- Мужчина, вы проезд оплачивать собираетесь?
Недовольный голос шофера прервал мысли.
Суворов проверил карманы. Передал деньги и уставился в окно.
14.
– Мамочка, а хочешь, я расскажу тебе сказку?
– Давай, – согласилась мама, вытирая после ванны маленького сына.
– Жила была мама и дочка. Была у них еще бабушка, но она умерла. И когда умерла, то отдала внучке волшебство. А вместе с ним и чертиков.
– Артем, что за ерунду ты говоришь? Где ты это услышал?
– Мамочка, а папа скоро придет?
– Скоро. Вообще уже должен был прийти. Задерживается, наверное.
– Эту девочку потом чертики замучили, и она тоже умерла, – продолжил малыш.
– Артемка, перестань. Что за глупости? – более строго сказала она.
– Это сказка. А чертики остались без хозяйки и без присмотра и стали над всеми издеваться! – быстро проговорил ребенок, что бы мама не успела перебить его. – Конец!
– Очень интересная сказка. – Она закончила одевать сына.
– Мама, где теперь бабушка – ведьма лежит?
– Не знаю. Это же твоя сказка.
– Это не моя сказка. И она нигде не лежит. Ее не похоронили, как нашу бабу Лену.
Они прошли на кухню.
– Артем, ну правда, хватит. Ужасы какие - то болтаешь. Иди, пока, поиграй, – мама поставила разогреваться ужин, – мне позвонить надо, а когда папа придет, будем кушать.
Артем прошел в гостиную по длинному коридору. Посреди комнаты на ковре стоял новый игрушечный гараж с лифтом, горками и машинками. Он сел прямо на мягкий ковер, и принялся поднимать машинки на автоматическом лифте вверх.
«Хрусть», раздалось в стенах многоэтажки. «Хрусть», словно кто - то со смаком жевал кости. Шестилетний Артем оторвался от новенького гаража и пошел на таинственное «хрусть». Звук доносился из его спальни и это точно была не мама, потому что она была на кухне и уже полчаса разговаривала по телефону. Ее звонкий голос и смех доносился из противоположного конца квартиры. А это таинственное «хрусть» совсем близко. Артем прошел в свою комнату, зажег ночник, спальня осветилась, и по стенам поплыли светящиеся фигурки животных. Ночник вращался как маленькая каруселька, и фигурки кружились создавая радужный хоровод. Не было, того, что могло издавать этот звук. Но снова «хрусть», совсем рядом. Может быть это новая игрушка, и мама хочет, что бы он нашел ее? Под кроватью ни чего. В шкафу и комоде тоже все как обычно. Но вот у окна, что-то не так. Артем подошел ближе, где стояла клетка с кроликом. Кролика в клетке не было, зато за занавеской кто - то шевелился.
– Убежал? – Артем отдернул занавеску, за которой прятался поросенок с перепачканными человеческими ручками и ножками. По пузу стекала темная жидкость. Увидев Артема, он заулыбался, человеческим ртом, с мокрыми губами, щурясь свинячьими глазками и морща мерзкое рыльце. В кривых окровавленных пальчиках он держал наполовину съеденную тушку кролика.
– Мама! – закричал Артем изо всех сил. Дыхание перехватило, он попятился назад к двери, и бросился на кухню, – мама!
На кухне ни кого не было. Телефонная трубка валялась на полу и стонала тревожными гудками.
– Мама! Мамочка! – он искал маму испуганными глазами, но ее не было. Внезапно настигшее чувство одиночества еще до сих пор не знакомое, но такое мучительное и страшное заставило его заплакать. – Мамочка!
Он кричал «мамочка», опять и опять, словно не зная других слов. Он повторял одно единственное слово, как заклинание, зовя ту единственную надежную, ту, которая должна была защитить и спасти его. Мама - крепость. Мама – стена, она не даст в обиду, не есть ли милое детское заблуждение. А что если приходит настоящее зло? Мама – не воин, оберег или волшебное существо, мама – человек, во сто раз слабее остальных людей. Но разве ребенок может знать об этом?
Странное существо пожирающее его кролика повергло в ужас, но еще страшнее, оказалось, потерять маму, а вместе с ней и возможность спастись. Опасность, она пульсировала в тельце этой маленькой твари, опасность источали поры вместе с гнусным запахом, опасность излучали насмешливые глаза, и опасен был хруст, потому что так хрустели косточки его кролика.
