— Я стараюсь не думать об ужасах, чтобы не портить прическу.
С трудом сдерживая смех, я снова посмотрела на компанию и взглядом немедленно уперлась, как в забор, в Гаррета Ваэрда. Не обращая внимания на разговоры за столом, тезка нашего розового кустика спокойно ел то, что дали, как простой смертный, а не аристократ с древней фамилией. И никакого отдельного кабинета, куда местные богатеи попадают по кодовому слову, чтобы вместо каши вкусить еду из столичной ресторации. Такое разочарование, ей-богу.
С Мейзом у нас не совпадало расписание. Мы попрощались еще в столовой, и я сразу отправилась на лекцию по общей магии. Исторический во всех отношениях момент был подпорчен тем, что лекционный зал пришлось искать по выданной куратором схеме замка.
В полукруглой аудитории с восходящими рядами эти самые ряды оказались практически заполненными. Народ что-то с энтузиазмом обсуждал, и гвалт стоял такой, будто они коллективно радовались началу учебного года. Я даже решила, будто ошиблась дверью — лично у меня лекция по общей магии такого воодушевления не вызывала. Скажу больше, ни у кого в Академии общей магии Но-Ирэ эти занятия не вызывали ничего, кроме вселенской печали. На всякий случай я сделала шаг назад и проверила номер, святящийся над притолокой, но карта местности не соврала, привела четко по нужному адресу. Только потом из дверей в первом ряду я заметила Юну. Она низко опустила голову, словно досыпала последний сон или прятала на коленях скабрезный романчик и втихомолку его дочитывала.
Я смело вошла и невольно обратила внимание, что оживление на рядах было странным: выжидательным и фальшивым. Словно куча народа разыгрывала спектакль. И посматривали на меня исподтишка, с затаенным ехидством.
— Как дела? — спросила я у соседки по комнате, пристраивая на парту рядом с ней портфель.
Она резко вскинулась и посмотрела в сторону преподавательской кафедры. Невольно я проследила за затравленным взглядом подруги и обнаружила сюрприз. В центре раздвинутой грифельной доски тянулась крупная надпись на шай-эрском языке. У меня нервно дернулось веко. Аккуратные литеры категорично клеймили:
«Шай-эрки — патаскухи!»
Никаких сомнений, послание недвусмысленно напоминало нам о вчерашнем скандале, случившемся на вечеринке, а еще о том, что автор «заборной» росписи явно не учится на факультете языковедения.
— Знаешь, что злит больше всего? — тихо спросила я, обращаясь к Юне. — Что эти курицы даже в бранном слове сделали ошибку.
— Курицы? — не поняла она.
— Полагаешь, это написал кто-то из парней?
Я дернулась в сторону доски, но Юна схватила меня за рукав пиджака.
— Пожалуйста, только не стирай сама! — прошептала она. — Не надо унижаться!
— Стирать? — невесело усмехнулась я, чувствуя, что с каждым словом начинаю беситься сильнее. — Хочу устроить урок шай-эрской орфографии.
Когда я двинулась в сторону преподавательской кафедры, то гул в лекционном зале стих. Лопатками я ощущала любопытные, выжидательные взгляды. Кто-то тоненько и противно хихикнул, и этот отвратительный звук долетел, кажется, до высоченного потолка.
Взяв огрызок белого грифеля, я призвала магию. Сила прокатилась от локтя до кончиков пальцев. Мелок вспыхнул и, чуточку рассыпавшись, окрасился красным цветом. Протянув руку, я перечеркнула литеру «а», подписала сверху «о», а рядом на первородном языке пририсовала символ «отвратительная успеваемость», которым в Академии общей магии клеймили тех, кто провалил экзамен. Дальше, пусть с шутниками разбирается преподаватель.
Посчитав миссию выполненной, я отряхнула руки и собралась покинуть ристалище, как в лекционный зал в компании других парней вошел виновник сыр-бора личной персоной. Он скользнул безразличным взглядом по интерьеру: преподавательской кафедре, надписи на доске и мне, отряхивающей руки.
Юна покраснела в цвет мелка, которым была исправлена ошибка, и попыталась стечь под стол. Спрятаться закономерно не сумела и просто низко-низко опустила голову, стараясь сделаться незаметнее.
