Ольгерд сел на предложенный ему стул и наконец огляделся: на стенах висели кривые турецкие мечи, взятые в качестве трофеев в кровавых боях, над камином поблёскивал щит с гербом древнего румынского рода, в высоких шкафах стояли старые книги на незнакомом наречии — всё в комнате говорило о том, кому она принадлежит.
— Скромно, конечно, но как есть, я не люблю роскошь, — коротко заметил Войко, садясь напротив и прикрывая усталые серые глаза и одним движением отодвигая в сторону в беспорядке лежащие на столе свитки. — Я вижу, что ты храбр, полон желания вершить судьбы, колдовать — у тебя огромный магический потенциал, я таких почти не встречал. Но видишь ли, какое дело… — он немного помолчал, затем уже более тихо, отчего его голос стал ещё более низким, продолжил:
— Это будет тайна. Умеешь хранить тайны, Ольгерд?
— Да, конечно, — Драгомил тоже перешёл на шёпот, во все глаза глядя на своего кумира. — Клянусь…
— Довольно клятв, — оборвал его Радулеску. — Поклянёшься сгоряча, а потом всю жизнь жалеть будешь, уж поверь мне. Так вот, дело в том, что меня призвал Орден Дракона и моя родная страна. Я отправляюсь в Румынию, Ольгерд. Поедешь ли ты со мной? Опыт путешествия у тебя есть, а магии тебя научат и лучше моего — тут много дельных профессоров. Зачем тебе шататься по всей Восточной Европе в поисках приключений?
— Главное, что с вами. Вы же князь, величайший из князей… Такой шанс выпадает раз в жизни! — Ольгерд не верил в своё счастье. Все сожаления о доме тут же отпали, а в душе поселилась надежда на то, что он тоже когда-нибудь станет героем, и уже о нём будут слагать сказания.
— Молодость… — мимолётно усмехнулся Войко, одобрительно глядя на своего ученика. — Благая пора. Я еду завтра, на рассвете я покину Ригу. Встретимся у Главных ворот, если не передумаешь.
— Не передумаю! — Ольгерд от радости чуть не подскочил на стуле, счастливо улыбаясь. — Нельзя такое упускать.
— Стало быть, договорились? — уточнил профессор, испытующе глядя на него. Его не мог не радовать подобный энтузиазм, но и горячность юноши была опасна — вряд ли он умел контролировать магические всплески во время эмоционального перенапряжения.
— Договорились, — часто закивал Ольгерд, невероятно довольный таким исходом дела. Он подумать не мог, что подобное возможно. Похоже, чудеса в мире всё-таки существовали, несмотря на все Магические Ограничения.
Дел у Драгомила значительно прибавилось: надо было вместе с семьей посетить королевский дворец и всё же познакомиться с будущими родственниками, собрать всё нужное в очередной поход и морально подготовиться к нему же. Жаль было покидать Ригу — он любил этот дивный город с остроконечными шпилями церквей, куда каждое воскресенье собирались дружные и говорливые горожане, чтобы обсудить и осудить всё на свете, любил и домики с цветными крышами, больше похожие на жилища гномов или каких-либо других сказочных существ, и шумные улицы, вечно наполненные самыми разными людьми. Этот город умиротворял его и наделял силой.
— Снова уезжаешь? — Драгомил отвлёкся от складывания дорожной сумки, пригладил растрёпанные волосы и обернулся к сестре. Та недовольно глядела на него, скрестив руки на груди.
— Ну, похоже, так, — Ольгерд чувствовал, что очень скоро ему не поздоровится, потому как Данута явно хотела, чтобы он присутствовал на её свадьбе, но теперь такое не представлялось возможным. — Ну ты только не ругайся. Просто такое бывает только раз в жизни…
— Свадьба сестры тоже бывает раз в жизни! — гневно парировала Рауде, неумолимо надвигаясь на брата.
— Ну… это уж как повезёт, знаешь, развод вообще возможен, если… Ой! — Драгомил обиженно потёр затылок и на всякий случай отошёл подальше, искоса глядя на девушку. — Ну вот чего ты дерёшься?
