Кузякин поклонился и вылез в окно.
Он стоял на улице, чувствуя странную опустошенность. Он получил ответы, но они породили лишь новые вопросы. Руслан Черноморцев. Полкан. Денщик. Исчезнувшие, мертвые или просто скрывающиеся? Кто из них мог выследить Агриппину после стольких лет? Или это был кто-то совсем другой – тот, о ком они даже не подозревали?
Мысль о том, что на Нику Шереметьеву могли целенаправленно и неоднократно воздействовать сенсуиты, меняла всю картину. Это означало, что заговорщики имели в своем распоряжении могущественные ресурсы и действовали с пугающей методичностью. И теперь, спустя десятилетия, они снова активизировались. Но зачем? Что могло спровоцировать их после стольких лет молчания?
Девица раздражала. Больше всего Пантелею хотелось завязать ей рот и в таком виде отправить на экспрессе в столицу. Она не понимала когда надо остановиться, обижалась на пустом месте, страдала самокопанием и самобичеванием (Киприна назвала бы это самопожиранием), которые неожиданно выливались в злость и агрессию. Девица Анна Фалеева вызывала только одно чувство - желание избавиться от нее как можно скорее.
Она «прилепилась» к Кузякину, когда он шел в местную библиотеку. Ранее она была в кафе. Это она назвала его хамом. Налетела на него на улице, обрадовалась, представилась и решила, что он проводит ее туда, куда ей надо «потому, что настоящий мужчина так и поступит». Пантелей удивленно вскинул бровь и обошел по дуге, продолжая идти по своим делам. Его снова обозвали хамом. Девушка что-то требовала, а потом молча пошла за ним и гневно сопела. Первый порыв - резко остановиться и потребовать отстать, жандарм задавил на корню. Мысль, что она за ним следит он не отбрасывал. А еще она провоцировала и требовала внимания. Он сосредоточился на деле и забыл о странной девушке через пару минут, погружаясь в размышления.
Его мозг продолжал анализировать новые данные. Если денщик был частью заговора, то его "смерть" могла быть инсценировкой. А если он был под воздействием, то мог быть пешкой в чужой игре. В любом случае, ему нужно было проверить судьбу всех четверых участников тех событий. И начинать следовало с самого загадочного - с Полкана.
Старые интриганки выдавали информацию порционно. Это раздражало. Может снова допросить Агриппину или Николлету? Нет. Травница права. Его визиты к ней уже могли привлечь ненужное внимание. Она назвала имя. Черноморцев Руслан Александрович. Почему ему не нравится оно? Фальшивое? Но почему он так уверен в этом? И все таки, что с письмом? Она его не отправила. Что-то случилось накануне и не дало ей отправить или девушка передумала? Что могло помешать ей отправить письмо? С молодой графиней работали быстро и топорно. Флер от влюбленности выветривается быстро, но не моментально. А значит - предатель в ее окружении.
Он резко развернулся на каблуках, собираясь вернуться и задать вопросы местной травнице. Но что-то врезалось в его грудь. Кто-то.
- Вы вообще смотрите куда идете? - возмущалась настырная девица.
Пантелей пару мгновений вспоминал кто это и почему возмущается? Затем он пробормотал «извините» и обогнул ее по дуге, возвращаясь на свой маршрут.
- Почему вы меня игнорируете? - обижено крикнула она.
- Потому что вы истеричка и вам нужно найти объект для слива своих эмоций. Негативных. Таким образом вы компенсируете себе недостаток внимания и внутренней гармонии. Я не хочу, чтобы на меня сливали что-либо. Всего хорошего.
Девушка вылупив глаза потрясено молчала. Молодой жандарм пошел дальше. Да, грубо и наверное жестоко, но лучше сразу обозначить границы, чем потом страдать от своей деликатности. Девица была чересчур подозрительной, но именно поэтому не вызывала серьезных опасений. Да, ее могли использовать. Наблюдение и анализ все расставят по своим местам.
- Вы... Вы... - сзади послышались всхлипы.
