- Вижу-вижу. Припозднившийся с источников… - прокомментировал некто невидимый, сопровождая свои слова скрипом пера о бумагу.
- А вы где? - не вытерпел молодой жандарм.
- Тут я. А чего ты на Ипполите?
Кузякин гневно выдохнул.
- Какой еще Ипполит?!
- Так ишак твой, - милостиво пояснил невидимка. - На представление спешишь?
- Не знаю, - буркнул Пантелей. - Я впервые здесь. Вы можете проявиться? Неприятно разговаривать с воздухом.
Некто хмыкнул и перед взором жандарма появилась сторожевая будка. В большом окне был виден стол, стул, сидящий на нем седоусый мужчина и журнал регистрации.
- А как это? - изумился Кузякин. - Это же…
Сторож снова хмыкнул.
- Посмотрел и буде. Если в ресторацию, то с площади направо. Если на грязи, то ты проехал поворот. Если не знаешь куда ехать, то выбирай быстро. Мне в журнал написать надо.
Молодой жандарм во все глаза уставился на седоусого. Это же технологии тени! Но сторож не только сам становится незаметным, он еще и будку таковой делает! Это же… это же… Дальше Кузякин оборвал свои размышления.
- Что посоветуете? - вежливо спросил он.
- Сегодня в ресторации представление. Там артисты поют из столичного театра. У фонтана сейчас пусто, никого нет. Если бы днем приехал, то в лавку к Николлете заглянул, но она закрыта.
Пантелей мысленно сделал стойку, но внешне проявил лишь легкое удивление.
- А зачем к ней в лавку?
Седоусый снова хмыкнул.
- Мази и крема у нее чудодейственные. Вот все к ней и едут. Ну раз без надобности… так что писать?
Кузякин махнул рукой.
- Пишите ресторация.
Сторож кивнул и заскрипел пером.
- Попробуй их пироги с рыбой, - посоветовал он на прощание.
Ехать на Ипполите в городе казалось кощунством. Хорошо, что праздно шатающихся по улицам не оказалось. Немного подумав, молодой жандарм решил никуда не сворачивать и ехать в указанном направлении. Во-первых, лавка искомой Николлеты закрыта. Во-вторых, это может оказаться совсем не та Николлета. В-третьих, сторож-тень, записывающий всех прибывающих и убывающих из города наводил на определенные мысли.
В единственной ресторации города горели все окна. Невозмутимый швейцар взял Ипполита за уздцы и отвел в конюшню, передав молодому человеку щетку для одежды. Так что входил Пантелей в ярко-освещенный зал ресторана чистым. Его появление совпало с началом выступления и осталось для широкой публики незамеченным. Из-за колоны, которая стояла в центре вдруг вышли маленький плюгавый мужичок и внушительных размеров матрона. Где-то Кузякин видел их, но не мог вспомнить где.
Мужичок сел за рояль, который умело скрыли за колонной. Внушительная дама сцепила руки на животе, будто поддерживала необъятную грудь и сделала одухотворенное лицо. За мгновение до того, как она открыла рот, Пантелей их вспомнил: примадонна столичной оперы и маэстро-виртуоз игры на фортепьяно. На их выступления всегда были аншлаги, купить билет было проблематично. А тут в провинциальном городке, далеко от столицы, бесплатно в ресторации… Кузякин начал методично сопоставлял все факты. Ему не хватало информации, но и того, что было… в военной училище ходили слухи, что Беркендорф для своих людей выхлопотал особое место на пенсии. Курсанты: будущие жандармы и тени рассказывали эти байки со смехом: мол, учись хорошо, станешь своим человеком для графа и тогда спокойная пенсия обеспечена! Никто не верил в эти сказки, а они оказались не такими и сказками. Если столичные звезды приезжают сюда давать концерт, значит за это хорошо платят. Оплата не всегда бывает в золоте - услуги, рекомендации, протекция.
Кем же является Николлета Шаридаз, если поселилась в закрытом городке?
В зале было слышно лишь пение примадонны и ее аккомпаниатора. Зал будто замер и забывал дышать. Кузякин и сам не понял, как оказался за маленьким столиком и перед ним появилось меню. Он молча тыкнул пальцем в стоку с пирогом. Официант бесшумно ушел выполнять его заказ. Вскоре зал разразился бурными аплодисментами.
