И лишь через некоторое время, показавшееся для нее целыми часами, а на деле же оказавшись лишь несколькими секундами, она почувствовала боль. Казалось, она насквозь вырвала ребра, сломав все возможные кости, разорвав себе легкие, хоть она и не кричала, но боль оказалась сильнее. Вспышка! И издав наполненный невыразимой болью хрип, который окончательно выбил из нее воздух, и на части разорвав сознание, она перестала издавать признаки жизни.
* * *
Дениел хлопнул дверцей машины, звучно и проникновенно ругаясь на латыни — Prius exuitur diaboli! Ad hoc quod infernum! — его прекрасное лицо исказила гримаса немыслимой ярости, вперемешку с болью и беззвучными терзаниями его души. — Что она устроила!? Ей просто нужно было подождать! Просто подождать! — он нервно оглянулся осматриваясь вокруг. Было слишком тихо. Обманчиво тихо. И это он прекрасно знал. Его злило, злило то, что он не мог нечем помочь, не мог это прекратить, не мог остановить эту интригу. Его злило. Злило бездействие.
— Прекрати. — резко остановила его Алекса. — Ей и без тебя плохо! Поэтому, черт возьми Дени заткнись и помоги мне! Помоги мне ее поднять! — она еще раз нервно опустилась рядом с Элисс. Вьющиеся волосы разметались по плечам, и придавали ей болезненное очарование, закрытые глаза в обрамлении густых и черных ресниц — были ярким пятном на мертвенно-белом лице, плотно сжатые белые губы, с кровавым следом от того, что она закусила губу в полете — были слишком ужасающие. Одежда испачкана в крови и пыли, мешала визуальному осмотру на травмы, но даже сейчас, когда она была при смерти, трудно было отвести от нее взгляд. Элисс была прекрасна, той темной, волевой и холодной красотой, что придавало уверенность многим женщинам воительницам. Превосходное лицо, такое яркое и одновременно бледное, такая сильная и такая слабая, такая уверенная и такая пугливая. Противоречивая даже сейчас, когда лежала на влажной, грязной земле, в крови и неестественной позе. От нее трудно было отвести взгляд и решиться ее спасать, ведь казалось, что она атрибут этого места, украшение этой части мира. Дениел отрывисто вздохнул, наклоняясь к ней, его пальцы коснулись холодной, практически ледяной кожи, а взгляд заскользил по волосам, опускаясь все ниже, на глаза, на бледную кожу, на тонкий нос, на синие губы. Ледяная кожа отрезвила его в мгновение. Он отпрянул, сопровождаемый взглядом сестры.
— Ее нельзя поднимать.
— Предлагаешь ее тут бросить!? — ехидно воскликнула Алекса — Признаюсь, у меня тоже возникало такое желание, но сейчас я подумала, ей нужна все же помощь.
— Я в том смысле, что мы не знаем о ее травмах, возможно у нее сломан позвоночник, это уже и так будет означать о ее будущей инвалидности, а так вот, просто подняв ее, мы можем убить! Хотя, ее и сейчас живой назвать трудно.
— В больницу? — напряженно спросила девушка. Но дождавшись его неуверенного кивка, лишь покачала головой. — Там рентген. Строение оборотней отличается от строения скелета человека, это будет их первый вопрос, второй: как она выжила? Дени, она упала с высоты двадцати шести, а возможно и даже тридцати метров! Возможно, человек бы и выжил упав на землю, но умер, лежа здесь, без помощи в течение десяти минут! Неизвестно сколько она здесь, и мы уже минут пять с ней возимся! Ты раза три в машину возвращался, а так и не придумал чем помочь! И их третий вопрос: почему травмы зарастают на глазах!? А у оборотней быстрая, невероятно быстрая регенерация! Наверняка уже и сейчас она сама себя лечит. И я уже не говорю о незначительных вопросах, которые стандартно задаются в больницах. И если на первые два мы бы ответили, то на третий мы ответить не сможем! — она посмотрела на бледного, напряженного парня и прикрыла глаза. — Я понимаю, что ситуация непредвиденная и даже экстренная! Но твою мать! Соберись! Ей нужна помощь, а мы сидим и разговариваем!
