Но так ли нужна Вилу семья и этот вампир, что сейчас сидел рядом? Бенджи вырос. Он имел то, о чем даже Вил не мог мечтать. Свои компании, свои лаборатории, свои, а не клановые деньги. Бену не хватало лишь власти — той, которая ему положена по крови. Ханнес должен был наследовать у Эрны, а Бен — у Вила. Но в мире вампиров легко убирают ненужные звенья. И сейчас Вил понял, что в этой цепочки ненужным может оказаться он. Если, конечно, его сын каким-то образом уцелеет после прихода Кхорта. Эрна считала, что это невозможно, а вот сам Ханнес не был в этом уверен.
Анисит завернул рукав и протянул руку Бену, предлагая свою кровь. Кровь и доверие — того, чем не блистал сам Лоуренс. Старый вампир решил не обращать на это внимание: сын имел право ему не доверять после всего случившегося, хотя тогда Вил не мог поступить иначе. Бенджамин де Конинг напал на Главу клана, зная, что это действие приравнивается к измене. Так на что он рассчитывал? Но все это — дела минувших лет.
— Тебе тоже надо поесть.
— Убери это. Я не голоден.
Бен ел два дня назад. Он вполне мог продержаться и неделю без еды, тем более сейчас никто не покушался на него, повреждения уже все затянулись и регенерации нет нужды работать в усиленном режиме. А там, глядишь, через три дня они уже доберутся до места назначения.
— И поехали уже. И без того много времени потеряли.
Границу Крофуса и Аланэи они пересекли без проблем — спасибо документам, согласно которым они возвращались в родные края. Пограничники святого государства, увидев соответствующую печать, лениво махнули рукой — типа, проезжайте, не задерживайтесь, нечего вам торчать в чужих краях, проваливайте в свое королевство. Пограничники Аланэи даже документы смотреть не стали. Члена королевской семьи грешно было не знать.
Они двигались по автостраде, которая тянулась параллельно Хале — одному из притоков главной реки Аланэи Темпе. Если съехать с главной дороги и углубиться в лес, проехать по местам, где раньше были болота, между которыми протянулась созданная объединенными войсками Никоса и Эвгениуса в начале шестнадцатого века гать, то можно выйти на Поле Скорби. Оно получило название в память о тех злополучных десятилетиях, когда земли пропитывались кровью защитников Венусты и прахом потомков Астерии.
Сейчас бескрайние поля, несмотря на начало марта, были покрыты пушистым ковром из травы и душистых цветов. И лишь незаметная табличка у кромки поля, где кустарники сменялись деревьями, напоминала о том, что место всего пять веков назад было изрыто копытами лошадей, вспахана тысячами мечей, перевернута десятками магов. Пятьдесят лет продолжались сражения.
А ведь началось-то все с обычного, казалось бы, убийства на улицах Венусты посла королевства Эсталь, расположенного у подножия Королевского хребта. Поговаривали, что посол приехал в качестве свата своего монарха, но до дворца Астерии он так и не дошел. Погиб в случайной потасовке. Король Генрих XI, хоть и был человеком, но нравом отличался вспыльчивым. Его монаршество направил на южные земли войска то ли с целью нового сватовства, то ли чтобы отомстить убийцам, а заодно и захватить территории, которые открывали доступ к Южному океану. Доподлинно о цели визита не известно, так как ни воины, ни сам король в Венусту не попали.
Эвгениус, изнывающий от скуки в своем замке, прознал о передвижениях соседа, быстро созвал вассалов и отправился наперерез эстальской армии. Те даже не дошли до Темпы, когда их вынудили принять бой. Хотя бой — сильно сказано. Людей просто уничтожили. Только войска Эвгениуса решили отдохнуть, как дозорные сообщили о приближении армии с запада. Разгорелся новый бой, который длился несколько суток. Заметных потерь ни понесла ни одна сторона. На четвертый день были подняты белые флаги, и Эвгениус встретился со своим противником — Никосом, который просто не мог остаться в стороне от сражений. И если Эвгениуса привлекал звон металла и звук боевых рогов, то Никос обожал блеск золота и вкус крови. Идею похода на Эсталь оба отвергли. Эвгениус не видел смысла в захвате земель, находящихся слишком близко к территориям магов и святош, Никосу тоже не улыбалось идти в такую даль, тем более золотом королевство Генриха не славилось. Тщательно все взвесив, оценив потери, вампиры решили отправиться на Венусту, требуя у Астерии оплаты своих услуг. Эвгениус был не против получить земли, а Никос — золото и Астерию в придачу. Для этих целей он даже велел подготовить в Импенете палату, подходящую для сестры.
