— Мы знаем друг друга уже довольно давно. Все эти годы он поддерживал меня, помогал, давал надежду. Я не просто его люблю. Я считаю его своим единственным другом.
И опять я промолчала, хотя, не буду скрывать очевидное, так и тянуло вступить в спор.
Впрочем, кто я такая, чтобы судить Летисию? У меня за плечами остался ну очень несчастливый брак. Возможно, именно из-за этого я предпочитаю не доверять теперь никому.
«Даже Джестеру?» — насмешливо шепнул внутренний голос.
Особенно Джестеру. Да, я влюбилась в него. Однако разум-то у меня после этого не отшибло. И я прекрасно понимаю, что Джестер ведет какую-то свою игру, при этом используя меня и мои способности.
— Если это действительно так, если вы любите друг друга — то я рада за вас, — кисло протянула я, заметив, что Летисия ждет от меня какой-то реакции на свое признание. — Но ты не ответила мне, как собираешься выпутываться из этой ситуации. Разводов в этом мире нет. Джестер чужого ребенка не примет. Словом, куда ни кинь — всюду клин.
— Потому мне и нужна твоя помощь. — Летисия всплеснула руками. — Если ты согласишься следовать нашему плану, то все закончится наилучшим образом для всех. Ты останешься с Джестером, а я обрету свободу с любимым человеком.
— Да я не против такого расклада, — недоверчиво буркнула я. — Давай. Выкладывай свой план.
Летисия опять посмотрела на Лию, и та сделала шаг вперед, подойдя ближе.
— Лариса, Этан Гург знает, что Тереза Теоль на самом деле не погибла, а была забрана Джестером в его дом, — спокойно сообщила мне ходящая между мирами. — А так же в курсе, что ты — самозванка из другого мира, занявшая ее тело. Кроме того, он в курсе и твоего темного дара. Ну, то есть, не твоего, а Терезы, но в данном случае это не имеет значения.
Я воззрилась на Лию со священным трепетом и ужасом, отказываясь поверить услышанному.
О небо! Но это же значит, что…
— Мне конец, — сдавленно пробормотала я. — Лия, за что же ты меня так невзлюбила-то? Учти, на костре я буду очень долго и громко кричать проклятья в твой адрес.
— Не будешь. — Лия покачала головой и язвительно добавила. — Вообще-то, темным ведьмам перед казнью принято вырывать язык. Именно для того, чтобы обезопасить людей от этого.
Я вскинулась было ответить ей что-нибудь резкое, но так и замерла с приоткрытым ртом.
Одна мысль о том, что я, считай, уже обречена, напугала меня до дрожи в коленях. Говоря откровенно, я никогда не считала себя трусихой или паникершей. Но и героической личностью назвать себя не могла. Я была… обычной. Из тех, кто не пройдет мимо драки, но и вмешиваться не станет, а предпочтет позвонить в полицию. Да и боли я жуть как боюсь. Поэтому я точно знаю, что на казни буду вести себя отвратительно: биться в истерике, упрашивая отпустить меня, рыдать взахлеб, молить о пощаде… И думать нечего о том, что в жарких всполохах пламени я вдруг начну обличать власти и звать народ к сопротивлению и слому вековых традиций. В общем, второй Жанны д'Арк из меня точно не получится.
А самое главное — за что мне такая участь-то? Почему я должна отвечать за чужие преступления, которые, к слову, и преступлениями-то не назовешь? Значит, настоящую Терезу Лия спасла, но чем я-то ей настолько не угодила?
— Лия, — укоризненно протянула в этот момент Летисия. — По-моему, я уже не раз говорила, что у тебя ну очень уж специфическое чувство юмора. Посмотри, Лариса уже расплакаться готова.
И в самом деле, мое разбушевавшееся воображение нарисовало мне столь отвратительную картину жестокой и несправедливой расправы, что я невольно шмыгнула носом, а глаза опасно защипало от подступивших слез.
— Не переживай, ты не будешь кричать проклятья на костре, потому как никакого костра не будет, — чуть мягче проговорила Летисия, глядя на меня со снисходительной улыбкой. — Если все пройдет так, как мы задумали, то мой отец не причинит тебе никакого вреда.
