"Привет, Вив", – раздался голос Шандара, и я застыла. Качество звука было таким, словно он стоял здесь, рядом, и разговаривал со мной. Я даже обернулась, но никого не увидела.
"Если ты слушаешь эту запись… – я похолодела, ожидая услышать “значит, я мёртв”, но Шандар продолжил иначе: – значит, я к тебе не успел.
Я надеюсь, что эта запись до тебя не дойдёт, и Тау сотрёт её после того, как мы встретимся. Но если нет, то тебе, наверное, захочется услышать ответы на некоторые вопросы”.
– Аллилуйя, – иронично прошептала я. – А раньше нельзя было?
“Ты, наверное, хочешь узнать, что происходит на Сильфиде. Почему местные бунтуют, чего хочет ГалКонСи, что будет делать Умбра с камнями, и как мы собираемся использовать местные технологии, о которых ничего не знаем…
Слышала про заводы, которые строит Бёрнс Инкорпорейтед? На диске есть программа для моделирования планет и массивы данных. Просто открой модель и запусти расчёт на двести лет – с заводами и без.
Я знаю, ты это умеешь. Я наводил о тебе справки.
Посмотри на модель, и ты поймёшь, за что воюет Сильфида".
Я остановила запись и внимательно изучила файлы в архиве. Приложение для расчёта экосистемы у меня уже было, и я просто подключила новый источник данных. Модель планеты наконец-то сошлась, я покрутила изображение Сильфиды, любуясь на горы, леса и пустыни.
Потом включила один за другим все заводы и запустила расчёт на двести лет.
"Подождите, идёт обработка данных", – сказала мне голограмма. Процессор в импланте работал медленнее, чем в персонкоме, и расчёт выполнялся долго. Я так устала ждать, что, получив результаты, сразу запустила демонстрацию. В ускоренном режиме голограмма показала мне, как за двести лет планета превращается в пустыню.
Я проиграла ещё раз. Пустыня. Внимательно изучила все параметры, запустила расчёт снова. Чуть не уснула, пока он завершился. Итог остался прежним: двести лет – и пустыня.
Я отключила заводы и снова включила расчёт.
Поняла, что не могу сидеть. Вскочила, прошлась по дорожке – совсем немного, пару шагов вперёд, пару назад. Поймала себя на том, что заламываю руки. Остановилась, взяла себя в руки и дождалась, когда перед глазами появится лаконичное “Расчёт завершён”.
Я включила демонстрацию: теперь планета оставалась в порядке. Я проиграла расчёт несколько раз, но заметила только, что небольшой кусочек территории с севера страны захватили пески, но внимательнее разглядеть картинку не получалось: эти места постоянно были затянуты облаками.
Я села на скамейку – правильнее будет сказать "упала" – и включила запись. Голос Шандара был спокойным и тихим:
"Запустила? Поставь запись на паузу и запусти, я подожду..."
Он ждал несколько секунд, а я сидела, сцепив перед собой руки, и слушала, как кровь пульсирует в висках.
"Учёные Умбры много раз проводили расчёты, – снова заговорил Шандар. – Ты ведь понимаешь, что предсказание будущего – дело сложное, трудно определить точные сроки, слишком много параметров.
У Сильфиды хрупкая экосистема. Если не заботиться о планете, то ей останется от тысячи до полутора лет. Если же намеренно вредить – того меньше. А потом – всё, вечная пустыня".
– Ужас, – пробормотала я.
"Дай я угадаю. Ты не поверишь. Как можно осознанно разрушать планету, да ещё такую уникальную? ГалКонСи боится Сильфиды, Вив. Здесь есть технологии, которые никто не понимает. Сильфида держалась одна столько лет – держалась, сама не понимая силы оружия, которое невольно использовала. Всё, чего хочет ГалКонСи: забрать эти технологии, это оружие, забрать и ни с кем не делиться. Они бы взорвали планету, но это неэтично: тут много людей. Поэтому гораздо эффективнее запретить влёт и постепенно сделать планету необитаемой. Так все секреты достанутся ГалКонСи.
Они, разумеется, будут говорить, что заводы – единственный выход для Сильфиды. Других способов заработать у местных нет. Сильфийцы голодают. И в этом даже будет своя доля правды: как заработать, когда планета закрыта?