— Я…я… — он рухнул на колени, схватившись за голову и напряженно думая — Отвезем ее к себе. Сделаем все что сможем…спрячем. Вылечим. Поможем.
— Хороший вариант, — кивнула девушка — она сама себя вылечит, в этом даже не сомневайся! Как ее поднять?
— Кто ее столкнул? — напряженно уточнил он.
— Не знаю. Но некоторые доводы на этот вопрос есть, давай вот об этом позже?!
— Поднимаем ее. Ты придержи за спину, выравнивая и держа ровную линию. Ясно!?
— Да. — ответила девушка следя за его действиями.
Он аккуратно просунул руку ей под голову, аккуратно придерживая волосы. Второй рукой он придержал ее под сгибом коленей. Переведя взгляд в глаза своей сестры, он произнес:
— На счет три, — легкий шепот коснулся волос Элисс — раз.
— Два — подхватила сестра.
— Три — медленно произнес он поднимая девушку на руках. Линия его поднятия была ровной и легкой. Алекса же, напротив, резко подхватила ее за спину, не давая прогнуться.
— У нас получится, — уверенно произнесла Алекса. — я верю. И тебе и себе.
* * *
Она неуверенно открыла глаза, всматриваясь в потолок. Ее собственное зрение казалось сыграло с ней злую шутку. Перед глазами все расплывалось, не давая четкую картинку, лишь показывая нечеткий ореол. Что бы собраться с силами и увидеть хоть что-то, ей пришлось сощурится, вновь закрыть глаза и распахнуть их. Лишь после этих действий, она смогла хоть что-то увидеть. Белый потолок был с фреской, казалось, что ты находишься в Нью-Йорке. Ночной город раскрывался перед глазами темным ореолом с яркими пятнами фонарей и подсветок. Темная гладь воды расплывалась перед высокими зданиями, шпилями, уходящими в небо. Картина передавала красивый вид, вызывающий внутри, что-то колющее и неспокойное. Хотя девушка была так же склона считать это последствием долгого перерыва в еде. Тяжело вздохнув, и поморщившись, при попытке повернуть голову, она все же сжала зубы и повернула голову, в попытке осмотреть комнату. Ничего не вышло. Боль была сильнее. Преодолев себя, она вновь попыталась. Жалобный стон вырвал ее из пелены спокойствия, но она смогла. Она увидела.
Комната была довольно просторная. Рядом с кроватью стоял столик с включенным белым ажурным абажуром стоящим на нем. Напротив, кровати в другом конце комнаты, стоял зеркальный столик, который отображал лежащую на кровати Элисс, на столике стояло бесконечное множество различных баночек, скляночек и тюбиков, наталкивая на мысли проживающей здесь девушки. Слева, у окна, стоял мягкий, даже на вид — диван, покрытый белой пушистой накидкой, рядом с ним стоял журнальный столик со стопкой журналов. В правой стороне стоял большой шкаф, уходящий вверх, почти под самый потолок. В целом, комната была выполнена в основном в ярких, малиновых тонах, переплетающихся с черным и белым. Так, сам диван был ярко малиновым, журнальный столик был выполнен из стекла с белой лакированной ножкой. Шкаф был черный, как и сама кровать. Разбавлял мрачное зрелище вновь малиновый цвет. Потолок же и пол завершали интерьер, потолок был белый, но с черной фреской. Стены выкрашены в ярко-малиновый, а пол был черный. Лакированный, как и стены.
После осмотра комнаты, у Элисс не осталось сомнений. Комната принадлежала девушке.
Девушка обессиленно упала обратно на подушку, откуда то из глубины вырвался легкий вскрик, когда ее голова встретилась с подушкой. Тут же раздались шаги. Сначала более тихие, затем все громче и громче, девушка посмотрела на дверь. Шаги оборвались у ее двери. Около минуты было тихо, оглушающе тихо. Но вот раздался легкий стук в дверь и все вновь затихло.
