Ars Magica

        — По­дож­ди-ка… — де­вуш­ка нах­му­рилась и не­надол­го за­дума­лась. — Я по­няла, что всё это зна­чит. Оль­герд, они не об­ра­ща­ют­ся к арис­токра­тии. — Она вздох­ну­ла, но тре­вож­ная мор­щинка не ис­чезла с её юно­го прек­расно­го ли­ца.
       
        — К ко­му тог­да? — уди­вил­ся маг, прис­ло­ня­ясь лбом к хо­лод­но­му стек­лу. И впрямь, на де­ле все сто­яли ли­цами сов­сем не к глав­ным две­рям Уни­вер­си­тета. Тог­да ку­да же…
       
        — К Ин­кви­зиции, — Да­нута пе­реш­ла на шё­пот. — Они объ­яви­ли Час Цер­кви, Оль­герд. Это бы­ло так не­ожи­дан­но и жут­ко… Они да­же не наз­ва­ли при­чины, кля­нусь Се­меры­ми, их гла­ва спя­тил. — Она нем­но­го по­мол­ча­ла, со­бира­ясь с мыс­ля­ми, а по­том ещё ти­ше ска­зала:
       
        — Ло­рен­со Кар­ре­са Ди­ос ов­до­вел. Он по­мутил­ся рас­судком, как я уже ска­зала. Ду­маю, это и есть при­чина. Я слы­шала, что он очень лю­бил её.
       
        — Это не при­чина, — раз­дра­жён­но от­ве­тил Оль­герд. — Ло­рен­со слиш­ком хлад­нокро­вен, что­бы объ­яв­лять Час Цер­кви из-за это­го. Да и в чём связь? По­чему бы ему, ска­жем, не уй­ти в от­шель­ни­ки или что-то по­доб­ное? Это не­логич­но.
       
        — Ну… я кое-что упус­ти­ла, — как-то не­хотя приз­на­лась его сес­тра. — В об­щем, Иза­бел­ла бы­ла бе­ремен­на, дол­жна бы­ла раз­ро­дить­ся ре­бён­ком. По­виту­ха из Низ­ших, что­бы об­легчить её ро­ды, при­мени­ла ка­кое-то Древ­нее зак­ля­тие. Вы­жил толь­ко ре­бёнок.
       
        — О Бо­ги, — Дра­гомил ед­ва по­давил же­лание стук­нуть­ся го­ловой о сте­ну. — О Бо­ги, Да­нута, это не­воз­можно. Я всю жизнь ду­мал, что у нас всё всег­да бу­дет спо­кой­но, но нет же, сто­ило мне вер­нуть­ся, как на­чал­ся ка­кой-то ха­ос. Я мно­го ви­дел, по­ка пу­тешес­тво­вал, но всег­да счи­тал Ри­гу луч­шей и… не­пог­ре­шимой что ли. Но все те ужа­сы, ко­торые я имел нес­частье наб­лю­дать, те­перь здесь!
       
        — Оль­герд, зак­ли­наю те­бя Се­меры­ми, не ста­новись сле­ду­ющим по­мешан­ным, — поп­ро­сила Да­нута. — Ли­хо мне с ва­ми!
       
        — Не вор­чи, — Ра­уде счи­тал, что его сес­тре по­доб­ное не идёт. — Ох, что-то бу­дет. Ну, пос­мотрим, чем всё это кон­чится.
       
       

***

       
       
        — Оль­герд, что го­ворят лю­ди в Ита­лии? — Й­онас Ра­уде вни­матель­но пос­мотрел на сы­на и на­колол на вил­ку ку­сочек мя­са, как-то стран­но улы­ба­ясь. — Па­па лю­бим на­родом?
       