— Так что вы задумали-то? — раздраженно фыркнула я, ни капли не успокоенная словами Летисии. — Прям страсть как любопытно.
Лия и Летисия переглянулись. Последняя сделала приглашающий жест рукой, и Лия подошла ко мне еще на шаг ближе.
— Лариса, ты только не злись, — проговорила она, и я мгновенно насторожилась пуще прежнего. — Дело в том, что по нашей задумке ты должна отправиться в тюрьму.
— Очень любопытно, — пробормотала я после секундной паузы.
— Не просто в тюрьму, — подала голос Летисия. Пожала плечами и меланхолично обронила: — А в застенки инквизиции.
Так, что-то этот разговор мне окончательно разонравился. Сейчас еще окажется, что меня и пытать должны во благо общего дела.
— Но не беспокойся, ты не пострадаешь, — поторопилась успокоить меня Лия. — И волоска не упадет с твоей головы!
— Да неужели? — скептически фыркнула я. — Волоска, может быть, и не упадет. А что насчет самой головы? Как бы она с моих плеч не покатилась.
— Не покатится. — Лия широко улыбнулась. Вкрадчиво добавила: — Вообще-то, в этом мире казнят на плахе только дворян. Ни ты, ни настоящая Тереза к таковым не относятся. А вообще, любых ведьм принято сжигать. И неважно к какому сословию они принадлежат.
Я с мученическим вздохом закатила глаза к потолку. Размеренно задышала, силясь справиться с очередным всплеском раздражения.
По-моему, эта ходящая между мирами всерьез нарывается. Так и тянет отправить ее по всем хорошо известному направлению.
— Лия, — в очередной раз одернула слишком разошедшуюся девушку Летисия. Посмотрела на меня с виноватой улыбкой и сказала: — Прости. Просто мы очень нервничаем. Потому как в случае твоей неудачи смерть грозит всем нам.
Стоит ли говорить, что слова Летисии меня ни капли не успокоили. Напротив, заставили волноваться еще сильнее. Но я промолчала. Лишь выжидающе кашлянула и скрестила на груди руки.
— Наверное, ты в курсе, что Джестер до меня собирался взять в жены совсем другую девушку, — послушно продолжила Летисия. — Как ее там звали…
— Флексия, — подсказала я. — И да, я в курсе. Потому как совсем недавно имела честь разговаривать с ее духом.
— Вот как? — Летисия с явным недоверием вздернула брови. Растерянно обернулась к Лии.
— Надо же, — задумчиво проговорила та. — А у Терезы и впрямь был неплохой дар темной ведьмы. Раз уж ты сумела докричаться до Флексии в доме инквизитора.
Я промолчала, вспомнив, что идею мне подал барон Гейб. Если бы не его слова о том, что под этой крышей нашла приют еще какая-то неупокоенная душа, то мне и в голову бы не пришло устраивать ритуал. Не говорю уж о том, что и детали ритуала мне подсказал именно он.
— И много тебе рассказала Флексия? — полюбопытствовала Летисия.
— Да так, не особо, — уклончиво отозвалась я.
Если честно, эта парочка пока не заслужила моего доверия. И это еще мягко говоря. Лия без спроса выкрала меня из моего мира и втянула в такие опасные приключения, что моя жизнь без всякого преувеличения теперь висит на волоске. Ну а слова Летисии о том, что она не любит Джестера и вообще ждет ребенка от другого мужчины, — ничто без доказательств. Кто знает, что на самом деле они задумали. Быть может, собираются подставить перед Джестером и разыграть воссоединение счастливой семьи. Поэтому лучше мне пока держать язык за зубами.
Лия как-то странно усмехнулась, словно угадав мои мысли. А вот Летисия спокойно продолжила после недолгой паузы, убедившись, что я не собираюсь ничего добавлять к своим словам:
— В любом случае, ты, должно быть, в курсе, что Флексия погибла на собственной свадьбе. И я уверена в том, что именно мой отец убил ее.
