Ничто не способно более заставить его сойти с пути. Пути великих пророков, способных даровать людям вечную красоту. Красоту, заключающуюся в силе слова. Сила слова есть код бытия.
То, что является простейшей истиной, скрыто за тринадцатью печатями. И каждая печать является одним из наших страхов. Только избавившись от своих страхов, можно познать вечность и стать её частью. Наша жизнь является лишь сном, пока мы верим в силу вселенной, но не понимаем её. Жизнь перестаёт быть сном, когда ты можешь открыться миру, вечности и бытию.
И где-то там, на границе пространства и беспространственного, я обнаружил хрупкую истину. И она далась мне. Тонкая изящная нить бытия. Сфера вечного.
Сон в этот раз не нёс в себе ничего глубокомысленного.
Первое, что я увидел, это свет. Свет заливал всё вокруг. Ощущение было такое, что я очнулся от недельной спячки. Вокруг сидели жрицы. Темноволосые с большими глубокими глазами. Я в детстве видел их на праздниках. Их задача была в том, чтобы петь великую обрядовую песнь обновления весны посвящать всех великих. Глаза каждой горели зелёным светом. От них веяло чарующим забытием. Они смотрели как бы не на тебя, а сквозь тебя. И пахло от них почему-то пеплом.
Они поднимали руки к небу и опускали их на меня. Потом опять поднимали к небу и снова опускали. И в этот момент будто бы всё небо в меня впивалось. И сплошной сине-зелёный поток неба проходил через меня и впивался в землю. Это была не совсем боль. Это было сдавливающее наслаждение. Это был всепронизывающий поток. Ощущение невесомости. Бесконечная линия. И вдруг стало немыслимо тяжело. И тут же невыносимо легко. Я захохотал.
Ведь я всегда любил мир. И всегда любил природу. Но редко я чувствовал такой силы единение. И такое проникновенное чувство. Я чувствовал всё. Я знал всё. Я слышал песнь. Песнь земли. И слышал, как она сплетается с голосом неба. И ветер подпевал этой вечной симфонии. И мой хохот вторил этой симфонии перерождения.
Через некоторое время я вышел из Дворца. Я шёл по ступеням, пошатываясь. Жрицы выжали из меня всю мужскую силу. Свет прожигал меня насквозь. Я шёл к людям. И люди меня приветствовали. Они скандировали моё имя. На мгновение по телу моему пробежал холодок. Я не знал, почему эти люди так любили меня. Чего они от меня хотели…
Но тут же все эти сомнения перекрыл экстаз. Меня наполнило это радостное единение с толпой. Я приветствовал людей, которые приветствовали меня. Я любил людей, которые любили меня. Я чувствовал биение их сердец. Я спускался к людям и нёс им свет. Я спускался к людям, напитанный солнцем и величием. Я вёл их по пути прекрасного. И они устилали мой путь цветами. Они верили в мой путь. Путь силы. Они шли за моим атлетичным величием.
Начинался карнавал. Девушки, надевшие маски козлов, трубили в горны и горланили заводящие, будоражащие кровь песни. От Дворца до самого Храма выстроилось огромное шествие из людей, прославляющих молодость и величие земли. Они несли с собой пальмовые ветви, цветы и кувшины с благовониями. Они славили радость, красоту и моё великое имя.
- Эрней чемпион! Эрней чемпион!- кричали они.
Я был для них символом величия и мощи. Я олицетворял для них красоту и процветание нашей деревни. Вся Литерата в этот момент славила мою победу и радовалась моей радости. Было чувство, что я подарил людям что-то ценное и священное для них. В их глазах виделось ликование, словно каждый из них победил. Тогда кто-то передал мне глиняный кубок с забродившим соком. И я вознёс кубок над головой. И по толпе прокатился возглас восторга. Я испил из кубка и передал его кому-то другому.
Люди передавали кубок из рук в руки, и каждый хотел урвать свой заветный глоток победы. В итоге кубок разбили. В толпе чуть не началась потасовка. Но я засмеялся и властным жестом приказал жрицам подать людям ещё забродившего сока. Раздосадованные остались, но никто не хотел портить мой священный праздник. Мы радовались жизни и великому дню. Дню моего триумфа.