        — Да, — маг ко­рот­ко кив­нул, нем­но­го по­мол­чал, при­заду­мал­ся, за­тем до­бавил:
       
        — Па­пу выб­ра­ли не из чис­ла пре­ферет­ти. Это не раз­гла­шалось, я уз­нал по ста­рой друж­бе с од­ним пос­лушни­ком. На­мес­тни­ком апос­то­ла Пет­ра стал ис­па­нец, ма­лоза­мет­ный че­ловек, но очень ум­ный и хит­рый. У Ин­кви­зиции те­перь раз­вя­заны ру­ки. Он уже про­вёл за­мены на ря­де ос­новных пос­тов. Это опять же тай­но, то, что я сей­час го­ворю, в ка­ком-то смыс­ле не­закон­но.
       
        — Те­перь всё яс­но, — Й­онас тя­жело вздох­нул, его ли­цо сде­лалось хму­рым и обес­по­ко­ен­ным. — Ты, дол­жно быть, слы­шал о Ча­се Цер­кви. Мно­гие свя­зыва­ют его с лич­ным го­рем Ди­оса, но сей­час ста­ло по­нят­но, что на са­мом де­ле всё ку­да глуб­же и про­за­ич­нее. Вы­боры ведь сос­то­ялись с пол­го­да на­зад? Не­малый срок. Так вот, Рим хо­чет дик­то­вать свою власть всем, ог­ра­ничить кол­довс­тво и, ска­жем так, не­чис­тую си­лу. Ко­неч­но, Ло­рен­со мо­жет прес­ле­довать и лич­ные мо­тивы, но ос­новное — лич­ный при­каз Его Свя­тей­шес­тва.
       
        — Отец, тог­да мы все в опас­ности, — Дра­гомил нер­вно сжал руч­ку но­жа. — Час Цер­кви да­ёт раз­ре­шение на всё, что взбре­дёт им в го­лову. Они и за ко­ролём не пос­то­ят, ес­ли пот­ре­бу­ет­ся.
       
        — Вен­цеслав же­нат на ин­фанте Инес, она всё-та­ки ис­панка, член пра­вяще­го до­ма. Сом­не­ва­юсь, что они не при­ложи­ли ру­ки к ре­зуль­та­ту го­лосо­вания. Не те лю­ди, что­бы упус­тить та­кой шанс, осо­бен­но пос­ле смер­ти не­навис­тно­го им Ор­си­ни, а, зна­чит, по­тери вли­яния до­мом дель Тор­ро, — отоз­вался Ра­уде-стар­ший. — Сам зна­ешь, как это бы­ва­ет.
       
        — Как бы­ло ког­да-то с ва­шим де­дом, Шан­до­ром Ве­ликим, — под­твер­ди­ла Лай­ме. — Он в своё вре­мя удач­но сыг­рал на по­лити­чес­кой и ре­лиги­оз­ной си­ту­ации, за­полу­чив тем са­мым по­лови­ну Вен­грии. У не­го бы­ло шат­кое по­ложе­ние, очень шат­кое, но он су­мел удер­жать­ся и ук­ре­пить­ся.
       
        — Но Шан­дор Ве­ликий был ко­ролём, а мы прос­то гра­фы Ра­уде, да ещё и ма­ги, — воз­ра­зил Оль­герд. — Ма­ма, в Ри­ге те­перь опас­но. Как жаль, как жаль, это ведь та­кой чуд­ный го­род… Что же де­лать?
       
        — Ждать, — по­дала го­лос Да­нута. Она бы­ла нем­но­го пе­чаль­на, но го­вори­ла твёр­до. — Я вый­ду за­муж за Вин­сента, пос­та­ра­юсь быть хо­рошей прин­цессой. Я до­буду про­тек­цию ко­роля.
       
        — Да бу­дет так, не бу­дем то­ропить со­бытия, — Лай­ме скри­вила гу­бы и прик­ры­ла гла­за. На ду­ше бы­ло тя­жело и тре­вож­но. Она от­чётли­во пом­ни­ла, как де­воч­кой уви­дела ожес­то­чён­ный бой в сво­ей же ком­на­те — на от­ца на­пали. Она си­дела в шка­фу и ед­ва ды­шала, ни жи­ва ни мер­тва от стра­ха, что её най­дут. Она не хо­тела та­кой судь­бы для сво­их де­тей.
       