— Ты бессовестный, — обиженно заявила Данута, сердито отвернувшись и пряча обычно весёлые золотистые глаза. — Такое событие пропустить, это ж надо умудриться! Ольгерд, у меня нет слов.
— Ну… познакомиться мы познакомимся, а остальное уж как-нибудь само, — рассудил маг, продолжая собираться. — Чёрт, когда мы должны быть там?
— Через час. Мы уже все одеты и ждём тебя, — недовольно прошипела Данута, отбирая у брата сумку и почти пинком толкая его в сторону ванной. — Быстро приводи себя в порядок, переоденься, и идём. Мы не можем заставить короля ждать.
— Да, конечно же, — Ольгерд тяжело вздохнул и поплёлся выполнять ценные указания любимой сестры — спорить с ней было невозможно и очень опасно для жизни.
Лайме сидела, прикрыв глаза и положив голову мужу на плечо — она не любила находиться под солнцем — это знатно портило её самочувствие, было против её природы, оставшейся от матери, всю свою жизнь пившей людскую кровь. Женщина слабо улыбалась, ловя на себе тёплые взгляды Йонаса и ощущая, как он осторожно и нежно сжимает её руку.
— Всё хорошо? — услышала она его мягкий голос. Муж всегда заботился о её удобстве и неизменно переживал, если ей вдруг приходилось выйти на улицу или попасть под лучи столь опасного для неё светила.
— Да, любимый, — Лайме теснее прижалась к нему. — Это всего лишь солнце, да и я полукровка. Всё в порядке. Не волнуйся так.
— Если что-то пойдёт не так, дай мне знать, — прошептал Йонас, осторожно приобнимая жену за плечи. Лайме едва дрожала в его руках, внутренне готовясь к ещё одной встрече с солнцем — даже зная, что оно, по сути, не причинит ей ощутимого вреда, она всё равно боялась тут же сгореть.
Карета наконец остановилась перед самыми ступенями, по случаю приезда невесты принца устланными дорогими коврами и заполненными разными царедворцами, старающимися увидеть свою будущую госпожу. Йонас вышел первым и помог вылезти Дануте, которая едва не путалась в многочисленных тяжёлых юбках своего необъятного парадного платья. Корсет душил её, причёска и драгоценности давили на тело, а нервы были на пределе. Она ещё толком не знала ни жениха, ни его родни, а потому боялась всего, что её теперь ждало.
— Смелее, доченька. Всё получится, — прошептал Рауде, ободряюще улыбнувшись ей. — Не жди нас, иди вперёд. Ты теперь принцесса.
— Х-хорошо, пап, — Данута тяжело вздохнула, нервно сминая дорогой синий бархат, гордо подняла голову и медленно шагнула вперёд, вежливо улыбаясь всем вокруг. Всё её смейство наконец собралось и теперь шло за ней, изучаемое десятками любопытных и надменных взглядов — Рауде издавна чтили в Риге, но маги среди аристократии презирались, а колдовство полагали недостойным для родовитых семей занятием, считая это достоянием простолюдинов и мелкопоместных дворян.
— Добро пожаловать в ваш новый дом, принцесса Данута, — вдруг у самых распахнутых настежь позолоченных дверей возник величественный человек средних лет, мягко улыбнулся и протянул девушке руку. Та неуверенно подошла к нему, чуть ли не дрожа всем телом — она поняла, что перед ней сам король Венцеслав.
— Благодарю, Ваше Величество, — еле выдавила она, касаясь пальцами его руки и стараясь скрыть страх и смятение. — Я рада стать женой вашего сына.
— Не нужно условностей, дитя, — ласково сказал король, подводя её к одному из стоящих поодаль и перешёптывающихся юношей, всех как один похожих на отца. — Вот, твой жених, Винсент. Да будет благим ваш брак.