Кузякин поморщился. Он ненавидел женские слезы. Люто. А все потому, что они заставляли вопреки всем доводам рассудка помогать той, что лила их. Надо поскорее уходить. Но всхлипы прекратились и он услышал за своей спиной шаги. Девица с упрямством осла шла следом. Нет. Идти к Николлете не стоит. Ему нужно обдумать все в тишине. Он снова резко развернулся. Девушка неловко крутанулась и едва не упала.
- Зачем вы преследуете меня? - тихо спросил Пантелей.
Она вздернула нос.
- Потому что я не знаю город, а вы здесь давно. Я видела вас на почте. Мне надо в библиотеку.
Кузякин поднял вопросительно бровь.
- А вы идете туда! - выдала она.
Он слегка повел плечом и молча продолжил свой путь. Это ее нервировало.
- Вы... скажите что-нибудь? - не выдержала она. - Ну же! Да, я слышала как вы разговаривали с посыльным и спрашивали про библиотеку. А мне туда очень надо. А еще у меня нет денег на извозчика. Пожалуйста, помогите дойти до библиотеки. Я очень плохо ориентируюсь.
Она прикусила щеку.
- Зачем?
- Что зачем? - не поняла она.
- Зачем вы меня преследуете?
- Мне нужна карта города и его окрестностей. А она доступна только в читальном зале городской библиотеки. Мне... мне надо.
Пантелей мотнул головой и пошел дальше.
- Вы... вы мне поможете? - донеслось до него. - Вы... вы... - позади послышались всхлипы.
- Переигрываете, - негромко сказал он.
Он отметил про себя, что ее настойчивость выходит за рамки обычной назойливости. Слишком целеустремленно, слишком навязчиво. Возможно, она действительно кем-то направлена. Или у нее свои причины интересоваться картами местности. В любом случае, им не по пути.
Он шел по улицам города и думал. Библиотека встретила его запахом книг и приглушенными звуками. Молодая женщина приветливо улыбнулась ему за стойкой.
- У вас тут людно, - констатировал жандарм.
- Да. Что вы хотели?
- Подборку газет за прошедшие два месяца.
Библиотекарь кивнула, записывая что-то. Скоро Кузякин шел с формуляром-пропуском внутрь собрания книг, газет и людей, которых оказалось на удивление много. Краем слуха он услышал голос девицы Анны Фалеевой, которая спрашивала про карты города. Ему удалось найти глухой закуток, где он смог все спокойно обдумать.
Разложив перед собой газеты, он искал любые упоминания о происшествиях, которые могли бы быть связаны с его делом. Несчастные случаи, смерти, кражи - все, что могло быть прикрытием для ликвидации свидетелей. Одновременно он размышлял о феномене Полкана. Криминальный авторитет, помогающий спасти наследника престола. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Если только этот Полкан был кем-то большим, чем просто вором. Может, он был агентом? Или... может, он был тем самым сенсуитом, который работал против заговорщиков?
Возвращался он в санаторий уже вечером, в голове составляя письма Носкову, Разуляку и шефу-полиции. Письмо шефу было своеобразным отчетом Беркендорфу.
Он просил проверить не только Черноморцева, но и всех, кто имел отношение к дворцу в те годы. Особенно тех, кто мог иметь доступ к запрещенным практикам. А также найти любые следы человека по кличке Полкан в криминальных хрониках столицы сорокалетней давности.
Перед ужином он зашел к Агриппине Ивановне. Бывшая фрейлина чувствовала себя хорошо. Женщина жаловалась на скуку, неблагодарность молодого жандарма и лечение местного эскулапа. В общем, вела себя как обычно. Сиделка была при ней неотлучно. Но у Кузякина не проходило чувство, что Агриппина боится.
- Рад, что вы пошли на поправку, - вежливо раскланялся жандарм. - Хорошего вечера.
Он еще раз кивнул дамам и поспешил выйти.
Он заметил, что в комнате появились новые цветы - ароматные лилии. Слишком сильный запах для больной женщины. Возможно, ничего, но его чутье шептало, что это не просто знак внимания.
Ужин прошел скомкано. Постояльцы откушали и разбрелись по своим углам. Никто не скандалил, не шутил и кажется дышали через раз.