К несчастью, сангуиса не согласилась с требованиями братьев. Так началась самая длительная и кровавая война.
Де Конинги остались в стороне от этих событий. Где был сам Анисиос все это время — неизвестно. Последний раз сангуиса видели в родовом гнезде за пару лет до обозначенных событий. Застывшее тело старшего сына Кхорта было найдено уже в 1578 году в Латуме, после чего он был переправлен на Гиббетер.
Не затронула война и Гринланд, где в то время жила Селена со своими потомками и последователями.
Но не все потомки Селены и Анисиоса остались в стороне. Так Бен, оставив Рэдланж, примкнул к отрядам Астерии.
Большой мир не вмешивался в события, происходящие на юге. По крайней мере так казалось вначале. Лишь после стало известно, что убийство посла, как, впрочем, и идея Генриха пойти войной на Венусту — был тщательно продуманный план теургов. Именно с подачи магов Никос оставил свои земли и направился на северо-восток, где и встретился так удачно с армией Эвгениуса. В середине двадцатого века, когда историки взялись за разбор этих исторических событий, архимаг Клаус Денис от имени Магистрата принес извинения родственникам погибших. Но это не могло воскресить ни шесть тысяч человек, ни три тысячи вампиров, ни тысячи дарков. А сколько погибло теургов, которые просто жили на территориях носферату, — не сосчитать: несчастные не входили в Гильдию и данные о них нигде не сохранились.
Неизвестно чем бы тогда все закончилось, если бы в дело не вступил орден рыцарей Кхорта.
Порядок удалось навести не сразу. Вампиры почувствовали кровь и упивались ею, оправдывая свои действия правом мести.
Когда Венуста была разгромлена, войска Эвгениуса и Никоса сцепились друг с другом.
Так недели мира обрывались очередным противостоянием. Достаточно было пущенной в нужном направлении стрелы, чтобы все началось сначала.
Сангуисы заснули в 1560 году, и это дало новый толчок для битв. Потомки Никоса сражались с армиями Эвгениуса, вылавливали бывших защитников уже павшей Венусты. Внутри клана также произошел разброд: двое старших сыновей сангуиса дрались за власть.
Распались и войска Эвгениуса.
Стычки, как зараза, стали распространяться на север. Сил ордена Кхорта было недостаточно, чтобы предотвратить смерти. Количество убитых вампиров перевалило за пять тысяч — и это не считая новообращенных, которыми армии пытались пополнить свои ряды. Маги, живущие на пограничных территориях спешно покинули свои места. Все южные территории, начиная с города Хрисан, который являлся центром Большой земли, стали небезопасны.
В 1562 году был организован Союз с Сенатом во главе, в который вошли потомки Анисиоса, Виллема и последователи Селены. Главы понимали, что дальнейшие кровопролития приведут к тому, что против расы вампиров ополчится весь свет и тогда не уцелеет никто из детей Кхорта. Чуть позже к Союзу присоединился Верон Фальк — новый глава потомков и последователей Эвгениуса. Но даже их сил оказалось недостаточно для того, чтобы навести порядок. Получившие свободу вампиры жаждали крови, жаждали мести. Кровавые реки продолжали течь. Тогда в игру вступили Магистрат и Капитул. Боевые маги Гильдии и святые отцы, оснащенные артефактами, оцепили зараженные «вампирской ненавистью» границы. Ожидалась новая волна сражений, которая грозила, как и опасался Союз, уничтожить всех носферату. На переговоры отправили Маркуса Досельгофа — потомка Виллема. Так было положено начало Конфедерации. После подписания соглашения Магистрат, Святая Церковь и рыцари Ордена Кхорта совместными усилиями наводили порядок, уничтожая тех, кто не желал сложить оружие. Но понадобился еще год, чтобы полностью прекратились кровопролития. Осенью 1564 года война была закончена казнью последнего главаря разбойнической шайки, созданной из бывших вояк армии Эвгениуса. В это же время был выпущен свод правил, которые должны соблюдать все вампиры, если не хотели лишиться головы или отправиться на веки вечные в свинцовый гроб на далекий остров Стилвок, который маги выделили для вампирской тюрьмы.