— Да? — позволила войти в комнату Элисс и не узнала свой собственный голос. Тихий, хриплый и сухой. У нее невольно возникло ощущение, что голос долго лежал, где-то на полках, и вот настало время им воспользоваться, таким залежавшимся он казался.
Дверь открылась, совершенно без скрипа. И в комнату вошел он…
Дениел неловко помялся на пороге. В опустившихся сумерках казалось, что в его волосах разлилось серебро, по светлым волосам. В темных глазах, отражалась ночная королева мира — луна. Мраморная кожа светилась изнутри подсвечиваемая призрачным сиянием. Он неуверенно улыбнулся.
— Ты как? — красивый, ровный голос как-то слишком уютно прозвучал в этой чужой комнате…
— Честно? — с болью в голосе вопросила Элисс. Дождавшись его утвердительного кивка, она продолжила — Стремно. — поразившись собственной откровенности, она отвернулась, чтобы не показывать собственное удивление в глазах.
— Верю, — отстраненно произнес Дениел, — но так будет ближайшие дня два, — поймав ее удивленный взгляд, пояснил — ты упала с верхушки ели, с самой высокой. Не знаю, зачем ты туда полезла! Так может хоть ты объяснишь!? Почему ты не сидела в машине, я приказал ждать там! — гнев начал подниматься из глубины его существа, заполняя радужку глаз, но он осекся, увидев ее вмиг заледеневший взгляд — Ты упала спиной на валун, слишком острый, поэтому у тебя, — он тяжело сглотнул — множество переломов и большая потеря крови. Мы сделали, что смогли. Пришлось вызвать доктора из вашей стаи. Он вколол тебе обезболивающее, но это не помогло, ты все равно чувствовала боль. Ему пришлось делать переливание и магией исправлять искривления. Он закончил три часа назад, сказав не тревожить тебя. — он вновь посмотрел на нее. Но было поздно, она вновь закрылась, смотря на него холодным, чуть отстраненным взглядом.
— Это меньше чем пара дней. На полное восстановление уйдет около суток. С помощью доктора уходит даже меньше времени. — невозмутимо произнесла девушка.
— Тем не менее. Пока ты поживешь здесь.
— Может, вы для начала меня спросите, где я буду!? Как же задолбало ваше стремление командовать всем и вся на своем пути! — злобно ответила девушка. Взгляд Дени потемнел. — Я не ваша домашняя собачка! Я оборотень, свободный оборотень!
— Прекрати. Для тебя сейчас слишком опасно нервничать, ты и так чуть не погибла.
— Я бы и не умерла, даже упав с Эйфилевой башни! Оборотни выживают всегда! Для нас любая травма лишь вопрос времени ее заживления, но не вопрос жизни и смерти! — он устало покачал головой.
— С тобой бессмысленно спорить. Ты как маленький ребенок, и доказывать тебе хоть что-то просто глупо. Я поговорю с тобой, когда ты выздоровеешь. А до этого момента ты будешь тут. Понятно? — он говорил спокойно, даже шепотом, но в глазах все потемнело. Потемнело от вовремя сдержанной ярости.
