Стоило только поманить тебя вороньим пером, и ты с радостью позабыла обо всем и отказалась ото всякой защиты – ведь даже самым лучшим чарам нужна опора, воля носителя. Все, что я сделал, было согласно воле Его Величества! – промолвил он, глядя на нее с ненавистью. – Король сам пожелал, чтобы я тебя испытал!
-А ты был заранее уверен, что я не справлюсь! Ха! – вскричала Эмме, не скрывая торжества.
-Ох, как же ты глупа! Радуешься победе, не видя дальше своего носа! – к Йоссе постепенно возвращались его обычные манеры. – Если бы ты понимала, что натворила, то сожалела бы сейчас, что не свалилась с лошади еще в начале пути… И не сгинула в море…
Хоть слова эти были в первую очередь обидны и презрительны, от горечи, звучавшей в них, Эмме отчего-то расхотелось отвечать Йоссе тем же. Колдун и в самом деле был полностью разбит и подавлен, и это не походило на одни лишь муки уязвленного самолюбия.
-Что это значит? О чем я пожалею? Это оттого, что я прошла испытание? – засыпала его вопросами Эммелин, но Йоссе лишь отмахнулся, скривив губы.
-Жди своей награды, - только и сказал он. – Но вряд ли она тебя обрадует…
-Ну, знаешь ли!.. – обида в глубине души Эмме вновь подала голос. – Даже сейчас ты держишься так, как будто я – только досадная помеха! Хорошо, я ничего не понимаю в том, что произошло, и зря радуюсь тому, что ухитрилась выжить вопреки твоему замыслу… Пусть так! Но ты не можешь отрицать, что я только что спасла тебе жизнь! И ты в долгу передо мной!
-Только потому, что думала, будто спасаешь своего драгоценного хромого мальчишку! – вскинулся Йоссе, однако взгляд его стал беспокойным.
-И что с того?! – Эммелин на мгновение замешкалась, задумавшись, стала бы она удерживать своего спутника, если бы догадалась, что рядом с ней – не Иво, и тут же упрямо мотнула головой. – Это в твоей природе – отправлять кого-то на верную смерть из простой прихоти, не испытывать жалости, считать всех своими игрушками. А я… я, пожалуй, и тебя бы не бросила. Даже твою гибель мне бы видеть не хотелось, и уж тем более жить дальше с мыслью, что я могла как-то помочь – и не помогла!.. Ты знаешь, что я сейчас не лгу!
-Не лжешь, - недовольно вздохнул колдун, глядя на нее искоса. – Но ты еще не раз пожалеешь об этих словах… И обо все том, чем ты так сейчас простодушно гордишься! Ладно… Признаю, за мной есть долг. Можешь попросить меня об одной услуге – не больше. Клятву я сдержу, в Холме иначе не бывает. Но хорошенько подумай, прежде чем просить о чем-нибудь – слово, данное мной, прочно свяжет наши судьбы.
-Ты и так не оставишь меня в покое, - фыркнула Эммелин, немного встревожившись из-за того, как легко колдун сдался. – И я понимаю, что за всякую помощь мне придется все равно заплатить втридорога. Но все же… все же у меня есть просьба. Эта ночь меня кое-чему научила!..
-И что же это за просьба? – с некоторым подозрением спросил Йоссе.
-Ты пообещаешь мне, что никогда – слышишь? – никогда больше не околдуешь меня, - сказала Эмме, сощурив глаза. – Никакого морока, никаких чар. Я запомнила, каково это – впустить в голову чужую волю и считать ее своей собственной, - и больше этого не потерплю.
Ее слова не пришлись по душе Йоссе. Он скрипнул зубами, поморщился, но процедил:
-Пусть будет так. Я справлюсь с тобой и без магии – ты не так умна и предусмотрительна, как тебе самой кажется. И, возможно, наступит миг, когда тебе придется попросить меня о колдовстве и отменить свое требование – но тогда уж я сам тебе откажу!..
-Еще увидим! – бросила Эмме.
