Три – молодой человек быстро закрыл деревянной пробкой наполненную бутыль и, наскоро обтерев её платком, бережно положил её в свою походную сумку.
– Прости, – сказал он болоту, которое недовольно пускало пузыри и пыталось схватить похитителя своих недр за ногу. – Ты даже не представляешь, с кем нами придётся сразиться! А твоя вода может пригодиться в войне. Будь настороже! Пока меня тут не будет, остаёшься за главного.
Болото заметно успокоилось и, горделиво выпустив наружу добрую сотню пузырей, стихло. Рю печально улыбнулся и забрался на лошадь, которая с опаской поглядывала на мутную зеленоватую жижу, которая окружала их со всех сторон и явно не могла дождаться, когда же они уедут. Молодой воин в последний раз взглянул на безлюдные улицы Турьего Рога, что за несколько лет стал ему работой и домом, и осторожно дёрнул за поводья. Проваливаясь в сырую и вязкую болотистую землю, лошадь обрадовано затрусила вперёд и тут же покрылась тёплой испариной.
«Когда-нибудь в этих краях выглянет солнце», – подумал Рю, направляя лошадь по узкой, неустойчивой тропе, поросшей болотными травами. – «И, наконец, подсушит эту несчастную землю…я верю в это! Слышите меня, господин Гераридея?!..».
Вездесущий туман, – неизменный спутник болот и вечной влаги, – заклубился по сырой земле и, помедлив, решительно двинулся за молодым воином и его лошадью, заметая за ними следы. Покорно заглянув в миндалевидные, похожие на морские ракушки глаза Рю, туман ободряюще коснулся его бледной щеки и опустился на напряжённые плечи. Помимо подкупающей доброты и кристальной честности, в глазах воина с восточных земель плескалась небывалая решимость и жажда битвы за мир на магических землях.
16 апреля, 2014 год, деревня амазонок
В маленьком нетопленом доме на окраине деревни царил полумрак и напряжённая тишина. Молчала грубо сколоченная и потемневшая от времени деревянная мебель, молчали на полу и стенах тканые ковры с замысловатым узором – треугольники и круги цветными гирляндами и бусами переплетались между собой и с каждым годом становились бесцветнее и бледнее. В единственной комнате с маленькими, похожими на бойницы окнами, стоял стол без скатерти, на котором темнел давно нечищеный, колченогий и остывший чайник, а вокруг восседали трое рослых женщин в меховых жилетах и с арбалетами за широкими спинами. Их нисколько не смущала бытовая неустроенность дома, ни холод нетопленой печи – в любом другом доме в Амазонии было то же самое. Суровых воинственных женщин волновало лишь то, что на окраине деревни остывали и покрывались кровавой коркой отрубленные головы вторженцев, и их деревне на данный момент пока никто и ничто не угрожает.
Рядом с холодной печью в углу комнаты возвышалась деревянная кровать с продавленной периной. На ней, укрывшись до подбородка лоскутным одеялом и обложившись подушками, лежала тщедушная старуха и медленно переводила взор своих подслеповатых глаз с одного женского лица на другое. Амазонки отбили атаку невесть откуда взявшихся магов и, озадачившись их пустыми, ничего не выражающими глазами, отправились к бабке Иванне – самой старой жительнице их поселения, – ей в последнее время нездоровилось, и она предпочитала оставаться в постели. Влада Палмер усилила охрану на границах деревни и, позвав с собой своих незаменимых помощниц, открыла покосившуюся дверь знакомого старого дома.
– Он стоит за окном! Эрика, посмотри!
Внезапный крик старухи прервал затянувшееся молчание в доме. Как по команде, амазонки повернулись к маленькому, узкому окошку, на котором висела серая тряпица с рваным краем.
– Да нет там никого, – вспылила Эрика, но, поймав предупреждающий взгляд предводительницы, встала из–за стола и, резко отдёрнув занавеску в сторону, выглянула в окно. Стоявшие у дома амазонки недоумённо посмотрели на неё. – Я же говорила…
Уставившись в одну точку на тканом ковре, бабка Иванна обхватила себя руками и тихо запричитала:
– Беда, беда не за горами…вот он, уже здесь, на пороге стоит…Эрика, погляди!
