Стоя на безопасном расстоянии от объятого огнём дома, Суворов, наконец, закурил, держа сигарету в левой руке. Кровотечение из раны прекратилось, но ладонь болела, и правое плечо, на которое пришлась основная нагрузка, ныло. На чёрном ночном фоне тянулись вверх рыжие языки пламени. Искры взмывались в воздух и мгновенно исчезали. Деревня в это время года стояла почти пустой и помешать огню уничтожить дом было не кому. Только когда деревянные стены и крыша оказались полностью во власти огня, появились зеваки. Они вызвали пожарных, которые уже ни чего не смогли поделать. Суворов стоял и смотрел, как сгорает его, не случившееся детство, как тонут в жадных лапах огня его злость и отчаяние. У него не будет лета, проведённого с бабушкой в этом проклятом доме, не будет утопленного котёнка и Сергей надеялся, что больше ни когда не увидит тот сон. Жар от огня не доходил до него, однако он отчетливо ощущал его на своём лице. Запах дыма разнесся далеко по округе.
Когда Суворов обливал бензином дом внутри, он ощутил пустоту в себе самом. В нем не осталось переживаний, злости, отчаяния, страха, трепета. Все это осталось там, в погребе дома, и теперь сгорало, пахло едким дымом, который он сейчас вдыхал. Скоро он повернулся спиной к яркой картине, от которой с трудом оторвал свой взгляд и не спеша зашагал к дороге. Но через минуту он остановился. В письме не упоминалось о судьбе Нины после смерти. Собственно говоря, почему он вообще решил, что она умерла? И все же, что если тело, которое он нашел в погребе, принадлежало не Лере-холере, а старшей дочери Зинаиды? Суворов обернулся посмотреть на дом. Его размышления уже не имели ни какого значения.
29.
Суворов добрался до дома глубокой ночью. Ему нравилось это время суток, ночная тишина, царившая вокруг, редкие огоньки в зимней ночи. Сегодня покой казался особенным. Несмотря на нелепые догадки, Сергей был уверен, что ему удалось избавиться от бабкиных прислужников.
По лестнице в подъезде он поднимался спокойно и тихо. В хрущевках тонкие стены, а у жителей чуткий слух. Когда Суворов добрался до своего этажа, до его слуха донесся стук. Очень близкий, но такой тихий, и аккуратный, что пришлось прислушиваться, что бы понять, где находится его источник. Слышались по два - три удара, каждые десть - пятнадцать секунд. Квартира, где жил Павел с семьей, до сих пор была опечатана. В угловой квартире справа жили старики, но они уже неделю как уехали в санаторий. Оставалась его квартира, и угловая квартира слева. Подойдя ближе, Суворов понял, что стук исходил из угловой квартиры слева. Два негромких удара. Он дернул за ручку, дверь была заперта.
- Там кто ни будь есть? – хриплый шепот Суворово эхом отразился от стен. Он почувствовал себя волком из мультфильма.
Долгая пауза. Тишина. Снова три удара.
- За дверью кто ни будь есть? – на этот раз громче повторил он.
Тишина. Стука не было. Кто – то за дверью выжидал.
- Кто здесь?
- Я.
Тихо произнес детский голос.
- Егорка? Это ты?
- Да.
Суворов присел на корточки, что бы лучше слышать голос ребенка.
- Почему ты не спишь?
- Потому что я жду маму.
- Ты один в квартире?
- Один.
- А где мама?
- Она ушла в магазин.
- Давно?
- Очень. После завтрака. Ее все не было, я ждал, ждал. Потом стемнело, а потом рассвело. Я доел горбушку и стал дальше ждать. Я стучал, стучал, но ни кто не открыл. Потом опять стемнело.
- А за чем ты стучал?
- Когда стучат в дверь, кто ни будь ее всегда открывает.
- Так это я должен постучать в твою дверь, что бы ты мне открыл. Ты внутри, а я с наружи.
- Когда мама придет?
- Не знаю. Сейчас я позвоню друзьям, мы тебя откроем. А потом будем искать маму. Подождешь немного?
- Подожду.
Достав мобильный, Сергей набрал номер телефона своего дежурного пункта. Пока в трубке шли гудки из-за двери он услышал неуверенный голос мальчика.
- А вы не уйдете?
- Не волнуйся.
Третий час ночи. В трубке выли продолжительные гудки, а потом Суворов услышал голос Олега.