- Не любитель оперы? - послышался чей-то голос.
Пантелей повернулся, чтобы рассмотреть спрашивающего. За соседним столиком, таким же миниатюрным, как и его, сидела немолодая женщина. Волосы ее были убраны в аккуратный пучок, но пара прядок выбивались на затылке. Одета она была просто, но со вкусом. А главное - это пальцы. Длинные, красивые, но в мозолях и с пятнами чего-то зеленого.
Женщина хмыкнула.
- Сок травы. Ничем его не вывести. Но вытяжка из растений - основа моих кремов и мазей. Вы здесь впервые. Что привело в наш чудесный закуток? - без переходов спросила она с нескрываемой иронией.
Пантелей открыл рот, но перед ним появилось блюдо с небольшими пирожками на два укуса и чайник, от которого шел душистый пар. Женщина кивнула и потеряла к нему интерес. Еще через мгновение артисты продолжили свой концерт.
Пироги таяли во рту, а чай с душистой травой отлично дополнял их. Жандарм пытался есть медленно, но проглотил угощение за раз. Ему послышалось хмыканье с соседнего столика, но когда он повернулся, перед ним возник официант с вторым блюдом пирогов. Вторую порцию он жевал куда как медленнее и прочувствовал весь вкус. Примадонна и пианист-виртуоз продолжали развлекать публику. Даже далекий от оперы Кузякин был впечатлен. Боковым зрением он заметил движение за соседним столиком. Женщина собиралась уходить.
- Я… - начал было он, но вспомнила, что за пироги не оплачено.
Официант появился также бесшумно. Протянул ему счет, дождался денег и вежливо кивнул.
Выбегая из ресторации под громкие аплодисменты, Пантелей вертел головой. Где теперь ее искать? Женщина стояла у крыльца и кого-то гладила.
- Вы из лавки? - спросил ее в лоб Кузякин. - Из лавки Николлеты?
Женщина приподняла бровь, продолжая молча рассматривать его.
- Мне срочно нужна мазь от кашля. Одна моя знакомая рекомендовала вашу мазь! - вдохновенно врал он.
Молодой жандарм почувствовал на себе ее оценивающий взгляд.
- Вы не похожи на человека страдающего кашлем.
- Так это для нее! Ей стало плохо вечером… - он запнулся, не зная что говорить.
Глупо надеятся, что Николлета Шаридаз сходу проникнется важностью вопроса и побежит вслед за ним. Да и транспорт его - ишак. Объяснить опять же… тут были сложности. Кузякин и сам не до оконца понимал что им двигало. Он доверился чутью.
Женщина хмыкнула.
- Что же вы по ресторациям разъезжаете, если вашей знакомой плохо?
Пантелей вздернул подбородок и изобразил оскорбленную невинность. Благо примеров для копирования у него было много.
- Меня выставили вон, заверив, что с ней все будет хорошо.
- Тогда чего суету наводите? - лениво поинтересовалась она.
Хороший вопрос. Осталось решить: доверять стоящей перед ним женщине или нет?
- Потому что беспокоюсь за Агриппину Ивановну, - тихо и без пафоса признался он.
Пальцы, окрашенный соком травы, на мгновение дернулись и продолжили гладить шерсть кота, который пристроился на перилах.
- Лавка закрыта приходите завтра, - все тем же ленивым тоном произнесла она.
В голове жандарма проносились варианты ответов, разные линии поведения, он просчитывал наиболее результативный. Ничего более умного, чем стоять и хлопать глазами он не мог придумать.
- Простите, - он опустил глаза. - Просто я подумал раз вы здесь… еще раз приношу свои извинения.
Он сделал неуверенный шаг в сторону, словно вспоминал куда увели его транспортное средство. А действительно, куда? Он напряг слух, может Ипполит вскрикнет или всхрапнет? Но вместо ишачьего ржания, различил едва заметную усмешку.
- Так и быть. Отпущу вам мази лечебной.
В груди разлилось облегчение.
- Старая интриганка! - хмыкнув, поприветствовала Агриппину Ивановну Николлета.