— Рад видеть вас, Данута, — робко произнёс принц, волновавшийся не меньше своей суженной — они были погодками и оба не знали о жизни в супружестве ровным счётом ничего, более того, они совсем не знали друг друга.
— Взаимно, Винсент, — девушка нервно улыбнулась ему, но чуть расслабилась, прочитав в его синих, словно летнее небо, глазах тот же страх неведения, что и у неё самой.
— Прошу всех во дворец, нам есть, о чём поговорить, — негромко произнёс король, и двери распахнулись, пропуская всех внутрь.
День измотал Ольгерда, а потому он был несказанно рад наступлению долгожданного вечера, а затем и ночи, которые подарили ему столь желанный отдых. Он так и не понял сути торжественного приёма, хотя и король, и принцы показались ему людьми милыми и, кажется, не такими снобами, какими являлись их приближённые. Всё-таки Данута тоже колдовала, а Драгомил переживал за судьбу сестры, оставшейся теперь один на один с большим дворцом, полным интриг и тайн.
Думать становилось всё тяжелее и тяжелее, а беспокойство постепенно сменялось подступающей усталостью и сонливостью. Завтра ему предстояло отправиться в долгий и опасный путь, отринув любые страхи и сомнения. Грядущие события грели душу, хотелось как можно скорее оказаться в седле и ехать далеко-далеко отсюда, видеть новые земли, других людей, открывать для себя очередные магические тайны и творить волшебство. Так, мечтая о собственных подвигах, достойных легенд, Ольгерд уснул беспокойным сном.
Ольгерд в последний раз махнул рукой матери и отцу, подмигнул заспанной и недовольной сестре и тронул кожаные поводья. Конь под ним, до того момента нетерпеливо переступавший с ноги на ногу, с радостным ржанием поскакал вперёд по пустым и тихим улицам Риги, укутанным серым водянистым туманом. У самых ворот его остановила сонная стража и, лишь мельком глянув на сопроводительное письмо, пропустила, лениво переговариваясь между собой о том, что вот-вот город закроют, и тогда-то всё будет строго, и придёт конец их разгульной жизни, и как хорошо, что юный маг уезжает отсюда, куда глаза глядят, а также о прочих насущных проблемах — Драгомил не стал их дальше слушать, только стремительно проехал под полукруглой каменной аркой, поддерживаемой двумя башнями, и наконец покинул пределы Риги.
Войко уже ждал его там, без движения сидя в седле и глядя куда-то в никуда, чуть поджав тонкие губы. Он был напряжён, сосредоточен, его извечный неровный хвост трепал порывистый ветер, но Радулеску был невозмутим и от этого ещё больше похож на древнего воителя.
Под копытом коня хрустнула ветка, и Войко вздрогнул всем телом, тут же обернулся на звук и сжал рукоять тяжёлого меча. Он с полминуты пристально разглядывал Ольгерда, затем подъехал к нему и тихо спросил:
— Каков был мой вчерашний совет?
— Не разбрасываться клятвами, — несколько удивлённо ответил Драгомил, непонимающе смотря на учителя. Его поведение было странным и довольно подозрительным.
— Значит, ты, — Радулеску облегчённо вздохнул и слабо улыбнулся, похлопав его по плечу. — Прости, но я никому не могу доверять. Одна радость, что Университет зачарован, и никто не может подслушать.
— Вы меня напугали, — рассмеялся Ольгерд, чуть пожав плечами. — Не ожидал, если честно. Но вы правы, такое уж время.
— Верно, — Войко недолго помолчал, затем неуверенно произнёс, отведя взгляд:
— Есть кое-что. Мы проделаем этот долгий путь втроём. Дело в том, что мой друг, дворянин Драгош Чицу, неожиданно стал, скажем так, вне закона. К сожалению, Час Церкви объявили не только в Риге. Так вот, он едет с нами — ему удалось сбежать, точнее, переместиться сюда. Будем изничтожать безумие все вместе, насколько это возможно. Надеюсь, вы поладите.