Тебе объяснят, очень правдоподобно объяснят, почему уничтожить планету за двести лет – это очень крутой и гуманный план. Возможно, ты даже им поверишь. А потом они построят заводы, заводы начнут работать, планета окажется на грани экологической катастрофы. ГалКонСи мужественно и самозабвенно начнёт спасать людей – преимущественно тех, у кого хватит денег на билет в трюм эвакуационного корабля.
Но, конечно, кого-то вывезут и бесплатно.
ГалКонСи объявят спасителями целого народа. Сильфийцам будут сочувствовать и выдадут койку на астероиде и копейки пособия. Только умолчат о том, что на грань гибели народ поставил тот же ГалКонСи".
– Шандар, скотина, – прошептала я, когда он на пару секунд замолчал, – какого войда ты мне раньше всё это не рассказал?!
Он меня, конечно, услышать не мог. Он какое-то время молчал, а потом добавил: “Я не хотел и не хочу тебя в это впутывать, Вив. Когда ты понимаешь, что происходит, на тебя ложится ответственность. Не знать – проще и спокойнее. Но это не твоя планета и не твоя борьба. Ты одна ничего не сделаешь и никого не спасёшь. Просто, когда Бёрнс начнёт тебе заливать что-то про благородство ГалКонСи, помни: он знает правду. Он всё понимает. Он сам выбрал этот путь”.
Ещё несколько секунд молчания прежде, чем он продолжил:
“Что же до сильфийских технологий… тебе, наверное, интересно, как они работают, что про них известно, можно ли тебе снимать шлем, ты ведь наполовину Галлахен.
Я отвечу тебе так: Вивьен, не лезь в это. Держись подальше от сильфийских технологий”.
От этой фразы я слегка обалдела.
“Арне и Вивека много времени проводили в древних башнях, но так и не смогли понять, что там происходит. Арне потому и отправил тебя: он думал, ты разберёшься там, где не разобрались они.
Я был против. Но меня никто не стал слушать. Ты прилетела. Меня это не радовало, но я подумал: со мной ты в большей безопасности, чем в одиночестве. А когда мы долетим до планеты – я буду рядом”.
Он подождал пару секунд.
"Но я ошибся, да? Меня нет рядом".
Ещё пара секунд.
“Поэтому, прошу тебя, не снимай шлем, не ходи в храмы, если вдруг спустишься в подземелье башни – ничего там не трогай, не касайся стен, и уходи как можно быстрее.
Пожалуйста, отнесись к моим словам серьёзно. Я знаю, о чём говорю. Это опасно, Вив.
Я считаю, Арне и Вивеку погубило именно увлечение сильфийскими технологиями. Пожалуйста, не повторяй их ошибок”.
Я сидела в полном шоке, а он продолжал говорить:
“Если кто-то предложит тебе провести проверку, испытание, тест, снять шлем в качестве эксперимента, подключиться к какому-нибудь исследованию – отказывайся и беги. Ни в коем случае не соглашайся”.
Я так и сидела с отвисшей челюстью, пока он продолжал говорить:
"Я хочу, чтобы ты знала: неважно, что считает Арне или Тау. Или что тебе говорю я. Это не твоя война. Не твоя планета. Там опасно, Вив. Не лезь в это дело.
Твоя главная задача – выжить, – он словно подбирал слова, и каждое акцентировал как-то очень чётко. – И быть в безопасности. Я верю, ты разберёшься, как тебе лучше. Я могу ненавидеть Бёрнса, но если ты решишь, что тебе…
…так будет лучше…
...не, слушай, забудь, дурацкая идея".
От неожиданности я засмеялась. Мне показалось, что сперва он хотел сказать другое, что-то вроде "если ты решишь, что тебе с ним лучше, то я пойму это". Но начал говорить – и понял, как это фальшиво звучит.
Удивительное дело, но мне вдруг стало тепло. Я упёрлась локтями в колени, положила подбородок на сцепленные пальцы и против воли улыбнулась.
– Я скучаю… – шепнула я.
"Прости, что ты осталась одна. Я подвёл тебя. Знать бы ещё как.