        За сто­лом ста­ло ти­хо. Все ду­мали и пе­чали­лись о сво­ём, не же­лая де­лить­ся этим с ок­ру­жа­ющи­ми и тем са­мым тре­вожить их. На­род­ный бунт, об­ра­щён­ный да­же не к ним, силь­но на­пугал се­мей­ство. Го­род опу­тала ка­кая-то па­ути­на, пе­лена, и это бы­ло опас­но. Что же бу­дет даль­ше?
       
        — Гос­по­дин Ра­уде? — на­рушил ти­шину го­лос ка­кого-то слу­ги, ка­жет­ся, Яце­ка. Он сколь­знул в сто­ловую и под­нёс гра­фу за­печа­тан­ное пись­мо на се­реб­ря­ном под­но­се. — Вам тут про­сили пе­редать. Лич­но. Он не наз­вался.
       
        — Дай-ка, — Й­онас заб­рал пись­мо, вскрыл его и быс­тро про­бежал­ся зор­ки­ми гла­зами по строч­кам. Его ли­цо мер­твен­но поб­ледне­ло, на лбу, ка­залось, выс­ту­пили ка­пель­ки хо­лод­но­го по­та. Паль­цы гра­фа зад­ро­жали, он был явс­твен­но на­пуган.
       
        — Что там? — Оль­герд обес­по­ко­ен­но пос­мотрел на от­ца.
       
        — Уг­ро­за на­шей бе­зопас­ности, — од­ни­ми гу­бами про­шеп­тал Ра­уде.
       
       

***

       
       
        Глу­боко за пол­ночь от чёр­но­го вхо­да зда­ния Ин­кви­зиции, плот­но ок­ру­жён­но­го оз­лоблен­ны­ми и го­товы­ми бить­ся за своё людь­ми, отъ­еха­ла зак­ры­тая ка­рета. Её ка­чало на уха­бах, ло­шади ржа­ли, уп­ря­мились, ку­чер нер­вни­чал и гнал нес­час­тных, а пас­са­жир нер­вно пе­реби­рал чёт­ки, гля­дя в щёл­ку меж­ду чёр­ны­ми што­рами и бар­хатной стен­ки. Эки­паж уно­сил его всё даль­ше от ог­ней Ри­ги и люд­ской рас­пра­вы. Его путь ле­жал пря­миком в Ва­тикан. В са­мое сер­дце хрис­ти­ан­ско­го ми­ра.
       

       
       Глава третья, об интригах церковных

       
        В Ри­ме бы­ло уже за пол­день, ког­да ка­рета глав­но­го ин­кви­зито­ра Ри­ги въ­еха­ла в во­рота Ва­тика­на. Ло­рен­со внут­ренне нап­рягся, гля­дя, как проп­лы­ва­ют ми­мо ко­ваные створ­ки и нед­ви­жимые гвар­дей­цы в не­из­менной по­лоса­той фор­ме вдруг син­хрон­но кла­ня­ют­ся ему — его яв­но здесь жда­ли и жда­ли дол­го. Вот уже треть го­да, как был от­прав­лен пап­ский при­каз о Ча­се Цер­кви, а объ­яв­лен он был толь­ко вче­ра. Кас­та­неда уж не упус­тит слу­чая ему это при­пом­нить и приг­ро­зить чем-ни­будь — ны­неш­не­му Па­пе Ло­рен­со был обя­зан всем: же­ной, ра­ботой, пе­рево­дом из за­худа­лой Ли­мы. Од­на на­деж­да бы­ла на то, что он всё-та­ки выс­лу­ша­ет объ­яс­не­ния, а они-то у Ди­оса всег­да бы­ли.
       