- Запольский.
- Это Суворов.
- Что то случилось?
- Соскучился, - сухо ответил Суворов. - Пришли по такому поводу наряд ко мне домой.
- Вы шутите? Сергей Игоревич, вас уволили. Вы должны утром прийти сдать удостоверение, личное оружие и передать мне дела.
- Первым делом завтра утром как проснусь обязательно займусь этим. А сейчас Олег, пришли наряд.
- Вы больше не мой начальник.
- Как гражданское лицо я сообщаю о происшествии и прошу выслать наряд. Здесь парень лет пяти один дома. Видимо с матерью что то случилось. Приезжайте разобраться, будьте так любезны, это ведь не моя теперь работа.
Голос на другом конце устало вздохнул.
- Заявка принята. Ждите.
- Спасибо Запольский.
Закончив разговор, Суворов подошел к двери, за которой находился мальчик и опустился на корточки:
- Ты еще здесь?
- Здесь.
- Тебе не страшно там одному?
- Сначала было страшно. Мне все время казалось, что в квартире кто то шумит. А потом нет.
- Сейчас приедет полиция, подожди еще не много.
- Мама говорила вы тоже полицейский.
- Больше нет.
- А почему?
Суворов пожал плечами. Он понимал, что мальчик не видит его, просто он не знал, что ответить.
Через пятнадцать минут дверь подъезда открылась, и послышались тяжелые шаги. Старую деревянную дверь быстро вскрыли и на пороге трое мужчин увидели сонного мальчика, жмурившегося от яркого света.
- Мы пройдем? - Спросил Запольский и, не дождавшись ответа маленького хозяина, прошел в квартиру.
- Вы разве не снимите ботинки? Мама только помыла пол. Она будет ругаться, - по-детски строго произнес Егор.
Олег не довольно уставился на Суворова.
- Снимай, снимай, - улыбнулся Сергей.
Запольский прошел по квартире и зажег везде свет. Суворов обошел кухню. В раковине не было грязной посуды, столешница и плита помыты, специи аккуратно расставлены на полочке. В холодильнике почти не осталось еды, только масло, пара сосисок и остатки супа в кастрюле. В прихожей и большой комнате везде был порядок и чистота. Суворов обратил внимание на несколько детских фотографий совсем маленького Егора, стоящих на черном массивном пианино. Маленькая комната показалась Суворову очень уютной - с белоснежным комодом для белья и двумя кроватями, где спали мама и сын. В углу стояли коробки с игрушками.
- Как же ты маму одну отпустил? – спросил Олег.
- Я заболел, – виновато протянул Егор.
- Понятно. – Запольский посмотрел на Суворова, - сейчас позвоним в службу опеки и…
- Нет, - перебил его Суворов, - найдите с начала мать. Я ее знаю. Она вряд ли бросила его. Скорее всего что-то случилось. Ищите. Если … - Сергей посмотрел на мальчика, который внимательно его слушал, - …ну ты понимаешь, я сам позвоню.
- Суворов, ты же знаешь инструкции.
- А если с ней ни чего такого не случилось? Воспоминания о распределители останутся у него навсегда. Не нужно ломать ему психику раньше времени. Обзванивайте кого нужно, а он побудет со мной. Или ты мне не доверяешь?
Запольский замялся.
- Дело не в этом. Есть инструкции.
- Свободен, - закончил Суворов.
- Сергей Игоревич, вся ответственность будет на мне. Вы же понимаете?
Суворов уже не слушал Олега. Он подошел к Егору и взял его за руку.
- Сейчас эти полицейские, пойдут искать твою маму, а мы с тобой пойдем ко мне. Я здесь рядом живу, ты же знаешь?
Егор молча кивнул.
- И что ни будь перекусим. Ты голодный?
Снова кивок.
Сергей с мальчиком направились к выходу.
- К стати, когда будите уходить, квартиру не забудь опечатать, - уже из коридора крикнул Суворов.
30.