Артем дрожал от каждого навязчивого шороха, опасаясь выйти из кухни, но в отчаянной необходимости найти маму, быстро обежал все комнаты квартиры, кроме той, где за занавеской прятался он. Никого. Стоя в плохо освещенном коридоре, он увидел, как в гостиной показалось это существо. Оно ковыляло к нему, хихикало, вытирая окровавленный подбородок маленькой ручкой, забавно шевеля кривыми пальчиками, жмурясь и улыбаясь. Артем побежал в прихожую к выходу, теперь он рыдал в голос, всхлипывал и в панике дергал за ручку входной двери, закрытую на ключ. Ему вдруг показалось, что вот – вот сейчас придет домой папа, откроет дверь и спасет его. «Папочка, ну пожалуйста!» отчаянно торопил его малыш. Но за дверью стояла тишина, а внутри, оно медленно приближалось к нему.
– Нямочка, нямочка, давай поиграем, – заговорило оно маминым голосом, – а потом я тебя съем.
– Папочка… – плакал Артем, теперь прижавшись спиной к двери.
Свет внезапно погас. Стало темно. Артем больше не мог наблюдать за передвижением существа. Он съежился в страхе, ожидании чего - то необратимого. Оно хихикало в темноте, потом появился второй хихикующий голосок, третий, четвертый и через мгновение в квартире стоял гул. Редкие человеческие крики и стоны тонули в оглушающем вое хохочущих чертиков.
15.
Когда Суворов переступал порог своей квартирки, подумалось о том, как уходя из нее в последний раз, был уверен, что ни когда больше не вернется сюда. Но вот он здесь.
Весь дом, погруженный в тишину, давно спал. Или же делал вид, будто спит.
Не раздеваясь, он прошел на кухню. Сергей еще чувствовал холод внутри себя и достал бутылку виски. В ней оставалось еще немного, хватит на пару рюмок, что бы согреться, но не захмелеть.
Во всей этой истории не хватает деталей. Он не знает всех обстоятельств. Бесов нет больше с ним. А кто может рассказать о Лере-холере? Прабабка Зина, которая выгнала его при последней встрече.
Взяв первую попавшуюся чашку, он вылил остатки виски. Сделал небольшой глоток.
Он хотел умереть.
«Они вмешалась. Почему? Я больше не нужен им. Или нужен?»
Суворов выпил налитое одним большим глотком. Горло обожгло, в животе расплывалось приятное тепло, согревающее изнутри.
«Их цель найти подходящего хозяина. Нет, не так. Идеального. Но единственный, идеальный тот, кто приманил их первый. Бабка. Они мотали меня по кругу времени, снова и снова, выжидая пока я додумаюсь до этого? Бред. Хотя куда им спешить. Наверное, забавно было наблюдать, как из раза в раз я пытаюсь изменить неизбежное».
Он снова налил. От мысли, которая напрашивалась сама собой, мурашки побежали по телу.
16.
Кончились новогодние праздники. Даша стояла у окна, всматриваясь вдаль. Медленно наступали сумерки. Скоро Игорь вернется с работы. Скоро он снова будет твердить, что все будет хорошо. Ему они больше не показывались. Он решил, что это был только сон. Так удобнее всего думать. Зато ей они показывались по несколько раз в день, напоминая о себе. Забыла о нас? А мы тут. Даша уже перестала обращать на них внимания. Когда они выглядывали из под стола или неуклюжим шагом проходили мимо. Обычные домашние животные, только очень похожие на детей, и кормить не надо. Пусть шастают. Они же не трогают ее. Она усмехнулась. «Тараканчики».