- Рагу сегодня пресное, - раздался голос с соседнего столика.
Кузякин посмотрел на говорящего. Это был мужчина в возрасте с военной выправкой, но без мундира.
- Не заметил, - равнодушно ответил Пантелей.
- Обычно здесь играет музыка? - не унимался сосед.
Новенький. Почему Пантелей его не заметил раньше?
- Ваше благородие, вы человек на источниках новый и еще не прочитали правила, - с безупречно вежливой улыбкой обратился к нему возникший ниоткуда метрдотель.
Брови новенького взлетели вверх.
- В ресторане не играет живая музыка? - догадался он.
- Прочтите правила,- посоветовал ему метрдотель и удалился гордой походкой.
- Это шутка какая-то?
- Увы нет, - вздохнул Кузякин. - Прочтите правила. Вам многое станет ясным.
- Это невесть что!
На новенького стали шикать и укоризненно смотреть: кто через лорнет, кто через седые кудельки, а кто с плохо скрываемым ожиданием скандала.
Ему понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки.
- Прошу меня простить.
«И все-таки не военный», - провожая четкий, но мягкий шаг нового постояльца, подумал молодой жандарм.
Манеры выдавали в нем придворного, а не вояку. Еще один гость, чье появление совпало с обострением ситуации. Слишком много совпадений.
Вечер был безнадежно испорчен. Всем не хватало Агриппины. А у его номера с милой улыбкой стояла девица Анна Фалеева.
- Что вам надо? - устало спросил Кузякин.
- Не мне. Вам надо. Вам нужна моя помощь.
- Нет, - отрезал молодой жандарм.
- Бука. Не будьте так самонадеяны. Я вам нужна.
Пантелей медленно повернулся к ней и ослепительно улыбнулся. Он нагнулся ближе. Девица заморгала глазами, дыхание ее стало прерывистым.
- НЕТ! - громким шепотом произнес он ей на ухо.
Воспользовавшись ее замешательством он закрыл дверь своего номера на ключ и ушел в ванную.
Он понимал, что ведет себя грубо, но иного выхода не видел. Эта девушка со своими картами и навязчивостью только отвлекала от главного - поиска того, кто покусился на жизнь Агриппины Ивановны и, возможно, готовил новое покушение.
Девушка прерывисто дышала, продолжая стоять у его двери.
- Ну и молодежь пошла! - возмущался старичок на другом конце коридора.- Так безобразно вешаться на шею юноши.
Анна прикрыла глаза, едва сдерживая клокотавшую внутри нее ярость.
- Зачем так в лоб? - приблизился на расстояние пару метров продолжал поучать старичок. - Ежели сей молодой человек так нужен, организовать надо компрометирующие обстоятельства и он будет обязан жениться.
Старикан смерил ее оценивающим взглядом.
- Нет. Максимум откупиться.
- Вы... - открыла рот для гневной отповеди девица, но ее перебили.
- Я. Барышня, я. Агриппина Ивановна умело держала всех в тонусе. Но старушка сдала. Теперь нам скучно.
- Вам? - не поняла Анна.
Старичок мерзко улыбнулся.
- Высшее общество, куда все так стремятся попасть. Нам скучно. А ваши попытки захомутать протеже Агриппины... с моей помощью это будет интересно.
Он снова окинул ее оценивающим взглядом и не попрощавшись ушел.
Девушка мотнула головой. Ее план трещал по швам. Жандарм не проявил джентельменских качеств, не купился на слезы, не заинтересовался загадкой, отказался получать помощь. К тому же ее записали в отчаянные девицы, которые не гнушаются ничем, чтобы добиться своей цели. Она снова мотнула головой. Сам виноват. Не захотел по -хорошему значит будет по-плохому, но она добьется своего.
Старика она нашла быстро. Он расплылся в премерзкой улыбке и велел идти в сад, в дальнюю беседку. Найти пресловутую беседку оказалось не так просто. Ведь беседки как таковой не было. А назвать скамейку с ажурным перилами беседкой у девицы Анны Фалеевой не получалось. Через несколько томительных минут к ней присоединился старик.