Та не осталась в долгу и со сладкой улыбкой прошипела:
- Швабра лохматая!
Кузякин с большим интересом наблюдал за ними.
У госпожи Шаридаз оказался свой транспорт, на котором они домчались до лечебницы за полчаса и отсутствие какого-либо удивления. Она задала пару вопросов, вручила банку с мазью и сама села на козлы. Ипполит покорно бежал сзади, привязанный к карете. Неслись они знатно, но Пантелея не оставляло ощущение, что добирались они какими-то другими путями, скорее даже тропами. Каждая ямка, каждый бугорок, коих было предостаточно, он ощутил своим филеем. Теперь указанная часть тела мстительно ныла.
- Ты помирать собралась, что ли? - без лишних экивоков спросила Николлета.
- Не дождешься! - прохрипела бывшая фрейлина и зашлась в кашле.
Госпожа Шаридаз нахмурилась.
- Чем тебя местный эскулап пользовал?
Агриппина махнула рукой, мол отстань.
- Я говорю, - заорала вдруг Николлета, - чем тебя лечили, тетеря ты глухая!
Пантелей вздрогнул от неожиданности. Зато ор оказал волшебный эффект на бывшую фрейлину. Та перестала надрывно кашлять и лишь возмущенно раздувала ноздри.
- Ты… - злобно шипела она, - ты… ты оповестила своим ором всех в округе.
- Конечно, - спокойно согласилась женщина. - Сейчас эскулап прибежит и быстро расскажет свои методы лечения. От тебя в этом деле толку нет.
В коридоре послышались шаги и вскоре дверь распахнулась, явив присутствующим местного врача - Силуана Никифоровича.
- Что происходит? Почему посторонние в комнате больной?
Николлета хищно улыбнулась.
- Почему же посторонние? Все свои, - и она снова улыбнулась.
От ее улыбки по спине жандарма пробежал табун беспокойных мурашек.
- А вы собственно кто? - опомнился врач.
- Седьмая вода на киселе, кровь не водица.
- Не понял.
- А что понимать, уважаемый? - улыбка сползла с ее лица так же быстр, как и появилась. - Ты зачем, охламон, ей отхаркивающее прописал? - гаркнула Николлета. - Чтобы она свои легкие выплюнула?
- Позвольте!
- Не позволю! - она смерила его презрительным взглядом. - Понаберут неучей, которые аллергию от бронхита отличить не могут.
Сильна Никифорович раздувал свои ноздри.
- Выйдет вон иначе я позову охрану.
- Кого это? - развеселилась Николлета. - Трофимыча с радикулитом или Богдашку с тремором? Оба запойные. Дыхнешь, они и посыпяться.
Взгляд врача заледенел. Он медленно выпускал воздух через ноздри.
- Я сам вас выведу из комнаты, - с нажимом на каждое слово, произнес он. - Сил хватит. И придержите свой поганый язык.
- Что, правда глаза колит? Собутыльников выгораживаешь, чтобы они помогли тебе?
Эскулап сжал челюсти и схватил Николлету за локоть.
- Вам пора, - сквозь зубы сказал он.
- Отпустите даму, - тихий голос Пантелея произвел оглушительный эффект. Врач перестал сжимать челюсти и буравить пожилую женщину презрительным взглядом.
- Уйдите, юноша. Вы не знаете во что вмешиваетесь. Это не дама!
- Отпустит даму, - с нажимом повторил Кузякин.
Пальцы Силуана Никифоровича разжались.
- Вы же жандарм! - в его глазах плескалась обида. - Вы должны защищать мирных граждан, а не наоборот.
- Именно этим я и занимаюсь, а вы распускаете руки.
- Вы не понимаете! - воскликнул он. - Она обвинила бездоказательно двух людей в том, что они не делали никогда! И Максим Трофимович и Богдан - они солдаты. У одного спина сорвана и позвоночник поврежден после сражения, а у второго контузия! Они по кусочкам собирали себя и свою жизнь, учились жить со своими травмами, а она про них такое!
Пантелей кинул взгляд на женщин, травница с интересом наблюдала за ними, в ее глазах был интерес и ни капли раскаяния. Бывшая фрейлина хранила молчание и с не меньшим интересом следила за ходом разговора.
