Давно я её не видела на планетах.
– А как уничтожали эту башню? – спросила я.
– Что? – Гарольт повернулся ко мне, потирая бровь. Он выглядел уставшим и измотанным.
– Башню. Какими ракетами её уничтожали?
Он пожал плечами:
– Какая тебе разница?
Разницы не было никакой, если не считать счётчика радиации, который медленно сменял цифры у меня перед глазами. Она может сказываться на людях, на планете... Но я не могу об этом говорить открыто. Официально мой коммуникатор сломан.
Поэтому я помотала головой:
– Да так, любопытно.
Гарольт удовлетворять моё любопытство не спешил.
Я посмотрела на колышущуюся траву. Местами она была примята, местами я видела бурые – или даже красные – пятна на ней и на земле. Некоторые из пятен были красными настолько, что казались ненастоящими. Кого-то ранили? Но если тел нет, значит, все выжили?
Мы молча дошли до флаера, и до резиденции долетели в молчании.
Едва мы поднялись на этаж со спальнями, Гарольт сказал мне:
– Иди спать.
– Но ведь светло… – удивилась я. Я совершенно не чувствовала усталости.
– Здесь сутки длятся сто девяносто шесть часов, поэтому сложно следить за временем. Мы уже бодрствуем шестнадцать, поэтому иди в спальню, задёрни шторы поплотнее и спи. Пойдёшь в душ – не снимай шлем.
– Хорошо, – кивнула я.
Я напряглась, опасаясь, что он снова попытается меня поцеловать, вспомнит про свои заигрывания – но он не стал. Только махнул рукой – и пошёл по коридору.
Я подошла к двери, взялась за ручку – и тут Гарольт меня окликнул. Я обернулась. Он отошёл всего на пару метров и теперь снова потирал бровь над левым глазом:
– Если всё будет хорошо, завтра встретимся с твоей сестрой.
После этого он отвернулся и неторопливо пошёл прочь, а я стояла в полнейшей растерянности, глядя ему вслед. Пока я придумывала, как бы узнать у него о Вивеке, он скрылся в своей комнате.
– Мисс Джа Лар, – раздался голос за моей спиной. В коридоре стояли люди в форме корпорации Бёрнсов, и судя по их виду, простоять так они собирались всю ночь. – Пожалуйста, войдите в вашу комнату. Вам следует поспать.
Я хмыкнула: и ведь не сбежишь, везде под надзором, – и всё-таки зашла в свою комнату. Закрыла дверь на защёлку, заглянула в шкафы и в ванную, словно опасалась, что там могут скрываться шпионы, и бессильно опустилась на краешек кровати.
Кажется, я окончательно запуталась.
Есть Гарольт. Во всём, что он говорил, была логика. Местами холодная и бесчувственная, но я не политик и не знаю, как управлять планетами. Сильфида прекрасна – и в то же время пугает. Людям на ней живётся тяжело, но ГалКонСи не может постоянно вливать сюда гуманитарную помощь, ничего не получая взамен. Звучит логично, не так ли? Только у этой логики был привкус тухлятины.
Есть Шандар. Шандар, от которого за много часов поездки я не узнала ничего и должна была доверять ему просто потому, что так сказал Арне.
Шандар говорил: беги как можно скорее. Гарольт говорил: оставайся, я приведу тебя к сестре. Шандар утверждал: тебе не нужно ничего знать, это опасно. Гарольт возражал: хочешь правду – вот она, а сильфийцы все психи, не слушай их.
Один был очарователен и казалось, я знаю его всю жизнь. Другой меня бесил, но был гарантированно жив, а первый…
… я всё-таки подумала об этом.
Я привалилась спиной к двери и сползла на пол.
Я бежала от этих мыслей. Бежала с того момента, как он поцеловал меня на прощание, а через пару часов я увидела, как его корабль пытаются расстрелять и услышала холодное: “Он труп. При таких перегрузках не выжить”.