Пока Суворов искал на своей пустой кухне, что можно поесть, ребенок уснул сидя на диване, положив голову на мягкий подлокотник. После двух дней ожидания мальчик уснул крепким сном. Он не проснулся, даже когда Суворов подкладывал под его голову подушку. Такой сон бывает только в детстве, ты засыпаешь, не мучаясь от разных мыслей, засыпаешь сразу, крепко и спишь до самого утра. Суворов прикрыл ребенка одеялом, за тем оделся и вышел на улицу. Боль в ладони, о которой он забыл на некоторое время, сейчас напомнила о себе с новой силой. Неплохо было бы обработать рану. Круглосуточный магазин и аптека находились через дорогу. Пересекая проезжую часть, Сергей замедлил шаг, проходя мимо автобусной остановки. Ее основание было деформировано, а из трёх стёкол два разбиты. Осколки уже убрали, а это означает, что происшествие случилось день или два назад. Суворов вспомнил, что нужно торопится вернуться домой. Мальчик, конечно, крепко спит сейчас, но кто знает, вдруг он проснётся? Один, в чужой квартире, он наверняка испугается. Дети пугаются инстинктивно, не осознанно. Они не боятся того, чего нужно бояться, пока не столкнутся с этим лицом к лицу. Их самый сильный и безотчетный страх- страх одиночества. Не от того ли младенцы успокаиваются только на руках матери? Но разве дети по настоящему понимают насколько изменится их жизнь, если ни кто не прижмёт их к себе? Егор не знал последствий исчезновения мамы, но безумно боялся остаться без неё.
Суворов вошёл в пустой супермаркет. Он ни как не мог сориентироваться и несколько раз обошёл ряды с продуктами. Чем же кормят детей? Конечно Егор не маленький, но и не слишком большой. Бывший полицейский участковый пытался вспомнить, что ему нравилось есть, когда он был такого же возраста, как и Егор. В детстве он терпеть не мог супы и каши, но обожал макароны. Кажется, все дети любят макароны, особенно спагетти, тонкие и длинные. Суворов взял две упаковки. А что лучше всего подходит к макаронам? Конечно сосиски. Сергей почувствовал, как от голода свело живот. Ещё он взял два пакета вишневого сока и прошёл к кассам. Сонная кассирша, полная и румяная женщина средних лет медленно начала пробивать покупки. Она выгладила явно не довольной, что её выдернули из приятной дремы. А когда женщина назвала сумму и Суворов протянул ей деньги, резко отпрянула и в упор посмотрела на своего ночного покупателя. Кассирша ошарашено перевела взгляд на руку, в которой лежали деньги. Он так и не вымыл руки. Грязь засохла ровным слоем, перемешавшись с темно коричневыми подтёками крови. Сейчас при дневном освещении Суворов видел, насколько жутко это смотрелось.
- Может охрану позвать? - спросила женщина, оглядываясь по сторонам.
- В ваших интересах, что бы я поскорее ушёл отсюда, - сказал Суворов, все ещё протягивая деньги.
- Сюда положи, - быстро пробормотала она, явно не желая нечаянно прикоснуться к покупателю.
Суворов сложил покупку в пакет и, усмехнувшись вышел.
Купив в аптеке необходимые лекарства для обработки раны, Суворов вновь приблизился к разбитой автобусной остановке. Что то притягивало его взгляд. Суворов подошёл ближе и остановился. Бессвязные, не хорошие мысли полезли в голову. На улице, морозной и тихой неясные мысли превратились в предчувствие, крепнувшее с каждым шагом по пути домой.
31.
Нечто. Нечто непоправимое. Это когда тебя вырвало прямо на себя. Когда просыпаешь в постели, усыпанной грязью. Ты тоже весь в грязи. Ты тот самый, кто испачкал собственную постель. Игорь присел на кровати и попытался вытереть грязь, но только сильнее испачкал простынь. Он весь был в черно-коричневой жиже. Все его голое тело было покрыто грязью.
-Даша! – закричал он. – Даша!
На пороге комнаты появилась Даша. Она прислонилась к дверному косяку, пряча руки за спиной и опустив голову так, что за спутанными волосами не было видно лица.
- Даша, что это? – спросил он, разводя руками.
Она хихикнула чужим писклявым голосом.
- Даша! Черт возьми, это не смешно!
- Немножко смешно. Немножко не смешно, – протянула она и сделала несколько шагов к кровати. Потом она снова хихикнула и вытянула правую руку перед собой. Ни чего не обычного. Только в ладони она сжимала топор. Игорь инстинктивно отшатнулся.
- Даша, ты что?
Она сделала шаг. Расстояние между ними сократилось до метра. Топор она держала перед собой обеими руками. Рукоять топора Даша сжимала так сильно, что костяшки на руках побелели, бледно-желтая кожа уродливо натянулась и показалась Игорю резиновой.