Люди слушали меня и верили мне. И я что-то им говорил. Что-то невнятное, но возвышенное. И люди понимали меня. В их глазах виделось единение с моей мыслью. Они понимали моё мышление. И в этот момент я будто бы сам лучше понимал себя.
Мы вышли к Храму. И вокруг Храма собралась огромная толпа. Жрицы, проводящие церемонию, выстроились в хоры. Музыка хоров сливалась в мелодичную симфонию запредельного. Мне казалось, что я парю в бескрайней высоте. И, видимо, не только я это чувствовал. Литератцы наблюдали за хором, как заворожённые. А кто-то смотрел куда-то в пустоту и находился в своём внутреннем мире. В душе у нас расцветали улыбки и тихая радость. Мы были единым. И счастье наше было бескрайним.
Проснулся я где-то в роще у реки в окружении незнакомых девушек и юнош. Кого-то выворачивало прямо в реку, кто-то до сих пор лежал на траве, не подавая признаков жизни. Все тела, и даже моё, были раскрашены какой-то золой причудливыми витиеватыми узорами с элементами спирали. По всему было видно, что праздничный карнавал удался.
Но мне нужно было пройтись. Нужно было пройтись, чтобы найти себя в пространстве. А вокруг меня почему-то везде лежали туши. Эти люди, казалось, ничего не видели и не разбирали вокруг себя. Некоторые из них бессмысленно водили пальцами вокруг себя, или вокруг своего лица, как бы отбиваясь от чего-то. Я раньше никогда не видел столько людей в подобном угаре. Забродивший сок обычно нёс веселье и расслабление, а не отравление и забытие.
Но в этот раз всё было наоборот. Праздник ввёл людей в какое-то тошнотворное звериное состояние. А ведь это я начал всех поить. Их глаза были наполнены каким-то пожёванным унынием. Но разве к этому мы все стремились?
А что там было, я не до конца помнил. Помнил только невозможную беспредельную лёгкость. И то, что было хорошо. А больше… ничего.
Погружённый в свои мысли я вышел на мост между двумя холмами, между которыми текла речка. На мосту, у его края, облокотившись на перила, стояла гордая рыжеволосая Эно. Она смотрела куда-то ввысь. Ветер развевал её огненные кудри.
Острый взгляд Эно всегда скрывал в себе какую-то трепещущую мысль. Или даже неразрешимый вопрос. Но, несмотря на её частую прямоту, придирчивость и колкость, я никогда не мог понять, что у Эно в голове. Порой, хотелось вскрыть её милую головку, чтобы обнаружить там тайны, которые мне так и не удалось разгадать. И всё же я испытывал симпатию к этой строгой самолюбивой девушке. В ней было что-то живое, естественное и даже в чём-то дикое. Что-то из забытых цивилизаций, что уже давно не встречалось в розовощёких литеранках.
- Что же ты видишь в высоте, прелестная Энолия?- спросил я с широкой улыбкой.
Эно обернулась. И будто две голубые искры тут же вонзились в меня. Она смотрела на меня, не мигая, словно коршун.
- Ах, герой дня. Ну, здравствуй, чемпион,- сказала Энолия, широко улыбнувшись в ответ. Что-то в этих словах показалось мне обидным. Но я промолчал.
- Как ты?- с неожиданным интересом спросила она.
- Вроде, весело вчера было, да?
- А, это да… Хорошо было. Только у меня ощущение… что моя голова сейчас лопнет.
- И, кажется, не только у тебя…- сказал я, подойдя к краю и наблюдая утекающую журчащую речку.
- Нет,- отрезала Эно,- Ты сам в это веришь?
- Во что?- удивился я.
- Что ты поведёшь литератцев куда-то. Что дашь им то, чего у них не было.
Я снова улыбнулся. Улыбнулся, чтобы скрыть накатившее волнение. Как ни крути, Эно умела поставить вопрос. Я, запинаясь, ответил.
- Во время церемонии верил. А сейчас… что-то не знаю.
- Это нормально,- хладнокровно сказала Энолия,- Это нормально, что ты боишься. Другое дело, твёрдость твоего духа. Сможешь ли ты вынести венец победителя.
Тут я отчего-то разразился смехом.
- Эно, почему все твои слова звучат как угроза?