— Ваэрд! — рявкнула я.
Его величество пожелал повернуться.
— Ты меня позвала, Адель? — ответил он на диалекте, мягко и негромко.
— Будет справедливо, если ты приберешься за клубом своих поклонниц. Сотри с доски, Гаррет. — Я кивнула на доску. — Не согласен?
— Нет, — ухмыльнулся он, вызывав хохот в аудитории. — Чем ты предлагаешь вытирать с доски? Рукавом?
— Держи тряпку, — с милой улыбкой я взяла сухую меловую ветошь и продемонстрировала ему.
— Далеко тянуться.
Он развернулся и ленивой походкой под дружное одобрение зала шагнул к широким ступеням, ведущим на верхние ряды.
— Лови! — взбесившись, я швырнула тряпку ему в спину.
Никогда не отличалась ни меткостью, ни ловкостью, но от злости глаз не подвел, и рука не дрогнула. Сухая ветошь летела ровнехонько в бритый затылок, но в этот момент Гаррет решил повернуться светлым ликом… Выбив в разные стороны облако пыли, тряпка врезалась в его самодовольную физиономию. Пару бесконечных мгновений Гаррет стоял, как дур… прикрытый тряпицей. Оставив комично-белый след на лице, она плюхнулась на идеально чистую туфлю.
На лекционную аудиторию обрушилась мертвая тишина. Облако мела окутывало высокую широкоплечую фигуру в идеально скроенном пиджаке, клубилось в воздухе. Белый налет медленно оседал на пустую преподавательскую кафедру и пол.
Клянусь, это было бы даже смешно, не будь так чудовищно страшно! Зрители боялись вздохнуть. Юна, оцепеневшая в первом ряду, собралась потерять сознание. Я вполне серьезно раздумывала, пора ли уверовать и начать молиться родным шай-эрским святым или можно еще подождать.
Рукав Гаррет все-таки испачкал: медленно вытер им лицо. Отбросил носком изгаженной туфли ветошь и, как-то по-особенному тяжело роняя слова, спросил:
— Шай-Эр, ты швырнула в меня тряпку?
Не ботинок же, право слово. По-моему, ответ очевиден.
Умничать я постеснялась и предпочла попросить прощения. Но не очень убедительно, иначе решит, будто кто-то сожалеет или боится его сдержанного тона, намекающего на злость. В полной мере заслужил!
— Не думала, что доброшу. Извини.
— Извини? — медленно, словно смакуя звуки, вымолвил Гаррет. — Я обязан переспросить, чтобы быть до конца уверенным. Адель Роуз, ты точно бросаешь мне вызов?
— Вызов… — повторила я, пытаясь припомнить перевод слова.
В голове оказалась пустота. Полуобморочная Юна вместо толковой подсказки испуганно замотала головой, видимо, намекая на что-то значительное. Лучше бы голосом сказала, ей-богу!
Было очевидно, что пора пробуждать переводчик, а то я так сильно окунулась в языковую среду, что почти в ней захлебнулась. И пока, мысленно ругаясь на пышную манишку, нащупывала под блузкой амулет, Гаррет кивнул:
— Хорошо. Я согласен.
— Согласен?
Вообще-то, вопрос подразумевал ответ, на что именно он согласен, но между нами встал языковой барьер, разница в менталитетах и — буду откровенной — мое плохое знание диалекта. Я получила, что получила.
— Конечно. — Он холодно улыбнулся. — Если девушка хочет магическую дуэль, как я могу ей отказать?
Однажды мы с Мейзом ходили поглазеть на магическую дуэль между двумя третьекурсниками. Парни помахали тренировочными шестами и, через три минуты неловко обменявшись разящими заклятьями, без сознания отправились на носилках в академический лазарет.
По-моему, это был самый жалкий и позорный поединок в истории дуэльной магии Но-Ирэ. Хорошо, что тренер не позволил им взять настоящие мечи, которые использовали во время турнирных боев, иначе на двух кретинов в академии стало бы меньше. Этакий естественный отбор среди удалых идиотов, к которому я приобщаться не собиралась.
