Сильные демоны, желая продолжить свой род, искали себе ведьм в жёны, зная, что именно темные ведьмы способны выносить их потомков, истинных демонов, не полукровок, которые унаследуют тёмную магию. Когда-то, в древние времена, когда не было ни Единой Империи, ни нынешних материков, именно по этой причине демоны не решились поработить темных ведьм — они знали, что могли получить не только могущественных союзников, но и матерей для своего рода. Нападение на тёмных ведьм означало бы риск для их собственных детей и будущего рода демонов.
Однако сейчас, когда ведьмы официально стали частью Единой Империи, демоны были в бешенстве. О, с каким упоением они добивались изменения ситуации! Демоны наступали себе на горло и устраивали переговоры, требовали объяснений у Верховной, угрожали и даже шли на вооруженные конфликты, всё сильнее пытаясь оказать давление на ведьм, желая вернуть их в свой союз.
Погрузившись в эти размышления, Корнелия, почти не меняя интонации, ответила Сильвии, как бы обсуждая что-то более будничное.
— Он был в запретном секторе… и, как только засёк меня, телепортировал обратно. Понял, что я наложила морок на амулет, чтобы он не был виден и его нельзя было отследить, — прошептала она.
Сильвия подняла бровь, задумчиво поглаживая пальцем край своей сумки. На её лице заиграла улыбка, и в глазах вспыхнул азарт.
— Амулет? Я так и знала! Как только я вернулась в комнату, мой амулет тоже перестал светиться чёрным. И уверена, это его рук дело. Кто, кроме него, смог бы так просто снять морок? — её голос звучал возбуждённо и с лёгким восхищением. — Он что-нибудь ещё сказал? Кричал? Злился?
Корнелия покачала головой, припоминая каждое его слово, словно стараясь понять скрытый смысл.
— Он не кричал и не выглядел сердитым, — тихо ответила она. — Но… он внушал мне что-то про то, что ведьмам вроде меня стоит быть осторожнее. Сказал, что в моему роду не принято «демонстрировать публике» наследниц без веской причины, потому что есть те, кто могут просто утащить меня замуж и запереть где-то на отшибе мира, чтобы использовать в своих целях. Словно намекал на какую-то опасность.
Сильвия тихо хмыкнула, но в её лице появилось что-то настороженное.
— Намекал на себя, что ли? Ты и замужество? — усмехнулась Сильвия, покачав головой, но её взгляд стал серьёзнее, в нём заиграла тень тревоги. — Он явно не просто так это сказал. Слушай, Корнелия, мне кажется, тебе стоит быть осторожнее с ним. Лорд Вальтара нельзя назвать обычным магом. Он один из самых приближённых лиц Императора, а императорские люди далеко не просты. Мой отец входит в Совет, он рассказывал, что Император доверяет Вальтару, как кровному родственнику, хотя никто не понимает, почему. В качестве очевидной причины можно назвать лишь его способности.
Корнелия вопросительно вскинула брови, и Сильвия продолжила, её голос понизился до едва слышного шёпота:
— Император никому не доверяет, кроме ближайших ветвей семьи: Эйвен, Алсар и Муррано. Это побочные ветви, где дальние родственники — племянники и кузены Императора. Они связаны кровными узами, и в их лояльности не сомневаются. Но Эстен Вальтар…его род никому не известен. Он внезапно появился в имперских кругах, но уже успел стать для него ближе, чем те, кто принадлежит к династии. Никогда такого не было! Даже все императоры нашей династии — жуткие параноики. И не зря. Мой отец говорил, что каждый год раскрываются по семь крупных заговоров, а то и больше. И это лишь те, что могли бы завершиться реальной угрозой, а сколько “пустышек”?
Слова Сильвии звучали как предупреждение, зловещее и полное тяжести. Корнелия слушала, ощущая, как по её спине пробежал ледяной холодок.