Новую работу искать уже нет никакого смысла. Она потрогала свой живот. Скоро три месяца. Пока еще ни каких внешних признаков. Ком подкатил к горлу. Скоро живот начнет увеличиваться, расти. Кожа будет тянуться, пока не покроется растяжками. А грудь уже увеличилась. Потом станет гигантской, а потом обвиснет как два сдувшихся воздушных шарика. Так было у ее матери. Будучи подростком она ненавидела мать, точнее ее тело: дряблый живот, мерзкие растяжки на боках. Болтающуюся длинную грудь. Точнее два пустых жеванных, опустевших пакета. Вытянутые соски. Она ненавидела, мать потому что не понимала, как можно было пожертвовать своей красотой и молодостью, что бы родить. Она ненавидела ее, потому что мать была живым примером того, какой она непременно станет. А ведь на старых фото мама была красивая. И Даше было страшно, что так будет с ней. «А почему бы не стать моделью?» Однажды подумала она. «Рост, фигура, лицо. Все подходящее». Так сказали в агентстве. Рост, фигура, лицо. А вот удачи не было. Пара показов, пара фотосессий. А потом затишье. Море вечеринок, бессонные ночи в клубах. Наркотики, много разных, и еще только пару шагов оставалось, что бы попробовать тяжелые. В этот период она встретила Игоря, и прибилась к нему как после долгого плавания корабль причаливает к берегу. Только не она причалила, ее прибило течением к ближайшей земле. За пару месяцев до их встречи, умерла ее мама, единственный близкий. Может быть, это просто одиночество толкнуло ее в брак? Она устроилась на работу простым секретарем, в глубине души отчаянно надеясь, что однажды на улице ее заметит проходящий мимо мужчина, который окажется, например режиссером или продюсером, остановит ее, возьмет за плечи и скажет, радостно улыбаясь «мы так долго искали именно такую как ты!» Ей даже не придется ни чего делать, удача сама найдет своего фаворита.
Нельзя сказать, что ей не нравилась собственная жизнь до встречи с Игорем. Даже наоборот. А теперь с друзьями пришлось прекратить отношения, с наркотиками завязать. Она не вспоминала о них больше двух лет. До этих пор. Сейчас она что угодно отдала бы за ароматный косяк. После так сладко спится. Просто бессонница изнасиловала ее. Просто тараканчики усмехаются над ней. Даша подошла к аптечке и достала успокоительное. Красные капсулы с набором трав внутри. Почему красные? А не зеленые. Как красный цвет может успокоить? Она открыла капсулу, мерзкий запах исходил от трав. Даша высыпала содержимое прямо в рот и запила стаканом воды. Что бы не ждать, пока оболочка раствориться. Так быстрее подействует. Потом Даша взяла вторую капсулу. Третью. Ребенок? Ни чего страшного. Кортни Лав в первые месяцы беременности употребляла героин. И ни чего. Родила здоровую девочку. А тут просто успокоительные. Ну, может быть немного больше, чем нужно.
Не то, что бы, она не хотела ребенка. Просто ей только двадцать четыре. Не сейчас, а лет в тридцать пять, сорок… Когда тело начнет уродоваться само по себе. Тело начнет стареть, гнить, портиться, как ощипанная куриная тушка. Тогда какая разница? Но не раньше. Это как покончить с собой, убить себя раньше срока.
За спиной кто то громко зевнул. Даша не оглянулась. Тяжелое дыхание. Шаркающие шаги. Потом она услышала, как открывается входная дверь. По пути в коридор увидела беса сидевшего на полу и облизывающего грязные пальцы. Не свои чьи то.
В коридоре зажегся свет.
- Игорь? Сегодня ты рано.
Он обнял ее:
- Просто соскучился.
Пока Даша дремала Игорь приготовил ужин. Когда они сели за стол она сказала:
- Ты не давно вспоминал, как мы с тобой познакомились.
Игорь удивленно посмотрел на нее:
- Я думал, ты спала.
- Нет, - она качнула головой, - а помнишь о чем мы с тобой говорили потом, сидя с ресторанчике? Я заказала кофе и стейк с гарниром, а ты томатный сок, - она поморщилась, - и бургер.
Он усмехнулся:
- О чем?
- Ты говорил о людях. Пытался анализировать их.
- Я хотел произвести на тебя впечатление.
- Честно говоря, ты напугал меня.
- Правда? Тогда почему ты согласилась встретиться еще?
- Мне понравилось.
Они замолчали. Игорь вспоминал.
- Ты любишь томатный сок? – говорила она.
- А что? Это странно по твоему?
- Терпеть не могу.
- По крайней мере это не так странно, как пойти с незнакомым парнем…
-… поесть? – закончила она.
Он засмеялся.
- А может быть я маньяк. С начала кормлю тебя. А потом кормлюсь тобой.
- Очень мило.
- Думаешь?
- Знаю.
– И каким же ты меня видишь?
– Честно говоря, еще не разобрала.
Даша усмехнулась и прикусила нижнюю губку.
- Ты очень красивая, - сказал Игорь.
- Это чтобы я поскорее решила на счет тебя?