Из-за дерева тут же возник и сам Драгош, до той поры скрывавшийся под завесой невидимости. Он приветливо улыбнулся и протянул обомлевшему Ольгерду руку. Тот спешился и пожал её, точно также улыбаясь в ответ.
— Драгош. Будем знакомы, — неловко произнёс Чицу, впервые за всю жизнь ощущая себя не в своей тарелке — он догадывался, что знатно подставил Войко своими проблемами и полным неумением молчать, когда это нужно.
— Ольгерд Драгомил. Будем, — Рауде с первого взгляда понравился новый попутчик — он явно был таким же, как и сам Ольгерд, похоже мыслил и видел мир. Это было очень даже хорошо — всё-таки он стеснялся Войко и был несказанно рад товарищу по интересам.
— Можем ехать? — прервал только начинающийся разговор Войко, одобрительно глядя на своих подопечных. — Пора покинуть эти места, Инквизиция не дремлет.
— Да, конечно, — юноши тут же вскочили на своих коней: гнедого и пегого, и приготовились двинуться в нелёгкий путь. Радулеску хмыкнул, что-то там прикинул себе, странно поглядывая на них, и пришпорил своего скакуна. Тот радостно заржал и рысцой поскакал вперёд. За ним последовали и Ольгерд с Драгошем.
Чуть погодя они выехали на большую дорогу, по обеим сторонам которой росли древние деревья, посаженные ещё римлянами — дальше начинался дремучий лес, где наконец совершенно точно можно было укрыться от любой погони и передохнуть. Войко настаивал на том, чтобы ещё дотемна покинуть границы Латвии и, если повезёт, остановиться в какой-нибудь польской корчме, а то и в деревне — там бы их точно не стали искать или преследовать. Ольгерд в чём-то был согласен с наставником, но ему очень хотелось хоть немного отдышаться и расслабиться, в конце концов, просто поесть. Драгош, которому, в сущности, было всё равно — он редко уставал, хоть и вёл совсем иной образ жизни, нежели его спутники, и настаивал на том, чтобы позволить животным напиться и набраться сил — дорога предстояла дальняя, и никто толком не знал, смогут ли они вообще найти ночлег, или погоня заставит их ехать дальше, более сложным путём, по возвышенностям.
К полудню они всё-таки сделали привал — Драгош замучил всех своими воззваниями к Семерым, чтобы те помогли несчастным коням хоть как-то выдержать те издевательства, которые над ними творят — Чицу трепетно относился к животным и настаивал на гуманном обращении с ними.
— Драгош, тебя невозможно терпеть! — сердито сказал Войко, разводя костёр пока что своими силами. Он не считал нужным чуть что использовать магию, особенно в такой ситуации. — Честное слово, если бы не Час Церкви!..
— А что такого в Часе Церкви? — удивлённо спросил Ольгерд, мирно собиравший хворост поблизости. — Это же просто контроль магии, ну, может, пара устрашающих речей нашего инквизитора, но не больше. Условность.
— Так это цивилизация… — печально сообщил ему Чицу, тяжело вздыхая, его обычно весёлые чёрные глаза наполнились странной тоской. — А у нас, в Румынии, магов просто выволакивают из домов и тут же сжигают. Не Инквизиция, местные. Инквизиция сначала ещё и пытает или, того хуже, выжигает магию. Смерть в данном случае милосердный исход, сам понимаешь. В мой дом ломились жители моих же деревень, когда я переместился в Ригу.
— Это неправильно. Самосуд — это неправильно, — Драгомил не верил своим ушам — он и представить не мог, что такое в принципе возможно. Издревле права Церкви и черни, права магов были регламентированы специальным сводом законов, а теперь творилось такое… Ему просто не хотелось даже думать о том, что такое возможно.
— Ну, в чём-то ты прав, — согласился Драгош, поджимая ноги под себя и невольно ёжась. — Но, честно говоря, их тоже можно понять. Вот у вас маги кто?