— Нет! — закричала она. Дениел вскинул бровь. — Заткнись! — она подскочила на ноги, игнорируя невероятную боль, пронзившую все тело. На миг в глазах потемнело, но остановиться она уже не могла. Злость уже была не контролируемая. — Прекрати мне указывать! Просто прекрати! Я не маленький ребенок! — Элисс спрыгнула с кровати, точно приземляясь около него. Но она переоценила на этот раз свои возможности, ноги подкосились, и она упала бы, не подхватив ее за талию Дениел. Но девушка лишь оттолкнула, его гневно смотря в его глаза. Слишком темные, слишком опасные и слишком ужасающие с отражающейся луной. Но опасность, исходящая от него ее волновала в последнею очередь. — Ты просто бесишь меня, со своими приказами! Я не твоя подчинённая! Я не каратель! Я еще живая, настоящая, своя! Я не стану выполнять твои приказы. Хочешь, злись, хочешь, будь в ярости, но я не твоя миссия. Я не стану действовать по твоему сценарию, я напишу свой! — он замер, пораженное внимая ее словам. Не понимая, почему эти крики так въелись в его сознание. Почему они отдаются такой болью в районе груди? Что же так бьет в самое нутро, пробираясь сквозь все препятствия и укрепления которые выставил он сам? Она содрогнулась и остановилась, глядя прямо в его глаза, она произнесла то, что, пожалуй, никто не говорил ему в этой жизни. Ее голос прозвучал ровно, тихо и спокойно, так как будто она давно это знала, и сообщила лишь как данность. — Хватит притворяться сильным. В то время как сам ты являешься слабым. Это делает тебя монстром, который чуть позже убивает руками без содрогания и без сожаления. Ты считаешь себя победителем? Но это не так, Ден. Мне жалко тебя. Жалко, потому что ты лишь притворствуешь и лицемерничаешь, а ночью умираешь от боли, от омерзения от бездействия по отношению к самому себе. Ты жалок. И самое горькое, что ты сам этого не понимаешь.
Она пристально смотрела в его глаза, долго и тщательно ища отклик на свои слова. А он же стоял и боролся, боролся с порывом обнять и высказать всю боль. Боль от собственного отчуждения. Она смотрела не туда, чтобы заметить, как дрогнули его руки. Впервые за всю жизнь. И дрогнули не на смертных пытках, а от ее слов, которые ранили намного глубже, чем сотни наточенных до блеска ножей. Он злился, злился сам на себя от того, что она посмела такое ему такое сказать, а он позволил, понял, осознал и полностью согласился с ее словами. Злился из-за того, что она так быстро его поняла, нарушив всю его конспирацию, но прежде всего, от самого себя. Ведь чаще всего мы прячем все именно от самих себя, а не от других людей, он злился, что она жалеет его, злился из-за того, что это правда, злился из-за того, что позволяет ей такое говорить, злился что эти слова задели. Злился из-за того, что сейчас он стоит и прячет эмоции, вызванные этими словами. Он злился. Сам на себя. Но вслух лишь произнес:
— Ляг спать, ты сама не понимаешь, что говоришь, это действие антибиотиков. — в первые в жизни ему так трудно дались слова. Слова, о которых он потом будет жалеть. Она лишь покачала головой, медленно отстраняясь.
— Ты сам знаешь, что это правда, — пробормотала она опуская взгляд в пол. — жаль лишь то, что ты лжешь, и лжёшь не мне, а сам себе. Это ужасно, Дениел. — она вновь подняла глаза, смотря в его расширенные зрачки.
Дверь резко открылась, впуская девушку. Блондинка огляделась вокруг, а затем тряхнув своими волосами подошла ближе. Ее появление окончательно разрушило и так уже не уютную обстановку. Элисс перевела взгляд на Алексу. Та вздернула безупречную бровь. Девушка значительно выделялась из общей атмосферы напряженности и задумчивости, она была похожа на ангела, готового спасти мир, так невинно и спокойна она казалась. Но присмотревшись, можно было понять, насколько она опасна, вы бы не заметили в ней черту жестокости, безупречно плавные и на первый взгляд безопасные жесты, не имеющие никаких подтекстов. Но заглянув в ее глаза, можно увидеть злость, агрессивность и недоумение. Она не демонстрировала этого, предпочитая скрывать, а в любой подходящий момент, воспользоваться эффектом неожиданности, как тайным оружием, и нанести смертоносный удар, хорошо натренированного война. Кому-то кажется это лицемерием, но она же воспринимала это как свой секрет, свою тайну. И тайной это было опасная, острая, убийственная мощь. Мощь война, о которой никто, никогда не узнает, свои секреты она умела хранить. Переведя свой взгляд на глаза Элисс, блондинка, совершенно не соответствующая образу обладательниц этого цвета волос, выпрямилась, сверкая во мраке карими глазами. Глазами, обещающими муку, если сейчас сделают, что-то без ее ведома.