- И Агриппина Ивановна отнюдь не страдает аллергией! Да, я назначил ей отхаркивающее, чтобы вывести из легких ту гадость, которой она успела надышаться.
Он спал с лица. Проболтался, понял жандарм.
- Что за гадость? - тихо спросил он, уводя врача в сторону.
Силуан Никифорович мотнул головой.
- Я не имею права… -
Под пристальным взглядом Кузякина его плечи согнулись. Он обреченно вздохнул и смешно зажмурился.
- Какой то токсин - сдался он. - Если его долго вдыхать, он парализует легкие.
Кузякин выгнул бровь. Вот так так! Источники оказывается совсем не сонное болото.
- Рассказывайте.
Агриппину Ивановну отравили дымом. Каким - не известно, но на платке, в который кашляла бывшая фрейлина был обнаружен тот самый токсин. Почему дым? Потому что токсин растительного происхождения и вызвать подобную реакцию способен только в газообразной форме. Если бы токсин, или по простому яд, добавили в питье или еду, эффект был бы убойным. В прямом смысле слова. Насторожило местного лекаря, что еще парочка пациентов обратились к местному эскулапу с похожими симптомами, но в гораздо более легкой форме. Оказывается Силуан Никифорович пол ночи провел в лаборатории, а не в своей кровати, пытаясь распознать что же свалило Агриппину.
- Вам надо отдохнуть, - деловито сказала Николлета.
Она преобразилась. Перед мужчинами стояла пожилая подтянутая женщина с проницательным взглядом. В ней ощущалось благородство. Перемена была разительной.
- Где результаты анализов? В лаборатории? Тогда несите их сюда. И по другим пострадавшим тоже. И не задерживайтесь, чтобы ни случилось.
Врач безропотно кивнул и вышел.
- Теперь ты, - она повернулась к молодому жандарму. - В повозке под сиденьем есть ящик, под ним люк. Вытащи оттуда холщовый сверток и неси сюда. Одна нога здесь, другая там.
Вернулся Пантелей скоро, а вот Силуана Никифоровича еще не было.
- Давай сюда. Если эскулап не войдет в это дверь через минуту, начнем без него.
Она быстро развязала холщовый сверток. В руках оказались маленькие стеклянные флаконы.
- Воды, - бросила она в сторону.
Несколько капель в стакан из одного флакона, пара из другого и одна крохотная капелька из третьего. Николлета Шаридаз действовала быстро. Во всех ее движениях была какая-то отточенная грация. Ничего лишнего или наносного. Она подняла глаза на бывшую фрейлину.
- Сейчас будет плохо.
Агриппина Ивановна побледнела, но коротко кивнула.
- Ты, - и снова кивок в сторону жандарма, - держи ее. Как хочешь держи, но она не должна брыкаться.
Пантелей в ужасе посмотрел на лежащую в постели женщину.
- А как? - вырвалось у него.
- Хоть залезай и садись сверху, - медленно и зло проговорила Николлета.
От кровати послышался смешок.
- Не дрейфь, сокол! Разрешаю залезть на меня. Я не стану требовать жениться.
Все это разозлило Кузякина. Он несколько раз глубоко вдохнул, примериваясь как лучше зафиксировать лежащую женщину.
- Добро, - похвалила его госпожа Шаридаз и начала вливать в открытый рот бывшей фрейлины свою смесь. Сначала та пила добровольно, но потом начала дергаться. Пантелею пришлось навалиться на нее, чтобы удержать немалых объемов и веса женщину. С него катил градом пот. А Николлета продолжала вливать и удерживать рот Агриппины открытым.
- Пей все, Рипа, пей до дна! Не смей сдаваться! - тихим шепотом приговаривала она.
Наконец последние капли были влиты.
- Теперь держи!
Пантелей рефлекторно напрягся. Что значит «теперь держи»? А до этого он что делал?! Как оказалось вовремя. Тело бывшей фрейлины стало биться в судорогах. В этот момент двери распахнулись и вошел взъерошенный врач.
- Таз, быстро! - крикнула ему Шаридаз.
Благо рефлексы эскулапа были на высоте. Он бросил все бумаги на кресло.