- Ах, нет, ты неправильно меня понимаешь. Я люблю тебя, Эрней. Но Литерату я люблю больше. И людей здесь. И жизнь. Поэтому ты должен…- она сделала паузу,- И Феотулу я тоже люблю. Ты не должен ей навредить.
- Но как я могу…
- Не говори глупостей, Эрней. Ты горд и самолюбив. Она очень любит и ценит тебя.
- Горд!? И это ты мне говоришь, прелестная Эно!
Ей понравилось, что я был задет. Она продолжала.
- Я слышала, у вас возникло что-то вроде внутренней связи. Ты знаешь, как это опасно…
- Не говори чушь!
- Ты не должен её обременять. Ты не должен быть её грузом. Ты не должен заставлять её чувствовать себя виноватой. Она тебе этого не простит.
- Любви не свойственна жестокость, Эно. Она заполняет наши души природной нежностью. Эсострат.
- Не обожгись, трогая бабочек, Эрней. Так изрёк Герон.
Я лишь улыбнулся ей в ответ. Милая прелестная Эно. И почему же с твоих губ капает желчь? Быть может, в глубине твоего сердца таится любовь, которая гораздо сильнее нашей наивной радости. Но почему же взгляд твоих бирюзовых глаз так сильно обжигающе презрителен?
- Открой же глаза свои шире, Эно, и посмотри, как прекрасна эта река.
- Да,- задумчиво сказала она,- И как много воды утекло. И утекает. Название этой реки с древнего переводится, как вечность. Она пережила Золотой Город. И нас переживёт.
- Но откуда ты это знаешь?
- Мне часто снятся сны. Странные сны.
- Знаешь, ведь мне тоже они снятся. Как странно…
- Они снятся всем. И ничего странного в этом нет. Всем слышится этот голос. Но ты, Эрней, ведь слышишь его гораздо отчётливее, правда?
По спине пробежали холодные мурашки. Внезапно от её слов во мне возник какой-то необъяснимый страх.
- О чём ты говоришь, Эно?
Тут она засмеялась, увидев мою растерянность:
- Я вижу, ты отлично понимаешь, о чём я. Наступит время, и тебе придётся проявить свою истинную силу. Во имя всех нас. Раз уж ты был избран. Хотя, я не совсем понимаю, почему именно ты. Главное, не окажись трусом в решающий момент. Не окажись предателем.
- От твоих слов веет упадничеством. И даже немного… Фильтром. Зачем ты говоришь мне такое, Эно?
- Не бойся, Эрней. Не дрожи так. Когда прилёт время, ты поймёшь всё. И не испугайся, когда будешь не понят. Путь чемпиона лёгким быть не может.
- Что ты это… Зачем?
Энолия положила мне руку на плечо.
- Всё хорошо, Эрней. Забудь всё, что я тебе сказала.
И я убежал. Мне было очень стыдно. Но я убежал от неё. Бежал и бежал. Пока не выдохся. Какие-то безудержные черти плясали в глазах у этой женщины. И всего этого я не мог и не хотел понять. Внутри что-то сдавливало всё. И всё хотелось преодолеть это ноющее скрежещущее чувство. Я перекапывал всего себя и старался сам отгородиться от этого ощущения жгучей совести.
Я искал внутри себя мужество. И не находил его. Я не хотел и не собирался сам решать свою судьбу. И не хотелось переворачивать и разрушать мир, в котором я был так счастлив. Но что-то внутри меня подымалось и требовало бунта. Моё сердце стучало гонгом и требовало бунта. Но я не хотел думать обо всём этом.
Озеро. Холодное озеро. Вот что спасало меня от всего. И всё витиеватое и бугристое в голове сразу становилось плавным и тихим. И всё плавно уходило. И растворялось в жидкой и вязкой воде. Я медленно всплывал. Я всплыл у противоположного берега. Передо мной показались ноги прекрасной Ари.
Девушка пришла в укромное место очевидно, чтобы скрыться от всех и посидеть в тишине. Я невзначай поцеловал её щиколотку в знак дружбы и симпатии. Ариалка засмеялась, но решила забрызгать меня водой и случайно попала мне пяткой по носу. Ау-у-у! Всё же за такую подлость я должен был заплатить.
