В такси я гладил твои колени, а ты делала вид, что этого совершенно не замечаешь. Но я хотел большего. Я хотел впиться в тебя зубами. Я хотел сжать крепко твою грудь. И покрыть поцелуями свои укусы. Но когда мы подошли к твоему подъезду, ты посмотрела мне в глаза и сказала:
- Тебе пора домой.
Я хотел схватить тебя за руку, но ты плавно скользнула в подъезд, и дверь за тобой закрылась. Искры будто бы выпрыгивали из моих глаз. Я был готов по-волчьи завыть.
По дороге домой я купил массажное масло. Я так соскучился по Даше. Нужно было выковырять её из её ноутбука. Но в этот раз она встретила меня прямо у порога. Глаза Даши светились.
- Ну и где ты опять пропадаешь?- спросила она ласково. И мы слились в нежном поцелуе.
Дальше я снял с Даши её пижаму. Потом полосатые носочки. Я расстелил на кровати клеёнку и начал натирать голенькую жену маслом. Её стопы. Её коленочки и локотки. И между лопаток.
После Даша перевернулась. Её крупные соски уже стояли. Я медленно втирал в её тело масло. А самому уже не терпелось. И я впился зубами в её сосочки. Дальше сдерживать себя уже не было никаких сил. Давно нам с ней не было так хорошо.
А в моём сне мы с тобой кружимся в танце. И нет этому танцу конца. Бесконечный наивный танец. Это медленное бессмысленное безумие. Я держу тебя за талию, а ты улыбаешься мне слегка надменно. Как ни в чём не бывало.
Вираж, и я почти догоняю тебя. Вираж, и мы меняемся местами. Мы смотрим друг другу прямо в глаза, но не говорим ничего, словно чужие люди. И эта кадриль не даёт нам прекратить движение. Но почему же ты тогда так крепко сжимаешь мою руку?
Я как обычно скован, задумчив, напряжён. Ты как всегда весела и самую малость легкомысленна. Держишься прямо, высокомерно и слегка посмеиваясь. По моему затылку стекает пот. Ты следишь за мной с интересом.
- Зачем ты танцуешь со мной?- вдруг интересуюсь я.
- Ты прекрасен.
- Я отвратителен.
- Мне нравишься…- говоришь ты и смеёшься.
- Ты знаешь, что мир сгорит в великом пламени? Что всё это тленно? Что всё вокруг не имеет значения?
- Обернись,- отвечаешь мне ты.
Я оборачиваюсь и вижу озеро, в котором танцуют кувшинки и миллиарды звёзд. Здесь всё переливается в бесконечном калейдоскопе. Маленькие капли, падающие с лепестков, отражаются взрывами в галактиках. Так зарождаются новые созвездия и миры.
Ты улыбаешься.
- Что это?- спрашиваю я тебя.
- Это Вишну. Вишну – Хранитель. Ты видишь, всё гармонично? Ты видишь, всё собирается? Не теряется ничего. Ты видишь, как всё славно задумано и устроено? Как всё ладно и красиво? Ты видишь?
- Я не хочу это видеть. Это не соответствует моим убеждениям.
- Фу какой. Но ведь красиво же?
- Красиво. Забавно даже…
- Что забавно?- удивляешься ты.
- Мне достаточно взглянуть в твои глаза, чтобы увидеть всё это безумие красок.
Ты почему-то снова смеёшься. А потом говоришь:
- Но ведь ты нашёл это безумие внутри своих глаз, и уже после пленил меня.
- Но это ты прекрасна. Это ты будишь во мне чувство прекрасного. Именно ты будишь во мне безумие. Именно ты… виновата.
- Вот ты спросил меня, мой прекрасный, отчего я с тобой танцую? Зачем мне это? Но приглядись. Это ведь ты меня ведёшь. Ведёшь по абсолютно пустому залу, по бесконечным зеркальным комнатам, по бесчисленным вселенным и пространствам.
- Но ведь ты идёшь со мной. Разве нет?
- Быть может, я бы и вырвалась, если бы ты не сжимал так крепко мою талию и руку. Моей воли никто не спрашивал. Я здесь по твоему желанию. Это ты привёл меня сюда.
- Но ведь это не так! Нас обоих ведёт бог Вишну. Вишну – Хранитель. Вишну сохраняет самое ценное. И поэтому мы здесь.