Что-то в этом духе я и ожидала. Но все-таки постаралась изобразить на лице должную смесь удивления и испуга.
— Да неужели? — воскликнула в притворном изумлении. — Ты шутишь, наверное?
— Не переигрывай, Лариса, — строго одернула меня Лия, укоризненно покачав головой. — Ты об этом уже думала, не так ли?
— Я просто люблю детективы, — с сарказмом проговорила я. Заметила легкую морщинку недоумения, разрезавшую переносицу Летисии, и пояснила: — Ну… Книги такие, где описываются расследования всяческих преступлений. Чаще всего как раз убийств. В них обычно под подозрение попадают почти все герои. У каждого есть свой мотив. Ну а настоящим преступником обычно оказывается тот, на кого читатель думает в последнюю очередь.
— Жалко, что в нашем мире таких книг не пишут. — Летисия уважительно хмыкнула. Спросила с интересом: — Как ты поняла, что в убийстве Флексии виновен мой отец?
— Стопроцентной уверенности у меня не было, я лишь предположила, — мягко исправила ее я. — Кстати, сама Флексия уверена, что убил ее Джестер. Однако она обмолвилась, что перед смертью прокляла своего убийцу.
— И? — вопросительно протянула Летисия. — Все равно не понимаю. Ведь это отец Джестера погиб почти сразу после неслучившейся свадьбы. Почему ты не подумала на него?
Вот спрашивается, и что она ко мне привязалась? Почему да почему… Да потому что! Я ведь уже сказала ей, что в детективах убийца обычно тот, кто все действие вообще тихо и мирно стоит в сторонке, делая вид, будто вообще ни при делах. Родители Джестера были самым очевидным вариантом. Именно по этой причине я их и вычеркнула из списка подозреваемых. Но озвучивать это как-то нелепо и глупо.
И вообще, не нравится мне Этан Гург.
— Назовем это женской интуицией, — буркнула я. — Понятное дело, никаких доказательств у меня нет.
— И их не может быть, — проговорила Летисия. — Мой отец… Он очень предусмотрителен. Поверь, Лариса, Флексия — далеко не первая его жертва. Увы, и не последняя.
— Если доказательств нет, то откуда ты узнала об его причастности к этой смерти? — полюбопытствовала я. — Или твой отец решил чисто по-родственному поделиться с тобой? Дабы, так сказать, ты оценила его заботу о своем семейном будущем.
— Конечно, мой отец мне ничего не рассказывал. — Летисия зло фыркнула. — Лариса, мой отец — человек старой закалки. Он вообще женщин за людей не считает. Если бы ты только знала, как он относился к матери. — Летисия запнулась и вдруг опустила голову, пряча в тени влажный блеск своих глаз. А когда заговорила снова — ее голос звучал сдавленно и тихо: — Я его единственный ребенок. Дочь, что самое главное! А ему нужен был наследник. Знаешь, сколько попыток он сделал, пытаясь обзавестись сыном? Все последующие беременности у моей матери, к величайшему сожалению, заканчивались выкидышами. Каждый год по три-четыре сорвавшихся беременности. Он заставлял мать сутками напролет стоять на коленях на холодных каменных плитах храма богини жизни, замаливая несуществующие грехи. Потому как свято верил в то, что именно она виновата в этом.
Голос Летисии дрогнул и прервался. Она несколько раз сжала и разжала кулаки в бессильной ярости. А затем тяжело посмотрела на меня исподлобья.
— О, он никогда не кричал на мать, — все так же негромко проговорила она. — Все свои обвинения он выкладывал тихим голосом с якобы сочувствующей и понимающей улыбкой, при этом совершенно не стесняясь посторонних. Но, Лариса, кровь застывала в моих жилах, когда он входил в гостиную, где мы ждали его возвращения. Я видела, как бледнела моя мать. Подобно загнанному животному, она предугадывала его появление еще до того, как раздавались шаги. Просто вдруг замирала и с тихим молчаливым отчаянием глядела на дверь. Ты бы знала, каким ужасом наполнялись глаза моей матери, когда после ужина отец приказывал ей следовать за ней. Иногда после этого утром мать не выходила к завтраку, и дом наполнялся тяжелым лекарственным запахом притирок и мазей от синяков. Слуги шептались… — Опять запнулась, невидящим взором уставившись поверх моей головы.