— Мелкопоместные дворяне, горожане, ремесленники. Кто угодно, но не родовитые аристократы, — ответил Ольгерд, пожав плечами — для него такой расклад был сам собой разумеющийся, а в тех странах, которые он посетил, всё обстояло точно так же.
— Скромно, конечно, но как есть, я не люблю роскошь, — коротко заметил Войко, садясь напротив и прикрывая усталые серые глаза и одним движением отодвигая в сторону в беспорядке лежащие на столе свитки. — Я вижу, что ты храбр, полон желания вершить судьбы, колдовать — у тебя огромный магический потенциал, я таких почти не встречал. Но видишь ли, какое дело… — он немного помолчал, затем уже более тихо, отчего его голос стал ещё более низким, продолжил:
— Это будет тайна. Умеешь хранить тайны, Ольгерд?
— Да, конечно, — Драгомил тоже перешёл на шёпот, во все глаза глядя на своего кумира. — Клянусь…
— Довольно клятв, — оборвал его Радулеску. — Поклянёшься сгоряча, а потом всю жизнь жалеть будешь, уж поверь мне. Так вот, дело в том, что меня призвал Орден Дракона и моя родная страна. Я отправляюсь в Румынию, Ольгерд. Поедешь ли ты со мной? Опыт путешествия у тебя есть, а магии тебя научат и лучше моего — тут много дельных профессоров. Зачем тебе шататься по всей Восточной Европе в поисках приключений?
— Главное, что с вами. Вы же князь, величайший из князей… Такой шанс выпадает раз в жизни! — Ольгерд не верил в своё счастье. Все сожаления о доме тут же отпали, а в душе поселилась надежда на то, что он тоже когда-нибудь станет героем, и уже о нём будут слагать сказания.
— Молодость… — мимолётно усмехнулся Войко, одобрительно глядя на своего ученика. — Благая пора. Я еду завтра, на рассвете я покину Ригу. Встретимся у Главных ворот, если не передумаешь.
— Не передумаю! — Ольгерд от радости чуть не подскочил на стуле, счастливо улыбаясь. — Нельзя такое упускать.
— Стало быть, договорились? — уточнил профессор, испытующе глядя на него. Его не мог не радовать подобный энтузиазм, но и горячность юноши была опасна — вряд ли он умел контролировать магические всплески во время эмоционального перенапряжения.
— Договорились, — часто закивал Ольгерд, невероятно довольный таким исходом дела. Он подумать не мог, что подобное возможно. Похоже, чудеса в мире всё-таки существовали, несмотря на все Магические Ограничения.
***
Дел у Драгомила значительно прибавилось: надо было вместе с семьей посетить королевский дворец и всё же познакомиться с будущими родственниками, собрать всё нужное в очередной поход и морально подготовиться к нему же. Жаль было покидать Ригу — он любил этот дивный город с остроконечными шпилями церквей, куда каждое воскресенье собирались дружные и говорливые горожане, чтобы обсудить и осудить всё на свете, любил и домики с цветными крышами, больше похожие на жилища гномов или каких-либо других сказочных существ, и шумные улицы, вечно наполненные самыми разными людьми. Этот город умиротворял его и наделял силой.
— Снова уезжаешь? — Драгомил отвлёкся от складывания дорожной сумки, пригладил растрёпанные волосы и обернулся к сестре. Та недовольно глядела на него, скрестив руки на груди.
— Ну, похоже, так, — Ольгерд чувствовал, что очень скоро ему не поздоровится, потому как Данута явно хотела, чтобы он присутствовал на её свадьбе, но теперь такое не представлялось возможным. — Ну ты только не ругайся. Просто такое бывает только раз в жизни…
— Свадьба сестры тоже бывает раз в жизни! — гневно парировала Рауде, неумолимо надвигаясь на брата.
— Ну… это уж как повезёт, знаешь, развод вообще возможен, если… Ой! — Драгомил обиженно потёр затылок и на всякий случай отошёл подальше, искоса глядя на девушку. — Ну вот чего ты дерёшься?