- Задержите дыхание и не дышать рвотными массами! - приказала Николлета.
- А вы где? - не вытерпел молодой жандарм.
- Тут я. А чего ты на Ипполите?
Кузякин гневно выдохнул.
- Какой еще Ипполит?!
- Так ишак твой, - милостиво пояснил невидимка. - На представление спешишь?
- Не знаю, - буркнул Пантелей. - Я впервые здесь. Вы можете проявиться? Неприятно разговаривать с воздухом.
Некто хмыкнул и перед взором жандарма появилась сторожевая будка. В большом окне был виден стол, стул, сидящий на нем седоусый мужчина и журнал регистрации.
- А как это? - изумился Кузякин. - Это же…
Сторож снова хмыкнул.
- Посмотрел и буде. Если в ресторацию, то с площади направо. Если на грязи, то ты проехал поворот. Если не знаешь куда ехать, то выбирай быстро. Мне в журнал написать надо.
Молодой жандарм во все глаза уставился на седоусого. Это же технологии тени! Но сторож не только сам становится незаметным, он еще и будку таковой делает! Это же… это же… Дальше Кузякин оборвал свои размышления.
- Что посоветуете? - вежливо спросил он.
- Сегодня в ресторации представление. Там артисты поют из столичного театра. У фонтана сейчас пусто, никого нет. Если бы днем приехал, то в лавку к Николлете заглянул, но она закрыта.
Пантелей мысленно сделал стойку, но внешне проявил лишь легкое удивление.
- А зачем к ней в лавку?
Седоусый снова хмыкнул.
- Мази и крема у нее чудодейственные. Вот все к ней и едут. Ну раз без надобности… так что писать?
Кузякин махнул рукой.
- Пишите ресторация.
Сторож кивнул и заскрипел пером.
- Попробуй их пироги с рыбой, - посоветовал он на прощание.
Ехать на Ипполите в городе казалось кощунством. Хорошо, что праздно шатающихся по улицам не оказалось. Немного подумав, молодой жандарм решил никуда не сворачивать и ехать в указанном направлении. Во-первых, лавка искомой Николлеты закрыта. Во-вторых, это может оказаться совсем не та Николлета. В-третьих, сторож-тень, записывающий всех прибывающих и убывающих из города наводил на определенные мысли.
В единственной ресторации города горели все окна. Невозмутимый швейцар взял Ипполита за уздцы и отвел в конюшню, передав молодому человеку щетку для одежды. Так что входил Пантелей в ярко-освещенный зал ресторана чистым. Его появление совпало с началом выступления и осталось для широкой публики незамеченным. Из-за колоны, которая стояла в центре вдруг вышли маленький плюгавый мужичок и внушительных размеров матрона. Где-то Кузякин видел их, но не мог вспомнить где.
Мужичок сел за рояль, который умело скрыли за колонной. Внушительная дама сцепила руки на животе, будто поддерживала необъятную грудь и сделала одухотворенное лицо. За мгновение до того, как она открыла рот, Пантелей их вспомнил: примадонна столичной оперы и маэстро-виртуоз игры на фортепьяно. На их выступления всегда были аншлаги, купить билет было проблематично. А тут в провинциальном городке, далеко от столицы, бесплатно в ресторации… Кузякин начал методично сопоставлял все факты. Ему не хватало информации, но и того, что было… в военной училище ходили слухи, что Беркендорф для своих людей выхлопотал особое место на пенсии. Курсанты: будущие жандармы и тени рассказывали эти байки со смехом: мол, учись хорошо, станешь своим человеком для графа и тогда спокойная пенсия обеспечена! Никто не верил в эти сказки, а они оказались не такими и сказками. Если столичные звезды приезжают сюда давать концерт, значит за это хорошо платят. Оплата не всегда бывает в золоте - услуги, рекомендации, протекция.
Кем же является Николлета Шаридаз, если поселилась в закрытом городке?
В зале было слышно лишь пение примадонны и ее аккомпаниатора. Зал будто замер и забывал дышать. Кузякин и сам не понял, как оказался за маленьким столиком и перед ним появилось меню. Он молча тыкнул пальцем в стоку с пирогом. Официант бесшумно ушел выполнять его заказ. Вскоре зал разразился бурными аплодисментами.