- Юлдашев Евгений Александрович к вашим услугам, - чинно поклонился он. - Вы так и будете сиднем сидеть или все же сделаете реверанс и назовете свое имя?
Девушка подавила желание подхватить юбки и бежать без оглядки.
- Анна Фалеева.
- Ни манер, ни воспитания, ни внутреннего стержня, ни очарования - ничего.
Анна готова была задохнуться от возмущения. Этот... этот сморчок...
- И лицо держать не умеет. Из крестьян? Или беглая?- он махнул рукой.
- Я готов отказаться от своей первоначальной затеи. Удивите меня. Зачем вам этот юноша?
Девица Фалеева не сдержала кривой ухмылки. Юлдашев хмыкнул как сытый кот.
- А вот это интересно. - Он постучал пальцами по перилам. - Компрометировать надо жестко и по нескольким направлениям. Чтобы этот белоручка не смог адекватно отбиться. Его надо дезориентировать и оглушить. Пока он будет соображать откуда и от кого прилетел удар, мы его возьмем тепленького. - Юлдашев сыто улыбнулся. - А сезон на источниках обещает быть интересным и продуктивным.
Анна вдруг со всей ясностью поняла, что ввязывается в нечто подлое. Молодой жандарм не заслужил такого. Перед глазами промелькнули картинки прошлого. В уголках глаз стали собираться слезы. Она стиснула руки в кулачки. Нет. Она не станет сейчас поддаваться на глупые переживания. Она добьется своего, а Кузякин... он же один из лучших ищеек Беркендорфа! Вот пусть и проявит чудеса выживания.
Девушка не знала, что в этот самый момент Кузякин, сидя в своем номере, составлял шифрованное донесение. И одним из пунктов в нем была просьба проверить биографии всех новых постояльцев курорта, включая некой девицы Анны Фалеевой. Слишком уж вовремя появились все эти люди. Слишком уж много "случайностей" собиралось вокруг одной-единственной тайны, которую так отчаянно пытались сохранить две старые женщины.
Жандарм Пантелей Кузякин был занят. Он сочинял шифр. Не то, чтобы он сильно был нужен, но... интуиция настойчиво требовала. По правде говоря, Пантелею хотелось отвлечься от неприятных воспоминаний. Девица... он передернулся... от нее стоит держаться подальше. Было в ней что-то истеричное, а истерики Кузякин ненавидел. Он с сомнением посмотрел на дверь. Малодушная мысль выслушать девицу была им отброшена сразу же. Таким только дай слабину - им все мало. Результат все равно будет один - они обидятся и, возможно, начнут мстить. Уж лучше раньше, чем позже. Сэкономит время на танцах с бубнами и деликатности. А здесь самый гадюшник. Бывшие высокопоставленные и высокородные персоны, знающие все обо всех, отправленные на отдых или сосланные под присмотр в глушь - они не упустят возможность.
Он взял чистый лист бумаги и начал выписывать имена и связи. В центре – Агриппина Ивановна и Николлета Шаридаз. От них лучи к денщику, Полкану, Черноморцеву. Отдельно пометил нового постояльца, и навязчивую девицу Анну Фалееву. Логика подсказывала, что ключ ко всему – в событиях сорокалетней давности. Но чтобы понять мотив нынешнего покушения, нужно было найти, что изменилось сейчас.
Молодой жандарм с удивлением понял, что Агриппина Ивановна держала этот серпентарий в ежовых рукавицах. Без ее одобрения никто и слова пикнуть не смел. Зато сейчас шакалы почувствовали слабину вожака. Он тряхнул головой.
Шифр выходил банальным или мудрённым. А главное правило успешного шифра - простота. В простоте кроется сила. Пантелей скомкал бумагу и отбросил ее. В этом деле его раздражало все: старые интриганки, которые цедили информацию по капле, отсутствие мотива и от этого полное непонимание состава преступления. Кстати о последнем: а отравление точно было? Может быть у высокородного общества такие забавы: придумали легенду для наивного жандарма и развлекаются скопом? Нет.