— Почему ты не в кровати? — холодно уточнила Алекса. Но, осмотрев стоящего рядом Дениела приподняла бровь. — А ты что здесь делаешь? Я ясно сказала не приходить сюда. — в тоненьком, певучем голоске прозвучала сталь, обдав Элисс холодом и заставив замереть.
* * *
Дениел хлопнул дверцей машины, звучно и проникновенно ругаясь на латыни — Prius exuitur diaboli! Ad hoc quod infernum! — его прекрасное лицо исказила гримаса немыслимой ярости, вперемешку с болью и беззвучными терзаниями его души. — Что она устроила!? Ей просто нужно было подождать! Просто подождать! — он нервно оглянулся осматриваясь вокруг. Было слишком тихо. Обманчиво тихо. И это он прекрасно знал. Его злило, злило то, что он не мог нечем помочь, не мог это прекратить, не мог остановить эту интригу. Его злило. Злило бездействие.
— Прекрати. — резко остановила его Алекса. — Ей и без тебя плохо! Поэтому, черт возьми Дени заткнись и помоги мне! Помоги мне ее поднять! — она еще раз нервно опустилась рядом с Элисс. Вьющиеся волосы разметались по плечам, и придавали ей болезненное очарование, закрытые глаза в обрамлении густых и черных ресниц — были ярким пятном на мертвенно-белом лице, плотно сжатые белые губы, с кровавым следом от того, что она закусила губу в полете — были слишком ужасающие. Одежда испачкана в крови и пыли, мешала визуальному осмотру на травмы, но даже сейчас, когда она была при смерти, трудно было отвести от нее взгляд. Элисс была прекрасна, той темной, волевой и холодной красотой, что придавало уверенность многим женщинам воительницам. Превосходное лицо, такое яркое и одновременно бледное, такая сильная и такая слабая, такая уверенная и такая пугливая. Противоречивая даже сейчас, когда лежала на влажной, грязной земле, в крови и неестественной позе. От нее трудно было отвести взгляд и решиться ее спасать, ведь казалось, что она атрибут этого места, украшение этой части мира. Дениел отрывисто вздохнул, наклоняясь к ней, его пальцы коснулись холодной, практически ледяной кожи, а взгляд заскользил по волосам, опускаясь все ниже, на глаза, на бледную кожу, на тонкий нос, на синие губы. Ледяная кожа отрезвила его в мгновение. Он отпрянул, сопровождаемый взглядом сестры.
— Ее нельзя поднимать.
— Предлагаешь ее тут бросить!? — ехидно воскликнула Алекса — Признаюсь, у меня тоже возникало такое желание, но сейчас я подумала, ей нужна все же помощь.
— Я в том смысле, что мы не знаем о ее травмах, возможно у нее сломан позвоночник, это уже и так будет означать о ее будущей инвалидности, а так вот, просто подняв ее, мы можем убить! Хотя, ее и сейчас живой назвать трудно.
— В больницу? — напряженно спросила девушка. Но дождавшись его неуверенного кивка, лишь покачала головой. — Там рентген. Строение оборотней отличается от строения скелета человека, это будет их первый вопрос, второй: как она выжила? Дени, она упала с высоты двадцати шести, а возможно и даже тридцати метров! Возможно, человек бы и выжил упав на землю, но умер, лежа здесь, без помощи в течение десяти минут! Неизвестно сколько она здесь, и мы уже минут пять с ней возимся! Ты раза три в машину возвращался, а так и не придумал чем помочь! И их третий вопрос: почему травмы зарастают на глазах!? А у оборотней быстрая, невероятно быстрая регенерация! Наверняка уже и сейчас она сама себя лечит. И я уже не говорю о незначительных вопросах, которые стандартно задаются в больницах. И если на первые два мы бы ответили, то на третий мы ответить не сможем! — она посмотрела на бледного, напряженного парня и прикрыла глаза. — Я понимаю, что ситуация непредвиденная и даже экстренная! Но твою мать! Соберись! Ей нужна помощь, а мы сидим и разговариваем!
— Я…я… — он рухнул на колени, схватившись за голову и напряженно думая — Отвезем ее к себе. Сделаем все что сможем…спрячем. Вылечим. Поможем.