- Нет, это только комплимент, почему бы просто не сказать спасибо.
Он засмеялся, а потом, нахмурив брови сказал:
– Нет. Я серьезно.
– Мне неуютно, когда на меня так смотрят, – прошептала она.
- Как?
- Прямо в глаза.
- А что в этом такого?
- Нормальные люди так не делают. Неприлично так смотреть.
- Не прилично смотреть в глаза? Интересно посмотреть на тех людей, с которыми ты общаешься.
- Почему?
- Потому что они ни когда не смотрят в глаза. Твои «нормальные люди».
Даша оглядела зал, показывая взглядом, кого она имела в виду – всех сидящих вокруг мужчин и женщин. Они разговаривали друг с другом, но ни кто не смотрел друг другу в глаза. Их взгляды блуждали по залу ресторана, они поглядывали на других людей, большинство смотрели в свои телефоны, но только не в глаза спутника.
– Они?
Игорь презрительно усмехнулся. Он не сделал это специально, так получилось само собой.
– Вот этих двух лоснящихся? – он кивнул в сторону мужчин. – Нормальные? Они поимели по нескольку жен, у каждого по нескольку любовниц, в том числе и малолетних, и невероятное количество венерических заболеваний, которые они, вылечив подхватывают снова, когда затаскивают очередную блядь в номер отеля, или берут в командировку, что б поездка не казалась столь долгой и утомительной.
Или этих, – он оглянулся в сторону, где сидела семья из четырех человек. Мать, отец и двое детей. Два мальчика. Одному около пяти, второй наверное собирался идти в первый класс. – С виду идиллия. Посмотри на ее руки. Ее ногти. Такие могли бы быть у ведьмы из страшной сказки. Такие длинные, острые. У старшего пацана царапина на лице. И на шее. Видишь? Две параллельные отметины маминой любви. Когда они не слушаются, она шлепает их по лицу или хватает за шею, и тогда ногти впиваются в нежную детскую кожу. Все это конечно заживет. Только они этого ни когда не забудут. И наверняка, когда вырастут, будут жестоко избивать своих женщин. Просто будут мстить матери таким образом. – Он откинулся на спинку и сложил руки на груди.
Он говорил это с такой уверенностью, словно однажды присутствовал при подобной сцене.
Недовольный голос шофера прервал мысли.
Суворов проверил карманы. Передал деньги и уставился в окно.
14.
– Мамочка, а хочешь, я расскажу тебе сказку?
– Давай, – согласилась мама, вытирая после ванны маленького сына.
– Жила была мама и дочка. Была у них еще бабушка, но она умерла. И когда умерла, то отдала внучке волшебство. А вместе с ним и чертиков.
– Артем, что за ерунду ты говоришь? Где ты это услышал?
– Мамочка, а папа скоро придет?
– Скоро. Вообще уже должен был прийти. Задерживается, наверное.
– Эту девочку потом чертики замучили, и она тоже умерла, – продолжил малыш.
– Артемка, перестань. Что за глупости? – более строго сказала она.
– Это сказка. А чертики остались без хозяйки и без присмотра и стали над всеми издеваться! – быстро проговорил ребенок, что бы мама не успела перебить его. – Конец!
– Очень интересная сказка. – Она закончила одевать сына.
– Мама, где теперь бабушка – ведьма лежит?
– Не знаю. Это же твоя сказка.
– Это не моя сказка. И она нигде не лежит. Ее не похоронили, как нашу бабу Лену.
Они прошли на кухню.
– Артем, ну правда, хватит. Ужасы какие - то болтаешь. Иди, пока, поиграй, – мама поставила разогреваться ужин, – мне позвонить надо, а когда папа придет, будем кушать.
Артем прошел в гостиную по длинному коридору. Посреди комнаты на ковре стоял новый игрушечный гараж с лифтом, горками и машинками. Он сел прямо на мягкий ковер, и принялся поднимать машинки на автоматическом лифте вверх.