— Разве магией смерти владеют немногие? — едва слышно прошептала она, чувствуя, как её мысли запутываются от услышанного.
Сильвия кивнула, ещё больше понизив голос и сосредоточенно всматриваясь в лицо Корнелии.
— Он не просто сильный маг, Корнелия. Он единственный в Империи, кто может управлять смертью. Эта магия не просто редкая, она почти исчезла, и теперь ей владеет только Вальтар. Ходят слухи, что он пришёл с Изнанки и что он другой. Понимаешь? Я даже не уверена, что он человек. Отец говорил, что Империя выиграла войну с демонами только благодаря Вальтару — он может повелевать смертью, управлять её силой, как никто другой. Никто не знает, кто он на самом деле, и это делает его чужим среди нас. Даже если делить мир на темных и светлых, Корнелия, он другой.
Ведьму такими вещами не испугаешь. Свой, чужой — какая разница? Главное, что Вальтар её засёк и, возможно, о чём-то подозревает.
Девушки не успели договорить — дверь в аудиторию мягко распахнулась, и в помещение вошёл профессор Драймус. Он двигался с такой степенностью, что казалось, происходящее вокруг его не касалось вовсе. Высокопоставленный маг и признанный учёный, он обладал видом, внушавшим одновременно уважение и любопытство. Его проницательный взгляд, словно проникал в самую суть, а серебристые пряди в тёмных волосах придавали его облику величественную строгость. Глаза профессора, холодные и чуть насмешливые, были внимательны, и когда он говорил, его слова звучали с такой осмысленностью, что казалось, каждый звук был тщательно выверен.
Оказавшись за кафедрой, он медленно склонил голову, оглядывая аудиторию долгим взглядом.
— Коллеги, вы знаете, что сегодня один из самых важных дней Темного таинства — Ночь Валпургии. В честь этого значимого для Единой Империи дня мы позволим себе небольшое отклонение от учебной программы и обратимся к изучению древних магических праздников и ритуалов, — его голос был ровным и мелодичным, но чувствовался в нём оттенок почтения к предмету, который он преподносил. — Я надеюсь, что каждый из вас понимает: в каждом празднике, который мы отмечаем сейчас, заключена гораздо более глубокая история, чем кажется на первый взгляд.
Шуршание листов прекратилось, студенты вытянули шеи, чтобы не пропустить ни единого слова. В аудитории установилась тишина, в которой каждый звук голоса профессора звучал особенно значимо. Он поднял один палец, подчёркивая важность темы, и его голос стал громче, будто он собирался поведать нечто исключительно важное.
— В культуре, теперь ставшей частью Единой Империи, есть праздник, древний и магический, который не просто отмечается по традиции, но и несёт в себе древнюю силу, — его глаза блеснули, когда он посмотрел на студентов. — Этот день называется Ночь Валпургии, или, как многие ошибочно называют его, Ночь ведьм.
Сильвия бросила быстрый взгляд на Корнелию, её глаза светились интересом. Корнелия едва заметно усмехнулась. Ей нравилось, как студенты Академии Синергии реагировали на упоминание тёмных обрядов. Для них это было ново, экзотично. Единая Империя не так давно приняла в свои ряды древние обычаи ведьм, изменения в культуре были еще даже не на стадии привыкания — их только узнавали.
Профессор продолжал, не обращая внимания на перешептывания студентов:
— Истинное название этой ночи давно забыто, — его голос стал тише, словно он делился древней тайной. — В древности это было время, когда тёмные маги — да-да, именно так, коллеги! — и ведьмы собирались вместе, чтобы провести ритуалы, объединяя силы в борьбе против истинной тьмы. Считалось, что в эту ночь открываются врата между мирами. Звучит знакомо? — он приподнял бровь, его глаза блеснули с лёгкой насмешкой, обводя аудиторию. — Наши предки держали оборону против демонов с Изнанки, против тех, кто стремился захватить наш мир. Вместе, единым фронтом, маги и ведьмы.