- Ты напугал меня, подлец!
- Для чего же ты тут сидишь?- почему-то спросил я.
- Только не смейся. Я от Галкея прячусь,- лукаво улыбнулась Ари.
- Чего же ты так его невзлюбила?
- Я… не знаю. Иногда ему хочется, чтобы я всегда была рядом. Я смотрю в его прекрасные любящие глаза… И мне хочется уснуть. Он держит меня за руку, говорит о звёздах, о прекрасном будущем… А мне иногда становится смешно. Я пытаюсь пошутить с ним, а он на меня обижается. Порой, обижается очень сильно. Мне скучно всё время проводить с ним. Но он хочет от меня большего, чем я могу ему дать.
Пока она говорила, я сел рядом с ней.
- Мне было с ним хорошо. Но моё сердце свободно. И я не хочу его отдавать одному ему. Ведь, это будет уже не любовь. Это будет собственничество. Когда любишь человека, не пытаешься сковать его свободу. Любовь не может обрезать чьи-то крылья. Она должна распускать их.
- Ты, наверное, права насчёт любви…- сказал я задумчиво, машинально кинув камень в озеро,- Но что делать тем, чьё сердце жаждет?
- Расслабься, чемпион. Даже сейчас ты думаешь, как закинуть камень подальше. Но я не знаю, как ответить на твой вопрос. Все, алчущие сердцем, ищут ощущения. А ощущение не может быть вечным. Однажды и они захотят нового. Ну, по крайней мере, я так думаю. Не обещай никому вечной любви, Эрней. Даже ей не обещай. Ты не сможешь подарить никому больше, чем у тебя есть. И пытаться не стоит.
- Но у меня есть… Что-то вроде цели.
- Я знаю о твоей цели. И я поддерживаю тебя. Но ты рискуешь обольститься. Если ты разочаруешься, то виноват в этом будешь только ты. Ты не всесилен. Я понимаю, что ты многое можешь, но совершенно не каждому дано изменить эпоху. Ты же не думаешь, что сам, своими руками можешь вернуть Золотой Город?
- Ты тоже видела его во снах?
- Все его видят. Просто не все могут в этом признаться. Золотой город – это то, к чему мы стремились всегда. А потом сами разрушили его из-за своей мелочности и алчности.
- Как ты думаешь, Ари, мы сможем снова построить Золотой Город?
- Золотой Город нельзя построить, Эрней. Его можно только найти. Когда-то древние нашли Золотой Город и основали великую цивилизацию. Но потом что-то пошло не так. Но я не понимаю, что. Этот момент во сне всё время обрывается.
- А ты не видела меня в этом сне?
Ари улыбнулась, выставив на обозрение прекрасные клычки. Если бы она знала, какой трепет во мне каждый раз вызывала её улыбка.
- Видела. Но уже в конце. Когда было страшно. Всё тряслось и грозило обрушиться. А ты стоял передо мной и загораживал меня от всего этого. И почему-то во всём я винила тебя. Это всё так странно…
- Ничего в этом странного нет.
Ари удивлённо подняла бровь.
- Я пытаюсь распутать этот клубок. Но теперь я чувствую то, чего не чувствовал раньше. Какие-то слова, обрывки мыслей… Всё обретает вдруг какое-то новое значение. И сам я не уверен в том, что говорю. И сомневаюсь в том, что думаю.
- А раньше такого не было?
- Не в таких масштабах. Нет, ты не поняла. Это как будто совсем другие мысли. Они жужжат в голове и не дают уснуть. И все они как будто пересекаются с мыслями других людей. Людей оттуда. Я как будто являюсь частью корня какого-то огромного дерева. И всё, что есть во мне, перемешивается с чем-то другим.
- Я понимаю тебя. Ты слышишь то, что мало кто слышит. Ты чувствуешь в себе силу, но не знаешь, как применить её. Ты хочешь сделать что-то особенное. Но не знаешь, что именно.
- Что же мне делать, Ари? Я безумно люблю Литерату!
- Поступай, как знаешь,- вдруг холодно посмотрела она на меня. Никто за тебя не пройдёт твоего пути.
- Но что я сделаю? Ариалка, ты должна меня понять. Мои тексты ничтожны по сравнению с текстами великих. Я не могу перепрыгнуть планку, которую себе поставил.