«Хрусть», раздалось в стенах многоэтажки. «Хрусть», словно кто - то со смаком жевал кости. Шестилетний Артем оторвался от новенького гаража и пошел на таинственное «хрусть». Звук доносился из его спальни и это точно была не мама, потому что она была на кухне и уже полчаса разговаривала по телефону. Ее звонкий голос и смех доносился из противоположного конца квартиры. А это таинственное «хрусть» совсем близко. Артем прошел в свою комнату, зажег ночник, спальня осветилась, и по стенам поплыли светящиеся фигурки животных. Ночник вращался как маленькая каруселька, и фигурки кружились создавая радужный хоровод. Не было, того, что могло издавать этот звук. Но снова «хрусть», совсем рядом. Может быть это новая игрушка, и мама хочет, что бы он нашел ее? Под кроватью ни чего. В шкафу и комоде тоже все как обычно. Но вот у окна, что-то не так. Артем подошел ближе, где стояла клетка с кроликом. Кролика в клетке не было, зато за занавеской кто - то шевелился.
– Убежал? – Артем отдернул занавеску, за которой прятался поросенок с перепачканными человеческими ручками и ножками. По пузу стекала темная жидкость. Увидев Артема, он заулыбался, человеческим ртом, с мокрыми губами, щурясь свинячьими глазками и морща мерзкое рыльце. В кривых окровавленных пальчиках он держал наполовину съеденную тушку кролика.
– Мама! – закричал Артем изо всех сил. Дыхание перехватило, он попятился назад к двери, и бросился на кухню, – мама!
На кухне ни кого не было. Телефонная трубка валялась на полу и стонала тревожными гудками.
– Мама! Мамочка! – он искал маму испуганными глазами, но ее не было. Внезапно настигшее чувство одиночества еще до сих пор не знакомое, но такое мучительное и страшное заставило его заплакать. – Мамочка!
Он кричал «мамочка», опять и опять, словно не зная других слов. Он повторял одно единственное слово, как заклинание, зовя ту единственную надежную, ту, которая должна была защитить и спасти его. Мама - крепость. Мама – стена, она не даст в обиду, не есть ли милое детское заблуждение. А что если приходит настоящее зло? Мама – не воин, оберег или волшебное существо, мама – человек, во сто раз слабее остальных людей. Но разве ребенок может знать об этом?
Странное существо пожирающее его кролика повергло в ужас, но еще страшнее, оказалось, потерять маму, а вместе с ней и возможность спастись. Опасность, она пульсировала в тельце этой маленькой твари, опасность источали поры вместе с гнусным запахом, опасность излучали насмешливые глаза, и опасен был хруст, потому что так хрустели косточки его кролика.
Артем дрожал от каждого навязчивого шороха, опасаясь выйти из кухни, но в отчаянной необходимости найти маму, быстро обежал все комнаты квартиры, кроме той, где за занавеской прятался он. Никого. Стоя в плохо освещенном коридоре, он увидел, как в гостиной показалось это существо. Оно ковыляло к нему, хихикало, вытирая окровавленный подбородок маленькой ручкой, забавно шевеля кривыми пальчиками, жмурясь и улыбаясь. Артем побежал в прихожую к выходу, теперь он рыдал в голос, всхлипывал и в панике дергал за ручку входной двери, закрытую на ключ. Ему вдруг показалось, что вот – вот сейчас придет домой папа, откроет дверь и спасет его. «Папочка, ну пожалуйста!» отчаянно торопил его малыш. Но за дверью стояла тишина, а внутри, оно медленно приближалось к нему.
– Нямочка, нямочка, давай поиграем, – заговорило оно маминым голосом, – а потом я тебя съем.
– Папочка… – плакал Артем, теперь прижавшись спиной к двери.
Свет внезапно погас. Стало темно. Артем больше не мог наблюдать за передвижением существа. Он съежился в страхе, ожидании чего - то необратимого. Оно хихикало в темноте, потом появился второй хихикующий голосок, третий, четвертый и через мгновение в квартире стоял гул. Редкие человеческие крики и стоны тонули в оглушающем вое хохочущих чертиков.
15.
Когда Суворов переступал порог своей квартирки, подумалось о том, как уходя из нее в последний раз, был уверен, что ни когда больше не вернется сюда. Но вот он здесь.
Весь дом, погруженный в тишину, давно спал. Или же делал вид, будто спит.
Не раздеваясь, он прошел на кухню. Сергей еще чувствовал холод внутри себя и достал бутылку виски. В ней оставалось еще немного, хватит на пару рюмок, что бы согреться, но не захмелеть.
Во всей этой истории не хватает деталей. Он не знает всех обстоятельств. Бесов нет больше с ним. А кто может рассказать о Лере-холере? Прабабка Зина, которая выгнала его при последней встрече.
Взяв первую попавшуюся чашку, он вылил остатки виски. Сделал небольшой глоток.