Недовольно фыркнув, амазонка с грохотом отставила в сторону стул и, в два шага добравшись до входной двери, рывком открыла её.
Никого.
Кивнув заметно встревоженным стражницам, она нарочито громко захлопнула дверь. В доме дружно зазвенели оконные рамы, а чайник подпрыгнул на месте, выплюнув на дощатую столешницу лужицу кипячёной воды с мутной накипью. Старуха же молчаливым кивком указала на печную заслонку и тут же приказала раздражённой Эрике открыть её.
– Как ты меня достала! – не успевшая дойти до своего стула разъярённая амазонка схватила видавшую виды кочергу и снесла ею печную заслонку, – та с жалобным звоном покатилась по некрашеному серому полу, выпустив на волю столп сажи и пепла. – Вот, смотри! Довольна?!
Сажа медленно осела на дощатый пол. Эрика опустила кочергу и, прищурившись, различила на грязных половицах выведенные замысловатым почерком слова:
«Светлый праздник – начало тьмы».
Будто смирившись, бабка Иванна заметно успокоилась и задремала на своих высоких подушках. Растрёпанные седые волосы редкой паутиной оплели несвежие наволочки, прикрыв узкое лицо старухи, её впалые щёки и тёмные круги под глазами.
– Праздник? – Влада Палмер задумчиво провела рукой по своим зачёсанным назад волосам. – Мы в своё время даже победу над Даркестом не праздновали, о каком празднике идёт речь?
– В ближайшее время в измерении никаких праздников не будет, – подала голос самая начитанная амазонка Аклеа и, немного подумав, вытащила из–за пазухи мехового жилета смятый пригласительный свиток. – Думаю, рождение воина–полукровки не в счёт?
– Опять эта Госсамер! – вновь вскипела Эрика и, схватив у входной двери потрёпанную метлу, принялась яростно мести сажу и пепел к сломанной печной заслонке. – Тоже мне праздник! – метла замерла в её сильных руках, и амазонка резко обернулась к подругам. – А не с её ли дня рождения это всё и началось?
– Теперь уже неважно, – Влада Палмер встала из–за стола и направилась к выходу. – Главное теперь – защита нашей деревни.
– Влада, стой, – притихшая было бабка Иванна зашевелилась под одеялом и неожиданно резво откинула его лоскутный край в сторону. Босые, перевитые вздутыми венами ноги опустились на холодный дощатый пол.
– Куда же вы, бабушка? Простудитесь, – Аклеа опустилась на колени и закутала ноги старейшины шалью.
– На магических землях больше нет богов, – глухо проговорила Иванна. – Нам не на кого надеяться и неоткуда ждать помощи…
– Будто от твоих богов была помощь, когда гибли наши матери и сёстры! – разозлилась Эрика и, увернувшись от крепко сжатого кулака Влады, отбежала в сторону. – Где тогда были твои боги?!
– Эрика, да заткнись ты уже!
В воцарившейся тишине была слышна тяжёлая поступь и негромкие разговоры стражниц, тиканье часов и вкрадчивый шёпот в печной трубе и углах дома. Будто не слыша богохульственных речей дерзкой амазонки, бабка Иванна посмотрела на трёх женщин из своей родной деревни и проговорила, стараясь говорить громче, чтобы её слышали все: и властная предводительница Влада, и смышлёная Аклеа, и вспыльчивая, но добрая Эрика. И тот, кто притаился в печной трубе и напряжённо вслушивался в их разговор.
– Разгадка таится в проклятом договоре прошлых лет…договоре между чёрным магом и тем, чьё имя более полувека не произносила ни одна душа. Ах, как же это было давно! Влада!
– Что?
– Оставь деревню и немедленно поезжай в Варну…
– Но как же!
– Не перебивай.
Влада Палмер стиснула зубы и замолчала. Старуха вздохнула и прикрыла свои слезящиеся глаза морщинистой ладонью, на которой синели вздутые вены и темнели коричневые пигментные пятна.