- Положи топор. Даша. Положи и мы с тобой поговорим.
Все его тело завибрировало от стука сердца.
- Поговорим потом, - прохрипела она, занося над собой руки.
Она стиснула зубы, оголив их в хищной улыбке.
«Она не решится…» подумал он, не спуская взгляда с угрожающей стали.
Мгновение спустя он увидел, как топор рухнул на него. Голова наполнилась глухим хрустом, она вдруг раздулась до невероятных размеров, показалась ему огромной, словно воздушный шар, и что-то горячее потекло по лбу, щекам, подбородку. Одним мощным пульсирующим толчком боль наполнила огненной волной голову, а потом эта волна покатилась по телу. Когда топор вторым ударом расколол голову, черная пелена поглотила все ощущения и весь мир вокруг.
Теперь существовала только пульсирующая боль, запертая в теле, скрытая под тяжестью его век. Сознание вернулось. Это невероятно удивило его, если он умер, то не должен чувствовать нестерпимое мучение. Он шевельнул пальцами рук, а потом с трудом разомкнул веки. Темно-зеленые грязные стены. Облетевшая краска. Это ад? Нет, только подъезд дома. Он уснул прямо на том самом месте, где ночью трахнул соседку. Уже почти рассвело, значит, он не ночевал дома. «Нечто непоправимое». Что он наделал?
Вчерашнее наваждение…
Игорь попытался встать, но опьянение еще не прошло, и ноги не слушались его. Неудачная попытка подняться отозвалась спазмом в голове. Однажды он слышал, что чувствуют люди, у которых невыносимая мигрень, как если бы в голове у самого мозга разложили пару дюжин лезвий, а потом хорошенько встряхнули. Кажется, сейчас этот фокус проделали с ним.
Медленно, он поплелся вверх по лестнице, чувствуя свое тело тяжелым, непослушным. Тяжесть похмелья смешалась с другим бременем, и ту вторую ношу нести было тяжелее всего.
Входную дверь Игорь старался открыть как можно тише и так же аккуратно закрывал ее. В полумраке замерли тени, все вокруг застыло в утреннем сонном покое. Игорь включил свет в коридоре, что бы рассмотреть свое отражение в зеркале. Секунду он медлил. Игорь не знал, кого хочет увидеть. В зеркале отразилось его измученное лицо. Он чувствовал, его кожа, его одежда пропахла ее духами. Даша наверняка заметит это. По его губам, щекам была размазана ее красная помада.
Позади него в зеркале отразился темный силуэт. Он вышел из кухни, мельком взглянув на него. Игорь вздрогну, он не сразу узнал в призраке жену.
Когда Суворов обливал бензином дом внутри, он ощутил пустоту в себе самом. В нем не осталось переживаний, злости, отчаяния, страха, трепета. Все это осталось там, в погребе дома, и теперь сгорало, пахло едким дымом, который он сейчас вдыхал. Скоро он повернулся спиной к яркой картине, от которой с трудом оторвал свой взгляд и не спеша зашагал к дороге. Но через минуту он остановился. В письме не упоминалось о судьбе Нины после смерти. Собственно говоря, почему он вообще решил, что она умерла? И все же, что если тело, которое он нашел в погребе, принадлежало не Лере-холере, а старшей дочери Зинаиды? Суворов обернулся посмотреть на дом. Его размышления уже не имели ни какого значения.
29.
Суворов добрался до дома глубокой ночью. Ему нравилось это время суток, ночная тишина, царившая вокруг, редкие огоньки в зимней ночи. Сегодня покой казался особенным. Несмотря на нелепые догадки, Сергей был уверен, что ему удалось избавиться от бабкиных прислужников.
По лестнице в подъезде он поднимался спокойно и тихо. В хрущевках тонкие стены, а у жителей чуткий слух. Когда Суворов добрался до своего этажа, до его слуха донесся стук. Очень близкий, но такой тихий, и аккуратный, что пришлось прислушиваться, что бы понять, где находится его источник. Слышались по два - три удара, каждые десть - пятнадцать секунд. Квартира, где жил Павел с семьей, до сих пор была опечатана. В угловой квартире справа жили старики, но они уже неделю как уехали в санаторий. Оставалась его квартира, и угловая квартира слева. Подойдя ближе, Суворов понял, что стук исходил из угловой квартиры слева. Два негромких удара. Он дернул за ручку, дверь была заперта.