— Как отказать? Да легко! — вырвалось у меня после секундного замешательства. — Если девушка пожелает, чтобы ты сиганул со смотровой площадки, тоже не сможешь отказать? Иногда мы хотим очень странные вещи.
Для человека, который просто шутил и пытался не потерять лицо перед большим зрительным залом, Гаррет выглядел исключительно серьезным и даже мрачным. В смысле, настолько серьезным и мрачным, насколько позволяла перепачканная мелом и кое-как оттертая рукавом физиономия.
— Брошенная под ноги вещь считается вызовом на магический поединок, Шай-Эр, — пояснил он, делая ко мне шаг. — Странно получать его от девушки, но кто я такой, чтобы отказывать тебе в такой малости.
— Ты сам сказал, что под ноги! А я попала…
Тут случилась заминка. Из головы вылетело, как на диалекте произносится слово «лицо», зато мгновенно вспомнились «морда», «рожа» и даже «рыло». Осознавая, что вряд ли противник оценит мой богатый словарный запас, я примолкла.
— Договаривай, Шай-Эр, — кивнул он.
— Короче… здесь никто не виноват! — перешла на родной язык.
У Гаррета вырвался странный смешок. Все, кто знал шай-эрский, должно быть, подавились на вздохе. Учитывая, что закашлялась только Юна, в плане знания иностранных языков местная публика определенно была дремуча. В общем, как я сама в диалекте.
— Неужели? — тихо переспросил он.
— Я предупредила, что бросаю тряпку. Ты всегда ловишь подкинутые тебе вещи лицом, а не руками?
Он молчал и рассматривал меня с исследовательским интересом орнитолога, обнаружившего не северном полуострове незнакомую черненькую птичку, чирикающую человеческим голосом. Секунды тикали, где-то в другом мире по коридорам разлетелся басовитый часовой бой, предупреждающий о начале занятия.
— Адель… — тихо произнес Гаррет, не сводя с меня странного взгляда. — Дам подсказку: достаточно извиниться перед людьми за переполох, и конфликт будет исчерпан.
— Перед людьми? — распевно повторила я.
Невольно вспомнилось заплаканное лицо Юны, с решительным видом планирующей сбросить с четвертого этажа цветочный горшок, глумливые пьяные улыбки северян, хохочущих над письмом, и что-то так захотелось этого Ваэрда покусать! Вцепиться ему в руку зубами было очень странно и не очень гигиенично, поэтому куснуть хотя бы морально.
— Какие-то в вашем Норсенте странные понятия о справедливости, — с усмешкой проговорила я. — Нас с подругой оскорбили, а мы должны извиняться? Может, сердечно поблагодарить? Вообще, как вспоминаю вчерашний вечер, так в голову приходит мысль, что в такой ситуации дуэль — прекрасная идея.
— Принимаю, — согласился противник, прожигая меня тяжелым взглядом. — Выбери место и время.
— Приветствую, коллеги! — раздался из дверей бодренький голос.
Весь зал коллег, не сговариваясь, поднялся. Грохот при этом стоял такой, словно народ начал ломать парты. Мы с Гарретом тоже обернулись. В лекционный зал, покачивая портфелем, входил магистр в черной преподавательской мантии.
— Маэтр Ваэрд, превосходно выглядите! — Он подчеркнуто сделал вид, будто бранная надпись на доске является частью интерьера, и пристроил портфель на преподавательской кафедре. — Милая дама, занимайте место. Минута на подготовку к лекции.
Бросив на Гаррта уничижительный взгляд, я села рядом с подружкой, передумавшей падать в обморок, и начала раскладывать письменные принадлежности. А Ваэрд вдруг устроил представление с раздеванием! Замерев от такого удивительного поворота, с интересом я проследила, как он с непроницаемым видом расстегнул пиджак и стянул его с крепких плеч, оставшись в белой сорочке из дорогого материала. К сожалению, на этом разврат закончился.
Проходя мимо, Гаррет швырнул снятый пиджак передо мной, прикрыв папку с писчей бумагой.
— Внезапно…
— Чистка за твой счет, Шай-Эр, — на ходу распорядился он.
