Ах, нет. Разряды все-таки сыпались. Оставалось надеяться, что гладкий хвост не поднимется над макушкой, как длинный острый шпиль королевского дворца.
Практикумы по магии всегда проходили в просторных залах, чтобы никто не задел заклятием соседа. Мы с подругой разошлись в разные стороны. Я заняла привычное место, убрала в полку сумку, и на столе мигом сам собой появился ящичек с подсобными материалами.
В аудиторию постепенно стягивался народ. Вошел Финист с приятелями. Из всей компании он единственный всегда носил мантию строго по уставу: застегнутой на все пуговицы. Он зашагал по проходу в мою сторону, и я немедленно принялась открывать ящик.
— Привет, Грандэ. — Финист остановился возле моего стола.
Я отвлеклась от выламывания крышки и подняла голову. Он улыбался, опершись ладонью о край столешницы. Невольно в глаза бросался черный след от женских пальцев на мантии, самом центре груди. Понятия не имею, почему Финист его не убрал, по-прежнему рассекал с этим отпечатком, как с медалью за заслуги перед Шай-Эром.
— Помочь? — предложил он и немедленно начал действовать. Крепление хрустнуло, но крышка сдвинулась с мертвой точки и натужно заскользила в полозьях. — Держи.
Внутри ящичка лежал моток обычной бечевки. Видимо, сегодня предполагалась работа с изменением материалов.
— Спасибо.
Финист не торопился отойти.
— Ты что-то хотел сказать? — не поняла я.
— Твое предложение еще в силе? — Он выгнул одну бровь. — Я подумал на досуге и решил согласиться.
— С чем?
Вытаращилась я, лихорадочно пытаясь припомнить, чего необычного пообещала вчера парню мечты. Лекции, что ли, поклялась за него писать до конца года?
Он указал пальцем в выжженный след на мантии и потребовал:
— Исправь, что испортила.
Сила бурлила, непрозрачно намекая, что исправлять я сейчас не в состоянии, только портить. Вряд ли Финист обрадуется, если вместе с отпечатком исчезнет и половина мантии.
— Ты размышлял об этом целые сутки? — изогнула я брови.
— Некоторые судьбоносные решения нельзя принимать на горячую голову, — улыбнулся он.
— Страшно представить, как ты выбираешь, что съесть на обед, — иронично протянула я. — За неделю, поди, мыслями собираешься.
— Ну так исправишь?
— Нет, — покачала я головой. — Предложение имело срок давности, и он вышел еще вчера.
— А сегодня? — ухмыльнулся Финист.
— Сегодня я бесплатно чужие мантии не чищу.
Без заминок, словно ожидал такого поворота, он потешно задрал эту самую мантию, вытащил из кармана брюк динар и положил на стол. Крупная монета задорно поблескивала в свете магических ламп.
— А за деньги?
— Городская прачечная обойдется тебе дешевле, — заметила я, — еще благовонием на выбор сбрызнут, и сдача останется.
Несколько бесконечных секунд мы, как дураки, смотрели глаза в глаза. Финист улыбался, под ложечкой сладко сводило.
— Начинаем практикум! — разнесся по аудитории зычный голос преподавателя бытовой магии, и нам пришлось разорвать зрительный контакт. — Господин Бьорн, самое время занять свое место. Вы заслоняете свет госпоже Грандэ.
— Деньги не забудь, — кивнула я на монету.
— Отдашь после занятия, — хмыкнул он и отправился в противоположный угол аудитории, откуда за нами наблюдали приятели. Да что там приятели, сегодня за нашим обменом колкостями следил весь зал! Альма даже украдкой выставила два больших пальца, отвешивая весьма сомнительную похвалу.
Задание оказалось несложным: поделить веревку на несколько частей и преобразовать в разные материалы. Я так боялась выдать себя, показать чужим глазам много, что отмеряла магию по капле, словно сила не бурлила, а едва-едва теплилась. В итоге вообще ничего не показала. Половина веревочек расплелась, а вторая часть превратилась пыль. Это был оглушительный провал на предмете, в котором я считалась лучшей в потоке!