То, что является простейшей истиной, скрыто за тринадцатью печатями. И каждая печать является одним из наших страхов. Только избавившись от своих страхов, можно познать вечность и стать её частью. Наша жизнь является лишь сном, пока мы верим в силу вселенной, но не понимаем её. Жизнь перестаёт быть сном, когда ты можешь открыться миру, вечности и бытию.
И где-то там, на границе пространства и беспространственного, я обнаружил хрупкую истину. И она далась мне. Тонкая изящная нить бытия. Сфера вечного.
Сон в этот раз не нёс в себе ничего глубокомысленного.
Глава 6. Предлог
Первое, что я увидел, это свет. Свет заливал всё вокруг. Ощущение было такое, что я очнулся от недельной спячки. Вокруг сидели жрицы. Темноволосые с большими глубокими глазами. Я в детстве видел их на праздниках. Их задача была в том, чтобы петь великую обрядовую песнь обновления весны посвящать всех великих. Глаза каждой горели зелёным светом. От них веяло чарующим забытием. Они смотрели как бы не на тебя, а сквозь тебя. И пахло от них почему-то пеплом.
Они поднимали руки к небу и опускали их на меня. Потом опять поднимали к небу и снова опускали. И в этот момент будто бы всё небо в меня впивалось. И сплошной сине-зелёный поток неба проходил через меня и впивался в землю. Это была не совсем боль. Это было сдавливающее наслаждение. Это был всепронизывающий поток. Ощущение невесомости. Бесконечная линия. И вдруг стало немыслимо тяжело. И тут же невыносимо легко. Я захохотал.
Ведь я всегда любил мир. И всегда любил природу. Но редко я чувствовал такой силы единение. И такое проникновенное чувство. Я чувствовал всё. Я знал всё. Я слышал песнь. Песнь земли. И слышал, как она сплетается с голосом неба. И ветер подпевал этой вечной симфонии. И мой хохот вторил этой симфонии перерождения.
Через некоторое время я вышел из Дворца. Я шёл по ступеням, пошатываясь. Жрицы выжали из меня всю мужскую силу. Свет прожигал меня насквозь. Я шёл к людям. И люди меня приветствовали. Они скандировали моё имя. На мгновение по телу моему пробежал холодок. Я не знал, почему эти люди так любили меня. Чего они от меня хотели…
Но тут же все эти сомнения перекрыл экстаз. Меня наполнило это радостное единение с толпой. Я приветствовал людей, которые приветствовали меня. Я любил людей, которые любили меня. Я чувствовал биение их сердец. Я спускался к людям и нёс им свет. Я спускался к людям, напитанный солнцем и величием. Я вёл их по пути прекрасного. И они устилали мой путь цветами. Они верили в мой путь. Путь силы. Они шли за моим атлетичным величием.
Начинался карнавал. Девушки, надевшие маски козлов, трубили в горны и горланили заводящие, будоражащие кровь песни. От Дворца до самого Храма выстроилось огромное шествие из людей, прославляющих молодость и величие земли. Они несли с собой пальмовые ветви, цветы и кувшины с благовониями. Они славили радость, красоту и моё великое имя.
- Эрней чемпион! Эрней чемпион!- кричали они.
Я был для них символом величия и мощи. Я олицетворял для них красоту и процветание нашей деревни. Вся Литерата в этот момент славила мою победу и радовалась моей радости. Было чувство, что я подарил людям что-то ценное и священное для них. В их глазах виделось ликование, словно каждый из них победил. Тогда кто-то передал мне глиняный кубок с забродившим соком. И я вознёс кубок над головой. И по толпе прокатился возглас восторга. Я испил из кубка и передал его кому-то другому.
Люди передавали кубок из рук в руки, и каждый хотел урвать свой заветный глоток победы. В итоге кубок разбили. В толпе чуть не началась потасовка. Но я засмеялся и властным жестом приказал жрицам подать людям ещё забродившего сока. Раздосадованные остались, но никто не хотел портить мой священный праздник. Мы радовались жизни и великому дню. Дню моего триумфа.