Но не беспокойся, с тобой будет Тау”.
Будет? А они разве не вместе улетели?
Я полезла в меню, снова попыталась связаться с шанахи – и опять получила сообщение о недостаточных привилегиях. Да где же Тау?
“Знаешь, я сейчас прячусь в доках... Я подобрал очень милый корабль, он называется "Тихоходка", – улыбку Шандара я не могла видеть – но могла слышать. – Да, ты права, я выбрал его за название. Сбежать от ГалКонСи на "Тихоходке" – звучит, как хорошая шутка, согласись?"
– Не звучит, – возразила я, хотя он меня, конечно, не слышал.
"Я очень хорошо летаю, Вив. Я могу сделать то, что не может никто в ГалКонСи, и поверь мне, это не хвастовство. Всё, что мне нужно – это холодная голова и полная концентрация. Я знаю, что я могу, но впервые в жизни я сомневаюсь в себе. Впервые в жизни мне в голову лезет мысль: “А что, если?..”
Если ты это слушаешь, возможно, мы больше не увидимся. И мне не нравится, как мы с тобой попрощались. Хочется сказать что-то ещё”.
Он взял небольшую паузу, словно подбирал слова, и я подумала, что не обращала внимания на его голос раньше. Сейчас, в записи, он звучал как-то тише и ниже, чем обычно.
“Вив.
Ты прекрасна.
В тебе есть то, что так редко встречается в аристократах. Тебе плевать на то, из какого человек сословия, и какого он звания. Ты со всеми на равных. Я обожаю в тебе это. То, что ты говоришь со мной так, будто ты девчонка с соседней улицы, а не наследница целой системы.
Сохрани в себе это. И чувство юмора, и стойкость. И не позволяй этим эгоистам, преследующим свои низменные политические цели – я сейчас про себя в том числе, между прочим, – не позволяй нам испортить тебя.
Следуй плану. И держись Тау. Если будет нужно – он вытащит тебя с планеты.
И слушай свою интуицию. Раз после одной встречи с Бёрнсом ты рванула на другой конец Галактики, не раздумывая, значит, интуиция у тебя есть”.
Я не удержалась и улыбнулась. Прошептала:
– Да вы помешались друг на друге, Шандар.
“Там, на Сильфиде, будут люди, которые готовы тебя защищать. И я верю, я буду в их числе.
До встречи, Вив”.
Запись закончилась, оставив меня в одиночестве. Я сидела и смотрела перед собой, на слабо колышущиеся листики плюща, и в голове крутилось только одно слово. Одно-единственное слово, ёмкое, точное и абсолютно нецензурное.
Глава 47. Прода от 30.05.2022, 09:39
Я не могла больше сидеть, хоть и понимала, что безопаснее прятаться. Мне нужно было пройтись, хотя бы немного, хотя бы здесь, по аллее. Деревья с толстыми стволами и пушистыми кронами должны были укрыть меня от любопытных глаз, и я, вскочив, размашисто зашагала вперёд.
Вокруг было тихо и уютно. Прохладный воздух, лёгкий ветерок, шёпот листвы, солнечные блики на траве. Из дупла в дереве высунулось животное, похожее на хохлатую белку: вся спинка в длинной пушистой шерсти, живот, мордочка и лапка - лысые. Животное огляделось, потёрло мордочку и, проворно сбежав с дерева, скрылось в траве.
Природа жила, ни о чём не волнуясь. Не понимая, что обречена.
Пустыня. Будущее Сильфиды – пустыня. Двести лет – большой срок для людей, несколько поколений. Но до смешного маленький в космических масштабах.
Я знала истории подобных планет. Планеты-свалки, планеты-пепелища: на одних закончились полезные ископаемые, на других случилась война, на третьих – экологическая катастрофа. Планеты не умирали мгновенно – нет, их агония длилась годами, десятилетиями.
Короткий период благоденствия, когда заводы принесут богатство. А потом мир начнёт умирать. Люди поймут это, почувствуют – и начнут убегать.