-Увидим, и быстрее, чем ты думаешь, - оскалился Йоссе с нескрываемым злорадством. – А теперь, если не возражаешь, пора нам отправляться домой. Тебе – к людям, а мне – в Холм. Король, должно быть, уже слышал о твоем подвиге, такие новости опережают даже лошадей из королевских конюшен… Поверь, в твоих интересах, чтобы я сегодня отговорил Его Величество от поспешных решений. Считай, что это еще один подарок… бесплатный подарок тебе от меня. Когда-нибудь ты его оценишь. В самом деле, мне нужно стать к тебе внимательнее и милостивее, раз уж избавиться от тебя я не могу, - и задумчивое лицо колдуна вдруг озарилось улыбкой, свидетельствующей о том, что в голову ему внезапно пришла некая идея, которой раньше там не было.
…Но дева в отдаленье,
Мечтаньями тревожными полна,
День зимний этот провела в волненье -
Святой Агнесе сердцем предана,
Ждет покровительства небесного она.
Твердили ей в кругу матрон почтенном:
Девицам в эту полночь, мол, дано
Узнать восторг в виденье сокровенном,
Влюбленных речи слышать суждено,
Но надобно запомнить им одно:
Без ужина отправиться в постели -
И чтоб по сторонам или в окно
Они смотреть украдкою не смели,
А у небес благих просили, что хотели.
«Канун святой Агнесы», Дж. Китс (пер. С. Сухарева)
Хоть Эмме и опасалась новых пакостей от Йоссе, колдун был сама любезность: правил лошадью уверенно и спокойно, избегал зловещих скал и ущелий, которые могли бы встревожить своим видом его спутницу, и даже покружил над горным озером, чтобы та могла полюбоваться отражением северного сияния в черном зеркальном льду.
Эммелин, теперь зная, что впереди сидит вовсе не Иво, с некоторой неловкостью приобняла чародея – ей не хотелось даже лишний раз касаться его руки, не то что прижиматься всем телом! – и размышляла над его недомолвками. Теперь, когда ум ее прояснился, события этой ночи казались вдвойне опасными: Йоссе внушил ей, будто это всего лишь прогулка, но на самом деле испытывал ее по приказу короля… Знал ли об этом Иво? Если бы знал – наверняка попытался бы помешать колдуну. Быть может, вороний принц снова жестоко наказан? И поэтому не принимал участие в Охоте на этот раз?.. А она, по недомыслию пустив в голову волшебный морок, думала лишь о том, как здорово, что охотники взяли ее с собой!.. И нос Эмме от злости морщился: никогда она еще не чувствовала себя настолько облапошенной!
А Йоссе-колдун, обойдя стороной все еще бушующую над равниной метель, направил коня вниз, на лесную дорогу, вьющуюся меж поросших соснами холмов. Сияния здесь было не разглядеть, но волшебным созданиям не нужен был свет, чтобы не сбиться с пути – конь плавно и быстро несся вперед, едва касаясь копытами глубокого снега.
Не успела Эммелин заподозрить, что придворный чародей все же хочет обманом увести ее в Холм, как впереди послышался далекий унылый лай дворовых псов: впереди была деревня, занесенная снегом. Ни одно окно не светилось – все крепко спали, пережидая непогоду, да и время было позднее, глубоко за полночь.
Конь легко перемахнул забор, окружающий подворье Госбертов – что ему, летучему созданию, был тот забор, если еще недавно он скакал у самых облаков? – и Йоссе, спешившись, помог Эмме спуститься, хоть она поначалу и оттолкнула его руку.
-У тебя дурной упрямый нрав, девочка, - сказал на это чародей. – Но так даже интереснее!..
-Не вздумай еще раз меня обмануть! – огрызнулась Эмме. – Ты вовсе не всесилен, хоть и делаешь вид, будто это не так!
-Не всесилен, но, все же, знаю и умею куда больше тебя и твоего хромого мальчишки, - невозмутимо ответил Йоссе. – Вам со мной не тягаться.
-И Иво тоже не трогай!.. Что ты с ним сделал?!