- Там кто ни будь есть? – хриплый шепот Суворово эхом отразился от стен. Он почувствовал себя волком из мультфильма.
Долгая пауза. Тишина. Снова три удара.
- За дверью кто ни будь есть? – на этот раз громче повторил он.
Тишина. Стука не было. Кто – то за дверью выжидал.
- Кто здесь?
- Я.
Тихо произнес детский голос.
- Егорка? Это ты?
- Да.
Суворов присел на корточки, что бы лучше слышать голос ребенка.
- Почему ты не спишь?
- Потому что я жду маму.
- Ты один в квартире?
- Один.
- А где мама?
- Она ушла в магазин.
- Давно?
- Очень. После завтрака. Ее все не было, я ждал, ждал. Потом стемнело, а потом рассвело. Я доел горбушку и стал дальше ждать. Я стучал, стучал, но ни кто не открыл. Потом опять стемнело.
- А за чем ты стучал?
- Когда стучат в дверь, кто ни будь ее всегда открывает.
- Так это я должен постучать в твою дверь, что бы ты мне открыл. Ты внутри, а я с наружи.
- Когда мама придет?
- Не знаю. Сейчас я позвоню друзьям, мы тебя откроем. А потом будем искать маму. Подождешь немного?
- Подожду.
Достав мобильный, Сергей набрал номер телефона своего дежурного пункта. Пока в трубке шли гудки из-за двери он услышал неуверенный голос мальчика.
- А вы не уйдете?
- Не волнуйся.
Третий час ночи. В трубке выли продолжительные гудки, а потом Суворов услышал голос Олега.
- Запольский.
- Это Суворов.
- Что то случилось?
- Соскучился, - сухо ответил Суворов. - Пришли по такому поводу наряд ко мне домой.
- Вы шутите? Сергей Игоревич, вас уволили. Вы должны утром прийти сдать удостоверение, личное оружие и передать мне дела.
- Первым делом завтра утром как проснусь обязательно займусь этим. А сейчас Олег, пришли наряд.
- Вы больше не мой начальник.
- Как гражданское лицо я сообщаю о происшествии и прошу выслать наряд. Здесь парень лет пяти один дома. Видимо с матерью что то случилось. Приезжайте разобраться, будьте так любезны, это ведь не моя теперь работа.
Голос на другом конце устало вздохнул.
- Заявка принята. Ждите.
- Спасибо Запольский.
Закончив разговор, Суворов подошел к двери, за которой находился мальчик и опустился на корточки:
- Ты еще здесь?
- Здесь.
- Тебе не страшно там одному?
- Сначала было страшно. Мне все время казалось, что в квартире кто то шумит. А потом нет.
- Сейчас приедет полиция, подожди еще не много.
- Мама говорила вы тоже полицейский.
- Больше нет.
- А почему?
Суворов пожал плечами. Он понимал, что мальчик не видит его, просто он не знал, что ответить.
Через пятнадцать минут дверь подъезда открылась, и послышались тяжелые шаги. Старую деревянную дверь быстро вскрыли и на пороге трое мужчин увидели сонного мальчика, жмурившегося от яркого света.
- Мы пройдем? - Спросил Запольский и, не дождавшись ответа маленького хозяина, прошел в квартиру.
- Вы разве не снимите ботинки? Мама только помыла пол. Она будет ругаться, - по-детски строго произнес Егор.
Олег не довольно уставился на Суворова.
- Снимай, снимай, - улыбнулся Сергей.
Запольский прошел по квартире и зажег везде свет. Суворов обошел кухню. В раковине не было грязной посуды, столешница и плита помыты, специи аккуратно расставлены на полочке. В холодильнике почти не осталось еды, только масло, пара сосисок и остатки супа в кастрюле. В прихожей и большой комнате везде был порядок и чистота. Суворов обратил внимание на несколько детских фотографий совсем маленького Егора, стоящих на черном массивном пианино. Маленькая комната показалась Суворову очень уютной - с белоснежным комодом для белья и двумя кроватями, где спали мама и сын. В углу стояли коробки с игрушками.
- Как же ты маму одну отпустил? – спросил Олег.
- Я заболел, – виновато протянул Егор.