- Не любитель оперы? - послышался чей-то голос.
Пантелей повернулся, чтобы рассмотреть спрашивающего. За соседним столиком, таким же миниатюрным, как и его, сидела немолодая женщина. Волосы ее были убраны в аккуратный пучок, но пара прядок выбивались на затылке. Одета она была просто, но со вкусом. А главное - это пальцы. Длинные, красивые, но в мозолях и с пятнами чего-то зеленого.
Женщина хмыкнула.
- Сок травы. Ничем его не вывести. Но вытяжка из растений - основа моих кремов и мазей. Вы здесь впервые. Что привело в наш чудесный закуток? - без переходов спросила она с нескрываемой иронией.
Пантелей открыл рот, но перед ним появилось блюдо с небольшими пирожками на два укуса и чайник, от которого шел душистый пар. Женщина кивнула и потеряла к нему интерес. Еще через мгновение артисты продолжили свой концерт.
Пироги таяли во рту, а чай с душистой травой отлично дополнял их. Жандарм пытался есть медленно, но проглотил угощение за раз. Ему послышалось хмыканье с соседнего столика, но когда он повернулся, перед ним возник официант с вторым блюдом пирогов. Вторую порцию он жевал куда как медленнее и прочувствовал весь вкус. Примадонна и пианист-виртуоз продолжали развлекать публику. Даже далекий от оперы Кузякин был впечатлен. Боковым зрением он заметил движение за соседним столиком. Женщина собиралась уходить.
- Я… - начал было он, но вспомнила, что за пироги не оплачено.
Официант появился также бесшумно. Протянул ему счет, дождался денег и вежливо кивнул.
Выбегая из ресторации под громкие аплодисменты, Пантелей вертел головой. Где теперь ее искать? Женщина стояла у крыльца и кого-то гладила.
- Вы из лавки? - спросил ее в лоб Кузякин. - Из лавки Николлеты?
Женщина приподняла бровь, продолжая молча рассматривать его.
- Мне срочно нужна мазь от кашля. Одна моя знакомая рекомендовала вашу мазь! - вдохновенно врал он.
Молодой жандарм почувствовал на себе ее оценивающий взгляд.
- Вы не похожи на человека страдающего кашлем.
- Так это для нее! Ей стало плохо вечером… - он запнулся, не зная что говорить.
Глупо надеятся, что Николлета Шаридаз сходу проникнется важностью вопроса и побежит вслед за ним. Да и транспорт его - ишак. Объяснить опять же… тут были сложности. Кузякин и сам не до оконца понимал что им двигало. Он доверился чутью.
Женщина хмыкнула.
- Что же вы по ресторациям разъезжаете, если вашей знакомой плохо?
Пантелей вздернул подбородок и изобразил оскорбленную невинность. Благо примеров для копирования у него было много.
- Меня выставили вон, заверив, что с ней все будет хорошо.
- Тогда чего суету наводите? - лениво поинтересовалась она.
Хороший вопрос. Осталось решить: доверять стоящей перед ним женщине или нет?
- Потому что беспокоюсь за Агриппину Ивановну, - тихо и без пафоса признался он.
Пальцы, окрашенный соком травы, на мгновение дернулись и продолжили гладить шерсть кота, который пристроился на перилах.
- Лавка закрыта приходите завтра, - все тем же ленивым тоном произнесла она.
В голове жандарма проносились варианты ответов, разные линии поведения, он просчитывал наиболее результативный. Ничего более умного, чем стоять и хлопать глазами он не мог придумать.
- Простите, - он опустил глаза. - Просто я подумал раз вы здесь… еще раз приношу свои извинения.
Он сделал неуверенный шаг в сторону, словно вспоминал куда увели его транспортное средство. А действительно, куда? Он напряг слух, может Ипполит вскрикнет или всхрапнет? Но вместо ишачьего ржания, различил едва заметную усмешку.
- Так и быть. Отпущу вам мази лечебной.
В груди разлилось облегчение.
Глава 3
- Старая интриганка! - хмыкнув, поприветствовала Агриппину Ивановну Николлета.
Та не осталась в долгу и со сладкой улыбкой прошипела:
- Швабра лохматая!