- Послушай меня,- смущённо улыбаясь, говоришь ты,- Вишну – это и есть ты. Ты сохраняешь самое ценное в себе и для себя. Но мир изменчив и многогранен. И потому он видится тебе в руинах. Но ничего не исчезало. Оно всегда оставалось в тебе. И порой перерождалось во что-то новое. Когда ты поймёшь это, твоя душа обретёт покой.
- Нет, моя прекрасная Виктория,- говорю я, пока нас пронзают потоки ветра,- Путь, по которому я тебя веду – это не просто поиск покоя. Путь – это поиск вечности. И я покажу тебе это.
Бешенные потоки воздуха подхватывают нас и уносят вдаль. Я продолжаю:
- И я покажу тебе место, где душа соединяется с вечностью, даже если мне придётся перевернуть мир и разрушить его до тла. Любой ценой я приведу тебя туда и покажу тебе это.
- Я почему-то даже не сомневаюсь,- говоришь ты с грустной улыбкой. Безумный вихрь одолевает нас и разносит в разные стороны. Кадриль не может замедлиться. Как и время. Оно только ускоряется.
Когда я проснулся, Даши рядом со мной уже не было. Кажется, она мне спящему говорила, что идёт в кафе с подругами. Пусть развеется. Не всё же время ей сидеть за монитором.
Я уставился в потолок и снова стал думать о тебе. Но всё никак не мог ни на чём сконцентрироваться. Как тяжело бывает привести свои мысли в порядок. Когда твоё сознание где-то между несбыточными надеждами и тягучим чувством собственного ничтожества.
Ты живёшь, существуешь, даже принимаешь какие-то решения, но где-то внутри, там, в подкорке, тебя всё сильнее тяготит липкое чувство стыда. Оно лишь легко касается твоего плеча, но всё равно не даёт забыть о себе. И по прошествии времени ты из дерзкого энергичного художника превращаешься в нервного грызущего себя параноика.
А что если Даша узнает? Как я буду жить без неё? А что, если я больше не встречу тебя? А что, если в порыве своей страсти я случайно тебя придушу? Будет ли Дашенька навещать меня в тюрьме? Зачем я нужен обеим, если за мной не стоит ни денег, ни таланта?
На все эти вопросы мне не хотелось себе отвечать. Но они то и дело всплывали в голове. И главное… Что меня продолжает привлекать в твоей дьявольской улыбке? Мы ведь с тобой не приносим друг другу ничего кроме боли. Но я вспоминаю твой ироничный ехидный взгляд, и мне снова хочется тебя укусить.
Если бы ты была фиалкой, я бы сорвал тебя и не отдавал тебя никому. Просто из жадности. Но с тобой я так поступить не могу. Твой взгляд всегда оставляет след. Ты значима. А значит, значимее, чем фиалка. Ты значимее для меня, чем красота, ты понимаешь? Я не понимаю этого. Я никогда не делал правильного выбора.
Так алчущему давало море камень. И во сне ты видишь, как мир возрождается. А я во сне вижу, как мир горит. И всё же он прекрасен. Этот мир, созданный не Богом, а Хаосом.
Мне всё тяжелее смотреть вперёд, но всё же я вижу там то, что должно ускользнуть. То, ради чего мы и ныряем так глубоко.
Я встретил тебя в парке. Ты задумчиво курила:
- Ты вновь появился в моей жизни в странное время.
- Странное?
- В этот момент меня покинул мой любовник, а я так и не нашла себя.
- Это нормально. Мы все не в себе.
- Да, но когда я влюбляюсь, я слишком теряю голову.
- Так влюбись в меня.
- Не могу,- улыбнулась ты,- Ты слишком хороший.
- Что во мне хорошего?- смутился я.
- Ты иногда хочешь казаться грубоватым. Но внутри ты очень мягкий.
- А тебе, значит, надо грубого?
- Влад, мы не выбираем, кого любить. Это происходит само собой.
- То есть, ты будешь его ждать?
- Буду и дождусь.
- А я тебе тогда зачем?
- С тобой весело.
И чтобы я не сильно на тебя обижался, ты коснулась ногой моей ноги.
- Твои последние стихи…- вдруг вставила ты,- Они обо мне?