Я не понимала, что я чувствую к Шандару, не знала, как к нему отношусь. Там, на астероиде, когда он поцеловал меня – или я поцеловала его? – я на несколько секунд – или минут? – потеряла контроль. Сперва это было просто приятно и любопытно – как будто заговорить, но не словами, а прикосновениями, и хотелось задержаться ещё на секунду, на мгновение, а потом… Я не знаю, что случилось. Может, дело было в том, что я обняла его за шею, может, в том, что он запустил пальцы мне в волосы – вспышка, темнота – и вот я уже сижу на краю тумбочки, обвивая его ногами, мои руки под его футболкой – я не понимаю, как они там оказались, я не понимаю, когда я его так обняла, я помню только, как он меня подхватил на руки, чтобы посадить повыше. Я не могла вспомнить, кто прервал поцелуй, у кого нашлась сила воли – кажется, всё-таки у меня. Я не помню, кто сказал: “Мало времени”. Он? Я? Кто кивнул в ответ? Мысли были спутаны, и я чувствовала себя так, словно распахнула ящик Пандоры, который уже не закрыть.
Я уходила, как в тумане. Он сказал мне напоследок: “Я найду тебя где угодно”.
Когда я шла на встречу с Гарольтом, в мыслях был хаос. Я должна придерживаться легенды, говорила я себе. Я должна быть убедительной. Неуместный вздох или мечтательная улыбка выдадут меня с потрохами. Я должна спрятать свои эмоции. Шандар всё тот же незнакомец, с которым я всего лишь провела несколько дней. И я должна доказать Гарольту, что Шандар ничего не значит.
Я даже разозлилась. Зараза, ты не мог упростить мне задачу?! Зачем понадобилось меня целовать?! Но моя злость продержалась недолго. До момента, когда “Тихоходка” под обстрелами нырнула в гиперпереход.
Я смогла. Сама не знаю как. Если бы чувства вырвались из-под контроля – я бы сломалась, но я заперла их так глубоко, что почти вытеснила из памяти. Я выгоняла их прочь, боролась, пыталась делать вид, что ничего не произошло, ничего не случилось… В какой-то миг я почти забыла.
Но… всё вернулось.
Я сидела на полу, обхватив колени руками, и чувствовала себя предательницей. Эмоции сплелись в тугой комок, и я боялась их. Мне казалось, если я спрошу себя, что я чувствую, – меня снесёт лавиной. Но даже если не спрошу… лавина приближалась. Нарастала. Поднималась надо мной, подобно цунами.
Перед глазами в очередной раз мигнула иконка сообщения, и я ухватилась за неё, как утопающий за соломинку. Проверить почту, нужно проверить почту… Я почти коснулась коммуникатора, и тут подняла голову – и увидела на потолке камеру.
Я убрала руку. Поднялась, не сводя глаз с камеры. Прошла в ванную. Открыла краны, перебрала баночки на полках. Пены для ванн не было, и я вылила побольше геля для душа в воду. Вода послушно запенилась. Я оглядела ванную и довольно быстро нашла камеру на потолке. Прекрасно, даже тут никакого уединения. Я не гостья здесь, а пленница.
Хмыкнув, я сделала воду погорячее, и комнату заволокло паром. На стенах осели капельки влаги, зеркала запотели. Надеюсь, камеры запотели также. Я скинула одежду и села в горячую, на грани терпимого, воду. Вытянулась на дне, откинулась головой на бортик и смотрела, как пена поднимается всё выше, скрывая мои ноги, живот, руки, грудь… Когда она поднялась достаточно высоко, я под водой коснулась рукой спрятанной панели коммуникатора и открыла сообщение.
Перед глазами всплыл конверт, развернулся, мигнул. Но вместо отправителя и текста я увидела невнятную тарабарщину. Незнакомые символы бежали, один за другим, ровными рядами, страницы листались одна за другой, и я никак не могла их остановить. Я пыталась свернуть конверт, закрыть его, выключить коммуникатор – он не реагировал, только буквы и цифры бежали, бежали, бежали…
Во мне нарастала паника. Захотелось вскочить, выбежать из ванны, броситься в коридор… Но я держала себя в руках, уговаривая подождать ещё мгновение, и ещё, и ещё…
…и тут всё прекратилось. Вместо бегущих цифр перед глазами возник чёрный прямоугольник. Словно кто-то включил фильм. Прямоугольник раздался, захватив весь обзор. Я больше не видела комнату, даже фоном. Я не видела ничего, словно ослепла. Вокруг была абсолютная темнота.