Угу. Бегу и падаю, теряя по пути остатки здравого смысла.
Я дождалась, когда он усядется где-то там, наверху, и небрежным жестом смахнула пиджак в проход. Он упал с тихим шелестом и покрыл пол получше всякого коврика.
Пока профессор избавлялся от бранной надписи с помощью собственного носового платка и записывал тему лекции мелкими плохо читаемыми буквами, Юна тихо спросила:
— Ты же не пойдешь на дуэль?
— Какая дуэль? — поморщилась я. — Мы просто поцапались.
— Да? — неуверенно переспросила она. — Но Гаррет выглядел таким страшным и серьезным.
— Парни всегда выглядят страшными и серьезными, когда не знают, чем ответить девушке. Если ты в сердцах грозишь кого-нибудь прикончить, то правда хватаешься за нож?
— Я никогда и никому не говорю таких ужасных вещей! — уверенно заявила Юна и добавила на тот случай, если в первый раз показалась неубедительной: — Никогда-никогда!
Тут профессор повернулся к аудитории. Мы немедленно прикусили языки. В возбужденно гудящей после инцидента лекционной зале постепенно поселилась тишина, разве что звучал шелест писчей бумаги и с какого-то стола звонко упало самописное перо. Дождавшись молчания, преподаватель отряхнул руки, но замер на мгновение и с удивлением указал пальцем:
— Маэтр Ваэрд, вы уронили пиджак?
— Нет, — натужно проскрипели где-то на верхних рядах, по всей видимости, прожигая мой затылок злобным взглядом.
Проблем со зрением у Гаррета Ваэрда точно не имелось: от доски садился высоко, видел далеко, просто глаз-алмаз. И ведь этот… алмазный не соврал: пиджак уронил не он, а я. Вопрос в том, кому униженно поднимать.
Узнать душераздирающую развязку не удалось. Едва лекция закончилась, мы с Юной быстренько собрали вещички и припустили на выход. Подруга уважительно перешагнула через пиджак, не подумав за ним наклониться, а я мстительно наступила, оставив на черной дорогой ткани фигурный след от туфли. Надеюсь, у Ваэрда свело зубы.
После такого преступления против дорогой одежды из кабинета мы выходили вместе с магистром, более того практически его перегнав. Наверное, он решил, что лекция была настолько скучна, что новые студентки не чаяли, как сбежать на свободу.
Учебный день пошел своим чередом, а к обеду в мою сторону начал как-то странно поглядывать народ. Не то чтобы я была против такого всеобъемлющего внимания, но на душе стало беспокойно. Даже появилась мысль, что во время лекции по алхимии, обязательного для магов общего направления предмета, северяне снова по-дурацки пошутили и прицепили мне на спину записку с тем самым бранным словом, каким испачкали доску.
— У меня ничего нет на спине? — атаковала я Юну, когда мы встретились на входе в башню факультета языкознания.
— Есть, — кивнула она. — Мелом чуточку испачкалась. Стряхнуть?
Тут нас нагнали парни из Шай-Эра, направляющееся на общее для всех студентов по обмену занятие по северному диалекту. Для всех, кроме Мейза, само собой — воплощение высокомерия изъяснялся на диалекте получше некоторых северян.
Один из земляков, темноволосый, худой и носатый, студент Академии высшей магии при королевском дворце, с самым серьезным видом заявил:
— Ты очень смелая, Адель Роуз!
Вот он неловкий момент, когда человек называет тебя по имени и фамилии, а ты не можешь даже его шутливое дружеское прозвище вспомнить. Но точно знаешь, что он живет в верхнем квартале Но-Ирэ, куда простые смертные со своими каменными домишками в один этаж просто не вскарабкиваются.
Он сжал мое плечо — кстати, больно, — и добавил, словно благословлял на новую войну с северным полуостровом:
— Мы никогда не забудем ни тебя, ни принесенную тобой жертву!
Не поняла…
— Почему прозвучало так, будто вы собрались меня съесть в голодную зиму? — удивилась я необычной теплоте во взгляде и голосе человека, сморщившего нос сразу после знакомства и пробормотавшего своему приятелю: «Ни одной симпатичной девчонки в группе».