- Тебе честно ответить?
- Я сразу поняла, что это обо мне. И, честно говоря, я польщена. Они довольно пронзительные. Мне нравятся. Однако…
- Однако что?
- Однако ты не должен ко мне привязываться. Мы же договорились. Ты боготворишь меня, но не влюбляешься.
- Это оказалось не так просто, как я думал.
- Ну, у тебя были девушки, к которым ты не привязывался.
- Ну да, были. Но все они были не ты.
- Что во мне особенного?- подняла ты одну бровь.
- Ты очень хрупкая. Хотя хочешь казаться холодной и циничной.
- Хм, может быть,- сказала ты и скользнула языком в мой рот.
Мы целовались так вульгарно, как только могли. Так целуются пьяные. В этом поцелуе было много пошлого и развратного. Но мы целовались именно так. На глазах у всех.
Впрочем, всем посетителям парка было дело до всего этого только в моём воображении. И до того, что я здесь целую девушку своей мечты. И до того, что я так безответно в неё влюблён.
Было довольно холодно в пальто. Тонкий слой льда уже покрывал лужи. Но мне было горячо.
Потом мы бродили, держась за руки и болтая о чём-то. И вдруг ты спросила:
- А помнишь, мы искали тут белок?
И меня осенило. Это же тот самый парк! Парк, в котором я хотел тебя поцеловать. Но считал это недостижимым. Парк в котором… я украдкой нюхал твои волосы.
- А давай найдём то самое место у реки,- предложила ты.
- Ты думаешь, река ещё там?
Ты ухмыльнулась.
- Я в том смысле,- пояснил я,- что много воды утекло. Да и место это заколдованное. В него просто так не попасть.
- Мы должны попробовать!- уверенно сказала ты.
Но осуществить данные планы оказалось не очень просто. Мы исходили парк вдоль и поперёк, везде были знакомые места, но не то место, которое мы так жаждали найти. Под конец мы почувствовали, что заблудились.
И тут… я взял тебя за руку и повёл за собой. Вдалеке я заметил ту самую тропинку, которая некогда привела нас к заветной речке.
Ты даже подпрыгнула от радости. И когда мы всё же добрались до того самого «нашего» места, ты остановилась и крепко сжала мою руку. Между нами будто пробежал ток. Я гладил внутреннюю сторону твоей ладони. И ты учащённо дышала.
Нас захлестнул поток почти забытых чувств. Той почти забытой детской непосредственной нежности, которую мы испытывали друг к другу. То, что почти стёрлось из памяти и казалось расплывчатым сном. Всё это с новой силой в нас ожило. И мы присели вновь на то же упавшее дерево.
- Ты знаешь, я бы осталась тут жить. С тобой,- сказала ты и положила мне голову на плечо. Как тогда.
Всё это могло означать только примирение между нами. Константинополь сдался. Я победил. Ты была почти моей. Но в том то и дело, что почти. Хотя… в этот момент я предпочитал об этом не думать. На душе было хорошо и тепло. Я разоткровенничался:
- Ты знаешь, Вик, а я ведь пишу роман…
Твои глаза любопытно округлились:
- И о чём же?
- Об одной девушке… которая запуталась и не может найти себя.
- Это роман о любви?
- Может быть. Кто знает…
- А ты не боишься, что роман получится плоским и пустым? И что отношения между героями в нём окажутся вульгарными и нереалистичными?
- Нет.
- Так коротко…
- Видишь ли, Вика… Я пишу, как чувствую. И по-другому писать не могу.
- Но существует вероятность, что твой роман никто не поймёт.
- Да, эта возможность всегда присутствует. Но ведь мои стихи итак никто не понимает. И даже те, кому кажется, что они их поняли, лишь придают им свой смысл.
- Ты отшучиваешься, а я ведь чётко спросила, боишься ли ты быть вульгарным.
- Так ведь всё, что я пишу, так или иначе, вульгарный гротеск.
Ты закатила глаза. Я легонько поцеловал тебя в твои нежные губы.
- Ну, разве это поцелуй?- спросила ты.
И снова поцеловала меня так же неприлично и распутно. Я был счастлив как ребёнок. Твой поцелуй так нежно меня обвивал, будто я сам находился внутри твоего горячего рта.