— Госпожа Грандэ, останьтесь на пару слов, — сердито велел магистр, когда часовой бой возвестил об окончании практикума.
Альма кивнула на дверь, намекая, что подождет меня в коридоре. Я собрала записи, взяла монету, чтобы ее вместе с ящиком и испорченной бечевкой не сцапали хозяйственные домовики, и зашагала к преподавательской кафедре.
— София, я понимаю, что в вашем возрасте нормально думать не только об учебе, — с отеческой душевностью принялся отчитывать меня профессор, — но мне всегда казалось, что вы умеете расставлять приоритеты.
Почему я переживала, будто придется всем напропалую врать? Люди сами придумывали превосходные версии того, что со мной происходит. Вот и профессор решил, будто у меня в середине зимы началась весна с сопутствующей любовной лихорадкой. Удобно, хоть и унизительно.
— Простите, магистр, — зажимая в кулаке дурацкий золотой динар, покаялась я.
— Сегодня я запишу, что вы пропустили занятие по болезни, но к следующему практикуму постарайтесь сосредоточиться на главном.
— Благодарю. Я буду прилежнее.
— Всего доброго, — сердито попрощался он.
Я вышла в людный коридор и осторожно прикрыла дверь.
— Распекал? — с сочувствием спросила Альма.
— Еще как, — хмуро согласилась я. — А где Финист?
— Ушел с приятелями, — неопределенно махнула рукой подруга. — Вы так мило ворковали, подруга. Я всегда говорила, что тебе надо самой сделать первый шаг, иначе так и окончишь академию, ни разу не поцеловавшись с Финистом Бьорном.
Мы влились в поток студентов, торопящихся покинуть учебный корпус. Навстречу, что-то энергично обсуждая, двигались парни с факультета инженерной магии. Темно-синие одежды кричаще выделялись на фоне зеленых мантий. Возглавлял процессию Эзра Ходж, высокий и мощный, как все профессиональные участники турнирных поединков. Черные длинные волосы были собраны на макушке невразумительной дулей.
— Они-то что в нашем корпусе забыли? — буркнула Альма, воинственно сдвинув брови.
Что характерно, когда мы поравнялись эти двое даже не подумали поздороваться. Зато столкнулись плечами. Удивительно, как от удара в разные стороны не полетели искры. Подруга не поморщилась, хотя, по-видимому, хотела бы.
— Эй, Сатти! — рыкнул Ходж, заставив нас обеих обернуться.
Заодно и половину коридора. Некоторые, особо смелые, сразу отступили к стене.
О конфликте капитана с единственной ай-тэрийкой в команде, а теперь и единственной девушкой, ходили легенды. С тех пор, как Альма на отборе уложила Эзру на лопатки, сверху припечатав торцом тяжелого тренировочного шеста, так они и начали собачиться с агрессией химер во второй ипостаси.
— Что тебе? — нахально вопросила она.
— Не видишь, куда идешь?
— Извините, ваше величество Эзра Ходж, — неожиданно она отвесила парню традиционный ай-тэрийский поклон, — забыла дома очки. В следующий раз, рассмотрю получше и постараюсь обойти стороной, чтобы потом не стирать мантию.
Не дожидаясь, когда к капитану вернется дар речи или хотя бы его подобие, она с презрительным видом пошагала дальше, в сторону столовой.
— Драконша! — как-то слишком по-детски для мощного парня выругался Эзра.
— Купи себе словарь, кретин! В шай-эрском языке нет такого слова! — не осталась в долгу Альма, но ногами перебирать не забывала. — София, ты видела? Он всегда начинает первым.
— Да, но ты от него не отстаешь, — справедливо заметила я, старательно поспевая за ее шустрой поступью. Говорить о том, что со стороны наш поспешный уход выглядел побегом, было опасно для жизни.
— Подруга, я не пойму на чьей ты стороне? — взвилась она.
— На стороне добра! Я, как герой в ночи, несу исключительно добро и благодать!
— Чушь ты какую-то несешь, — обиженно огрызнулась ай-тэрийка.