— Хороший вариант, — кивнула девушка — она сама себя вылечит, в этом даже не сомневайся! Как ее поднять?
— Кто ее столкнул? — напряженно уточнил он.
— Не знаю. Но некоторые доводы на этот вопрос есть, давай вот об этом позже?!
— Поднимаем ее. Ты придержи за спину, выравнивая и держа ровную линию. Ясно!?
— Да. — ответила девушка следя за его действиями.
Он аккуратно просунул руку ей под голову, аккуратно придерживая волосы. Второй рукой он придержал ее под сгибом коленей. Переведя взгляд в глаза своей сестры, он произнес:
— На счет три, — легкий шепот коснулся волос Элисс — раз.
— Два — подхватила сестра.
— Три — медленно произнес он поднимая девушку на руках. Линия его поднятия была ровной и легкой. Алекса же, напротив, резко подхватила ее за спину, не давая прогнуться.
— У нас получится, — уверенно произнесла Алекса. — я верю. И тебе и себе.
* * *
Она неуверенно открыла глаза, всматриваясь в потолок. Ее собственное зрение казалось сыграло с ней злую шутку. Перед глазами все расплывалось, не давая четкую картинку, лишь показывая нечеткий ореол. Что бы собраться с силами и увидеть хоть что-то, ей пришлось сощурится, вновь закрыть глаза и распахнуть их. Лишь после этих действий, она смогла хоть что-то увидеть. Белый потолок был с фреской, казалось, что ты находишься в Нью-Йорке. Ночной город раскрывался перед глазами темным ореолом с яркими пятнами фонарей и подсветок. Темная гладь воды расплывалась перед высокими зданиями, шпилями, уходящими в небо. Картина передавала красивый вид, вызывающий внутри, что-то колющее и неспокойное. Хотя девушка была так же склона считать это последствием долгого перерыва в еде. Тяжело вздохнув, и поморщившись, при попытке повернуть голову, она все же сжала зубы и повернула голову, в попытке осмотреть комнату. Ничего не вышло. Боль была сильнее. Преодолев себя, она вновь попыталась. Жалобный стон вырвал ее из пелены спокойствия, но она смогла. Она увидела.
Комната была довольно просторная. Рядом с кроватью стоял столик с включенным белым ажурным абажуром стоящим на нем. Напротив, кровати в другом конце комнаты, стоял зеркальный столик, который отображал лежащую на кровати Элисс, на столике стояло бесконечное множество различных баночек, скляночек и тюбиков, наталкивая на мысли проживающей здесь девушки. Слева, у окна, стоял мягкий, даже на вид — диван, покрытый белой пушистой накидкой, рядом с ним стоял журнальный столик со стопкой журналов. В правой стороне стоял большой шкаф, уходящий вверх, почти под самый потолок. В целом, комната была выполнена в основном в ярких, малиновых тонах, переплетающихся с черным и белым. Так, сам диван был ярко малиновым, журнальный столик был выполнен из стекла с белой лакированной ножкой. Шкаф был черный, как и сама кровать. Разбавлял мрачное зрелище вновь малиновый цвет. Потолок же и пол завершали интерьер, потолок был белый, но с черной фреской. Стены выкрашены в ярко-малиновый, а пол был черный. Лакированный, как и стены.
После осмотра комнаты, у Элисс не осталось сомнений. Комната принадлежала девушке.
Девушка обессиленно упала обратно на подушку, откуда то из глубины вырвался легкий вскрик, когда ее голова встретилась с подушкой. Тут же раздались шаги. Сначала более тихие, затем все громче и громче, девушка посмотрела на дверь. Шаги оборвались у ее двери. Около минуты было тихо, оглушающе тихо. Но вот раздался легкий стук в дверь и все вновь затихло.
— Да? — позволила войти в комнату Элисс и не узнала свой собственный голос. Тихий, хриплый и сухой. У нее невольно возникло ощущение, что голос долго лежал, где-то на полках, и вот настало время им воспользоваться, таким залежавшимся он казался.