Ты доминировала. В поцелуе. Над моими желаниями. По жизни. Это я всё время смущался при виде тебя. Это я не понимал, чего ты хочешь. Ты же всегда это знала. Просто твои желания редко заглядывали за горизонт.
Когда ты хотела, просто брала меня, когда хотела, я властвовал над тобой, а если у тебя возникала идея меня помучить, ты просто оставляла меня одного. Наедине с мыслями о тебе. И ни в одно из мгновений я не чувствовал покоя. И тебе, кажется, это нравилось.
Ты могла посмотреть на меня холодно, тепло, ласково, покровительственно, могла вообще на меня не смотреть, оставляя в моей голове загадку, что же происходить в твоём удивительном черепе.
Таких девушек бросают. На таких не женятся. Ведь рано или поздно эта игра кого угодно утомит. Но во мне твои дикие движения и извивания всё ещё будили хищнический аппетит.
Я томился, болел, сходил с ума, хотел тебя придушить, и тут во мгновение оказывался в твоей квартирке наедине с тобой. Срывал с тебя одежду, и ты совершенно не сопротивлялась. В эти моменты я уже совершенно не держал себя в руках.
Я кусал тебя, бил по заднице до синяков. Я засовывал большой палец руки тебе в рот, и ты впивалась в него зубами.
- Кусай! Откуси его нахер!- кричал я в исступлении.
И вот, когда это безумие отпускало меня, ты, слегка отдышавшись, снова приобретала свой надменный вид. Так было и в этот раз. Правда теперь ты мне бросила:
- А сегодня ты был неплох.
После чего отправилась в душ. А я всё ещё сидел в ступоре и не понимал, какой наркотик впрыскивается в кровь, когда я вижу тебя. А когда это ощущение проходило, в голову приходил стыд. Словно бы я алкоголик и опять сорвался.
Да, стыд. Что я делаю здесь, зачем гоняюсь за тобой и что в итоге рассчитываю от тебя получить? Да, мне было безумно стыдно. Я ведь до одури люблю свою жену. А с тобой я на птичьих правах. А за тобой бегу, будто бы повинуясь древнему проклятью, как бандерлог, посмотревший в глаза удаву.
Когда ты выходишь из душа, демонстративно голая и недоступная, по тебе видно, что я тебе более не интересен. Но ты предлагаешь мне выпить. Я пью это вино, чтобы заглушить страх. Страх того, что ни одна из обожаемых мною женщин не полюбит меня по-настоящему.
Затем я одеваюсь, пока ты, всё так же голая, смотришь в телефон, даже не оглядываясь на меня. И покидаю твой дом как ставший ненужным надоедливый гость. Как очередной фрагмент во множестве твоих жизней.
Холодный Питер встречает меня мрачной улыбкой.
- Ну, что,- говорит он,- устроил свою жизнь? Перестал быть одиноким? Или ты всё ещё бесконечно один, ни с кем не в силах разделить эту боль? А? А? А? А что же ты скажешь своей любимой? Где ты был всё это время и чем был занят? Себе-то на этот вопрос можешь ответить?
Я шёл по влажным улицам. И Питер брезгливо моросил на меня. На самом деле ему было плевать. И на меня и на мой внутренний конфликт. Но ему нравилось расширять мою рану. Потому что это Питер. Здесь всё не может быть просто.
Дома Даша уже сопела, свернувшись калачиком. Я чувствовал себя ничтожеством. А потом заснул.
На самом деле я пытался тебя забыть. И делал это не раз. Ещё тогда. Когда ты в первый раз меня предала. Сделала вид, что между нами ничего не было. Ни взглядов, ни мыслей, ни тайных посланий. Ни той прогулки, когда мы держались за руки. Будто ты можешь сделать вид, что я тебе чужой человек. Что ты меня не знаешь. И у тебя это, надо признать, хорошо получалось. Делать вид. Но я всё помнил.
Тогда я поклялся отомстить. Рано или поздно. Не так, так эдак. Добраться до тебя и отомстить. Уязвить в самое сердце. Но потом.
А в тот момент я предпочёл просто забыть тебя. Выкинуть из головы всё, что с тобой связано. Это было тяжко, больно и невыносимо. Но я почти сделал это. И обнажённые ноги дам напоминали твои обнажённые ноги. И ножка торшера в ресторане словно бы повторяла изгибы твоей талии. Но в целом я о тебе не думал. Не думал. Ну, или мне так казалось.