Столовая располагалась в бывшем тронном зале. Высоко над головой выгибал гладкую спину изукрашенный полустертыми фресками потолочный свод. С толстых темных балкок свисали магические лампы. Раньше, когда в академическом дворцовом ансамбле была резиденция короля, здесь принимали гостей, а теперь в несколько рядов стояли массивные длинные столы с широкими лавками, и пахло едой.
Кормили всех одинаково. Меню писали на грифельной доске на входе в столовую, и оно менялось четыре раза в день. Мы с Альмой подсели к однокурсницам Лее и Тее. Делая знак невидимым замковым домовикам, я постучала по столешнице, и передо мной тут же появился круглый поднос с едой.
В глиняном горшочке под крышкой булькало огненное традиционное шай-эрское рагу, на тарелочке лежали крошечные, на один укус, пирожки с мясом, исходила дымком высокая кружка с травяным чаем. Мне пришлось достать собственный термос с порядком остывшим морсом — в напитки наш повар любил растолочь аскаром.
— Вы в этом году участвуете в Тайном чародее? — спросила одна из девушек.
— Конечно, — с умным видом кивнула Альма, хотя громче всех вопила, что больше — ни-ни.
На День схождения лун, праздник, после которого в Шай-Эре обычно начинало теплеть, в академии устраивали обмен секретными подарками. Все желающие складывали в большой сундук, который устанавливали посреди центрального холла, сувениры, а в праздничный день замковые домовики разносили свертки, коробочки и ящички по случайным получателям.
Содержимое подарка всегда было сюрпризом. В прошлом году подруге достался набор потомственной истерички: бутылочка с успокоительным, капли от головной боли и нюхательная соль. Она возмущалась так, будто получила пустую коробку. А мне от «тайного чародея» принесли скабрезный роман с подписью, сделанной явно мужским почерком: «Самоучитель по соблазнению».
Потом книженция полгода ходила по этажам женского общежития, пока к весенней экзаменационной декаде не осела у какой-то из восторженных читательниц. Страшно представить, если она использовала ее как руководство к действию.
— Мы собираемся за подарками на торговую площадь. Поедем с нами? — предложили девушки.
— Нам готовиться к зельеварению, — с фальшивой грустью вздохнула Альма, поди, мысленно уже потратив половину месячного содержания на разную белиберду.
Зельеварение подруга терпеть не могла, долгие практикумы, иногда по четыре часа, вызывали в ней смертельную скуку, но «отлично» с тремя плюсами очень нравилось бабуле Сатти. Альме повезло, что занятия всегда проходили в паре. Она никогда не проходила в мастера и с честью носила звание моего подмастерья. Собирала ингредиенты, отдавала список нужных инструментов на склад. Да и, пожалуй, все.
За остальное приходилось отдуваться исключительно мне. Писать подробные рецептуры с этапами, схемами и отчеты о зельях тоже. Минимум на три страницы убористым почерком, иначе снизят оценку. Но свои обязанности подруга выполняла с педантичной аккуратностью, ни разу не забыла ни реторты, ни какого-нибудь незначительного, но необходимого для эликсира семечка.
— Ты езжай с девочками, — немедленно отослала я подругу в центр города. — Я напишу рецептуру.
Что угодно, лишь бы не врать, какого химерова демона этим замечательным морозным вечером от меня понадобилось Рэнсводу.
— А как же ты?
— Куплю что-нибудь на выходных, — пожала я плечами.
Сначала я честно сидела в библиотеке, обложившись учебниками по зельеварению, и изредка поглядывала на часы. Время подходило к семи. Магия, потраченная на укрощение непослушной веревки, вернулась вдвойне. Снова начинало ныть плечо.
Привычным жестом я протянула расставленные пальцы, чтобы просушить чернила на исписанных листах, но в последний момент остановилась. Вдруг полыхнет? Пришлось по-простому на записи подуть. В какой-то момент, с энтузиазмом дуя, я глазами встретилась со смотрителем. Он спустил к кончику носа очки и наблюдал за мной, как за полоумной. Кашлянув в кулак, я выпрямилась и с деятельным видом начала собрала вещички.