        На­конец, эки­паж ос­та­новил­ся, двер­ца с неп­ри­ят­ным скри­пом от­кры­лась, и всё прос­транс­тво вок­руг ин­кви­зито­ра за­лил яр­кий сол­нечный свет, неп­ри­ят­но ле­зущий в гла­за. Ло­рен­со чер­тыхнул­ся и вы­лез на ули­цу, зак­ры­ва­ясь от жгу­чих лу­чей. Ог­ромная ка­мен­ная лес­тни­ца пря­мо пе­ред ним оп­ре­делён­но ве­ла в Апос­толь­ский дво­рец — нель­зя бы­ло не уз­нать эту ил­лю­зию рим­ской три­ум­фаль­ной ар­ки и вы­сокие кры­ши. Кар­ре­са нем­но­го по­мед­лил, не ре­ша­ясь сде­лать пер­вый шаг под сень мас­сивных ко­лонн и двус­катно­го ан­табле­мен­та. Свя­тая Де­ва на ико­не, ви­сящей над са­мыми дверь­ми, смот­ре­ла уко­риз­ненно, но со­чувс­твен­но, и от это­го Ди­осу ста­нови­лось сов­сем не по се­бе. Его всё вре­мя прес­ле­дова­ла мысль о том, что он поп­росту не вер­нётся из этой по­ез­дки — уж слиш­ком мно­го бы­ло им встре­чено пло­хих зна­ков в те­чении все­го пу­ти.
       
        Од­на­ко де­лать бы­ло не­чего, на сту­пенях уже ждал ка­мер­ра­рий Его Свя­тей­шес­тва, и его тер­пе­ние яв­но под­хо­дило к кон­цу. Ло­рен­со тя­жело вздох­нул, ко­рот­ко, но веж­ли­во кив­нул са­мому до­верен­но­му ли­цу Па­пы и быс­тро под­нялся и по­шёл вслед за ним по мно­гочис­ленным кра­сиво рас­пи­сан­ным ко­ридо­рам и за­лам. По ме­ре приб­ли­жения к за­вет­но­му ка­бине­ту стук его сер­дца уча­щал­ся, а страх уси­ливал­ся. Что же бу­дет, что же бу­дет? Гос­по­ди, хоть раз по­милуй.
       
        Пе­ред са­мою дверью, ве­дущей в ком­на­ту, где ре­шались судь­бы поч­ти все­го хрис­ти­ан­ско­го ми­ра, они не­надол­го ос­та­нови­лись, до­жида­ясь, по­ка у од­но­го из кар­ди­налов за­кон­чится а­уди­ен­ция. Да, Эр­нан Кас­та­неда лю­бил так де­лать, что­бы по­боль­ше по­томить ка­кого-ни­будь дол­гождан­но­го по­сети­теля, так он де­лал­ся пок­ла­дис­тей, что Эр­на­ну бы­ло толь­ко на ру­ку. Но с Ло­рен­со та­кой трюк не про­каты­вал. Боль­ше не про­каты­вал.
       
        — Сей­час там кар­ди­нал Бор­ге­зе, они го­ворят с са­мого ут­ра, — ти­хо про­из­нёс ка­мер­ра­рий Лу­чи­ано, бро­сив на Ло­рен­со ис­пы­ту­ющий взгляд. — Рим го­товит пыш­ный спек­такль, сень­ор Кар­ре­са. По­лагаю, вам там от­ве­дена не пос­ледняя роль.
       
        — Да бу­дет так, сень­ор Лу­чи­ано, — в тон ему отоз­вался Ло­рен­со. — Пра­во, я опа­са­юсь этой встре­чи, но ес­ли всё так, как вы го­вори­те, то, воз­можно, ещё нет по­вода для бес­по­кой­ства.
       
        — Я ведь ров­ным счё­том ни­чего не ска­зал вам про сце­нарий, ми­лый мой сень­ор, — рас­сме­ял­ся Лу­чи­ано и по­качал го­ловой. — Ка­жет­ся, за­кон­чи­ли.
       
