не была знакома ни с одной из них, ей было наплевать. Все что она видела – это та тупая, сраная улыбочка на её роже.
Это и что-то красное перед глазами.
Все случилось в мгновенье ока. Как-будто она перестала контролировать свои конечности. Её кисть свернулась в кулак, рассекла воздух, ударилась с левым плечом лани. Ропот затих, превратившись в несколько ахов и вскриков. Она увидела, как глаза лани округляются в шоке, а её рот открывается в немом крике, пока та, теряя равновесие, начала падать спиной на тротуар. Мох на булыжнике несколько смягчил удар для тела, но облегчить удар по самолюбию лани, которая съехала по скользкой поверхности вниз, прямо к основанию холма, он был не в состоянии.
Наступила секундная тишина. Милли громко дышала ртом. Лань стонала от боли. Её сестра бежала вниз по дорожке, чтобы проверить её состояние.
В этот момент зайчонок почувствовала, как костлявая лапа Мисс Лэнгли хватает её запястье и начинает утаскивать прочь.
_______________________________________________________
«Видишь эту бумажку у меня в руках, Милли?»
Зайчонок, сидевшая на витиевато украшенном стуле, чересчур большим для неё, взглянула на возвышающуюся перед ней фигуру, стоящую за своим столом. Уши зайки совсем поникли и упали на плечи, а влажные глаза блестели под яркими лучами света.
Ящерица стучала по листу бумаги А4 своим продолговатым, загнутым когтем. Тук, тук, тук/
Милли лишь мотнула головой.
«Это мое прошение, которое я написала, Милли. В котором я попросила дать тебе еще один шанс».
Мягкий голос справа был слабым и несколько дребезжащим, но он без сомнений принадлежал Лэнгли. Сидя на стуле рядом со скрещенными ногами, она с волнением смотрела за ходом разбирательства. Она выглядела слегка более энергичной; возможно, один из её коллег заметил состояние лисы и купил ей чего-нибудь поесть.
«Благодарю, Стефани», - коготь Госпожи Кармихель заскользил по бумаге: «Ты знаешь, что здесь написано, Милли?»
В ответ на это Милли лишь шмыгнула носом.
Еще одно знакомое лицо выглянуло из-за плеча ящерицы и начало быстро читать для себя вслух: «Трудолюбивая, мотивированная, целеустремленная, умная… очень впечатляющая характеристика. Если бы только мой опыт общения с тобой был хотя бы наполовину такой же приятный как у Стефани» - прокомментировала Мисс Ли.
«Действительно так», - согласилась директриса: «И учитывая тяжесть совершенного тобой проступка - нанесение увечий другому студенту – я почти настроена отклонить эту просьбу. Более того, учитывая слова Мисс Ли, ты доставляла учителям переходных предметов достаточно хлопот…»
Фосса кивнула: «Все так. Хулиганское поведение, опаздывает на уроки, огрызается учителям, не делает домашнее задание… один из самых непослушных учеников за всю мою историю преподавания».
Кармихель внимательно все это слушала, почесывая когтем нижний край щеки. Её задумчивое выражение становилось все более и более хмурым, пока Ли продолжала свою речь. После того, как её тирада подошла к концу, ящерица задумалась, издав ‘хмм’.
«И вправду, весьма тревожная информация. Мы отправляли студентов в Бэйсайд за куда меньшие проступки», - её взгляд упал на вскрытый конверт на столе: «К сожалению, им сейчас совсем не до этого, учитывая это фиаско с зараженным мясом».
Ли пожала плечами: «Впрочем, я слышала, что скотобойни SamCo испытывают дефицит в продукте в связи с этим».
Тон обоих хищников и близко не отражал ту серьезность ситуации, которую можно было ожидать от тех, кто обсуждает такую ужасную участь для другого. Напротив, их тон был весьма непринужденным; в отличии от жесткого отчитывания Милли всего секундами ранее, это был обычный деловой разговор. И, возможно, именно эта обыденность напугала Милли больше всего.
Ребенок был в абсолютном ужасе. До этого момента, Бэйсайд и SamCo были всего лишь чем-то вроде призраков; пугалкой для непослушных детишек. Даже когда ей напрямую угрожали такими вещами, она никогда не воспринимала их всерьез. Но теперь они говорили об этом, они взаправду, на полном серьезе обсуждали это. Это не было простым блефом; они вообще более не обращали на неё никакого внимания. Они больше не думали о том, как поступить с провинившимся студентом. Они решали, как лучше избавиться от дефективного товара.
Директриса мрачно кивнула: «Да, SamCo будут очень благодарны за подобный выставочный образец. Это, безусловно, придало бы больше убедительности для их ужасающей продукции… да, полагаю, что это лучший выбор».