– Того, с кем вам придётся сразиться, не возьмут ни меч, ни стрелы, ни грубая сила. Да что там говорить – и арбалеты ваши не помогут! Он абсолютное и бессмертное зло, способное подчинить себе всё живое и мёртвое, только чтобы добиться своего…
– И как же его уничтожить? – Эрика скрестила руки на груди, чтобы никто не заметил, как у неё дрожат пальцы.
– Никак. Остаётся лишь один способ: запечатать гада в сосуд с помощью сильнейшей чёрной магии…
– Значит, необходим магический обряд, – пробормотала Аклеа, по-прежнему сидя у ног старейшины.
– Кто же он? – спросила Влада Палмер.
– Бог разрушения, – прошептала старуха, не отводя руки от своего лица. – Его зовут…Мунганд.
Амазонки переглянулись. Ни в богов, ни в какие–то неведомые сущности они никогда не верили и всегда полагались на свои собственные силы, будь то война или мирное время. Так что же бабка Иванна так боится? Они никогда не видели свою старейшину такой перепуганной жалкой старухой.
– И какова его цель, этого Мунганда? – наконец, спросила Влада Палмер, прервав затянувшееся молчание.
– Уничтожить предмет договора – рождённое в год грехопадения дитя.
Не сговариваясь, амазонки взглянули на небрежно смятый свиток с красной печатью клана Госсамер, который витиеватым почерком приглашал их на празднование двадцатидвухлетия долгожданной наследницы их клана, рождённой в год, переломный для магического измерения и внешнего мира людей.
16 апреля, 2014 год, внешний мир, город Н-ск
– Здравствуйте…да, это Лена. Не пришёл? Извините…ничего, ничего. Если что, дайте мне знать, пожалуйста. Да, да…до свидания.
Дождавшись мерных равнодушных гудков, девушка опустила телефонную трубку на жалобно звякнувший аппарат. Судорожно всхлипнув, она спрятала в ладонях опухшее от слёз лицо и медленно опустилась на стул. О, как же она это ненавидит! Сбившись со счёта, звонить его родителям, чтобы в очередной раз услышать шелестящий голос его матери: «Нет, не пришёл». До ночи бродить по окрестностям того злосчастного клуба, пока обманчивая апрельская погода не погонит домой её – влюблённую в бывшего одногруппника девушку, которая после очередных неудачных и бессмысленных поисков полночи будет рыдать в подушку и мысленно казнить себя за то, что в тот вечер напилась до беспамятства и не помнит, куда направился Артур Келлер.
После празднования дня рождения она взяла на работе отгул и сутки провалялась в постели, борясь с тошнотой и головной болью. С трудом продрав глаза, Коробова Лена по привычке открыла сайт городских новостей и едва не свалилась со своего продавленного дивана, в одно мгновение позабыв обо всём на свете: после празднования своего дня рождения Артур бесследно исчез. На парковке возле загородного клуба остался его автомобиль, а неподалёку в лесу – связка ключей.
И всё.
Сам парень будто провалился под землю.
«Я т–тебя ненавижу…ненавижу!».
Ленка вытерла лицо подолом домашнего платья и, ободряюще хлопнув себя по коленям, решительно встала со стула. Некогда сидеть и страдать, когда нужно действовать! Сегодня у неё выходной день, а это значит, что оставшуюся половину дня нужно посвятить поискам Артура. Тёплые брюки, свитер с высоким горлом и дутый пуховик розового цвета, – Лена взглянула в зеркало на свою расплывшуюся с годами фигуру и. поспешно отвернувшись, принялась с оханьем и кряхтением натягивать ботинки. Нет, не так она представляла себе жизнь после окончания института! Имея посредственные знания, средненький диплом, ничем не примечательную внешность и полное отсутствие каких–либо навыков, она смогла устроиться лишь на работу в доставку суши, и вот уже который год как робот твердит одни и те же заученные фразы и знает наизусть адреса и предпочтения постоянных клиентов.