Он стоял на улице, чувствуя странную опустошенность. Он получил ответы, но они породили лишь новые вопросы. Руслан Черноморцев. Полкан. Денщик. Исчезнувшие, мертвые или просто скрывающиеся? Кто из них мог выследить Агриппину после стольких лет? Или это был кто-то совсем другой – тот, о ком они даже не подозревали?
Мысль о том, что на Нику Шереметьеву могли целенаправленно и неоднократно воздействовать сенсуиты, меняла всю картину. Это означало, что заговорщики имели в своем распоряжении могущественные ресурсы и действовали с пугающей методичностью. И теперь, спустя десятилетия, они снова активизировались. Но зачем? Что могло спровоцировать их после стольких лет молчания?
Глава 7
Девица раздражала. Больше всего Пантелею хотелось завязать ей рот и в таком виде отправить на экспрессе в столицу. Она не понимала когда надо остановиться, обижалась на пустом месте, страдала самокопанием и самобичеванием (Киприна назвала бы это самопожиранием), которые неожиданно выливались в злость и агрессию. Девица Анна Фалеева вызывала только одно чувство - желание избавиться от нее как можно скорее.
Она «прилепилась» к Кузякину, когда он шел в местную библиотеку. Ранее она была в кафе. Это она назвала его хамом. Налетела на него на улице, обрадовалась, представилась и решила, что он проводит ее туда, куда ей надо «потому, что настоящий мужчина так и поступит». Пантелей удивленно вскинул бровь и обошел по дуге, продолжая идти по своим делам. Его снова обозвали хамом. Девушка что-то требовала, а потом молча пошла за ним и гневно сопела. Первый порыв - резко остановиться и потребовать отстать, жандарм задавил на корню. Мысль, что она за ним следит он не отбрасывал. А еще она провоцировала и требовала внимания. Он сосредоточился на деле и забыл о странной девушке через пару минут, погружаясь в размышления.
Его мозг продолжал анализировать новые данные. Если денщик был частью заговора, то его "смерть" могла быть инсценировкой. А если он был под воздействием, то мог быть пешкой в чужой игре. В любом случае, ему нужно было проверить судьбу всех четверых участников тех событий. И начинать следовало с самого загадочного - с Полкана.
Старые интриганки выдавали информацию порционно. Это раздражало. Может снова допросить Агриппину или Николлету? Нет. Травница права. Его визиты к ней уже могли привлечь ненужное внимание. Она назвала имя. Черноморцев Руслан Александрович. Почему ему не нравится оно? Фальшивое? Но почему он так уверен в этом? И все таки, что с письмом? Она его не отправила. Что-то случилось накануне и не дало ей отправить или девушка передумала? Что могло помешать ей отправить письмо? С молодой графиней работали быстро и топорно. Флер от влюбленности выветривается быстро, но не моментально. А значит - предатель в ее окружении.
Он резко развернулся на каблуках, собираясь вернуться и задать вопросы местной травнице. Но что-то врезалось в его грудь. Кто-то.
- Вы вообще смотрите куда идете? - возмущалась настырная девица.
Пантелей пару мгновений вспоминал кто это и почему возмущается? Затем он пробормотал «извините» и обогнул ее по дуге, возвращаясь на свой маршрут.
- Почему вы меня игнорируете? - обижено крикнула она.
- Потому что вы истеричка и вам нужно найти объект для слива своих эмоций. Негативных. Таким образом вы компенсируете себе недостаток внимания и внутренней гармонии. Я не хочу, чтобы на меня сливали что-либо. Всего хорошего.
Девушка вылупив глаза потрясено молчала. Молодой жандарм пошел дальше. Да, грубо и наверное жестоко, но лучше сразу обозначить границы, чем потом страдать от своей деликатности. Девица была чересчур подозрительной, но именно поэтому не вызывала серьезных опасений. Да, ее могли использовать. Наблюдение и анализ все расставят по своим местам.
- Вы... Вы... - сзади послышались всхлипы.