— Ты бессовестный, — обиженно заявила Данута, сердито отвернувшись и пряча обычно весёлые золотистые глаза. — Такое событие пропустить, это ж надо умудриться! Ольгерд, у меня нет слов.
— Ну… познакомиться мы познакомимся, а остальное уж как-нибудь само, — рассудил маг, продолжая собираться. — Чёрт, когда мы должны быть там?
— Через час. Мы уже все одеты и ждём тебя, — недовольно прошипела Данута, отбирая у брата сумку и почти пинком толкая его в сторону ванной. — Быстро приводи себя в порядок, переоденься, и идём. Мы не можем заставить короля ждать.
— Да, конечно же, — Ольгерд тяжело вздохнул и поплёлся выполнять ценные указания любимой сестры — спорить с ней было невозможно и очень опасно для жизни.
***
Лайме сидела, прикрыв глаза и положив голову мужу на плечо — она не любила находиться под солнцем — это знатно портило её самочувствие, было против её природы, оставшейся от матери, всю свою жизнь пившей людскую кровь. Женщина слабо улыбалась, ловя на себе тёплые взгляды Йонаса и ощущая, как он осторожно и нежно сжимает её руку.
— Всё хорошо? — услышала она его мягкий голос. Муж всегда заботился о её удобстве и неизменно переживал, если ей вдруг приходилось выйти на улицу или попасть под лучи столь опасного для неё светила.
— Да, любимый, — Лайме теснее прижалась к нему. — Это всего лишь солнце, да и я полукровка. Всё в порядке. Не волнуйся так.
— Если что-то пойдёт не так, дай мне знать, — прошептал Йонас, осторожно приобнимая жену за плечи. Лайме едва дрожала в его руках, внутренне готовясь к ещё одной встрече с солнцем — даже зная, что оно, по сути, не причинит ей ощутимого вреда, она всё равно боялась тут же сгореть.
Карета наконец остановилась перед самыми ступенями, по случаю приезда невесты принца устланными дорогими коврами и заполненными разными царедворцами, старающимися увидеть свою будущую госпожу. Йонас вышел первым и помог вылезти Дануте, которая едва не путалась в многочисленных тяжёлых юбках своего необъятного парадного платья. Корсет душил её, причёска и драгоценности давили на тело, а нервы были на пределе. Она ещё толком не знала ни жениха, ни его родни, а потому боялась всего, что её теперь ждало.
— Смелее, доченька. Всё получится, — прошептал Рауде, ободряюще улыбнувшись ей. — Не жди нас, иди вперёд. Ты теперь принцесса.
— Х-хорошо, пап, — Данута тяжело вздохнула, нервно сминая дорогой синий бархат, гордо подняла голову и медленно шагнула вперёд, вежливо улыбаясь всем вокруг. Всё её смейство наконец собралось и теперь шло за ней, изучаемое десятками любопытных и надменных взглядов — Рауде издавна чтили в Риге, но маги среди аристократии презирались, а колдовство полагали недостойным для родовитых семей занятием, считая это достоянием простолюдинов и мелкопоместных дворян.
— Добро пожаловать в ваш новый дом, принцесса Данута, — вдруг у самых распахнутых настежь позолоченных дверей возник величественный человек средних лет, мягко улыбнулся и протянул девушке руку. Та неуверенно подошла к нему, чуть ли не дрожа всем телом — она поняла, что перед ней сам король Венцеслав.
— Благодарю, Ваше Величество, — еле выдавила она, касаясь пальцами его руки и стараясь скрыть страх и смятение. — Я рада стать женой вашего сына.
— Не нужно условностей, дитя, — ласково сказал король, подводя её к одному из стоящих поодаль и перешёптывающихся юношей, всех как один похожих на отца. — Вот, твой жених, Винсент. Да будет благим ваш брак.
— Рад видеть вас, Данута, — робко произнёс принц, волновавшийся не меньше своей суженной — они были погодками и оба не знали о жизни в супружестве ровным счётом ничего, более того, они совсем не знали друг друга.