- Тебе пора домой.
Я хотел схватить тебя за руку, но ты плавно скользнула в подъезд, и дверь за тобой закрылась. Искры будто бы выпрыгивали из моих глаз. Я был готов по-волчьи завыть.
По дороге домой я купил массажное масло. Я так соскучился по Даше. Нужно было выковырять её из её ноутбука. Но в этот раз она встретила меня прямо у порога. Глаза Даши светились.
- Ну и где ты опять пропадаешь?- спросила она ласково. И мы слились в нежном поцелуе.
Дальше я снял с Даши её пижаму. Потом полосатые носочки. Я расстелил на кровати клеёнку и начал натирать голенькую жену маслом. Её стопы. Её коленочки и локотки. И между лопаток.
После Даша перевернулась. Её крупные соски уже стояли. Я медленно втирал в её тело масло. А самому уже не терпелось. И я впился зубами в её сосочки. Дальше сдерживать себя уже не было никаких сил. Давно нам с ней не было так хорошо.
А в моём сне мы с тобой кружимся в танце. И нет этому танцу конца. Бесконечный наивный танец. Это медленное бессмысленное безумие. Я держу тебя за талию, а ты улыбаешься мне слегка надменно. Как ни в чём не бывало.
Вираж, и я почти догоняю тебя. Вираж, и мы меняемся местами. Мы смотрим друг другу прямо в глаза, но не говорим ничего, словно чужие люди. И эта кадриль не даёт нам прекратить движение. Но почему же ты тогда так крепко сжимаешь мою руку?
Я как обычно скован, задумчив, напряжён. Ты как всегда весела и самую малость легкомысленна. Держишься прямо, высокомерно и слегка посмеиваясь. По моему затылку стекает пот. Ты следишь за мной с интересом.
- Зачем ты танцуешь со мной?- вдруг интересуюсь я.
- Ты прекрасен.
- Я отвратителен.
- Мне нравишься…- говоришь ты и смеёшься.
- Ты знаешь, что мир сгорит в великом пламени? Что всё это тленно? Что всё вокруг не имеет значения?
- Обернись,- отвечаешь мне ты.
Я оборачиваюсь и вижу озеро, в котором танцуют кувшинки и миллиарды звёзд. Здесь всё переливается в бесконечном калейдоскопе. Маленькие капли, падающие с лепестков, отражаются взрывами в галактиках. Так зарождаются новые созвездия и миры.
Ты улыбаешься.
- Что это?- спрашиваю я тебя.
- Это Вишну. Вишну – Хранитель. Ты видишь, всё гармонично? Ты видишь, всё собирается? Не теряется ничего. Ты видишь, как всё славно задумано и устроено? Как всё ладно и красиво? Ты видишь?
- Я не хочу это видеть. Это не соответствует моим убеждениям.
- Фу какой. Но ведь красиво же?
- Красиво. Забавно даже…
- Что забавно?- удивляешься ты.
- Мне достаточно взглянуть в твои глаза, чтобы увидеть всё это безумие красок.
Ты почему-то снова смеёшься. А потом говоришь:
- Но ведь ты нашёл это безумие внутри своих глаз, и уже после пленил меня.
- Но это ты прекрасна. Это ты будишь во мне чувство прекрасного. Именно ты будишь во мне безумие. Именно ты… виновата.
- Вот ты спросил меня, мой прекрасный, отчего я с тобой танцую? Зачем мне это? Но приглядись. Это ведь ты меня ведёшь. Ведёшь по абсолютно пустому залу, по бесконечным зеркальным комнатам, по бесчисленным вселенным и пространствам.
- Но ведь ты идёшь со мной. Разве нет?
- Быть может, я бы и вырвалась, если бы ты не сжимал так крепко мою талию и руку. Моей воли никто не спрашивал. Я здесь по твоему желанию. Это ты привёл меня сюда.
- Но ведь это не так! Нас обоих ведёт бог Вишну. Вишну – Хранитель. Вишну сохраняет самое ценное. И поэтому мы здесь.