- Понятно. – Запольский посмотрел на Суворова, - сейчас позвоним в службу опеки и…
- Нет, - перебил его Суворов, - найдите с начала мать. Я ее знаю. Она вряд ли бросила его. Скорее всего что-то случилось. Ищите. Если … - Сергей посмотрел на мальчика, который внимательно его слушал, - …ну ты понимаешь, я сам позвоню.
- Суворов, ты же знаешь инструкции.
- А если с ней ни чего такого не случилось? Воспоминания о распределители останутся у него навсегда. Не нужно ломать ему психику раньше времени. Обзванивайте кого нужно, а он побудет со мной. Или ты мне не доверяешь?
Запольский замялся.
- Дело не в этом. Есть инструкции.
- Свободен, - закончил Суворов.
- Сергей Игоревич, вся ответственность будет на мне. Вы же понимаете?
Суворов уже не слушал Олега. Он подошел к Егору и взял его за руку.
- Сейчас эти полицейские, пойдут искать твою маму, а мы с тобой пойдем ко мне. Я здесь рядом живу, ты же знаешь?
Егор молча кивнул.
- И что ни будь перекусим. Ты голодный?
Снова кивок.
Сергей с мальчиком направились к выходу.
- К стати, когда будите уходить, квартиру не забудь опечатать, - уже из коридора крикнул Суворов.
30.
Пока Суворов искал на своей пустой кухне, что можно поесть, ребенок уснул сидя на диване, положив голову на мягкий подлокотник. После двух дней ожидания мальчик уснул крепким сном. Он не проснулся, даже когда Суворов подкладывал под его голову подушку. Такой сон бывает только в детстве, ты засыпаешь, не мучаясь от разных мыслей, засыпаешь сразу, крепко и спишь до самого утра. Суворов прикрыл ребенка одеялом, за тем оделся и вышел на улицу. Боль в ладони, о которой он забыл на некоторое время, сейчас напомнила о себе с новой силой. Неплохо было бы обработать рану. Круглосуточный магазин и аптека находились через дорогу. Пересекая проезжую часть, Сергей замедлил шаг, проходя мимо автобусной остановки. Ее основание было деформировано, а из трёх стёкол два разбиты. Осколки уже убрали, а это означает, что происшествие случилось день или два назад. Суворов вспомнил, что нужно торопится вернуться домой. Мальчик, конечно, крепко спит сейчас, но кто знает, вдруг он проснётся? Один, в чужой квартире, он наверняка испугается. Дети пугаются инстинктивно, не осознанно. Они не боятся того, чего нужно бояться, пока не столкнутся с этим лицом к лицу. Их самый сильный и безотчетный страх- страх одиночества. Не от того ли младенцы успокаиваются только на руках матери? Но разве дети по настоящему понимают насколько изменится их жизнь, если ни кто не прижмёт их к себе? Егор не знал последствий исчезновения мамы, но безумно боялся остаться без неё.
Суворов вошёл в пустой супермаркет. Он ни как не мог сориентироваться и несколько раз обошёл ряды с продуктами. Чем же кормят детей? Конечно Егор не маленький, но и не слишком большой. Бывший полицейский участковый пытался вспомнить, что ему нравилось есть, когда он был такого же возраста, как и Егор. В детстве он терпеть не мог супы и каши, но обожал макароны. Кажется, все дети любят макароны, особенно спагетти, тонкие и длинные. Суворов взял две упаковки. А что лучше всего подходит к макаронам? Конечно сосиски. Сергей почувствовал, как от голода свело живот. Ещё он взял два пакета вишневого сока и прошёл к кассам. Сонная кассирша, полная и румяная женщина средних лет медленно начала пробивать покупки. Она выгладила явно не довольной, что её выдернули из приятной дремы. А когда женщина назвала сумму и Суворов протянул ей деньги, резко отпрянула и в упор посмотрела на своего ночного покупателя. Кассирша ошарашено перевела взгляд на руку, в которой лежали деньги. Он так и не вымыл руки. Грязь засохла ровным слоем, перемешавшись с темно коричневыми подтёками крови. Сейчас при дневном освещении Суворов видел, насколько жутко это смотрелось.
- Может охрану позвать? - спросила женщина, оглядываясь по сторонам.
- В ваших интересах, что бы я поскорее ушёл отсюда, - сказал Суворов, все ещё протягивая деньги.
- Сюда положи, - быстро пробормотала она, явно не желая нечаянно прикоснуться к покупателю.