«Извиняюсь, Кассандра, если позволите».
Варан прекратила стучать когтем и повернула свою голову навстречу лисе. Их взгляды встретились; выражение морды директрисы суровым, а Лэнгли – скорее испуганным. Госпожа Кармихель поистине была хищником среди хищников.
«Я понимаю, что Милли поступила очень плохо и заслуживает наказания», - упоминание имя ребенка пришлось очень кстати; с помощью этого Лэнгли смогла вернуть русло разговора от бизнеса обратно в сторону процесса обучения: «Я считаю необходимым также учесть смягчающие обстоятельства. Весь класс уже и так был очень взбудоражен из-за моей минутной слабости…»
«Ах, да», - перебила Директриса. - «Мы как раз собирались обсудить твое состояние. Я, как и остальные, крайне обеспокоена… но продолжай».
«Спасибо», - сказала лиса, смотря на хнычущего ребенка сидящего перед ней. - «Класс стал оскорблять и подначивать её. Я пыталась это пресечь, но не смогла. Поэтому она среагировала так же, как среагировал бы любой из нас».
Ударив своего одноклассника, Стефани», - усмехнулась Ли. - «Которая получила растяжение лодыжки».
Да, но поймите…»
Варан подняла палец верх, прервав оправдание лисицы: «Мы действительно все понимаем, Стефани. Мы также понимаем и то, что ты, видимо, очень выделяете Милли из числа остальных детей. Я бы, конечно, ни за что не подумала, что среди моих учителей возможны случаи фаворитизма… но, возможно, это как раз тот случай».
«Это еще не учитывая твоего крайне плачевного состояния здоровья, которое могло повлиять на твои суждения», - добавила фосса.
«Благодарю, Аманда».
Бедная Милли. Если и было для неё что-то хуже того, чем быть отчитанной Директрисой, то это находиться рядом, пока её любимый учитель страдает от той же участи. В языке тела Лэнгли она рассмотрела схожие с собой черты: прижатые уши, взгляд в пол, маленькая улыбка, как знак подчинения. И она ничего не могла сделать, чтобы помочь ей. Ей, кто всегда заступался за неё… но кто сможет защитить самого защитника?
Милли знала, что она должна была сделать. Ей это совсем не нравилось, но иного выхода уже не было. Это то, что она должна была сделать еще очень давно, когда ей только вручили то новое расписание. Настало время проглотить свою гордость.
Она резко вздохнула и начала, борясь с комком в горле: «Я извиняюсь, Мисс Ли, Мисс Лэнгли… Госпожа Директор».
Три пары глаз уставились на неё, выжидательно наблюдая. Их перепалка тут же забылась.
«Я знаю, что вела себя отвратительно. Я… я правда очень хотела, чтобы меня удочерили, и я знала, что смогу этого добиться, я думала, что достаточно хороша для этого…», - малышка всхлипнула. - «…но это оказалось не так, и мне было так плохо, я была так напугана и зла… Я знаю, что не должна была так поступать. Я обещаю, что исправлюсь. Я заведу новых друзей и не буду влипать в неприятности».
Голос все же подвел её и слова застряли комком в горле. Тишина, последовавшая за этим, была густой, словно кисель, и неуютной. Она длилась еще пару секунд, пока её не прервали постукивания ручки о дубовую поверхность стола.
«Твои извинения приняты, Милли», - прошипела ящерица. Её выражение на морде оставалось все таким же суровым, а тон – не читаемым. - «Я еще обдумаю свое решение касательно этого прошения, ну а пока, учитывая, что ты пообещала исправиться, я отпущу тебя всего лишь с предупреждением».
Зайка кивнула и встала со своего места, почти теряя равновесие из-за трясущихся ног. Однако, как только подушечки её лап коснулись пола, она увидела как возвышающаяся рептилия подошла ближе, настолько ближе, что когда её раздвоенный язык вышел наружу, он щекотнул нос ребенка, заставляя того затрястись еще сильнее.
«Но если я увижу твое имя хоть еще на одной жалобе, это-» - её коготь ткнул в бланк прошения. - «тут же полетит в мусорное ведро. Это понятно?»
«Д-да, мэм».
Удовлетворенная ответом, варан вновь восседая на своем месте, махнула ей, отсылая зайчонка прочь.
«Можешь быть свободна. Аманда, спасибо за уделенное время, на этом все».
Как только лиса встала, намереваясь также уйти, Госпожа Кармихель подняла руку, требуя внимания: «Стефани, могу я немного поговорить с тобой наедине».