— Но почему демоны стремились пробиться к нам? — раздался голос с задних рядов. Это был один из студентов, который, как и многие, явно не понимал, почему врата были так важны.
Профессор одобрительно кивнул, словно приветствовал этот вопрос.
— Демоны из Изнанки, в отличие от тех, что живут вместе с нами, несут в себе силу, от которой зависит баланс между нашими мирами, — пояснил он. — Изнанка — это место, где границы между жизнью и смертью размыты. Пробиться через эти врата означало для них возможность овладеть нашим миром, подчинить его себе. А ведьмы, тёмные маги, и даже некоторые светлые — в ту ночь объединялись, чтобы не допустить этого.
В аудитории повисла напряжённая тишина, и профессор, чуть прищурившись, продолжил:
— Именно в эту ночь проводились ритуалы, столь древние, что их истинный смысл давно потерян. Говорят, что тогда можно было вызвать духов и спросить у них совета, получить от них пророчество или помощь, а иногда — даже знания о смерти. Врата между нашим миром и Изнанкой приоткрывались, и любой, кто осмелился, мог заглянуть туда, — он бросил многозначительный взгляд на Корнелию, словно зная, что для неё это было больше, чем просто легенда.
— Но неужели это так опасно, профессор? — тихо спросила одна из студенток в первом ряду. — Я слышала, что сейчас такие обряды уже не проводятся.
Профессор Драймус усмехнулся, его глаза блеснули с хитрым огоньком.
— О, вы удивитесь, насколько многие древние ритуалы продолжают использовать и в наши дни. Они лишь стали более скрытными. Взять, хотя бы, наших новых соотечественников — темных ведьм. Да будет вам известно, что сейчас Император лично занимается пересмотром их подхода к обучению, вырезая особенно опасные и кровавые ритуалы. Вы, коллеги, стоите на важной исторической вехе, даже занимаете важное место в ней. Ведь именно ваш лорд-ректор помогает в этой работе. — рассказал преподаватель.— Но вы правы, опасность при проведении таких ритуалов всё ещё существует. Попробуйте заглянуть за грань, и даже вам, леди, может открыться нечто, что перевернёт ваше представление о мире. В Ночь Валпургии те, кто дерзнёт связаться с духами, могут обрести неведомую силу или... лишиться всего.
Его голос звучал почти как заклинание, приковывая внимание всех присутствующих.
— Ведьмы, да-да, именно темные ведьмы, были теми, кто в эту ночь становились главными проводниками между миром живых и миром духов, — продолжал он. — Им были доступны ритуалы крови, сложные заклинания, которые требовали великой жертвы и стойкости. тем и отличаются темные ведьмы от светлых, коллеги. Темные ведьмы никогда не боялись переступить грань дозволенного. Поэтому ранее их сила превосходила ту, что была доступна обычным магам, а их связи с духами и демонами делали их незаменимыми в эту ночь.
Корнелия, слушая, с замиранием сердца вглядывалась в лицо профессора, чувствовала, как оживают древние истории, как в его словах проникает что-то запретное и манящее. Он был прав — главное отличие темных ведьм от светлых было даже не в природе их сил, а в ментальности. Да, темные ведьмы не гнушались власти, жесткости и запретов.
Сообщество сестер Корнелии жило гораздо свободнее, их привлекала власть. Светлые же ведьмы, по большей части, жили и служили благим намерениям — поддерживали добрую нечисть, лечили народ, помогали Империи. Темные ведьмы стремились захватить ее, пусть не через государственный переворот, но хитро, завоевав лучшие посты и сердца руководящих должностей. Именно должностей, не людей — сами личности им были не интересны.
— Со временем, — сказал преподаватель, понизив голос, — Ночь Валпургии приобрела зловещую репутацию. Ходили слухи, что именно в эту ночь ведьмы заключали союзы с демонами, предавались тёмной магии и выполняли ритуалы, которые могли даровать бессмертие. Многие века власти пытались запретить празднование этой ночи, боясь, что ритуалы станут слишком опасными, что они приведут к пробуждению древних сил.