Сперва побегут те, кто богаче, потом – те, кто беднее. Побег с родной планеты станет делом жизни. Как там сказал Гарольт? У них будет возможность купить билет? Да, всё так. Люди будут улетать. Родители покупают билет ребёнку, а сами остаются на агонизирующей планете; красивые девушки и юноши добровольно уходят в бордели – куда угодно, лишь бы сбежать; мошенники выдают себя за ГалКонСи, продают билеты и увозят людей в рабство; драки за деньги, убийства за деньги…
Благотворительные организации периодически проводят акции: вывозят людей с подобных планет. За "квоты" на вывоз идёт нешуточная борьба, потому что все понимают: их дому осталось немного. Людей вывозят сотнями, но их остаётся куда больше – тысячи, сотни тысяч, миллионы.
Планета умирает, забирая с собой тех, кто не успел сбежать.
Умирает долго, мучительно, поколениями, принося оставшимся болезни и страдания.
Когда-то такое произошло с колыбелью нашей цивилизации.
А потом ещё с десятками пригодных для обитания планет.
Именно это грозило Сильфиде, просто в ускоренном режиме. Не тысячи лет, а пара сотен.
Богачи спасутся. Оберону Санкару, который заключает такую сделку, ничего не грозит: он купит билет и даже, возможно, недвижимость на астероидах. Грозит простым людям. Животным. Самой планете.
Хохлатая белка высунула голову из травы. Из её маленькой пасти торчали два радужных крыла какой-то местной бабочки. Белка посмотрела на меня абсолютно круглыми глазами, удивительного тёмно-зелёного цвета, пару раз моргнула и снова скрылась в траве.
Да, белочка, такие, как ты, не выживут. Разве что избалованная богачка захочет вывести экзотических зверушек.
Я могу стать такой избалованной богачкой, белочка.
Но я бы хотела большего.
– Вам не спится? – услышала я за спиной негромкий мужской голос. Обернулась и увидела Оберона Санкара. Он был один и был диковинно одет. Не в привычный деловой костюм, а во что-то местное: широкие тёмно-серые шаровары с красной вышивкой по нижнему краю штанин, в тонкую светло-серую рубаху с запахом, с V-образным горлом. Сверху – нечто среднее между кафтаном и коротким халатом с широкими рукавами, тёмно-бордового цвета. Рукава были такими широкими, что Санкар, сложив руки перед собой, засунул правую ладонь в левый рукав и наоборот.
– Здравствуйте, – ответила я. – Не спится.
– Вам стоит соблюдать режим, – он мягко улыбнулся, подходя ко мне. – Многие приезжие делают такую ошибку: не ложатся спать, потому что светло. Спать не хочется. Но это опасно. Как у вас говорят, вредит иммунитету.
Я заметила, что он говорит на общем языке с лёгким акцентом. Я не могла толком определить, что не так: кажется, некоторые согласные звучали непривычно. Чуть глуше “д”, чуть мягче “ж”...
Шандар говорил абсолютно без акцента. Чистейше. Интересно, почему?
– Скажите, – не удержалась я, – вы знаете человека по имени Андре Санкар? Ещё его Шандаром зовут. У вас одна фамилия, и я подумала, вдруг вы родственники.
– А где вы его видели? – Оберон произнёс этот вопрос отстранённо, и я поняла, что попала со своим вопросом в точку: эти двое точно были знакомы.
– На астероидах, – уклончиво ответила я. – Так вы родственники?
– Он мой младший сын. – Младший. Значит, есть и старший, отметила про себя я. – Надеюсь, встреча с ним не доставила вам неприятностей. Он всегда был несколько... непутёвым.
– Непутёвым? – я подняла брови.
– У него всё было. Ему подарили космос. Но он ввязался в непонятный скандал и вылетел из академии. А теперь и... – он не договорил. Просто замолчал, глядя куда-то в сторону, в сад.
Я поняла, что значил этот взгляд.
– Они нашли тело?
– Нет, – покачал головой Оберон. – Песчаные бури мешают. Но в песчаной буре не выжить. Не на разбитом корабле. Я знаю. Я попадал в такие бури.
Ещё секунду назад мне казалось, что в груди пусто – но теперь там стало не просто пусто, но и черным-черно. И мне вдруг захотелось быть злой. Плохой. Бестактной. Мне захотелось сделать больно этому мужчине, потому что я была загнана в ловушку и больно было мне.