— Взаимно, Винсент, — девушка нервно улыбнулась ему, но чуть расслабилась, прочитав в его синих, словно летнее небо, глазах тот же страх неведения, что и у неё самой.
— Прошу всех во дворец, нам есть, о чём поговорить, — негромко произнёс король, и двери распахнулись, пропуская всех внутрь.
***
День измотал Ольгерда, а потому он был несказанно рад наступлению долгожданного вечера, а затем и ночи, которые подарили ему столь желанный отдых. Он так и не понял сути торжественного приёма, хотя и король, и принцы показались ему людьми милыми и, кажется, не такими снобами, какими являлись их приближённые. Всё-таки Данута тоже колдовала, а Драгомил переживал за судьбу сестры, оставшейся теперь один на один с большим дворцом, полным интриг и тайн.
Думать становилось всё тяжелее и тяжелее, а беспокойство постепенно сменялось подступающей усталостью и сонливостью. Завтра ему предстояло отправиться в долгий и опасный путь, отринув любые страхи и сомнения. Грядущие события грели душу, хотелось как можно скорее оказаться в седле и ехать далеко-далеко отсюда, видеть новые земли, других людей, открывать для себя очередные магические тайны и творить волшебство. Так, мечтая о собственных подвигах, достойных легенд, Ольгерд уснул беспокойным сном.
Глава шестая, о дороге и прошлом
Ольгерд в последний раз махнул рукой матери и отцу, подмигнул заспанной и недовольной сестре и тронул кожаные поводья. Конь под ним, до того момента нетерпеливо переступавший с ноги на ногу, с радостным ржанием поскакал вперёд по пустым и тихим улицам Риги, укутанным серым водянистым туманом. У самых ворот его остановила сонная стража и, лишь мельком глянув на сопроводительное письмо, пропустила, лениво переговариваясь между собой о том, что вот-вот город закроют, и тогда-то всё будет строго, и придёт конец их разгульной жизни, и как хорошо, что юный маг уезжает отсюда, куда глаза глядят, а также о прочих насущных проблемах — Драгомил не стал их дальше слушать, только стремительно проехал под полукруглой каменной аркой, поддерживаемой двумя башнями, и наконец покинул пределы Риги.
Войко уже ждал его там, без движения сидя в седле и глядя куда-то в никуда, чуть поджав тонкие губы. Он был напряжён, сосредоточен, его извечный неровный хвост трепал порывистый ветер, но Радулеску был невозмутим и от этого ещё больше похож на древнего воителя.
Под копытом коня хрустнула ветка, и Войко вздрогнул всем телом, тут же обернулся на звук и сжал рукоять тяжёлого меча. Он с полминуты пристально разглядывал Ольгерда, затем подъехал к нему и тихо спросил:
— Каков был мой вчерашний совет?
— Не разбрасываться клятвами, — несколько удивлённо ответил Драгомил, непонимающе смотря на учителя. Его поведение было странным и довольно подозрительным.
— Значит, ты, — Радулеску облегчённо вздохнул и слабо улыбнулся, похлопав его по плечу. — Прости, но я никому не могу доверять. Одна радость, что Университет зачарован, и никто не может подслушать.
— Вы меня напугали, — рассмеялся Ольгерд, чуть пожав плечами. — Не ожидал, если честно. Но вы правы, такое уж время.
— Верно, — Войко недолго помолчал, затем неуверенно произнёс, отведя взгляд:
— Есть кое-что. Мы проделаем этот долгий путь втроём. Дело в том, что мой друг, дворянин Драгош Чицу, неожиданно стал, скажем так, вне закона. К сожалению, Час Церкви объявили не только в Риге. Так вот, он едет с нами — ему удалось сбежать, точнее, переместиться сюда. Будем изничтожать безумие все вместе, насколько это возможно. Надеюсь, вы поладите.
Из-за дерева тут же возник и сам Драгош, до той поры скрывавшийся под завесой невидимости. Он приветливо улыбнулся и протянул обомлевшему Ольгерду руку. Тот спешился и пожал её, точно также улыбаясь в ответ.