— Но ведь это всего лишь мифы, да, профессор? — спросил другой студент, его голос звучал неуверенно, но в нём сквозило желание услышать опровержение.
Профессор Драймус слегка наклонил голову, его лицо озарила едва заметная усмешка.
— А вы сами решите, коллега, мифы ли это или нечто большее. Но знайте одно: запретами такие силы не удержать. До сих пор в магическом мире есть те, кто рискует и пробует себя в эту ночь. Они ищут знания за пределами мирского понимания и вступают в опасную игру с демонами Изнанки.
Он сделал паузу, и в эту тишину проникла тревога, словно стены аудитории тоже слушали его рассказ.
— Леди Морвенна, — неожиданно обратился профессор Драймус к Корнелии, и все взгляды снова устремились на неё. — Будьте любезны, поведайте нам, как в Академии ведьм отмечали этот день? Конечно, в рамках того, что можно рассказывать.
Корнелия чуть приподняла подбородок, в её глазах сверкнуло уверенное озорство.
— В нашей Академии, профессор, Ночь Валпургии — не просто праздник, — начала она, оглядев студентов. — Вечером ведьмы собираются вместе и начинают подготовку — проводят ритуал очищения, если хотите. Мы умываемся настоями специальных трав, а в зале начинают гореть только свечи, и всё вокруг кажется более… древним. Каждая приносит с собой что-то особенное, то, что помогает ей чувствовать связь со своим родом. Во многих случаях это артефакты. В этот вечер каждая ведьма не просто сама по себе, — она замолчала на мгновение, словно подбирая слова, — мы часть чего-то большего.
Корнелия увидела, как в аудитории кто-то из студентов склонился вперёд, слушая её слова с любопытством.
— В Академии ведьм сама Валпургиева ночь не выглядит как обычный праздник. Мы не устраиваем танцы и не поём песни — это время для того, чтобы почувствовать границу между нашим миром и Иным. Обычно мы пьём специальные настойки, которые раскрывают восприятие. Вкус у них, честно говоря, ужасный, — она усмехнулась, уловив на лицах студентов странную смесь восхищения и отвращения, — но они помогают настроиться на нужную волну. Скажем так, открывают нас для вещей, которые обычно остаются за гранью видимого.
— И что бывает потом? — раздался голос с задних рядов, полный нетерпения.
Корнелия чуть прищурилась, будто не торопясь делиться всем:
— Когда зелья начинают действовать, мы собираемся в круг и берёмся за руки. Этот круг становится защитным барьером, чтобы, если что-то решит появиться из Иного мира, оно не прошло дальше. — Она посмотрела на профессора, и в её взгляде скользнуло лёгкое веселье. — Всё это серьёзно, но от страха там нет и следа. Это наша традиция, что-то вроде проверки силы каждой из нас.
Профессор кивнул, и в его глазах мелькнуло одобрение, но он не перебил, только дал ей продолжить.
— Ближе к полуночи, когда миры сближаются, мы чувствуем… будто кто-то наблюдает. Некоторые называют это «присутствие», а кто-то — «шёпот Иного мира». Это не видение и не голоса — просто ощущение, что ты стоишь на границе чего-то необъяснимого. Тогда мы делаем подношения: сжигаем травы, оставляем маленькие дары. И если повезёт, то можно получить знак, намёк, что кто-то тебя слышит.
— И что это за знаки? — перебил её один из студентов, не отрывая глаз от Корнелии.
— Это может быть что угодно. Иногда мы видим в зеркале тень, силуэт, который нам подсказывает что-то важное. Иногда — шёпот, который доносится словно бы издалека. Или просто звук — звон или стук. Считается, что предки ведьм могут являться в эту ночь, чтобы дать совет или указать путь. Кто-то принимает это всерьёз, кто-то — с иронией, но традиция остаётся, потому что она позволяет каждому почувствовать себя частью своего рода, — её голос стал чуть тише, словно она погрузилась в собственные воспоминания.