-Кто же навредит младшему принцу, если сам король бережет его, как зеницу ока? – колдун усмехнулся. – А ценность его так велика оттого, что исчезни он – и исчезнет сила, привязывающая тебя к Холму… Но об этом тебе раздумывать слишком рано. Придет время – и мы продолжим этот разговор!..
-Не очень-то хочется!.. – буркнула Эмме, которой ужасно не нравилось, как снисходительно ведет себя с ней Йоссе: точь-в-точь взрослый, поучающий ребенка! Но чем больше она злилась и огрызалась, тем больше походила на того самого ребенка, которым быть не хотела.
-Все еще может перемениться, - отмахнулся колдун, напоказ пропустив мимо ушей раздражение, звеневшее в голосе Эммелин. – Ну а пока что запомни вот что: не хочешь, чтобы твой жених попал в беду – не ищи с ним встреч. Я сделаю все, чтобы ты не получила ни одного приглашения на королевские праздники до весны, но и ты будь умницей: не приходи в Холм сама, что бы тебе ни взбрело тебе в голову!
-Когда ты говоришь что-то, мне тут же хочется сделать наоборот! – не сдержалась Эмме, но уж это прозвучало настолько по-детски, что весь запал ее тут же исчез. В совете колдуна было что-то такое, из-за чего его не следовало отвергать – об этом шептали голоса в ее голове, и раз уж Йоссе поклялся больше не воздействовать на нее магией, стало быть, говорило с ней нечто иное.
А чародей, словно вознамерившись окончательно смутить девушку, на прощание пожелал спокойной ночи и светски поцеловал ее замерзшую руку. Эмме вспыхнула и выдернула ладонь, но Йоссе лишь рассмеялся, вновь заставив ее почувствовать себя невоспитанной девчонкой. Приходилось признать: и без магии колдун умел вертеть людскими умами себе на пользу.
С трудом взобравшись на порог, полностью заметенный снегом, Эмме проскользнула в приоткрытую дверь, и только очутившись в доме поняла, как же замерзла. Руки и ноги горели огнем, а затем их как будто начали колоть раскаленными иглами, но она обрадовалась этому от души: лучше уж быть замерзшим живым человеком, чем костлявой нежитью, не чувствующей ни холода, ни боли. «Но если это и есть та правда, которую я хочу узнать? – сердце как будто тоже кольнуло иголкой. – Если я желаю быть частью жизни Иво, то как же мне не стать при этом частью Холма?». Но от этой мысли Эммелин стало так тревожно и неуютно, что она поспешила отогнать ее, чтобы она не пробралась еще и в ее сны: усталость гнала ее в постель, под теплые одеяла, к мурлыкающей кошке. Стоило девушке закрыть глаза, как перед ней тут же бесконечным потоком расплескалось звездное небо, разгорелось северное сияние, надвинулась ужасающая тень великого Холма – тому, кто хоть раз побывал на Охоте, вовек не забыть ее страшные чудеса.
А утром Эмме разбудили восторженные крики детей, которые поначалу ее до смерти испугали. Она, на ходу накидывая на плечи шаль, выбежала в гостиную, к елке, где уже собрались все прочие Госберты, и увидела, что Кэйти и Эллайт держат в руках новые подарки, которые каким-то чудом нашлись под праздничным деревом – завернутые в золотую и серебряную бумагу, перевязанные шелковыми лентами, украшенные листьями падуба и веточками тиса.
-Тут подарки для всех! – воскликнула Кейти, потянувшись за еще одной коробочкой.
И действительно – к каждому подарку была прикреплена карточка с именем: Джассоп, Алинор, Потрик, Ланс, Джослин… Никто из домочадцев не был забыт или обделен – даже кухарка Тилла! И все подарки оказались чудесными, драгоценными и тонко сработанными: дядюшка Госберт получил великолепную курительную трубку, тетушка Алинор – набор для рукоделия, о котором не смела и мечтать, а Джослин достались сапожки точь-в-точь похожие на те, что она когда-то выпрашивала примерить у Эмме. Братья-близнецы с горящими глазами показывали друг другу свои новые охотничьи ножи; Мейлин вертелась у зеркала, приколов драгоценную брошку к груди; младшие Госберты, не дыша от восторга, прижимали к груди совершенно невероятной красоты игрушки, ну а старая кухарка со смущенным довольным кряхтением вертела в руках серебряную фляжку. Словом, утро после праздника выдалось совершенно чудесное – как будто и взрослые вновь на время стали детьми.