Люди слушали меня и верили мне. И я что-то им говорил. Что-то невнятное, но возвышенное. И люди понимали меня. В их глазах виделось единение с моей мыслью. Они понимали моё мышление. И в этот момент я будто бы сам лучше понимал себя.
Мы вышли к Храму. И вокруг Храма собралась огромная толпа. Жрицы, проводящие церемонию, выстроились в хоры. Музыка хоров сливалась в мелодичную симфонию запредельного. Мне казалось, что я парю в бескрайней высоте. И, видимо, не только я это чувствовал. Литератцы наблюдали за хором, как заворожённые. А кто-то смотрел куда-то в пустоту и находился в своём внутреннем мире. В душе у нас расцветали улыбки и тихая радость. Мы были единым. И счастье наше было бескрайним.
Проснулся я где-то в роще у реки в окружении незнакомых девушек и юнош. Кого-то выворачивало прямо в реку, кто-то до сих пор лежал на траве, не подавая признаков жизни. Все тела, и даже моё, были раскрашены какой-то золой причудливыми витиеватыми узорами с элементами спирали. По всему было видно, что праздничный карнавал удался.
Но мне нужно было пройтись. Нужно было пройтись, чтобы найти себя в пространстве. А вокруг меня почему-то везде лежали туши. Эти люди, казалось, ничего не видели и не разбирали вокруг себя. Некоторые из них бессмысленно водили пальцами вокруг себя, или вокруг своего лица, как бы отбиваясь от чего-то. Я раньше никогда не видел столько людей в подобном угаре. Забродивший сок обычно нёс веселье и расслабление, а не отравление и забытие.
Но в этот раз всё было наоборот. Праздник ввёл людей в какое-то тошнотворное звериное состояние. А ведь это я начал всех поить. Их глаза были наполнены каким-то пожёванным унынием. Но разве к этому мы все стремились?
А что там было, я не до конца помнил. Помнил только невозможную беспредельную лёгкость. И то, что было хорошо. А больше… ничего.
Погружённый в свои мысли я вышел на мост между двумя холмами, между которыми текла речка. На мосту, у его края, облокотившись на перила, стояла гордая рыжеволосая Эно. Она смотрела куда-то ввысь. Ветер развевал её огненные кудри.
Острый взгляд Эно всегда скрывал в себе какую-то трепещущую мысль. Или даже неразрешимый вопрос. Но, несмотря на её частую прямоту, придирчивость и колкость, я никогда не мог понять, что у Эно в голове. Порой, хотелось вскрыть её милую головку, чтобы обнаружить там тайны, которые мне так и не удалось разгадать. И всё же я испытывал симпатию к этой строгой самолюбивой девушке. В ней было что-то живое, естественное и даже в чём-то дикое. Что-то из забытых цивилизаций, что уже давно не встречалось в розовощёких литеранках.
- Что же ты видишь в высоте, прелестная Энолия?- спросил я с широкой улыбкой.
Эно обернулась. И будто две голубые искры тут же вонзились в меня. Она смотрела на меня, не мигая, словно коршун.
- Ах, герой дня. Ну, здравствуй, чемпион,- сказала Энолия, широко улыбнувшись в ответ. Что-то в этих словах показалось мне обидным. Но я промолчал.
- Как ты?- с неожиданным интересом спросила она.
- Вроде, весело вчера было, да?
- А, это да… Хорошо было. Только у меня ощущение… что моя голова сейчас лопнет.
- И, кажется, не только у тебя…- сказал я, подойдя к краю и наблюдая утекающую журчащую речку.
- Нет,- отрезала Эно,- Ты сам в это веришь?
- Во что?- удивился я.
- Что ты поведёшь литератцев куда-то. Что дашь им то, чего у них не было.
Я снова улыбнулся. Улыбнулся, чтобы скрыть накатившее волнение. Как ни крути, Эно умела поставить вопрос. Я, запинаясь, ответил.
- Во время церемонии верил. А сейчас… что-то не знаю.
- Это нормально,- хладнокровно сказала Энолия,- Это нормально, что ты боишься. Другое дело, твёрдость твоего духа. Сможешь ли ты вынести венец победителя.
Тут я отчего-то разразился смехом.
- Эно, почему все твои слова звучат как угроза?