Кошка Дуся, как всегда, поприветствовать хозяйку не пожелала. Мало что не спрыгнула с лежанки — даже ухом не повела, сладко дрыхла, растянувшись во весь рост. Ни на кровати, ни подушке никаких придушенных канареечных сюрпризов не обнаружилось… Обглоданное с обеих сторон кольцо колбасы было аккуратно припрятано в шкаф, как раз под праздничным красным платьем.
Некоторое время я в недоумении разглядывала кошачий сворованный ужин. Не то чтобы она раньше не тащила от соседей еду, словно запасалась на голодный год, если вдруг у нас закончатся динары и окажется совершенно нечего есть. Ни крошечки, ни кусочка… Я просто не очень понимаю: анатомически, как ей удалось просочиться через узкую щель в оконной створке и еще протащить ломоть колбасы, которого хватило бы нам на двоих? На неделю!
— Зайка моя… как?! — громко призвала я к ответу хвостатое исчадие.
— У вас было открыто, — ответила Дуся мягким голосом Рэнсвода.
Я резко развернулась и уставилась на магистра, по-хозяйски запирающего дверь на ключ.
— Добрый вечер, София.
Обнаружить его в общежитской комнате было так же нелепо, как ничего не наколдовать на занятии по бытовой магии.
— Почему вы здесь? — обалдело выпалила я, судорожным движением смыкая за спиной реечные створки одежного шкафа. Чуть локти не вывернула, плечо опять-таки резануло болью.
— Полагаю, это риторический вопрос? — усмехнулся Рэнсвод.
— Я думала, вы пришлете записку и скажете, где мы встретимся.
— У меня был долгий день, не хотел терять время.
Он снял пальто. Внизу оказались простой джемпер из дорогой шерсти и неожиданно модные брюки. Магистр был хорош в строгих костюмах, но в повседневной одежде выглядел еще лучше. И я пребывала в настоящем шоке от этого неожиданного знания. Не знаю, что теперь с ним делать. Видимо, гордо нести через всю жизнь.
— А как вы оказались здесь?
— Поднялся по лестнице.
Понятно, что не забрался через окно, господин очевидность!
— В смысле, каким образом вы прошли мимо коменданта?
— Она решила, что мне надо на верхний этаж в преподавательский пансион. Я посчитал лишним разубеждать даму в ее заблуждении.
Он осмотрелся, пытаясь понять, куда пристроить пальто, в тишине раздалось шипение. Кошка стояла, напружинившись, и издавала такие странные звуки, каких от нее не слышала даже Альма в худшие дни.
— Кто это? — изогнул брови Рэнсвод.
Химера в замшевом пальто! Кошка у меня живет, а что шипит, как сиплая змея, так у нее изредка случаются помутнения рассудка.
— Это Дусэя, — назвала я питомицу полным именем, посчитав, что домашнее «Дуся» звучало несолидно.
— Что за странное имя?
— Оно не странное, а иностранное. Ай-тэрийское! У него даже перевод есть.
— Какой? — искренне заинтересовался Рэнсвод.
Как неудачно соврала! Вообще-то, имя кошке придумала Альма. Я до сих пор не была уверена, что она не назвала мою хвостатую подружку неприличным ругательством.
— Подаренная судьбой, — на ходу сочинила я и шикнула на кошку: — Дусэя, прекрати вести себя, как хулиганка! Знаете, она не очень любит незнакомых людей. Вообще, она в принципе людей не очень любит.
Исключительно канареек, чужую колбасу и мужские мокрые носки. Понятия не имею, как она их воровала в соседнем крыле, но по весне я обязательно находила под кроватью погрызенный носок. К счастью, она тащила только выстиранные, пахнущие щелоком. Не удивлюсь, если по мужскому общежитию ходила какая-нибудь дурацкая байка о грабителе-носочнике.
Дуся решила, что достаточно устрашила захватчика и направилась его обнюхивать.
— И какой породы этот ваш подарок? — усмехнулся Рэнсвод, следя за тем, как хвостатое существо, вытянувшись длинным телом с опаской тянется носом к его модным брюкам.