Я схватилась за бортики ванны, села. От резкого движения часть воды выплеснулась на пол. Я слышала, как шуршит пена, ощущала тепло воды. Но я не видела ничего, и от этого хотелось кричать.
Несколько секунд я сидела, перепуганно глядя в непроглядную черноту, прежде чем поняла, что становится светлее. Картинка бледнела, и мне показалось, что я вижу очертания какого-то помещения. Пещера? Колонны? Сильфийский храм!
Одновременно с осознанием пришли звуки. Я услышала шаги и резко развернулась, и почувствовала, как вода в ванной всколыхнулась. Вода перелилась через край – я не видела этого, но слышала. Картинка тоже повернулась – так, словно я и правда сидела на полу подземелья. Если бы я не чувствовала кожей всё ещё волнующуюся воду, я бы могла подумать, что меня переместило в пространстве. Но и без того мозг сходил с ума, не зная, чему верить: зрению или ощущениям.
Чуть поодаль от меня стояли двое. Я опознала их не сразу, но когда опознала – обалдела от изумления. Это были Арне и Вивека. Вивека держала фонарик в руках, совсем как я, и перепугано шарила лучом по колоннам и потолку.
– Арнеееее, – протянула она, – пошли отсюда, а? Тут жутко.
Сестра казалась зажатой, переступала с ноги на ногу, втягивала голову в плечи. Арне тем временем поставил на пол большой, весело потрескивающий масляный фонарь и начал стягивать шлем.
– Арне! – пискнула Вивека и попыталась схватить его за руку. – Что ты делаешь, нам нельзя!..
Она не успела его остановить. Он увернулся лёгким, гибким движением, засмеялся и отбежал на два шага. Стянул шлем и взъерошил пальцами примятые светлые волосы.
– Снимай, Викки, – сказал он. – Ничего не будет.
Вивека сделала шажок вперёд – и отдёрнула ногу. На полу были лужи, и она не хотела запачкать туфли.
– Арне, – в её голосе звучала паника. – Я всё расскажу…
– Кому? – заинтересованно спросил брат.
– Маме! – поджав губы, произнесла сестра.
– Викки, мне нужна твоя помощь, – произнёс Арне. Вивека отступила на шажок. Брат подошёл к ней и взял её за плечи. Она вздрогнула. – Здесь точно что-то есть. Я это чувствую. Когда я закрываю глаза и прислоняюсь головой к стене… через какое-то время я начинаю что-то видеть. Но это разрозненные картинки, они никак не собираются в одну.
– Вот так люди с ума и сходили, – поджимая губы, проговорила Вивека. – Это опасно.
На губах Арне мелькнула едва заметная улыбка. Буквально на секунду – но я её уловила. Брат так улыбался прежде, чем над кем-нибудь подшутить.
– Это тебе Гарольт сказал?
– Да, Гарольт, и что?
Арне улыбнулся и покачал головой:
– Гарольт трус.
– Не трус! – возмутилась Вивека.
– Но это неважно. Знаешь, что важно?
– Что?
– Он не Галлахен. Я Галлахен. Ты Галлахен. Он – нет. Возможно, ему опасно снимать шлем, он не родился на Сильфиде. Но не нам. Мы местные. Я делал это много раз…
– Арне, я не хочу и не буду! – воскликнула Вивека, отталкивая его. Она развернулась и пошла прочь из храма. Маленькие каблучки звонко и зло стучали по полу.
– Андре выиграл, – вдруг произнёс Арне.
– Что? – растерялась Вивека. Она застыла и обернулась.
– Он ставил на то, что ты не снимешь шлем.
– Вы ещё и поспорили?!
Арне пожал плечами – легко и как-то игриво.
– Я сказал, что ты снимешь, потому что ты смелая. А он сказал, что ты обязательно струсишь, потому что ты всегда сливаешься.
– Неправда! – возмутилась сестра.
– Правда-правда.
– Неправда!
И снова на губах Арне мелькнула улыбка. Вивека подошла к нему и произнесла, почти выплюнула ему в лицо, чеканя каждое слово:
– Я. Не. Трусиха!
– Да ладно?
– Подержи мой фонарь!