        Тут же две­ри от­во­рились, и из ка­бине­та вы­шел чем-то очень рас­сержен­ный кар­ди­нал, да­же не поз­до­ровав­шись с Ди­осом и ка­мер­ра­ри­ем. Пос­ледний как-то слиш­ком стран­но улыб­нулся вслед ухо­дяще­му свя­щен­ни­ку и зна­ком ве­лел Кар­ре­са зай­ти. Тот так же без­звуч­но по­вино­вал­ся и пе­рес­ту­пил, на­конец, по­рог ком­на­ты.
       
        Па­па си­дел в даль­нем кон­це сле­ва от от­кры­того ок­на, сквозь ко­торое в по­меще­ние про­ника­ло тёп­лое лет­нее сол­нце. Он был ве­сел, на ли­це иг­ра­ла улыб­ка, а в гла­зах, по­хоже, пля­сали бе­сеня­та — ви­димо, его целью бы­ло вы­вес­ти из се­бя оче­ред­но­го уже быв­ше­го пре­ферет­ти.
       
        — А, Ло­рен­со Кар­ре­са Ди­ос? — Кас­та­неда при­вети­ливо кив­нул ему и ука­зал на мес­то нап­ро­тив се­бя, не­боль­шое рез­ное крес­ло с ши­роки­ми под­ло­кот­ни­ками. — Да, дав­но я вас здесь жду.
       
        — Я от­пра­вил­ся в путь, как толь­ко по­лучил ва­ше пись­мо, Ва­ше Свя­тей­шес­тво, — ко­рот­ко от­ве­тил Ло­рен­со, скло­нив го­лову и ста­ра­ясь не гля­деть Па­пе в гла­за. Ему бы­ло не­уют­но и нес­по­кой­но, яв­но чувс­тво­валось, что Эр­нан и над ним из­де­ва­ет­ся, прос­то нем­но­го по-дру­гому. Хит­рый, ам­би­ци­оз­ный ис­па­нец, он, вер­но, за­ложил ду­шу Са­тане, раз так ве­дёт се­бя: он ни­чего, ни­чего на этом све­те не бо­ит­ся.
       
        — Я знаю, — улыб­ка мгно­вен­но сош­ла с ли­ца Па­пы, он нак­ло­нил­ся впе­рёд и впе­рил в Ло­рен­со взгляд сво­их жгу­чих чёр­ных глаз. — На­пом­ни­те мне, ког­да я от­пра­вил вам пись­мо с при­казом объ­явить Час Цер­кви?
       
        — Око­ло че­тырёх ме­сяцев на­зад, — ров­ным го­лосом от­ве­тил Кар­ре­са, всё так же не под­ни­мая взгля­да и от­вернув­шись. Как лож­но, ока­зыва­ет­ся, хо­рошее нас­тро­ение Его Свя­тей­шес­тва. Он с по­рази­тель­ной лёг­костью ме­нял мас­ки и лю­дей, буд­то это бы­ло од­но и то же, столь нез­на­читель­ное и нич­тожное, что да­же и не сто­ило об­ра­щать на это вни­мания.
       
        — По­чему же тог­да Час Цер­кви был объ­яв­лен лишь пол­ме­сяца на­зад? — про­шипел Кас­та­неда, сжав ру­ки в ку­лаки, от­че­го его паль­цы по­бели­ли, что зна­чило лишь од­но: Па­па был в ярос­ти.
       
        — Я не счёл это воз­можным в тех ус­ло­ви­ях, ко­торые тог­да бы­ли, — ко­рот­ко от­ве­тил Ди­ос, на­конец пог­ля­дев на Эр­на­на. — На­род бы это­го не по­нял, и мои и без то­го шат­кие по­зиции ста­ли бы сов­сем нет­вёрды­ми. Ри­га не тот го­род, где власть Ва­тика­на по-нас­то­яще­му силь­на, Ва­ше Свя­тей­шес­тво. Там мно­го языч­ни­ков, пра­вос­лавных.
       