С трудом сдерживая смех, я снова посмотрела на компанию и взглядом немедленно уперлась, как в забор, в Гаррета Ваэрда. Не обращая внимания на разговоры за столом, тезка нашего розового кустика спокойно ел то, что дали, как простой смертный, а не аристократ с древней фамилией. И никакого отдельного кабинета, куда местные богатеи попадают по кодовому слову, чтобы вместо каши вкусить еду из столичной ресторации. Такое разочарование, ей-богу.
С Мейзом у нас не совпадало расписание. Мы попрощались еще в столовой, и я сразу отправилась на лекцию по общей магии. Исторический во всех отношениях момент был подпорчен тем, что лекционный зал пришлось искать по выданной куратором схеме замка.
В полукруглой аудитории с восходящими рядами эти самые ряды оказались практически заполненными. Народ что-то с энтузиазмом обсуждал, и гвалт стоял такой, будто они коллективно радовались началу учебного года. Я даже решила, будто ошиблась дверью — лично у меня лекция по общей магии такого воодушевления не вызывала. Скажу больше, ни у кого в Академии общей магии Но-Ирэ эти занятия не вызывали ничего, кроме вселенской печали. На всякий случай я сделала шаг назад и проверила номер, святящийся над притолокой, но карта местности не соврала, привела четко по нужному адресу. Только потом из дверей в первом ряду я заметила Юну. Она низко опустила голову, словно досыпала последний сон или прятала на коленях скабрезный романчик и втихомолку его дочитывала.
Я смело вошла и невольно обратила внимание, что оживление на рядах было странным: выжидательным и фальшивым. Словно куча народа разыгрывала спектакль. И посматривали на меня исподтишка, с затаенным ехидством.
— Как дела? — спросила я у соседки по комнате, пристраивая на парту рядом с ней портфель.
Она резко вскинулась и посмотрела в сторону преподавательской кафедры. Невольно я проследила за затравленным взглядом подруги и обнаружила сюрприз. В центре раздвинутой грифельной доски тянулась крупная надпись на шай-эрском языке. У меня нервно дернулось веко. Аккуратные литеры категорично клеймили:
«Шай-эрки — патаскухи!»
Никаких сомнений, послание недвусмысленно напоминало нам о вчерашнем скандале, случившемся на вечеринке, а еще о том, что автор «заборной» росписи явно не учится на факультете языковедения.
— Знаешь, что злит больше всего? — тихо спросила я, обращаясь к Юне. — Что эти курицы даже в бранном слове сделали ошибку.
— Курицы? — не поняла она.
— Полагаешь, это написал кто-то из парней?
Я дернулась в сторону доски, но Юна схватила меня за рукав пиджака.
— Пожалуйста, только не стирай сама! — прошептала она. — Не надо унижаться!
— Стирать? — невесело усмехнулась я, чувствуя, что с каждым словом начинаю беситься сильнее. — Хочу устроить урок шай-эрской орфографии.
Когда я двинулась в сторону преподавательской кафедры, то гул в лекционном зале стих. Лопатками я ощущала любопытные, выжидательные взгляды. Кто-то тоненько и противно хихикнул, и этот отвратительный звук долетел, кажется, до высоченного потолка.
Взяв огрызок белого грифеля, я призвала магию. Сила прокатилась от локтя до кончиков пальцев. Мелок вспыхнул и, чуточку рассыпавшись, окрасился красным цветом. Протянув руку, я перечеркнула литеру «а», подписала сверху «о», а рядом на первородном языке пририсовала символ «отвратительная успеваемость», которым в Академии общей магии клеймили тех, кто провалил экзамен. Дальше, пусть с шутниками разбирается преподаватель.
Посчитав миссию выполненной, я отряхнула руки и собралась покинуть ристалище, как в лекционный зал в компании других парней вошел виновник сыр-бора личной персоной. Он скользнул безразличным взглядом по интерьеру: преподавательской кафедре, надписи на доске и мне, отряхивающей руки.
Юна покраснела в цвет мелка, которым была исправлена ошибка, и попыталась стечь под стол. Спрятаться закономерно не сумела и просто низко-низко опустила голову, стараясь сделаться незаметнее.