– Вам соевый соус какой: фирменный или солёный? – пробормотала девушка и, вздохнув, выкатилась на лестничную площадку, придерживая за спиной рюкзак с термосом горячего чая. Кто знает, сколько времени понадобится ей на то, чтобы найти хоть какие–нибудь следы Артура?
На оживлённых улицах города толпились люди и, задевая друг друга локтями, спешили по своим послеобеденным делам. Явственно пахло ванилином и сладкой сдобой: в воскресенье наступал светлый праздник Пасхи, и полки супермаркетов уже с понедельника ломились от куличей и прочей пасхальной выпечки с цукатами, изюмом и поджаренным грецким орехом… Сглотнув слюну, Ленка прыгнула в отъезжающий автобус и, нащупав в кармане пуховика несколько монет, судорожно вздохнула: в пятницу дадут зарплату, и вот тогда она купит себе самый большой и вкусный кулич…а то и два.
Еда заменила ей всё, к чему она стремилась всю свою жизнь и так не смогла достигнуть: крепкую семью, высокооплачиваемую работу и любовь человека, который во время учёбы в институте в отличие от остальных никогда над ней не смеялся и всячески помогал. Но теперь не стало и его, и девушка поглощала пищу, не различая вкуса и будто бы не замечая, как её некогда сбитая фигура постепенно превращается во что–то бесформенное, а невесть откуда взявшаяся одышка не позволяет ей, как раньше, одним махом взлетать на четвёртый этаж своего дома.
Вот и знакомая, переливающаяся разноцветными огнями вывеска загородного клуба, где в тот злосчастный вечер Артур Келлер отмечал свой день рождения. Ленка выбралась из полупустого автобуса и тут же поёжилась от пронизывающего до костей ветра. Похлопывая себя по плечам и озираясь по сторонам, девушка перебежала дорогу и, обогнув парковку, с которой увозили автомобиль Артура, добралась до местной лесополосы, куда, судя по всему, и направился пропавший парень.
Деревья, деревья, деревья…ничего, кроме бесконечных деревьев. В их раскидистых голых ветвях прятались сизые сумерки и с подозрением поглядывали на маленькую полную фигурку в ярко–розовом пуховике – та деловито заглядывала под каждый кустарник и, что–то бормоча себе под нос, дотрагивалась до шершавых стволов вековых сосен и дубов. Ленка добралась до реки и, засмотревшись на её чёрную продолговатую полынью, почувствовала, что ещё немного и она зарыдает в голос. Бесполезно. Всё бесполезно. Артура не вернуть. Возможно, он упал во вскрывшуюся после зимы реку и ушёл на дно, а та, как правило, никогда не возвращала утопленников на берег, прибивая их тела к неровному каменистому дну, где их объедали рыбы и речные раки. Возможно, его заманила в лес и убила орудующая в округе банда головорезов, позарившись на его дорогостоящую одежду, часы и телефон, а тело увезли или закопали в землю. Слёзы градом покатились по Ленкиным круглым щекам, падая на ворот свитера и неприятно охлаждая её трясущийся подбородок. Горло будто сдавили в тисках, и девушка заплакала, не вытирая слёз и позволяя им заливать пуховик, колючий шарф и землю под её ногами. С неба сорвались редкие хлопья снега, и пустившись в пляс между деревьев, в одно мгновение покрыли грязную, оттаявшую землю белым покрывалом не собирающейся отступать зимы. Холод наступающей ночи и громкий зов опустевшего желудка привели в чувство постепенно успокоившуюся Ленку, и она, высморкавшись в несвежий носовой платок, медленно побрела на автобусную остановку.
В тусклом свете уличного фонаря она не сразу заметила компанию из трёх подвыпивших горожан неопределённого возраста и неопределённого рода занятий – таких в Н–ске проживала треть от всего населения и, в основном на окраинах города. Ленка спряталась за автобусной остановкой и сжала в кармане пуховика последнюю горсть мелочи на дорогу. Вот бы её никто не заметил! Несмотря на свой острый язык и смелость, девушка старалась не связываться с подобными людьми, мысленно перебирая в голове криминальную хронику за последнюю неделю. Мало ли что может случиться…
– Прости, – сказал он болоту, которое недовольно пускало пузыри и пыталось схватить похитителя своих недр за ногу. – Ты даже не представляешь, с кем нами придётся сразиться! А твоя вода может пригодиться в войне. Будь настороже! Пока меня тут не будет, остаёшься за главного.