Вскоре к Союзу присоединились потомки Никоса во главе с уцелевшим сыном сангуиса Люцефаем, который во время военных действий находился на Гиббетере, и новообразованный орден Неровин из детей Астерии и летуманов, которым также досталось за это время.
Как давно это было. И все же до сих пор многие события тех времен были настолько живы в памяти Бена, словно произошли только вчера...
...Тени ползли по земле — по выжженной земле, с воронками от огненных шаров, в которых бы легко уместился весь их отряд. Но приказ был наступать, несмотря ни на что. Наступать, чтобы отвлечь внимание врага. И лучше всего это получалось у людей. Лучники и мечники шли впереди, сокращая дистанцию, подставляя тела под удары. У объединенной армии сангуисов не было таких ресурсов. Они могли обращаться к магии и к руне, но укусы смертных бывали не менее болезненны и опасны. Авангард прикрывали стихийники, но один неудачный удар — и вместо противника падал свой. Это была рулетка. И часто она была не на стороне людей.
А враг защищался и нападал. Земля тряслась, поднимаемая геотеургами, вместо снарядов — молнии, косящие людей и магов. Порывы ветра сбивали с ног, лишали воздуха. На фоне этой грязи из крови, смешанной с землей, Бен нескольку раз был свидетелем как пыльный туман разрезал свет. Ослепительный настолько, что приходилось щуриться и отмахиваться от мелких мошек, летающих перед глазами, и от этого разящего потока чистой энергии. Маги потом отрицали, что их светлые сражались на стороне братьев, но кто еще мог одним ударом собрать такую богатую жатву? Яркий луч проходил по полкам, сочась через тела людей, разбивая тьму и доставая носферату в арьергарде. Под одеждой обугливалась кожа, не вынося воздействия этого света. Но иногда этот свет нес смерть и людям, и магам. Концентрированные энергетические шары врывались в полки цветной вспышкой. Взрыв раскидывал живых существ, будто они были деревянными солдатиками, вставшими на пути движущегося колеса телеги.
— Вперед! — выл сотник, поднимая меч.
— Вперед! — кричали люди и неслись навстречу смерти, уверенные, что отстоят родные земли.
Свою лошадь Бен потерял в топях, когда добирался до Венусты. Из оружия — только меч. Он был молодым вампиром, вампиром из чужого клана. Его прикрепили к отряду людей — к смертникам, как они себя называли. И это было недалеко от истины. После каждого сражения численность отрядов сокращались на треть.
— Вперед!
Эти вопли Бен уже не слышал. Взрыв, раздавшийся почти рядом, ослепил и оглушил. В голове — один шум. Перед глазами — размытые пятна.
«Вперед!» — его, испуганного и растерянного, отправившегося в свой первый бой, подняли за шкирку и поволокли наверх, к краю воронки, на поле, где все еще продолжалось сражение.
Противник смог отбить рунные и магические атаки застывших в арьергарде Иных, и теперь вся мощь вражеских теургов и вампиров обрушилась на смертных. Падали люди, которые еще с утра шутили, играли в кости и мечтали о доме, где их ждали родные. Умирали смертные, чтобы в следующем сражении на их место встали сыновья или братья, чья участь — слиться с землей в новой битве.
— Не стой, умрешь!
Гнусавый голос парня, с которым Бен делил ночлег, раздался рядом. В нос ударил чесночный дух, перебивший даже запахи горелой плоти и свернувшейся крови.
— Двигайся, идиот!
Рядом вновь раздался взрыв и рыжие волосы рябого паренька вспыхнули на солнце, черные нити крови расчертили лицо с раскрытыми глазами, в которых умирала жизнь.
Это был первый лик смерти, который увидел Бен. Первый, но не последний.
Тени ползли по земле, хватили людей. Иногда из тьмы вылезали лезвия мечей и топоров — и тогда на еще одного защитника становилось меньше.
Кто-то боролся с собой. Кошмары, посланные дарками разума или сенсуситами, не оставляли шанса. Самоубийство — лучший выход из этой ситуации, иначе клинок воина мог обратиться против товарищей.
Кровь кипела под действием круорцев. Ад творился на земле.
Арьергард умирал молча, хотя могли ли умереть вампиры, если их лишали сил, крови, погружали в сон? Они просто засыпали, чтобы очнуться к следующему сражению. Правда, были и те, кто не просыпался — те рассыпались прахом на глазах у товарищей.