Однако сейчас, когда ведьмы официально стали частью Единой Империи, демоны были в бешенстве. О, с каким упоением они добивались изменения ситуации! Демоны наступали себе на горло и устраивали переговоры, требовали объяснений у Верховной, угрожали и даже шли на вооруженные конфликты, всё сильнее пытаясь оказать давление на ведьм, желая вернуть их в свой союз.
Погрузившись в эти размышления, Корнелия, почти не меняя интонации, ответила Сильвии, как бы обсуждая что-то более будничное.
— Он был в запретном секторе… и, как только засёк меня, телепортировал обратно. Понял, что я наложила морок на амулет, чтобы он не был виден и его нельзя было отследить, — прошептала она.
Сильвия подняла бровь, задумчиво поглаживая пальцем край своей сумки. На её лице заиграла улыбка, и в глазах вспыхнул азарт.
— Амулет? Я так и знала! Как только я вернулась в комнату, мой амулет тоже перестал светиться чёрным. И уверена, это его рук дело. Кто, кроме него, смог бы так просто снять морок? — её голос звучал возбуждённо и с лёгким восхищением. — Он что-нибудь ещё сказал? Кричал? Злился?
Корнелия покачала головой, припоминая каждое его слово, словно стараясь понять скрытый смысл.
— Он не кричал и не выглядел сердитым, — тихо ответила она. — Но… он внушал мне что-то про то, что ведьмам вроде меня стоит быть осторожнее. Сказал, что в моему роду не принято «демонстрировать публике» наследниц без веской причины, потому что есть те, кто могут просто утащить меня замуж и запереть где-то на отшибе мира, чтобы использовать в своих целях. Словно намекал на какую-то опасность.
Сильвия тихо хмыкнула, но в её лице появилось что-то настороженное.
— Намекал на себя, что ли? Ты и замужество? — усмехнулась Сильвия, покачав головой, но её взгляд стал серьёзнее, в нём заиграла тень тревоги. — Он явно не просто так это сказал. Слушай, Корнелия, мне кажется, тебе стоит быть осторожнее с ним. Лорд Вальтара нельзя назвать обычным магом. Он один из самых приближённых лиц Императора, а императорские люди далеко не просты. Мой отец входит в Совет, он рассказывал, что Император доверяет Вальтару, как кровному родственнику, хотя никто не понимает, почему. В качестве очевидной причины можно назвать лишь его способности.
Корнелия вопросительно вскинула брови, и Сильвия продолжила, её голос понизился до едва слышного шёпота:
— Император никому не доверяет, кроме ближайших ветвей семьи: Эйвен, Алсар и Муррано. Это побочные ветви, где дальние родственники — племянники и кузены Императора. Они связаны кровными узами, и в их лояльности не сомневаются. Но Эстен Вальтар…его род никому не известен. Он внезапно появился в имперских кругах, но уже успел стать для него ближе, чем те, кто принадлежит к династии. Никогда такого не было! Даже все императоры нашей династии — жуткие параноики. И не зря. Мой отец говорил, что каждый год раскрываются по семь крупных заговоров, а то и больше. И это лишь те, что могли бы завершиться реальной угрозой, а сколько “пустышек”?
Слова Сильвии звучали как предупреждение, зловещее и полное тяжести. Корнелия слушала, ощущая, как по её спине пробежал ледяной холодок.
— Разве магией смерти владеют немногие? — едва слышно прошептала она, чувствуя, как её мысли запутываются от услышанного.
Сильвия кивнула, ещё больше понизив голос и сосредоточенно всматриваясь в лицо Корнелии.