Практикумы по магии всегда проходили в просторных залах, чтобы никто не задел заклятием соседа. Мы с подругой разошлись в разные стороны. Я заняла привычное место, убрала в полку сумку, и на столе мигом сам собой появился ящичек с подсобными материалами.
В аудиторию постепенно стягивался народ. Вошел Финист с приятелями. Из всей компании он единственный всегда носил мантию строго по уставу: застегнутой на все пуговицы. Он зашагал по проходу в мою сторону, и я немедленно принялась открывать ящик.
— Привет, Грандэ. — Финист остановился возле моего стола.
Я отвлеклась от выламывания крышки и подняла голову. Он улыбался, опершись ладонью о край столешницы. Невольно в глаза бросался черный след от женских пальцев на мантии, самом центре груди. Понятия не имею, почему Финист его не убрал, по-прежнему рассекал с этим отпечатком, как с медалью за заслуги перед Шай-Эром.
— Помочь? — предложил он и немедленно начал действовать. Крепление хрустнуло, но крышка сдвинулась с мертвой точки и натужно заскользила в полозьях. — Держи.
Внутри ящичка лежал моток обычной бечевки. Видимо, сегодня предполагалась работа с изменением материалов.
— Спасибо.
Финист не торопился отойти.
— Ты что-то хотел сказать? — не поняла я.
— Твое предложение еще в силе? — Он выгнул одну бровь. — Я подумал на досуге и решил согласиться.
— С чем?
Вытаращилась я, лихорадочно пытаясь припомнить, чего необычного пообещала вчера парню мечты. Лекции, что ли, поклялась за него писать до конца года?
Он указал пальцем в выжженный след на мантии и потребовал:
— Исправь, что испортила.
Сила бурлила, непрозрачно намекая, что исправлять я сейчас не в состоянии, только портить. Вряд ли Финист обрадуется, если вместе с отпечатком исчезнет и половина мантии.
— Ты размышлял об этом целые сутки? — изогнула я брови.
— Некоторые судьбоносные решения нельзя принимать на горячую голову, — улыбнулся он.
— Страшно представить, как ты выбираешь, что съесть на обед, — иронично протянула я. — За неделю, поди, мыслями собираешься.
— Ну так исправишь?
— Нет, — покачала я головой. — Предложение имело срок давности, и он вышел еще вчера.
— А сегодня? — ухмыльнулся Финист.
— Сегодня я бесплатно чужие мантии не чищу.
Без заминок, словно ожидал такого поворота, он потешно задрал эту самую мантию, вытащил из кармана брюк динар и положил на стол. Крупная монета задорно поблескивала в свете магических ламп.
— А за деньги?
— Городская прачечная обойдется тебе дешевле, — заметила я, — еще благовонием на выбор сбрызнут, и сдача останется.
Несколько бесконечных секунд мы, как дураки, смотрели глаза в глаза. Финист улыбался, под ложечкой сладко сводило.
— Начинаем практикум! — разнесся по аудитории зычный голос преподавателя бытовой магии, и нам пришлось разорвать зрительный контакт. — Господин Бьорн, самое время занять свое место. Вы заслоняете свет госпоже Грандэ.
— Деньги не забудь, — кивнула я на монету.
— Отдашь после занятия, — хмыкнул он и отправился в противоположный угол аудитории, откуда за нами наблюдали приятели. Да что там приятели, сегодня за нашим обменом колкостями следил весь зал! Альма даже украдкой выставила два больших пальца, отвешивая весьма сомнительную похвалу.
Задание оказалось несложным: поделить веревку на несколько частей и преобразовать в разные материалы. Я так боялась выдать себя, показать чужим глазам много, что отмеряла магию по капле, словно сила не бурлила, а едва-едва теплилась. В итоге вообще ничего не показала. Половина веревочек расплелась, а вторая часть превратилась пыль. Это был оглушительный провал на предмете, в котором я считалась лучшей в потоке!