Только Эммелин смотрела на подарки с тревогой: наверняка то была еще одна любезность от Йоссе - и, стало быть, в ней обязательно таилось что-то злокозненное и дурное. Но хитрый колдун угадал, как расположить Госбертов к волшебному миру: даже суровая тетушка Алинор – и та радовалась, как дитя, напрочь позабыв о том, как недавно предостерегала свою семью от любого увлечения волшебными делами.
«Это как подкуп! – сердито и беспомощно думала Эмме. – Они приняли подарки, они благодарны за них, и, стало быть, пустили по доброй воле чары в свой дом и в свои сердца. Старый король точно так же опутывал меня своими милостями, от которых, к тому же, я не смела отказаться!.. Но разве выслушает кто-то такую досадную неприглядную правду, если быть во власти волшебства так чудесно и радостно?».
Таков был замысел Йоссе, отчего-то решившего задобрить семью Госбертов, или же нет, но в доме с той поры все жили в предвкушении новых чудес, и совершенно позабыли о том, что чародейства – во всех его обличиях и проявлениях, - обычному человеку следует опасаться. Теперь здесь то и дело вспоминали старые сказки и странные истории, случавшиеся в давние времена, во всем видели таинственные предзнаменования и приметы. И если кухарка Тилла, отхлебнув лишнего из подаренной фляжки, принималась рассказывать о чудном и страшном при старших господах, ее больше не бранили и не приказывали замолчать, как это бывало раньше.
К середине зимы, в пору гаданий, Джослин и Мейлин изнывали от нетерпения: им казалось, что уж теперь тайные силы будут охотно и правдиво отвечать на все вопросы: одной хотелось убедиться, что свадьбы в этом году не миновать, а вторая только и думала, повезет ли ей с женихом так, как повезло старшей сестре.
Тетушка Алинор, обычно не терпевшая в своем доме никаких шуток с потусторонними силами, на этот раз не сказала ни слова – лишь на мгновение поджала губы, - заметив, что дочери за ужином только перешептывались, краснели, хихикали и ничего не съели. То было накануне ночи, когда, согласно старым поверьям, девушка, отказавшись от еды, могла увидеть во сне своего будущего мужа.
Мейлин, сидевшая рядом с Эмме, отодвинула тарелку и от кузины.
-Ты что же – не хочешь сегодня увидать во сне своего жениха? – взволнованно и смешливо прошептала она на ухо Эммелин. – Ну же, Эм!.. К тебе все эти волшебные штуки так и липнут – помоги нам сегодня призвать вещие сны!
Эммелин вспыхнула: слова кузины попали точно в цель – больше всего на свете ей хотелось увидеть Иво хотя бы на мгновение, пусть даже и во сне. Ей не слишком-то верилось в действенность людских магических уловок, однако глаза кузин ярко блестели, а щеки пылали от волнения точно так же, как и у нее самой – и девушка отложила в сторону нетронутый кусочек хлеба.
-Не оглядывайся, не смотри в окно, ложись спать, держи руки и ноги ровно, а взгляд – только к потолку, и жди – до рассвета тебе покажется тот, кому ты предназначена! – торопливо вполголоса наставляла ее Мейлин, когда они встали из-за стола. – Сегодня особенная ночь! И раз уж с нами случилось столько чудес, то нынешние сны должны оказаться сущей правдой!..
То ли ночь и вправду была особенной, то ли волнение и восторг кузин оказались заразны, точно болезнь, но Эммелин впервые за долгое время торопилась лечь в кровать – обычно она засиживалась допоздна с рукоделием. «Ох, хоть бы мне поскорее заснуть! – думала она, чувствуя, как тело горит, словно в лихорадке. – Я все исполнила честно, я заслужила хотя бы краешком глаза увидать Иво!».