— Он не просто сильный маг, Корнелия. Он единственный в Империи, кто может управлять смертью. Эта магия не просто редкая, она почти исчезла, и теперь ей владеет только Вальтар. Ходят слухи, что он пришёл с Изнанки и что он другой. Понимаешь? Я даже не уверена, что он человек. Отец говорил, что Империя выиграла войну с демонами только благодаря Вальтару — он может повелевать смертью, управлять её силой, как никто другой. Никто не знает, кто он на самом деле, и это делает его чужим среди нас. Даже если делить мир на темных и светлых, Корнелия, он другой.
Ведьму такими вещами не испугаешь. Свой, чужой — какая разница? Главное, что Вальтар её засёк и, возможно, о чём-то подозревает.
Девушки не успели договорить — дверь в аудиторию мягко распахнулась, и в помещение вошёл профессор Драймус. Он двигался с такой степенностью, что казалось, происходящее вокруг его не касалось вовсе. Высокопоставленный маг и признанный учёный, он обладал видом, внушавшим одновременно уважение и любопытство. Его проницательный взгляд, словно проникал в самую суть, а серебристые пряди в тёмных волосах придавали его облику величественную строгость. Глаза профессора, холодные и чуть насмешливые, были внимательны, и когда он говорил, его слова звучали с такой осмысленностью, что казалось, каждый звук был тщательно выверен.
Оказавшись за кафедрой, он медленно склонил голову, оглядывая аудиторию долгим взглядом.
— Коллеги, вы знаете, что сегодня один из самых важных дней Темного таинства — Ночь Валпургии. В честь этого значимого для Единой Империи дня мы позволим себе небольшое отклонение от учебной программы и обратимся к изучению древних магических праздников и ритуалов, — его голос был ровным и мелодичным, но чувствовался в нём оттенок почтения к предмету, который он преподносил. — Я надеюсь, что каждый из вас понимает: в каждом празднике, который мы отмечаем сейчас, заключена гораздо более глубокая история, чем кажется на первый взгляд.
Шуршание листов прекратилось, студенты вытянули шеи, чтобы не пропустить ни единого слова. В аудитории установилась тишина, в которой каждый звук голоса профессора звучал особенно значимо. Он поднял один палец, подчёркивая важность темы, и его голос стал громче, будто он собирался поведать нечто исключительно важное.
— В культуре, теперь ставшей частью Единой Империи, есть праздник, древний и магический, который не просто отмечается по традиции, но и несёт в себе древнюю силу, — его глаза блеснули, когда он посмотрел на студентов. — Этот день называется Ночь Валпургии, или, как многие ошибочно называют его, Ночь ведьм.
Сильвия бросила быстрый взгляд на Корнелию, её глаза светились интересом. Корнелия едва заметно усмехнулась. Ей нравилось, как студенты Академии Синергии реагировали на упоминание тёмных обрядов. Для них это было ново, экзотично. Единая Империя не так давно приняла в свои ряды древние обычаи ведьм, изменения в культуре были еще даже не на стадии привыкания — их только узнавали.
Профессор продолжал, не обращая внимания на перешептывания студентов:
— Истинное название этой ночи давно забыто, — его голос стал тише, словно он делился древней тайной. — В древности это было время, когда тёмные маги — да-да, именно так, коллеги! — и ведьмы собирались вместе, чтобы провести ритуалы, объединяя силы в борьбе против истинной тьмы. Считалось, что в эту ночь открываются врата между мирами. Звучит знакомо? — он приподнял бровь, его глаза блеснули с лёгкой насмешкой, обводя аудиторию. — Наши предки держали оборону против демонов с Изнанки, против тех, кто стремился захватить наш мир. Вместе, единым фронтом, маги и ведьмы.
— Но почему демоны стремились пробиться к нам? — раздался голос с задних рядов. Это был один из студентов, который, как и многие, явно не понимал, почему врата были так важны.
Профессор одобрительно кивнул, словно приветствовал этот вопрос.