- Ах, нет, ты неправильно меня понимаешь. Я люблю тебя, Эрней. Но Литерату я люблю больше. И людей здесь. И жизнь. Поэтому ты должен…- она сделала паузу,- И Феотулу я тоже люблю. Ты не должен ей навредить.
- Но как я могу…
- Не говори глупостей, Эрней. Ты горд и самолюбив. Она очень любит и ценит тебя.
- Горд!? И это ты мне говоришь, прелестная Эно!
Ей понравилось, что я был задет. Она продолжала.
- Я слышала, у вас возникло что-то вроде внутренней связи. Ты знаешь, как это опасно…
- Не говори чушь!
- Ты не должен её обременять. Ты не должен быть её грузом. Ты не должен заставлять её чувствовать себя виноватой. Она тебе этого не простит.
- Любви не свойственна жестокость, Эно. Она заполняет наши души природной нежностью. Эсострат.
- Не обожгись, трогая бабочек, Эрней. Так изрёк Герон.
Я лишь улыбнулся ей в ответ. Милая прелестная Эно. И почему же с твоих губ капает желчь? Быть может, в глубине твоего сердца таится любовь, которая гораздо сильнее нашей наивной радости. Но почему же взгляд твоих бирюзовых глаз так сильно обжигающе презрителен?
- Открой же глаза свои шире, Эно, и посмотри, как прекрасна эта река.
- Да,- задумчиво сказала она,- И как много воды утекло. И утекает. Название этой реки с древнего переводится, как вечность. Она пережила Золотой Город. И нас переживёт.
- Но откуда ты это знаешь?
- Мне часто снятся сны. Странные сны.
- Знаешь, ведь мне тоже они снятся. Как странно…
- Они снятся всем. И ничего странного в этом нет. Всем слышится этот голос. Но ты, Эрней, ведь слышишь его гораздо отчётливее, правда?
По спине пробежали холодные мурашки. Внезапно от её слов во мне возник какой-то необъяснимый страх.
- О чём ты говоришь, Эно?
Тут она засмеялась, увидев мою растерянность:
- Я вижу, ты отлично понимаешь, о чём я. Наступит время, и тебе придётся проявить свою истинную силу. Во имя всех нас. Раз уж ты был избран. Хотя, я не совсем понимаю, почему именно ты. Главное, не окажись трусом в решающий момент. Не окажись предателем.
- От твоих слов веет упадничеством. И даже немного… Фильтром. Зачем ты говоришь мне такое, Эно?
- Не бойся, Эрней. Не дрожи так. Когда прилёт время, ты поймёшь всё. И не испугайся, когда будешь не понят. Путь чемпиона лёгким быть не может.
- Что ты это… Зачем?
Энолия положила мне руку на плечо.
- Всё хорошо, Эрней. Забудь всё, что я тебе сказала.
И я убежал. Мне было очень стыдно. Но я убежал от неё. Бежал и бежал. Пока не выдохся. Какие-то безудержные черти плясали в глазах у этой женщины. И всего этого я не мог и не хотел понять. Внутри что-то сдавливало всё. И всё хотелось преодолеть это ноющее скрежещущее чувство. Я перекапывал всего себя и старался сам отгородиться от этого ощущения жгучей совести.
Я искал внутри себя мужество. И не находил его. Я не хотел и не собирался сам решать свою судьбу. И не хотелось переворачивать и разрушать мир, в котором я был так счастлив. Но что-то внутри меня подымалось и требовало бунта. Моё сердце стучало гонгом и требовало бунта. Но я не хотел думать обо всём этом.
Озеро. Холодное озеро. Вот что спасало меня от всего. И всё витиеватое и бугристое в голове сразу становилось плавным и тихим. И всё плавно уходило. И растворялось в жидкой и вязкой воде. Я медленно всплывал. Я всплыл у противоположного берега. Передо мной показались ноги прекрасной Ари.
Девушка пришла в укромное место очевидно, чтобы скрыться от всех и посидеть в тишине. Я невзначай поцеловал её щиколотку в знак дружбы и симпатии. Ариалка засмеялась, но решила забрызгать меня водой и случайно попала мне пяткой по носу. Ау-у-у! Всё же за такую подлость я должен был заплатить.
- Ты напугал меня, подлец!