Когда пехота растворялась в кровавом земляном месиве, на поле выходила конница. Неслись вперед вигофаги, вытягивая по нащупанным каналам силы энергию из врагов, развлекались на полях перевертыши, добивая уцелевших. Круорцы создавали копья из пролитой на полях крови. И летели древки, неся смерть даже носферату.
Иногда в бой вступали мертвецы, призванные летуманами. Но те не знали жалости ни к врагам, ни к своим. Призыв руны Летума — и еще на одного потомка Астерии, перенявшего от прародительницы эту силу, становилось меньше...
«Падальщик опять выжил» — этой фразой Бена всегда встречали в лагере вампиры — те, кто уцелел. Их было большинство, в отличие от людей. И Бен де Конинг, анисит, покинувший клан ради прекрасной Астерии, хоронил тех, кого смог вытащить с развороченного поля, а затем шел в лазарет, где пил собранную для него лекарями кровь раненых носферату, скрипящую на зубах песком и землей. Сангуису он увидел лишь в 1557 году…
Чем ближе они подъезжали к замку, тем сильнее билось сердце Бена. Он пытался успокоить его руной, отвлекался в мыслях на что-то иное, но вновь и вновь в памяти возникал образ родового гнезда. Бескрайние поля и безграничные леса, куда часто он бегал с друзьями, где собирал грибы или травы. Уютный внутренний дворик, ухоженный сад и охраняемые теплицы у северных стен замка, лабиринты дорожек перед главным входом. Замок Рэдланж не имел оборонительных укреплений, но за все время существования он ни разу не был захвачен. Еще в тринадцатом веке находились желающие, но смельчаки так и не дошли до родового гнезда де Конингов. Сгинули в лесах, умерли в пещерах, утонули в реках или просто не смогли избежать странных и опасных ловушек, возникающих в самых неожиданных местах. С тех пор сумасшедших ни среди смертных, ни среди теургов или вампиров не было. Клан ученых умел за себя постоять.
Одна из башен левого крыла замка когда-то принадлежала отцу Бена на правах старшего сына Главы клана. По сути это было отдельное строение, со своими хозяйственными постройками и помещениями для слуг. Хотя последних было не много и скорее это были не слуги, а помощники — члены семей магов, люди, которые сотрапезничали с аниситами и предпочитали жить под боком у вампиров.
Замок Эрне подарил муж — князь де Штено — в день свадьбы. Правда, супруги не долго прожили вместе. Что послужило причиной смерти князя — Глава клана предпочитала не говорить.
Анисит завернул рукав и протянул руку Бену, предлагая свою кровь. Кровь и доверие — того, чем не блистал сам Лоуренс. Старый вампир решил не обращать на это внимание: сын имел право ему не доверять после всего случившегося, хотя тогда Вил не мог поступить иначе. Бенджамин де Конинг напал на Главу клана, зная, что это действие приравнивается к измене. Так на что он рассчитывал? Но все это — дела минувших лет.
— Тебе тоже надо поесть.
— Убери это. Я не голоден.
Бен ел два дня назад. Он вполне мог продержаться и неделю без еды, тем более сейчас никто не покушался на него, повреждения уже все затянулись и регенерации нет нужды работать в усиленном режиме. А там, глядишь, через три дня они уже доберутся до места назначения.
— И поехали уже. И без того много времени потеряли.
Границу Крофуса и Аланэи они пересекли без проблем — спасибо документам, согласно которым они возвращались в родные края. Пограничники святого государства, увидев соответствующую печать, лениво махнули рукой — типа, проезжайте, не задерживайтесь, нечего вам торчать в чужих краях, проваливайте в свое королевство. Пограничники Аланэи даже документы смотреть не стали. Члена королевской семьи грешно было не знать.
Они двигались по автостраде, которая тянулась параллельно Хале — одному из притоков главной реки Аланэи Темпе. Если съехать с главной дороги и углубиться в лес, проехать по местам, где раньше были болота, между которыми протянулась созданная объединенными войсками Никоса и Эвгениуса в начале шестнадцатого века гать, то можно выйти на Поле Скорби. Оно получило название в память о тех злополучных десятилетиях, когда земли пропитывались кровью защитников Венусты и прахом потомков Астерии.