Но сон не шел к ней так долго, что неподвижность стала казаться худшей из пыток. Свеча давно догорела, в комнатушке было темно и тихо – только неизменный тоскливый вой ветра и поскрипывание деревянных балок старого дома нарушали звенящую ночную тишину.
-А ты был заранее уверен, что я не справлюсь! Ха! – вскричала Эмме, не скрывая торжества.
-Ох, как же ты глупа! Радуешься победе, не видя дальше своего носа! – к Йоссе постепенно возвращались его обычные манеры. – Если бы ты понимала, что натворила, то сожалела бы сейчас, что не свалилась с лошади еще в начале пути… И не сгинула в море…
Хоть слова эти были в первую очередь обидны и презрительны, от горечи, звучавшей в них, Эмме отчего-то расхотелось отвечать Йоссе тем же. Колдун и в самом деле был полностью разбит и подавлен, и это не походило на одни лишь муки уязвленного самолюбия.
-Что это значит? О чем я пожалею? Это оттого, что я прошла испытание? – засыпала его вопросами Эммелин, но Йоссе лишь отмахнулся, скривив губы.
-Жди своей награды, - только и сказал он. – Но вряд ли она тебя обрадует…
-Ну, знаешь ли!.. – обида в глубине души Эмме вновь подала голос. – Даже сейчас ты держишься так, как будто я – только досадная помеха! Хорошо, я ничего не понимаю в том, что произошло, и зря радуюсь тому, что ухитрилась выжить вопреки твоему замыслу… Пусть так! Но ты не можешь отрицать, что я только что спасла тебе жизнь! И ты в долгу передо мной!
-Только потому, что думала, будто спасаешь своего драгоценного хромого мальчишку! – вскинулся Йоссе, однако взгляд его стал беспокойным.
-И что с того?! – Эммелин на мгновение замешкалась, задумавшись, стала бы она удерживать своего спутника, если бы догадалась, что рядом с ней – не Иво, и тут же упрямо мотнула головой. – Это в твоей природе – отправлять кого-то на верную смерть из простой прихоти, не испытывать жалости, считать всех своими игрушками. А я… я, пожалуй, и тебя бы не бросила. Даже твою гибель мне бы видеть не хотелось, и уж тем более жить дальше с мыслью, что я могла как-то помочь – и не помогла!.. Ты знаешь, что я сейчас не лгу!
-Не лжешь, - недовольно вздохнул колдун, глядя на нее искоса. – Но ты еще не раз пожалеешь об этих словах… И обо все том, чем ты так сейчас простодушно гордишься! Ладно… Признаю, за мной есть долг. Можешь попросить меня об одной услуге – не больше. Клятву я сдержу, в Холме иначе не бывает. Но хорошенько подумай, прежде чем просить о чем-нибудь – слово, данное мной, прочно свяжет наши судьбы.
-Ты и так не оставишь меня в покое, - фыркнула Эммелин, немного встревожившись из-за того, как легко колдун сдался. – И я понимаю, что за всякую помощь мне придется все равно заплатить втридорога. Но все же… все же у меня есть просьба. Эта ночь меня кое-чему научила!..
-И что же это за просьба? – с некоторым подозрением спросил Йоссе.
-Ты пообещаешь мне, что никогда – слышишь? – никогда больше не околдуешь меня, - сказала Эмме, сощурив глаза. – Никакого морока, никаких чар. Я запомнила, каково это – впустить в голову чужую волю и считать ее своей собственной, - и больше этого не потерплю.
Ее слова не пришлись по душе Йоссе. Он скрипнул зубами, поморщился, но процедил:
-Пусть будет так. Я справлюсь с тобой и без магии – ты не так умна и предусмотрительна, как тебе самой кажется. И, возможно, наступит миг, когда тебе придется попросить меня о колдовстве и отменить свое требование – но тогда уж я сам тебе откажу!..
-Еще увидим! – бросила Эмме.