Я смущенно переступила с ноги на ногу.
Не люблю, если честно, подобных выплесков откровенности. Сама я никогда и никому не жаловалась на неудачную семейную жизнь. Считала это каким-то… постыдным, что ли. А еще, наверное, боялась услышать в ответ сакраментальное — сама виновата, кто же тебя замуж тянул.
Наверное, поэтому мои родители до последнего не верили в мое твердое намерение развестись. Да, они знали, что у Вадима нелады с алкоголем. Однако самые отвратительные его выходки я всегда замалчивала, следуя вековой мудрости не выносить сор из избы. К тому же, стоит отдать ему должное, Вадим даже в пьяном угаре никогда не поднимал на меня руку, сохраняя хоть какое-то подобие человеческого облика.
Но мне было искренне жаль мать Летисии. Даже в моем мире вроде как победившего феминизма и всеобщего равенства женщине было очень нелегко уйти от мужа. Все друзья Вадима были уверены в том, что именно я виновата в его проблемах. Потому как не поддержала, не поняла, не боролась, не помогала, не проявила женской мудрости. Ну и вообще, как говорится, нужно быть рядом и в горести, и в радости, и в беде, и в здравии. Но я все-таки нашла в себе силы навсегда перевернуть эту неудачную страницу своей жизни. Тогда как в этом мире подобное просто невозможно.
— Однажды я подслушала разговор отца с целителем, — прошептала Летисия. — Убеленный сединами ученый муж, смущаясь и запинаясь, просил отца на некоторое время оставить супружескую постель. Он сказал, что организм матери слишком истощен от постоянных выкидышей. Необходимо дать ей отдых. Не меньше года, а то и двух. Предложил отправить ее в загородное имение. Подальше от суеты постоянных приемов. Побольше спокойного сна, прогулок на свежем воздухе. И тогда все получится. Но знаешь, что ответил отец?
Я промолчала, справедливо сочтя вопрос за риторический.
— Он так долго распинался перед целителем о воле небес, о том, что муж и жена — единая плоть, которую нельзя разъединять даже на короткое время. — Летисия грустно поджала губы. — Целитель ретировался в смущении. А еще через некоторое время отец торжественно заявил мне, что боги наконец-то снизошли до его молитв и просьб простить грешную супругу. И он уверен, что в этот-то раз все точно получится.
Летисия резко отвернулась от меня. Сцепила за спиной руки — и я увидела, как побелели ее костяшки от напряжения.
— Поначалу казалось, что он прав, — выдохнула она. — Дни складывались в недели, недели — месяцы. Мать все чаще улыбалась, бережно придерживая растущий живот. А потом… Потом началось кровотечение, которое не смогли остановить. И она умерла вместе со своим нерожденным ребенком.
Она все так же стояла ко мне спиной, поэтому я при всем желании не могла увидеть ее лица. Пауза все длилась и длилась.
— Мне жаль, — наконец, сказала я, осознав, что больше не выдержу и секунды молчания. — Очень, очень жаль!
— Да, мне тоже. — Летисия судорожно втянула в себя воздух и обернулась. Ее глаза яростно и сухо блестели, уголки рта то и дело гневно дергались вниз. Еще раз глубоко вздохнув, Летисия негромко, но с нажимом проговорила: — Я ненавижу своего отца, Лариса. Он убил мою мать так же, как убил прежде Флексию. Как убил множество и множество других женщин, единственной виной которых была непохожесть на прочих. Он — чудовище. И я сделаю все, что в моих силах, лишь бы остановить его.
Наверное, я тоже в некотором роде чудовище. Потому как я не поверила прочувственной речи Летисии. Нет, я не сомневалась, что она рассказала правду о смерти матери. Впрочем, с ее стороны было бы крайне глупо лгать мне в этом. Она ведь прекрасно понимает, что я без проблем проверю ее слова, спросив Джестера, так ли все было в действительности.