Кузякин поморщился. Он ненавидел женские слезы. Люто. А все потому, что они заставляли вопреки всем доводам рассудка помогать той, что лила их. Надо поскорее уходить. Но всхлипы прекратились и он услышал за своей спиной шаги. Девица с упрямством осла шла следом. Нет. Идти к Николлете не стоит. Ему нужно обдумать все в тишине. Он снова резко развернулся. Девушка неловко крутанулась и едва не упала.
- Зачем вы преследуете меня? - тихо спросил Пантелей.
Она вздернула нос.
- Потому что я не знаю город, а вы здесь давно. Я видела вас на почте. Мне надо в библиотеку.
Кузякин поднял вопросительно бровь.
- А вы идете туда! - выдала она.
Он слегка повел плечом и молча продолжил свой путь. Это ее нервировало.
- Вы... скажите что-нибудь? - не выдержала она. - Ну же! Да, я слышала как вы разговаривали с посыльным и спрашивали про библиотеку. А мне туда очень надо. А еще у меня нет денег на извозчика. Пожалуйста, помогите дойти до библиотеки. Я очень плохо ориентируюсь.
Она прикусила щеку.
- Зачем?
- Что зачем? - не поняла она.
- Зачем вы меня преследуете?
- Мне нужна карта города и его окрестностей. А она доступна только в читальном зале городской библиотеки. Мне... мне надо.
Пантелей мотнул головой и пошел дальше.
- Вы... вы мне поможете? - донеслось до него. - Вы... вы... - позади послышались всхлипы.
- Переигрываете, - негромко сказал он.
Он отметил про себя, что ее настойчивость выходит за рамки обычной назойливости. Слишком целеустремленно, слишком навязчиво. Возможно, она действительно кем-то направлена. Или у нее свои причины интересоваться картами местности. В любом случае, им не по пути.
Он шел по улицам города и думал. Библиотека встретила его запахом книг и приглушенными звуками. Молодая женщина приветливо улыбнулась ему за стойкой.
- У вас тут людно, - констатировал жандарм.
- Да. Что вы хотели?
- Подборку газет за прошедшие два месяца.
Библиотекарь кивнула, записывая что-то. Скоро Кузякин шел с формуляром-пропуском внутрь собрания книг, газет и людей, которых оказалось на удивление много. Краем слуха он услышал голос девицы Анны Фалеевой, которая спрашивала про карты города. Ему удалось найти глухой закуток, где он смог все спокойно обдумать.
Разложив перед собой газеты, он искал любые упоминания о происшествиях, которые могли бы быть связаны с его делом. Несчастные случаи, смерти, кражи - все, что могло быть прикрытием для ликвидации свидетелей. Одновременно он размышлял о феномене Полкана. Криминальный авторитет, помогающий спасти наследника престола. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Если только этот Полкан был кем-то большим, чем просто вором. Может, он был агентом? Или... может, он был тем самым сенсуитом, который работал против заговорщиков?
Возвращался он в санаторий уже вечером, в голове составляя письма Носкову, Разуляку и шефу-полиции. Письмо шефу было своеобразным отчетом Беркендорфу.
Он просил проверить не только Черноморцева, но и всех, кто имел отношение к дворцу в те годы. Особенно тех, кто мог иметь доступ к запрещенным практикам. А также найти любые следы человека по кличке Полкан в криминальных хрониках столицы сорокалетней давности.
Перед ужином он зашел к Агриппине Ивановне. Бывшая фрейлина чувствовала себя хорошо. Женщина жаловалась на скуку, неблагодарность молодого жандарма и лечение местного эскулапа. В общем, вела себя как обычно. Сиделка была при ней неотлучно. Но у Кузякина не проходило чувство, что Агриппина боится.
- Рад, что вы пошли на поправку, - вежливо раскланялся жандарм. - Хорошего вечера.
Он еще раз кивнул дамам и поспешил выйти.
Он заметил, что в комнате появились новые цветы - ароматные лилии. Слишком сильный запах для больной женщины. Возможно, ничего, но его чутье шептало, что это не просто знак внимания.
Ужин прошел скомкано. Постояльцы откушали и разбрелись по своим углам. Никто не скандалил, не шутил и кажется дышали через раз.