— Госпожа Грандэ, останьтесь на пару слов, — сердито велел магистр, когда часовой бой возвестил об окончании практикума.
Альма кивнула на дверь, намекая, что подождет меня в коридоре. Я собрала записи, взяла монету, чтобы ее вместе с ящиком и испорченной бечевкой не сцапали хозяйственные домовики, и зашагала к преподавательской кафедре.
— София, я понимаю, что в вашем возрасте нормально думать не только об учебе, — с отеческой душевностью принялся отчитывать меня профессор, — но мне всегда казалось, что вы умеете расставлять приоритеты.
Почему я переживала, будто придется всем напропалую врать? Люди сами придумывали превосходные версии того, что со мной происходит. Вот и профессор решил, будто у меня в середине зимы началась весна с сопутствующей любовной лихорадкой. Удобно, хоть и унизительно.
— Простите, магистр, — зажимая в кулаке дурацкий золотой динар, покаялась я.
— Сегодня я запишу, что вы пропустили занятие по болезни, но к следующему практикуму постарайтесь сосредоточиться на главном.
— Благодарю. Я буду прилежнее.
— Всего доброго, — сердито попрощался он.
Я вышла в людный коридор и осторожно прикрыла дверь.
— Распекал? — с сочувствием спросила Альма.
— Еще как, — хмуро согласилась я. — А где Финист?
— Ушел с приятелями, — неопределенно махнула рукой подруга. — Вы так мило ворковали, подруга. Я всегда говорила, что тебе надо самой сделать первый шаг, иначе так и окончишь академию, ни разу не поцеловавшись с Финистом Бьорном.
Мы влились в поток студентов, торопящихся покинуть учебный корпус. Навстречу, что-то энергично обсуждая, двигались парни с факультета инженерной магии. Темно-синие одежды кричаще выделялись на фоне зеленых мантий. Возглавлял процессию Эзра Ходж, высокий и мощный, как все профессиональные участники турнирных поединков. Черные длинные волосы были собраны на макушке невразумительной дулей.
— Они-то что в нашем корпусе забыли? — буркнула Альма, воинственно сдвинув брови.
Что характерно, когда мы поравнялись эти двое даже не подумали поздороваться. Зато столкнулись плечами. Удивительно, как от удара в разные стороны не полетели искры. Подруга не поморщилась, хотя, по-видимому, хотела бы.
— Эй, Сатти! — рыкнул Ходж, заставив нас обеих обернуться.
Заодно и половину коридора. Некоторые, особо смелые, сразу отступили к стене.
О конфликте капитана с единственной ай-тэрийкой в команде, а теперь и единственной девушкой, ходили легенды. С тех пор, как Альма на отборе уложила Эзру на лопатки, сверху припечатав торцом тяжелого тренировочного шеста, так они и начали собачиться с агрессией химер во второй ипостаси.
— Что тебе? — нахально вопросила она.
— Не видишь, куда идешь?
— Извините, ваше величество Эзра Ходж, — неожиданно она отвесила парню традиционный ай-тэрийский поклон, — забыла дома очки. В следующий раз, рассмотрю получше и постараюсь обойти стороной, чтобы потом не стирать мантию.
Не дожидаясь, когда к капитану вернется дар речи или хотя бы его подобие, она с презрительным видом пошагала дальше, в сторону столовой.
— Драконша! — как-то слишком по-детски для мощного парня выругался Эзра.
— Купи себе словарь, кретин! В шай-эрском языке нет такого слова! — не осталась в долгу Альма, но ногами перебирать не забывала. — София, ты видела? Он всегда начинает первым.
— Да, но ты от него не отстаешь, — справедливо заметила я, старательно поспевая за ее шустрой поступью. Говорить о том, что со стороны наш поспешный уход выглядел побегом, было опасно для жизни.
— Подруга, я не пойму на чьей ты стороне? — взвилась она.
— На стороне добра! Я, как герой в ночи, несу исключительно добро и благодать!
— Чушь ты какую-то несешь, — обиженно огрызнулась ай-тэрийка.