Она даже выглядеть стала иначе. Распрямила плечи, вытянула шею, сжала губы. Её движения были быстрыми, экономичными, почти злыми. Она расстегнула ремешок под подбородком и прежде, чем снять шлем, произнесла:
– Если со мной что-то случится…
– С тобой ничего не случится, Викки.
– Если, – с нажимом произнесла она, – со мной что-нибудь случится, ты мне купишь последний поясной голопроектор. По рукам?
– По рукам, – растерянно отозвался Арне. Наверное, удивился тому, какой маленькой оказалась цена.
Вивека решительным движением стянула с головы шлем. Растрепала короткие золотые кудряшки. И тут я поняла, что было не так во всей картинке. Такую стрижку Вивека носила шесть лет назад. И Арне… да, Арне тоже примерно семь лет назад начал оставлять больше волос надо лбом, и они торчали почти вертикально вверх, не требуя ни усилий, ни укладки. С густыми волнистыми волосами так бывает.
Вивека сделала шаг вперёд, ткнула Арне шлемом в живот и прошептала:
– Передай Андре, что он сам трус, – и гордо направилась к выходу из храма.
– Стой, Викки, этого недостаточно, – Арне бросился за ней, кинув на пол и шлем и фонарик. – Мы должны пойти в храм.
– Не пойду я никуда! – отмахнулась Вивека.
Несколько минут они спорили. Арне хватал её за руки, Вивека вырывала ладони и шипела на него. А потом Арне схватил её за талию и закинул на плечо. Вивека пронзительно взвизгнула, так что её голос эхом отразился от стен, и заколотила кулачками по его спине. Колотила она небольно
– Отпусти меня! Отпусти, кому сказала! Арне! Арне, это несмешно! Я уже всё тебе доказала!.. Я пожалуюсь. Придумаю только, кому, и пожалуюсь!
Арне хихикал и нёс сестру куда-то вглубь тёмных залов.
– Где Тау, кстати?
– Андре его утащил “учить взрослой жизни”. Правда, у меня есть некоторые сомнения, кто кого и чему научит.
Вивека фыркнула, уже совершенно не сопротивляясь, потом поправила кудряшки и проговорила:
– Ты мне укладку испортил.
Они прошли мимо меня, и я, не удержавшись, протянула руку вперёд, чтобы коснуться штанов брата. Я тянулась и тянулась, но никак не могла дотянуться. Моя рука всё не появлялась в поле зрения, и мне казалось, что я недостаточно её подняла. А потом я ткнулась пальцами в стену ванной, охнула от боли и зажмурилась.
И картинка рассыпалась. Сперва на бегущие ровными рядами буквы, но потом буквы осыпались, сообщение закрылось и я, моргая и потирая ушибленную ладошку, обнаружила себя сидящей в ванной. Комнату больше не заволакивало паром. Пена осела. На полу красовалась большая мыльная лужа. Я снова легла, опустилась под воду и нерешительно открыла папку с входящими сообщениями. Последним шло письмо от Гарольта. Странное последнее сообщение просто испарилось.
Я прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, – но не могла. Кажется, это странное видео было последней каплей. Кажется, после него я просто перестала соображать.
Я вышла из ванной спустя час. Достала из шкафа маечку, подвинула в угол комнаты комод, залезла на него и завесила камеру. Обойдётесь без шпионажа, мистер Бёрнс. Потерпите.
Я села на край кровати и крепко задумалась. Сообщение появилось в башне. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что башня пытается со мной пообщаться. Её послание очень легко расшифровать. Башня говорит: сними шлем, это безопасно.
Я не знаю, реальна ли показанная картинка, происходило ли подобное с Арне и Вивекой, или это удачно нарисованная имитация. Но посыл считывался влёгкую.
Когда Хлоя заходила ко мне, она сказала что-то вроде: “Гарольт тебе даст нечто перед посадкой. Там будет жучок. Избавься от этого предмета, когда останешься одна”. Явный намёк на шлем.
Итак, вся дилемма сводится к простому “снять или не снять шлем”. Вместо миллионов терзаний – один простой вопрос и простой ответ.
Я потянулась к ремешку, схватилась за него… и опустила руку. Перед глазами стояло перекошенное лицо Тома Сайди.