— Драгош. Будем знакомы, — неловко произнёс Чицу, впервые за всю жизнь ощущая себя не в своей тарелке — он догадывался, что знатно подставил Войко своими проблемами и полным неумением молчать, когда это нужно.
— Ольгерд Драгомил. Будем, — Рауде с первого взгляда понравился новый попутчик — он явно был таким же, как и сам Ольгерд, похоже мыслил и видел мир. Это было очень даже хорошо — всё-таки он стеснялся Войко и был несказанно рад товарищу по интересам.
— Можем ехать? — прервал только начинающийся разговор Войко, одобрительно глядя на своих подопечных. — Пора покинуть эти места, Инквизиция не дремлет.
— Да, конечно, — юноши тут же вскочили на своих коней: гнедого и пегого, и приготовились двинуться в нелёгкий путь. Радулеску хмыкнул, что-то там прикинул себе, странно поглядывая на них, и пришпорил своего скакуна. Тот радостно заржал и рысцой поскакал вперёд. За ним последовали и Ольгерд с Драгошем.
Чуть погодя они выехали на большую дорогу, по обеим сторонам которой росли древние деревья, посаженные ещё римлянами — дальше начинался дремучий лес, где наконец совершенно точно можно было укрыться от любой погони и передохнуть. Войко настаивал на том, чтобы ещё дотемна покинуть границы Латвии и, если повезёт, остановиться в какой-нибудь польской корчме, а то и в деревне — там бы их точно не стали искать или преследовать. Ольгерд в чём-то был согласен с наставником, но ему очень хотелось хоть немного отдышаться и расслабиться, в конце концов, просто поесть. Драгош, которому, в сущности, было всё равно — он редко уставал, хоть и вёл совсем иной образ жизни, нежели его спутники, и настаивал на том, чтобы позволить животным напиться и набраться сил — дорога предстояла дальняя, и никто толком не знал, смогут ли они вообще найти ночлег, или погоня заставит их ехать дальше, более сложным путём, по возвышенностям.
К полудню они всё-таки сделали привал — Драгош замучил всех своими воззваниями к Семерым, чтобы те помогли несчастным коням хоть как-то выдержать те издевательства, которые над ними творят — Чицу трепетно относился к животным и настаивал на гуманном обращении с ними.
— Драгош, тебя невозможно терпеть! — сердито сказал Войко, разводя костёр пока что своими силами. Он не считал нужным чуть что использовать магию, особенно в такой ситуации. — Честное слово, если бы не Час Церкви!..
— А что такого в Часе Церкви? — удивлённо спросил Ольгерд, мирно собиравший хворост поблизости. — Это же просто контроль магии, ну, может, пара устрашающих речей нашего инквизитора, но не больше. Условность.
— Так это цивилизация… — печально сообщил ему Чицу, тяжело вздыхая, его обычно весёлые чёрные глаза наполнились странной тоской. — А у нас, в Румынии, магов просто выволакивают из домов и тут же сжигают. Не Инквизиция, местные. Инквизиция сначала ещё и пытает или, того хуже, выжигает магию. Смерть в данном случае милосердный исход, сам понимаешь. В мой дом ломились жители моих же деревень, когда я переместился в Ригу.
— Это неправильно. Самосуд — это неправильно, — Драгомил не верил своим ушам — он и представить не мог, что такое в принципе возможно. Издревле права Церкви и черни, права магов были регламентированы специальным сводом законов, а теперь творилось такое… Ему просто не хотелось даже думать о том, что такое возможно.
— Ну, в чём-то ты прав, — согласился Драгош, поджимая ноги под себя и невольно ёжась. — Но, честно говоря, их тоже можно понять. Вот у вас маги кто?
— Мелкопоместные дворяне, горожане, ремесленники. Кто угодно, но не родовитые аристократы, — ответил Ольгерд, пожав плечами — для него такой расклад был сам собой разумеющийся, а в тех странах, которые он посетил, всё обстояло точно так же.