- Рагу сегодня пресное, - раздался голос с соседнего столика.
Кузякин посмотрел на говорящего. Это был мужчина в возрасте с военной выправкой, но без мундира.
- Не заметил, - равнодушно ответил Пантелей.
- Обычно здесь играет музыка? - не унимался сосед.
Новенький. Почему Пантелей его не заметил раньше?
- Ваше благородие, вы человек на источниках новый и еще не прочитали правила, - с безупречно вежливой улыбкой обратился к нему возникший ниоткуда метрдотель.
Брови новенького взлетели вверх.
- В ресторане не играет живая музыка? - догадался он.
- Прочтите правила,- посоветовал ему метрдотель и удалился гордой походкой.
- Это шутка какая-то?
- Увы нет, - вздохнул Кузякин. - Прочтите правила. Вам многое станет ясным.
- Это невесть что!
На новенького стали шикать и укоризненно смотреть: кто через лорнет, кто через седые кудельки, а кто с плохо скрываемым ожиданием скандала.
Ему понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки.
- Прошу меня простить.
«И все-таки не военный», - провожая четкий, но мягкий шаг нового постояльца, подумал молодой жандарм.
Манеры выдавали в нем придворного, а не вояку. Еще один гость, чье появление совпало с обострением ситуации. Слишком много совпадений.
Вечер был безнадежно испорчен. Всем не хватало Агриппины. А у его номера с милой улыбкой стояла девица Анна Фалеева.
- Что вам надо? - устало спросил Кузякин.
- Не мне. Вам надо. Вам нужна моя помощь.
- Нет, - отрезал молодой жандарм.
- Бука. Не будьте так самонадеяны. Я вам нужна.
Пантелей медленно повернулся к ней и ослепительно улыбнулся. Он нагнулся ближе. Девица заморгала глазами, дыхание ее стало прерывистым.
- НЕТ! - громким шепотом произнес он ей на ухо.
Воспользовавшись ее замешательством он закрыл дверь своего номера на ключ и ушел в ванную.
Он понимал, что ведет себя грубо, но иного выхода не видел. Эта девушка со своими картами и навязчивостью только отвлекала от главного - поиска того, кто покусился на жизнь Агриппины Ивановны и, возможно, готовил новое покушение.
Девушка прерывисто дышала, продолжая стоять у его двери.
- Ну и молодежь пошла! - возмущался старичок на другом конце коридора.- Так безобразно вешаться на шею юноши.
Анна прикрыла глаза, едва сдерживая клокотавшую внутри нее ярость.
- Зачем так в лоб? - приблизился на расстояние пару метров продолжал поучать старичок. - Ежели сей молодой человек так нужен, организовать надо компрометирующие обстоятельства и он будет обязан жениться.
Старикан смерил ее оценивающим взглядом.
- Нет. Максимум откупиться.
- Вы... - открыла рот для гневной отповеди девица, но ее перебили.
- Я. Барышня, я. Агриппина Ивановна умело держала всех в тонусе. Но старушка сдала. Теперь нам скучно.
- Вам? - не поняла Анна.
Старичок мерзко улыбнулся.
- Высшее общество, куда все так стремятся попасть. Нам скучно. А ваши попытки захомутать протеже Агриппины... с моей помощью это будет интересно.
Он снова окинул ее оценивающим взглядом и не попрощавшись ушел.
Девушка мотнула головой. Ее план трещал по швам. Жандарм не проявил джентельменских качеств, не купился на слезы, не заинтересовался загадкой, отказался получать помощь. К тому же ее записали в отчаянные девицы, которые не гнушаются ничем, чтобы добиться своей цели. Она снова мотнула головой. Сам виноват. Не захотел по -хорошему значит будет по-плохому, но она добьется своего.
Старика она нашла быстро. Он расплылся в премерзкой улыбке и велел идти в сад, в дальнюю беседку. Найти пресловутую беседку оказалось не так просто. Ведь беседки как таковой не было. А назвать скамейку с ажурным перилами беседкой у девицы Анны Фалеевой не получалось. Через несколько томительных минут к ней присоединился старик.