Болото заметно успокоилось и, горделиво выпустив наружу добрую сотню пузырей, стихло. Рю печально улыбнулся и забрался на лошадь, которая с опаской поглядывала на мутную зеленоватую жижу, которая окружала их со всех сторон и явно не могла дождаться, когда же они уедут. Молодой воин в последний раз взглянул на безлюдные улицы Турьего Рога, что за несколько лет стал ему работой и домом, и осторожно дёрнул за поводья. Проваливаясь в сырую и вязкую болотистую землю, лошадь обрадовано затрусила вперёд и тут же покрылась тёплой испариной.
«Когда-нибудь в этих краях выглянет солнце», – подумал Рю, направляя лошадь по узкой, неустойчивой тропе, поросшей болотными травами. – «И, наконец, подсушит эту несчастную землю…я верю в это! Слышите меня, господин Гераридея?!..».
Вездесущий туман, – неизменный спутник болот и вечной влаги, – заклубился по сырой земле и, помедлив, решительно двинулся за молодым воином и его лошадью, заметая за ними следы. Покорно заглянув в миндалевидные, похожие на морские ракушки глаза Рю, туман ободряюще коснулся его бледной щеки и опустился на напряжённые плечи. Помимо подкупающей доброты и кристальной честности, в глазах воина с восточных земель плескалась небывалая решимость и жажда битвы за мир на магических землях.
16 апреля, 2014 год, деревня амазонок
В маленьком нетопленом доме на окраине деревни царил полумрак и напряжённая тишина. Молчала грубо сколоченная и потемневшая от времени деревянная мебель, молчали на полу и стенах тканые ковры с замысловатым узором – треугольники и круги цветными гирляндами и бусами переплетались между собой и с каждым годом становились бесцветнее и бледнее. В единственной комнате с маленькими, похожими на бойницы окнами, стоял стол без скатерти, на котором темнел давно нечищеный, колченогий и остывший чайник, а вокруг восседали трое рослых женщин в меховых жилетах и с арбалетами за широкими спинами. Их нисколько не смущала бытовая неустроенность дома, ни холод нетопленой печи – в любом другом доме в Амазонии было то же самое. Суровых воинственных женщин волновало лишь то, что на окраине деревни остывали и покрывались кровавой коркой отрубленные головы вторженцев, и их деревне на данный момент пока никто и ничто не угрожает.
Рядом с холодной печью в углу комнаты возвышалась деревянная кровать с продавленной периной. На ней, укрывшись до подбородка лоскутным одеялом и обложившись подушками, лежала тщедушная старуха и медленно переводила взор своих подслеповатых глаз с одного женского лица на другое. Амазонки отбили атаку невесть откуда взявшихся магов и, озадачившись их пустыми, ничего не выражающими глазами, отправились к бабке Иванне – самой старой жительнице их поселения, – ей в последнее время нездоровилось, и она предпочитала оставаться в постели. Влада Палмер усилила охрану на границах деревни и, позвав с собой своих незаменимых помощниц, открыла покосившуюся дверь знакомого старого дома.
– Он стоит за окном! Эрика, посмотри!
Внезапный крик старухи прервал затянувшееся молчание в доме. Как по команде, амазонки повернулись к маленькому, узкому окошку, на котором висела серая тряпица с рваным краем.
– Да нет там никого, – вспылила Эрика, но, поймав предупреждающий взгляд предводительницы, встала из–за стола и, резко отдёрнув занавеску в сторону, выглянула в окно. Стоявшие у дома амазонки недоумённо посмотрели на неё. – Я же говорила…
Уставившись в одну точку на тканом ковре, бабка Иванна обхватила себя руками и тихо запричитала:
– Беда, беда не за горами…вот он, уже здесь, на пороге стоит…Эрика, погляди!