Суворов сложил покупку в пакет и, усмехнувшись вышел.
Купив в аптеке необходимые лекарства для обработки раны, Суворов вновь приблизился к разбитой автобусной остановке. Что то притягивало его взгляд. Суворов подошёл ближе и остановился. Бессвязные, не хорошие мысли полезли в голову. На улице, морозной и тихой неясные мысли превратились в предчувствие, крепнувшее с каждым шагом по пути домой.
31.
Нечто. Нечто непоправимое. Это когда тебя вырвало прямо на себя. Когда просыпаешь в постели, усыпанной грязью. Ты тоже весь в грязи. Ты тот самый, кто испачкал собственную постель. Игорь присел на кровати и попытался вытереть грязь, но только сильнее испачкал простынь. Он весь был в черно-коричневой жиже. Все его голое тело было покрыто грязью.
-Даша! – закричал он. – Даша!
На пороге комнаты появилась Даша. Она прислонилась к дверному косяку, пряча руки за спиной и опустив голову так, что за спутанными волосами не было видно лица.
- Даша, что это? – спросил он, разводя руками.
Она хихикнула чужим писклявым голосом.
- Даша! Черт возьми, это не смешно!
- Немножко смешно. Немножко не смешно, – протянула она и сделала несколько шагов к кровати. Потом она снова хихикнула и вытянула правую руку перед собой. Ни чего не обычного. Только в ладони она сжимала топор. Игорь инстинктивно отшатнулся.
- Даша, ты что?
Она сделала шаг. Расстояние между ними сократилось до метра. Топор она держала перед собой обеими руками. Рукоять топора Даша сжимала так сильно, что костяшки на руках побелели, бледно-желтая кожа уродливо натянулась и показалась Игорю резиновой.
- Положи топор. Даша. Положи и мы с тобой поговорим.
Все его тело завибрировало от стука сердца.
- Поговорим потом, - прохрипела она, занося над собой руки.
Она стиснула зубы, оголив их в хищной улыбке.
«Она не решится…» подумал он, не спуская взгляда с угрожающей стали.
Мгновение спустя он увидел, как топор рухнул на него. Голова наполнилась глухим хрустом, она вдруг раздулась до невероятных размеров, показалась ему огромной, словно воздушный шар, и что-то горячее потекло по лбу, щекам, подбородку. Одним мощным пульсирующим толчком боль наполнила огненной волной голову, а потом эта волна покатилась по телу. Когда топор вторым ударом расколол голову, черная пелена поглотила все ощущения и весь мир вокруг.
Теперь существовала только пульсирующая боль, запертая в теле, скрытая под тяжестью его век. Сознание вернулось. Это невероятно удивило его, если он умер, то не должен чувствовать нестерпимое мучение. Он шевельнул пальцами рук, а потом с трудом разомкнул веки. Темно-зеленые грязные стены. Облетевшая краска. Это ад? Нет, только подъезд дома. Он уснул прямо на том самом месте, где ночью трахнул соседку. Уже почти рассвело, значит, он не ночевал дома. «Нечто непоправимое». Что он наделал?
Вчерашнее наваждение…
Игорь попытался встать, но опьянение еще не прошло, и ноги не слушались его. Неудачная попытка подняться отозвалась спазмом в голове. Однажды он слышал, что чувствуют люди, у которых невыносимая мигрень, как если бы в голове у самого мозга разложили пару дюжин лезвий, а потом хорошенько встряхнули. Кажется, сейчас этот фокус проделали с ним.
Медленно, он поплелся вверх по лестнице, чувствуя свое тело тяжелым, непослушным. Тяжесть похмелья смешалась с другим бременем, и ту вторую ношу нести было тяжелее всего.
Входную дверь Игорь старался открыть как можно тише и так же аккуратно закрывал ее. В полумраке замерли тени, все вокруг застыло в утреннем сонном покое. Игорь включил свет в коридоре, что бы рассмотреть свое отражение в зеркале. Секунду он медлил. Игорь не знал, кого хочет увидеть. В зеркале отразилось его измученное лицо. Он чувствовал, его кожа, его одежда пропахла ее духами. Даша наверняка заметит это. По его губам, щекам была размазана ее красная помада.
Позади него в зеркале отразился темный силуэт. Он вышел из кухни, мельком взглянув на него. Игорь вздрогну, он не сразу узнал в призраке жену.