И опять я промолчала, хотя, не буду скрывать очевидное, так и тянуло вступить в спор.
Впрочем, кто я такая, чтобы судить Летисию? У меня за плечами остался ну очень несчастливый брак. Возможно, именно из-за этого я предпочитаю не доверять теперь никому.
«Даже Джестеру?» — насмешливо шепнул внутренний голос.
Особенно Джестеру. Да, я влюбилась в него. Однако разум-то у меня после этого не отшибло. И я прекрасно понимаю, что Джестер ведет какую-то свою игру, при этом используя меня и мои способности.
— Если это действительно так, если вы любите друг друга — то я рада за вас, — кисло протянула я, заметив, что Летисия ждет от меня какой-то реакции на свое признание. — Но ты не ответила мне, как собираешься выпутываться из этой ситуации. Разводов в этом мире нет. Джестер чужого ребенка не примет. Словом, куда ни кинь — всюду клин.
— Потому мне и нужна твоя помощь. — Летисия всплеснула руками. — Если ты согласишься следовать нашему плану, то все закончится наилучшим образом для всех. Ты останешься с Джестером, а я обрету свободу с любимым человеком.
— Да я не против такого расклада, — недоверчиво буркнула я. — Давай. Выкладывай свой план.
Летисия опять посмотрела на Лию, и та сделала шаг вперед, подойдя ближе.
— Лариса, Этан Гург знает, что Тереза Теоль на самом деле не погибла, а была забрана Джестером в его дом, — спокойно сообщила мне ходящая между мирами. — А так же в курсе, что ты — самозванка из другого мира, занявшая ее тело. Кроме того, он в курсе и твоего темного дара. Ну, то есть, не твоего, а Терезы, но в данном случае это не имеет значения.
Я воззрилась на Лию со священным трепетом и ужасом, отказываясь поверить услышанному.
О небо! Но это же значит, что…
— Мне конец, — сдавленно пробормотала я. — Лия, за что же ты меня так невзлюбила-то? Учти, на костре я буду очень долго и громко кричать проклятья в твой адрес.
— Не будешь. — Лия покачала головой и язвительно добавила. — Вообще-то, темным ведьмам перед казнью принято вырывать язык. Именно для того, чтобы обезопасить людей от этого.
Я вскинулась было ответить ей что-нибудь резкое, но так и замерла с приоткрытым ртом.
Одна мысль о том, что я, считай, уже обречена, напугала меня до дрожи в коленях. Говоря откровенно, я никогда не считала себя трусихой или паникершей. Но и героической личностью назвать себя не могла. Я была… обычной. Из тех, кто не пройдет мимо драки, но и вмешиваться не станет, а предпочтет позвонить в полицию. Да и боли я жуть как боюсь. Поэтому я точно знаю, что на казни буду вести себя отвратительно: биться в истерике, упрашивая отпустить меня, рыдать взахлеб, молить о пощаде… И думать нечего о том, что в жарких всполохах пламени я вдруг начну обличать власти и звать народ к сопротивлению и слому вековых традиций. В общем, второй Жанны д'Арк из меня точно не получится.
А самое главное — за что мне такая участь-то? Почему я должна отвечать за чужие преступления, которые, к слову, и преступлениями-то не назовешь? Значит, настоящую Терезу Лия спасла, но чем я-то ей настолько не угодила?
— Лия, — укоризненно протянула в этот момент Летисия. — По-моему, я уже не раз говорила, что у тебя ну очень уж специфическое чувство юмора. Посмотри, Лариса уже расплакаться готова.
И в самом деле, мое разбушевавшееся воображение нарисовало мне столь отвратительную картину жестокой и несправедливой расправы, что я невольно шмыгнула носом, а глаза опасно защипало от подступивших слез.
— Не переживай, ты не будешь кричать проклятья на костре, потому как никакого костра не будет, — чуть мягче проговорила Летисия, глядя на меня со снисходительной улыбкой. — Если все пройдет так, как мы задумали, то мой отец не причинит тебе никакого вреда.