— Ваэрд! — рявкнула я.
Его величество пожелал повернуться.
— Ты меня позвала, Адель? — ответил он на диалекте, мягко и негромко.
— Будет справедливо, если ты приберешься за клубом своих поклонниц. Сотри с доски, Гаррет. — Я кивнула на доску. — Не согласен?
— Нет, — ухмыльнулся он, вызывав хохот в аудитории. — Чем ты предлагаешь вытирать с доски? Рукавом?
— Держи тряпку, — с милой улыбкой я взяла сухую меловую ветошь и продемонстрировала ему.
— Далеко тянуться.
Он развернулся и ленивой походкой под дружное одобрение зала шагнул к широким ступеням, ведущим на верхние ряды.
— Лови! — взбесившись, я швырнула тряпку ему в спину.
Никогда не отличалась ни меткостью, ни ловкостью, но от злости глаз не подвел, и рука не дрогнула. Сухая ветошь летела ровнехонько в бритый затылок, но в этот момент Гаррет решил повернуться светлым ликом… Выбив в разные стороны облако пыли, тряпка врезалась в его самодовольную физиономию. Пару бесконечных мгновений Гаррет стоял, как дур… прикрытый тряпицей. Оставив комично-белый след на лице, она плюхнулась на идеально чистую туфлю.
На лекционную аудиторию обрушилась мертвая тишина. Облако мела окутывало высокую широкоплечую фигуру в идеально скроенном пиджаке, клубилось в воздухе. Белый налет медленно оседал на пустую преподавательскую кафедру и пол.
Клянусь, это было бы даже смешно, не будь так чудовищно страшно! Зрители боялись вздохнуть. Юна, оцепеневшая в первом ряду, собралась потерять сознание. Я вполне серьезно раздумывала, пора ли уверовать и начать молиться родным шай-эрским святым или можно еще подождать.
Рукав Гаррет все-таки испачкал: медленно вытер им лицо. Отбросил носком изгаженной туфли ветошь и, как-то по-особенному тяжело роняя слова, спросил:
— Шай-Эр, ты швырнула в меня тряпку?
Не ботинок же, право слово. По-моему, ответ очевиден.
Умничать я постеснялась и предпочла попросить прощения. Но не очень убедительно, иначе решит, будто кто-то сожалеет или боится его сдержанного тона, намекающего на злость. В полной мере заслужил!
— Не думала, что доброшу. Извини.
— Извини? — медленно, словно смакуя звуки, вымолвил Гаррет. — Я обязан переспросить, чтобы быть до конца уверенным. Адель Роуз, ты точно бросаешь мне вызов?
— Вызов… — повторила я, пытаясь припомнить перевод слова.
В голове оказалась пустота. Полуобморочная Юна вместо толковой подсказки испуганно замотала головой, видимо, намекая на что-то значительное. Лучше бы голосом сказала, ей-богу!
Было очевидно, что пора пробуждать переводчик, а то я так сильно окунулась в языковую среду, что почти в ней захлебнулась. И пока, мысленно ругаясь на пышную манишку, нащупывала под блузкой амулет, Гаррет кивнул:
— Хорошо. Я согласен.
— Согласен?
Вообще-то, вопрос подразумевал ответ, на что именно он согласен, но между нами встал языковой барьер, разница в менталитетах и — буду откровенной — мое плохое знание диалекта. Я получила, что получила.
— Конечно. — Он холодно улыбнулся. — Если девушка хочет магическую дуэль, как я могу ей отказать?
ГЛАВА 3. Объявление войны
Однажды мы с Мейзом ходили поглазеть на магическую дуэль между двумя третьекурсниками. Парни помахали тренировочными шестами и, через три минуты неловко обменявшись разящими заклятьями, без сознания отправились на носилках в академический лазарет.
По-моему, это был самый жалкий и позорный поединок в истории дуэльной магии Но-Ирэ. Хорошо, что тренер не позволил им взять настоящие мечи, которые использовали во время турнирных боев, иначе на двух кретинов в академии стало бы меньше. Этакий естественный отбор среди удалых идиотов, к которому я приобщаться не собиралась.