-Увидим, и быстрее, чем ты думаешь, - оскалился Йоссе с нескрываемым злорадством. – А теперь, если не возражаешь, пора нам отправляться домой. Тебе – к людям, а мне – в Холм. Король, должно быть, уже слышал о твоем подвиге, такие новости опережают даже лошадей из королевских конюшен… Поверь, в твоих интересах, чтобы я сегодня отговорил Его Величество от поспешных решений. Считай, что это еще один подарок… бесплатный подарок тебе от меня. Когда-нибудь ты его оценишь. В самом деле, мне нужно стать к тебе внимательнее и милостивее, раз уж избавиться от тебя я не могу, - и задумчивое лицо колдуна вдруг озарилось улыбкой, свидетельствующей о том, что в голову ему внезапно пришла некая идея, которой раньше там не было.
Глава 42
…Но дева в отдаленье,
Мечтаньями тревожными полна,
День зимний этот провела в волненье -
Святой Агнесе сердцем предана,
Ждет покровительства небесного она.
Твердили ей в кругу матрон почтенном:
Девицам в эту полночь, мол, дано
Узнать восторг в виденье сокровенном,
Влюбленных речи слышать суждено,
Но надобно запомнить им одно:
Без ужина отправиться в постели -
И чтоб по сторонам или в окно
Они смотреть украдкою не смели,
А у небес благих просили, что хотели.
«Канун святой Агнесы», Дж. Китс (пер. С. Сухарева)
Хоть Эмме и опасалась новых пакостей от Йоссе, колдун был сама любезность: правил лошадью уверенно и спокойно, избегал зловещих скал и ущелий, которые могли бы встревожить своим видом его спутницу, и даже покружил над горным озером, чтобы та могла полюбоваться отражением северного сияния в черном зеркальном льду.
Эммелин, теперь зная, что впереди сидит вовсе не Иво, с некоторой неловкостью приобняла чародея – ей не хотелось даже лишний раз касаться его руки, не то что прижиматься всем телом! – и размышляла над его недомолвками. Теперь, когда ум ее прояснился, события этой ночи казались вдвойне опасными: Йоссе внушил ей, будто это всего лишь прогулка, но на самом деле испытывал ее по приказу короля… Знал ли об этом Иво? Если бы знал – наверняка попытался бы помешать колдуну. Быть может, вороний принц снова жестоко наказан? И поэтому не принимал участие в Охоте на этот раз?.. А она, по недомыслию пустив в голову волшебный морок, думала лишь о том, как здорово, что охотники взяли ее с собой!.. И нос Эмме от злости морщился: никогда она еще не чувствовала себя настолько облапошенной!
А Йоссе-колдун, обойдя стороной все еще бушующую над равниной метель, направил коня вниз, на лесную дорогу, вьющуюся меж поросших соснами холмов. Сияния здесь было не разглядеть, но волшебным созданиям не нужен был свет, чтобы не сбиться с пути – конь плавно и быстро несся вперед, едва касаясь копытами глубокого снега.
Не успела Эммелин заподозрить, что придворный чародей все же хочет обманом увести ее в Холм, как впереди послышался далекий унылый лай дворовых псов: впереди была деревня, занесенная снегом. Ни одно окно не светилось – все крепко спали, пережидая непогоду, да и время было позднее, глубоко за полночь.
Конь легко перемахнул забор, окружающий подворье Госбертов – что ему, летучему созданию, был тот забор, если еще недавно он скакал у самых облаков? – и Йоссе, спешившись, помог Эмме спуститься, хоть она поначалу и оттолкнула его руку.
-У тебя дурной упрямый нрав, девочка, - сказал на это чародей. – Но так даже интереснее!..
-Не вздумай еще раз меня обмануть! – огрызнулась Эмме. – Ты вовсе не всесилен, хоть и делаешь вид, будто это не так!
-Не всесилен, но, все же, знаю и умею куда больше тебя и твоего хромого мальчишки, - невозмутимо ответил Йоссе. – Вам со мной не тягаться.
-И Иво тоже не трогай!.. Что ты с ним сделал?!
-Кто же навредит младшему принцу, если сам король бережет его, как зеницу ока? – колдун усмехнулся. – А ценность его так велика оттого, что исчезни он – и исчезнет сила, привязывающая тебя к Холму… Но об этом тебе раздумывать слишком рано. Придет время – и мы продолжим этот разговор!..