— Так что вы задумали-то? — раздраженно фыркнула я, ни капли не успокоенная словами Летисии. — Прям страсть как любопытно.
Лия и Летисия переглянулись. Последняя сделала приглашающий жест рукой, и Лия подошла ко мне еще на шаг ближе.
— Лариса, ты только не злись, — проговорила она, и я мгновенно насторожилась пуще прежнего. — Дело в том, что по нашей задумке ты должна отправиться в тюрьму.
— Очень любопытно, — пробормотала я после секундной паузы.
— Не просто в тюрьму, — подала голос Летисия. Пожала плечами и меланхолично обронила: — А в застенки инквизиции.
Так, что-то этот разговор мне окончательно разонравился. Сейчас еще окажется, что меня и пытать должны во благо общего дела.
— Но не беспокойся, ты не пострадаешь, — поторопилась успокоить меня Лия. — И волоска не упадет с твоей головы!
— Да неужели? — скептически фыркнула я. — Волоска, может быть, и не упадет. А что насчет самой головы? Как бы она с моих плеч не покатилась.
— Не покатится. — Лия широко улыбнулась. Вкрадчиво добавила: — Вообще-то, в этом мире казнят на плахе только дворян. Ни ты, ни настоящая Тереза к таковым не относятся. А вообще, любых ведьм принято сжигать. И неважно к какому сословию они принадлежат.
Я с мученическим вздохом закатила глаза к потолку. Размеренно задышала, силясь справиться с очередным всплеском раздражения.
По-моему, эта ходящая между мирами всерьез нарывается. Так и тянет отправить ее по всем хорошо известному направлению.
— Лия, — в очередной раз одернула слишком разошедшуюся девушку Летисия. Посмотрела на меня с виноватой улыбкой и сказала: — Прости. Просто мы очень нервничаем. Потому как в случае твоей неудачи смерть грозит всем нам.
Стоит ли говорить, что слова Летисии меня ни капли не успокоили. Напротив, заставили волноваться еще сильнее. Но я промолчала. Лишь выжидающе кашлянула и скрестила на груди руки.
— Наверное, ты в курсе, что Джестер до меня собирался взять в жены совсем другую девушку, — послушно продолжила Летисия. — Как ее там звали…
— Флексия, — подсказала я. — И да, я в курсе. Потому как совсем недавно имела честь разговаривать с ее духом.
— Вот как? — Летисия с явным недоверием вздернула брови. Растерянно обернулась к Лии.
— Надо же, — задумчиво проговорила та. — А у Терезы и впрямь был неплохой дар темной ведьмы. Раз уж ты сумела докричаться до Флексии в доме инквизитора.
Я промолчала, вспомнив, что идею мне подал барон Гейб. Если бы не его слова о том, что под этой крышей нашла приют еще какая-то неупокоенная душа, то мне и в голову бы не пришло устраивать ритуал. Не говорю уж о том, что и детали ритуала мне подсказал именно он.
— И много тебе рассказала Флексия? — полюбопытствовала Летисия.
— Да так, не особо, — уклончиво отозвалась я.
Если честно, эта парочка пока не заслужила моего доверия. И это еще мягко говоря. Лия без спроса выкрала меня из моего мира и втянула в такие опасные приключения, что моя жизнь без всякого преувеличения теперь висит на волоске. Ну а слова Летисии о том, что она не любит Джестера и вообще ждет ребенка от другого мужчины, — ничто без доказательств. Кто знает, что на самом деле они задумали. Быть может, собираются подставить перед Джестером и разыграть воссоединение счастливой семьи. Поэтому лучше мне пока держать язык за зубами.
Лия как-то странно усмехнулась, словно угадав мои мысли. А вот Летисия спокойно продолжила после недолгой паузы, убедившись, что я не собираюсь ничего добавлять к своим словам:
— В любом случае, ты, должно быть, в курсе, что Флексия погибла на собственной свадьбе. И я уверена в том, что именно мой отец убил ее.
Что-то в этом духе я и ожидала. Но все-таки постаралась изобразить на лице должную смесь удивления и испуга.