- Для чего же ты тут сидишь?- почему-то спросил я.
- Только не смейся. Я от Галкея прячусь,- лукаво улыбнулась Ари.
- Чего же ты так его невзлюбила?
- Я… не знаю. Иногда ему хочется, чтобы я всегда была рядом. Я смотрю в его прекрасные любящие глаза… И мне хочется уснуть. Он держит меня за руку, говорит о звёздах, о прекрасном будущем… А мне иногда становится смешно. Я пытаюсь пошутить с ним, а он на меня обижается. Порой, обижается очень сильно. Мне скучно всё время проводить с ним. Но он хочет от меня большего, чем я могу ему дать.
Пока она говорила, я сел рядом с ней.
- Мне было с ним хорошо. Но моё сердце свободно. И я не хочу его отдавать одному ему. Ведь, это будет уже не любовь. Это будет собственничество. Когда любишь человека, не пытаешься сковать его свободу. Любовь не может обрезать чьи-то крылья. Она должна распускать их.
- Ты, наверное, права насчёт любви…- сказал я задумчиво, машинально кинув камень в озеро,- Но что делать тем, чьё сердце жаждет?
- Расслабься, чемпион. Даже сейчас ты думаешь, как закинуть камень подальше. Но я не знаю, как ответить на твой вопрос. Все, алчущие сердцем, ищут ощущения. А ощущение не может быть вечным. Однажды и они захотят нового. Ну, по крайней мере, я так думаю. Не обещай никому вечной любви, Эрней. Даже ей не обещай. Ты не сможешь подарить никому больше, чем у тебя есть. И пытаться не стоит.
- Но у меня есть… Что-то вроде цели.
- Я знаю о твоей цели. И я поддерживаю тебя. Но ты рискуешь обольститься. Если ты разочаруешься, то виноват в этом будешь только ты. Ты не всесилен. Я понимаю, что ты многое можешь, но совершенно не каждому дано изменить эпоху. Ты же не думаешь, что сам, своими руками можешь вернуть Золотой Город?
- Ты тоже видела его во снах?
- Все его видят. Просто не все могут в этом признаться. Золотой город – это то, к чему мы стремились всегда. А потом сами разрушили его из-за своей мелочности и алчности.
- Как ты думаешь, Ари, мы сможем снова построить Золотой Город?
- Золотой Город нельзя построить, Эрней. Его можно только найти. Когда-то древние нашли Золотой Город и основали великую цивилизацию. Но потом что-то пошло не так. Но я не понимаю, что. Этот момент во сне всё время обрывается.
- А ты не видела меня в этом сне?
Ари улыбнулась, выставив на обозрение прекрасные клычки. Если бы она знала, какой трепет во мне каждый раз вызывала её улыбка.
- Видела. Но уже в конце. Когда было страшно. Всё тряслось и грозило обрушиться. А ты стоял передо мной и загораживал меня от всего этого. И почему-то во всём я винила тебя. Это всё так странно…
- Ничего в этом странного нет.
Ари удивлённо подняла бровь.
- Я пытаюсь распутать этот клубок. Но теперь я чувствую то, чего не чувствовал раньше. Какие-то слова, обрывки мыслей… Всё обретает вдруг какое-то новое значение. И сам я не уверен в том, что говорю. И сомневаюсь в том, что думаю.
- А раньше такого не было?
- Не в таких масштабах. Нет, ты не поняла. Это как будто совсем другие мысли. Они жужжат в голове и не дают уснуть. И все они как будто пересекаются с мыслями других людей. Людей оттуда. Я как будто являюсь частью корня какого-то огромного дерева. И всё, что есть во мне, перемешивается с чем-то другим.
- Я понимаю тебя. Ты слышишь то, что мало кто слышит. Ты чувствуешь в себе силу, но не знаешь, как применить её. Ты хочешь сделать что-то особенное. Но не знаешь, что именно.
- Что же мне делать, Ари? Я безумно люблю Литерату!
- Поступай, как знаешь,- вдруг холодно посмотрела она на меня. Никто за тебя не пройдёт твоего пути.
- Но что я сделаю? Ариалка, ты должна меня понять. Мои тексты ничтожны по сравнению с текстами великих. Я не могу перепрыгнуть планку, которую себе поставил.