- Юлдашев Евгений Александрович к вашим услугам, - чинно поклонился он. - Вы так и будете сиднем сидеть или все же сделаете реверанс и назовете свое имя?
Девушка подавила желание подхватить юбки и бежать без оглядки.
- Анна Фалеева.
- Ни манер, ни воспитания, ни внутреннего стержня, ни очарования - ничего.
Анна готова была задохнуться от возмущения. Этот... этот сморчок...
- И лицо держать не умеет. Из крестьян? Или беглая?- он махнул рукой.
- Я готов отказаться от своей первоначальной затеи. Удивите меня. Зачем вам этот юноша?
Девица Фалеева не сдержала кривой ухмылки. Юлдашев хмыкнул как сытый кот.
- А вот это интересно. - Он постучал пальцами по перилам. - Компрометировать надо жестко и по нескольким направлениям. Чтобы этот белоручка не смог адекватно отбиться. Его надо дезориентировать и оглушить. Пока он будет соображать откуда и от кого прилетел удар, мы его возьмем тепленького. - Юлдашев сыто улыбнулся. - А сезон на источниках обещает быть интересным и продуктивным.
Анна вдруг со всей ясностью поняла, что ввязывается в нечто подлое. Молодой жандарм не заслужил такого. Перед глазами промелькнули картинки прошлого. В уголках глаз стали собираться слезы. Она стиснула руки в кулачки. Нет. Она не станет сейчас поддаваться на глупые переживания. Она добьется своего, а Кузякин... он же один из лучших ищеек Беркендорфа! Вот пусть и проявит чудеса выживания.
Девушка не знала, что в этот самый момент Кузякин, сидя в своем номере, составлял шифрованное донесение. И одним из пунктов в нем была просьба проверить биографии всех новых постояльцев курорта, включая некой девицы Анны Фалеевой. Слишком уж вовремя появились все эти люди. Слишком уж много "случайностей" собиралось вокруг одной-единственной тайны, которую так отчаянно пытались сохранить две старые женщины.
Глава 8
Жандарм Пантелей Кузякин был занят. Он сочинял шифр. Не то, чтобы он сильно был нужен, но... интуиция настойчиво требовала. По правде говоря, Пантелею хотелось отвлечься от неприятных воспоминаний. Девица... он передернулся... от нее стоит держаться подальше. Было в ней что-то истеричное, а истерики Кузякин ненавидел. Он с сомнением посмотрел на дверь. Малодушная мысль выслушать девицу была им отброшена сразу же. Таким только дай слабину - им все мало. Результат все равно будет один - они обидятся и, возможно, начнут мстить. Уж лучше раньше, чем позже. Сэкономит время на танцах с бубнами и деликатности. А здесь самый гадюшник. Бывшие высокопоставленные и высокородные персоны, знающие все обо всех, отправленные на отдых или сосланные под присмотр в глушь - они не упустят возможность.
Он взял чистый лист бумаги и начал выписывать имена и связи. В центре – Агриппина Ивановна и Николлета Шаридаз. От них лучи к денщику, Полкану, Черноморцеву. Отдельно пометил нового постояльца, и навязчивую девицу Анну Фалееву. Логика подсказывала, что ключ ко всему – в событиях сорокалетней давности. Но чтобы понять мотив нынешнего покушения, нужно было найти, что изменилось сейчас.
Молодой жандарм с удивлением понял, что Агриппина Ивановна держала этот серпентарий в ежовых рукавицах. Без ее одобрения никто и слова пикнуть не смел. Зато сейчас шакалы почувствовали слабину вожака. Он тряхнул головой.
Шифр выходил банальным или мудрённым. А главное правило успешного шифра - простота. В простоте кроется сила. Пантелей скомкал бумагу и отбросил ее. В этом деле его раздражало все: старые интриганки, которые цедили информацию по капле, отсутствие мотива и от этого полное непонимание состава преступления. Кстати о последнем: а отравление точно было? Может быть у высокородного общества такие забавы: придумали легенду для наивного жандарма и развлекаются скопом? Нет.