Недовольно фыркнув, амазонка с грохотом отставила в сторону стул и, в два шага добравшись до входной двери, рывком открыла её.
Никого.
Кивнув заметно встревоженным стражницам, она нарочито громко захлопнула дверь. В доме дружно зазвенели оконные рамы, а чайник подпрыгнул на месте, выплюнув на дощатую столешницу лужицу кипячёной воды с мутной накипью. Старуха же молчаливым кивком указала на печную заслонку и тут же приказала раздражённой Эрике открыть её.
– Как ты меня достала! – не успевшая дойти до своего стула разъярённая амазонка схватила видавшую виды кочергу и снесла ею печную заслонку, – та с жалобным звоном покатилась по некрашеному серому полу, выпустив на волю столп сажи и пепла. – Вот, смотри! Довольна?!
Сажа медленно осела на дощатый пол. Эрика опустила кочергу и, прищурившись, различила на грязных половицах выведенные замысловатым почерком слова:
«Светлый праздник – начало тьмы».
Будто смирившись, бабка Иванна заметно успокоилась и задремала на своих высоких подушках. Растрёпанные седые волосы редкой паутиной оплели несвежие наволочки, прикрыв узкое лицо старухи, её впалые щёки и тёмные круги под глазами.
– Праздник? – Влада Палмер задумчиво провела рукой по своим зачёсанным назад волосам. – Мы в своё время даже победу над Даркестом не праздновали, о каком празднике идёт речь?
– В ближайшее время в измерении никаких праздников не будет, – подала голос самая начитанная амазонка Аклеа и, немного подумав, вытащила из–за пазухи мехового жилета смятый пригласительный свиток. – Думаю, рождение воина–полукровки не в счёт?
– Опять эта Госсамер! – вновь вскипела Эрика и, схватив у входной двери потрёпанную метлу, принялась яростно мести сажу и пепел к сломанной печной заслонке. – Тоже мне праздник! – метла замерла в её сильных руках, и амазонка резко обернулась к подругам. – А не с её ли дня рождения это всё и началось?
– Теперь уже неважно, – Влада Палмер встала из–за стола и направилась к выходу. – Главное теперь – защита нашей деревни.
– Влада, стой, – притихшая было бабка Иванна зашевелилась под одеялом и неожиданно резво откинула его лоскутный край в сторону. Босые, перевитые вздутыми венами ноги опустились на холодный дощатый пол.
– Куда же вы, бабушка? Простудитесь, – Аклеа опустилась на колени и закутала ноги старейшины шалью.
– На магических землях больше нет богов, – глухо проговорила Иванна. – Нам не на кого надеяться и неоткуда ждать помощи…
– Будто от твоих богов была помощь, когда гибли наши матери и сёстры! – разозлилась Эрика и, увернувшись от крепко сжатого кулака Влады, отбежала в сторону. – Где тогда были твои боги?!
– Эрика, да заткнись ты уже!
В воцарившейся тишине была слышна тяжёлая поступь и негромкие разговоры стражниц, тиканье часов и вкрадчивый шёпот в печной трубе и углах дома. Будто не слыша богохульственных речей дерзкой амазонки, бабка Иванна посмотрела на трёх женщин из своей родной деревни и проговорила, стараясь говорить громче, чтобы её слышали все: и властная предводительница Влада, и смышлёная Аклеа, и вспыльчивая, но добрая Эрика. И тот, кто притаился в печной трубе и напряжённо вслушивался в их разговор.
– Разгадка таится в проклятом договоре прошлых лет…договоре между чёрным магом и тем, чьё имя более полувека не произносила ни одна душа. Ах, как же это было давно! Влада!
– Что?
– Оставь деревню и немедленно поезжай в Варну…
– Но как же!
– Не перебивай.
Влада Палмер стиснула зубы и замолчала. Старуха вздохнула и прикрыла свои слезящиеся глаза морщинистой ладонью, на которой синели вздутые вены и темнели коричневые пигментные пятна.