- Послушай меня,- смущённо улыбаясь, говоришь ты,- Вишну – это и есть ты. Ты сохраняешь самое ценное в себе и для себя. Но мир изменчив и многогранен. И потому он видится тебе в руинах. Но ничего не исчезало. Оно всегда оставалось в тебе. И порой перерождалось во что-то новое. Когда ты поймёшь это, твоя душа обретёт покой.
- Нет, моя прекрасная Виктория,- говорю я, пока нас пронзают потоки ветра,- Путь, по которому я тебя веду – это не просто поиск покоя. Путь – это поиск вечности. И я покажу тебе это.
Бешенные потоки воздуха подхватывают нас и уносят вдаль. Я продолжаю:
- И я покажу тебе место, где душа соединяется с вечностью, даже если мне придётся перевернуть мир и разрушить его до тла. Любой ценой я приведу тебя туда и покажу тебе это.
- Я почему-то даже не сомневаюсь,- говоришь ты с грустной улыбкой. Безумный вихрь одолевает нас и разносит в разные стороны. Кадриль не может замедлиться. Как и время. Оно только ускоряется.
Когда я проснулся, Даши рядом со мной уже не было. Кажется, она мне спящему говорила, что идёт в кафе с подругами. Пусть развеется. Не всё же время ей сидеть за монитором.
Я уставился в потолок и снова стал думать о тебе. Но всё никак не мог ни на чём сконцентрироваться. Как тяжело бывает привести свои мысли в порядок. Когда твоё сознание где-то между несбыточными надеждами и тягучим чувством собственного ничтожества.
Ты живёшь, существуешь, даже принимаешь какие-то решения, но где-то внутри, там, в подкорке, тебя всё сильнее тяготит липкое чувство стыда. Оно лишь легко касается твоего плеча, но всё равно не даёт забыть о себе. И по прошествии времени ты из дерзкого энергичного художника превращаешься в нервного грызущего себя параноика.
А что если Даша узнает? Как я буду жить без неё? А что, если я больше не встречу тебя? А что, если в порыве своей страсти я случайно тебя придушу? Будет ли Дашенька навещать меня в тюрьме? Зачем я нужен обеим, если за мной не стоит ни денег, ни таланта?
На все эти вопросы мне не хотелось себе отвечать. Но они то и дело всплывали в голове. И главное… Что меня продолжает привлекать в твоей дьявольской улыбке? Мы ведь с тобой не приносим друг другу ничего кроме боли. Но я вспоминаю твой ироничный ехидный взгляд, и мне снова хочется тебя укусить.
Если бы ты была фиалкой, я бы сорвал тебя и не отдавал тебя никому. Просто из жадности. Но с тобой я так поступить не могу. Твой взгляд всегда оставляет след. Ты значима. А значит, значимее, чем фиалка. Ты значимее для меня, чем красота, ты понимаешь? Я не понимаю этого. Я никогда не делал правильного выбора.
Так алчущему давало море камень. И во сне ты видишь, как мир возрождается. А я во сне вижу, как мир горит. И всё же он прекрасен. Этот мир, созданный не Богом, а Хаосом.
Мне всё тяжелее смотреть вперёд, но всё же я вижу там то, что должно ускользнуть. То, ради чего мы и ныряем так глубоко.
Глава 5. Река
Я встретил тебя в парке. Ты задумчиво курила:
- Ты вновь появился в моей жизни в странное время.
- Странное?
- В этот момент меня покинул мой любовник, а я так и не нашла себя.
- Это нормально. Мы все не в себе.
- Да, но когда я влюбляюсь, я слишком теряю голову.
- Так влюбись в меня.
- Не могу,- улыбнулась ты,- Ты слишком хороший.
- Что во мне хорошего?- смутился я.
- Ты иногда хочешь казаться грубоватым. Но внутри ты очень мягкий.
- А тебе, значит, надо грубого?
- Влад, мы не выбираем, кого любить. Это происходит само собой.
- То есть, ты будешь его ждать?
- Буду и дождусь.
- А я тебе тогда зачем?
- С тобой весело.
И чтобы я не сильно на тебя обижался, ты коснулась ногой моей ноги.
- Твои последние стихи…- вдруг вставила ты,- Они обо мне?
- Тебе честно ответить?
- Я сразу поняла, что это обо мне. И, честно говоря, я польщена. Они довольно пронзительные. Мне нравятся. Однако…
- Однако что?