Сейчас бескрайние поля, несмотря на начало марта, были покрыты пушистым ковром из травы и душистых цветов. И лишь незаметная табличка у кромки поля, где кустарники сменялись деревьями, напоминала о том, что место всего пять веков назад было изрыто копытами лошадей, вспахана тысячами мечей, перевернута десятками магов. Пятьдесят лет продолжались сражения.
А ведь началось-то все с обычного, казалось бы, убийства на улицах Венусты посла королевства Эсталь, расположенного у подножия Королевского хребта. Поговаривали, что посол приехал в качестве свата своего монарха, но до дворца Астерии он так и не дошел. Погиб в случайной потасовке. Король Генрих XI, хоть и был человеком, но нравом отличался вспыльчивым. Его монаршество направил на южные земли войска то ли с целью нового сватовства, то ли чтобы отомстить убийцам, а заодно и захватить территории, которые открывали доступ к Южному океану. Доподлинно о цели визита не известно, так как ни воины, ни сам король в Венусту не попали.
Эвгениус, изнывающий от скуки в своем замке, прознал о передвижениях соседа, быстро созвал вассалов и отправился наперерез эстальской армии. Те даже не дошли до Темпы, когда их вынудили принять бой. Хотя бой — сильно сказано. Людей просто уничтожили. Только войска Эвгениуса решили отдохнуть, как дозорные сообщили о приближении армии с запада. Разгорелся новый бой, который длился несколько суток. Заметных потерь ни понесла ни одна сторона. На четвертый день были подняты белые флаги, и Эвгениус встретился со своим противником — Никосом, который просто не мог остаться в стороне от сражений. И если Эвгениуса привлекал звон металла и звук боевых рогов, то Никос обожал блеск золота и вкус крови. Идею похода на Эсталь оба отвергли. Эвгениус не видел смысла в захвате земель, находящихся слишком близко к территориям магов и святош, Никосу тоже не улыбалось идти в такую даль, тем более золотом королевство Генриха не славилось. Тщательно все взвесив, оценив потери, вампиры решили отправиться на Венусту, требуя у Астерии оплаты своих услуг. Эвгениус был не против получить земли, а Никос — золото и Астерию в придачу. Для этих целей он даже велел подготовить в Импенете палату, подходящую для сестры.
К несчастью, сангуиса не согласилась с требованиями братьев. Так началась самая длительная и кровавая война.
Де Конинги остались в стороне от этих событий. Где был сам Анисиос все это время — неизвестно. Последний раз сангуиса видели в родовом гнезде за пару лет до обозначенных событий. Застывшее тело старшего сына Кхорта было найдено уже в 1578 году в Латуме, после чего он был переправлен на Гиббетер.
Не затронула война и Гринланд, где в то время жила Селена со своими потомками и последователями.
Но не все потомки Селены и Анисиоса остались в стороне. Так Бен, оставив Рэдланж, примкнул к отрядам Астерии.
Большой мир не вмешивался в события, происходящие на юге. По крайней мере так казалось вначале. Лишь после стало известно, что убийство посла, как, впрочем, и идея Генриха пойти войной на Венусту — был тщательно продуманный план теургов. Именно с подачи магов Никос оставил свои земли и направился на северо-восток, где и встретился так удачно с армией Эвгениуса. В середине двадцатого века, когда историки взялись за разбор этих исторических событий, архимаг Клаус Денис от имени Магистрата принес извинения родственникам погибших. Но это не могло воскресить ни шесть тысяч человек, ни три тысячи вампиров, ни тысячи дарков. А сколько погибло теургов, которые просто жили на территориях носферату, — не сосчитать: несчастные не входили в Гильдию и данные о них нигде не сохранились.
Неизвестно чем бы тогда все закончилось, если бы в дело не вступил орден рыцарей Кхорта.
Порядок удалось навести не сразу. Вампиры почувствовали кровь и упивались ею, оправдывая свои действия правом мести.
Когда Венуста была разгромлена, войска Эвгениуса и Никоса сцепились друг с другом.
Так недели мира обрывались очередным противостоянием. Достаточно было пущенной в нужном направлении стрелы, чтобы все началось сначала.
Сангуисы заснули в 1560 году, и это дало новый толчок для битв. Потомки Никоса сражались с армиями Эвгениуса, вылавливали бывших защитников уже павшей Венусты. Внутри клана также произошел разброд: двое старших сыновей сангуиса дрались за власть.
Распались и войска Эвгениуса.