– Того, с кем вам придётся сразиться, не возьмут ни меч, ни стрелы, ни грубая сила. Да что там говорить – и арбалеты ваши не помогут! Он абсолютное и бессмертное зло, способное подчинить себе всё живое и мёртвое, только чтобы добиться своего…
– И как же его уничтожить? – Эрика скрестила руки на груди, чтобы никто не заметил, как у неё дрожат пальцы.
– Никак. Остаётся лишь один способ: запечатать гада в сосуд с помощью сильнейшей чёрной магии…
– Значит, необходим магический обряд, – пробормотала Аклеа, по-прежнему сидя у ног старейшины.
– Кто же он? – спросила Влада Палмер.
– Бог разрушения, – прошептала старуха, не отводя руки от своего лица. – Его зовут…Мунганд.
Амазонки переглянулись. Ни в богов, ни в какие–то неведомые сущности они никогда не верили и всегда полагались на свои собственные силы, будь то война или мирное время. Так что же бабка Иванна так боится? Они никогда не видели свою старейшину такой перепуганной жалкой старухой.
– И какова его цель, этого Мунганда? – наконец, спросила Влада Палмер, прервав затянувшееся молчание.
– Уничтожить предмет договора – рождённое в год грехопадения дитя.
Не сговариваясь, амазонки взглянули на небрежно смятый свиток с красной печатью клана Госсамер, который витиеватым почерком приглашал их на празднование двадцатидвухлетия долгожданной наследницы их клана, рождённой в год, переломный для магического измерения и внешнего мира людей.
16 апреля, 2014 год, внешний мир, город Н-ск
– Здравствуйте…да, это Лена. Не пришёл? Извините…ничего, ничего. Если что, дайте мне знать, пожалуйста. Да, да…до свидания.
Дождавшись мерных равнодушных гудков, девушка опустила телефонную трубку на жалобно звякнувший аппарат. Судорожно всхлипнув, она спрятала в ладонях опухшее от слёз лицо и медленно опустилась на стул. О, как же она это ненавидит! Сбившись со счёта, звонить его родителям, чтобы в очередной раз услышать шелестящий голос его матери: «Нет, не пришёл». До ночи бродить по окрестностям того злосчастного клуба, пока обманчивая апрельская погода не погонит домой её – влюблённую в бывшего одногруппника девушку, которая после очередных неудачных и бессмысленных поисков полночи будет рыдать в подушку и мысленно казнить себя за то, что в тот вечер напилась до беспамятства и не помнит, куда направился Артур Келлер.
После празднования дня рождения она взяла на работе отгул и сутки провалялась в постели, борясь с тошнотой и головной болью. С трудом продрав глаза, Коробова Лена по привычке открыла сайт городских новостей и едва не свалилась со своего продавленного дивана, в одно мгновение позабыв обо всём на свете: после празднования своего дня рождения Артур бесследно исчез. На парковке возле загородного клуба остался его автомобиль, а неподалёку в лесу – связка ключей.
И всё.
Сам парень будто провалился под землю.
«Я т–тебя ненавижу…ненавижу!».
Ленка вытерла лицо подолом домашнего платья и, ободряюще хлопнув себя по коленям, решительно встала со стула. Некогда сидеть и страдать, когда нужно действовать! Сегодня у неё выходной день, а это значит, что оставшуюся половину дня нужно посвятить поискам Артура. Тёплые брюки, свитер с высоким горлом и дутый пуховик розового цвета, – Лена взглянула в зеркало на свою расплывшуюся с годами фигуру и. поспешно отвернувшись, принялась с оханьем и кряхтением натягивать ботинки. Нет, не так она представляла себе жизнь после окончания института! Имея посредственные знания, средненький диплом, ничем не примечательную внешность и полное отсутствие каких–либо навыков, она смогла устроиться лишь на работу в доставку суши, и вот уже который год как робот твердит одни и те же заученные фразы и знает наизусть адреса и предпочтения постоянных клиентов.