– А как уничтожали эту башню? – спросила я.
– Что? – Гарольт повернулся ко мне, потирая бровь. Он выглядел уставшим и измотанным.
– Башню. Какими ракетами её уничтожали?
Он пожал плечами:
– Какая тебе разница?
Разницы не было никакой, если не считать счётчика радиации, который медленно сменял цифры у меня перед глазами. Она может сказываться на людях, на планете... Но я не могу об этом говорить открыто. Официально мой коммуникатор сломан.
Поэтому я помотала головой:
– Да так, любопытно.
Гарольт удовлетворять моё любопытство не спешил.
Я посмотрела на колышущуюся траву. Местами она была примята, местами я видела бурые – или даже красные – пятна на ней и на земле. Некоторые из пятен были красными настолько, что казались ненастоящими. Кого-то ранили? Но если тел нет, значит, все выжили?
Мы молча дошли до флаера, и до резиденции долетели в молчании.
Едва мы поднялись на этаж со спальнями, Гарольт сказал мне:
– Иди спать.
– Но ведь светло… – удивилась я. Я совершенно не чувствовала усталости.
– Здесь сутки длятся сто девяносто шесть часов, поэтому сложно следить за временем. Мы уже бодрствуем шестнадцать, поэтому иди в спальню, задёрни шторы поплотнее и спи. Пойдёшь в душ – не снимай шлем.
– Хорошо, – кивнула я.
Я напряглась, опасаясь, что он снова попытается меня поцеловать, вспомнит про свои заигрывания – но он не стал. Только махнул рукой – и пошёл по коридору.
Я подошла к двери, взялась за ручку – и тут Гарольт меня окликнул. Я обернулась. Он отошёл всего на пару метров и теперь снова потирал бровь над левым глазом:
– Если всё будет хорошо, завтра встретимся с твоей сестрой.
После этого он отвернулся и неторопливо пошёл прочь, а я стояла в полнейшей растерянности, глядя ему вслед. Пока я придумывала, как бы узнать у него о Вивеке, он скрылся в своей комнате.
– Мисс Джа Лар, – раздался голос за моей спиной. В коридоре стояли люди в форме корпорации Бёрнсов, и судя по их виду, простоять так они собирались всю ночь. – Пожалуйста, войдите в вашу комнату. Вам следует поспать.
Я хмыкнула: и ведь не сбежишь, везде под надзором, – и всё-таки зашла в свою комнату. Закрыла дверь на защёлку, заглянула в шкафы и в ванную, словно опасалась, что там могут скрываться шпионы, и бессильно опустилась на краешек кровати.
Кажется, я окончательно запуталась.
Есть Гарольт. Во всём, что он говорил, была логика. Местами холодная и бесчувственная, но я не политик и не знаю, как управлять планетами. Сильфида прекрасна – и в то же время пугает. Людям на ней живётся тяжело, но ГалКонСи не может постоянно вливать сюда гуманитарную помощь, ничего не получая взамен. Звучит логично, не так ли? Только у этой логики был привкус тухлятины.
Есть Шандар. Шандар, от которого за много часов поездки я не узнала ничего и должна была доверять ему просто потому, что так сказал Арне.
Шандар говорил: беги как можно скорее. Гарольт говорил: оставайся, я приведу тебя к сестре. Шандар утверждал: тебе не нужно ничего знать, это опасно. Гарольт возражал: хочешь правду – вот она, а сильфийцы все психи, не слушай их.
Один был очарователен и казалось, я знаю его всю жизнь. Другой меня бесил, но был гарантированно жив, а первый…
… я всё-таки подумала об этом.
Я привалилась спиной к двери и сползла на пол.
Я бежала от этих мыслей. Бежала с того момента, как он поцеловал меня на прощание, а через пару часов я увидела, как его корабль пытаются расстрелять и услышала холодное: “Он труп. При таких перегрузках не выжить”.