Стычки, как зараза, стали распространяться на север. Сил ордена Кхорта было недостаточно, чтобы предотвратить смерти. Количество убитых вампиров перевалило за пять тысяч — и это не считая новообращенных, которыми армии пытались пополнить свои ряды. Маги, живущие на пограничных территориях спешно покинули свои места. Все южные территории, начиная с города Хрисан, который являлся центром Большой земли, стали небезопасны.
В 1562 году был организован Союз с Сенатом во главе, в который вошли потомки Анисиоса, Виллема и последователи Селены. Главы понимали, что дальнейшие кровопролития приведут к тому, что против расы вампиров ополчится весь свет и тогда не уцелеет никто из детей Кхорта. Чуть позже к Союзу присоединился Верон Фальк — новый глава потомков и последователей Эвгениуса. Но даже их сил оказалось недостаточно для того, чтобы навести порядок. Получившие свободу вампиры жаждали крови, жаждали мести. Кровавые реки продолжали течь. Тогда в игру вступили Магистрат и Капитул. Боевые маги Гильдии и святые отцы, оснащенные артефактами, оцепили зараженные «вампирской ненавистью» границы. Ожидалась новая волна сражений, которая грозила, как и опасался Союз, уничтожить всех носферату. На переговоры отправили Маркуса Досельгофа — потомка Виллема. Так было положено начало Конфедерации. После подписания соглашения Магистрат, Святая Церковь и рыцари Ордена Кхорта совместными усилиями наводили порядок, уничтожая тех, кто не желал сложить оружие. Но понадобился еще год, чтобы полностью прекратились кровопролития. Осенью 1564 года война была закончена казнью последнего главаря разбойнической шайки, созданной из бывших вояк армии Эвгениуса. В это же время был выпущен свод правил, которые должны соблюдать все вампиры, если не хотели лишиться головы или отправиться на веки вечные в свинцовый гроб на далекий остров Стилвок, который маги выделили для вампирской тюрьмы.
Вскоре к Союзу присоединились потомки Никоса во главе с уцелевшим сыном сангуиса Люцефаем, который во время военных действий находился на Гиббетере, и новообразованный орден Неровин из детей Астерии и летуманов, которым также досталось за это время.
Как давно это было. И все же до сих пор многие события тех времен были настолько живы в памяти Бена, словно произошли только вчера...
...Тени ползли по земле — по выжженной земле, с воронками от огненных шаров, в которых бы легко уместился весь их отряд. Но приказ был наступать, несмотря ни на что. Наступать, чтобы отвлечь внимание врага. И лучше всего это получалось у людей. Лучники и мечники шли впереди, сокращая дистанцию, подставляя тела под удары. У объединенной армии сангуисов не было таких ресурсов. Они могли обращаться к магии и к руне, но укусы смертных бывали не менее болезненны и опасны. Авангард прикрывали стихийники, но один неудачный удар — и вместо противника падал свой. Это была рулетка. И часто она была не на стороне людей.
А враг защищался и нападал. Земля тряслась, поднимаемая геотеургами, вместо снарядов — молнии, косящие людей и магов. Порывы ветра сбивали с ног, лишали воздуха. На фоне этой грязи из крови, смешанной с землей, Бен нескольку раз был свидетелем как пыльный туман разрезал свет. Ослепительный настолько, что приходилось щуриться и отмахиваться от мелких мошек, летающих перед глазами, и от этого разящего потока чистой энергии. Маги потом отрицали, что их светлые сражались на стороне братьев, но кто еще мог одним ударом собрать такую богатую жатву? Яркий луч проходил по полкам, сочась через тела людей, разбивая тьму и доставая носферату в арьергарде. Под одеждой обугливалась кожа, не вынося воздействия этого света. Но иногда этот свет нес смерть и людям, и магам. Концентрированные энергетические шары врывались в полки цветной вспышкой. Взрыв раскидывал живых существ, будто они были деревянными солдатиками, вставшими на пути движущегося колеса телеги.
— Вперед! — выл сотник, поднимая меч.
— Вперед! — кричали люди и неслись навстречу смерти, уверенные, что отстоят родные земли.
Свою лошадь Бен потерял в топях, когда добирался до Венусты. Из оружия — только меч. Он был молодым вампиром, вампиром из чужого клана. Его прикрепили к отряду людей — к смертникам, как они себя называли. И это было недалеко от истины. После каждого сражения численность отрядов сокращались на треть.
— Вперед!