Столовая располагалась в бывшем тронном зале. Высоко над головой выгибал гладкую спину изукрашенный полустертыми фресками потолочный свод. С толстых темных балкок свисали магические лампы. Раньше, когда в академическом дворцовом ансамбле была резиденция короля, здесь принимали гостей, а теперь в несколько рядов стояли массивные длинные столы с широкими лавками, и пахло едой.
Кормили всех одинаково. Меню писали на грифельной доске на входе в столовую, и оно менялось четыре раза в день. Мы с Альмой подсели к однокурсницам Лее и Тее. Делая знак невидимым замковым домовикам, я постучала по столешнице, и передо мной тут же появился круглый поднос с едой.
В глиняном горшочке под крышкой булькало огненное традиционное шай-эрское рагу, на тарелочке лежали крошечные, на один укус, пирожки с мясом, исходила дымком высокая кружка с травяным чаем. Мне пришлось достать собственный термос с порядком остывшим морсом — в напитки наш повар любил растолочь аскаром.
— Вы в этом году участвуете в Тайном чародее? — спросила одна из девушек.
— Конечно, — с умным видом кивнула Альма, хотя громче всех вопила, что больше — ни-ни.
На День схождения лун, праздник, после которого в Шай-Эре обычно начинало теплеть, в академии устраивали обмен секретными подарками. Все желающие складывали в большой сундук, который устанавливали посреди центрального холла, сувениры, а в праздничный день замковые домовики разносили свертки, коробочки и ящички по случайным получателям.
Содержимое подарка всегда было сюрпризом. В прошлом году подруге достался набор потомственной истерички: бутылочка с успокоительным, капли от головной боли и нюхательная соль. Она возмущалась так, будто получила пустую коробку. А мне от «тайного чародея» принесли скабрезный роман с подписью, сделанной явно мужским почерком: «Самоучитель по соблазнению».
Потом книженция полгода ходила по этажам женского общежития, пока к весенней экзаменационной декаде не осела у какой-то из восторженных читательниц. Страшно представить, если она использовала ее как руководство к действию.
— Мы собираемся за подарками на торговую площадь. Поедем с нами? — предложили девушки.
— Нам готовиться к зельеварению, — с фальшивой грустью вздохнула Альма, поди, мысленно уже потратив половину месячного содержания на разную белиберду.
Зельеварение подруга терпеть не могла, долгие практикумы, иногда по четыре часа, вызывали в ней смертельную скуку, но «отлично» с тремя плюсами очень нравилось бабуле Сатти. Альме повезло, что занятия всегда проходили в паре. Она никогда не проходила в мастера и с честью носила звание моего подмастерья. Собирала ингредиенты, отдавала список нужных инструментов на склад. Да и, пожалуй, все.
За остальное приходилось отдуваться исключительно мне. Писать подробные рецептуры с этапами, схемами и отчеты о зельях тоже. Минимум на три страницы убористым почерком, иначе снизят оценку. Но свои обязанности подруга выполняла с педантичной аккуратностью, ни разу не забыла ни реторты, ни какого-нибудь незначительного, но необходимого для эликсира семечка.
— Ты езжай с девочками, — немедленно отослала я подругу в центр города. — Я напишу рецептуру.
Что угодно, лишь бы не врать, какого химерова демона этим замечательным морозным вечером от меня понадобилось Рэнсводу.
— А как же ты?
— Куплю что-нибудь на выходных, — пожала я плечами.
Сначала я честно сидела в библиотеке, обложившись учебниками по зельеварению, и изредка поглядывала на часы. Время подходило к семи. Магия, потраченная на укрощение непослушной веревки, вернулась вдвойне. Снова начинало ныть плечо.
Привычным жестом я протянула расставленные пальцы, чтобы просушить чернила на исписанных листах, но в последний момент остановилась. Вдруг полыхнет? Пришлось по-простому на записи подуть. В какой-то момент, с энтузиазмом дуя, я глазами встретилась со смотрителем. Он спустил к кончику носа очки и наблюдал за мной, как за полоумной. Кашлянув в кулак, я выпрямилась и с деятельным видом начала собрала вещички.