Дверь открылась, совершенно без скрипа. И в комнату вошел он…
Дениел неловко помялся на пороге. В опустившихся сумерках казалось, что в его волосах разлилось серебро, по светлым волосам. В темных глазах, отражалась ночная королева мира — луна. Мраморная кожа светилась изнутри подсвечиваемая призрачным сиянием. Он неуверенно улыбнулся.
— Ты как? — красивый, ровный голос как-то слишком уютно прозвучал в этой чужой комнате…
— Честно? — с болью в голосе вопросила Элисс. Дождавшись его утвердительного кивка, она продолжила — Стремно. — поразившись собственной откровенности, она отвернулась, чтобы не показывать собственное удивление в глазах.
— Верю, — отстраненно произнес Дениел, — но так будет ближайшие дня два, — поймав ее удивленный взгляд, пояснил — ты упала с верхушки ели, с самой высокой. Не знаю, зачем ты туда полезла! Так может хоть ты объяснишь!? Почему ты не сидела в машине, я приказал ждать там! — гнев начал подниматься из глубины его существа, заполняя радужку глаз, но он осекся, увидев ее вмиг заледеневший взгляд — Ты упала спиной на валун, слишком острый, поэтому у тебя, — он тяжело сглотнул — множество переломов и большая потеря крови. Мы сделали, что смогли. Пришлось вызвать доктора из вашей стаи. Он вколол тебе обезболивающее, но это не помогло, ты все равно чувствовала боль. Ему пришлось делать переливание и магией исправлять искривления. Он закончил три часа назад, сказав не тревожить тебя. — он вновь посмотрел на нее. Но было поздно, она вновь закрылась, смотря на него холодным, чуть отстраненным взглядом.
— Это меньше чем пара дней. На полное восстановление уйдет около суток. С помощью доктора уходит даже меньше времени. — невозмутимо произнесла девушка.
— Тем не менее. Пока ты поживешь здесь.
— Может, вы для начала меня спросите, где я буду!? Как же задолбало ваше стремление командовать всем и вся на своем пути! — злобно ответила девушка. Взгляд Дени потемнел. — Я не ваша домашняя собачка! Я оборотень, свободный оборотень!
— Прекрати. Для тебя сейчас слишком опасно нервничать, ты и так чуть не погибла.
— Я бы и не умерла, даже упав с Эйфилевой башни! Оборотни выживают всегда! Для нас любая травма лишь вопрос времени ее заживления, но не вопрос жизни и смерти! — он устало покачал головой.
— С тобой бессмысленно спорить. Ты как маленький ребенок, и доказывать тебе хоть что-то просто глупо. Я поговорю с тобой, когда ты выздоровеешь. А до этого момента ты будешь тут. Понятно? — он говорил спокойно, даже шепотом, но в глазах все потемнело. Потемнело от вовремя сдержанной ярости.
— Нет! — закричала она. Дениел вскинул бровь. — Заткнись! — она подскочила на ноги, игнорируя невероятную боль, пронзившую все тело. На миг в глазах потемнело, но остановиться она уже не могла. Злость уже была не контролируемая. — Прекрати мне указывать! Просто прекрати! Я не маленький ребенок! — Элисс спрыгнула с кровати, точно приземляясь около него. Но она переоценила на этот раз свои возможности, ноги подкосились, и она упала бы, не подхватив ее за талию Дениел. Но девушка лишь оттолкнула, его гневно смотря в его глаза. Слишком темные, слишком опасные и слишком ужасающие с отражающейся луной. Но опасность, исходящая от него ее волновала в последнею очередь. — Ты просто бесишь меня, со своими приказами! Я не твоя подчинённая! Я не каратель! Я еще живая, настоящая, своя! Я не стану выполнять твои приказы. Хочешь, злись, хочешь, будь в ярости, но я не твоя миссия. Я не стану действовать по твоему сценарию, я напишу свой! — он замер, пораженное внимая ее словам. Не понимая, почему эти крики так въелись в его сознание. Почему они отдаются такой болью в районе груди? Что же так бьет в самое нутро, пробираясь сквозь все препятствия и укрепления которые выставил он сам? Она содрогнулась и остановилась, глядя прямо в его глаза, она произнесла то, что, пожалуй, никто не говорил ему в этой жизни. Ее голос прозвучал ровно, тихо и спокойно, так как будто она давно это знала, и сообщила лишь как данность. — Хватит притворяться сильным. В то время как сам ты являешься слабым. Это делает тебя монстром, который чуть позже убивает руками без содрогания и без сожаления. Ты считаешь себя победителем? Но это не так, Ден. Мне жалко тебя. Жалко, потому что ты лишь притворствуешь и лицемерничаешь, а ночью умираешь от боли, от омерзения от бездействия по отношению к самому себе. Ты жалок. И самое горькое, что ты сам этого не понимаешь.