Эти вопли Бен уже не слышал. Взрыв, раздавшийся почти рядом, ослепил и оглушил. В голове — один шум. Перед глазами — размытые пятна.
«Вперед!» — его, испуганного и растерянного, отправившегося в свой первый бой, подняли за шкирку и поволокли наверх, к краю воронки, на поле, где все еще продолжалось сражение.
Противник смог отбить рунные и магические атаки застывших в арьергарде Иных, и теперь вся мощь вражеских теургов и вампиров обрушилась на смертных. Падали люди, которые еще с утра шутили, играли в кости и мечтали о доме, где их ждали родные. Умирали смертные, чтобы в следующем сражении на их место встали сыновья или братья, чья участь — слиться с землей в новой битве.
— Не стой, умрешь!
Гнусавый голос парня, с которым Бен делил ночлег, раздался рядом. В нос ударил чесночный дух, перебивший даже запахи горелой плоти и свернувшейся крови.
— Двигайся, идиот!
Рядом вновь раздался взрыв и рыжие волосы рябого паренька вспыхнули на солнце, черные нити крови расчертили лицо с раскрытыми глазами, в которых умирала жизнь.
Это был первый лик смерти, который увидел Бен. Первый, но не последний.
Тени ползли по земле, хватили людей. Иногда из тьмы вылезали лезвия мечей и топоров — и тогда на еще одного защитника становилось меньше.
Кто-то боролся с собой. Кошмары, посланные дарками разума или сенсуситами, не оставляли шанса. Самоубийство — лучший выход из этой ситуации, иначе клинок воина мог обратиться против товарищей.
Кровь кипела под действием круорцев. Ад творился на земле.
Арьергард умирал молча, хотя могли ли умереть вампиры, если их лишали сил, крови, погружали в сон? Они просто засыпали, чтобы очнуться к следующему сражению. Правда, были и те, кто не просыпался — те рассыпались прахом на глазах у товарищей.
Когда пехота растворялась в кровавом земляном месиве, на поле выходила конница. Неслись вперед вигофаги, вытягивая по нащупанным каналам силы энергию из врагов, развлекались на полях перевертыши, добивая уцелевших. Круорцы создавали копья из пролитой на полях крови. И летели древки, неся смерть даже носферату.
Иногда в бой вступали мертвецы, призванные летуманами. Но те не знали жалости ни к врагам, ни к своим. Призыв руны Летума — и еще на одного потомка Астерии, перенявшего от прародительницы эту силу, становилось меньше...
«Падальщик опять выжил» — этой фразой Бена всегда встречали в лагере вампиры — те, кто уцелел. Их было большинство, в отличие от людей. И Бен де Конинг, анисит, покинувший клан ради прекрасной Астерии, хоронил тех, кого смог вытащить с развороченного поля, а затем шел в лазарет, где пил собранную для него лекарями кровь раненых носферату, скрипящую на зубах песком и землей. Сангуису он увидел лишь в 1557 году…
Чем ближе они подъезжали к замку, тем сильнее билось сердце Бена. Он пытался успокоить его руной, отвлекался в мыслях на что-то иное, но вновь и вновь в памяти возникал образ родового гнезда. Бескрайние поля и безграничные леса, куда часто он бегал с друзьями, где собирал грибы или травы. Уютный внутренний дворик, ухоженный сад и охраняемые теплицы у северных стен замка, лабиринты дорожек перед главным входом. Замок Рэдланж не имел оборонительных укреплений, но за все время существования он ни разу не был захвачен. Еще в тринадцатом веке находились желающие, но смельчаки так и не дошли до родового гнезда де Конингов. Сгинули в лесах, умерли в пещерах, утонули в реках или просто не смогли избежать странных и опасных ловушек, возникающих в самых неожиданных местах. С тех пор сумасшедших ни среди смертных, ни среди теургов или вампиров не было. Клан ученых умел за себя постоять.
Одна из башен левого крыла замка когда-то принадлежала отцу Бена на правах старшего сына Главы клана. По сути это было отдельное строение, со своими хозяйственными постройками и помещениями для слуг. Хотя последних было не много и скорее это были не слуги, а помощники — члены семей магов, люди, которые сотрапезничали с аниситами и предпочитали жить под боком у вампиров.
Замок Эрне подарил муж — князь де Штено — в день свадьбы. Правда, супруги не долго прожили вместе. Что послужило причиной смерти князя — Глава клана предпочитала не говорить.