-Не очень-то хочется!.. – буркнула Эмме, которой ужасно не нравилось, как снисходительно ведет себя с ней Йоссе: точь-в-точь взрослый, поучающий ребенка! Но чем больше она злилась и огрызалась, тем больше походила на того самого ребенка, которым быть не хотела.
-Все еще может перемениться, - отмахнулся колдун, напоказ пропустив мимо ушей раздражение, звеневшее в голосе Эммелин. – Ну а пока что запомни вот что: не хочешь, чтобы твой жених попал в беду – не ищи с ним встреч. Я сделаю все, чтобы ты не получила ни одного приглашения на королевские праздники до весны, но и ты будь умницей: не приходи в Холм сама, что бы тебе ни взбрело тебе в голову!
-Когда ты говоришь что-то, мне тут же хочется сделать наоборот! – не сдержалась Эмме, но уж это прозвучало настолько по-детски, что весь запал ее тут же исчез. В совете колдуна было что-то такое, из-за чего его не следовало отвергать – об этом шептали голоса в ее голове, и раз уж Йоссе поклялся больше не воздействовать на нее магией, стало быть, говорило с ней нечто иное.
А чародей, словно вознамерившись окончательно смутить девушку, на прощание пожелал спокойной ночи и светски поцеловал ее замерзшую руку. Эмме вспыхнула и выдернула ладонь, но Йоссе лишь рассмеялся, вновь заставив ее почувствовать себя невоспитанной девчонкой. Приходилось признать: и без магии колдун умел вертеть людскими умами себе на пользу.
С трудом взобравшись на порог, полностью заметенный снегом, Эмме проскользнула в приоткрытую дверь, и только очутившись в доме поняла, как же замерзла. Руки и ноги горели огнем, а затем их как будто начали колоть раскаленными иглами, но она обрадовалась этому от души: лучше уж быть замерзшим живым человеком, чем костлявой нежитью, не чувствующей ни холода, ни боли. «Но если это и есть та правда, которую я хочу узнать? – сердце как будто тоже кольнуло иголкой. – Если я желаю быть частью жизни Иво, то как же мне не стать при этом частью Холма?». Но от этой мысли Эммелин стало так тревожно и неуютно, что она поспешила отогнать ее, чтобы она не пробралась еще и в ее сны: усталость гнала ее в постель, под теплые одеяла, к мурлыкающей кошке. Стоило девушке закрыть глаза, как перед ней тут же бесконечным потоком расплескалось звездное небо, разгорелось северное сияние, надвинулась ужасающая тень великого Холма – тому, кто хоть раз побывал на Охоте, вовек не забыть ее страшные чудеса.
А утром Эмме разбудили восторженные крики детей, которые поначалу ее до смерти испугали. Она, на ходу накидывая на плечи шаль, выбежала в гостиную, к елке, где уже собрались все прочие Госберты, и увидела, что Кэйти и Эллайт держат в руках новые подарки, которые каким-то чудом нашлись под праздничным деревом – завернутые в золотую и серебряную бумагу, перевязанные шелковыми лентами, украшенные листьями падуба и веточками тиса.
-Тут подарки для всех! – воскликнула Кейти, потянувшись за еще одной коробочкой.
И действительно – к каждому подарку была прикреплена карточка с именем: Джассоп, Алинор, Потрик, Ланс, Джослин… Никто из домочадцев не был забыт или обделен – даже кухарка Тилла! И все подарки оказались чудесными, драгоценными и тонко сработанными: дядюшка Госберт получил великолепную курительную трубку, тетушка Алинор – набор для рукоделия, о котором не смела и мечтать, а Джослин достались сапожки точь-в-точь похожие на те, что она когда-то выпрашивала примерить у Эмме. Братья-близнецы с горящими глазами показывали друг другу свои новые охотничьи ножи; Мейлин вертелась у зеркала, приколов драгоценную брошку к груди; младшие Госберты, не дыша от восторга, прижимали к груди совершенно невероятной красоты игрушки, ну а старая кухарка со смущенным довольным кряхтением вертела в руках серебряную фляжку. Словом, утро после праздника выдалось совершенно чудесное – как будто и взрослые вновь на время стали детьми.