        — Так сде­лай­те так, что­бы их там не ос­та­лось! — Па­па Рим­ский рез­ко под­нялся и по­дошёл к ок­ну. Во­цари­лось не­дол­гое мол­ча­ние. Кас­та­неда смот­рел на ули­цу и о чём-то сос­ре­дото­чен­но ду­мал, да­вая и ин­кви­зито­ру вре­мя на собс­твен­ные раз­мышле­ния. На­конец он обер­нулся и бро­сил че­рез пле­чо:
       
        — По­лагаю, ва­ши це­ли на бли­жай­шее вре­мя вам яс­ны. От­дохни­те па­ру дней и от­прав­ляй­тесь об­ратно. Мо­жете ид­ти.
       
        — До сви­дания, Ва­ше Свя­тей­шес­тво, — кив­нул Ло­рен­со и прак­ти­чес­ки вы­летел из не­навис­тно­го ка­бине­та, да­же не ог­ля­дыва­ясь на­зад. Ему нуж­но бы­ло мно­гое об­ду­мать.
       
        Ког­да дверь за ним зат­во­рилась из-за неп­ри­мет­ной шир­мы в уг­лу выш­ла вы­сокая до­воль­но кра­сивая жен­щи­на, по всей ви­димос­ти ис­панка. Она смах­ну­ла не­сущес­тву­ющие пы­лин­ки со сво­ей ря­сы и по­дош­ла к Па­пе. Тот ух­мыль­нул­ся и спро­сил:
       
        — Как ду­ма­ешь, что бу­дет, ес­ли он уз­на­ет о том, что луч­ший ин­кви­зитор То­ледо — это жен­щи­на, а, Адо­рась­он?
       
        — По­лагаю, он бу­дет удив­лён, — ус­мехну­лась та. — Но всё же к де­лу. Мне от­прав­лять­ся за ним, Ва­ше Свя­тей­шес­тво?
       
        Эр­нан от­ве­тил не сра­зу, пред­ва­ритель­но про­из­ве­дя в уме кое-ка­кие рас­чё­ты по по­воду вер­ности Ло­рен­со, соб­рался с мыс­ля­ми, а за­тем мед­ленно про­из­нёс:
       
        — От­прав­лять­ся. Но не за ним, а за кое-кем дру­гим, до­рогая Адо­рась­он. Я не мо­гу поп­росту тра­тить твой та­лант и ум, а по­тому даю те­бе очень важ­ное за­дание.
       
        — Ка­кое же, Ва­ше Свя­тей­шес­тво? — нас­то­рожи­лась жен­щи­на, вни­матель­но гля­дя на Па­пу. Он лю­бил да­вать ей слож­ные и опас­ные де­ла, ис­пы­тывая её дух и во­лю, а так­же вер­ность сво­ему прес­то­лу.
       
        — По­ез­жай в Ри­гу и убей… Вой­ко Ра­дулес­ку, на­шего глав­но­го оп­по­нен­та, — ска­зал Кас­та­неда, до­воль­но по­тирая ру­ки. — Ко­неч­но, он мог бы быть цен­ным ис­точни­ком ин­форма­ции, но он из­во­рот­лив, как змея, ты прос­то не до­везёшь его сю­да, а сот­рудни­чать с Ин­кви­зици­ей там и пы­тать его слиш­ком опас­но. Ло­рен­со пи­сал, что в го­роде бес­по­ряд­ки. Это сей­час очень не кста­ти, ко­неч­но. Ду­маю, так… — он ещё нем­но­го по­мол­чал, что-то ре­шая, а за­тем из­рёк:
       
        — Ос­та­вай­ся там с ме­сяц, ес­ли вол­не­ния уля­гут­ся, его арес­ту­ют, в про­тив­ном слу­чае же прос­то убей его как-ни­будь ти­хо и, же­латель­но, бес­кров­но. Ты по­нима­ешь, о чём я?
       
        — Да, Ва­ше Свя­тей­шес­тво, — кив­ну­ла Адо­рась­он, хит­ро улы­ба­ясь.