Я не понимала, что я чувствую к Шандару, не знала, как к нему отношусь. Там, на астероиде, когда он поцеловал меня – или я поцеловала его? – я на несколько секунд – или минут? – потеряла контроль. Сперва это было просто приятно и любопытно – как будто заговорить, но не словами, а прикосновениями, и хотелось задержаться ещё на секунду, на мгновение, а потом… Я не знаю, что случилось. Может, дело было в том, что я обняла его за шею, может, в том, что он запустил пальцы мне в волосы – вспышка, темнота – и вот я уже сижу на краю тумбочки, обвивая его ногами, мои руки под его футболкой – я не понимаю, как они там оказались, я не понимаю, когда я его так обняла, я помню только, как он меня подхватил на руки, чтобы посадить повыше. Я не могла вспомнить, кто прервал поцелуй, у кого нашлась сила воли – кажется, всё-таки у меня. Я не помню, кто сказал: “Мало времени”. Он? Я? Кто кивнул в ответ? Мысли были спутаны, и я чувствовала себя так, словно распахнула ящик Пандоры, который уже не закрыть.
Я уходила, как в тумане. Он сказал мне напоследок: “Я найду тебя где угодно”.
Когда я шла на встречу с Гарольтом, в мыслях был хаос. Я должна придерживаться легенды, говорила я себе. Я должна быть убедительной. Неуместный вздох или мечтательная улыбка выдадут меня с потрохами. Я должна спрятать свои эмоции. Шандар всё тот же незнакомец, с которым я всего лишь провела несколько дней. И я должна доказать Гарольту, что Шандар ничего не значит.
Я даже разозлилась. Зараза, ты не мог упростить мне задачу?! Зачем понадобилось меня целовать?! Но моя злость продержалась недолго. До момента, когда “Тихоходка” под обстрелами нырнула в гиперпереход.
Я смогла. Сама не знаю как. Если бы чувства вырвались из-под контроля – я бы сломалась, но я заперла их так глубоко, что почти вытеснила из памяти. Я выгоняла их прочь, боролась, пыталась делать вид, что ничего не произошло, ничего не случилось… В какой-то миг я почти забыла.
Но… всё вернулось.
Я сидела на полу, обхватив колени руками, и чувствовала себя предательницей. Эмоции сплелись в тугой комок, и я боялась их. Мне казалось, если я спрошу себя, что я чувствую, – меня снесёт лавиной. Но даже если не спрошу… лавина приближалась. Нарастала. Поднималась надо мной, подобно цунами.
Перед глазами в очередной раз мигнула иконка сообщения, и я ухватилась за неё, как утопающий за соломинку. Проверить почту, нужно проверить почту… Я почти коснулась коммуникатора, и тут подняла голову – и увидела на потолке камеру.
Я убрала руку. Поднялась, не сводя глаз с камеры. Прошла в ванную. Открыла краны, перебрала баночки на полках. Пены для ванн не было, и я вылила побольше геля для душа в воду. Вода послушно запенилась. Я оглядела ванную и довольно быстро нашла камеру на потолке. Прекрасно, даже тут никакого уединения. Я не гостья здесь, а пленница.
Хмыкнув, я сделала воду погорячее, и комнату заволокло паром. На стенах осели капельки влаги, зеркала запотели. Надеюсь, камеры запотели также. Я скинула одежду и села в горячую, на грани терпимого, воду. Вытянулась на дне, откинулась головой на бортик и смотрела, как пена поднимается всё выше, скрывая мои ноги, живот, руки, грудь… Когда она поднялась достаточно высоко, я под водой коснулась рукой спрятанной панели коммуникатора и открыла сообщение.
Перед глазами всплыл конверт, развернулся, мигнул. Но вместо отправителя и текста я увидела невнятную тарабарщину. Незнакомые символы бежали, один за другим, ровными рядами, страницы листались одна за другой, и я никак не могла их остановить. Я пыталась свернуть конверт, закрыть его, выключить коммуникатор – он не реагировал, только буквы и цифры бежали, бежали, бежали…
Во мне нарастала паника. Захотелось вскочить, выбежать из ванны, броситься в коридор… Но я держала себя в руках, уговаривая подождать ещё мгновение, и ещё, и ещё…
…и тут всё прекратилось. Вместо бегущих цифр перед глазами возник чёрный прямоугольник. Словно кто-то включил фильм. Прямоугольник раздался, захватив весь обзор. Я больше не видела комнату, даже фоном. Я не видела ничего, словно ослепла. Вокруг была абсолютная темнота.