Только Эммелин смотрела на подарки с тревогой: наверняка то была еще одна любезность от Йоссе - и, стало быть, в ней обязательно таилось что-то злокозненное и дурное. Но хитрый колдун угадал, как расположить Госбертов к волшебному миру: даже суровая тетушка Алинор – и та радовалась, как дитя, напрочь позабыв о том, как недавно предостерегала свою семью от любого увлечения волшебными делами.
«Это как подкуп! – сердито и беспомощно думала Эмме. – Они приняли подарки, они благодарны за них, и, стало быть, пустили по доброй воле чары в свой дом и в свои сердца. Старый король точно так же опутывал меня своими милостями, от которых, к тому же, я не смела отказаться!.. Но разве выслушает кто-то такую досадную неприглядную правду, если быть во власти волшебства так чудесно и радостно?».
Таков был замысел Йоссе, отчего-то решившего задобрить семью Госбертов, или же нет, но в доме с той поры все жили в предвкушении новых чудес, и совершенно позабыли о том, что чародейства – во всех его обличиях и проявлениях, - обычному человеку следует опасаться. Теперь здесь то и дело вспоминали старые сказки и странные истории, случавшиеся в давние времена, во всем видели таинственные предзнаменования и приметы. И если кухарка Тилла, отхлебнув лишнего из подаренной фляжки, принималась рассказывать о чудном и страшном при старших господах, ее больше не бранили и не приказывали замолчать, как это бывало раньше.
К середине зимы, в пору гаданий, Джослин и Мейлин изнывали от нетерпения: им казалось, что уж теперь тайные силы будут охотно и правдиво отвечать на все вопросы: одной хотелось убедиться, что свадьбы в этом году не миновать, а вторая только и думала, повезет ли ей с женихом так, как повезло старшей сестре.
Тетушка Алинор, обычно не терпевшая в своем доме никаких шуток с потусторонними силами, на этот раз не сказала ни слова – лишь на мгновение поджала губы, - заметив, что дочери за ужином только перешептывались, краснели, хихикали и ничего не съели. То было накануне ночи, когда, согласно старым поверьям, девушка, отказавшись от еды, могла увидеть во сне своего будущего мужа.
Мейлин, сидевшая рядом с Эмме, отодвинула тарелку и от кузины.
-Ты что же – не хочешь сегодня увидать во сне своего жениха? – взволнованно и смешливо прошептала она на ухо Эммелин. – Ну же, Эм!.. К тебе все эти волшебные штуки так и липнут – помоги нам сегодня призвать вещие сны!
Эммелин вспыхнула: слова кузины попали точно в цель – больше всего на свете ей хотелось увидеть Иво хотя бы на мгновение, пусть даже и во сне. Ей не слишком-то верилось в действенность людских магических уловок, однако глаза кузин ярко блестели, а щеки пылали от волнения точно так же, как и у нее самой – и девушка отложила в сторону нетронутый кусочек хлеба.
-Не оглядывайся, не смотри в окно, ложись спать, держи руки и ноги ровно, а взгляд – только к потолку, и жди – до рассвета тебе покажется тот, кому ты предназначена! – торопливо вполголоса наставляла ее Мейлин, когда они встали из-за стола. – Сегодня особенная ночь! И раз уж с нами случилось столько чудес, то нынешние сны должны оказаться сущей правдой!..
То ли ночь и вправду была особенной, то ли волнение и восторг кузин оказались заразны, точно болезнь, но Эммелин впервые за долгое время торопилась лечь в кровать – обычно она засиживалась допоздна с рукоделием. «Ох, хоть бы мне поскорее заснуть! – думала она, чувствуя, как тело горит, словно в лихорадке. – Я все исполнила честно, я заслужила хотя бы краешком глаза увидать Иво!».
Но сон не шел к ней так долго, что неподвижность стала казаться худшей из пыток. Свеча давно догорела, в комнатушке было темно и тихо – только неизменный тоскливый вой ветра и поскрипывание деревянных балок старого дома нарушали звенящую ночную тишину.