– Вам соевый соус какой: фирменный или солёный? – пробормотала девушка и, вздохнув, выкатилась на лестничную площадку, придерживая за спиной рюкзак с термосом горячего чая. Кто знает, сколько времени понадобится ей на то, чтобы найти хоть какие–нибудь следы Артура?
На оживлённых улицах города толпились люди и, задевая друг друга локтями, спешили по своим послеобеденным делам. Явственно пахло ванилином и сладкой сдобой: в воскресенье наступал светлый праздник Пасхи, и полки супермаркетов уже с понедельника ломились от куличей и прочей пасхальной выпечки с цукатами, изюмом и поджаренным грецким орехом… Сглотнув слюну, Ленка прыгнула в отъезжающий автобус и, нащупав в кармане пуховика несколько монет, судорожно вздохнула: в пятницу дадут зарплату, и вот тогда она купит себе самый большой и вкусный кулич…а то и два.
Еда заменила ей всё, к чему она стремилась всю свою жизнь и так не смогла достигнуть: крепкую семью, высокооплачиваемую работу и любовь человека, который во время учёбы в институте в отличие от остальных никогда над ней не смеялся и всячески помогал. Но теперь не стало и его, и девушка поглощала пищу, не различая вкуса и будто бы не замечая, как её некогда сбитая фигура постепенно превращается во что–то бесформенное, а невесть откуда взявшаяся одышка не позволяет ей, как раньше, одним махом взлетать на четвёртый этаж своего дома.
Вот и знакомая, переливающаяся разноцветными огнями вывеска загородного клуба, где в тот злосчастный вечер Артур Келлер отмечал свой день рождения. Ленка выбралась из полупустого автобуса и тут же поёжилась от пронизывающего до костей ветра. Похлопывая себя по плечам и озираясь по сторонам, девушка перебежала дорогу и, обогнув парковку, с которой увозили автомобиль Артура, добралась до местной лесополосы, куда, судя по всему, и направился пропавший парень.
Деревья, деревья, деревья…ничего, кроме бесконечных деревьев. В их раскидистых голых ветвях прятались сизые сумерки и с подозрением поглядывали на маленькую полную фигурку в ярко–розовом пуховике – та деловито заглядывала под каждый кустарник и, что–то бормоча себе под нос, дотрагивалась до шершавых стволов вековых сосен и дубов. Ленка добралась до реки и, засмотревшись на её чёрную продолговатую полынью, почувствовала, что ещё немного и она зарыдает в голос. Бесполезно. Всё бесполезно. Артура не вернуть. Возможно, он упал во вскрывшуюся после зимы реку и ушёл на дно, а та, как правило, никогда не возвращала утопленников на берег, прибивая их тела к неровному каменистому дну, где их объедали рыбы и речные раки. Возможно, его заманила в лес и убила орудующая в округе банда головорезов, позарившись на его дорогостоящую одежду, часы и телефон, а тело увезли или закопали в землю. Слёзы градом покатились по Ленкиным круглым щекам, падая на ворот свитера и неприятно охлаждая её трясущийся подбородок. Горло будто сдавили в тисках, и девушка заплакала, не вытирая слёз и позволяя им заливать пуховик, колючий шарф и землю под её ногами. С неба сорвались редкие хлопья снега, и пустившись в пляс между деревьев, в одно мгновение покрыли грязную, оттаявшую землю белым покрывалом не собирающейся отступать зимы. Холод наступающей ночи и громкий зов опустевшего желудка привели в чувство постепенно успокоившуюся Ленку, и она, высморкавшись в несвежий носовой платок, медленно побрела на автобусную остановку.
В тусклом свете уличного фонаря она не сразу заметила компанию из трёх подвыпивших горожан неопределённого возраста и неопределённого рода занятий – таких в Н–ске проживала треть от всего населения и, в основном на окраинах города. Ленка спряталась за автобусной остановкой и сжала в кармане пуховика последнюю горсть мелочи на дорогу. Вот бы её никто не заметил! Несмотря на свой острый язык и смелость, девушка старалась не связываться с подобными людьми, мысленно перебирая в голове криминальную хронику за последнюю неделю. Мало ли что может случиться…