— Да неужели? — воскликнула в притворном изумлении. — Ты шутишь, наверное?
— Не переигрывай, Лариса, — строго одернула меня Лия, укоризненно покачав головой. — Ты об этом уже думала, не так ли?
— Я просто люблю детективы, — с сарказмом проговорила я. Заметила легкую морщинку недоумения, разрезавшую переносицу Летисии, и пояснила: — Ну… Книги такие, где описываются расследования всяческих преступлений. Чаще всего как раз убийств. В них обычно под подозрение попадают почти все герои. У каждого есть свой мотив. Ну а настоящим преступником обычно оказывается тот, на кого читатель думает в последнюю очередь.
— Жалко, что в нашем мире таких книг не пишут. — Летисия уважительно хмыкнула. Спросила с интересом: — Как ты поняла, что в убийстве Флексии виновен мой отец?
— Стопроцентной уверенности у меня не было, я лишь предположила, — мягко исправила ее я. — Кстати, сама Флексия уверена, что убил ее Джестер. Однако она обмолвилась, что перед смертью прокляла своего убийцу.
— И? — вопросительно протянула Летисия. — Все равно не понимаю. Ведь это отец Джестера погиб почти сразу после неслучившейся свадьбы. Почему ты не подумала на него?
Вот спрашивается, и что она ко мне привязалась? Почему да почему… Да потому что! Я ведь уже сказала ей, что в детективах убийца обычно тот, кто все действие вообще тихо и мирно стоит в сторонке, делая вид, будто вообще ни при делах. Родители Джестера были самым очевидным вариантом. Именно по этой причине я их и вычеркнула из списка подозреваемых. Но озвучивать это как-то нелепо и глупо.
И вообще, не нравится мне Этан Гург.
— Назовем это женской интуицией, — буркнула я. — Понятное дело, никаких доказательств у меня нет.
— И их не может быть, — проговорила Летисия. — Мой отец… Он очень предусмотрителен. Поверь, Лариса, Флексия — далеко не первая его жертва. Увы, и не последняя.
— Если доказательств нет, то откуда ты узнала об его причастности к этой смерти? — полюбопытствовала я. — Или твой отец решил чисто по-родственному поделиться с тобой? Дабы, так сказать, ты оценила его заботу о своем семейном будущем.
— Конечно, мой отец мне ничего не рассказывал. — Летисия зло фыркнула. — Лариса, мой отец — человек старой закалки. Он вообще женщин за людей не считает. Если бы ты только знала, как он относился к матери. — Летисия запнулась и вдруг опустила голову, пряча в тени влажный блеск своих глаз. А когда заговорила снова — ее голос звучал сдавленно и тихо: — Я его единственный ребенок. Дочь, что самое главное! А ему нужен был наследник. Знаешь, сколько попыток он сделал, пытаясь обзавестись сыном? Все последующие беременности у моей матери, к величайшему сожалению, заканчивались выкидышами. Каждый год по три-четыре сорвавшихся беременности. Он заставлял мать сутками напролет стоять на коленях на холодных каменных плитах храма богини жизни, замаливая несуществующие грехи. Потому как свято верил в то, что именно она виновата в этом.
Голос Летисии дрогнул и прервался. Она несколько раз сжала и разжала кулаки в бессильной ярости. А затем тяжело посмотрела на меня исподлобья.
— О, он никогда не кричал на мать, — все так же негромко проговорила она. — Все свои обвинения он выкладывал тихим голосом с якобы сочувствующей и понимающей улыбкой, при этом совершенно не стесняясь посторонних. Но, Лариса, кровь застывала в моих жилах, когда он входил в гостиную, где мы ждали его возвращения. Я видела, как бледнела моя мать. Подобно загнанному животному, она предугадывала его появление еще до того, как раздавались шаги. Просто вдруг замирала и с тихим молчаливым отчаянием глядела на дверь. Ты бы знала, каким ужасом наполнялись глаза моей матери, когда после ужина отец приказывал ей следовать за ней. Иногда после этого утром мать не выходила к завтраку, и дом наполнялся тяжелым лекарственным запахом притирок и мазей от синяков. Слуги шептались… — Опять запнулась, невидящим взором уставившись поверх моей головы.