Она пристально смотрела в его глаза, долго и тщательно ища отклик на свои слова. А он же стоял и боролся, боролся с порывом обнять и высказать всю боль. Боль от собственного отчуждения. Она смотрела не туда, чтобы заметить, как дрогнули его руки. Впервые за всю жизнь. И дрогнули не на смертных пытках, а от ее слов, которые ранили намного глубже, чем сотни наточенных до блеска ножей. Он злился, злился сам на себя от того, что она посмела такое ему такое сказать, а он позволил, понял, осознал и полностью согласился с ее словами. Злился из-за того, что она так быстро его поняла, нарушив всю его конспирацию, но прежде всего, от самого себя. Ведь чаще всего мы прячем все именно от самих себя, а не от других людей, он злился, что она жалеет его, злился из-за того, что это правда, злился из-за того, что позволяет ей такое говорить, злился что эти слова задели. Злился из-за того, что сейчас он стоит и прячет эмоции, вызванные этими словами. Он злился. Сам на себя. Но вслух лишь произнес:
— Ляг спать, ты сама не понимаешь, что говоришь, это действие антибиотиков. — в первые в жизни ему так трудно дались слова. Слова, о которых он потом будет жалеть. Она лишь покачала головой, медленно отстраняясь.
— Ты сам знаешь, что это правда, — пробормотала она опуская взгляд в пол. — жаль лишь то, что ты лжешь, и лжёшь не мне, а сам себе. Это ужасно, Дениел. — она вновь подняла глаза, смотря в его расширенные зрачки.
Дверь резко открылась, впуская девушку. Блондинка огляделась вокруг, а затем тряхнув своими волосами подошла ближе. Ее появление окончательно разрушило и так уже не уютную обстановку. Элисс перевела взгляд на Алексу. Та вздернула безупречную бровь. Девушка значительно выделялась из общей атмосферы напряженности и задумчивости, она была похожа на ангела, готового спасти мир, так невинно и спокойна она казалась. Но присмотревшись, можно было понять, насколько она опасна, вы бы не заметили в ней черту жестокости, безупречно плавные и на первый взгляд безопасные жесты, не имеющие никаких подтекстов. Но заглянув в ее глаза, можно увидеть злость, агрессивность и недоумение. Она не демонстрировала этого, предпочитая скрывать, а в любой подходящий момент, воспользоваться эффектом неожиданности, как тайным оружием, и нанести смертоносный удар, хорошо натренированного война. Кому-то кажется это лицемерием, но она же воспринимала это как свой секрет, свою тайну. И тайной это было опасная, острая, убийственная мощь. Мощь война, о которой никто, никогда не узнает, свои секреты она умела хранить. Переведя свой взгляд на глаза Элисс, блондинка, совершенно не соответствующая образу обладательниц этого цвета волос, выпрямилась, сверкая во мраке карими глазами. Глазами, обещающими муку, если сейчас сделают, что-то без ее ведома.
— Почему ты не в кровати? — холодно уточнила Алекса. Но, осмотрев стоящего рядом Дениела приподняла бровь. — А ты что здесь делаешь? Я ясно сказала не приходить сюда. — в тоненьком, певучем голоске прозвучала сталь, обдав Элисс холодом и заставив замереть.