— Как отказать? Да легко! — вырвалось у меня после секундного замешательства. — Если девушка пожелает, чтобы ты сиганул со смотровой площадки, тоже не сможешь отказать? Иногда мы хотим очень странные вещи.
Для человека, который просто шутил и пытался не потерять лицо перед большим зрительным залом, Гаррет выглядел исключительно серьезным и даже мрачным. В смысле, настолько серьезным и мрачным, насколько позволяла перепачканная мелом и кое-как оттертая рукавом физиономия.
— Брошенная под ноги вещь считается вызовом на магический поединок, Шай-Эр, — пояснил он, делая ко мне шаг. — Странно получать его от девушки, но кто я такой, чтобы отказывать тебе в такой малости.
— Ты сам сказал, что под ноги! А я попала…
Тут случилась заминка. Из головы вылетело, как на диалекте произносится слово «лицо», зато мгновенно вспомнились «морда», «рожа» и даже «рыло». Осознавая, что вряд ли противник оценит мой богатый словарный запас, я примолкла.
— Договаривай, Шай-Эр, — кивнул он.
— Короче… здесь никто не виноват! — перешла на родной язык.
У Гаррета вырвался странный смешок. Все, кто знал шай-эрский, должно быть, подавились на вздохе. Учитывая, что закашлялась только Юна, в плане знания иностранных языков местная публика определенно была дремуча. В общем, как я сама в диалекте.
— Неужели? — тихо переспросил он.
— Я предупредила, что бросаю тряпку. Ты всегда ловишь подкинутые тебе вещи лицом, а не руками?
Он молчал и рассматривал меня с исследовательским интересом орнитолога, обнаружившего не северном полуострове незнакомую черненькую птичку, чирикающую человеческим голосом. Секунды тикали, где-то в другом мире по коридорам разлетелся басовитый часовой бой, предупреждающий о начале занятия.
— Адель… — тихо произнес Гаррет, не сводя с меня странного взгляда. — Дам подсказку: достаточно извиниться перед людьми за переполох, и конфликт будет исчерпан.
— Перед людьми? — распевно повторила я.
Невольно вспомнилось заплаканное лицо Юны, с решительным видом планирующей сбросить с четвертого этажа цветочный горшок, глумливые пьяные улыбки северян, хохочущих над письмом, и что-то так захотелось этого Ваэрда покусать! Вцепиться ему в руку зубами было очень странно и не очень гигиенично, поэтому куснуть хотя бы морально.
— Какие-то в вашем Норсенте странные понятия о справедливости, — с усмешкой проговорила я. — Нас с подругой оскорбили, а мы должны извиняться? Может, сердечно поблагодарить? Вообще, как вспоминаю вчерашний вечер, так в голову приходит мысль, что в такой ситуации дуэль — прекрасная идея.
— Принимаю, — согласился противник, прожигая меня тяжелым взглядом. — Выбери место и время.
— Приветствую, коллеги! — раздался из дверей бодренький голос.
Весь зал коллег, не сговариваясь, поднялся. Грохот при этом стоял такой, словно народ начал ломать парты. Мы с Гарретом тоже обернулись. В лекционный зал, покачивая портфелем, входил магистр в черной преподавательской мантии.
— Маэтр Ваэрд, превосходно выглядите! — Он подчеркнуто сделал вид, будто бранная надпись на доске является частью интерьера, и пристроил портфель на преподавательской кафедре. — Милая дама, занимайте место. Минута на подготовку к лекции.
Бросив на Гаррта уничижительный взгляд, я села рядом с подружкой, передумавшей падать в обморок, и начала раскладывать письменные принадлежности. А Ваэрд вдруг устроил представление с раздеванием! Замерев от такого удивительного поворота, с интересом я проследила, как он с непроницаемым видом расстегнул пиджак и стянул его с крепких плеч, оставшись в белой сорочке из дорогого материала. К сожалению, на этом разврат закончился.
Проходя мимо, Гаррет швырнул снятый пиджак передо мной, прикрыв папку с писчей бумагой.
— Внезапно…
— Чистка за твой счет, Шай-Эр, — на ходу распорядился он.