Я смущенно переступила с ноги на ногу.
Не люблю, если честно, подобных выплесков откровенности. Сама я никогда и никому не жаловалась на неудачную семейную жизнь. Считала это каким-то… постыдным, что ли. А еще, наверное, боялась услышать в ответ сакраментальное — сама виновата, кто же тебя замуж тянул.
Наверное, поэтому мои родители до последнего не верили в мое твердое намерение развестись. Да, они знали, что у Вадима нелады с алкоголем. Однако самые отвратительные его выходки я всегда замалчивала, следуя вековой мудрости не выносить сор из избы. К тому же, стоит отдать ему должное, Вадим даже в пьяном угаре никогда не поднимал на меня руку, сохраняя хоть какое-то подобие человеческого облика.
Но мне было искренне жаль мать Летисии. Даже в моем мире вроде как победившего феминизма и всеобщего равенства женщине было очень нелегко уйти от мужа. Все друзья Вадима были уверены в том, что именно я виновата в его проблемах. Потому как не поддержала, не поняла, не боролась, не помогала, не проявила женской мудрости. Ну и вообще, как говорится, нужно быть рядом и в горести, и в радости, и в беде, и в здравии. Но я все-таки нашла в себе силы навсегда перевернуть эту неудачную страницу своей жизни. Тогда как в этом мире подобное просто невозможно.
— Однажды я подслушала разговор отца с целителем, — прошептала Летисия. — Убеленный сединами ученый муж, смущаясь и запинаясь, просил отца на некоторое время оставить супружескую постель. Он сказал, что организм матери слишком истощен от постоянных выкидышей. Необходимо дать ей отдых. Не меньше года, а то и двух. Предложил отправить ее в загородное имение. Подальше от суеты постоянных приемов. Побольше спокойного сна, прогулок на свежем воздухе. И тогда все получится. Но знаешь, что ответил отец?
Я промолчала, справедливо сочтя вопрос за риторический.
— Он так долго распинался перед целителем о воле небес, о том, что муж и жена — единая плоть, которую нельзя разъединять даже на короткое время. — Летисия грустно поджала губы. — Целитель ретировался в смущении. А еще через некоторое время отец торжественно заявил мне, что боги наконец-то снизошли до его молитв и просьб простить грешную супругу. И он уверен, что в этот-то раз все точно получится.
Летисия резко отвернулась от меня. Сцепила за спиной руки — и я увидела, как побелели ее костяшки от напряжения.
— Поначалу казалось, что он прав, — выдохнула она. — Дни складывались в недели, недели — месяцы. Мать все чаще улыбалась, бережно придерживая растущий живот. А потом… Потом началось кровотечение, которое не смогли остановить. И она умерла вместе со своим нерожденным ребенком.
Она все так же стояла ко мне спиной, поэтому я при всем желании не могла увидеть ее лица. Пауза все длилась и длилась.
— Мне жаль, — наконец, сказала я, осознав, что больше не выдержу и секунды молчания. — Очень, очень жаль!
— Да, мне тоже. — Летисия судорожно втянула в себя воздух и обернулась. Ее глаза яростно и сухо блестели, уголки рта то и дело гневно дергались вниз. Еще раз глубоко вздохнув, Летисия негромко, но с нажимом проговорила: — Я ненавижу своего отца, Лариса. Он убил мою мать так же, как убил прежде Флексию. Как убил множество и множество других женщин, единственной виной которых была непохожесть на прочих. Он — чудовище. И я сделаю все, что в моих силах, лишь бы остановить его.
Наверное, я тоже в некотором роде чудовище. Потому как я не поверила прочувственной речи Летисии. Нет, я не сомневалась, что она рассказала правду о смерти матери. Впрочем, с ее стороны было бы крайне глупо лгать мне в этом. Она ведь прекрасно понимает, что я без проблем проверю ее слова, спросив Джестера, так ли все было в действительности.