Я схватилась за бортики ванны, села. От резкого движения часть воды выплеснулась на пол. Я слышала, как шуршит пена, ощущала тепло воды. Но я не видела ничего, и от этого хотелось кричать.
Глава 44. Прода от 05.05.2022, 12:37
Несколько секунд я сидела, перепуганно глядя в непроглядную черноту, прежде чем поняла, что становится светлее. Картинка бледнела, и мне показалось, что я вижу очертания какого-то помещения. Пещера? Колонны? Сильфийский храм!
Одновременно с осознанием пришли звуки. Я услышала шаги и резко развернулась, и почувствовала, как вода в ванной всколыхнулась. Вода перелилась через край – я не видела этого, но слышала. Картинка тоже повернулась – так, словно я и правда сидела на полу подземелья. Если бы я не чувствовала кожей всё ещё волнующуюся воду, я бы могла подумать, что меня переместило в пространстве. Но и без того мозг сходил с ума, не зная, чему верить: зрению или ощущениям.
Чуть поодаль от меня стояли двое. Я опознала их не сразу, но когда опознала – обалдела от изумления. Это были Арне и Вивека. Вивека держала фонарик в руках, совсем как я, и перепугано шарила лучом по колоннам и потолку.
– Арнеееее, – протянула она, – пошли отсюда, а? Тут жутко.
Сестра казалась зажатой, переступала с ноги на ногу, втягивала голову в плечи. Арне тем временем поставил на пол большой, весело потрескивающий масляный фонарь и начал стягивать шлем.
– Арне! – пискнула Вивека и попыталась схватить его за руку. – Что ты делаешь, нам нельзя!..
Она не успела его остановить. Он увернулся лёгким, гибким движением, засмеялся и отбежал на два шага. Стянул шлем и взъерошил пальцами примятые светлые волосы.
– Снимай, Викки, – сказал он. – Ничего не будет.
Вивека сделала шажок вперёд – и отдёрнула ногу. На полу были лужи, и она не хотела запачкать туфли.
– Арне, – в её голосе звучала паника. – Я всё расскажу…
– Кому? – заинтересованно спросил брат.
– Маме! – поджав губы, произнесла сестра.
– Викки, мне нужна твоя помощь, – произнёс Арне. Вивека отступила на шажок. Брат подошёл к ней и взял её за плечи. Она вздрогнула. – Здесь точно что-то есть. Я это чувствую. Когда я закрываю глаза и прислоняюсь головой к стене… через какое-то время я начинаю что-то видеть. Но это разрозненные картинки, они никак не собираются в одну.
– Вот так люди с ума и сходили, – поджимая губы, проговорила Вивека. – Это опасно.
На губах Арне мелькнула едва заметная улыбка. Буквально на секунду – но я её уловила. Брат так улыбался прежде, чем над кем-нибудь подшутить.
– Это тебе Гарольт сказал?
– Да, Гарольт, и что?
Арне улыбнулся и покачал головой:
– Гарольт трус.
– Не трус! – возмутилась Вивека.
– Но это неважно. Знаешь, что важно?
– Что?
– Он не Галлахен. Я Галлахен. Ты Галлахен. Он – нет. Возможно, ему опасно снимать шлем, он не родился на Сильфиде. Но не нам. Мы местные. Я делал это много раз…
– Арне, я не хочу и не буду! – воскликнула Вивека, отталкивая его. Она развернулась и пошла прочь из храма. Маленькие каблучки звонко и зло стучали по полу.
– Андре выиграл, – вдруг произнёс Арне.
– Что? – растерялась Вивека. Она застыла и обернулась.
– Он ставил на то, что ты не снимешь шлем.
– Вы ещё и поспорили?!
Арне пожал плечами – легко и как-то игриво.
– Я сказал, что ты снимешь, потому что ты смелая. А он сказал, что ты обязательно струсишь, потому что ты всегда сливаешься.
– Неправда! – возмутилась сестра.
– Правда-правда.
– Неправда!
И снова на губах Арне мелькнула улыбка. Вивека подошла к нему и произнесла, почти выплюнула ему в лицо, чеканя каждое слово:
– Я. Не. Трусиха!
– Да ладно?
– Подержи мой фонарь!