Он хотел умереть.
«Они вмешалась. Почему? Я больше не нужен им. Или нужен?»
Суворов выпил налитое одним большим глотком. Горло обожгло, в животе расплывалось приятное тепло, согревающее изнутри.
«Их цель найти подходящего хозяина. Нет, не так. Идеального. Но единственный, идеальный тот, кто приманил их первый. Бабка. Они мотали меня по кругу времени, снова и снова, выжидая пока я додумаюсь до этого? Бред. Хотя куда им спешить. Наверное, забавно было наблюдать, как из раза в раз я пытаюсь изменить неизбежное».
Он снова налил. От мысли, которая напрашивалась сама собой, мурашки побежали по телу.
16.
Кончились новогодние праздники. Даша стояла у окна, всматриваясь вдаль. Медленно наступали сумерки. Скоро Игорь вернется с работы. Скоро он снова будет твердить, что все будет хорошо. Ему они больше не показывались. Он решил, что это был только сон. Так удобнее всего думать. Зато ей они показывались по несколько раз в день, напоминая о себе. Забыла о нас? А мы тут. Даша уже перестала обращать на них внимания. Когда они выглядывали из под стола или неуклюжим шагом проходили мимо. Обычные домашние животные, только очень похожие на детей, и кормить не надо. Пусть шастают. Они же не трогают ее. Она усмехнулась. «Тараканчики».
Новую работу искать уже нет никакого смысла. Она потрогала свой живот. Скоро три месяца. Пока еще ни каких внешних признаков. Ком подкатил к горлу. Скоро живот начнет увеличиваться, расти. Кожа будет тянуться, пока не покроется растяжками. А грудь уже увеличилась. Потом станет гигантской, а потом обвиснет как два сдувшихся воздушных шарика. Так было у ее матери. Будучи подростком она ненавидела мать, точнее ее тело: дряблый живот, мерзкие растяжки на боках. Болтающуюся длинную грудь. Точнее два пустых жеванных, опустевших пакета. Вытянутые соски. Она ненавидела, мать потому что не понимала, как можно было пожертвовать своей красотой и молодостью, что бы родить. Она ненавидела ее, потому что мать была живым примером того, какой она непременно станет. А ведь на старых фото мама была красивая. И Даше было страшно, что так будет с ней. «А почему бы не стать моделью?» Однажды подумала она. «Рост, фигура, лицо. Все подходящее». Так сказали в агентстве. Рост, фигура, лицо. А вот удачи не было. Пара показов, пара фотосессий. А потом затишье. Море вечеринок, бессонные ночи в клубах. Наркотики, много разных, и еще только пару шагов оставалось, что бы попробовать тяжелые. В этот период она встретила Игоря, и прибилась к нему как после долгого плавания корабль причаливает к берегу. Только не она причалила, ее прибило течением к ближайшей земле. За пару месяцев до их встречи, умерла ее мама, единственный близкий. Может быть, это просто одиночество толкнуло ее в брак? Она устроилась на работу простым секретарем, в глубине души отчаянно надеясь, что однажды на улице ее заметит проходящий мимо мужчина, который окажется, например режиссером или продюсером, остановит ее, возьмет за плечи и скажет, радостно улыбаясь «мы так долго искали именно такую как ты!» Ей даже не придется ни чего делать, удача сама найдет своего фаворита.
Нельзя сказать, что ей не нравилась собственная жизнь до встречи с Игорем. Даже наоборот. А теперь с друзьями пришлось прекратить отношения, с наркотиками завязать. Она не вспоминала о них больше двух лет. До этих пор. Сейчас она что угодно отдала бы за ароматный косяк. После так сладко спится. Просто бессонница изнасиловала ее. Просто тараканчики усмехаются над ней. Даша подошла к аптечке и достала успокоительное. Красные капсулы с набором трав внутри. Почему красные? А не зеленые. Как красный цвет может успокоить? Она открыла капсулу, мерзкий запах исходил от трав. Даша высыпала содержимое прямо в рот и запила стаканом воды. Что бы не ждать, пока оболочка раствориться. Так быстрее подействует. Потом Даша взяла вторую капсулу. Третью. Ребенок? Ни чего страшного. Кортни Лав в первые месяцы беременности употребляла героин. И ни чего. Родила здоровую девочку. А тут просто успокоительные. Ну, может быть немного больше, чем нужно.