- Однако ты не должен ко мне привязываться. Мы же договорились. Ты боготворишь меня, но не влюбляешься.
- Это оказалось не так просто, как я думал.
- Ну, у тебя были девушки, к которым ты не привязывался.
- Ну да, были. Но все они были не ты.
- Что во мне особенного?- подняла ты одну бровь.
- Ты очень хрупкая. Хотя хочешь казаться холодной и циничной.
- Хм, может быть,- сказала ты и скользнула языком в мой рот.
Мы целовались так вульгарно, как только могли. Так целуются пьяные. В этом поцелуе было много пошлого и развратного. Но мы целовались именно так. На глазах у всех.
Впрочем, всем посетителям парка было дело до всего этого только в моём воображении. И до того, что я здесь целую девушку своей мечты. И до того, что я так безответно в неё влюблён.
Было довольно холодно в пальто. Тонкий слой льда уже покрывал лужи. Но мне было горячо.
Потом мы бродили, держась за руки и болтая о чём-то. И вдруг ты спросила:
- А помнишь, мы искали тут белок?
И меня осенило. Это же тот самый парк! Парк, в котором я хотел тебя поцеловать. Но считал это недостижимым. Парк в котором… я украдкой нюхал твои волосы.
- А давай найдём то самое место у реки,- предложила ты.
- Ты думаешь, река ещё там?
Ты ухмыльнулась.
- Я в том смысле,- пояснил я,- что много воды утекло. Да и место это заколдованное. В него просто так не попасть.
- Мы должны попробовать!- уверенно сказала ты.
Но осуществить данные планы оказалось не очень просто. Мы исходили парк вдоль и поперёк, везде были знакомые места, но не то место, которое мы так жаждали найти. Под конец мы почувствовали, что заблудились.
И тут… я взял тебя за руку и повёл за собой. Вдалеке я заметил ту самую тропинку, которая некогда привела нас к заветной речке.
Ты даже подпрыгнула от радости. И когда мы всё же добрались до того самого «нашего» места, ты остановилась и крепко сжала мою руку. Между нами будто пробежал ток. Я гладил внутреннюю сторону твоей ладони. И ты учащённо дышала.
Нас захлестнул поток почти забытых чувств. Той почти забытой детской непосредственной нежности, которую мы испытывали друг к другу. То, что почти стёрлось из памяти и казалось расплывчатым сном. Всё это с новой силой в нас ожило. И мы присели вновь на то же упавшее дерево.
- Ты знаешь, я бы осталась тут жить. С тобой,- сказала ты и положила мне голову на плечо. Как тогда.
Всё это могло означать только примирение между нами. Константинополь сдался. Я победил. Ты была почти моей. Но в том то и дело, что почти. Хотя… в этот момент я предпочитал об этом не думать. На душе было хорошо и тепло. Я разоткровенничался:
- Ты знаешь, Вик, а я ведь пишу роман…
Твои глаза любопытно округлились:
- И о чём же?
- Об одной девушке… которая запуталась и не может найти себя.
- Это роман о любви?
- Может быть. Кто знает…
- А ты не боишься, что роман получится плоским и пустым? И что отношения между героями в нём окажутся вульгарными и нереалистичными?
- Нет.
- Так коротко…
- Видишь ли, Вика… Я пишу, как чувствую. И по-другому писать не могу.
- Но существует вероятность, что твой роман никто не поймёт.
- Да, эта возможность всегда присутствует. Но ведь мои стихи итак никто не понимает. И даже те, кому кажется, что они их поняли, лишь придают им свой смысл.
- Ты отшучиваешься, а я ведь чётко спросила, боишься ли ты быть вульгарным.
- Так ведь всё, что я пишу, так или иначе, вульгарный гротеск.
Ты закатила глаза. Я легонько поцеловал тебя в твои нежные губы.
- Ну, разве это поцелуй?- спросила ты.
И снова поцеловала меня так же неприлично и распутно. Я был счастлив как ребёнок. Твой поцелуй так нежно меня обвивал, будто я сам находился внутри твоего горячего рта.
Ты доминировала. В поцелуе. Над моими желаниями. По жизни. Это я всё время смущался при виде тебя. Это я не понимал, чего ты хочешь. Ты же всегда это знала. Просто твои желания редко заглядывали за горизонт.