— Демоны из Изнанки, в отличие от тех, что живут вместе с нами, несут в себе силу, от которой зависит баланс между нашими мирами, — пояснил он. — Изнанка — это место, где границы между жизнью и смертью размыты. Пробиться через эти врата означало для них возможность овладеть нашим миром, подчинить его себе. А ведьмы, тёмные маги, и даже некоторые светлые — в ту ночь объединялись, чтобы не допустить этого.
В аудитории повисла напряжённая тишина, и профессор, чуть прищурившись, продолжил:
— Именно в эту ночь проводились ритуалы, столь древние, что их истинный смысл давно потерян. Говорят, что тогда можно было вызвать духов и спросить у них совета, получить от них пророчество или помощь, а иногда — даже знания о смерти. Врата между нашим миром и Изнанкой приоткрывались, и любой, кто осмелился, мог заглянуть туда, — он бросил многозначительный взгляд на Корнелию, словно зная, что для неё это было больше, чем просто легенда.
— Но неужели это так опасно, профессор? — тихо спросила одна из студенток в первом ряду. — Я слышала, что сейчас такие обряды уже не проводятся.
Профессор Драймус усмехнулся, его глаза блеснули с хитрым огоньком.
— О, вы удивитесь, насколько многие древние ритуалы продолжают использовать и в наши дни. Они лишь стали более скрытными. Взять, хотя бы, наших новых соотечественников — темных ведьм. Да будет вам известно, что сейчас Император лично занимается пересмотром их подхода к обучению, вырезая особенно опасные и кровавые ритуалы. Вы, коллеги, стоите на важной исторической вехе, даже занимаете важное место в ней. Ведь именно ваш лорд-ректор помогает в этой работе. — рассказал преподаватель.— Но вы правы, опасность при проведении таких ритуалов всё ещё существует. Попробуйте заглянуть за грань, и даже вам, леди, может открыться нечто, что перевернёт ваше представление о мире. В Ночь Валпургии те, кто дерзнёт связаться с духами, могут обрести неведомую силу или... лишиться всего.
Его голос звучал почти как заклинание, приковывая внимание всех присутствующих.
— Ведьмы, да-да, именно темные ведьмы, были теми, кто в эту ночь становились главными проводниками между миром живых и миром духов, — продолжал он. — Им были доступны ритуалы крови, сложные заклинания, которые требовали великой жертвы и стойкости. тем и отличаются темные ведьмы от светлых, коллеги. Темные ведьмы никогда не боялись переступить грань дозволенного. Поэтому ранее их сила превосходила ту, что была доступна обычным магам, а их связи с духами и демонами делали их незаменимыми в эту ночь.
Корнелия, слушая, с замиранием сердца вглядывалась в лицо профессора, чувствовала, как оживают древние истории, как в его словах проникает что-то запретное и манящее. Он был прав — главное отличие темных ведьм от светлых было даже не в природе их сил, а в ментальности. Да, темные ведьмы не гнушались власти, жесткости и запретов.
Сообщество сестер Корнелии жило гораздо свободнее, их привлекала власть. Светлые же ведьмы, по большей части, жили и служили благим намерениям — поддерживали добрую нечисть, лечили народ, помогали Империи. Темные ведьмы стремились захватить ее, пусть не через государственный переворот, но хитро, завоевав лучшие посты и сердца руководящих должностей. Именно должностей, не людей — сами личности им были не интересны.
— Со временем, — сказал преподаватель, понизив голос, — Ночь Валпургии приобрела зловещую репутацию. Ходили слухи, что именно в эту ночь ведьмы заключали союзы с демонами, предавались тёмной магии и выполняли ритуалы, которые могли даровать бессмертие. Многие века власти пытались запретить празднование этой ночи, боясь, что ритуалы станут слишком опасными, что они приведут к пробуждению древних сил.