Кузякин с большим интересом наблюдал за ними.
У госпожи Шаридаз оказался свой транспорт, на котором они домчались до лечебницы за полчаса и отсутствие какого-либо удивления. Она задала пару вопросов, вручила банку с мазью и сама села на козлы. Ипполит покорно бежал сзади, привязанный к карете. Неслись они знатно, но Пантелея не оставляло ощущение, что добирались они какими-то другими путями, скорее даже тропами. Каждая ямка, каждый бугорок, коих было предостаточно, он ощутил своим филеем. Теперь указанная часть тела мстительно ныла.
- Ты помирать собралась, что ли? - без лишних экивоков спросила Николлета.
- Не дождешься! - прохрипела бывшая фрейлина и зашлась в кашле.
Госпожа Шаридаз нахмурилась.
- Чем тебя местный эскулап пользовал?
Агриппина махнула рукой, мол отстань.
- Я говорю, - заорала вдруг Николлета, - чем тебя лечили, тетеря ты глухая!
Пантелей вздрогнул от неожиданности. Зато ор оказал волшебный эффект на бывшую фрейлину. Та перестала надрывно кашлять и лишь возмущенно раздувала ноздри.
- Ты… - злобно шипела она, - ты… ты оповестила своим ором всех в округе.
- Конечно, - спокойно согласилась женщина. - Сейчас эскулап прибежит и быстро расскажет свои методы лечения. От тебя в этом деле толку нет.
В коридоре послышались шаги и вскоре дверь распахнулась, явив присутствующим местного врача - Силуана Никифоровича.
- Что происходит? Почему посторонние в комнате больной?
Николлета хищно улыбнулась.
- Почему же посторонние? Все свои, - и она снова улыбнулась.
От ее улыбки по спине жандарма пробежал табун беспокойных мурашек.
- А вы собственно кто? - опомнился врач.
- Седьмая вода на киселе, кровь не водица.
- Не понял.
- А что понимать, уважаемый? - улыбка сползла с ее лица так же быстр, как и появилась. - Ты зачем, охламон, ей отхаркивающее прописал? - гаркнула Николлета. - Чтобы она свои легкие выплюнула?
- Позвольте!
- Не позволю! - она смерила его презрительным взглядом. - Понаберут неучей, которые аллергию от бронхита отличить не могут.
Сильна Никифорович раздувал свои ноздри.
- Выйдет вон иначе я позову охрану.
- Кого это? - развеселилась Николлета. - Трофимыча с радикулитом или Богдашку с тремором? Оба запойные. Дыхнешь, они и посыпяться.
Взгляд врача заледенел. Он медленно выпускал воздух через ноздри.
- Я сам вас выведу из комнаты, - с нажимом на каждое слово, произнес он. - Сил хватит. И придержите свой поганый язык.
- Что, правда глаза колит? Собутыльников выгораживаешь, чтобы они помогли тебе?
Эскулап сжал челюсти и схватил Николлету за локоть.
- Вам пора, - сквозь зубы сказал он.
- Отпустите даму, - тихий голос Пантелея произвел оглушительный эффект. Врач перестал сжимать челюсти и буравить пожилую женщину презрительным взглядом.
- Уйдите, юноша. Вы не знаете во что вмешиваетесь. Это не дама!
- Отпустит даму, - с нажимом повторил Кузякин.
Пальцы Силуана Никифоровича разжались.
- Вы же жандарм! - в его глазах плескалась обида. - Вы должны защищать мирных граждан, а не наоборот.
- Именно этим я и занимаюсь, а вы распускаете руки.
- Вы не понимаете! - воскликнул он. - Она обвинила бездоказательно двух людей в том, что они не делали никогда! И Максим Трофимович и Богдан - они солдаты. У одного спина сорвана и позвоночник поврежден после сражения, а у второго контузия! Они по кусочкам собирали себя и свою жизнь, учились жить со своими травмами, а она про них такое!
Пантелей кинул взгляд на женщин, травница с интересом наблюдала за ними, в ее глазах был интерес и ни капли раскаяния. Бывшая фрейлина хранила молчание и с не меньшим интересом следила за ходом разговора.