Когда ты хотела, просто брала меня, когда хотела, я властвовал над тобой, а если у тебя возникала идея меня помучить, ты просто оставляла меня одного. Наедине с мыслями о тебе. И ни в одно из мгновений я не чувствовал покоя. И тебе, кажется, это нравилось.
Ты могла посмотреть на меня холодно, тепло, ласково, покровительственно, могла вообще на меня не смотреть, оставляя в моей голове загадку, что же происходить в твоём удивительном черепе.
Таких девушек бросают. На таких не женятся. Ведь рано или поздно эта игра кого угодно утомит. Но во мне твои дикие движения и извивания всё ещё будили хищнический аппетит.
Я томился, болел, сходил с ума, хотел тебя придушить, и тут во мгновение оказывался в твоей квартирке наедине с тобой. Срывал с тебя одежду, и ты совершенно не сопротивлялась. В эти моменты я уже совершенно не держал себя в руках.
Я кусал тебя, бил по заднице до синяков. Я засовывал большой палец руки тебе в рот, и ты впивалась в него зубами.
- Кусай! Откуси его нахер!- кричал я в исступлении.
И вот, когда это безумие отпускало меня, ты, слегка отдышавшись, снова приобретала свой надменный вид. Так было и в этот раз. Правда теперь ты мне бросила:
- А сегодня ты был неплох.
После чего отправилась в душ. А я всё ещё сидел в ступоре и не понимал, какой наркотик впрыскивается в кровь, когда я вижу тебя. А когда это ощущение проходило, в голову приходил стыд. Словно бы я алкоголик и опять сорвался.
Да, стыд. Что я делаю здесь, зачем гоняюсь за тобой и что в итоге рассчитываю от тебя получить? Да, мне было безумно стыдно. Я ведь до одури люблю свою жену. А с тобой я на птичьих правах. А за тобой бегу, будто бы повинуясь древнему проклятью, как бандерлог, посмотревший в глаза удаву.
Когда ты выходишь из душа, демонстративно голая и недоступная, по тебе видно, что я тебе более не интересен. Но ты предлагаешь мне выпить. Я пью это вино, чтобы заглушить страх. Страх того, что ни одна из обожаемых мною женщин не полюбит меня по-настоящему.
Затем я одеваюсь, пока ты, всё так же голая, смотришь в телефон, даже не оглядываясь на меня. И покидаю твой дом как ставший ненужным надоедливый гость. Как очередной фрагмент во множестве твоих жизней.
Холодный Питер встречает меня мрачной улыбкой.
- Ну, что,- говорит он,- устроил свою жизнь? Перестал быть одиноким? Или ты всё ещё бесконечно один, ни с кем не в силах разделить эту боль? А? А? А? А что же ты скажешь своей любимой? Где ты был всё это время и чем был занят? Себе-то на этот вопрос можешь ответить?
Я шёл по влажным улицам. И Питер брезгливо моросил на меня. На самом деле ему было плевать. И на меня и на мой внутренний конфликт. Но ему нравилось расширять мою рану. Потому что это Питер. Здесь всё не может быть просто.
Дома Даша уже сопела, свернувшись калачиком. Я чувствовал себя ничтожеством. А потом заснул.
Глава 6. 03:05
На самом деле я пытался тебя забыть. И делал это не раз. Ещё тогда. Когда ты в первый раз меня предала. Сделала вид, что между нами ничего не было. Ни взглядов, ни мыслей, ни тайных посланий. Ни той прогулки, когда мы держались за руки. Будто ты можешь сделать вид, что я тебе чужой человек. Что ты меня не знаешь. И у тебя это, надо признать, хорошо получалось. Делать вид. Но я всё помнил.
Тогда я поклялся отомстить. Рано или поздно. Не так, так эдак. Добраться до тебя и отомстить. Уязвить в самое сердце. Но потом.
А в тот момент я предпочёл просто забыть тебя. Выкинуть из головы всё, что с тобой связано. Это было тяжко, больно и невыносимо. Но я почти сделал это. И обнажённые ноги дам напоминали твои обнажённые ноги. И ножка торшера в ресторане словно бы повторяла изгибы твоей талии. Но в целом я о тебе не думал. Не думал. Ну, или мне так казалось.