— Но ведь это всего лишь мифы, да, профессор? — спросил другой студент, его голос звучал неуверенно, но в нём сквозило желание услышать опровержение.
Профессор Драймус слегка наклонил голову, его лицо озарила едва заметная усмешка.
— А вы сами решите, коллега, мифы ли это или нечто большее. Но знайте одно: запретами такие силы не удержать. До сих пор в магическом мире есть те, кто рискует и пробует себя в эту ночь. Они ищут знания за пределами мирского понимания и вступают в опасную игру с демонами Изнанки.
Он сделал паузу, и в эту тишину проникла тревога, словно стены аудитории тоже слушали его рассказ.
— Леди Морвенна, — неожиданно обратился профессор Драймус к Корнелии, и все взгляды снова устремились на неё. — Будьте любезны, поведайте нам, как в Академии ведьм отмечали этот день? Конечно, в рамках того, что можно рассказывать.
Корнелия чуть приподняла подбородок, в её глазах сверкнуло уверенное озорство.
— В нашей Академии, профессор, Ночь Валпургии — не просто праздник, — начала она, оглядев студентов. — Вечером ведьмы собираются вместе и начинают подготовку — проводят ритуал очищения, если хотите. Мы умываемся настоями специальных трав, а в зале начинают гореть только свечи, и всё вокруг кажется более… древним. Каждая приносит с собой что-то особенное, то, что помогает ей чувствовать связь со своим родом. Во многих случаях это артефакты. В этот вечер каждая ведьма не просто сама по себе, — она замолчала на мгновение, словно подбирая слова, — мы часть чего-то большего.
Корнелия увидела, как в аудитории кто-то из студентов склонился вперёд, слушая её слова с любопытством.
— В Академии ведьм сама Валпургиева ночь не выглядит как обычный праздник. Мы не устраиваем танцы и не поём песни — это время для того, чтобы почувствовать границу между нашим миром и Иным. Обычно мы пьём специальные настойки, которые раскрывают восприятие. Вкус у них, честно говоря, ужасный, — она усмехнулась, уловив на лицах студентов странную смесь восхищения и отвращения, — но они помогают настроиться на нужную волну. Скажем так, открывают нас для вещей, которые обычно остаются за гранью видимого.
— И что бывает потом? — раздался голос с задних рядов, полный нетерпения.
Корнелия чуть прищурилась, будто не торопясь делиться всем:
— Когда зелья начинают действовать, мы собираемся в круг и берёмся за руки. Этот круг становится защитным барьером, чтобы, если что-то решит появиться из Иного мира, оно не прошло дальше. — Она посмотрела на профессора, и в её взгляде скользнуло лёгкое веселье. — Всё это серьёзно, но от страха там нет и следа. Это наша традиция, что-то вроде проверки силы каждой из нас.
Профессор кивнул, и в его глазах мелькнуло одобрение, но он не перебил, только дал ей продолжить.
— Ближе к полуночи, когда миры сближаются, мы чувствуем… будто кто-то наблюдает. Некоторые называют это «присутствие», а кто-то — «шёпот Иного мира». Это не видение и не голоса — просто ощущение, что ты стоишь на границе чего-то необъяснимого. Тогда мы делаем подношения: сжигаем травы, оставляем маленькие дары. И если повезёт, то можно получить знак, намёк, что кто-то тебя слышит.
— И что это за знаки? — перебил её один из студентов, не отрывая глаз от Корнелии.
— Это может быть что угодно. Иногда мы видим в зеркале тень, силуэт, который нам подсказывает что-то важное. Иногда — шёпот, который доносится словно бы издалека. Или просто звук — звон или стук. Считается, что предки ведьм могут являться в эту ночь, чтобы дать совет или указать путь. Кто-то принимает это всерьёз, кто-то — с иронией, но традиция остаётся, потому что она позволяет каждому почувствовать себя частью своего рода, — её голос стал чуть тише, словно она погрузилась в собственные воспоминания.