Кошка Дуся, как всегда, поприветствовать хозяйку не пожелала. Мало что не спрыгнула с лежанки — даже ухом не повела, сладко дрыхла, растянувшись во весь рост. Ни на кровати, ни подушке никаких придушенных канареечных сюрпризов не обнаружилось… Обглоданное с обеих сторон кольцо колбасы было аккуратно припрятано в шкаф, как раз под праздничным красным платьем.
Некоторое время я в недоумении разглядывала кошачий сворованный ужин. Не то чтобы она раньше не тащила от соседей еду, словно запасалась на голодный год, если вдруг у нас закончатся динары и окажется совершенно нечего есть. Ни крошечки, ни кусочка… Я просто не очень понимаю: анатомически, как ей удалось просочиться через узкую щель в оконной створке и еще протащить ломоть колбасы, которого хватило бы нам на двоих? На неделю!
— Зайка моя… как?! — громко призвала я к ответу хвостатое исчадие.
— У вас было открыто, — ответила Дуся мягким голосом Рэнсвода.
Я резко развернулась и уставилась на магистра, по-хозяйски запирающего дверь на ключ.
— Добрый вечер, София.
Обнаружить его в общежитской комнате было так же нелепо, как ничего не наколдовать на занятии по бытовой магии.
— Почему вы здесь? — обалдело выпалила я, судорожным движением смыкая за спиной реечные створки одежного шкафа. Чуть локти не вывернула, плечо опять-таки резануло болью.
— Полагаю, это риторический вопрос? — усмехнулся Рэнсвод.
— Я думала, вы пришлете записку и скажете, где мы встретимся.
— У меня был долгий день, не хотел терять время.
Он снял пальто. Внизу оказались простой джемпер из дорогой шерсти и неожиданно модные брюки. Магистр был хорош в строгих костюмах, но в повседневной одежде выглядел еще лучше. И я пребывала в настоящем шоке от этого неожиданного знания. Не знаю, что теперь с ним делать. Видимо, гордо нести через всю жизнь.
— А как вы оказались здесь?
— Поднялся по лестнице.
Понятно, что не забрался через окно, господин очевидность!
— В смысле, каким образом вы прошли мимо коменданта?
— Она решила, что мне надо на верхний этаж в преподавательский пансион. Я посчитал лишним разубеждать даму в ее заблуждении.
Он осмотрелся, пытаясь понять, куда пристроить пальто, в тишине раздалось шипение. Кошка стояла, напружинившись, и издавала такие странные звуки, каких от нее не слышала даже Альма в худшие дни.
— Кто это? — изогнул брови Рэнсвод.
Химера в замшевом пальто! Кошка у меня живет, а что шипит, как сиплая змея, так у нее изредка случаются помутнения рассудка.
— Это Дусэя, — назвала я питомицу полным именем, посчитав, что домашнее «Дуся» звучало несолидно.
— Что за странное имя?
— Оно не странное, а иностранное. Ай-тэрийское! У него даже перевод есть.
— Какой? — искренне заинтересовался Рэнсвод.
Как неудачно соврала! Вообще-то, имя кошке придумала Альма. Я до сих пор не была уверена, что она не назвала мою хвостатую подружку неприличным ругательством.
— Подаренная судьбой, — на ходу сочинила я и шикнула на кошку: — Дусэя, прекрати вести себя, как хулиганка! Знаете, она не очень любит незнакомых людей. Вообще, она в принципе людей не очень любит.
Исключительно канареек, чужую колбасу и мужские мокрые носки. Понятия не имею, как она их воровала в соседнем крыле, но по весне я обязательно находила под кроватью погрызенный носок. К счастью, она тащила только выстиранные, пахнущие щелоком. Не удивлюсь, если по мужскому общежитию ходила какая-нибудь дурацкая байка о грабителе-носочнике.
Дуся решила, что достаточно устрашила захватчика и направилась его обнюхивать.
— И какой породы этот ваш подарок? — усмехнулся Рэнсвод, следя за тем, как хвостатое существо, вытянувшись длинным телом с опаской тянется носом к его модным брюкам.