Она даже выглядеть стала иначе. Распрямила плечи, вытянула шею, сжала губы. Её движения были быстрыми, экономичными, почти злыми. Она расстегнула ремешок под подбородком и прежде, чем снять шлем, произнесла:
– Если со мной что-то случится…
– С тобой ничего не случится, Викки.
– Если, – с нажимом произнесла она, – со мной что-нибудь случится, ты мне купишь последний поясной голопроектор. По рукам?
– По рукам, – растерянно отозвался Арне. Наверное, удивился тому, какой маленькой оказалась цена.
Вивека решительным движением стянула с головы шлем. Растрепала короткие золотые кудряшки. И тут я поняла, что было не так во всей картинке. Такую стрижку Вивека носила шесть лет назад. И Арне… да, Арне тоже примерно семь лет назад начал оставлять больше волос надо лбом, и они торчали почти вертикально вверх, не требуя ни усилий, ни укладки. С густыми волнистыми волосами так бывает.
Вивека сделала шаг вперёд, ткнула Арне шлемом в живот и прошептала:
– Передай Андре, что он сам трус, – и гордо направилась к выходу из храма.
– Стой, Викки, этого недостаточно, – Арне бросился за ней, кинув на пол и шлем и фонарик. – Мы должны пойти в храм.
– Не пойду я никуда! – отмахнулась Вивека.
Несколько минут они спорили. Арне хватал её за руки, Вивека вырывала ладони и шипела на него. А потом Арне схватил её за талию и закинул на плечо. Вивека пронзительно взвизгнула, так что её голос эхом отразился от стен, и заколотила кулачками по его спине. Колотила она небольно
– Отпусти меня! Отпусти, кому сказала! Арне! Арне, это несмешно! Я уже всё тебе доказала!.. Я пожалуюсь. Придумаю только, кому, и пожалуюсь!
Арне хихикал и нёс сестру куда-то вглубь тёмных залов.
– Где Тау, кстати?
– Андре его утащил “учить взрослой жизни”. Правда, у меня есть некоторые сомнения, кто кого и чему научит.
Вивека фыркнула, уже совершенно не сопротивляясь, потом поправила кудряшки и проговорила:
– Ты мне укладку испортил.
Они прошли мимо меня, и я, не удержавшись, протянула руку вперёд, чтобы коснуться штанов брата. Я тянулась и тянулась, но никак не могла дотянуться. Моя рука всё не появлялась в поле зрения, и мне казалось, что я недостаточно её подняла. А потом я ткнулась пальцами в стену ванной, охнула от боли и зажмурилась.
И картинка рассыпалась. Сперва на бегущие ровными рядами буквы, но потом буквы осыпались, сообщение закрылось и я, моргая и потирая ушибленную ладошку, обнаружила себя сидящей в ванной. Комнату больше не заволакивало паром. Пена осела. На полу красовалась большая мыльная лужа. Я снова легла, опустилась под воду и нерешительно открыла папку с входящими сообщениями. Последним шло письмо от Гарольта. Странное последнее сообщение просто испарилось.
Я прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, – но не могла. Кажется, это странное видео было последней каплей. Кажется, после него я просто перестала соображать.
Я вышла из ванной спустя час. Достала из шкафа маечку, подвинула в угол комнаты комод, залезла на него и завесила камеру. Обойдётесь без шпионажа, мистер Бёрнс. Потерпите.
Я села на край кровати и крепко задумалась. Сообщение появилось в башне. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что башня пытается со мной пообщаться. Её послание очень легко расшифровать. Башня говорит: сними шлем, это безопасно.
Я не знаю, реальна ли показанная картинка, происходило ли подобное с Арне и Вивекой, или это удачно нарисованная имитация. Но посыл считывался влёгкую.
Когда Хлоя заходила ко мне, она сказала что-то вроде: “Гарольт тебе даст нечто перед посадкой. Там будет жучок. Избавься от этого предмета, когда останешься одна”. Явный намёк на шлем.
Итак, вся дилемма сводится к простому “снять или не снять шлем”. Вместо миллионов терзаний – один простой вопрос и простой ответ.
Я потянулась к ремешку, схватилась за него… и опустила руку. Перед глазами стояло перекошенное лицо Тома Сайди.