- И Агриппина Ивановна отнюдь не страдает аллергией! Да, я назначил ей отхаркивающее, чтобы вывести из легких ту гадость, которой она успела надышаться.
Он спал с лица. Проболтался, понял жандарм.
- Что за гадость? - тихо спросил он, уводя врача в сторону.
Силуан Никифорович мотнул головой.
- Я не имею права… -
Под пристальным взглядом Кузякина его плечи согнулись. Он обреченно вздохнул и смешно зажмурился.
- Какой то токсин - сдался он. - Если его долго вдыхать, он парализует легкие.
Кузякин выгнул бровь. Вот так так! Источники оказывается совсем не сонное болото.
- Рассказывайте.
Агриппину Ивановну отравили дымом. Каким - не известно, но на платке, в который кашляла бывшая фрейлина был обнаружен тот самый токсин. Почему дым? Потому что токсин растительного происхождения и вызвать подобную реакцию способен только в газообразной форме. Если бы токсин, или по простому яд, добавили в питье или еду, эффект был бы убойным. В прямом смысле слова. Насторожило местного лекаря, что еще парочка пациентов обратились к местному эскулапу с похожими симптомами, но в гораздо более легкой форме. Оказывается Силуан Никифорович пол ночи провел в лаборатории, а не в своей кровати, пытаясь распознать что же свалило Агриппину.
- Вам надо отдохнуть, - деловито сказала Николлета.
Она преобразилась. Перед мужчинами стояла пожилая подтянутая женщина с проницательным взглядом. В ней ощущалось благородство. Перемена была разительной.
- Где результаты анализов? В лаборатории? Тогда несите их сюда. И по другим пострадавшим тоже. И не задерживайтесь, чтобы ни случилось.
Врач безропотно кивнул и вышел.
- Теперь ты, - она повернулась к молодому жандарму. - В повозке под сиденьем есть ящик, под ним люк. Вытащи оттуда холщовый сверток и неси сюда. Одна нога здесь, другая там.
Вернулся Пантелей скоро, а вот Силуана Никифоровича еще не было.
- Давай сюда. Если эскулап не войдет в это дверь через минуту, начнем без него.
Она быстро развязала холщовый сверток. В руках оказались маленькие стеклянные флаконы.
- Воды, - бросила она в сторону.
Несколько капель в стакан из одного флакона, пара из другого и одна крохотная капелька из третьего. Николлета Шаридаз действовала быстро. Во всех ее движениях была какая-то отточенная грация. Ничего лишнего или наносного. Она подняла глаза на бывшую фрейлину.
- Сейчас будет плохо.
Агриппина Ивановна побледнела, но коротко кивнула.
- Ты, - и снова кивок в сторону жандарма, - держи ее. Как хочешь держи, но она не должна брыкаться.
Пантелей в ужасе посмотрел на лежащую в постели женщину.
- А как? - вырвалось у него.
- Хоть залезай и садись сверху, - медленно и зло проговорила Николлета.
От кровати послышался смешок.
- Не дрейфь, сокол! Разрешаю залезть на меня. Я не стану требовать жениться.
Все это разозлило Кузякина. Он несколько раз глубоко вдохнул, примериваясь как лучше зафиксировать лежащую женщину.
- Добро, - похвалила его госпожа Шаридаз и начала вливать в открытый рот бывшей фрейлины свою смесь. Сначала та пила добровольно, но потом начала дергаться. Пантелею пришлось навалиться на нее, чтобы удержать немалых объемов и веса женщину. С него катил градом пот. А Николлета продолжала вливать и удерживать рот Агриппины открытым.
- Пей все, Рипа, пей до дна! Не смей сдаваться! - тихим шепотом приговаривала она.
Наконец последние капли были влиты.
- Теперь держи!
Пантелей рефлекторно напрягся. Что значит «теперь держи»? А до этого он что делал?! Как оказалось вовремя. Тело бывшей фрейлины стало биться в судорогах. В этот момент двери распахнулись и вошел взъерошенный врач.
- Таз, быстро! - крикнула ему Шаридаз.
Благо рефлексы эскулапа были на высоте. Он бросил все бумаги на кресло.
- Задержите дыхание и не дышать рвотными массами! - приказала Николлета.