Угу. Бегу и падаю, теряя по пути остатки здравого смысла.
Я дождалась, когда он усядется где-то там, наверху, и небрежным жестом смахнула пиджак в проход. Он упал с тихим шелестом и покрыл пол получше всякого коврика.
Пока профессор избавлялся от бранной надписи с помощью собственного носового платка и записывал тему лекции мелкими плохо читаемыми буквами, Юна тихо спросила:
— Ты же не пойдешь на дуэль?
— Какая дуэль? — поморщилась я. — Мы просто поцапались.
— Да? — неуверенно переспросила она. — Но Гаррет выглядел таким страшным и серьезным.
— Парни всегда выглядят страшными и серьезными, когда не знают, чем ответить девушке. Если ты в сердцах грозишь кого-нибудь прикончить, то правда хватаешься за нож?
— Я никогда и никому не говорю таких ужасных вещей! — уверенно заявила Юна и добавила на тот случай, если в первый раз показалась неубедительной: — Никогда-никогда!
Тут профессор повернулся к аудитории. Мы немедленно прикусили языки. В возбужденно гудящей после инцидента лекционной зале постепенно поселилась тишина, разве что звучал шелест писчей бумаги и с какого-то стола звонко упало самописное перо. Дождавшись молчания, преподаватель отряхнул руки, но замер на мгновение и с удивлением указал пальцем:
— Маэтр Ваэрд, вы уронили пиджак?
— Нет, — натужно проскрипели где-то на верхних рядах, по всей видимости, прожигая мой затылок злобным взглядом.
Проблем со зрением у Гаррета Ваэрда точно не имелось: от доски садился высоко, видел далеко, просто глаз-алмаз. И ведь этот… алмазный не соврал: пиджак уронил не он, а я. Вопрос в том, кому униженно поднимать.
Узнать душераздирающую развязку не удалось. Едва лекция закончилась, мы с Юной быстренько собрали вещички и припустили на выход. Подруга уважительно перешагнула через пиджак, не подумав за ним наклониться, а я мстительно наступила, оставив на черной дорогой ткани фигурный след от туфли. Надеюсь, у Ваэрда свело зубы.
После такого преступления против дорогой одежды из кабинета мы выходили вместе с магистром, более того практически его перегнав. Наверное, он решил, что лекция была настолько скучна, что новые студентки не чаяли, как сбежать на свободу.
Учебный день пошел своим чередом, а к обеду в мою сторону начал как-то странно поглядывать народ. Не то чтобы я была против такого всеобъемлющего внимания, но на душе стало беспокойно. Даже появилась мысль, что во время лекции по алхимии, обязательного для магов общего направления предмета, северяне снова по-дурацки пошутили и прицепили мне на спину записку с тем самым бранным словом, каким испачкали доску.
— У меня ничего нет на спине? — атаковала я Юну, когда мы встретились на входе в башню факультета языкознания.
— Есть, — кивнула она. — Мелом чуточку испачкалась. Стряхнуть?
Тут нас нагнали парни из Шай-Эра, направляющееся на общее для всех студентов по обмену занятие по северному диалекту. Для всех, кроме Мейза, само собой — воплощение высокомерия изъяснялся на диалекте получше некоторых северян.
Один из земляков, темноволосый, худой и носатый, студент Академии высшей магии при королевском дворце, с самым серьезным видом заявил:
— Ты очень смелая, Адель Роуз!
Вот он неловкий момент, когда человек называет тебя по имени и фамилии, а ты не можешь даже его шутливое дружеское прозвище вспомнить. Но точно знаешь, что он живет в верхнем квартале Но-Ирэ, куда простые смертные со своими каменными домишками в один этаж просто не вскарабкиваются.
Он сжал мое плечо — кстати, больно, — и добавил, словно благословлял на новую войну с северным полуостровом:
— Мы никогда не забудем ни тебя, ни принесенную тобой жертву!
Не поняла…
— Почему прозвучало так, будто вы собрались меня съесть в голодную зиму? — удивилась я необычной теплоте во взгляде и голосе человека, сморщившего нос сразу после знакомства и пробормотавшего своему приятелю: «Ни одной симпатичной девчонки в группе».