Не то, что бы, она не хотела ребенка. Просто ей только двадцать четыре. Не сейчас, а лет в тридцать пять, сорок… Когда тело начнет уродоваться само по себе. Тело начнет стареть, гнить, портиться, как ощипанная куриная тушка. Тогда какая разница? Но не раньше. Это как покончить с собой, убить себя раньше срока.
За спиной кто то громко зевнул. Даша не оглянулась. Тяжелое дыхание. Шаркающие шаги. Потом она услышала, как открывается входная дверь. По пути в коридор увидела беса сидевшего на полу и облизывающего грязные пальцы. Не свои чьи то.
В коридоре зажегся свет.
- Игорь? Сегодня ты рано.
Он обнял ее:
- Просто соскучился.
Пока Даша дремала Игорь приготовил ужин. Когда они сели за стол она сказала:
- Ты не давно вспоминал, как мы с тобой познакомились.
Игорь удивленно посмотрел на нее:
- Я думал, ты спала.
- Нет, - она качнула головой, - а помнишь о чем мы с тобой говорили потом, сидя с ресторанчике? Я заказала кофе и стейк с гарниром, а ты томатный сок, - она поморщилась, - и бургер.
Он усмехнулся:
- О чем?
- Ты говорил о людях. Пытался анализировать их.
- Я хотел произвести на тебя впечатление.
- Честно говоря, ты напугал меня.
- Правда? Тогда почему ты согласилась встретиться еще?
- Мне понравилось.
Они замолчали. Игорь вспоминал.
- Ты любишь томатный сок? – говорила она.
- А что? Это странно по твоему?
- Терпеть не могу.
- По крайней мере это не так странно, как пойти с незнакомым парнем…
-… поесть? – закончила она.
Он засмеялся.
- А может быть я маньяк. С начала кормлю тебя. А потом кормлюсь тобой.
- Очень мило.
- Думаешь?
- Знаю.
– И каким же ты меня видишь?
– Честно говоря, еще не разобрала.
Даша усмехнулась и прикусила нижнюю губку.
- Ты очень красивая, - сказал Игорь.
- Это чтобы я поскорее решила на счет тебя?
- Нет, это только комплимент, почему бы просто не сказать спасибо.
Он засмеялся, а потом, нахмурив брови сказал:
– Нет. Я серьезно.
– Мне неуютно, когда на меня так смотрят, – прошептала она.
- Как?
- Прямо в глаза.
- А что в этом такого?
- Нормальные люди так не делают. Неприлично так смотреть.
- Не прилично смотреть в глаза? Интересно посмотреть на тех людей, с которыми ты общаешься.
- Почему?
- Потому что они ни когда не смотрят в глаза. Твои «нормальные люди».
Даша оглядела зал, показывая взглядом, кого она имела в виду – всех сидящих вокруг мужчин и женщин. Они разговаривали друг с другом, но ни кто не смотрел друг другу в глаза. Их взгляды блуждали по залу ресторана, они поглядывали на других людей, большинство смотрели в свои телефоны, но только не в глаза спутника.
– Они?
Игорь презрительно усмехнулся. Он не сделал это специально, так получилось само собой.
– Вот этих двух лоснящихся? – он кивнул в сторону мужчин. – Нормальные? Они поимели по нескольку жен, у каждого по нескольку любовниц, в том числе и малолетних, и невероятное количество венерических заболеваний, которые они, вылечив подхватывают снова, когда затаскивают очередную блядь в номер отеля, или берут в командировку, что б поездка не казалась столь долгой и утомительной.
Или этих, – он оглянулся в сторону, где сидела семья из четырех человек. Мать, отец и двое детей. Два мальчика. Одному около пяти, второй наверное собирался идти в первый класс. – С виду идиллия. Посмотри на ее руки. Ее ногти. Такие могли бы быть у ведьмы из страшной сказки. Такие длинные, острые. У старшего пацана царапина на лице. И на шее. Видишь? Две параллельные отметины маминой любви. Когда они не слушаются, она шлепает их по лицу или хватает за шею, и тогда ногти впиваются в нежную детскую кожу. Все это конечно заживет. Только они этого ни когда не забудут. И наверняка, когда вырастут, будут жестоко избивать своих женщин. Просто будут мстить матери таким образом. – Он откинулся на спинку и сложил руки на груди.
Он говорил это с такой уверенностью, словно однажды присутствовал при подобной сцене.
